В церковь Гришу привела мама, когда ему студенту третьего курса исторического факультета пришла повестка в военкомат. Покрестился, причастился, как сам говорит, в экстренном порядке. Перед прохождением осмотра медкомиссии хотел было крестик снять, непривычный все-таки атрибут того времени, но сказали: не стоит.
О том, что служить ему придется в Афганистане, узнал на таджикской границе. Новобранцы-сибиряки вышли из самолета и увидели непривычный их глазу пейзаж – пустынные пески, людей в халатах, как им показалось, банных и с полотенцами на голове, вдалеке пасущихся животных, похожих на оленей, позже узнали – ослы...
Привыкнуть к климату не успели, четыре дня им дано было на то, чтобы пройти спецподготовку, после чего их экипировали и направили в «горячую точку».
- Кандагар – вспоминает он – очень красивый город, основанный во времена Александра Македонского, там удивительная природа и климат, когда бродил по окрестностям, казалось, попал в библейские времена и одежда людей очень похожа на ту, которые описывают историки. Все время не покидало ощущение, что вот-вот встречу Иоанна Предтечу и даже непривычно ёжился от мысли, что не знаю языка и ничего не смогу ему сказать...
Но очарование дивным краем прошло после первого же боя.
- Когда мы устроились на привал после длительного перехода, на нас напала группа или как их там банда бородатых мужиков. Я даже не понял, кто они и откуда и почему им нас надо непременно убить. У одного я увидел такой взгляд, как будто на меня смотрела сама преисподняя. В глазах – лютая ненависть, меня до сих пор в холод бросает, когда вспомню... В общем, потери мы понесли приличные, причем, что странно, погибли наиболее подготовленные ребята, те, кто занимался каратэ, борьбой, прыгали с парашютом, а «ботаники» как я остались целыми и почти что невредимыми, меня после этого боя долго тошнило и хотелось помыться. Не так, как в армии общий душ, а грезилась баня. Но Афганистан и баня – понятия несовместимые.
Уже после, так сказать, в процессе службы, я стал узнавать, что это за страна такая и люди. И от этих знаний, стало мне, откровенно говоря, не по себе. По менталитету, развитию основное население застряло в средневековье. Многие верят в черную магию, носят с собой амулеты вроде зубов кобры, как стихи шепчут заклинания.
Считается, если придешь в гости к местным, то они обязаны тебя принять накормить-напоить. Хотя, какая там еда – чай да лепешки. Улыбаются, все хорошо, а как уйдешь, могут догнать и убить. Дома – ни-ни, а за порогом можно. Вот это «нож в спину», что так противно нашему человеку у них считается едва ли нормой. А может и правилом, кто их там знает. И эта двойственность во всем . Помню, в каком-то городке был праздник и плов раздавали прямо на улице. Всем подряд. Ну, пошли наши солдатики, я остался в части, брезглив я от природы, уж лучше буду голодным сидеть, чем питаться вот так, ну а есть ребята проще. Люди как люди. Я их не осуждаю. Каждому свое. Пришли они на площадь, им в пиалы положили из другого котла, при этом раздающие так широко улыбались, ешьте, мол, праздник у нас. Они взяли, и что-то не пришлось им по вкусу, хотя солдатские желудки, известное дело, даже гвозди перемалывают, а тут что-то не то. Один товарищ, пересыпал плов в газетку, и принес в часть, а мы как раз базировались в здании госпиталя, где много техники всякой, микроскопы, колбы, мензурки… стали рассматривать внимательно «плов» - а это рис с мелко покрошенным кирпичом. Вот, оно восточное гостеприимство.
На войне как войне. Мечта одна – вернуться домой живым. А тут меня назначили старшим разведгруппы, после того, как предыдущая – вся – не вернулась с задания. И я, нет, не то, чтобы трус, но просто мне впервые в жизни по-человечески захотелось жить. Причем, жить у себя дома. Плен хуже смерти. И тут стал я думать о Боге, молитвы, конечно, никакой не знал. Все мои богословские познания ограничивались двумя словами на нательном крестике – спаси и сохрани. Это главное. И я стал от себя молиться, так честно, как просят дети. Накатила на меня какая-то волна, сначала стало все безразлично, но я снова вернулся к теме смерти, не захотелось родителей огорчать, а больше всего бабушку. Она у меня мировая! Заслуженный донор, между прочим. Это сколько жизней спасла, получается. Ну, я так по-наглому, по-другому просто не умел тогда, думаю от себя: Господи, уж прости, но хотелось бы, что вся моя группа выжила, конкретно так, по именам прошелся. Просил я, чтобы Бог научил меня, как вести себя в тех условиях. Бывало и такое, разведчики все сделают, возвращаются обратно, и на мине подорвутся или гюрза сразу двух угробит. Страшное дело – война, особенно, когда не знаешь ничего о той местности, где воюешь.
И тут я пошел к костру, где «деды» курили, сам-то я некурящий и даже дыма не переношу, но… ноги сами привели к тем, кто послезавтра должен вернуться в Союз, домой. Разговорились. Они меня как мальца непутевого давай учить. Поскольку народ в Афгане в большинстве случаев неграмотный, а про телефоны в то время даже речи не могло быть, то используется у них язык огня и камней. Например, если посветил ночью огонь факела и резко погас – пришел нежданный гость, если два, то два, если больше семи – много. Идешь по дороге – смотри внимательно на камни, если три камня на дороге вдоль рядышком – опасность от людей, могут быть мины. Три камня поперек – дорога неожиданно может прерваться, обвал, камнепад. Весь вечер я как губка впитывал эти знания. Ребята рассказывали, как на опыте познали этот язык, по одной и той же дороге могут сновать местные тарантайки туда-сюда – и ничего, а как поедет грузовик с солдатами – взорвется. Целая наука.
На следующий день пошел я на задание и что скажешь – нашел камни и вдоль, и поперек. Сделал зарисовки, потом передал в штаб, когда вернулся.
И такая во мне буря поднялась. Вот это что получается – Господь услышал меня и показал, как выжить. Стал я мечтать хоть какую-нибудь молитву выучить, у меня же воспитание стопроцентно советское, даже дома, когда про себя мурлыкал что-нибудь в ванной, получалось: «Взвейтесь кострами синие ночи»…
В этот же вечер увидел на сослуживце какой-то странный пояс, он носил его под тельняшкой, и старательно так прятал, я пошутил, никак, мол, пояс верности, а он, стесняясь, ответил, что специальная молитва на нем написана, которая от всех бед хранит. Попросил посмотреть, а это девяностый псалом. Я тут же его переписал и выучил, слова прямо про нас, золотые: «Наступиши и попериши льва и змия». Стал я читать псалом перед заданием – и все гладко, как говорится, ни льва, ни змия, хотя до этого какой только живности не встречалось, видели и трехногую гиену, и варана с выколотыми глазами – афганская земля не умеет щадить людские чувства.
Ну, вот вернулся живой. Вы меня сейчас спросите, в какую церковь я стал ходить, когда пришел из армии? Отвечу честно – ни в какую. Вернулся в университет, доучился, в аспирантуру не пошел. Мечтал деньги зарабатывать. Жизнь потрепала, одно время хотел карьеру сделать в областной администрации, и сначала все пошло как по маслу. А потом губернатор сменился, и меня как члена старой команды уволили. Причем, быстренько так. Долго ходил безработным, всех виноватил в своих бедах. А потом жизнь наладилась, сейчас жена, две дочки, внучка скоро будет, работаю начальником снабжения в нефтяной компании…