Я сидел в своей комнате, культурно отдыхая, то есть при включенном телевизоре с книгой в руках, Когда в дверь позвонили. Я вообще-то человек спокойный, но тут мне захотелось завыть и затопать ногами об пол. Черт знает за сколько времени, ценой неимоверных усилий мне удалось наконец-то хоть на один день остаться в гордом одиночестве, и вот кого-то принесло.
Отложив в сторону книгу, я тяжело поднялся и зашаркал к двери, словно старик, ругаясь про себя очень нехорошими словами. Кто бы это ни был, решил я, ему не удастся нарушить только что наметившуюся идиллию. О, как жестоко я ошибался!
В проеме открытой двери передо мной предстал довольно странного вида мужчина. На первый взгляд я ему дал лет эдак около пятидесяти. К этой цифре меня склонили его лысина, сверкающая как медный таз на солнце, солидный животик и мешки под глазами, которые не могли сокрыть от меня большие круглые очки. Кстати, очки уже, хоть и с натяжкой, можно отнести к деталям одежды, а странный вид моего посетителя вызывался именно тем, что на нем висело. Пиджак не по размеру, который, к тому же, ни цветом, ни фасоном не подходил к брюкам, слишком уж яркая рубашка и ботинки типа тех, в которых имеют обыкновение выступать негритянские поп-звезды. В общем, все это смотрелось довольно нелепо, но до странности органично.
Как вы понимаете, я был несколько шокирован. Моим секундным замешательством посетитель и воспользовался, проскочив в квартиру. Что ж, если в твоем доме чужой человек, то он либо вор, либо гость. Так как мужчина проник в дом с моего молчаливого попустительства, то мне пришлось, скрепя сердце, отнести его ко второй категории.
Видя мое удивление, смешанное с некоторой долей раздражения, гость поспешил извиниться.
- Прошу прощения за неожиданное вторжение. Разрешите представиться - Ризинкин Николай Степанович. Ученый.
То, как он это сказал, дало мне понять, что передо мной все-таки интеллигентный гражданин. Это несколько успокаивало, но нисколько не улучшило моего к нему отношения. Этот человек нарушил мой покой, и будь он хоть самим Президентом, ничто не подняло бы сейчас его рейтинг в моих глазах.
Видя, что я не особо тороплюсь отвечать ему, он продолжил:
- Я пришел по довольно чрезвычайному делу, которое может иметь для вас некоторое значение. Не позволили бы вы изложить зам его суть?
Я подумал немного и решил, что просто так мне не удастся от него избавиться. Оставалось только надеяться, что изложение сути дела не займет слишком много времени.
- Заходите, - я указал ему рукой на дверь в гостиную.
Незваный гость поспешно кивнул и прошел в указанном направлении. Я обреченно поплелся вслед за ним.
- Присаживайтесь, - я кивнул ему на кресло.
Он послушно сел, но по его лицу было видно, что ему не терпится начать разговор. Тогда я решил хоть немного отомстить ему.
- Николай.., - я сделал паузу, вспоминая отчество.
- Степанович, - поспешно подсказал Ризинкин.
- Вот именно. Николай Степанович, я тут как раз собирался кофейку по¬пить, так я думаю, вы присоединитесь ко мне, - я старался говорить быстрее, не давая ему возможности открыть рот, - Так что вы посидите тут, а я пойду и приготовлю кофе, и потом мы о вами поговорим о том, что вас интересует.
Последние слова я произнес, выходя из комнаты, так что возражения Николая Степановича моих ушей не достигли. Пусть чуть помучается ожиданием.
Я не спеша, насколько это было возможно, сварил кофе. Люблю делать это по старинке. Затем так же неторопливо налил две чашки и, задержавшись еще на пару минут просто так, по¬шел в комнату.
К моему удивлению, Николай Степанович все же усидел на своем месте. Однако я не без удовольствия отметил мучительное нетерпение, черным по белому написанное на его лице.
- Хороший кофе. Я думаю, вам понравится, - я выдавил из себя улыбку. - Так какое же дело привело вас ко мне?
Николай Степанович сразу же поставил на стол чашку, которую едва успел взять.
- Владимир Юрьевич, дело это не совсем простое. Оно касается моей последней научной разработки.
Увидев мое удивление, он поспешил объяснить.
- Я понимаю, что вы далеки от науки, но изобретенный... ммм, изобретенное мною устройство должно вас заинтересовать.
Я рассеяно кивнул.
- Видите ли, мое предложение может показаться вам необычным. Поэтому начну с того, что являюсь страстным поклонником вашего таланта.
После этих слов я невольно усмехнулся.
