Бескрайние ряды подсолнухов. Серебряное полотно реки вдалеке. Черная, блестящая как деготь дорога, гадюкой извивающаяся между полями. Гудят слепни, жужжат осы, пищат комары.
Наш дом длинный, зелёный, с большими окнами. Издалека напоминает пульмановский вагон. Во дворе старая береза ветками в землю. На березе скворечник.
Тогда заканчивали пристройку к дому, остались доски. Вот Юрка его и сколотил. Первое лето скворечник пустовал, второе тоже, а на третий год появилась в нём семья скворцов – трескучая и деловитая.
Кот их сразу приметил. Несколько дней караулил, дождался когда скворец спустится к земле, и, коротким быстрым прыжком, схватил бедолагу.
Сразу есть не стал. Игрался. Отпустит птичку на полметра, и обратно лапкой прихлопывает. Аккуратненько так прихлопывает, чтоб насмерть не задавить.
Моя сердобольная жена потребовала спасти скворца. Легко сказать. Кот одно название, что кот. Росомаха, а не кот. Сильный, быстрый, когти как ножи. В прошлом годе прививку делали, так трое мужиков держали. Двоим потом рваные раны зашивали.
Поэтому кота я трогать не стал, а накрыл скворца эмалированным ведром. Убивец покрутился в недоумении, да и свалил за другими невинными душами.
Достали скворца. Он совсем плох был. Летать не мог, дышал часто. Хорошо его наш котик придавил. Посадили обратно в скворечник – авось оклемается.
Через двадцать минут, проходя по двору меня накрыло дежа вю (dеjа vu). На траве лежал кот и игрался с полудохлым скворцом. Привычно накрыв птицу ведром, я отогнал животное. Скворец умирал. Глаза подернулись пленкой, дышал редко и неглубоко. Было не понятно, почему он выпал из скворечника, но теща сказала, что его вытолкнули оттуда другие птицы, из-за кошачьего запаха. Решили в этот раз посадить его в клетку, чтоб ни кот не достал, ни другие скворцы.
Единственная подходящая клетка, по иронии судьбы, была кошачьей переноской. Мы посадили туда птицу, и наутро она умерла. Явных повреждений на трупике не было, но главный деревенский эксперт по скворцам и котам (теща, кто забыл), заявил, что смерть наступила в результате длительного воздействия кошачьего запаха из переноски.
Хоронила скворца вся детвора, вырыв ему могилку под березой.
***
ОпсарОни летел домой быстрее обычного. Он и так старался не задерживаться, надолго оставляя молодую жену, но сегодня день был особый. Сегодня приехал ШмОнечка.
Это началось ранней весной. Стайки молодых скворцов возвращались с зимовок, приглядывались к девушкам, строили гнёзда. Скворечник на старой березе предстал перед ним как божественный замок, куда благородный рыцарь приведёт свою прекрасную принцессу. Прогнав нахохлившегося воробья, и наведя порядок, Опсарони полетел за Евой. Он чуть не погиб, доказывая другим претендентам, кто самый достойный. Но всё позади, и вот его королева сидит на нежно-голубых яичках в их собственном доме. Семь яичек. Такое редко встретишь в природе. Недаром бабушка говорила, что у них в роду были браминские скворцы.
Мы, своего рода интеллектуальная элита животного мира. Скворцы полиглоты, легко изучают новые языки, даже такие сложные как лягушачий и овечий. Умеем читать буквы людей, считать и складывать предметы. О наших ассамблеях ходят легенды. Нас часто просят решать межвидовые споры, улаживать территориальные конфликты.
В апреле во дворе моего скворечника появилась молодая дворняжка Лолка. Маленькая и неказистая, она отличалась спокойным и рассудительным нравом. Днём сидела на привязи, а по ночам охраняла скворечник и дом по соседству. Мы постепенно сблизились, и частенько по вечерам вели неторопливые беседы.
В один из таких вечеров Лолка спросила меня, когда мы уезжаем. Вопрос несколько озадачил. Обычно мы собираемся на зимовку в конце осени, и думать об этом весной было явно преждевременно. Тогда она рассказала мне о хозяине соседского дома.
Каждое лето, в начале июня, в старый зелёный деревенский дом приезжает огромный сибирский кот. С ним свита, обычно две женщины, которые его кормят, расчесывают и ласково зовут Шмонечкой. Жирный и лохматый, он развалясь, греется на солнышке, и как любой кастрированный кот, производит впечатление изнеженного лентяя. Но как обманчив этот вид! Стоит любой птичке, какой бы быстрой она не была, пролететь рядом с ним, и тут же размазанная серая молния взмывает от земли, и лишь одинокое перышко запоздало падает позади довольно урчащего охотника.
А в скворечнике твоем не селится никто, потому что знают: кому дом родной, а кому общественная столовая.
