Наперегонки с собой. Мои До и После. nc18

Предупреждение: 18+, нецензурная лексика, откровенные сцены интимного характера, нетрадиционные отношения.

Все персонажи выдуманные, совпадение с реальными людьми - случайны. Наверное так говорит каждый автор, рассказывающий свою историю.



Наперегонки с собой.
Первая часть цикла.
Мои "до" и "после".
История Габриеля.

Содержание:
1. Мужские слезы.
2. Первый раз.
3. Хорошие мальчики.
4. Клубы и постели.
5. Чего нет, того нет.
6. Список моих сожалений.
7. Слишком большие квартиры.
8. Не те слова.
9. Чего ты хочешь?
10. Ночные визиты.
11. Незабытые вещи.
12. Пустые стены.
13. Простые ответы.
14. Во второй раз намного больнее.
15. С порывом ветра.
16. Тихий шепот.
17. Американские горки.
18. Чай с принцессой.
19. Громкие удары.
20. Внеплановые переезды.
21. Виноделы.
22. Каникулы в коме.
23. Вина для виновных.
24. Тревожные вызовы.
25. Если ты это читаешь.
26. А в третий раз еще больнее.






Глава 1. Мужские слезы.

Говорят, мужчина плачет в жизни три раза. Ну так вот, я свой мужской 'долг' выполнил. Правда, не думаю, что причины, по которым я плакал, совпадают с тем, о чем говорили великие мыслители.
В жизни каждого человека неизбежно наступает минута, которая делит его жизнь на 'до' и 'после'. Моя такая минута пришла на 25 году жизни. Правда, не уверен, что для меня жизнь разделилась на две составляющие 'до' и 'после'. Было скорее 'до', а все остальное раздробилось, раскрошилось, стерлось в пепел и навсегда превратило мою жизнь в бесконечный ад из микроскопических кусочков 'после-после-после'.
Конечно, в то время я не мог так сказать. Это был самый удивительный и волнующий период в моей жизни. Я был неимоверно счастлив и изнывал от тоски. Никогда моя жизнь не была настолько гармонична, и в тоже время никогда в жизни я не был так напуган. Я замирал в ужасе и разве что не подпрыгивал от нетерпения.
Я был молод.
Но, дабы не кривить душой, должен сказать, что произойди это снова в моей жизни пять, десять, двадцать лет спустя, чувствовал бы себя также. Так что дело не в молодости.
А жаль. Так бы я списал все на бешенство гормонов, а не мучал бы себя выжигающими мозг мыслям, в которых варились, словно в кипящей кастрюле, тысячи вопросов, ответов на которые не было и никогда не будет.
В общем, тогда я впервые в жизни в серьез задумался о том, кто я, понимаю ли я, что со мной произошло, хочу ли я так жить.

Глава 2. Первый раз.

Не хочу хвастаться, но вообще-то я красавчик. Добавить к этому незаурядный ум, отличное чувство юмора (хотя возможно шутки мои смешны только из-за внешности, но меня это не расстраивает) и внушительный счет в банке и, можно сказать, я мечта каждой второй девочки планеты.
Я доволен своей жизнью, не испытываю нужды ни в чем. Абсолютно счастлив. Да, наверное странно, что я никогда не влюблялся, но это меня тоже никогда не расстраивало: я видел, как страдают мои сверстники, коллеги и семья. О да, моя семья это что-то. Но об этом потом. В общем, я считал, что мне несказанно повезло. И даже предположить не мог, что в жизни может быть что-то еще.
Но я ошибался.

Когда ты хорош собой и интересен, друзей найти не проблема, зачастую эти друзья также хороши. А когда есть компания из n-ного количества хорошеньких людей, основным развлечением становятся походы в бары и клубы, дабы всегда находится в кругу людей, которые облизывают тебя глазами, заливают слюнями и готовы почти на все в постели.
Этот день не отличался ни от одного другого: мы собрались в нашем любимом кафе, поели, поболтали, обсудили работу; потом мы направились в бар, выпили и под легким градусом рассказали друг другу парочку грязных историй; следующий пункт в программе - клуб, мы переоделись и встретились на квартире того, кто дольше всех собирался.
Это была квартира Нейтона. Красавчик, высокий шатен с проникновенным серебряным взглядом, акула в мире бизнеса, безжалостный, любит деньги и власть, проницательный, целеустремленный и очень требовательный. Вице-президент компании по импорту алкогольной продукции во всем штате. Он чопорный и педантичный. Как-то раз ребята решили над ним поиздеваться и передвинули все вещи в доме - он орал 4 дня и заставил передвигать все вещи до тех пор, пока они не лежали на своих местах тютелька-в-тютельку.  С тех пор мы все в шутку зовем его господин Барнс. Не смотря ни на что, он очень хороший парень, любит своих друзей и редко отказывает в помощи.
Когда я приехал к нему, там уже был Джо. Вообще-то его зовут Джонатан, Джонатан Хорст, но пару лет назад он сильно простудился и голос его стал по-девичьи писклявым. Мы долго над ним смеялись и дразнили мисис Джо (так звали его бывшую пассию, с которой у них была скандальная интрижка). Он долго дулся и отказывался с нами разговаривать, но в итоге все мы так привыкли, что даже не заметили, как стали всегда так к нему обращаться. Он типичный чистокровный англичанин из знатного графского рода. Мальчик голубых кровей. Чистый, аккуратный блондин с голубыми глазами и алебастровой кожей. Но не подумайте, он не из того типа нежных мальчиков, которых задирают в школе. Он хитрый, расчетливый, однако очень обидчивый, хотя мы подозреваем, что эти обиды скорее для протокола, чтобы мы не забывались и не переходили границ, потому как из нас он самый низкий и хрупкий. Хотя я слышал, что как-то раз он вырубил четырех человек, которые по-видимому хотели его ограбить. Так что хрупким он только кажется. Так или иначе с нами он добрый и достаточно гибкий, с ним почти никогда не бывает проблем.

И вот мы дождались, пока Нейтон собирется, пропустили еще по паре стаканчиков виски из его бесконечного запаса, и отправились в клуб. На входе нас уже ждал Кристиан: среднего роста брюнет, напоминающий фотомодель с провинции. Взрывной малый. Из нас четверых он единственный родился в обычной бедной семье и сам прогрыз себе дорогу в рекламный бизнес. Раньше он кстати и был моделью, но скоро ему это наскучило и он избил одного из самых известных фотографов за то, что (по слухам) он пытался предложить ему работу через постель, вот Кристиан ему и врезал, обругав всю команду и больше никогда не соглашался ни на одну съемку. Об этом скандале писали во всех газетах и журналах, даже в медицинском выпуске, так как тому злосчастному фотографу понадобилась сложнейшая операция на нос. В конце концов Кристиан открыл рекламное агенство и за несколько лет вышел на лидирующие позиции в сфере индустрии развлечений.

Кстати, забыл представиться. Меня зовут Габриель, я наполовину австралиец и наполовину итальянец. Мои родители познакомились в Гонконге на презентации новой продукции оборудования для фирм. Они влюбились с первого взгляда и в первую же ночь заделали меня. Узнав об этом, они первым же рейсом отправились в Америку, купили пентхаус в Сан-Франциско и прожили вместе 15 лет. Потом была авиакатастрофа, о которой вы, несомненно, слышали. Их самолет поразил северную башню.
Я унаследовал место генерального директора Спаркс Корпорейшн и через три года возглавил компанию. Во мне было столько коммерческих генов и руководительских задатков, что компания начала быстро развиваться и вскоре мне было сложно заниматься всем этим в одиночку. Я делегировал обязанности и стал просто жить, как любой другой нормальный юноша. Ну, если конечно такую жизнь можно назвать нормальный. Вы понимаете о чем я.
Так, мой рост 188, атлетическое телосложение, шатен, зеленые глаза. Словом, красавчик.

Итак, мы прошли к вип входу, где нас с приветствиями пропустили без очереди и направились в сторону нашего любимого столика. Вечер обещал быть потрясающим, вокруг полно полураздетых девиц модельной внешности, дрыгаются под оглушительный ритм закатывая глаза в экстазе. Народу больше, чем обычно, и это прекрасно. Мы уселись и к нам тут же подскочила официантка в коротких шортиках и майке с невероятным разрезом на высоченных каблуках. Приняв заказ, она качнула бедрами и повернулась в сторону бара, открыв взгляду обзор барной стойки. Этот момент я помню, как в замедленной съемке. Вот она поворачивается, вот отходит на пару шагов и я смотрю на барную стойку, за которой стоит молодой парень и протирает бокал, вот он медленно моргает, поднимает голову и его глаза встречаются с моими, потом какой то пушечный выхлоп и тишина, люди двигаются настолько медленно, что кажется, будто они и вовсе стоят на месте, музыки нет, ничего не слышу. Вижу только огромные черные глаза, которые смотрят мне прямо в душу. К нам кажется подсел Марсель, хозяин клуба, что-то говорил. Я видил, как его губы двигаются, но не слышал не звука. Меня словно оглушили, а потом как из под воды: "Видели нашего нового бармена? Такую конфетку сложно найти". И я снова смотрю в его глаза и единственная мысль, что я пропал.
В тот вечер мы все дико напились и оторвались по полной, Марсель пригласил нас на базу и мы провели полночи в оргии. Было наверное весело, но я плохо помню. Помню точно, как вернулся домой, закрыл дверь, прислонился к ней спиной, сползая на пол, и, закрыв лицо руками, заплакал. Мне было стыдно и страшно. Мой мозг непрерывно посылал сигналы бедствия, а тело в измождении билось в новых спазмах.
Я не знал, что это за чувство, но понимал, что с этого момента что-то изменится.
И врятли в хорошую сторону.

Глава 3. Хорошие мальчики.

Мальчишку звали Ксавье. Ему было около 19. Он жил один где-то на окраине города. Родители погибли при пожаре, он успел спасти только младшую сестру. Пришлось отложить мысли об учебе и найти работу, чтобы заняться воспитанием маленькой девочки. Благо на тот момент ему уже исполнилось 18.
На Марселя он наткнулся, когда сгружал бесконечные ящики с алкоголем у черного выхода его клуба. Тот сразу оценил его внешние данные, упругий зад и просчитал, сколько на мальчишке можно будет заработать. Таких сладких мальчиков очень любят взрослые женщины с золотыми мешками, а молодые шлюшки сразу тянут своих спонсоров к стойке, треплют их за щечки, причитая, будь он чуть старше, они бы с ним спали, заканчивая терраду намеками 'будь у меня такой сын, была бы на 7 небе от счастья'. Нетрадиционная публика тоже оставалась крайне неравнодушной в отношении такой сласти, осыпая его 300%ными чаевыми. Но, к всеобщему удивлению, у паренька оказался сложный характер и на проявление любой нежности начинал огрызаться или угрюмо опускал голову, не оставляя никому шансов.
Но отказываться от работы он не собирался, так как она приносила в 5 раз больше денег, чем на любой другой работе, на которую он мог устроиться, не имея образования. Вскоре он смирился с ухаживаниями полупьяных клиентов и только бурчал себе под нос какие-то нечленораздельные благодарности и уходил к кассе.
Подступиться к парнишке было сложно, даже если у тебя не было никаких видов. Он не подпускал к себе никого, предпочитая смотреть на жизнь в денежном эквиваленте, считая, что привязанности только осложнят ему жизнь.
Я довольно часто пытался завести с ним разговор. Все-таки это был мой любимый клуб, в котором я бываю каждую неделю, меня знал весь персонал. Было важно поддерживать хорошие отношения со всеми, не смотря на дружбу с Марселем. Нейтон постоянно говорил, чтобы я оставил мальчишку в покое, Джо только хихикал и что-то нашептывал Кристиану. Я бесился и начинал называть его Крисом, а в моменты наибольшей ярости лилейным голоском пропевал "Кристин, о чем это вы там шепчетесь?". Тогде уже начинал беситься он. Эту кличку он получил, потому что в тот год, когда Джонатан стал Джозефиной из-за своего голоса, тот тоже заразился и проходил несколько дней с хриплым голосом. На женский он был не похож, но чтобы не обижать Джо, мы и его окрестили как Кристин. Он по-началу не обижался, в поддержку Джо, но вскоре это действовало на него, как красная тряпка на быка, не в том плане, что он сразу начинал пускать дым из носа и брызгать слюной, просто заводился, тихо бесился и мог начать огрызаться.
Так вот, как то раз Крис высказал мне:
- Хватит задирать бедного мальчика.
- Не понимаю о чем ты, - сказал я истинно недоуменно. - я просто хочу с ним подружиться, чтобы он не метал молнии в нашу сторону и не относился как к пустому месту.
- Что ты говоришь? Он итак с нами более, чем вежлив, всегда учтив. А твои вечные подколки его совсем загоняли, он уже не знает в какой угол забиться.
Это стало для меня настоящим откровением. До этого я был полностью уверен, что просто проявляю к нему доброжелательность, не думал, что мои слова выглядят так. На несколько дней я оставил его в покое.
Спустя неделю я начал ловить на себе взволнованные взгляды, но решил, что это плод моего воображения, так как каждый раз, поворачиваясь и глядя ему в глаза, видел лишь, что он занят очередным клиентом или притиранием бокалов. Казалось, времени у него нет, даже чтобы сделать вдох.
Однажды я сел за барную стойку и заказал двойной чивас. Он строго кивнул и повернулся взять бутылку. Наполнив стакан, он поставил его передо мной и начал пристально меня разглядывать. Не знаю, почему, но я делал вид, что не замечаю этого. Наконец он вздохнул, наклонился немного вперед, оперевшись руками на стойку и спросил:
- У вас что-то случилось?
Я растерялся и не понял, к чему он клонит:
- Нет, а что?
- Вы какой-то странный.
- В самом деле? И в чем же заключается моя странность? - я добавил в голос немного сарказма.
Он дернул плечами, но не нервно, а очень спокойно, как будто его ничего не волновало:
- Ну не знаю. Несколько месяцев вы не отлипали от меня ни на минуту, не давая прохода, а теперь вдруг вас почти не видно.
Не смотря на то, что вид у него был абсолютно беспристрастный, то, что он сказал, было довольно смущающим, и я слышал (а может мне это показалось), что его голос дрогнул.
- А что, ты скучаешь по моим приставаниям? - я ухмыльнулся.
Даже в темноте клуба и в гуляющих разноцветных пятнах софитов было видно, что он покраснел. От чего смутился и я, ведь это была всего лишь шутка.
- Тебе что, нравятся мальчики?! - мне не удалось спрятать нотки укора, хотя я никогда не был гомофобом.
Он резко вскинулся, обиженно глянул прямо мне в глаза и, кажется, прошипел (представляете? Прошипел!):
- Ни за что!
Затем резко развернувшись он ушел в сторону подошедшего клиента. Я долго наблюдал за ним и не мог понять, что сейчас произошло и как это понимать. Он видел, что я наблюдаю за ним, но делал вид, что не замечает этого, игнорируя любые попытки спровоцировать его на разговор. За весь вечер он так ни разу и не посмотрел на меня, даже когда принимал заказ, умудрялся игнорировать.
Придя домой, я почувствовал, что сильно устал, была тяжелая неделя, куча презентаций и собраний, потрахаться так и не удалось (не нашел ни одной привлекательной юбки), Нейтон улетел в Швейцарию, а Крис и Джо...их бы я не вынес без Нейтона. Так что все, о чем я сейчас мечтал, так это принять горячий душ и лечь спать.
Смыв с себя, кажется, всю грязь прошедшей недели я вышел в спальню и огляделся. Неужели она всегда была такой огромной? Мне вдруг стало одиноко. На самом деле, мне всегда было тесно, где бы я не был. Мне казалось, что стены давят, а людей слишком много. Но сейчас, в моей огромной спальне, в моей огромной кровати, я чувствовал себя до жути затравленным. Было очень тоскливо. Я задумался, что стало причиной подобных мыслей. В итоге я проворочался до 5 утра и пришел только к одному выводу.
Пора было завести девушку.

Глава 4. Клубы и постели.

Отношения с Ксавье плавно перетекли в деловые. Мы не разговаривали больше положенного, только необходимые фразы "добрый вечер", "двойной виски", "повторить?", "спасибо", "хорошего вечера".
Я закрутил роман с одной из сотрудниц пиар-отдела. Она была красива, с хорошим чувством юмора, тактичная и умела держать дистанцию. Она не навязывалась и ей не нужно было объяснять, что можно, а что нельзя. Я поразился, как это не заметил такой замечательный экземпляр раньше. Мы жили душа в душу и через несколько месяцев я предложил ей переехать ко мне. Она была безумно рада, но, как и всегда, не слишком стремилась это показать, что меня вполне устраивало. С некоторых пор мне начали нравится именно такие сдержанные особы.
На все это Нейтон смотрел качая головой, а Джо с Крисом только перешушукивались, но никогда ничего не говорили. Мне казалось, что им просто не нравится Эми, моя девушка, но не понимал, почему. Она была чудо.
В один из пятничных вечеров я пришел в клуб, а ребята уже сидели за столом. С ними было несколько девушек, а с краю сидел Марсель, активно жестикулируя и рассказывая очередную хохму. Марсель был человеком экстравагантным. Он женился на пышногрудой блондинке, помешанной на шмотках и пляжах. Но Марсель и в браке отличился оригинальностью, соблазнив любовника собственной жены. Она узнала это и устроила скандал, хотя по сути сама не имела права заводить интрижки на стороне. В итоге они не развелись, но их отношения превратились в вечные соревнования 'я уведу у тебя больше мужиков - я высосу из тебя больше денег. Его жена почти все время проводит на их вилле в Майами, но они созваниваются каждый день. Они вроде как подружки в жизни, а на светских приемах идут в пример идеальным семьям. Эту историю мы с друзьями узнали сразу, поэтому в отношениях с Марселем не было никаких проблем и недопониманий.
Пока меня не заметили, я направился к бару и заказал текилы. Не знаю почему, но я был рад, что не взял с собой Эми и хотел надраться по самые никуда. В последнее время мне все чаще и чаще хочется уйти от реальности в мир высоких градусов и шатающихся земель.
Ксавье снова меня избегал. И мне было плевать. Он меня раздражал. Объяснить причину я наверное не смог бы, просто меня неожиданно начало бесить его это вежливое отношение, примирительные кивки и отсутствие язвительности, к которой я - о боже - уже привык.
Я повернулся на стуле лицом к друзьям и спиной к Ксавье. Глядя на всю свою шайку, я чувствовал, как в груди разливается приятное тепло. Они были такими юными и беззаботными, хотя на самом деле на их плечах лежал огромный груз ответственности. Честное слово, я очень любил их, они не просто друзья, они - моя семья, все, что у меня есть, все, чем я действительно дорожу.
Однако. Именно сейчас я хотел, чтобы моя семья не лезла ко мне. Мне хотелось побыть одному, подумать, просто напиться без лишних комментариев.
С каждой рюмкой голова становилась все легче, танцпол вращался все быстрей, веселье подбиралось к горлу. Я много танцевал и еще больше пил, много общался и еще больше пил. Помню, что друзья смотрели на меня с каким-то непонятным выражением на лице. Мой затуманенный разум подкинул мне картинку с похорон, и я опознал это выражение как жалость. Меня начало тошнить.
Не в том смысле, что мне было противно. В буквальном смысле тошнить. Кто-то подхватил меня за плечи и потащил к черному выходу. Я стоял, согнувшись под угром в 90 градусов и смачно блевал, как не делал этого уже лет 8. Кто-то заботливо гладил меня по спине и эти движения меня успокаивали. Потом протянул мне платок и воду. Я прополоскал рот, вытерся и наконец смог выпрямиться. Стало значительно легче, но голова все еще кружилась и я был чертовски пьян, понимаете? Чертовски пьян!
На меня смотрели обеспокоенные черные как смоль глаза нашего славного бармена. Он был так взволнован, что я не смог сдержать улыбки. Увидев улыбку, он нахмурился брови и от этого стал совсем мальчишкой. Мне так хотелось погладить его по голове, как маленького ребенка и успокоить, сказать, что все хорошо. Но вместо этого я положил руки ему на шею, чувствуя пальцами, как его тело нагревается с невероятной скоростью, а уши просто горят. Это показалось донельзя забавным и мне захотелось проверить, предел ли это. Наклонившись к нему, я прошептал почти на ухо, какой он милый и поцеловал. Прямо в губы. Немного дольше, чем положено. Но это же была простая проверка. Не прерывая этого странного поцелуя, на которым меня непонятно что сподвигло, я приоткрыл глаза и увидел то, что запустило по моему телу невероятную волну желания. Ксавье стоял, запрокинув голову, закрыв глаза и на его лице было написано столько блаженства, что мой язык сам скользнул по его губам, облизнув каждую очень медленно и нежно, раздвинул их и проник в его теплый рот. Он был такой сладкий.
Я почувствовал, как его тело напряглось, но вскоре расслабилось и он ответил на поцелуй. Черт. Я в жизни ни с кем так не целовался. Поцелуй становился все глубже и горячее. Я прижимал его к стене, обнимал, а мои руки так и гуляли по его крепкому телу. Я спустил руку на его пах и почувствовал эрекцию. Ловко расстегнув его ремень и ширинку, я просунул руку в его трусы и обхватил его напряженный член. Он едва слышно застонал. Чтобы нам хватало воздуха, я прервал поцелуй и переместился губами на его шею. Он тяжело дышал и хватался за меня словно утопленник за спасательный круг. Скоро его тело напряглось, он издал протяжный стон и я почувствовал, как теплая жидкость полилась между моими пальцами, стало очень скользко. Он обмяк. И это было бы очень забавно, правда, очень нелепая ситуация, но..
У меня встал. Осознание этого факта словно окатило меня холодной волной. Я в миг протрезвел, а в сердце появился противный холодок. Я испугался. Резко отскочив от него, я уставился на эту картину глазами полного ужаса. Молодой парнишка стоял, прислонившись к стене, тяжело дыша и запрокинув голову, глаза закрыты, штаны расстегнуты. Моя рука влажная от его спермы.
Когда до него дошло, что на его теле больше нет чужих рук, он открыл глаза и расфокусированным взглядом поймал мое лицо. Зрелище пугало меня с каждой секундой все сильней. Он вопросительно поднял брови, но я ничего не сказал, только поспешно вытер руку об платок, который лежал у меня в кармане, и ретировался, поглощаемый темнотой и звуками ночного клуба.
Как я добрался до дома, сказать сложно. В своей кровати я обнаружил Эми, она спала. Я лег рядом и начал ласкать ее тело, округлые полные груди и упругую попу. Когда мои пальцы добрались до ее киски, она проснулась, довольно потянулась и мы занялись сексом.
Наутро она молча сделала мне кофе и ушла не попрощавшись, что привело меня в ступор. Я искренне не понимал, что произошло, ведь все было прекрасно, пока днем не получил от нее сообщение, в котором она спрашивала, кто такой Ксавье. Я испытал искреннее негодование и не понимал, откуда она услышала это имя. Мы договорились встретиться в обед и сходить к кафе недалеко от нашего офиса. Мне там нравилось, всегда мало народу и можно спокойно посидеть в тишине, почитать новости или обсудить рабочие вопросы. Как раз то, что нужно для разговора.
Атмосфера за столом стояла жуткая. Эми молчала, а я не знал, с чего начать, чтобы разговор не перешел в заведомо опасное русло и дабы не сболтнуть лишнего. Я не знал, насколько Эми в курсе произошедшего и откуда она могла узнать. Я уже представлял, как убиваю Ксавье.
Эми молчала, а потом неожиданно тяжело вздохнула, расслабилась и откинулась на спинку кресла.
- Знаешь, я очень стараюсь быть идеальной девушкой для тебя. Я всегда была сдержанна, последовательна и рассудительна. Никогда не позволяла брать чувствам верх. Но с тобой это очень тяжело. Наверное потому что я очень сильно тебя полюбила, - она сделала паузу, давая мне время переварить услышанное, а мое сердце пропустило удар, но это не показалось мне хорошим знаком. - вчера, когда мы занимались сексом..о ком ты думал?
- В смысле? - я нервно сглотнул, - как это о ком? О тебе конечно.
- Нет, ты думал не обо мне. Ты был где то далеко, мыслями лежал в чужой постели.
- О чем ты говоришь? Что за чушь? В чьей постели я по-твоему был? Думаешь, я тебе изменяю?
Она снова тяжело вздохнула и после паузы продолжила:
- Нет, так я не думаю. Однако мечтаешь ты о ком-то другом, - она пристально посмотрела мне в глаза, очевидно ожидая какой-то реакции, но поняв, что ее не последует, продолжила, - этот кто-то, какой он? - я снова не понимал, что происходит, - Ксавье, - я непроизвольно вздрогнул, что не укрылось от ее глаз, - кто он?
Я судорожно сглотнул и принялся лихорадочно искать подходящий ответ. Нельзя сказать, что меня напугало то, что она возможно знает о моей выходке. Конечно я не хотел ее терять, но страха по поводу этого не испытывал. Она была мне дорога, но я привык не подпускать людей настолько близко, чтобы их уход причинил мне боль. Пугало другое. Пугал факт того, что для меня это было серьезно. Не Ксавье, а то, что такое случилось со мной. В голове не укладывалось, как нечто подобное, а именно мокрые зажимки с молодым мальчиком у черного входа ночного клуба, могло произойти со мной.
Молчание затянулось и она снова начала:
- Я не буду качать права и обвинять тебя в неверности. Однако я ревную и это не очень приятно. Ты же понимаешь о чем я? - она говорила холодно и рассудительно, ее тон напоминал тон мамочки, которая уже устала отчитывать своего хулиганистого сына и опустила руки, попросив его только не угодить в тюрьму, - просто обещай, что нашей жизни это никогда не коснется.
- Это никогда не повторится, - слова вылетели быстрее, чем я смог сообразить, что таким образом расписался под ее подозрениями.

