50 оттенков Левиафанова

Сид Даун
Я тут подумал – *Левиафана* сняли на американском материале. Чем мы хуже? А если *50 оттенков серого* перенести в российские реалии…

Гм.

Лучше бы я об этом не думал.




Спёр у подружки книжку и сел читать. Читать не мог, но мне намекнули, что самое интересное- в середине. Я прочёл сразу середину- понравилось. Дальше читать не стал, потому что интересное закончилось, а садомазо- это как- то не моё.

Но про Левиафана стал думать…




Итак. Молодой тонкий интеллигент Левиафанов имеет страшную тайну, которую скрывает от родных, близких и друзей. Он даже сам себе боится признаться, что он мазохист.

Левиафанову присуждают миллион за вклад в науку, но он не может поехать на вручение из- за патологической лени. Поэтому Нобелевку получает его родной брат Грицько из Киева, а в Киев Левиафанова теперь не пускают из- за того, что нет визы, а визу не дают из- за того, что Левиафанов внёс значительный вклад в российскую науку…  Проще отказаться и СТРАДАТЬ, решает Левиафанов. И с наслаждением страдает первые пятнадцать серий.

Он решает, что одному страдать скучно, и заставляет страдать соседей по подъезду, запевая каждую ночь грустную арию из *Тангейзера*.

Наконец, один из соседей звонит в полицию и сообщает, что Левиафанов- фашист, потому что по ночам во всё горло, никого не стесняясь, распевает арии Вагнера.

Полиция по такому случаю решает посмотреть на это всем отделением и приезжает по указанному соседом адресу Левиафанова.

На полчаса в жизни Левиафанова наступает полная гармония и счастье от встречи с полицией, которые все как один… ага, садисты!

После эпохальной встречи Левиафанов с удвоенной силой наслаждается страданиями, причинёнными кулаками, дубинами и бутылками из- под шампанского, ещё пятнадцать серий.

В какой- то момент он решает разделить невыносимое счастье с кем- нибудь ещё. Он выползает на улицу, вползает в первый попавшийся строительный магазин и кричит: АНЕСТЕЗИЯ!!! МНЕ НУЖНА АНЕСТЕЗИЯ!!!

- Иностранец, - думает продавщица, которую по совпадению зовут Настей. – О! Да фиг с ним, зови меня просто Аней!

Она поднимается навстречу страдальцу из- за прилавка во всю свою необъятную ширь. На ней огромная майка с надписью *Спасём амурских тигров*, на массивном черепе- кепка *Крымнаш!*, на огромной груди значок. На другой- тоже. На значках- главные медийные лица страны- стерхи.

- Возми меня!- страстно шепчет Анестезия, сграбастав несчастного Левиафанова в охапку.

- Постой! Ты не всё обо мне знаешь…- жутким шёпотом сообщает Левиафанов.- Тебе лучше со мной не встречаться…

- Чегоооо?- Анестезия достаёт из- под прилавка большую биту для лапты.

Левиафанов, безуспешно пытаясь бороться со сладостным предвкушением новых страданий, которые жаждет доставить ему Анестезия, краснея, признаётся, поправив очки:

- Понимаешь, у меня есть одна странность… Я люблю… Родину.

- Тьфу, напугал, шалунишка, - шумно сдув косу с плеча, вздыхает Анестезия. - Видишь, я тоже люблю! (указывает на значки)

- Это не то, что ты думаешь, - печально заявляет Левиафанов. – Я люблю видеть в своей Родине всё только самое плохое, самое жуткое, самое страшное, и рассказывать об этом всем… Это меня заводит. И я хочу, чтобы это заводило и тебя тоже!

Анестезия озадаченно замирает с битой для лапты в руке.

- Фигасе! Такого я ещё никогда не пробовала…

- Подумай, детка… Соглашайся! Если ты подпишешь этот контракт, ты откроешь неведомые для себя глубины наслаждения!

- Контракт???

- Ну да. Мы снимем об этом фильм! И повезём его по миру! – глаза Левиафанова загораются. – И, главное, ты ни за что не догадаешься, на чьи деньги он будет снят, хааа, хааа!

Анестезия озадаченно чешет в затылке.

- Завтра я напишу тебе, - скромно заявляет красный от смущения Левиафанов, - и ты сообщишь о своём решении.

- Но у меня нет бумаги для.... сценария!

- Мой спонсор завтра пришлёт тебе несколько коробок.


Левиафанов медленно удаляется, помахивая прихваченным на память плинтусом.


Первая часть фильма заканчивается крупным планом лежащего на кассе обалдевшей Анестезии обглоданного селёдочного скелета.