Ужас волнАми проносился через мое тело. Как же так? Семь голубеньких яичек, которые через десять дней превратятся в семь пищащих пушистых тепленьких комочков и начнут делать свои первые робкие попытки встать на крыло? Станут добычей какого-то заезжего кошака? Нееееет! Что делать? Что делать? Весь вечер я метался по двору, не залетая в скворечник. Что делать? Что делать? Внезапно память отбросила меня назад на несколько месяцев. Я носился по всей округе, собирая стройматериалы для будущего семейного гнездышка, и на чердаке соседского дома обнаружил четвертый том «Флоры СССР», 1935 года издания. Вырывая страницу из книги для своего скворечника, мимоходом увидел картинку «Вороньего глаза». Я знаю эти ягоды, они смертельно опасны для нас, смерть наступает в течение суток, но то, что они также опасны для человека и других млекопитающих, стало для меня открытием. В этом мире нет случайностей. Я знал, где растут эти ягоды. Осталось только накормить ими кота.
Лолка отнеслась к моей идее скептически. Не будет кот есть ягоды. План постепенно оформлялся в моей голове. И по мере того, как прояснялись детали, укреплялась уверенность в правильности решения. Ягоды он, конечно, есть не станет, а вот скворца станет. И другого пути спасти жену и детей у меня не было.
Сложней всего было с Евой. Я бы понял истерику, крики, слезы. Но она сжала клюв, и начала выталкивать яички наружу. Мы улетим, найдем другой дом, и у нас будут ещё дети. Нет, Ева, нет. Вся моя жизнь для Вас. Я не смогу жить без Вас. Я умру вместо Вас, а Вы будете жить. Я ещё долго говорил, что-то объяснял, но Ева больше не слушала меня. Она накрыла собой наших детей, закрыла глаза и повернулась ко мне хвостом. Я так и не смог её понять. Абсурдно звучит, но я чувствовал себя предателем.
Всю неделю мы не разговаривали, пока самым прекрасным утром я не увидел бирюзу скорлупы, разбросанную по полу, и маленькие клювики, осторожно выглядывающие из-под маминого крылышка. Наступил тот великий миг, ради которого всё происходило: рождение, жизнь, смерть.
Моя решимость начала таять, но я вспомнил рассказ Лолки о семье ласточек, живших на чердаке. Отец семейства, после того, как кот у него на глазах загрыз жену и сына, божественным ветром бросился на убийцу, и погиб сразу, разорванный на две половины.
В субботу приехал Шмонечка.
Я решил подождать несколько дней, пока ягода наберёт свою смертельную силу. Эти дни я практически не покидал скворечник, проводя всё время с женой и детьми. Они росли и становились похожими на нас. Было видно, какие они красивые и смышленые. Как они забавно раскрывали клювики, прося еду, и наевшись, забирались к маме под крылья, поглядывая на меня ясными карими глазами.
Когда первые лучи солнца последнего дня осветили скворечник, я тихо поднялся, взглянул на спящих детей, жену, которая немигающим взглядом смотрела куда-то сквозь стену, и последний раз, как я тогда думал, вылетел из дома.
Овраг был рядом, и вскоре я стоял перед темно-синей блестящей ягодкой, аккуратно лежащей на кресте из четырёх зеленых листьев. Глядя на неё, я видел своих детей, разлетающихся кто куда, строящих гнёзда, кормящих птенцов… Стараясь не раздавить, я протолкнул ягоду в зоб, и полетел обратно.
Кота я нашел сразу. Он лежал на крыльце соседского дома, и делал вид, что спит. Веки его подрагивали, шерсть на загривке была слегка приподнята. Отлично. Значит, охотится. Отлетев за скворечник, я присел на землю и приготовился к смерти.
Удар тяжёлой лапой по затылку оглушил меня. То ли Шмонечка был сыт, то ли настроение у него было хорошее, но сразу есть он меня не стал. Давай, говорит, поиграем, птичка. С яйцами своими поиграй, кастрат жирный, попытался я ускорить события. Кот ощерился, и приготовился оторвать мне голову, но в этот момент кто-то выключил свет. Инстинктивно я попытался взлететь, ударился головой и потерял сознание.
Пробуждение было прекрасным. Ева мягко касалась меня крылом и плакала. Её горячие слёзы растекались по моему лицу. Дети сбились в угол скворечника и тихонько попискивали. Резкая боль в животе вырвала меня из сладкого дурмана. Каждое движение давалось с трудом. Голова кружилась. Тошнило. Я сжал клюв, подпрыгнул, и с третьего раза вывалился из скворечника. По счастью кот никуда не ушёл, и я упал ему прямо в лапы. Дерзкая птичка вернулась поиграть с котиком. Сил отвечать не было. Сознание вновь оставило меня.
Резкий запах кошачьей мочи проник в мой мозг. Через мутную пелену приоткрытого глаза, я увидел частую решётку, а за ней бесконечное голубое небо. Тело не слушалось, и лишь синий свет заполнял всё пространство вокруг. Постепенно появились серые тени, свет стал фиолетовым, затем чёрным и, наконец, погас совсем.