Глава 5. Чего нет, того нет.

После того злосчастного случая прошло пять месяцев. За это время я появился в клубе всего пару раз, с друзьями встречался изредка поужинать и провести светские беседы. Они затаили на меня обиду и, кажется, совсем не переваривали Эми. В основном они молчали об этом, но однажды, когда все собрались в клуб, а я сказал, что мне нужно вернутся домой, Джо взорвался:
- Это все эта сучка виновата! Что в ней такого, что ты бросаешь ради нее друзей?
- Успокойся, Джонатан, - положил ему руку на плечо Нейтон. Но Джо скинул ее и продолжил:
- Нет, я не могу успокоиться! Он кидает нас, Нейт, он отдаляется, потому что эта дрянь ему что то шепчет о нас!
- Все не так, - начал я, чувствуя, как в моей душе разливается жалость и сожаление, - ты не прав. Вы все очень нравитесь Эми. Дело не в ней.
- Тогда в чем чёрт возьми дело?
- Остынь, Джо, - Нейтон снова положил руку ему на плечо и сильнее надавил, - Кристиан, сделай что-нибудь.
Но тот лишь отвернулся, пробурчав что-то типа "вообще то я с ним согласен".
- Нет, ты мне просто скажи, мы тебе больше не нужны? Теперь твоей Эми тебе достаточно? Поэтому ты с нами никуда не ходишь? Если эта сучка боится, что ты свяжешься с нами и пойдешь по бабам, то пусть катится к чёрту! Мы не такие! Мы друзья!
Я видел, что Джо испытывает неподдельную боль, но никак не мог объяснить ему настоящую причину того, почему больше не хожу в клуб. Поняв, что ситуация безвыходная, я побеждено опустил голову и пообещал, что сегодня мы точно оторвемся. Джо это успокоило, но не сильно, поэтому он поехал вместе со мной ко мне, чтобы проследить, что я не ускользну в последний момент.
За нами заехал Нейтон. Они с Кристианом отвезли нас к Джо, чтобы тот переоделся. Крис пошел вместе с ним и в машине остались мы вдвоем с Нейтоном. Обычно я сидел на переднем сидении, но сегодня мне этого не хотелось. Нейтон был слишком проницателен, а юридическое образование помогало вытаскивать из людей всю правду. Я ценил это его умение и очень уважал, но именно сегодня мне меньше всего хотелось становиться его жертвой.
Он молча курил. С каждой минутой я нервничал все сильней. Это было настоящей пыткой. Я знал, что он специально ничего не говорит, чтобы напряжение достигло своего пика. Наконец он начал мою личную казнь:
- Ты не расскажешь, что случилось?
Я молчал.
- Тебе стыдно?
Я молчал.
- Это из-за Ксавье?
Я дернулся. Посмотрел на него.
- Не волнуйся, он ничего не рассказывал.
У меня вспотели ладони и захотелось курить. Дрожащими пальцами я прикупил сигарету.
- Просто он спрашивал о тебе. Конечно он старался делать вид, что это просто вежливость, но я то видел, что каждый раз, когда мы отвечали, что ты занят, его глаза становились все грустней. А когда Джо в шутку сказал, что твоя невеста похитила тебя, на его лице отразилось такое отчаяние и негодование, что мне сразу стало все понятно. Что-то между вами произошло. Что?
Я продолжал молчать.
На улице было темно и почти не было людей. Редкие прохожие спешили домой, чтобы стянуть с себя галстуки и улечься на диван перед телевизором. Обычная картина для спального района.
Я смотрел в окно и думал о том, что действительно давно не отдыхал и сходить с друзьями в клуб не такая уж плохая идея. Тело начало расслабляться, напряжение отступало. И я почти на секунду забыл о том, почему не позволял себе эти вылазки.
- Все в порядке, правда. Между нами ничего не произошло, просто возникло недопонимание, а разобраться в этом как то руки не дотягивались. Ты же знаешь, у меня сейчас в самом разгаре слияние, я должен приложить все силы, чтобы что-то не пошло не так. В нашем мире никому нельзя доверять. Даже себе, - последние слова я сказал настолько тихо, что наврятли Нейтон услышал. Хотя конечно же он слышал, но ему всегда доставало ума не комментировать того, что человек адресует скорее себе.
В машине снова повисла тишина. Она была тягучей и тяжелой, но не напрягала. Через 10 минут появились Крис и Джо и мы направились прямиком к вип-входу Артеля. Было уже почти двенадцать, веселье только-только набирало обороты. Перед дверями клуба уже собралась длинная очередь, огибающая все здание, разодетые девицы переступали с ноги на ногу, мужчины делали важный вид, прикидываясь, что в их кошельках намного больше денег, чем на самом деле, а фейсконтроль на входе в черных очках и с наушниками смотрели поверх толпы, словно не замечая всю эту публику и ожидали приказа.
Мы заехали на парковку и встали на наше именное место. К нам тут же подскочил Марсель. Мы практически охнули от неожиданности. Он подпрыгивал и попискивал от распирающего его восторга. Очевидно он задумал какую-то грандиозную выходку, которая как обычно закончится общественным скандалом, а газетчики будут преследовать нас ближайшие несколько дней. Это вполне в духе Марселя, авантюрист с отсутствием понимания пределов. Слишком развязный, но не без крыши. Взрослая детина, которая любит пошалить. И чтобы на это обратил внимание весь мир.
Прошлая его такая выходка закончилась тем, что все нюхали кокаин с моделей Виктории сикрет, какой то предурошный вышел пострелять, нагрянули копы и начали всех допрашивать, но публика была слишком пьяна для дачи показаний, а на следующий день газеты трубили на весь штат, что дружок одной из моделей крупный мафиози застрелил официанта, а труп прячут в подвале клуба. Конечно же это все было бредом, но ведь журналистам только повод дай.
Мы зашли в клуб и по непонятным причинам меня обуяла беспричинная паника. Какое-то холодное беспокойство окутывало мое сердце своими мерзкими липкими пальцами, заставляя желудок скручиваться в спазмах. Вокруг царил психоделический хаос. Люди, слишком пьяные и раскрепощённые были уже неприлично расслабленны. Я никак не мог взять в толк, что в этой картине не так. Возможно я просто слишком долго здесь не был и успел отвыкнуть от этой обстановки, но что-то во всем происходящем явно отличалось от привычной для меня среды. И тут я заметил Сию, одну из менеджеров заведения: она была одета в костюм больше напоминающий нижнее бельё с закосом под офисный прикид. Она сидела вальяжно развалившись на коленях одного из постоянных клиентов, чье имя я как ни старался запомнить, так и не смог этого сделать. В голове мелькнула мысль о неправильности происходящего, после чего мозг услужливо подкинул строчку из правил поведения для персонала: "никаких отношений с клиентами". Внутри опять что-то кольнуло. Я начал крутить головой по сторонам и обнаружил, что каждый сотрудник заведения Марселя восседает на чьих-нибудь коленках как дамы из дешевых борделей. Виновник торжества снова материализовался за нашими спинами и с гордостью заявил:
- Сегодня, и только сегодня! Вы можете ощутить тепло любого из желанных тел, - и бросился воодушевленно рассказывать о своей гениальной идее. В сегодняшнюю смену вызван каждый сотрудник за тройной оклад. В эту ночь стираются все правила поведения: ты можешь выбрать себе любого жертвенного агнца и делать все, что в голову придет. Естественно с согласия этого самого агнца. Но объятия обязательны. И если клиент не переходит допустимых норм, запрещенных законом и расценивающихся как сексуальное насилие, то любой его сотрудник обязан оказать эти услуги, будь то сидение на коленях или кормление с рук.
Что в этой картине не так? Все прекрасно. Чаевые льются рекой и бьют все рекорды, все довольны. А эта жгучая тревога просто плод моего воображения и последствия много месячного стресса. И всё так и было. До определенного момента.
У Джо было на удивление приподнятое настроение, и в чем была причина, сказать сложно. Всего несколько часов назад его речь напоминала истеричную паранойю, а уже сейчас, он улыбается во все 32 зуба и с каким-то через-чур пышным воодушевлением здоровается со всеми и каждым, даже если раньше максимум их общения сводился к приветственному кивку.
Мы добрались до столика только минут через 15. Пока Джонатан ворковал, как заведенный, а Кристиан сопровождал его как верный спутник и старался поддержать его боевой дух, мы с Нейтоном приземлились на удобные кресла и без вопросов получили свой обычный заказ. Он выглядел абсолютно спокойным и ничем не подавал виду, что что-то произошло, хотя лично я все еще ощущал, что между нами повис напряженный призрак незаконченного разговора. Но думать об этом мне очень не хотелось. Пытаясь выбросить из головы любую мало-мальски связную мысль, я бездумно исследовал взглядом забитое до отказа помещение. Все вокруг выглядели поистине довольными и чувствовали себя в своей тарелке, что не скажешь о нас. Через некоторое время к нам подскочила та самая Сия, видимо в надежде, что сегодня наконец ее обожаемый Нейтон, по которому она сохла чуть ли не с открытия, проявит такую долгожданную ее теплоту, но тот лишь махнул рукой даже не удосужив ее взглядом. Что в принципе было не самым хорошим знаком даже для нашего закрытого Нейтона. Я сглотнул и продолжил свой осмотр.
Клаем глаза я заметил, как в один момент Нейтон напрягся, посмотрел в мою сторону, потом как то неожиданно злорадно расслабился, откинувшись на спинку дивана. Весь его вид говорил «Шоу начинается. Посмотрим что ты теперь скажешь.» Я проследил за его взлядом и что-то внутри меня похолодело и остановилось. Через несколько столиков от нас сидел парень, которого все прозвали «Грязным Сэмом». Он славился своей деспотичностью и гразным нравом. О его постельных похождениях ходили такие ужасающие слухи, что даже поздороваться с ним казалось макнуть руки в дерьмо. Одна из его постельных пассий даже как-то рассказала, что залезла однажды в его бумажник и нашла там черную клубную карточку одного из самых жестких и закрытых БДСМ-клубов, откуда по слухам каждый день увозят «рабов», с которыми перестарались. Но испугало меня не это. Он сидел и противно хохотал, заправски лапая задницу какого-то мальчонки. И этим мальчонкой был Ксавье.
Увидев его лицо, измученное и с плохо скрываемым отвращением, кровь отлила от моего мозга. И от моего тела. Кажется во мне больше вообще не осталось крови. Ксавье поднял глаза и встретился с моим взглядом. Я увидел в них ужас, смущение, страх и стыд. Он отвернулся и продолжил расставлять на столе рюмки с выпивкой, стараясь игнорировать руку этого омерзительного извращенца на своей пятой точке.
Нейтон наблюдал. За мной и за ним, он наблюдал и пытался понять подоплеку всех наших взглядов и движений. Я физически ощущал его интерес. Он знал, что между нами произошло что-то серьезное, но я был абсолютно уверен, что он даже представить себе не может, что именно.
Меня пробрала злость. Такая сильная, что я еле мог контролировать себя. Я отвернулся и с остервенением сжал бокал с виски так, что костяшки пальцев побелели. Я злился на Ксавье. Очень сильно злился, но не мог объяснить почему, ведь он действительно ничего плохого не сделал, он ни в чем не был виноват, но я злился настолько, что готов был рыдать от безысходности и поглотившей меня белой неподавляемой ярости.
Весь вечер превратился для меня в какую-то неестественно жуткую какофонию злобных и кровожадных инсталляций. Алкоголь совершенно не помогал, хотя я пил и пил, а состояние никак не улучшалось, словно я глотал простую газировку. А Грязный Сэм все приставал и приставал. Улыбки на лицах людей превратились для меня в злобные усмешки люциферов, как будто отродья сатаны исполняли свои проклятые танцы. Даже мои собственные друзья казались мне совершенно чужими людьми. Раскаленная до бела злость во мне выжигала все человеческое, настолько, что в одимн момент мне стало страшно, какие эмоции я могу испытывать, не имея для этого четкой причины. Меня сорвало.

Глава 6. Список моих сожалений

Я заметил, что Ксавье, этот маленький лживый, гадкий комок, направился в сторону туалетов. Там же располагалась зона темных комнат, где царил сейчас страшный разврат. И меня понесло. Я встал и схватил первую же девчонку, что бесстыдно веляла жопой перед моим носом и потащил ее в туже сторону, толкнув к стене. Убедившись, что мы перекрываем выход из мужского туалета, я грубо схватил ее за грудь и начал жесткой ласкать ее тело, оставляя синяки и темные отметины, развернул ее лицом к стене и надавил на поясницу, она прогнулась, выставив свой зад на встречу моему паху. Я расстегнул молнию на брюках, достал из кармана презерватив и начал открывать его, зажав обертку между зубов. В этот момент вышел Ксавье, с измученным многострадальческим видом. Таким я его еще не видел. И это злило, и выливало в кровь новую порцию адреналина, разгоняя его по венам и подпитывая возбуждение.
Я пристально смотрел в его глаза. Он поймал мой взгляд и его глаза начали расширяться от удивления. Я усмехнулся и начал театрально натягивать на член презерватив, пока тот смотрел на меня с недоуменным видом. Я с силой раздвинул половинки лоснящейся подо мной девицы и несколько раз провел членом по ее мокрой промежности, она издала довольный стон, а потом я приставил член к ее заднему входу и застыл на долю секунды, чтобы до них обоих дошло, что сейчас произойдет. До Ксавье дошло. Его глаза расширились от ужаса и удивления, когда до него дошло, в какую игру я намерен играть. На его лице застыл вопрос «Почему?». До девушки тоже дошло, она несмело и очень тихо прохрипела жалобное «нет», и в тот же самый момент я вогнал член в ее крепко сжатый анус со всей силой и злостью, которую испытывал. Она громко застонала от боли, не в силах сопротивляться. Я практически полностью вышел и повторил свое действие, она снова застонала, всхлипывая от неудержимых слез боли. Ксавье был действительно напуган. Он попытался обойти нас, но я сковал его своим взглядом, начиная двигаться в ней все быстрее и яростнее вколачиваясь в нее. Ксавье дернулся в попытке вырваться из этой маленькой, но очень жестокой ловушке, попробовав улизнуть, но я схватил его за руку, вынуждая смотреть на меня. Он безвольно стоял, глядя на меня широко раскрытыми глазами и больше не шевелился, а я все трахал эту девицу, беспощадно, безжалостно, желая лишь наказать всех и вся. Боль в глазах этого мальчонки кажется была в сто крат сильнее, чем испытывала эта ни в чем не повинная жертва, я видел как у него наворачиваются слезы и почувствовал, что разрядка близка. Все также держа его за руку я запрокинул голову в неописуемом экстазе и кончил так, как никогда не кончал. Несколько мгновений спустя я почувствовал, как рука, что я сжимал, обмякла и Ксавье упал на колени, не в силах даже поднять голову. Я вышел из девицы, которая тут же сползла по стеночке, снял презервитив и застегнул штаны. Я снова посмотрел на обездвиженного Ксавье, который смог снова поднять голову и посмотрел на него с такой жестокой усмешкой, на которую только был способен, развернулся и ушел, оставив его со всеми этими чувствами сидеть там, на полу, не в состоянии ничего сделать.
Я вернулся за стол и сел, довольный своим поступком. К моей злости примешалась радость мести, но я не понимал, за что я мщу. Что сделал мне этот мальчик, чтобы я заставил его через все это пройти? Кто он мне такой и чего я добивался, вытворяя такое на его глазах? За что я его наказывал? Он с самого начала не хотел иметь со мной ничего общего, да и у меня не было причин набиваться ему в друзья. Его холодный, безразличный взгляд, нежелание говорить со мной больше положенного, его отчужденное отношение, - все это всплывало перед глазами, вгоняя меня в отчаяние. Злость начала отпускать, а на смену ей пришло безграничное, густое, страшное сожаление, которое топило меня в своей кромешной непроглядной тьме.
Я сидел за столом, обхватив голову руками, а мир вокруг продолжал кружиться и вертеться с тошнотворной скоростью. Меня мутило от воспоминаний о том, что я сделал. Картинки нашей с ним ночи у черного входа перемешивались с кадрами предтуалетной порки. Чувства нежного наслаждения перемешивались со вкусом грязного жестокого траха, сливаясь в мутную смесь из извращенного кайфа. Мне начало казаться, что я упал в самую грязную яму, опустился в самые темные углы низов, куда только может пасть человек. Мне стало очень плохо и больно, но я уже ничего не мог изменить.
Я почувствовал на плече чью-то руку и повернулся, встретившись глазами с Нейтоном, который смотрел на меня с сочувствующим беспокойством, но он не знал, какую ужасную вещь я только что совершил. Надо было что-то сделать, это был не я, я не знаю, что на меня нашло. Словно телом завладел какой-то чужой, жестокий человек и контролировал все мои действия. Нейтон вложил в мою руку ключи от машины, прося взглядом прощение. Я не понимал, я не знал, его глаза говорили «Прости», они говорили «Я не знал, что все так серьезно». Я не понимал, что он имеет в виду, но это было так естественно, словно мы ведем беседу о чем то настолько очевидном, что объяснения были не нужны. Кивнув в знак благодарности, я встал и направился на поиски. Ксавье нашелся за барной стойкой, его плечи были безжизненно опущены, глаза красные, а руки тряслись, словно он только что попал автокатострофу, где потерял абсолютно все. Я подошел к нему очень близко и насколько возможно аккуратно взял его за руку. Он вздрогнул, словно его удалило разрядом в 9000 вольт и посмотрел на меня полными страха глазами, будто загнанный в угол зверек. Смотреть в его искаженное от неотвратимого ужаса лицо было так больно, его взгляд просто кричал мне «За что, за что ты так со мной?», но я ничего не мог ему ответить, я лишь моляще смотрел на него, не в силах, что либо сказать. Мы простояли так несколько минут, потом он устало вздохнул и попытался убрать руку, но я сжал его едва не ускользнувшие пальцы чуточку сильнее и еле заметно потянул их в свою сторону. Он не сопротивлялся.
Мы вышли из клуба, никому ничего не сказав, сели в машину и поехали ко мне в полной тишине. Он не задавал никаких вопросов, просто сидел на соседнем сидении и с неестественным спокойствием смотрел на пролетающий мимо пейзаж. Припарковавшись около подъезда мы вышли из машины, зашли в лифт и поднялись на самый последний этаж. Я вставил ключ и вошел в квартиру, он вошел следом и закрыл за собой дверь. В полной темноте и тишине лофта мы стояли лицом к лицу, не произнося ни слова. Его лицо больше не выражало никакого ужаса, оно больше вообще ничего не выражало. Мы стояли как будто в испорченном фильме, все казалось нереальным и совершенно чужим.
Я протянул руку и коснулся его лица, заставив посмотреть мне в глаза. В них все еще читалась боль и что-то еще. Огорчение? Разочарование? Медленно притянув его к себе, я обнял его, прижимаясь всем телом, пытаясь таким образом впитать его в себя, забрать всю эту боль, весь ужас прошедшей ночи.
- Прости, - мне казалось, что это не мой голос, - прости меня. - Я обнимал его, гладя по голове, спине, плечам, пытаясь жестами и движениями усилить свои извинения, а он все также стоял неподвижно, опустив руки, не предпринимая никаких попыток оттолкнуть меня или обнять.
- Прости меня, - я продолжал ему шептать эти слова на ухо, моля о прощении всем своим существом. Мы стояли так вечность, пока наконец я не ощутил едва уловимый вздох и не почувствовал как его рука легонько коснулась моей спины и не начала поглаживать меня в успокаивающем жесте. Я ощутил себя маленьким ребенком, который совершил очень плохую поступок, а родители успокаивают меня, говоря, что все хорошо, что все пройдет.

