Хотя мы с Вовиком уже давно не приносили никакой пользы Денизу, нас он не отпускал, и всегда был рад нашему появлению. Сначала мы ему продавали накопившиеся от обмена товары по посещаемым нами городам. Но, со временем, так заработались, что не хватало времени даже заскочить на штаб-квартиру. А когда все-таки появлялись, то организовывали веселые застолья, в которых очень часто участвовали наши, вновь прибывшие соотечественники. В одном из таких застолий я познакомился с земляком из моего города: приехал Славик, с намерением остаться в Стамбуле и что-то заработать. Не пройдет и года, как судьба сведет меня с этим человеком в увлекательных путешествиях на просторах Эллады.
Приближался Новый Год. Велосипедный сезон в Турции уже давно закончился и, после серии неудачных поездок, дальновидный Вовик начал паковать вещи приговаривая: - В нашем деле самое главное – вовремя смыться.
Я понимал актуальность этого заявления, но мне захотелось еще поискать счастья с оставшимися ребятами. И действительно, уже на следующий день резко потеплело, и я, с Толиком, удачно съездил с партией велосипедов в Едерне. В напарники Толика я взял из благодарности за его информацию о велосипедной фабрике. Пока мы с Вовиком зарабатывали на его подсказке, Толик не понятно чем занимался, и денег у него было мало. Хотя он закупил мизер товара, доходы от поездки я разделил поровну. Порадовала душу искренность в его реакции на мою выходку, и на этой доброжелательной волне, конец дня мы провели в уютном ресторанчике.
Следующая вылазка была всей бригадой в Измит. Хотя это был ближайший от Стамбула город, количество выпавшего за ночь снега повергло нас в шок. Постояв пару часов с велосипедами по колени в снегу, по удивленным взглядам турков, поняли, что наши надежды тщетны. Неся убытки, мы еле спихнули местному торговцу несезонный товар и, поймав попутку, отправились в Стамбул.
В ожидании рейса автобуса на Бухарест, я уже никуда не спешил и мог спокойно наблюдать за снующим народом. Между сидящими на лавках пассажирами, вальяжно прохаживался турок в шляпе, и с часами в руках; посмотрев на меня, он подошел и протянул часы. Я отказался, и тогда невозмутимый продавец эффектно распахнул полы своего пальто, обвешанные десятками часов. Увидев, что я все равно не проявляю интерес, он снова стал ходить по старому кругу. Подойдя к сидящему турку, которому, явно, тоже не нужны были часы, стал с ним разговаривать. Через две минуты я стал свидетелем высочайшего профессионализма продавца: скромному с виду пассажиру он продавал уже третьи по счету часы. Настырность, это характерное свойство турка, иногда она может граничить с тупостью. Один турок за велосипед предлагал мне купюру в десять лир, где шариковой ручкой, очень коряво был дорисован нолик. Мне, на это, оставалось только ухмыляться. Так он еще раз десять подходил с серьёзнейшим видом, и делал это, словно впервые.
Пришло время, и я направился к автобусу. По дороге встретились два турецких аксакала, они, приостановившись и слегка склонив головы, поприветствовали меня своим «ас-саляму алейкум». Длинная борода не раз дезинформировала правоверных, выдавая меня за истинного мусульманина. Внимание уважаемых седобородых людей к моей персоне было приятным, и я тоже всегда приостанавливался, и отдавал ответный поклон головой. Но вот со словесным ответом всегда получался конфуз: вместо «уа-алейкум ас-салям», я тупо повторял их же обращение «ас-саляму алейкум». Это всегда портило картину и приводило приветствующих в не ловкое замешательство, оставляя досаду в моей душе. Тогда я говорил себе, что в следующий раз обязательно учту этот момент, и успею правильно среагировать на обращение. Но приходил «следующий раз», и все повторялось снова.
Автобус медленно выехал с территории вокзала и, оказавшись на широкой улице, взял курс на север. Вот и наступило время прощаться со Стамбулом. Этот красивый суматошный город, принял и бескорыстно позаботился обо мне: он дал мне все, зачем я сюда приехал. Наверное, за это я его полюбил, и он стал для меня как родной.
Хотя автобус был не первой свежести, мы очень быстро доехали до Едерне. За рулем сидел не в меру темпераментный и самоуверенный водитель, он явно куда-то спешил. Высадив часть пассажиров на вокзале, и загрузив багаж, он развернул автобус, в обратную сторону, на Стамбул. Переживая, что сел не на тот автобус, я стал уточнять на Бухарест ли он едет. Водитель сказал, что все нормально, и так притопил, что на перекатах колеса автобуса стали отрываться от поверхности трассы, а обгоняемые им попутные легковые машины стали просто мелькать. Такой полет продолжался минут десять. Наконец мы завернули в какое-то селение и остановились перед воротами небольшой усадьбы. С салона вышел турок и, ткнув водителю деньги, подошел к багажному отделению забирать запакованный багаж. Самодовольный водитель, добавив заработанные деньги к уже существующему рулончику из банкнот, уже с немного меньшей скоростью повез нас к таможне.
В автобусе я познакомился с палестинцем, ехавшим в Бердянск, где его ждала супруга с сыном. Хамад жаловался на нашего водителя, что тот бесцеремонно забрал у него паспорт и не хочет его бесплатно возвращать. Когда мы приехали на румынскую границу, водитель принес в салон красивый старинный стул, как оказалось, он спер его прямо на таможне. За это, к нему был представлен сопровождающий румынский полицейский. Поначалу наш водила пытался всунуть полицейскому весь свой заработанный денежный рулончик. Но тот не поддался на провокацию и по приезде в Бухарест, надев нарушителю наручники, повел его к ожидавшей полицейской машине.
Мы с Хамадом пошли на железнодорожный вокзал и, купив билеты до Кишинева, в холодном зале ожидали прихода поезда. После веселой оптимистической Турции, обстановка в Румынии оказалась гнетущей, прямо таки траурной. Об этом говорили печальные лица людей и особенно их глаза, в которых не было даже искорки надежды. Такой же безнадежной отчаянностью встретила меня и Родина. На меня смотрели как на инопланетянина. А один прохожий бежал за мной целый квартал, уговаривая взять его к себе на работу. Пройдет немного времени и я привыкну к этому негативу, частично и сам в него погружаясь.
Появился я домой в канун Нового Года. Дети меня не узнали, жена не узнала, друзья, дергая за бороду, дружно ржали и, хлопая по плечу приговаривали: молодец!
Еще две недели я с тревогой просыпался по утрам в не до умении: Где это я, в каком городе, в какой гостинице? Потом замечал родные шторы на окне, расслаблялся и испытывал неимоверную радость, что я дома, в кругу семьи.