Глава 7. Слишком большие квартиры.

Всю ночь я сжимал его в своих объятиях, повторяя как мантру слова извинения. Мы лежали в одежде поверх застеленной кровати. Я ничего не соображал и просто извинялся, а он молча гладил меня по спине. Он не задавал вопросов, не требовал объяснений или чего-то еще, а я готов был разрыдаться, но слез не было и мне казалось, что у меня нет на них права. Я не заметил, как уснул под утро, а когда открыл глаза, его рядом не было, а место рядом со мной было холодным. Я проспал всего несколько часов, но он исчез так тихо и бесследно, словно его здесь никогда и не было. Это оставило во мне чувство пустоты, и моя квартира снова начала казаться мне слишком большой и одинокой.

Эми уехала на две недели в командировку и до ее возвращения оставалось еще много времени. На следующий день после той злосчастной ночи я чувствовал полное опустошение: весь день провалялся дома, бесцельно щелкая кнопками пульта, перескакивая с канала на канал, не отвечал ни на звонки ни на сообщения, ничего не ел и ничего не делал. Даже думать не мог, еще было слишком рано и мысли напоминали тонкую паутину, сбившуюся в запутанный комок. Не хотелось никого видеть или слышать и я был искренне благодарен Богу, что Эми нет и вернется она не скоро. Я ничего не чувствовал и не хотел чувствовать, все тело и голова находились в каком то странном оцепенении, я словно сидел в замкнутом белом кубе, где даже воздух не двигается. А потом стало хуже.
Если предыдущий день прошел для меня, как в тумане, то следующий день встретил меня с целым грузом страданий. Мысли обрели четкую форму и обрушились на меня леденым жгучим потоком, сердце разрывалось от тысячи эмоций, то замирая, то разгоняясь так, что казалось будет сердечный приступ. Но я не гнал эти мысли, нужно было четко подумать о том, что произошло. Мне нужна была тишина, поэтому я позвонил Нейтону, сказал, что мне прислали целую прорву документов по слиянию, которые я должен просмотреть до завтрашнего дня, написал смску Джо, что со сной все в порядке и оставил голосовое сообщение Эми, сообщив, что забыл вчера телефон в машине, а спускаться было лень.
И вот настал час Х. Чтобы все хорошенько обдумать, надо было с чего-то начать, но с чего, я совершенно не представлял. Сейчас, когда я могу мыслить трезво, я не вижу никаких причин для подобных выходок. Если по порядку, то Ксавье мне никто и наказывать его не за что. Следующее, почему я посчитал, что это годится, как наказание? С чего я взял эту глупость? Парни мне никогда не нравились и врятли он хоть немного подходит под описание моего любовника. А так ночь? Я был слишком пьян и обдолбан, просто хотел его поддразнить, а он видимо подхватил суть игры. Он просто мальчик, бармен из клуба, каких сотни. Низенький, довольно спортивный, светло-каштановые короткие волосы, черные как ночь глаза, из бедной семьи, ни будущего, не образования. Да, он очень умен, находчив, интересная личность, но таких куда не плюнь. В нем нет ничего особенного. Кроме тех мокрых зажимок почти полгода назад между нами никогда ничего не было, мы даже ни разу нормально не разговаривали, а я как конченный псих сначала решил, что могу его наказывать после приставаний какого-то извращенца, а потом как полный придурок еще и не понятно за что извинялся. Так, стоп, с чего я вообще взял, что его это должно волновать? Из-за слов Нейтона, что он расспрашивал обо мне? Мы друг другу никто. И что насчет Нейтона? Почему он ведет себя так, будто в курсе всей ситуации, когда я даже сам не понимаю, какого черта творится? Еще и Джо с его истериками. Я не должен так себя вести. Я изменил своей девушке с какой-то шлюшкой, которой причинил наверняка неимоверную боль. Не похоже, что она раньше трахалась в зад. И почему в зад? Я никогда не практиковал анальный секс, а тут еще и с незнакомым человеком, прилюдно, держа за руку бедного мальчика, который еле еле перебивается бесчисленными подработками, сводя концы с концами. Чего я хотел добиться всем этим? Боже, как ужасно и стыдно.
Перед глазами стояли отчетливые картинки: вот я ласкаю его член, целую в шею, он наслаждается, ему хорошо, он что-то бормочет, вот я держу его руку и засаживаю в зад по самые яйца какой-то телке, лица которой даже не помню. И испытываю при этом странное ощущение сюрреалистичности происходящего. Его рука, ее зад, его слезы, ее стоны, смешанные с его стонами, оргазм. Эми. Ей не нужно этого знать, никому не нужно этого знать. Мне нужно завязывать с подобными выкидонами, взять себя в руки. Я стал каким-то странным, странно себя чувствую и веду. Отдалился от друзей из-за мокрого происшествия. Да я вытворял дела и по хуже и потом забывал об этом. Да, с парнем такое было в первые, но ничего особенного ведь не произошло. В детстве мы с ребятами постоянно запирались в комнате и дрочили под какую-нибудь порнушку. А сколько раз мы все целовались с пьяна в шутку и на спор?! Так что в этом нет ничего особенного. Да, совершенно ничего особенного. С Ксавье была просто случайность.
А еще эта злость, эта сжирающая ярость. С чего вдруг? Да, надо признать, меня выбесило, что какой-то урод, да еще и этот Грязный Сэм, лапает моего знакомого. Да кого угодно это выбесило бы, не важно кто бы это был. Но чтобы настолько? Да еще и вспомнить, как этот паренек меня игнорировал? Какое мне вообще до этого дело? Нелепость какая то…
В таких мыслях я провел целый день. И несколько следующих. Неделя пролетела в одно мгновение, как один день. Я решил, что думать об этом бесполезно, надо просто прийти в клуб и посмотреть, что будет.

Не знаю, чего я тогда ожидал, но что-то внутри меня росло и пускало корни. Мне очень жаль, что тогда я не понял, что это было за черное чувство, которое грызло меня изнутри.

Глава 8. Не те слова.

Я не успел моргнуть, как наступила пятница. Я с преувеличенным нетерпением гнал этот день к вечеру. Посиделки с ребятами в баре казались мне слишком долгими, время словно пластилин, тянулось слишком медленно. Кстати о ребятах. Все было вроде как обычно, но они вели себя несколько странно. Джо был неприлично сдержан, а Кристиан время от времени едва заметно клал руку ему на колено в успокаивающем жесте, всего на долю секунды, словно случайно. Нейтон был как всегда сдержан и холоден, только теперь это выглядело так, словно он что-то скрывает. Это немного раздражало, но сегодня мне хотелось поскорее приехать в клуб. Как говориться, быстрей начнешь, быстрей закончишь.
После бара мы поехали к Нейтону и просидели там еще некоторое время. Нейтон принимал душ, а Кристиан хозяйничал за барной стойкой, практикуя свое новое увлечение - коктейли. Мы с Джонатаном сидели на диване и говорили о пустяках. В какой-то момент его лицо стало совершенно серьезным, неестественным для своей натуры. И хотя я не хотел ничего обсуждать, у него были другие планы.
- Габриель, - оп, а вот это точно плохой знак. Он никогда не зовет меня полным именем. Я смотрю на него, замерев в ожидании и гадаю, чего он хочет. - Скажи мне, мы же друзья?
Я согласно киваю.
- Мы ведь семья?
Я снова киваю.
- Ты ведь не станешь скрывать от семьи что-нибудь важное? Что-то, что тебя действительно беспокоит.
- Что мне скрывать, Джонатан?
- Последние полгода с тобой что-то происходит.
- Ты снова говоришь об Эмили? - я добавил в голос раздражения, хотя не испытывал его.
- Вряд ли. И ты это знаешь, - он серьезно смотрит мне в глаза, пытаясь выловить из них то, что ищет.
Я молча смотрю в его глаза. Я знаю о чем он говорит. Знаю и не знаю одновременно. Понимаю, что он о Ксавье, но не понимаю, почему именно понимаю это.
- Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? - я искренне хочу ответить на все его вопросы, чтобы он перестал волноваться. Он мне как младший брат. Мне совершенно не хочется, чтобы он изводил себя ненужными переживаниями, а это в его стиле. Он всегда был слишком впечатлительным.
- Возможно ты еще сам не понимаешь, что я хочу услышать. Но придет время, и ты поймешь. Просто хочу, чтобы ты знал, что мы любим тебе и не смотря ни на что, всегда будем на твоей стороне. Твоими друзьями, твоей семьей. Мы всегда поддержим тебя, что бы ты не решил и какой бы выбор не сделал. Мы всегда будем рядом.
В этот момент мне вспомнились слова матери, которая говорила тоже самое незадолго до своей смерти. Я понимал, что мне не в чем винить родителей, они не виноваты, что сели в тот самолет, но я все равно злился, когда они погибли. Чувство, что меня бросили, не покидало меня. Я не плакал на их похоронах, не плакал и после. В глубине моего подросткового сердца затаилась обидная мысль, что они оставили меня, а значит я не должен оплакивать их уход. «Как они могли оставить своего маленького сына?» Даже тогда я знал, что эта мысль абсурдна, но ничего не мог с собой поделать.
Видимо что-то такое отобразилось на моем лице и Джо заметил это. Он виновато отпрянул и заикающимся языком пролепетал:
- Ой, не бери в голову, я просто хотел сказать тебе это. Наверное я перебрал, стал таким сентиментальным, - и нервно рассмеялся. Потом он убежал на кухню, через чур активно интересуясь, что там делает Крис и оставил меня одного со всеми этими воспоминаниями. Я снова почувствовал, как мое сердце затягивает пленкой. Настроение немного упало и время потекло быстрей.

Мы приехали в клуб как обычно. Ребята отправились к столику. Джо виновато потупил голову, а Нейтон смотрел на него с укором. Кристиан делал вид, что его все это не касается. Я решил, что лучше сразу отправится к барной стойке и увидеть Ксавье. Желание встретиться с ним ударило по мне с новой силой. Мне хотелось поскорее увидеть его и поговорить. О чем? Я не знал. Он как обычно стоял за стойкой, обслуживал клиентов и протирал бокалы, время от времени тяжело вздыхая. Сегодня в смене работало всего два бармена, так что я посчитал, что это замечательная возможность выловить его. Видимо я ошибся.
Он весь вечер избегал меня, но понял я это не сразу. Сначала просто получалось, что меня обслуживал Алекс, мылый веселый парнишка, слишком простой для такого клуба. Потом, когда Ксавье куда-то уходил, я всеми силами пытался выцепить его, но он был неуловим, словно приведение. Он ускользал словно вода сквозь пальцы. Через пару часов это начало порядком раздражать. Я перегнулся через барную стойку и схватил его за руку, заставляя обратить на меня внимание и перестать изображать эту бурную деятельность. После прошлых выходных сегодня не так много народу, чтобы он так крутился. Он посмотрел на меня и его тут же позвали с другой стороны. В тот же самый момент он выдернул руку и как ни в чем не бывало направился к клиенту, пробормотав что-то вроде «Мне надо работать».
Время снова стало тянуться как резина. Мне было откровенно скучно. И эти обеспокоенные взляды, которыми мои друзья прожигали мне спину, бесили все сильней. После еще одной безуспешной попытки выловить эту чудо-рубку Ксавье, я фыркнул и направился к черному выходу. В клубе можно курить, но мне был необходим свежий воздух. Оказавшись на улице, я достал сигарету и блаженно затянулся. Погода стояла великолепная. Люблю я Сан-Франциско, воздух здесь всегда подходит под настроение. Я погрузился в глубокие мысли, которых даже не мог вспомнить. Не знаю, о чем я задумался, но задумался крепко. Мои думы прервал ненавязчивый кашель. Рядом стоял Нейтон. Он тоже достал сигарету, затянулся и шумно выдохнул.
- Хочешь об этом поговорить?
- Не особо.
- Все серьезно?
- Похоже на то.
Я отвечал ему на автомате, совершенно не задумываясь, что говорю.
- Что будешь делать с Эми?
Вопрос застал меня в расплох.
- В смысле?
- Что будешь с ней делать? Вы же все-таки живете вместе.
- Да о чем ты? - Я действительно не понимал, о чем он и причем тут Эми.
- Что ты ей скажешь, когда она вернется?
- А я должен ей что-то говорить?
Нейтон обернулся и посмотрел на меня долгим выжидающим взглядом, в котором было слишком много вопросов, чтобы я смог ответить хотя бы на один.
Затем он устало вздохнул и отвернулся.
- Кажется у сестры Ксавье какие-то проблемы в школе, так что он не будет работать некоторое время.
Так, что это значит? Что за проблемы и почему я об этом ничего не знаю? Хотя собственно откуда? Мы ведь с ним не разговаривали, он вообще меня избегает. Но откуда тогда об этом знает Нейтон?
Внутри снова начала зарождаться злоба.
- Не злись, я узнал об этом от Марселя. Он очень расстроился и жаловался, что боится потерять такого ценного сотрудника. Переживает, что тот больше не вернется.
- Я не злюсь, - отлично, прозвучало не только злобно, но еще и обиженно. Я обругал сам себя.
Нейтон очень тепло хихикнул и одарил меня своей теплой, какой-то семейной улыбкой. Он потрепал меня по волосам и сказал:
- Иногда мне кажется, что мы снова подростки, - затушил бычок и вернулся в клуб. Я постоял еще немного и последовал его примеру. Настроение стало слишком меланхоличным, я обернулся в очередной попытке выловить Ксавье, но заметив, что я снова смотрю на него, стал делать вид, что слишком занят, чтобы обратить на меня внимание. Я устало вздохнул, попрощался с ребятами и уехал. Дома я снова погрузился в мысли. Что-то тяжелым грузом легло на сердце и это не давало мне расслабиться. Ночью мне снилась маленькая девочка со светло-каштанывыми волосами и черными глазами и мальчик постарше с такой же внешностью. Они играли в каком-то парке и были очень счастливы.

Глава 9. Чего ты хочешь?

Следующие два дня Ксавье было также сложно поймать. Я очень хотел спросить его, что там за проблемы у него с сестрой, но он не давал мне не единой возможности. Он старательно изворачивался, избегал любого контакта и снова стал также холоден как и в первую нашу встречу. Правда мне показалось, что еще он немножко зол. И хотя я и понимал, что ему есть на что злиться, однако что-то мне подсказывало, что причина в чем-то другом, ну или же она глубже, чем я предполагал.
Поговорить у меня с ним получилось только ночью в воскресенье. Я снова вышел покурить на свежий воздух, а он как раз в этот момент выносил мусор. Он замер и посмотрел на меня. Затем достал из кормана зажигалку и поднес к моей сигарете.
- Думал, ты не куришь.
У каждого сотрудника в фартуке должен быть джентельменский набор из ручки, блокнота и фирменной зажигалки.
Я хмыкнул. После стольких попыток выцепить его мы ведем пустые беседы. Он еще немного постоял со мной в тишине, а потом развернулся и стал уходить.
- Ксавье.
Он остановился и через плечо бросил на меня взгляд.
- Что случилось с твоей сестрой?
Он вздохнул, отвернулся и сказал:
- Тебя это не касается.
- Почему?
- Это не твое дело.
- Почему ты не рассказал мне об этом?
- С какой стати?
- Я бы хотел узнать это от тебя, а не от людей, с которыми ты перебрасываешься парой слов.
- Почему я должен рассказывать тебе о своих проблемах?
- Ну другим же ты рассказываешь.
- Я рассказал только Марселю и то только потому что он выпытывал у меня причину моего внепланового отпуска.
- Проблемы с деньгами?
- Тебя это совершенно не касается.
- Повторяешься.
Мы все еще стояли в той же позе: спиной друг к другу.
- Я тебя чем-то обидел?
- Разве?
- Ты меня избегаешь.
- Тебе кажется.
- Не хочешь поговорить о той ночи?
Он вздрогнул и наконец-таки посмотрел на меня.
- О чем мы по-твоему должны говорить?
- Ты избегаешь меня именно с того дня.
- Любой бы избегал.
- Так все-таки избегаешь?
Он снова вздрогнул и подошел ко мне. Я смотрел на него сверху вниз, в его абсолютно черные глаза, которые затягивали в себя, словно океан.
- Ты действительно не понимаешь, что перегнул палку?
- Я же извинился.
- Этого мало.
- Слушай, мне правда очень жаль. Не знаю, что на меня нашло.
- Действительно не знаешь?
- М?
- Это плохо, тогда ты ничего не можешь сделать.
Его лица коснулась легкая улыбка, но какая-то совсем не радостная. Он снова тяжело вздохнул и начал уходить.
- Ксавье.
Он остановился, но не обернулся.
- Ксавье. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?
Он все равно не двигался.
- Ксавье.
Я выбросил сигарету и подошел к нему. Я по-прежнему видел только его спину. Я подошел к нему впритык и медленно обнял со спины, обвив куками его шею и уткнувшись носом ему за ухо. Я еще в первый раз заметил, что от него пахнет чем-то сладким, белым шоколадом с медом. Так приятно было втянуть его запах полной грудью. Я закрыл глаза и почти шепотом, выдохул ему в ухо:
- Ксавье…
Я чувствовал, как под кожей его пульс участился. Его тело было напряжено, руки слегка дрожали. И в тот момент он мне казался настолько милым, что просто невозможно было удержаться. Я взял его за подбородок и развернул к себе так, чтобы его лицо было напротив моего. Его ясные глаза слегка блестели, в них отражалась полная луна и я. Это было чертовски приятно. Мне было так хорошо и спокойно, все остальное просто вылетело из головы. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я наклонился и накрыл его губы своими. Это был долгий и нежный поцелуй. ЧУвственный, но не страстный. Ласковый. Я осторожно коснулся языком его губ. Сначала верхней, потом нижней, а затем проник в его рот, встретив на полпути его ответный жест. Мы стояли там как какие-то романтики и целовались, как в первый раз. И это было так естественно, так приятно, и не было никаких проблем, хотелось только, чтобы этот момент длился вечно.
Он положил руки мне на грудь и слегка улыбнулся в поцелуе. Наверное он посмеялся, что мое сердце сейчас билось как часы бигбена, сильно и громко. Он прижался ко мне всем телом, я сильнее обнял его, положив одну руку ему на затылок и углубив поцелуй. Он не сопротивлялся, наоборот, отвечал мне с тем же напором. Этот поцелуй был настолько чист и невинен, что мы напоминали мне парочку девственников, целующихся где-то в темном переулке, чтобы родители не увидели. Видимо он тоже представил себе что-то подобное, потому что мы оба легка рассмеялись.
- Ксавье, - когда мы перестали смеяться, я взял его лицо руками и долго и внимательно смотрел в его глаза. Он тоже смотрел. В тот момент я не чувствовал никаких рамок, не было ощущения неправильности или грязи. Я не думал, что делал. Я делал так, как велит мой внутренний голос. - Я хочу тебя, Ксавье.
Выражение его лица изменилось и я уловил пробежавшую по нему тень. Он опустил голову и слегка оттолкнул меня. Потом снова посмотрел на меня с этой своей печальной улыбкой и ушел. На этот раз я знал, что он не остановится, если я его позову.
Вернувшись в зал, я понял, что сегодня мне точно больше не хочется ничего делать и, попрощавшись с ребятами, уехал домой.

Глава 10. Ночные визиты.

Я приехал домой без сил. Просто плюхнулся на кровать лицом вниз и так и лежал. Часы мерно тикали, а я считал секунды. Что я творю? Зачем я его поцеловал? Но его губы были такими мягкими, такими сладкими, он был весь такой податливый. В тот момент мне правда хотелось забрать его домой и не выпускать пока не появится необходимость. Что же я делаю? Я натурал, а он ни капельки на девушку не похож. Но..я так хотел его. Нежно и долго. Сегодня, в этой постели, до самого утра, до следующего дня и после.
Я долго лежал так, неподвижно, боялся пошевелиться и испортить тот блаженный момент и упустить хоть деталь сегодняшнего вечера. Но моим мечтам не суждено было сбыться, так как в дверь позвонили. Вставать не хотелось, я и не вставал, но в дверь звонили все настойчивее и настойчивее. «Я убью того кретина, кто решил припереться ко мне посреди ночи и отрывать от таких приятных воспоминания!». Я со злостью распахнул дверь, хмуро глядя на своего визави, но мое лицо тут же смягчилось и тело вновь окутало тем приятным блаженством. На пороге стоял Ксавье. Он явно нервничал и не знал, что сказать. А меня посетила такая радость, что он пришел, что я не смог удержаться и не поиздеваться над ним. Оперевшись о дверной косяк, я склонил голову на бок и с усмешкой спросил:
- Вы что-то хотели, молодой человек?
Он смутился и уставился в пол. А я все больше веселился.
- Время уже позднее. Что так ребенок делает здесь?
Он злобно поднял на меня голову и сделал шаг вперед. Схватив меня за футболку, он притянул меня к себе и впился поцелуем. Издеваться дальше над ним было бы глупо, ведь тогда я издевался бы и сам над собой. Я втянул его в квартиру, ногой захлопнув дверь, и мы хаотично начали двигаться в сторону спальни. Страсть закипала, поцелуи становились все более глубокие, дикие, горячие. Мы обтерли все стены своими спинами и собрали пару косяков, от которых завтра наверняка будут синяки, но сейчас мы не ощущали ничего кроме жгучего желания. Я страстно целовал его, пытаясь поглотить, съесть полностью, собственнически впивался в шею, оставляя метки как подросток. Подхатив его за ноги, я прижал его к стене, он обвил мою талию ногами. Одежда летела во все стороны, начиная от входной двери. Я хотел его так, что зубы сводило, а член был готов буквально взорваться, разорвав при этом джинсы. У него тоже стоял.
Сняв с него футболку, я начал покрывать поцелуями его груль, плечи, руки. Потом я положил его на кровать и стал спускаться вниз, к животу. Джинсы страшно мешались и впервые в жизни я ненавидел их создателей. Я начал быстро растегивать все пуговицы, высвобождая его возбужденную плоты. Он метался подо мной, полностью утонув в этой страсти. Его член стоял не хуже моего и я снова начал прокладывать дорожку от его шеи к его возбужденному органу. Никогда бы не подумал, что мужские стоны будут меня настолько заводить. Я взял в руку его член и начал медленно водить ей вверх-вниз, он застонал еще громче, а затем я обхватил его головку губами. Тут ему оканчательно сорвало крышу и стоны начали перемешиваться с всхлипами, что распаляло меня еще больше и желание довести его до грани застилало мне глаза. Он начал иступленно хвататься за мои волосы, сильно сжимая их и просто моля:
- Габриель.. Габриель, пожалуйста!..
Слыша, как он хриплым от возбуждения голосом произносит мое имя, я уже не контролировал себя. Резко повернув его на живот, я устроился между его ног. Он не мог сфокусировать взгляд на чем либо и уже  не понимал, что происходит. Хотелось войти в него, резко, грубо и желательно как можно быстрее, пока у меня просто сперма из ушей не потекла, но не до конца отключившийся мозг напомнил мне, что он никогда не имел дело с мужчинами. Его нужно было подготовить. Я кое-как взял себя в руки и начал прокладывать дорожку из поцелуев вдоль его позвоночника, опускаясь все ниже. Наконец добравшись до ложтинки между ягодиц, я начал поочередно целовать, каждую из них. Его кожа распалилась и стала такой чувствительной, что реагировала на любое прикосновение и даже на дыхание, он терся своим стояком о простыни, а мне просто сносило крышу. Аккуратно раздвинув его упругие половинки, я прошелся между ними языком. Он вздрогнул и сильно выгнутся.
- Н-нет, прошу тебя.. Габ-габриель.. Не надо, пр-прошу…
Он иступлено бился в бреду, но я видел, как ему приятно. Добротно смочив слюной палец, я поводил им немного, смазывая туго сжатые мышцы и когда он немного расслабился, аккуратно ввел один палец, он снова застонал и замер, но уже через мгновение начал сам подаваться назад. Врятли он понимал, что делает, наверное он действовал инстиктивно. Я ввел палец глубже, каким то чудом вспоминая уроки анатомии и нащупал внутри небольшой бугорок, слегка надавил на него и мне снова начало сносить крышу от его громких стонов. Он начал сильнее насаживаться на мой палец и я добавил еще один, активно стимулируя простату. Мой собственный член уже изнывал и я боялся кончить просто вйдя в него. Он продолжал двигать бедрами и тереться о простыни, сминая их.
- Габриель.. Умоляю..
Если я думал, что все это время мне срывало крышу, то я ошибался. Вот именно в этот момент я окончательно потерял себя. Я резго вынул пальцы, чем спровоцировал недовольный стон, кое-как дотянулся до тумбочки, где стояло шоколадное масло (в последнее время мой любимый аромат), дрожащими, неслушающимися руками еле стянул свои штаны пониже, так как на то, чтобы снять их совсем у меня не было совершенно никаких сил, и обильно смазал свой стоящий колом член и его задницу. Расценив, что размер у меня не маленький, а задница у него настолько тугая, что даже один палец еле двигается, вылил на него чуть ли не полфлакона и пристроился сзади, медленно водя членом меж его ягодиц, дразня и играя, хотя сам был уже на грани.
- А-аах.. Габриель! Ну-же! Быстрее.. я.. хочу.. тебя..
Ни о какой резинке уже речи и не шло. Я все такой же трясущейся рукой приставил член к его входу и начал медленно входит. Но кажется этот распутный маленький Ксавье не собирался ждать так долго и со всей силы подался назад, вызвав у себя всхлип боли, а у меня белые пятна перед глазами. Мы замерли. Внутри него было просто одурительно хорошо. Он внутри так пульсировал, а ощущения усиливались благодаря отсутствия резинки, что мне пришлось досчитать до 10, чтобы не кончить. Он немного привык и подался назад. Я понял это как сигнал к действию и начал медленно бвигаться, каждый раз проходясь по простате. Очень скоро комнату снова заполнили его исступленые стоны удовольствия и я отпустил себя, начав резко, размашисто вкалачивать его в свою собственную постель, в которую мечтал его вколачивать несколько последних часов. Разрядка была блиско, как бы я не пытался оттянуть ее подольше, его стоны тоже становились громче и я заметил, как он пытается дотянутся до своего члена. Но это не понядобилось, так как я слегка изменил угол проникновения и теперь с еще большей силой проходился головкой по простате, он весь сжался и начал кончать. Колечко мышц плотно обхватило мой член, он изливался на мои простыны и меня вело. Я наклонился к его уху, тяжело дыша и прошептал:
- Прости, - затем сильно прикусил мочку уха и бурно кончил прямо в него.


Глава 11. Незабытые вещи.

Мы занимались сексом да утра. Да-да. Мой первый сексуальный опыт с парнем и мы делали это всю ночь. Ксавье был великолепен, его тело гибкое и упругое и быстро приспосабливается к ласкам. Он реагировал на каждое мое прикосновение, а я становится все более жадным, и мне хотелось дотронутся до каждое его клеточки, до каждого сантиметра его кожи сразу. Обессиленные мы уснули с рассветом.
Проснулся я опять один. Хотя на этот раз следов пребывания здесь Ксавье было очень много, а когда я увидел на соседней подушке записку, то просто растекся от счастья, улыбка рвала мне лицо.
"Спасибо за эту ночь. Ты прекрасен".
Ну до чего же он милый, просто невероятно. А как представлю, с каким выражением лица этот замкнутый и сдержанный парень писал эту слишком откровенную для него записку, так хочется прыгать до потолка.

Неделя началась крайне удачно и хорошее настроение не покидало меня ни на секунду. Каждый день после работы я заглядывал в клуб, который днем работал как обычный ресторан и забирал своего Ксавье домой, а он уходил сразу как я усну. Жизнь окрасилась для меня во все цвета радуги, я улыбался как идиот и мне совершенно не хотелось омрачать ее мыслями об однополой любви и все такое. В конце концов, какая разница, если тебе приятно. Меня не покидала мысль, что я что-то забыл, но об этом я тоже предпочитал не думать, ведь все было так хорошо. Ксавье был просто идеален, во всем. Прекрасно готовил, был веселым и интересным, не заводил сопливых бесед, ни о чём не просил, хотя я был готов дать ему все, что он только пожелает, а в постели он просто настоящая нимфа. Его миньеты и вечно тугая задница возносили меня выше неба. Мне было с ним чертовски хорошо. Я мечтал, чтобы это никогда не заканчивалось. Послав все принципы и предрассудки.
С четверга он уходил в отпуск и мы договорились, что он будет приходить сразу ко мне домой. О его проблемах мы так и не поговорили, потому что он категорично избегал этих тем, но я предложил ему провести у меня все выходные и был решительно настроен выяснить у него все любыми способами. Поэтому в пятницу я закончил пораньше, чтобы прийти домой и подготовить все к нашему маленькому празднику жизни.

То, о чем я забыл, напомнило само о себе. Вернее оно стояло на пороге квартиры, в которой, как я неожиданно вспомнил, живу не один.
Заехав после работы в магазин, я накупил кучу всяких сладостей, которые так неожиданно любил Ксавье. В приподнятом настроении я приехал домой и, напевая, в лифте набирал сообщение, что жду его как можно скорее. Вставив ключ в замочную скважину, я понял, что дверь не заперта, и в полном негодовании толкнул ее вперед. И застыл в изумлении. На пороге в окружении чемоданов и сумок стояла та, о которой я напрочь забыл. Эми стояла строго оглядывая квартиру и обернулась на звук открывающейся двери. Вся радость тут же схлынула с моего лица вместе с осознанием всей отвратительности сложившейся ситуации. Мы застыли и смотрели друг на друга, а в моем кармане звенел телефон, возвещавший о сообщении от моего любовника, который сообщал, что уже поднимается сюда. Ну, об этом я узнал немногим позже. Когда почувствовал, как мою талию обвивают его руки.

Этот момент я переживал, кажется, бесчисленное количество раз. Я переигрывал его в памяти, стараясь найти лазейки, чтобы все не закончилось так, как закончилось, но не мог ничего придумать. Все было тщетно. Что бы я не делал, все равно все должно было обернутся катастрофой. Я ругал себя, что должен был подумать об этом раньше. Я просыпался по ночам от кошмаров, а потом не мог заснуть до утра. С того момента моя жизнь начала напоминать обрывки испорченного фильма.

Так вот. Я стою на пороге и смотрю на свою девушку. Эмили все также прекрасна. Я не видел ее всего несколько недель, но она уже казалась мне человеком из далекого прошлого. Неделя с Ксавье и вся моя жизнь побежала галопом. Она стояла и смотрела мне в глаза, потом снова начала оборачиваться по сторонам. Я наблюдал за ней, и мы оба знали, о чем она думает: «Здесь кто-то был». Не то чтобы я боялся, что она узнает о моей интрижке, но странный холодок поднимался от низа живота и растекался по всему телу до кончиков пальцев. Я ощущал приближение катастрофы. Эми снова посмотрела на мне и только было открыла рот:
- Кто… - но остановилась, удивленно глядя на мою талию, где медленно, но верно начали появляться чужие руки.
Это был Ксавье. Он обнял меня сзади и легко поцеловал в косточку у основания шеи. Я почувствовал, как его поцелуй обжог меня. Я испугался, не могу сказать точно, почему, но не шевелился. Он наклонился в бок, чтобы заглянуть мне в глаза и спросил:
- Чего это ты застыл на пороге со всеми этими пакетами? - не дожидаясь ответа, он проследил за моим взглядом, и его брови удивленно поползли вверх. Наверное для него это все тоже было шоком, потому что он не сразу сообразил, что происходит. - О, кто это? Твоя сестра? - он убрал руки и встал рядом. Бедный маленький Ксавье.
Эмили улыбнулась своей самой доброжелательной улыбкой, но я чувствовал, что она злится.
- Эмили, - представилась она и протянула руку. В этот момент мое сердце ухнуло вниз и забилось где-то в пятках. Я знал, что Эми слишком горделива и тактична, она ни за что не станет устраивать разборки на людях, но, к сожалению, понимал, что беды не миновать, так как разрушить все может только одно простое слово.
- Ксавье, - и это было именно то слово. Он, широко улыбаясь, протянул ей руку в ответном рукопожатии.
Эми застыла, глядя в глаза своему оппоненту. Я заметил, как она чуть сильнее сжала пальцы Ксавье, который тут же с удивлением посмотрел на из сплетенные руки, и произнесла:
- Только я не его сестра. Я его девушка.
Это была ее маленькая месть за ту боль, которую она в тот момент испытала. Я не мог ее винить, ведь на самом деле она имела права кричать и ругаться, устроить настоящий скандал, поняв, что происходит. Но она выбрала этот маленький, хладнокровный, но такой жестокий способ отплатить за удар.
Ксавье поднял на нее все такие же удивленные глаза, и улыбка начала сползать с его лица, оставляя лишь ужас понимания. Мой бедный, маленький, хороший и добрый Ксавье. Я буквально физически ощущал, как в его мозгу выстраивается картина, подпитываемая воспоминаниями обрывков диалогов. Кажется я даже слышал, как в его сердце медленно вонзается острый ножь и разрывает его на тысячу мелких клочков. Прости меня, Ксавье. Прости меня. Это я виноват. Как я мог забыть. Я не собирался рвать с Эми, но лишь потому, что совершенно не помнил о ее существовании, так как моя голова была забита только тобой.
Вокруг все застыло, время остановилось. Я слышал только как бьется мое сердце. Или его? Не разрывая рукопожатия, Эми произнесла.
- Прости, не мог бы ты нас оставить? Я только приехала и очень устала, - она намеренно не подавала виду, что понимает, что происходит, играя невинность. Знала, что причиняет ему боль, но специально отнеслась к нему, как простому другу, словно в этом не было ничего особенного. Ксавье медленно вытащил руку из ее хватки и попятился назад, все еще не разрывая зрительного контакта. Затем развернулся и, обогнув меня, быстро покинул помещение. Я было дернулся за ним, но меня остановил металический голос подруги:
- Габриель.
Я замер. Конечно, единственное, что было для меня в тот момент важно, это объяснить всю ситуацию Ксавье, как то оправдаться, заверить его, что я просто забыл о ней. Однако я чувствовал некоторую ответственность перед Эмили. Все-таки мы прожили вместе полгода. Она имела право знать, что происходит с ее партнером. Посмотрев ей в глаза, я уже знал, что она скажет.
- Помнишь я просила тебя кое о чем, кстати это было единственное о чем я тебя просила?
- Да. Чтобы нашей жизни это никогда не коснулось.

В тот момент я не мог сказать, почему именно это было катастрофой. Это я понял уже значительно позже.

Глава 12. Пустые стены.

Следующие несколько часов прошли для меня словно в дурном сне. Эми не устраивала скандалов или разборок. Он в пугающем спокойствии ходила по квартире, а я распаковывал пакеты на кухне. Она пока не поднимала эту тему, и я не знал, не хочет ли она об этом говорить или просто не знает, что сказать.
- На выходные я остановлюсь в гостинице. 
Я смотрел на нее и не мог произнести ни слова. Она взяла один из чемоданов и направилась к двери. Я следовал за ней. Обернувшись, она строго посмотрела на меня и произнесла:
- Хочу пояснить. Мы не расстаемся. Просто мне нужно время. Да и тебе стоит поразмыслить.
Она снова продолжила уходить и остановилась, нажав на кнопку вызова лифта. Когда до его приезда оставалось всего пара этажей, Эми снова взглянула на меня.
- Кстати, я беременна.
Послышался звонок, возвещающий о приезде лифта. Она вошла внутрь и нажала на кнопку первого этажа. Двери лифта закрылись, и он увез ее от меня.
Я вернулся в квартиру, прошел на кухню и продолжил распаковывать пакеты. Мой мозг отказывался работать и переваривать полученную информацию. За последний час произошло слишком много всего шокирующего. Я отчаянно пытался ухватиться хоть за какой-то обрывок мысли, но ничего не получалось. Я бросил свое занятие и прошел в гостиную, прихватив с собой стакан и бутылку Джим Бима. Удобно устроившись на диване, я плеснул в стакан немного янтарной жидкости, но так и не притронулся к ней, застыв в этой позе на долгие часы.
Ксавье. Эмили. Ребенок.
Я никак не мог понять, о чем из этого мне стоит задуматься сначала, что было важнее, ведь все это теперь связано, закручено, заверчено в тугой не распутывающийся узел. Ребенок. Каким образом? Мы же всегда предохранялись, да и Эми сидела на противозачаточных. Как такое могло случиться? Что теперь делать? Аборт? Кажется, это не выход. Да и не мне решать. Но своего ребенка я точно не оставлю. А позволит ли мне Эми его видеть? Что вообще она планирует с этим делать? Уйдет, останется? Я люблю детей, но у меня и в мыслях не было сейчас их заводит. Так, дети.
Дети. Ксавье.
Ксавье!
Где он? Так, нужно срочно позвонить! Что я ему скажу? Что я должен ему сказать? Набирая его номер, я лихорадочно пытался подобрать слова, но все, что я хотел больше всего, это услышать его голос. Однако меня ждала неудача…
Вот уже несколько часов оператор сотовой связи сообщает мне, что аббонент недоступен. Он выключил телефон. Что же делать? Он наверное расстроен, шокирован. Как быть? До него и в других ситуациях было сложно достучаться. Не смотря на то, что мы спали, он все равно оставался закрытым от каких любо чувств и от вмешательство в свое личное пространство. В первые в жизни мне хотелось влезть в чужую жизнь, но эта жизнь оказалась мне не по зубам. Она была ограждена высоким забором с колючей проволокой. Это был не просто забор, а настоящая китайская стена с часовыми через каждые 6 метров, окруженная рвом с крокодилами и акулами, обросшая ядовитым плющом.
Я уже однажды обидел его. И не один раз. А теперь снова. Я снова сделал ему больно. Каждый мой удар по нему все сильнее и сильнее, и мне никак не удается защитить его от них. У мальчишки итак много проблем: бесконечные подработки, нехватка денег, маленькая сестра, которую он должен поставить на ноги. Он никогда не заботился о себе, никогда никого не подпускал, чтобы ничего не угрожало его хрупкому миру. Я должен был помочь ему, должен был стать для него опорой, а не новой головной болью. Да, мы всего лишь спали вместе, но я чувствовал, что есть в этом что-то большее, чем простая постельная интрижка. Я привязывал нас друг к другу, прирастал к нему, впитывался в его кожу и сам не заметил, как он начал течь по моим венам, отравляя и пленяя меня. Я не хотел, не хотел, чтобы ему было больно. Я хотел толкьо чтобы он был рядом, чтобы ему было хорошо. Хотел забрать все его печали, решить все его проблемы. Но я совершенно обо всем забыл. Как маленький наивный мальчик я только купался в его ласке и не хотел открывать глаза. Ему итак было тяжело: он работал непокладая рук, воспитывал сестру, да еще и мне уделял время. Только сейчас я задумался, а когда он вообще спал? Я не замечал его усталости, потому что рядом со мной он всегда улыбался. Но вообще-то он и правда выглядел измотанным. Возможно именно поэтому я и решил провести с ним все выходные, чтобы уложить его в постель и не выпускать оттуда, пока он полностью не расслабится. Увы.

Все выходные я провел дома, пытаясь разобраться, что делать со всей этой кашей, которую сам и зарарил. На телефонные звонки не отвечал, хотя те, на чьи звонки я хотел ответить, так и не звонили. Ни Эми, ни Ксавье так и не связывались со мной. В понедельник я решил забежать к Марселю. Взял выходной и, отоспавшись, отправился в клуб.  Марсель встретил меня широкой улыбкой и жаркими объятиями. Кажется он что-то подозревал относительно меня и своего хорошенького бармена. И я не ошибся.
- Ну, сладкий, как там поживает сочный кусочек пирожка?
Я виновато улыбнулся.
- Слушай, я никак не могу ему дозвониться. Не знаешь где он? - спросил я в надежде, что сейчас позовет его и мы сможем поговорить. Но Марсель лишь покачал головой.
- Милый, он заходил ко мне днем в субботу, сказал, что дела затянулись, какие то проблемы с арендой, забрал зарплату и исчез. Больше я его не видел.
Внутри меня снова поселилось какое-то неприятное предчувствие.
- А ты не мог бы дать мне его домашний адрес? - Марсель с сомнением посмотрел на меня, и я поспешил добавить, - прости, он говорил, где живет, но мы все время встречались у меня. Сам понимаешь, такие вещи просто не успели прижиться в моей голове, - я улыбнулся и Марсель заговорщически улыбнулся мне в ответ.
- Ах ты проказник! Совратил моего мальчика. Хорошо, сейчас я тебе запишу координаты. Передавая ему привет.
Он ушел в свой кабинет, а я всеми силами пытался скрыть свое беспокойство, сильно сжимая в карманах кулаки. Ничего не мог поделать, руки тряслись как ненормальные, но я сам не мог понять, чего так сильно боюсь. Марсель вернулся и протянул мне клочок бумаги с адресом Ксавье, бросил пару грязных фразочек и извинился, сказав, что ему надо работать. Я же отправился на окраину города, искать своего маленького неуловимого друга. Высотные дома сменились низкими викторианскими домиками, а затем и вовсе складскими помещениями. Я въехал в пошарпаный район, всем своим видом объявляющий о неблагополучии семей, которые здесь проживают. Многие окна в домах были разбиты, стены разрисованы графити, а на улицах валялись горы мусора. Я поежился от столь неприятного зрелища. Припарковавшись около нужного мне дома, я вышел из машины и, проверив, хорошо ли ее закрыл, направился к подъезду. Дверь была не заперта, что не удивительно, и я поднялся по лестнице на третий этаж. Сделав глубокий вдох, я с силой постучал в грязную дверь и стал ждать. Вокруг валялись использованные шприцы и я подумал, что Ксавье с его безразличием еще мог бы жить здесь, но это место точно не для маленькой девочки, и внутри снова начала закипать злость.
За дверью послышались шаги и незнакомый голос прокричал «Иду-иду». Открыл мне невысокий мальчишка лет 18 с коротко стриженными волосами, в потрепанных шмотках и потертых кедах.
- Вам кого? - спросил он, оценивающе разглядывая меня. Я стоял перед ним в брендовых джинсах, футболке и кожаной куртке. Даже если и можно было принять меня за местного, то дорогие часы и обувь красноречиво сообщали, что я точно не из этого района. А когда этот малолетний хулиган заметил в моей руке ключи от порша, могу поклясться, я слышал, как в его голове закрутились шестеренки, вычисляя, как бы добраться до моего бумажника.
- Мне нужен Ксавье.
- Он вам что-то задолжал? - хмуро спросил он с подозрением, явно не ожидая увидеть здесь таких богатых гостей.
- Нет-нет, что вы. Я его друг.
Пацан презрительно хмыкнул, не оценив моего объяснения. Он точно считал, что у Ксавье могут быть такие друзья. Он еще некоторое время разглядывал меня, и мне начала казаться, что еще чуть-чуть и он попросит деньги взамен на информацию. Затем он вздохнул, почемсал затылок и все с таким же призрением в голосе сказал:
- Ну, мне нечего тебе сказать, чувак. Ксав переехал пару дней назад. Сказал, что у него какие-то траблы с наликом и исчез, не объяснив никому причин. Короче забрал свою сестренку и смылся.
Мое сердце ухнуло. Упало, разбилось, разлетелось, и этот уличный бандит слышал это.
- Не парься ты так. Не ты один не в курсе, где он. Этот черт вообще мало болтает, так что не бери в голову.
Я как в бреду поблагодарил его и начал спускаться вниз, когда услышал, как захлопнулась дверь, за которой я ожидал увидеть другого человека. Я не знал, что в этот самый момент, за той самой дверью, в той самой квартире в соседней комнате сейчас сидит тот, кого я ищу, крепко обхватив себя руками.

Глава 13. Простые ответы.

Позвонив на работу, я сообщил, что беру отпуск на всю эту неделю. Мой секретарь в панике метался пытался меня вразумить, разумно аргументируя это слиянием и моим обязательным присутствием. Но у него не было шансов и, смирившись, он взял с меня обещание, что я буду проверять свои почту минимум раз в час и проверять все документы.
Во вторник я заехал в гостиницу к Эмили, так как она так и не вернулась домой.
- Привет, - сказал я, когда она пропустила меня в свой номер.
- Привет, - в ее голосе не было никаких эмоций.
- Кажется нам нужно поговорить.
Она отвлеклась от компьютера и посмотрела на меня. Сняв очки, она поднялась, обошла стол и присела не его край.
- Тогда давай начну я. Я не хочу на тебя давить. Не хочу заставлять брать на себя какую-либо ответственность, но и растить ребенка в неполной семье тоже. Я даю тебе 8 месяцев. Все это время я поживу у своей подруги, она как раз на год уехала в Сиэтл. Ты делай что хочешь: гуляй, развлекайся, спи со своим мальчиком. Но через 8 месяцев мы поженимся. Я рожу и мы проживем несколько лет, изображая счастливую семью. Ребенок не должен страдать из-за увлечений его родителей, - она с укором посмотрела на меня. - Что будет дальше, посмотрим. Если ничего не получится, так и быть, мы разведемся. Я позволю тебе видеть своего сына или дочь, так что на этот счет можешь не переживать.
Я слушал ее, раскрыв рот. Как эта женщина могла все так распланировать, не спросив меня? Возмущение накрывало меня мощной волной с каждым новым сказанным ей словом. Она заметила, что я уже на крани и выставила вперед руку в останавливающем жесте:
- Нет. Ты обманул меня, изменял мне с другим мужчиной, а теперь не хочешь брать на себя ответственность, за своего же ребенка? Это твои слова о том, что дети должны рости в благополучных семьях.
Я проглотил подступающее раздражение и обиду. Она была полностью права.
- Слушай, я не собираюсь тебя ничем ограничивать, - она объяснила мне все преимущества ситуации. И постепенно эта идея начала казаться мне совершенно гениальной. Я делаю, что хочу, вижусь с кем хочу, а когда родится ребенок, мы без проблем поженимся. Но эта свадьба будет фиктивной и никак не повлияет на наши жизни. - Однако! - строго сказала она, - когда истечет  8 месяцев, Ксавье должен исчезнуть из нашей жизни. Не хочу, чтобы об этом случайно кто-нибудь узнал. Позора потом не оберешься.

Возвращаясь домой, я обдумывал ее слова. Она права. Как бы сильно я не был увлечен Ксавье, но ребенок важнее. Он должен расти в хорошем доме, с любящими родителями. Однополый любовник его отца никак не вписывался в картину мира. Мое сердце пронизывала ноющая боль. У меня есть чуть больше полугода, чтобы побыть с Ксавье. И даже если он каким-то волшебным образом согласится хотя бы выслушать меня, я уже не говорю о прощении, то потом мне снова придется отказаться от него. Я снова его обижу. Надо будет сразу объяснить ему ситуацию. Но разве нормальный человек согласится на такое безумие? Любые отношения когда-нибудь заканчиваются, но заранее выставлять им срок? Нет. Я не скажу ему. Как мне вообще его найти? Я не хочу терять время, хочу каждый день провести с ним, но поиски могут занять недели, а то и месяцы. Что, если он не вернется к Марселю? Часы тикали и наше время безвозвратно уходило. Я решил, что позже придумаю что-нибудь, а сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы найти его.
В среду вечером ко мне заехал Нейтон. Он стоял на пороге с бутылкой дорогого коньяка. Я впустил его и мы устроились на диване напротив панорамного окна. Не говоря ни слова, мы просто сидели и пили. Я знал, зачем он пришел, догадался, что ему позвонил Марсель и намекнул, что у меня что-то произошло. Разговор лишь вопрос времени. Мне не хотелось его оттягивать, но начинать его я тоже не хотел.
- Ты нашел его?
Я, не глядя на него, отрицательно покачал головой. Нейтон дружески сжал мое плечо. Я молчал, подпитываемый его заботой. Вся усталость и разочарования нахлынули на меня одной тяжелой волной и мне стало так плохо, что я еле сдерживался, чтобы не сорваться. Но у меня это не слишком хорошо получалось, и плотину прорвало.
Я обреченно опустил голову и перестал себя сдерживать:
- Я не знаю, где его искать. Не знаю, где он. Он просто исчез, выключил телефон и никому ничего не сказал. Честное слово, я не хотел, чтобы так получилось. Понимаю, это все моя вина. Как я мог забыть об Эми? Как я мог повести себя так глупо? Посмотри на меня. Я связался с молодым мальчишкой, полностью увяз в нем, забыв обо всем вокруг. Веду себя, как незрелый подросток. Ладно бы еще он был девушкой, но он парень, у которого за душой ничего нет, с маленькой сестрой и кучей проблем. Что со мной не так? Я постоянно думаю о нем, каждый день. Как меня угораздило вляпаться в такое дерьмо? Я всегда был здравомыслящим человеком, любил девушек и ничего не делал, не подумав. А теперь…схожу с ума по золушке с яйцами.
Нейтон все это время продолжал держать руку на моем плече, что прилично меня успокаивало. Я замолчал и уставился невидящим вглядом в окно. Наконец-таки выговорившись, я почувствовал, что еще раз взглянул на эту ситуацию в полном ее объеме, со всеми тонкостями и нюансами. Посмотрел на все это со стороны. И вдруг меня объяло такое неприятное чувство, будто я запутался в веревках и никак не могу выбраться. Мне стало до жути неуютно, было неудобно сидеть. Я встал, начал ходить и двигаться, разминая руки, плечи и шею, но это чувство скованности не проходило. Казалось, я долгое время нахожусь в этой западне, стараюсь выбраться из нее ежесекундно, ни разу даже не отдохнув, но все равно ничего у меня не получается. Меня опутали лианы абсурда.
И самым отвратительным было то, что оттуда, из моего личного ада, уже никак не выбраться: буду ли я сидеть на месте и ничего не предпринимать или тонуть в попытках свернуть горы - все это уже ничем мне не поможет. Я пропал. Но пропал я не только сейчас. Неожиданно до меня дошло, что все это началось очень, очень давно, в тот день несколько месяцев назад, когда мои глаза поймали взгляд черных-пречерных глаз, которые поглотили меня в тот же миг, как увидели.

Глава 14. Во второй раз намного больней.

За несколько минут я перешел из стадии возмущения, через гнев, злобу, обиду, нежность, желание, страсть, боль, радость, печаль, в стадию полнейшего изнеможения и всеобъемлющей беспомощности. Я снова почувствовал себя маленьким ребенком, который умолял тётю не садится в машину по причине плохого предчувствия. Мне вдруг вспомнилось, как я падал на колени, цепляясь за подол ее юбки, плакал и просил не уезжать, но меня никто не слушал. Я был всего лишь ребенком, который в их глазах выглядел просто капризным, избалованным юнцом. На меня смотрели снисходительно, гладили по голове и убеждали, что все будет хорошо. Меня никто не слушал. Никто. Я чувствовал себя настолько ничтожным и беспомощным, что готов был на стену лезть. Я кричал, плакал, разбивал кулаки обо все поверхности, бил посуду и ломал игрушки, но это чувство не отпускало.
 В тот же день тётя разбилась. Ее занесло на серпантине, она не справилась с управлением и вылетела с дороги. И вроде бы меня раздирала злость и уколительное превосходство из серии «я же говорил», но с другой стороны чувство моей неспособности хоть что-то сделать прогрызало дыру в моем сердце еще больше. Я не смог ничего сделать до ее смерти и точно ничего не мог сделать после. Безысходность.
Сейчас я чувствовал тоже самое. Огромный поезд несется на меня на полной скорости, но я никого не могу предупредить. Мне снова захотелось кричать, как в детстве. Но, увы, я взрослый. А взрослые так не поступают.
Я поднял уставшие глаза на Нейтона и, вложив в голос все свое отчаяние, страх и печаль, спросил:
- Нейт, что мне делать?
Он долго смотрел на меня.

Когда он ушел, я лег в постель и долго еще не мог уснуть. Я думал, думал и думал. Слова Нейтона ничем мне не помогли. Благодаря адвокатским замашкам, он лишь повторил слова Джо, о том, что мы семья и что он будет на моей стороне, что бы я не сделал. А мне же хотелось, чтобы он сказал мне, что именно я должен сделать. Хотелось выбежать на улицу и спрашивать об этом каждого прохожего. Я нуждался в помощи. Мне было просто необходимо, чтобы кто-нибудь решил за меня. Но, к сожалению, никто не мог мне помочь. В определенный момент твоей жизни вся ответственность ложится на твои плечи. И, что бы не происходило, это только твои проблемы.
Мысли крутились по-кругу. Я был измотан и зол. Меня настолько достало все это обдумывать, что когда я проснулся утром, меня проняло невероятной силы раздражение. Я начал винить всех вокруг. Меня бесила Эмили со своими новостями. Меня бесил Нейтон со своими нейтральными советами. Меня бесил Джо, который как заведенный влезал в мою жизнь, а теперь не хотел принимать в ней никакого участия, и Кристиан, который сейчас казался мне жалким прихвостнем Джо. Меня бесил Марсель со своим слишком легкомысленным отношением к жизни. Знаю, эти люди были ни в чем не виноваты, но сейчас я испытывал к ним искреннее неприязнь. Но больше всего меня бесил Ксавье. Я начал считать, что воббще все происходящее - его вина. Что это он все сделал. Что это он появился в моей жизни, разрушил ее, а потом смылся даже не попрощавшись. «Как он мог так со мной поступить? Какое право он имел лезть в мою жизнь и так ее поганить? Кто ему разрешил? Да кем этот жалкий человек себя возомнил?». Голос внутри меня говорил, что это не его вина, что я сам все это начал, что мальчик просто влюбился в такого дерзкого меня. Но его уход и невозможность найти его выводили меня настолько, что я начал ее ненавидеть. Каждая мысль о нем злила меня. Я чувствовал отвращение. Поэтому я решил выкинуть его из своей жизни. На кой черт мне сдался этот никудышный барменишка из трущоб.
Это было жестоко. Грубо и жестоко. Но тогда только так я мог перенести все, что на меня свалилось. Я перестал отвечать на звонки друзей, полностью погрузившись в работу. Если мы случайно сталкивались, я грубо здоровался и уходил, а все попытки выйти со мной на контакт пресекал на корню, начиная скалиться и огрызаться. Я видел их слишком обеспокоенные взгляды и это злило меня еще больше. На работе я срывался на подчиненных из-за любой ошибки, меня начали избегать, клиенты были в шоке, но недоумение на их лице раздражало меня ничуть не меньше, чем беспокойство друзей. На звонки Эмили я тоже не отвечал, а когда она неожиданно пришла ко мне домой, чтобы проверить, что со мной происходит, я наорал на нее и выкинул из квартиры словно какую-то беспризорницу. Я ничего не мог поделать с этой яростью. Ее ежедневно подпитывала глубокая обида. Так проходили дни, недели, затем и месяцы, но эта злость никуда не делать.
Вернувшись домой после очередного дня в бесконечном раздражении, я налил себе полный стакан виски. Ноги носили меня из угла в угол. В последнее время было очень сложно усидеть на месте, мне было необходимо постоянно двигаться, чем-то заниматься. Казалось, если я остановлюсь, то весь этот ядовитый гнев как кислота разъест меня, не оставив и капельки крови. Я вдруг вспомнил, что когда я был маленький, мама всегда слушала один диск, с очень нежной музыкой, кажется джаз, где мужчина пел о том, что нужно просто попросить прощения. Я начал перерывать всю квартиру, искал его на книжных полках, в ящиках стола, в кладовке, где только не искал. Память услужливо подкинула картинку, как я убираю его в прикроватную тумбочку. Впервые за все это время меня посетила радостная мысль, которую тут же сменила резкая, режущая боль. Когда я открыл тумбочку и начал перерывать всякие коробочки и конверты, мне под ноги упал сложенный в двое листок. Без задней мысли я развернул его и почувствовал, как в меня врезается тот самый поезд, который на протяжении нескольких месяцев несся на огромной скорости.
Это была записка от Ксавье, которую он оставил после нашей первой ночи. «Спасибо за эту ночь. Ты прекрасен.» Слова начали расплываться перед глазами и я заметил, как на листок упала капля воды. Разом меня отпустила вся злость, что все это время сжимала мне горло, оставив после себя эту невыносимую боль. С листком в руке я прислонился спиной к кровати и начал рыдать. Не плакать, рыдать, громко, сильно, в голос. Никогда в жизни мне еще не было так больно. Когда злость ушла, я понял, как сильно все это время скучал по Ксавье, понял, как сильно хотел его увидеть. Обида на то, что его нет рядом усилилась в сто крат, заставляя слезы течь еще сильнее и кричать все громче. Мне так его не хватало. Я так хотел обнять его, прижать к себе, сжать с такой силой, чтобы переломать все его кости, лишь бы он больше ни на секунду не отходил от меня.
Я проплакал всю ночь, до самого утра и отключился, когда слезы кончились, а тело больше не могло это выносить. Проснулся я только спустя двое суток.

Тогда я понял, насколько сильно устал за все это время.
Тогда я впервые понял, что люблю его. Я люблю Ксавье.

Глава 15. С порывом ветра.

Когда я проснулся через несколько дней, то чувствовал себя совершенно разбитым, голова болело, все тело ломило, а глаза опухли так, что открыть их стоило огромных усилий. Выпив несколько таблеток обезболивающего, я принял ванну, съел какой-то салат и снова завалился спать. Мне снились нежные руки, бархатный шепот и большие угольные глаза.

Дальше жизнь превратилась в какое-то серое облако. Осень принесла нам сезон дождей и холодный ветер, забирающийся под пальто. Я полностью успокоился, больше не злился и не кричал, но постоянно вздыхал и замирал в неподвижном состоянии по несколько часов. Сотрудников это беспокоило не меньше, чем постоянные срывы, но никто не рисковал спросить, что случилось. Все продолжали с осторожностью обходить меня стороной, разговаривать в полтона и шептаться за моей спиной.
Я извинился перед друзьями, пригласив их к себе домой и задабривая вкусностями и выпивкой. Они тут же простили меня, но разговаривали все равно с опаской и чуть тише обычного, всячески избегая заведомо опасных тем. Они ничего не спрашивали, только легко шутили и рассказывали всякие истории. Разговоры про клуб тоже избегали, из их лексикона полностью исчезло имя Марсель. Я был им благодарен, но их активное нежелание затрагивать причины моего состояния лишь снова напоминало мне о том, что Ксавье исчез.
Также я извинился перед Эми. С большим букетом цветов я заявился в гости к ее подруге, где она временно обитала, и мы просидели за чашкой чая несколько часов, разговаривая обо всем на свете. Она смотрела на меня с нежностью, будто жалея, но это не раздражало меня как раньше. Я понимал, что она просто переживает за меня. Она никогда не желала мне зла, и видеть меня в таком состоянии ей тоже было больно. Мы не заговаривали о беременности, я не предлагал ей вернуться ко мне, а она и не просила. Мы попрощались с ней, как добрые друзья. Я обещал звонить ей хотя бы раз в неделю, чтобы узнать, как она себя чувствует. Попросил звонить мне, если ей что-то понадобится.
Чтобы жизнь хоть немного вернулась в прежнее русло, я должен был многое исправить. Чувство вины перед сотрудниками оставляло во мне неприятный осадок, так что в один прекрасный, не с точки зрения погоды, день, я объявил, что устраиваю большую вечеринку в одной из самых лучших гостиниц в честь хеллоуина. Сначала все с сомнением отнеслись к этой новости, но скоро всех затянуло в эту атмосферу свечей и тыкв. Люди приободрились, повеселели, начали активно готовиться к предстоящему празднику. Креативный отдел потребовал отказаться от услуг организаторов и сами занялись украшением зала, пиарщики предложили осветить это событие в сми. В итоге из обычной корпоративной вечеринки все вылилось в праздник огромного масштаба. На мероприятие были приглашены все друзья и родственники, публика собиралась свыше пятиста человек.
Юристы, будучи приверженцами официальных приглашений, завалили меня кучами нотаций об ответственности и задукоментированности, так что было велено разослать каждому официальные приглашения, в том числе и нашим партнерам по бизнесу и постоянным клиентам. Пришлось заказывать еще около 100 конвертов.
Я смотрел на все это безумие и поражался. Люди настолько загорелись желанием отметить этот день со всем размахом, что кажется забыли о том, чем собственно должна заниматься наша компания. Но они были так возбуждены и счастливы, словно маленькие дети, что мне совершенно не хотелось им мешать. К тому же они заслужили: последние несколько месяцев я был не слишком хорошим начальником.
На протяжении всего месяца их бурная деятельность ничуть не убавлялась вплоть до вечера за день до вечеринки. Все мы закончили работу раньше и уже в пяти часав в здании никого не было. Я сидел в своем кабинете и бесцельно крутился на стуле, глядя в потолок. В какой-то момент меня накрыло волной сентиментальности и я решил, что раз уж всем были высланы приглашения, то чем мои друзья хуже. Естественно они были приглашены, но почему это только им не досталось этих черных маленьких конвертиков с беленькими открытками? Движимый этой мыслью, я схватил ключи от машины и отправился в лучший книжный во всем городе. Уже немного поздно, но мне очень хотелось вручить им приглашения.
Оставив машину чуть ли не поперек дороги, я поплотнее укутался в пиджак и направился к входу.
Судьба всегда была слишком непредсказуема, когда навстречу мне вышел невысокий паренек, уткнувшийся в книжку для детей начальной школы, ничего вокруг не замечая. Я замер как вкопаны, пожирая глазами фигуру, по которой так долго скучал. Встреча, о которой я так долго мечтал. Прямо передо мной сейчас шел Ксавье. Мой милый Ксавье. Его волосы немного отрасли и кажется он немного похудел. Он выглядел уставшим. Мое сердце затопила волна нежности, пальцы закололо от желания зарыться в его мягкий волосы, а глаза защипало. Я сделал несколько уверенных шагов, практически столкнувшись с ним. Он оторопел от резкого движения, поднял глаза, а я одним твердым жестом схватил его за затылок и притянул к себе, сжимая в крепких объятиях. Он был настолько шокирован, что даже не пытался оттолкнуть меня. А я тонул в его запахе, уткнувшись носов в его его волосы, вдыхая полной грудью такой знакомый аромат. Его тело было все таким же приятным, а кожа нежной и бархатистой. Мне было этого мало, недостаточно, я сжимал его все сильнее и сильнее, но все равно не достаточно сильно. Взяв его за плечи, я слегка отодвинул его. По его лицу пробежала тысяча эмоций, он смотрел на меня ошарашено, испуганно, с желанием, которое он старался в себе подавлять, и только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как я заткнул его рот поцелуем, таким страстным, какими и были все наши поцелуи. Всего на секунду он замешкался, видимо решая, что теперь делать, но его язык тут же встретился с моим, и нас закружило. Он выронил все, что было у него было и обвил руками мою шею настолько сильно, что если бы не все эти чувства, то было бы очень больно. Но прямо сейчас его тело вжимающееся в мое, его горячее дыхание и жадные поцелуи просто сводили с ума. С животным голодом я сосал, кусал, вылизывал его рот, забывая обо всем вокруг. Мы простояли там целую вечность, не обращая внимания на пронизывающий ветер и брезгливые взгляды прохожих.
Его губы были еще слаще, чем я помнил, прикосновения еще приятней, но этого все еще было мало. Приложив нечеловеческие усилия я отстранился, поймав его разочарованно-испуганный взгляд, быстро наклонился, собирая с тротуара все его вещи, схватил за руку и усадил в машину. Запрыгивая на водительское сидения, я разве что не подпрыгивал от нетерпения. Педаль в пол и мы понеслись в сторону моего дома. Не помню, и тем более не представляю, как мы вообще до туда добрались, я даже не смотрел на стрелку спидометра, проезжая на красный свет. Раздеваться мы начали еще в лифте, я вжимал его в стены с таким остервенением, о котором даже не подозревал. Не разрывая поцелуя, я старался попасть ключом в замок, что было очень сложно, но все же у меня получилось. Мы ввалились в квартиру и, запутавшись в ногах, повалились на пол. Подмяв его под себя, я начал покрывать все его тело поцелуями-укусами. Он вскрикивал от боли и от неудержимого желания, которое причиняло ноющую боль, которая ощущалась во всем теле. Стянув с него трусы, куда делись штаны я даже задумываться не стал, я сразу полностью заглотил его член, начав активно, жестко сосать. Он кончил почти мгновенно с громким стоном. Перевернув его на живот, я раздвинул его упругие полушария и выплюнул все содержимое своего рта на его сжимающиеся колечко мышц, практически одновременно проталкивая внутрь сразу два пальца. Терпеть не было сил, мне сносило крышу от каждого его движения. Вынув пальцы я тут же приставил свой изнывающий член и вошел в него сразу на всю длину, издав какой-то утробный рык. Он вскрикнул от боли, но тут же застонал от удовольствия. Меня вело и штормило, я вдалбливался в него со всей силы, а он встречал толчки на полпути. Я кусал его шею, плечи. Резко вышел, пока он не успел опомниться, перевернул его на спину и снова резго вошел в него, ловя его стон губами, вовлекая в страстный, дерзкий и болезненный поцелуй. Он цеплялся за меня, обвивал ногами и руками, со всей силы царапал спину. Никто из нас не мог себя контролировать. Это была дикая, животная страсть. МЫ кончили одновременно, громко, бурно, стоны переходили в крик, и вместе повалились без сил. Я все также лежал сверху, не выходя из него, обнимал, целовал, прижимал к себе и снова возбуждался, находясь внутри него. Мы так и продолжили, не прекращая еще 2, три, пять раз, пока сон не сморил нас глубоко ночью.

Глава 16. Тихий шепот.

Я проснулся до рассвета и увидел, как Ксавье мирно посапывает рядом со мной, смешно морща носик. Улыбка сама расплылась по моему лицу и я обнял его, прижимая к себе и аккуратно, чтобы не разбудить, начал целовать его в весок, щеку, шею, куда только мог дотянуться. Он заворочался и повернулся ко мне, закидывая руку и обнимая в ответ, всем телом прижимаясь ко мне и успешно находя место на поем плече, которое казалось было создано специально для него. Я продолжил гладить его по голове, нежно водя пальцами по волосам. В какой-то момент я почувствовал жизненную необходимость сделать больше. Я наклонился к его уху и прошептал:
- Я люблю тебя. Ксавье, я очень сильно тебя люблю, - вложил в слова всю нежность и любовь к нему. Я почувствовал что-то горячее и мокрое там, где его лицо соприкасалось с моим телом. Я понял, он не спал и слышал меня, а теперь он наконец-таки лежит в моих объятиях и плачет. Я был так счастлив, что сам чуть ли не рыдал, но моему маленькому смелому мальчику нужен сильный мужчина. Потому что теперь, я точно решил, больше никогда и никому, а тем более себе, причинить ему боль.
Утром я проснулся от вкусного запаха кофе, который щекотал мне нос, а желудок отозвался голодным рыком. Ксавье рядом не было, зато его присутствие обнаружилось на кухне. Я подошел сзади и обнял его, покрывая шею поцелуями. По нему тут же побежали мурашки, как было всегда, когда я его целовал, и это сделало меня еще счастливее. Однако он не поднял головы. Мы позавтракали в полной тишине, он избегал моего взгляда и явно нервничал, а я же как идиот ловил каждый его жест, улыбался восхищался им. Неожиданно он встал и объявил:
- Мне пора домой, - чем согнал улыбку с моего лица, а сердце замерло в испуге.
- Нет. - жестко заявил я.
- Что значит нет? - он посмотрел на меня с искренним негодованием.
- Нет значит нет.
- Но..
- Нет. Ты выжил из ума, если думаешь, что я тебя еще хоть раз отпущу тебя.
- Мне нужно на работу…
- Нет.
- Габриель…
- Нет.
Он вздохнул и произнес:
- Габриель, не веди себя как ребенок.
- Я не веду себя как ребенок.
- Слушай, мне правда нужно на работу. Если я пропущу хоть день, то не смогу оплатить аренду.
- Я сказал, ты никуда не пойдешь.
- Габриель, - он снова вздохнул и нахмурился, - я не могу жить так как ты. Мне нужно кормить и одевать сестру, я больше не могу бегать к тебе и развлекаться каждый день…
- Мне плевать.
- Слушай, - он начинал злиться, - прекрати этот цирк. Мне понадобилось много времени, чтобы собраться и снова начать жить так, как раньше. Ты не можешь заявляться весь такой из себя крутой и утаскивать меня в свою нору.
- Я бы не утаскивал тебя, если бы ты не исчезал, ведя себя как неразумное дитё.
- ДИТЕ? - сорвался он на крик. - А как по-твоему я должен был поступить, когда нос к носу столкнулся с твоей невестой, о которой ты забыл меня предупредить?
- Она мне не невеста.
- Да какая разница?! Что, развлекся, поиграл со мной, доволен?
- Я не играл… - начал было я.
- Нет, ты именно играл. Трахал меня, пока подружка была в отъезде, а потом…
- Прекрати! Ты бы понял, что все не так, если бы хотя бы дал мне шанс все объяснить! Но ты поступил как трус, сбежал, не оставив и следа, оставил меня и просто жил, как вздумается!
- Объяснить? А что тут объяснять? Вроде итак все понятно. - он неожиданно безразлично отбросил на стол салфетку и начал проходить мимо. Я схватил его за плечо.
- Слушай ты. Я кажется сказал тебе, что ты все не так понял.
- Прекрати…
- Со всеми этими чувствами к тебе я совершенно забыл про Эми!
- Хватит…
- Я не собирался причинять тебя боль!
- Достаточно…
- Я не хотел, чтобы так получилось!
- Достаточно…
- Все, чего я хотел…
- Хватит! - и раздался звук звонкой пощечины. Он ударил меня. В глазах его стояли слезы обиды. Он злился и плакал из-за меня. Этот закрытый, сдержанный, взрослый мальчик стоял передо мной в одной футболки и плакал, закрыв лицо руками. Его плечи вздрагивали, его била мелкая дрожь. Я почувствовал боль и раскаяние, впервые я задумался, что не только мне было тяжело все это время, не только моя жизнь резко изменила обороты, не только я все это время страдал. Он тоже. Ему было также плохо и одиноко. Он чувствовал себя преданным, обманутым и уничтоженным. Руки сами потянулись к нему, он начал сопротивляться, но я только сильнее сжал его в объятиях.
- Мне было так больно! Так плохо! Я проклинал тебя, ненавидел! Ты так ужасно со мной поступил! Я злился от бессилия, но ничего не мог с этим поделать, я все равно…вс-все равно…любил тебя, - слова смешиваль с вхлипами, а мне было безгранично жаль. Жаль, что все так получилось. Мы стояли посреди кухни, такие глупые и романтичные. И не было ничего правильнее этого. Успокоившись он снова начал отстраняться.
- Мне нужно идти.
- Нет.
- Габриель…
- Мне плевать, что там произошло и произойдет, но я больше не хочу пережить это снова. Так что ты никуда не пойдешь, останешься здесь. Мне плевать на сколько: на месяц, год или на 10 лет. Потому что если ты еще хоть раз посмеешь исчезнуть, я найду тебя и убью. - я злился. Просто не мог отпустить его, не мог представить, что он уйдет. Мне казалось, что выйдя за эту дверь, он снова растворится и больше я его никогда не увижу. Он посмотрел на меня покрасневшими глазами.
- Что…ты…
- Да, ты все правильно понял. Я хочу, чтобы ты остался и жил здесь.
Он нервно засмеялся и принялся отталкивать меня:
- Не говори ерунды.
- Это не ерунда.
- Хватит.
- Нет.
- Габриель, это уже…
- Нет, это не слишком и не глупо. Сейчас ты сажаешь свою сладкую попку на диван, называешь мне адрес и я еду за твоими вещами.
- Что ты несешь?
- Еще раз. Я серьезно…
- Габриель, хватит летать в облаках. Веди себя как взрослый. Я не могу переехать к тебе…
- Я веду себя именно как взрослый.
- Нет, ты ведешь себя глупо и неразумно. Я не ты. У меня есть обязанности. Моя сестра…
- Если ты сейчас же не заткнешься, я откушу тебе ухо. Ты и твоя сестра переедут сюда. Ты прекратишь изматывать себя вечными подработками и…
- Да ты с ума сошел! Пошел ты! Я тебе не какая-нибудь шлюха, которую ты содержишь, я…
- Правильно. Ты не шлюха. Ты мой любовник, партнер, возлюбленный, любимый. Мне очень жаль, но я люблю тебя. И можешь считать меня животным за то что я не хочу видеть, как мой любимый человек загибается на тысячи работах. Я хочу, чтобы ты и твоя сестра жили в комфорте и уюте, чтобы вы не знали бед и ни в чем не нуждальсь.
- Габ…
- Нет, - громко оборвал я его и, пока он замешкался, снова обнял его. - Я хочу, чтобы ты всегда был рядом, - добавил я шепотом.

Глава 17. Американские горки.

В хороших сказках принц забирает принцессу и они живут долго и счастливо. Это не про нас. Конечно же в тот день он ушел. Я не смог остановить его. Но мы виделись несколько раз в неделю, все также уходя после того, как я засну. Но я не оставил попыток поселить его под своей крышей. Я познакомился с его сестрой. Она выглядела именно так, как я себе представлял. Они были очень похожи. Но если я думал, что это у Ксавье тяжелый характер, то я ошибался. У двенадцатилетней Евы он был еще хуже. Непреклонна, категорична, слишком взрослая для своего возраста. Мне понадобилось некоторое время, чтобы она приняла меня. Конечно маленькой девочке было слишком сложно объяснить, какие отношения связывают меня с ее братом, поэтому я просто представлялся ей другом.
Все чаще мы ужинали втроем. Она начала оставаться у меня дома по выходным и когда Ксавье задерживался на работе. Смешно, что ключи от моей квартиры у нее появились раньше, чем у ее брата. Это случилось в один холодный день. Мне пришлось задержаться на работе из-за слияния. Компания, которую мы покупали решила внести изменения в некоторые пункты контракта и мы долго спорили о возможности таких изменений. В десятом часу мне позвонил Ксавье, его голос дрожал, он был в панике, он не мог найти Еву. Ее не было дома, а мобильник был недоступен. Он бился в истерике, причитая, что ее похитили, но я пытался его успокоить, хотя моя паника была ничуть не меньше его. Я полюбил эту маленькую девочку, она стала мне семьей, и мысль о том, что она пропала, пугала меня до чертиков. Мы объездили полгорода, разыскивая ее во всех местах, где она могла быть. Несколько часов спустя, мы обессилев приехали ко мне и угадайте что? Ева сидела прислонившись к моей двери и спала. Ксавье полночи читал ей нотации, кричал, как он испугался и называл ее безответственной. Даже я не стал его останавливать. Ева плакала, а наутро поднялась температура. Он бегал по квартире туда-сюда и нервно размахивал руками, пытаясь скормить сестре все таблетки, которые только были в аптечке. Уровень моего раздражения зашкаливал, так что я выгнал его на работу, заверив, что все будет хорошо, и он обреченно понурив голову отправился на работу. Мы с Евой вздохнули с облегчением.
- Он всегда был таким, - сказала она мне хриплым голосом.
- Могу себе представить, - засмеялся я. С тех пор, как мы втроем проводим время, я узнал о Ксавье очень много новых и неожиданных вещей. Внешне всегда спокойный и безразличный, он до безобразия дотошно относился к своим близким. Малейшие признаки того, что что-то идет не так, - и он как самая настоящая курица-наседка начинал решать сразу все проблемы в мире. Он оказался жутким параноиком, над чем я очень часто смеялся, что приводило к большим количествам ссор.
Он наконец впустил меня в свое сердце и начал более терпимо ко всему относится. Он стал доверять мне заботу о Еве и даже разрешал мне иногда помогать. Он начал больше говорить о себе, рассказывать о своих страхах и беспокойствах. А я очень это ценил. Это было настоящей честью - войти в круг семьи Ксавье.
- Так, а теперь мы вызовем доктора, - сказал я Еве, когда мы немного отдохнули от жуткого урагана по имени Ксавье.
- Фу, доктор? Все не настолько плохо, - поморщилась она и накрылась с головой одеялом. Ева не любила докторов, а заставить ее пойти к стоматологу, так это вообще из области фантастики.
- Нет, мы вызовем доктора и он осмотрит тебя, болезни лучше не запускать.
В отличие от Ксавье, со мной она спорила постоянно. Я слушал ее и разговаривал с ней, как со взрослой, не забывая, что она еще ребенок. Она была умной и умела аргументировать свою точку зрения, так что мы очень много времени проводили в дебатах. С братом же она старалась не спорить, так как он начинал нервничать и паниковать. Так что у нас с ней даже появился ритуал: одновременно кивать, когда Ксавье что-то говорит. Иногда он очень бесился из-за этого, а мы не могли сдержать смех. В общем мы спелись.
Ева пролежала дома три дня, поглощая шоколад и целый день смотря телевизор и играя в видео-игры. Правда, когда вечером Ксавье возвращался домой, она притворялась жутко больной, а он мельтешил над ней, пытаясь померить температуру и заставляя пить микстуру. Как только он уходил, я заваливался к ней в комнату с кучей всякой неполезной еды и мы смотрели фильмы, обсуждая актеров и смеясь над глупыми моментами, поглащали пиццу и играли в стрелялки. Я слишком сильно ее баловал, за что и поплатился.
Несколько дней спустя, когда я снова торчал в комнате у Евы (как то совершенно неожиданно и естественно комната для гостей во время болезни переименовалась в комнату Евы), дверь неожиданно открылась. На пороге стоял бледный Ксавье, он застукал нас за самым неприглядным занятие: мы валялись на кровати с джостиками в руках и в куче коробок из под китайской еды. Взбучку, которую мы получили, нельзя ни с чем сравнить. Меня даже в детстве так не ругали. Как только Ева выздоровела, а здорова она была, как вы поняли, уже давно, они вернулись домой, оставив меня в тишине огромной квартиры. Ксавье запретил мне звонить и приходить к нему, а Ева сидела под домашним арестом.
Как то раз, не выдержав этой скуки, я ушел с работы пораньше и поджидал Еву после школы. Когда она увидела меня, она бросилась со всех ног и повисла у меня на шее. Тогда-то я и дал ей ключ, чтобы эпопея с болезнью не повторилась и чтобы она больше не ждала под дверью, если я вдруг задерживаюсь. Вскоре мы с Ксавье помирились и все снова вошло в привычное русло. Ева и Ксавье все больше времени проводили у меня, часто оставаясь на ночь. Секс с Ксавье был все также горяч, а адреналин из-за того, что приходилось скрываться, лишь подпитывал нашу страсть и возбуждал еще сильней.
Однажды Ева выдала просто убийственную вещь. Мы сидели дома, просматривая какую-то комедийную драму, и там был парень гей, который постоянно ссорился со своим дружком. Ева сосредоточенно жевала мясо, приготовленное братом, и молчала. Прожевав, она выдала:
- Вы с братом совсем на них не похожи.
Я чуть не подавился. Она посмотрела на меня с усмешкой и добавила:
- Ой, да ладно тебе, мне же не 5 лет.
Когда я рассказал об этом Ксавье, он снова начал паниковать, приговаривая, что мы подаем девочке плохой пример, но все быстро успокоилось и мы больше не скрывались. Могли целовать и обнимать друг друга при ней.

Глава 18. Чай с принцессой.

В один особенно солнечный день я шел мимо витрин магазинов и увидел просто чудесное женское пальто. Я остановился и долго его рассматривал. Представил, как бы оно подошло Еве. Как раз под цвет ее волос. В итоге я все же зашел в магазин и попросил показать мне размеры поменьше. Однако это ничуть мне не помогло. Они все выглядели одинаково, но я очень боялся ошибиться. Извинившись, я отошел в сторону и набрал ее номер. Она ответила почти сразу, шепотом, из чего я понял, что она на уроке, и спросил про размер. Она что-то отвечала, но мне совершенно было непонятно, что он там бормочит и я сказал ей, что через 15 минут за ней заеду, пусть скажет учительнице, что у нее болит живот или что что-то случилось. Конечно же ее никто не отпустил, так что мне пришлось идти за ней в школу. Подойдя к ее классу, я постучал в дверь. Была середина урока. Учительница открыла дверь и застыла. Конечно, я же такой красавчик: высокий, в дорогом костюме, зеленоглазый. Сзади послышались смешки, которые я безошибочно определил как Евины. Отмерев, учительница спросила:
- Да? Чем могу помочь?
- Добрый день, мадам. Я пришел за Евой.
Он напряглась.
- Простите, а кем вы ей приходитесь?
- Извините меня за мою грубость. Меня зовут Габриель Спаркс, я дядя Евы. С ее братом кое-что случилось, так что нам нужно срочно ехать, - сказал я самым вежливым и соблазнительным голосом. Учительница покраснела, а затем кивнула Еве. Она за долю секунда собралась и вылетела за дверь.
- Нет, ты видел? Ты видел ее лицо? - мы разве что не рыдали от смеша. Надрывая животы мы еле-еле доехали до магазина, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух. Когда мы зашли в бутик Прада, она аж присвистнула. К нам тут же подлетели женщины-консультанты и начали наперебой восхищаться:
- О боже, эта ваша дочь?
- Какая милашка!
- Прелесть!
- Это для нее вы выбирали то пальто?
Ева хлопала глазами и совершенно не понимала, что от нее хотят эти люди. Она беспомощно посмотрела на меня, а я еле сдержал смешок, до чего она была милая.
- Да, это моя дочь. Будьте добры и помогите ей с примеркой.
Женщины тут же потащили ее в сторону примерочной и начали наряжать. Ева все меньше понимала, что происходит. Выйдя ко мне, она недоуменно ждала реакции. Я удовлетворенно кивнул и бросил в сторону женщин:
- Берем.
Ева хлопала глазами:
- Что происходит?
- Когда я проходил мимо этого магазина, то просто влюбился в это пальто. Подумал, что тебе оно подойдет.
- И ради этого ты стащил меня с уроков, - начала она, поворачивая ценник, - Ого! - вскрикнула она, - это чертова туча денег. Ты с ума сошел!
Я лишь улыбнулся ей.
- Все для принцесс.
Домой мы ехали в тишине, она не выпускала пакет из рук.
- Ты просто богатая жопа.
Мы снова начали смеяться. Потом она поблагодарила меня, ей очень понравилось пальто и она уже представляла, как будет красоваться перед подружками. Я был счастлив видеть ее такой довольной и веселой, и еле подавлял желание развернуться и скупить для нее весь магазин. Но ни она ни брат этого бы точно не оценили. Знали бы вы, насколько бережливый этот Ксавье. С ним же даже за продуктами невозможно сходить!
Вечером наш ждала очередная взбучка. Оказывается та чертова училка позвонила Ксавье и спросила, все ли с ним в порядке. Когда он понял, что я увел его сестру из школы, а она поддалась, то просто взорвался, разглагольствуя о важности образования. Он усадил нас на диван, а сам ходил взад-вперед, ругая нас. А когда он узнал о причине этого прогула, так нам и вовсе пришлось заткнуть уши. Я, решив поступить как взрослый, взял вину на себя, подав Еве знак сматываться. Всю ночь я извинялся перед ним самыми изощренными и извращенными способами, да так, что утром мы встали в отличном настроении, а его походка только еще больше веселила нас.

Глава 19. Громкие удары.

Все это время я не оставлял надежд уговорить Ксавье переехать ко мне. Я уламывал его, придумывая все новые и новые плюсы совместного проживания. Но он был непреклонен.
Со временем к моим уговорам присоединилась Ева. Она говорила, что отсюда до школы намного ближе, что этот район намного безопасней и ей намного проще учиться, когда у нее есть своя собственная комната. Ксавье психовал и обвинял меня в том, что я подговариваю его сестру. Не забывал он почти каждый день высказывать мне, что я ее слишком сильно разбаловал.
- Слушай, Габриель, я конечно тебе благодарен за то, что ты так о ней заботишься, но пожалуйста. Она моя семья, моя любимая сестренка. Она привыкнет к хорошей жизни, а потом ей будет сложно вернуться к тому, что было.
- А зачем ей снова возвращаться к тому, что было?
- Потому, - он тяжело вздохнул, - что ей нужно научиться быть экономной и организованной. Она уже итак начала есть самое дорогое мороженное и постоянно зависать в дорогих кафешках. Когда ты уйдешь…
- Стоп, - я выставил вперед руку, вынуждая его замолчать, - почему это я должен уйти?
- Перестань, Габриель, мы оба прекрасно понимаем, что это не может длиться вечно.
- Что-то я не понял, как от раговоров о ее баловании мы перешли к разговорам о разрыве?
- Я не говорю, что это произойдет завтра. Возможно через некоторое время, - он говорил это с таким печальным лицом, словно это неоспоримый факт, который, уже решено, что произойдет. Я начал не на шутку злиться. Впервые мне захотелось его ударить.
- Прекрати нести эту чушь, Ксавье.
- Это не чушь, Габриель. Я ни в чем тебя не виню. Прости, если это прозвучало так, но давай будем реалистами.
- Ксавье. Я тебя конечно очень люблю, но если ты продолжишь в том же духе, мы очень сильно поругаемся.
Я старался сдерживаться как мог. Какого черта он делает меня злодеем, будто это именно я тут плохой и безответственный и выкину их из дома при первой же прихоти.
- Ты говоришь так, будто это именно я тут плохой, а сам то? - я начал переходит на повышенные тона. - Между прочим это ты несколько месяцев назад сбежал от меня не сказав не слова!
- Боже, ты опять об этом, - он устало плюхнулся на диван и откинул голову, закрыв лицо руками. - Тогда была совершенно другая ситуация.
- Чем это она другая? Просто глупое недопонимание, но ты даже не дал мне шанса!
- Габриель, пожалуйста, успокойся. Сейчас действительно другая ситуация. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы смог уйти по собственной воле.
- А, то есть я люблю тебя недостаточно сильно? - в моем голосе было слишком много язвительности, в нем сквозило обвинение.
- Я ни в коем случае не говорю, что твоя любовь слабее. Просто… Посмотри на себя. Ты молод, богат и до неприличия хорош собой. Вокруг тебя постоянно вьются тысячи женщин, которые согласны на все, чтобы быть с тобой.
- Это что, ревность?
- Это не ревность, а констатация фактов. - он встал и подошел ко мне, положив ладонь на мою щеку и начал нежно гладить. - Я не прощу себе, если стану для тебя обузой.
- Обузой? - я грубо шлепнул его по руке, оттолкнув ее. - Я хоть когда-то называл тебя обузой? Я хоть чем-то, хоть одним своим жестом показал, что ты или Ева мне чем-то мешаете?
Я уже говорил слишком громко, почти кричал. Я делал для него и Евы все, что только мог, готов был отдать им все, что у меня есть, а он выставляет меня эгоистичным ублюдком, который печется только о своем благополучии. Своими криками я видимо привлек внимание Евы, но я был просто не в состоянии контролировать себя. Она стояла за стенкой и испуганно выглядывала, пытаясь разобраться, что происходит.
- Конечно не говорил. Но со временем все может измениться. Защем тебе мы? Тебе нужна любящая жена и ребенок, возможно даже несколько, тебе нужна нормальная жизнь. Зачем тебе брат с сестрой, которые еле-еле сводят концы с концами. Пока мы вместе и все хорошо. Но скоро ты одумаешься и…
Он не успел договорить. Я со всей злости дал еще пощечину с такой силой, что он отшатнулся, едва устояв на ногах. Ева вздрогнула, еще сильнее испугавшись, но не двинулась с места, скованая страхом.
- Не смей мне этого говорить! - зло прошипел я, развернувшись, взял ключи он машины со столешницы. - Я люблю тебя и Еву. И если этого все еще не достаточно, то я просто не знаю, что еще мне сделать, чтобы не быть таким ублюдком. - Уходя, я громко хлопнул дверью. Ксавье стоял опустив голову и прижав руку к саднящей щеке.
Я гнал на полной скорости, подгоняемый злобой. Даже представить себе не мог, что он мог такое сказать. Как ему вообще что-то подобное в голову пришло? Я уже битый месяц пытаюсь уломать его на переез, а он воротит нос, а виноват, оказывается я!
Я приехал к Нейтону. Когда он открыл мне дверь, я ворвался как торнадо:
- Нет, ты просто представь, что выкинул этот маленький изверг! - я рассказал ему, что произошло, бурно жестикулируя и все чаще переходя на крик. Нейтон слушал молча, не перебивая, а в конце он улыбнулся. - Какого, б**ть, черта ты улыбаешься? Тебя это веселит?
Нейтон все продолжая улыбаться, спросил:
- Ты счастлив?
- Прошу, б**ть, прощения? Ты вообще слышал, что я только что сказал? - я продолжал злиться, негодуя и не понимая, почему он так себя ведет.
- Знаешь, - Нейтон сделал паузу, - я никогда раньше не видел тебя таким. Обычно ты сдержанный и неэмоциональный. Ты никогда не держался за людей, и, если они хотели уйти, они уходили, а ты даже не пытался их остановить. Ты никогда ни на кого не злился, а даже если злился, то никогда не кричал и не вел себя так. Ты просто уходил. И посмотри на себя сейчас. Ты злишься от того, что этот мальчишка думает, что ты его бросишь. Забавно, не правда ли?
Я задумался. Нейтон был прав. Никогда раньше я не испытывал таких эмоций. Любовь к Ксавье и маленькой Еве была настолько частью меня, что я не мог даже представить, как могло бы быть иначе. Они были для меня всем, моим миром. И я не хотел ничего иного.
- Да, ты прав. Кое-что изменилось, - я улыбнулся и расслабился. Мы еще долго просидели, болтая. Я рассказывал ему истории из нашей жизни, мы много смеялись и я видел, что Нейт действительно искренне рад за меня.
Злость отпустила. И я благодарил бога за то, что он послал мне этих детей. Однако я все еще не мог видеть Ксавье. Мне казалось, что как только мы встретимся, то я снова начну злиться на него. Так что, рассудив, я решил, что лучше пока пересидеть у Нейтона, пока страсти не остынут. На следующий день к нам присоединились Джо и Крис. Наконец-таки я снова в кругу своих друзей. Я даже не представлял, как скучал по нашим посиделкам.

Глава 20. Внеплановые переезды.

Через два дня мне позвонила Ева. Я был так счастлив слышать ее голос, будто 100 лет не слышал. Правда меня обеспокоила ее напряженность. Она попросила встретиться с ней в нашей любимой кафешке, где мы время от времени поедали пиццу в тайне от Ксавье. Не смотря на его любовь к сладкому, в еде он был жутко привередлив. Вечно эта здоровая пища и никакого фастфуда.
Когда я приехал, Ева уже сидела за столиком и болтала ножками по столом. Я подошел и, чмокнув ее в макушку, плюхнулся напротив нее. Она серьезно смотрела на меня. Ее задумчивое личико всегда умиляло меня.
- Что хочет моя принцесса? - пропел я с улыбкой.
Но она молчала. Мне стало не по себе.
- Ева, милая, что случилось? - голова наполнилась самыми ужасными картинками, которые только можно представить. Я в ужасе распахнул глаза, - Что то с Ксавье? - я надеялся мой голос прозвучал не слишком пискляво и взволнованно, как мне самому показалось. Она замотала головой и я облегченно выдохнул. - Тогда что случилось?
- Скажи, мы тебе надоели? - ее лицо было серьезным, а в глазах застыла мольба.
- Конечно нет, о чем ты говоришь? - я легонько улыбнулся.
- Ну, вы с братом поругались и ты уже несколько дней не был дома. Мы ждали тебя, но ты так и не пришел, а твой телефон остался дома. Брат весь извелся, не находит себе место. Взял два выходных подряд, все время сидит дома и смотрит на дверь. Постоянно повторяет, какой он дурак и что он все испортил. Вот я и спрашиваю: мы тебе надоели?
Волна нежности, накрывшая меня, заставила меня пересесть к ней и крепко обнять. Ну нельзя быть таким милым ребенком! Это надо запретить законом.
- Дорогая, как вы можете мне надоесть? Я же так вас обоих люблю. Ну почему в ваши головы вечно лезут такие мрачные мысли? - она обняла меня в ответ и зарылась лицом в воротник рубашки. - Мы с Ксавье просто немного поругались и я злился на него, но теперь все в порядке.
- Правда? - она посмотрела на меня полными надежды глазами и я кивнул. - Значит ты вернешься домой?
- Пока не могу, - сказал я, а ее большие глаза наполнились слезами. Седце кажется пропустило сотню ударов и я сильнее обнял ее, - сначала мне нужно кое-что сделать.
Она снова уткнулась мне в грудь и расплакалась. Видимо она: как и ее брат, за эти несколько дней тоже не находила себе места, наблюдая, как изводится ее брат. Хоть Ева и была более откровенна по сравнению с братом, но такие эмоции все-таки были не в ее духе. Она продолжала плакать, а потом как гром среди ясного неба прохрипела:
- Я тебя люблю.
Сердце сжалось.
- Я тоже очень тебя люблю, моя маленькая принцесса.

Мы поехали в большой торговый центр и долго ходили по всяким девчачьим магазинам, скупая все, что приглянулось. Мы вообще не задумывались, покупая всякие бесполезные побрякушки. Она все допытывала меня, что такого важно мне нужно сделать, прежде чем вернуться домой. Хорошенько подумав, я решил, что неплохо бы посвятить ее в свои планы. К тому же с ее помощью, мы справимся намного быстрее. Я рассказал ей о своей задумке и она засияла как новогодняя елка. Плюнув на магазины мы поехали к ним домой.
Через час приехал грузовик для перевозки вещей. Мы с Евой погрузили туда одежду, книги и некоторые другие вещи. Я назвал водителю адрес, он удивленно вскинул брови: нечасто люди из этого района переезжают в частные апартаменты. Мы тихонько похихикали нам бедным мужичком и запрыгнули в свою машину. Через полчаса мы уже распаковывали вещи. Ксавье дома не оказалось и Еве пришла в голову гениальная мысль позвонить ему на работу. Он оказался так. Она сказала, что просто интересно, как он там и чтобы поскорее возвращался домой, вдруг я сегодня вернусь. Я слышал тяжелый вздох Ксавье и как он говорит «Что-то я в этом очень сомневаюсь», и мое сердце снова пропустило несколько ударов. Давненько его голос не звучал так обреченно.
Мы решили, что до прихода ее брата еще есть достаточно времени, поэтому заказали на дом суши и устроились перед телефизором. Показывали трансформеров, и мы пересматривали его уже третий раз за последние несколько недель. Ксавье считает, что это я их слишком балую. На самом деле все с точностью да наоборот. Это они меня избаловали своей заботой и вниманием. Никогда в жизни я так не расслаблялся. Никогда еще эта квартира не была мне домом. Теперь же здесь настоящее семейное гнездышко. Ксавье все еще много работает, отказываясь принимать мою финансовую поддержку, и я наверное загнулся бы от тоски, но у нас есть Ева, которая всегда рядом и которая может заниматься чем угодно. Во время рекламной паузы показывали ролик о постельном белье, где вся семья не хотела вставать из кровати.
Мне всегда было интересно, чего такого особенного в этих тряпках, - неожиданно сказала Ева.
- Думаю, что дело в общей атмосфере. Семья, дом, на улице холодно. Кто захочет вставать с теплого местечка?
- Как то у них все наигранно.
- Кончено. Это же реклама.
- Я не об этом. У них какая то слишком идеальная картина жизни. Детская комната с обоями с машинками. Родительская кровать в теплых тонах. Ну прямо идеальная семья.
- Ты бы не хотела такую иметь? - удивился я.
- Нет, - строго ответила она ни на секунду не задумавшись.
- Серьезно? - недоверчиво спросил я.
- Вы - моя семья. И она самая идеальная в мире.
Поразительно, как у этой девочки постоянно получается меня удивлять. Не проходит и дня, чтобы она не тронула мое сердце.
- А что насчет комнаты? - спросил я.
- Это всего лишь комната, - сказала она, - я могу спать и на диване. Это не имеет значения.
- Но разве ты никогда не мечтала о красивой комнате с кучей всяких девчоночьих штучек?
- Когда родители были живы, у нас был красивый большой дом, у каждого была своя спальня. Моя комната была вся розовая, с красивыми белыми занавесками. У меня был свой столик с зеркалом и большой белый шкаф, куда мама аккуратно вешала все мои платья. Мы с Ксавье часто представляли, как у нас появится еще один маленький братишка и мы разукрасим его комнату в голубой и будем рисовать облака. А потом дом сгорел, мамы и папы не стало, - все это время она говорила с ничего не выражающим лицом, - Тогда я поняла, что не важно, как красив твой дом. Ведь если его нет, это еще хуже.
Она замолчала. Мы долго сидели в тишине. Она смотрела телевизор, а я никак не мог перестать прокручивать в голове ее слова. Я понимал, что в глубине души она все также мечтает о своей собственной комнате, где все будет именно так, как ей нравится. Но жизнь научила ее ценить то, что имеешь, а страх снова это потерять не позволяет ей мечтать о большем. Я презирал ту жизнь, которой она вынуждена была жить и злился на судьбу за то, что она отняла у нее дом.
- Слушай, а как насчет того, чтобы сделать ремонт в твоей комнате?
- В моей комнате?
- Ну да, вы же переехали сюда и отныне эта комната официально становится твоей.
- Не глупи. Ты что, не знаешь брата? Он скажет, что это «бесполезная трата денег», - последнюю часть мы сказали хором и рассмеялись.
- Ничего, это будет мой маленький подарок тебе на новоселье.
- Ничего себе маленький подарок! Богатая жопа. - мы улыбнулись друг другу, - Не надо ничего делать, меня итак все более чем устраивает.
- Нет, - я притворно обидчиво отвернулся, - я хочу сделать ремонт.
- Брат убьет тебя.
- С этим я как-нибудь справлюсь, - подмигнул я ей, поняв, что этот спор я выиграл в сухую.
Вечером вернулся Ксавье и застал нас валяющимися на полу перед телевизором. Ева спала, поджав свои маленькие ножки, а я смотрел на нее и думал, что вот оно - счастье. Ксавье долго плакал и обнимал меня, он просил прощения, ругая себя и свой язык, но я больше не злился на него. То, что сказала мне сегодня Ева, заставило меня по-другому посмотреть на ситуацию. Ксавье, как и она, очень боялся привязываться к кому-нибудь или чему-нибудь. Ему было намного проще жить, готовясь к потере, чем позволить себе мечты о хорошей жизни.
Я отнес Еву к ней в комнату, где Ксавье заметил все ее вещи. Он вопросительно посмотрел на меня, но я быстро поднес палец к губам, призывая его быть тише и заговорщически подмигнут. Этой ночью между нами не было нашего обычного страстного секса. Зато мы впервые по-настоящему занимались любовью, нежно, долго и тягуче. Он ласкал меня и облизывал, а я исцеловал каждый сантиметр его тела. Уснули мы обнявшись и жутко довольные.

Глава 21. Виноделы.

Наконец мы начали жить вместе, но проблем по-прежнему меньше не стало. Ничего не изменилось, разве что теперь они были в моем, прошу прощения, в нашем доме постоянно. Ксавье продолжал работать и отказываться от моей помощи. Однажды за завтраком он гордо заявил, что не собирается быть содержанкой и сам будет оплачивать половину счета за комунальные услуги. Когда он спросил, куда я деваю счета за квартиру, я только пожал плечами. Всеми этими вопросами занимаются мои бухгалтера. Он настаивал на том, чтобы я снял с них эти обязанности и отдал заниматься счетами ему, так как он сомневается, что человек я ответственный и экономный. На это я резонно возразил, что эти люди хорошо обучены и занимаются этим уже больше 25 лет, получая за это приличное жалование. Еще одна победа практически в сухую. С этой семейкой точно не соскучишься.
На улице заметно похолодало. Мне каким-то чудом удалось уломать своих домочадцев съездить по магазинам и закупить побольше теплых вещей. Ксавье говорил, что у него все есть и в обновках не нуждается. На протесты Евы он смотрел с осуждением и она замолкала. А потом она принесла из школы заявление, что они с классом едут на неделю в Кирквуд, кататься на лыжах. Стоимость поездки составляла 800 долларов. Она никогда не ездила с классом куда-нибудь на каникулы, из-за чего на нее все слегка косились, понимая, что у нее просто нет денег. Поэтому сейчас она смотрела на нас своими большими глазами и умоляла отпустить ее покататься. Вернее умоляла она Ксавье, так как я сразу согласно кивнул головой. Ксавье замялся и долго сомневался в ответе. Он понимал, что девочке нужно приобщаться к классу и время от времени отдыхать. Он, видимо, прикидывал в уме, где и сколько ему придется экономить, сколько смен взять на работе, но все равно получалось слишком дорого. Он прекрасно понимал, что придется залезть ко мне в карман, а это само собой разумеется развяжет мне руки. Он обреченно вздохнул и посмотрел на меня:
- Ты уверен?
Я как можно сдержаннее кивнул. А внутри уже танцевал сальсу. Это же надо, какая удача! Мы не просто пройдемся по магазинам, а еще и накупим Еве кучу костюмов, шапочем и перчаток. Огромных трудов мне стоило устоять на месте и  не скакать до потолка. Но Ксавье так легко не обмануть, он слишком хорошо меня знает. Он уже видит, как мне срывает крышу, а кассовые ленты выдают чеки длинною в милю. С тяжелым сердцем он сдался.
- Ладно, так и быть. Ваша взяла.
Мы с Евой в один голос закричали «Ура!» и начали радостно скакать вокруг Ксавье. Представляете себе это? Я - успешный, серьезный бизнесмен, прыгаю от радости, а Ксавье - молоденький мальчишка, которому бы сейчас этим и заниматься, стоит скрестив руки, как какой-то старпер и причитает:
- Кто здесь из нас взрослый? Постыдился бы.
На следующий день мы все вместе водрузились в самый большой джип и отправились в ВестФилд. Мы провели там около пяти часов, примеряя Еве все самые лучшие костюмы. Нам с ней очень понравилось 6 из них, но Ксавье все стоял и ныл, что и одного хватит. В итоге мы сошлись на трех, но я оставил кассирше данные кридитки и адрес, куда доставит остальные, пока Ксавье с ужасом разглядывал ценники. Также мы купили ей лыжи, специальные ботинки, палки, шлем и очки. Когда старший брат начал песню про «этого достаточно», я разумно сказал ему, что в Кирквуде очень холодно, а Ева не может ходить все время в лыжных ботинках: ей будет неудобно, а одноклассники будут над ней смеяться. Махнув на нас рукой, он заявил:
- Да делайте, что хотите.
Это он зря. Башню нам с Евой снесло конкретно. Мы заходили во все магазины подряд и ни из одного не выходили без пакета. Нам даже удалось заставить его купить себе новую кожаную куртку, пару джинс, рубашки и итальянскую обувь. Конечно ему это не понравилось, он сказал, что всегда ходит в красовках, на что мы моментально среагировали, посчитав это отличной идеей, и отправились в шопинг-тур по спортивным магазинам. Ксавье больше не разговаривал, а мы с Евой слишком увлеклись и совершенно про него забыли.
На обратном пути домой в машине воцарилась страшная тишина. Ксавье явно злился, а ни я ни Ева не рисковали начать разговор. Он не помогал нам нести покаты, так что нам с мелкой пришлось справляться самим. Он стоял у двери, скрестив руки на груди, и злобно притопывал ногой, ожидая, когда я открою дверь. Конечно же у него были свои ключи в кармане, но он наказывал меня, заставляя разбираться с бесконечными пакетами и рыться в поисках ключей, всем своим видом говоря: «Вот видишь, слишком много покупок. Ты перегнул палку. Я тебя предупреждал». Решив не ввязываться в новые споры, я отрыл ключи и мы все вместе вошли в квартиру. Ксавье сразу же направился в спальню, громко хлопнув дверью.
Вышел он только к ужину. Приготовил нам пасту, помыл посуду и снова скрылся за дверью. Ева сидела и злорадствовала:
- Ха, будешь сегодня спать на полу. Руку на отсечение даю, он тебя не впустит.
И как в воду глядела: когда я подошел к двери нашей спальни и постучал, в надежде, что он сменит гнев на милость, дверь открылась и мне в руки сунули плед и подушку, затем дверь также захлопнулась. Ошалев от такой наглости я стоял со своим кладом и хватал ртом воздух. А Ева, заливаясь смехом, каталась по полу. Логично рассудив, что виноват в этом не только я, гордо задрав голову направился в ее спальню, громка заявив, что виновные должны спать вместе. Она, все также смеясь, отказывала мне в этой блажи, пиналась и толкалась ногами. В итоге мы расстелили плед на полу в гостиной, набрали с собой кучу подушек и одеял, и разлеглись напротив телевизора. Маленькая проказница решила, что раз мы виноваты, то в наказание будем смотреть страшилки. Сначала было очень смешно. А потом не очень. Она вечно придумывала, что слышит какой-то шорох, а я с видом знатока говорил, что приведений не бывает и ей это только кажется. Однако уснули мы под одним одеялом, обложившись вокруг подушками.
Утром я открыл глаза и понял, что меня кто-то обнимает. Сзади лежал Ксавье, крепко ко мне прижавшись, и сопел. Я аккуратно повернулся к нему. Он открыл глаза, сонно посмотел на меня, а я наклонился и нежно поцеловал его в губы. Он снова обнял меня и так мы и заснули.

Глава 22. Каникулы в коме.

За неделю до отъезда Евы все мы были на взводе. Я настаивал на самой широкой страховке, убеждая Ксавье, что так будет спокойней, а он все повторял, что в этом нет необходимости. Мы поменялись местами. Я каждый день, как психопат названивал учителям, настоятельно рекомендуя им звонить мне, если не дай бог, что случится. На рекомендации это конечно было слабо похоже. Скорее на угрозы.
- Если с этим ребенком хоть что-нибудь случится, мои адвокаты затаскают вас по судам. Это ясно? Если я узнаю, что Ева упала, поранилась или с ней что-то случится, я превращу вашу жизнь в настоящий ад.
И мне было плевать, что после меня им тут же перезванивал Ксавье и от всей души извинялся за меня и мою грубость. Я не видел в этом никакой необходимости. Ксавье со стоическим спокойствием переновил все мои выходки, постоянно повторяя себе под нос: «Это неделя, всего неделя». Секса не было уже столько, я и не знаю сколько. Я слишком нервничал и довольно часто будил его по ночам, спрашивая "что мы будем делать, если…», «а вдруг…что тогда?». А когда я в очередной раз разбудил его и заявил, что мы должны поехать вместе с Евой, так он и вовсе забрал подушку и спал в комнате сестры. Это меня страшно оскорбило, так что вплоть до отъезда Евы мы не разговаривали. А после того, как проводили ее в аэропорт, так и вовсе разъехались. Я кинул ему ключи от машины и уехал в первом же такси. Я с каким-то извращенным удовольствием представлял, как вытянется его лицо, когда он поймет, что сегодня домой я не вернусь.
Я набрал номер Нейтона и предложил прости наш стандартный курс по полной программе. Через 40 минут я уже сидел в его квартире, а еще через минут приехали Джо и Крис.
- Что, муж, с женой поругался? - злорадствовал Джо. Игнорируя его едкое замечание, я решил, что нужно расслабиться по полной.
Мы болтали и смеялись, как раньше. Кажется будто годы пролетели. Изрядно напившись, мы решили рвануть в клуб. Мы отрывались и веселились как никогда раньше. Я танцевал со всеми подряд, вспоминая старые добрые деньки. Все вокруг кружилось и сверкало. Было очень весело.

На утро я проснулся со страшным похмельем. Голова раскалывалась, а в ушах звенело. Во рту себе устроили отстойную яму все кошки Калифорнии. С трудом поднявшись на локтях я огляделся. Вроде бы гостевая комната Нейтона. Слава богу я добрался до дома. Напрягая память, я пытался вспомнить, после какой по счету текилы сознание мне отказало, но в памяти явно была дыра часа в Рядом что-то зашевелилось и я с ужасом уставился на полуобнаженную девушку. Не способность связно мыслить только подпитывало мою панику. Она лежала в одном нижнем белье, на мне были только штаны с расстегнутой ширинкой. Это плохо, очень очень плохо. Что я вчера натворил? Аккуратно, на трясущихся ногах я встал с кровати и начал шарить по комнате в поисках телефона. Часы показывали 8 утра. Телефон нашелся под грудой чье-то одежды, а в нем с десяток сообщений от Ксавье и сотня пропущенных вызовов. А самое страшное было то, что последний оказался не пропущенным. Около пяти утра на его звонок ответили. Разговор длился меньше минуты. Я отчаянно пытался вспомнить, разговаривал ли я с ним, но ничего не получалось. Я абсолютно ничего не помню.
Наспех одев запасную футболку, который Нейт хранит в комоде в гостевой, я на цыпочках вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. В гостиной был настоящий бардак: куча бутылок из-под спиртного, пустые пакеты и конфети. То тут то там лежали полураздетые незнакомые мне люди. Ноги несли меня подальше от этого ужаса. Выйдя из подъезда я сел в такси, которые услужливо стоят каждою утро у охранного пункта дома Нейтона и поехал домой.
Голова трещала, хотелось спать и кажется я все еще был пьян. Во всяком случае идти ровно было очень сложно. Кое-как добравшись до двери своей квартиры, я как можно тише открыл дверь и направился прямиком в ванную. Тут то меня и поймал Ксавье.
Как отдохнул? - он смотрел на меня, скрестив руки на груди.
Прости..я э-э задержался. - говорить, оказывается, тоже было весьма не просто. Я качнулся и чуть не упал, когда Ксавье подхватил меня под мышку. Он помог мне дойти до душа, а затем начал стягивать с меня одежду. Видимо видок у меня и впрямь был помятый, что даже сам Ксавье не читает своих извечных нотаций. Он снял с меня футболку и застыл. Я не понимал, чего он тянет.
Некоторое время мы стояли молча: я - глядя на него, он- куда-то в область моей шеи. Потом он сунул мне футболку в руки:
- Дальше справишься сам, - и ушел. Мой все еще не протрезвевший мозг не мог сконструировать ни одной внятной мысли, поэтому я просто повернул голову к зеркалу, пытаясь найти причину столько странного поведения Ксавье, и нашел. На моей шее красовался огромный свежий засос.
Я принял принял душ и лег спать в комнату Евы, посчитав, что намного логичнее будет разобраться со всем этим утром.

Проснулся я под вечер, Ксавье дома не было.
Когда он вернулся, я уже спал.
По какой-то причине мы никак не могли пересечься. Хотя конечно не по какой-то, а по абсолютно очевидной - он меня избегал.
Неделя прошла вот в таком вот сонном ритме: когда я работал, Ксавье отсыпался дома и уходил до моего возвращения. Система что надо, ничего не скажешь.
Но что в наших отношениях появилась огромная брешь, я понял только когда вернулась Ева. Он, не сказав мне не слова, сам встретил ее в аэропорту. А после продолжил также меня избегать.
- Что-то случилось? - спустя несколько дней после возвращения спросила маленькая копия Ксавье женского пола. И камень внутри меня ухнул.
Мне стоило раньше понять, что у нас серьезные проблемы.

Глава 23. Вина для виновных.

Все полетело к чертям. Мы не разговаривали уже почти месяц. Не трахались - полтора. Ева появлялась дома все позднее и позднее, не желая оставаться с кем-нибудь из нас наедине. Все это в купе превратило нас в оголенные комки нервов. Мы вечно злились друг на друга и находили причины быть недовольными. Он снова начал загонять себя на работе. Меня это беспокоило, но я был слишком зол, чтобы сказать ему об этом. Почему я злился, точно сказать не могу. У него-то может и была причина, а вот у меня единственной причиной были его активные прятки. Каким-то образом мы умудрялись сталкиваться по минимуму в собственной квартире. Самыми напряженными днями были выходные, когда количество наших встреч резко увеличивалось вдвое. Нет, мы не ругались и не кричали, но наши взгляды, мимика и жесты были куда красноречивие слов. Я уже месяц не прикасался к нему.
Сначала я был крайне благодарен ему, что он не поступил как в прошлый раз и не исчез бесследно. Но вскоре я начал беситься, что у него все равно мастерски получается скрывать от меня. В первые недели я еще пытался пойти с ним на контакт, но он отстраненно отмалчивался. Через несколько недель я оставил попытки прояснить ситуацию и начал злиться сам. В один особенно ужасный день я даже со злости подумал, что лучше бы он сбежал, что я и не преминул сказать, когда он в очередной раз обошел меня стороной.
- Лучше бы ты сбежал, как и в первый раз.
Я сказал это и тут же пожалел, потому что на его лице отразилось столько боли, что я чуть не захлебнулся чувством вины.
- Прости, я…
Но он уже скрылся за дверью. Черт черт черт черт. Ну что я творю, разве не я клялся, что больше никогда не сделаю ему больно? Разве я хотел еще хоть раз увидеть у него такое лицо? Что же я творю. Я подошел к двери и тихонько постучал, но мне никто не ответил.
- Ксавье? - позвал я его, а в ответи тишина, - Ксавье, я вхожу.
Он лежал на кровати, свернувшись в позу эмбриона, спиной к двери. Я знал эту позу. Прямо сейчас он плачит и замыкается в себе. Он закроется от меня сейчас и я еще очень долго не смогу до него достучаться. Я не хотел этого. Подойдя к кровати я присел на краешек и положил руку ему на спину. Ноль реакции. Его была мелкая дрожь. Мне стало действительно жаль этого мальчика. В такие моменты он напоминал слабого ребенка, которого никто не защитил от жестокостей жизни. Я прилег рядом, обняв его сзади. Он долго плакал, а я молчал. Так мы и уснули.
Утром мы по-прежнему не разговаривали, но напряжение немного спало. Мы уже не избегали друг друга, могли находится в поле зрения немного дольше, но все равно не разговаривали. Со временем начались случайные прикосновения, когда, например, оба тянулись за солонкой и сталкивались руками. Иногда мы еле заметно касались плечами. Было все еще очень тяжело, но вроде как дело двигалось к миру. И только я подумал, что пора бы нам уже заговорить, как мне на домашний телефон поступил звонок, разбивший все надежды в прах. Я думал, что все наладится, но стало только хуже.

Глава 24. Тревожные вызовы.

Я закрылся в спальне и смотрел на имя звонившего.
Эмили.
К своему ужасу я понял, что прошло уже 7 с половиной месяцев.
Нельзя сказать, что я забыл о нашем уговоре. Нет. Иногда я просыпался посреди ночи и долгие часы лежал без сна, не смея обнять уткнувшегося мне в бок Ксавье. Меня съедало чувство вины, за то, что так и не рассказал ему не о ребенке, не о нашем с Эмили уговоре. Я отчаянно пытался решить, что делать дальше. Терять Ксавье не входило в мои планы. Они с Евой уже пустили корни в мою жизнь и потерять их, означало умереть самому. Но месяцы шли, а решения я так и не придумал. А потом эта игра в молчанку с Ксавье.
Я с ужасом и отвращением вспоминал, как лежа на диване мечтал, чтобы это все закончилось. Я хотел избавиться от Ксавье. Не выгнать его, а сделать так, чтобы он сам захотел уйти. И я вроде даже начинал проворачивать хитроумные планы по его выживанию из моей жизни, но он игнорировал любые мои попытки провокаций.
А теперь вот, полюбуйтесь. Только у нас вроде как наметился маленький, но прогресс, как жестокая реальность окатывает тебя холодной водой.
- Ало? Да, привет. Знаю. Да, знаю, время. Нет. Еще нет. Не знаю. Может быть. Сейчас не лучший для этого момент. Я все понимаю. Да, обещал. Нет, это была твоя идея. Я этого не хотел. Я понимаю. Нет. Да. Хорошо. Давай не сейчас. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты наверное сошла с ума. Мы не виделись 8 месяцев, что я должен чувствовать? Да, я понимаю. Нет, я не сделаю этого. Нужно придумать что-нибудь другое. Я не оставлю его, ясно?! НЕТ! Иди к черту. Я понимаю. Эм, послушай, я просто не могу. Мне жаль, мне правда очень жаль. Прости, не плачь. Я заеду к тебе. Хорошо, уже выезжаю.
Я положил трубку и тяжело вздохнул. Этот разговор высосал из меня все силы. Но делать нечего. Раз уж я решил, что не выполню условия нашей сделки, то должен хотя бы приехать к ней и еще раз сказать это лично. Я не могу потерять Ксавье. Не смотря ни на что, я все также люблю его. Я просто не переживу этого.
Когда я вышел из комнаты, в квартире стояла гробовая тишина. Решив, что это удачный момент, я подхватил ключи и вышел из дома.

Я должен был догадаться. Я должен был знать. Я должен был!
Надо было найти Ксавье. Надо было зайти в гостиную и посмотреть на него.
Я обязан был взглянуть ему в глаза.
Ну почему, почему я такой кретин??!
Я должен был зайти в гостиную и увидеть, как он кладет трубку обратно на базу.

Когда я вернулся домой, никого не было, а вещи, которые мы с Евой перевозили со старой квартиры, пропали.
На этот раз он не исчез, не сказав ни слова.
На этот раз он оставил записку со словами: «Я тебе помогу. Я решу все сам».

Больше я не видел Ксавье. Ни на следующий день, ни через месяц, ни через год. Я искал его, но все было тщетно. Ева сменила школа, а на работу Ксавье не вышел после того дня, даже не забрав зарплату. Никто не знал где он. Он просто испарился, исчез, словно сон.

Провокация Эмили оказалась просто выдумкой. Она злилась на меня и хотела проучить. Хотела сделать мне больно. Она призналась, что хотела просто несколько недель помучать меня, вынуждая бросить Ксавье, а потом оставить в покое. Она много извинялась, плакала и клялась, что не хотела, чтобы так все закончилось. Пару раз мы с ней переспали и она все-таки залетела. Но она сделала аборт, написала мне длинное прощальное письмо и переехала в Вашингтон. Она всегда жаловалась, что Калифорния слишком жаркое место. А Сиэтл с его дождями и туманами просто рай для нее.

Следующей зимой мы с ребятами выбрались в Европу покататься на лыжах. Там Джо и Кристиан рассказали нам, что уже довольно долгое время находятся в романтических отношениях и подумывают слетать в Канаду. Мы с Нетаном давно догадывались об этом. Сложно было по всем этим взглядам и едва уловимым прикосновениям не догадаться. В 21 веке сложно удивляться чему-то.

Ближе к лету Нейтон объявил о помолвке. Свадьбу сыграли в сентябре. Его жена оказалась чудесной женщиной. Она понимала Нейтона с полуслова и любила его до беспамятства.

Я так и не тронул ничего в своей квартире. Не убрал вещи Евы, не занимал ящики комода, где когда-то лежали вещи Ксавье.
Я очень скучал по нему. Часто напивался в одиночестве. Я хотел плакать, хотел, чтобы из меня вышла хоть часть боли с этими слезами. Но не мог.

Годы шли. Я переехал в Вермонт. Не женился, не завел детей.

Однажды, пару лет назад, я все-таки встретил Ксавье. Он сидел за столиком в ресторане. Напротив него сидела симпатичная милая девушка. Она смеялась его шуткам, и они были похожи на настоящую пару. Я хотел подойти к нему, обнять и объяснить, что же тогда произошло. И как только я двинулся в его сторону, он заметил меня. В ужасе он дернулся и приподнялся со стула. Его глаза все также смотрели на меня, а я видел в них лишь два океана боли. Я только слегка улыбнулся и отрицательно покачал головой. Вышел из ресторана и больше никогда не видел. Я не видел, как он опустился обратно за стол и закрыл лицо руками. Но я мог бы себе представить, как соленые капли падают, разбиваясь о поверхность накрахмаленных белых скатертей.

Спустя 8 лет я получил открытку. С фотографии на меня смотрела красивая молодая девушка. Она держала на руках ребенка, а за плечи ее обнимал симпатичный молодой человек разве что на пару лет ее старше. Я никак не мог избавиться от ощущения, что где-то уже видел эти волнистые волосы. Это оказалась Ева. Малышка Ева, моя маленькая принцесса. Она приглашала меня на день рождения своего сына Габриеля. Господи! Эта девочка до сих пор, даже спустя восемь лет, умудряется дотронутся до моего сердца. Конечно же я приехал. Она была такой обворожительной юной особой, что просто глаз не мог нарадоваться. Я крепко обнял ее при встрече и как раньше поцеловал в макушку. Она уткнулась мне в грудь и расплакалась. Волна ностальгии накрыла меня с головой и я крепче сжал ее, боясь, что как только я разомкну объятия, она исчезнет.
На самом деле мне было страшно ехать к ней. Пару раз я даже порывался позвонить и сказать, что не приеду. Но в итоге я успокаивался и думал, что оно к лучшему. Удивительно, но нам довольно долго удавалось не говорить о Ксавье.
Вечером, когда празднование подошло к концу, а гости уже разошлись по домам, я сидел на крыльце ее красивого дома и думал, что наверное о таком она и мечтала. Я курил, погрузившись в воспоминания, из которых меня вырвал ее голос:
- Останешься у нас?
Я восмотрел в ее большие глаза, такие же красивые как и в детстве и покачал головой. Она печально улыбнулась и протянула мне белый конверт. Я взял его, вопросительно вздернув бровь. Она лишь снова улыбнулась и слегка сжала мне плечо, затем скрылась в доме.
Ее я тоже больше не видел.

Глава 25. Если ты это читаешь.

«Дорогой Габриель.
Как тебе наше чудо? Не правда ли она выросла прекрасной девушкой? Я горжусь ее.
И благодарен тебе, что ты принял участие в ее воспитании. Прости, что так увез ее.
Если бы ты знал, сколько она плакала и обижалась на меня, заставляя вернуться назад.
Она очень скучала по тебе, много лет. Вспоминала каждый день, а по ночам плакала в подушку, заглушай стоны боли.
А ты все также прекрасен. Годы ничуть не испортили тебя. Наоборот, преобразили, раскрыли твою мужскую красоту.
Я не перестаю восхищаться тобой. Камера тебя точно любит и нет ни одного снимака, где бы ты получился хоть чуточку плохо.
Ха-ха. Смешно, не правда ли? Мы не виделись столько лет, а я даже не знаю, что тебе сказать.
Наверное, я должен извиниться перед тобой. Ты был прав и я снова поступил как трус - сбежал.
Сбежал, забрав с собой девочку, которую ты любил как дочь.
Сбежал, забрав с собой любовника, которого ты не хотел терять до смерти.
Мне нет прощения и я знаю это, Габриель.
О, можешь не беспокоиться, я все знаю.
Первый год мы с Евой скитались по стране, растрачивая мои сбережения, которые мне удалось накопить во время жизни с тобой.
На некоторое время мы осели в Вашингтоне. Ты знал, что Сиэтл - это город дождей?
Конечно знал. Эмили тоже знала. Мы встретились с ней совершенно случайно и мгновенно узнали друг друга.
Мы часто виделись. Она рассказывала мне о тебе, о том, как ты живешь и что все еще хранишь наши с Евой вещи.
Она тоже плакала, когда извинялась перед тобой? Она стояла на коленях и молила о прощении, будто от этого зависит ее жизнь.
Мне было жалко ее и я больше не мог ее винить.
Я не мог винить и тебя. Когда я узнал правду, я тысячи раз безуспешно пытался тебе позвонить.
Но мне было страшно и стыдно. Конечно я пытался связаться с тобой не только после этого.
Задолго до. На протяжение всего первого года я множество раз порывался вернуться.
Я хотел тебя увидеть. Хотел обнять. Ударить. Накричать на тебя. Обвинить во всем, что ты сделал.
А однажды я даже приехал, но увидев, как ты такой красивый и гордый садишься в машину, я не смог подойти.
Потом, когда я узнал правду, мне уже было слишком стыдно вернуться, годами я пытался побороть в себе это чувство.
Но знал, что не смогу заставить себя посмотреть тебе в глаза.
Я научился жить и дышать без тебя, не думая о тебе каждую минуту.
Помнишь ту встречу в ресторане? Тогда я не сказал Еве, что увидел тебя. Мы праздновали ее поступление в коледж.
Я был так счастлив и горд за нее и вдруг ты…
Твой благородный жест.
Я знал, что должен догнать тебя, что должен хотя бы попытаться. Но не смог. Ноги не держали меня, а глаза не видели дороги.
Ева тогда сильно переживала, но я молчал.
Я снова начинал учиться жить, не думая о тебе каждую минуту.
Год спустя, на свадьбе Евы я так расчувствовался, и так сожалел о том, что тебя нет рядом, что рассказал ей о той встрече.
Она кричала на меня, называла идиотом, проклинала и говорила, что я заслужил все эти страдания.
Она винила меня, что я упустил этот шанс, возможно единственный, в своей жизни.
Когда она успокоилась, мы с ней серьезно поговорили. Она убедила меня, что я должен сесть на самолет и встретиться с тобой.
Она уверяла, что ты выслушаешь, что простишь, говорила, что ты все также сильно любишь меня.
Ее слова подкупали и я все-таки прилетел. Какого же было мое разочарование, когда после недели ожидания тебя до меня дошло.
Ты не вернешься. Я отчаянно не хотел признаваться себе, что тебя уже очень давно не было в этой квартире.
Об этом говорили толстые слои пыли на всех поверхностях. Но я не хотел принимать это.
Я ходил по нашим комнатам бессчетное количество раз. А от наших с Евой вещей мое сердце сжималось от боли.
Ты уехал, ничего с собой не взяв, ничего не изменив, так, словно когда-нибудь ты должен сюда вернуться.
Но ты не вернулся.
Знаешь ли ты, что я прожил в этой квартире целый год?
Я ждал тебя год, но тебя там не было. Я боялся узнать, что с тобой случилось. Боялся искать те ниточки, ведущие к тебе.
Помнишь, как ты переживал, когда мы отправляли Еву в Кирквуд кататься на лыжах?
Ты каждую ночь просыпался от страха, что с ней может что-то случиться. А я не хотел слушать тебя, потому что боялся еще больше.
Также я не хотел начинать тебя искать. Я боялся, что могу больше никогда тебя не найти.
Со временем я понял, что заперевшись в своем прошлом, я никогда не смогу обрести покой.
Мое состояние становилось все хуже и это больше нельзя было игнорировать.
За долгие семь лет я-таки сумел сколотить состояние и открыть свой собственный ресторан.
Дохода хватало, чтобы жить, ни о чем не заботясь, как ты всегда учил меня.
Поэтому я собрал свои вещи, оставив тебе записку, не надеясь, что ты когда-нибудь ее найдешь.
Кстати, я был желат. Представляешь?
Правда это было не долго. У нас не было большой любви, она просто забеременела и мы поженились.
На 6 месяце беременности ее сбила машина. Ни ее ни ребенка спасти не удалось.
А знаешь, что самое ужасное было в этой ситуации?
Да, я расстроился, даже плакал на похоронах. Но я чувствовал огромное облегчение, что хороню не тебя.
Я знал, что уложив тебя в могилу, лег бы рядом с тобой.
Я был сам себе отвратителен. Как можно вздыхать от облегчения на похоронах жены?
Год я провел в Мексике, изучая их кухню и особенности приготовления блюд. Но я не смог там больше оставаться.
Я вернулся. Мое состояние ухудшалось на клазах. И я решил, что лучше проведу остаток жизни ожидая тебя.
Живя надеждой, что однажды ты снова откроешь эту дверь.
С любовью, навечно твой Ксавье».

Глава 26. А третий раз еще больнее

Я не помню, когда в последний раз мне было настолько плохо. Наверное тогда, когда я вернулся домой и понял, что Ксавье ушел навсегда.
Прямо сейчас мне казалось, что я снова его теряю, только не знал как такое возможно.
Когда я прочитал письмо, меня охватил жуткий липкий страх. Я не понимал, что он там пишет. Не понимал, что там ухудшается. Мозг также лихорадосно как и 8 лет назад пытался сопоставить факты. Ева не отвечала на звонки, а когда я приехал к ней домой, ее соседка сказала, что они с мужем собрали чемоданы и уехали куда-то на отдых. Я не мог сидеть и ждать ее возвращения, потому что не знал, вернется ли она вообще. Что же ты делаешь, Ксавье? Ты хоть представляешь, сколько сил мне понадобилось, чтобы понять, что ждать тебя нет смысла? Зачем ты так со мной?
Я же решил не ждать и не искать тебя больше! Я тебя отпустил!
А ты, своим дурацким письмом, чего ты хотел добиться? Хочешь, чтобы я опять играл с тобой в кошки-мышки? Не дождешься.
Я сидел и думал так, нервно ерзая на жестком кресле в зале ожидания. Я пропустил уже три рейса до Калифорнии, потому что не было мест. Страх сжирал меня изнутри. Что я ожидаю увидеть? Какую картину? Паника рисовала в голове страшные узоры. Вот я приезжаю, а тебя там нет. Вот я приезжаю, а ты там, но не дышишь. Зачем ты снова проделываешь это со мной?
Обещаю, я приеду и вытрахаю всю эту дурь из твоей красивой головушки. И задницы. Я порву тебя и не остановлюсь, даже если ты будешь молить о пощаде.
Ты ответишь за все эти годы страданий. По полной ответишь.
Наконец объявили посадку Берлингтон - Сан-Франциско. Я нерно грызу ногти весь полет. В аэропорту не протолкнуться. Калифорния как всегда встречает своим душным воздухом. Я еду в такси, отсчитывая минуты. Еще 20 минут, 15, 10. Я сам не заметил, как уснул. Наверное, слишком вымотался за последние несколько дней. Еще бы, столько не спать.
Мне снится дом, дверь, наша квартира.
Я вставляю ключ и поворачиваю его, не зная, готов ли увидеть то, что за дверью. Я вижу тебя: ты стоишь в гостиной, смотришь на меня и широко улыбаешься. В два шага я преодолеваю расстояние между нами. Сжимаю тебя в объятиях и вся боль прошедших восьми лет обрушивается на меня с новой силой и я чувствую, как по щекам побежали мокрые дорожки. Ты вжимаешься в меня, все такой же хрупкий. Я вдыхаю твой аромат и не могу надышаться. Я даже поцеловать тебя не могу, потому что мне очень и очень страшно хоть на немного ослабить объятия. Я столько хочу тебе сказать, хочу отругать тебя, за то что перепугал меня до смерти, хочу врезать тебе, хочу трахнуть тебя. Хочу сделать с тобой что угодно, но могу лишь обнимать тебя и плакать как ребенок. Мне больно, очень-очень больно. Ты чувствуешь это, Ксавье? Мой красивый, маленький, любимый Ксавье. Всех слов мира не хватит, чтобы описать, как я скучал по тебе, как тосковал. Лишь Бог знает, сколько ночей я провел в молитвах, лишь бы еще хоть раз почувствовать тебя рядом. Меня ведет от твоего запаха, твоих прикосновений. Мы слишком много пережили, слишком много вынесли. Именно сейчас мы должны быть счастливы. Я рыдаю в голос.
-..тер.
Что?
-..истер.
Что такое?
- Мистер! Проснитесь, мы приехали. С вами все в порядке?
Я все никак не могу прийти в себя. Передо мной обеспокоенное лицо таксиста и я чувствую, как щиплет глаза. Я плакал, я действительно плакал во сне.
- Все хорошо. - я протягиваю ему деньги с щедрыми чаевыми и выхожу из машины.
Подул легкий ветерок. Глядя на окна последнего этажа, я вдохнул полной грудью и сделал шаг вперед.



Посвящается вечной памяти любимого брата, верного товарища и единственного любовника, моему дорогому Ксавье.