- Да-да, не смейтесь, - моя усмешка, кажется, задела его. - Спорт – это большое искусство. Причем, на мой взгляд, искусство даже более сложное, чем, скажем, живопись или поэзия. Потому что там человек пытается достичь совершенства только с помощью способностей своего мозга, а в спорте человек стремится достичь гармонии между мозгом и телом.
Он сделал небольшую паузу.
- Это, впрочем, не совсем научное и не совсем грамотное объяснение, но я уверен, что вы меня поймете.
Не желая пускаться с ним в споры, я согласно кивнул головой. Увидев этот знак одобрения, он с энергией продолжил:
- С детства я увлекался спортом, особое предпочтение отдавая большому теннису, - я посмотрел на него с сомнением, но он этого не заметил, - однако различные причины не позволили мне посвятить ему свою жизнь, - он выжидающе посмотрел на меня, и я состроил гримасу сочувствия. Кажется, его это удовлетворило.
- Да, по многим причинам… Волею судьбы я стал ученым. Не буду углубляться в особенности той области знания, которой я занимаюсь, это только утомит вас. Скажу только, что это имеет отношение к биофизике мозга.
Я понимающе кивнул.
- Как я уже говорил, особую любовь я питал к большому теннису. Мне всегда казалось, что именно тут, в противоборстве мышц и умов двух людей, может родиться гармония Человека, - он поднял вверх указательный палец. - Я всегда следил за миром большого тенниса. Я знаю наизусть имена и биографии всех его великих представителей. Вы - один из них. Скажу больше, вы - самый большой мастер.
Тут я чуть не поперхнулся кофе, который уже, кстати, успел остыть.
- Ну так уж и самый…
Николай Степанович взмахнул рукой, по всей видимости, призывая меня к молчанию.
- Извините меня, Владимир Юрьевич, но я знаю, о чем говорю. Я наблюдал за вами, впрочем, как и за многими другими, с самого начала вашей карьеры. Я лично лицезрел все ваши выступления за последние пять лет. Может, это покажется вам слишком самоуверенным, но я могу заверить вас, что я хорошо изучил вас как спортсмена. На своем пути к совершенству вы прошли девяносто девять сотых этого расстояния! Вы ближе всех подошли к последнему рубежу. И поэтому…
Тут я не удержался и решил задать ему вопрос.
- Тогда почему же, как вы думаете, мне до сих пор не удалось взять ни одного главного приза?
- Вот! – он заерзал в кресле, и на лице его расплылась довольная улыбка. - Все дело в везении! Вы мастерски выигрываете всех своих соперников, до¬ходите до финала, там тоже показываете такой уровень игры, который вашему противнику и не снился, но.., - он сделал паузу, как мне показалось, для большего эффекта, - но там вмешивается тот самый фактор везения. В итоге - вторые места на всех крупных соревнованиях. А ведь заметьте - перед каждым турниром вы - главный фаворит.
Мне осталось только согласно кивнуть головой. Действительно, после многих решающих встреч у меня было чувство, что мне опять не повезло. Но я всегда гоню прочь подобные мысли. Я – спортсмен. Спорт для меня - это все. И если я проигрываю, то всегда ищу ошибки в своей игре, а не сетую на неисповедимые пути Господни. Я не считаю это самохвальством, это черта характера, которой я горжусь. Но я не стал говорить этого Николаю Степановичу, а сказал другое.
- Что ж, возможно, вы и правы. Может, все дело в везении. Но согласитесь, что в этом случае ничего нельзя изменить.
Мой визави опять заерзал в кресле.
- Можно! В том-то и дело, что теперь можно. Я занимаюсь этим уже много лет. Вы знаете, что у каждого человека есть биополе. Биополе - это обобщенное понятие. Не самом же деле это совокупность множества полей, которые окружают человека и которые созданы его мозгом. Так вот, одно из этих полей, как мне удалась выяснить, регулирует вокруг человека заряд неопределенности, то есть то, что мы обычно называем везением или невезением. Все зависит от того, какой заряд преобладает - положительный или отрицательный.
Николай Степанович сделал небольшую паузу, чтобы отдышаться, и тут же продолжил.
- Выяснив это, я загорелся мыслью создать прибор, способный влиять на величину и знак этих зарядов. Совсем недавно я создал его. Опыты, проводимые мною в течение месяца, показали, что он действует! Теперь с помощью моего прибора можно нормального среднего человека, у которого заряды колеблются около точки равновесия, превратить в счастливчика или неудачника. Для этого надо просто увеличить положительный или отрицательный заряд соответственно. Мой прибор спосо6ен сделать это!
Николай Степанович закончил. Я тоже не спешил что-либо говорить. Теперь мне было понятно, какое дело привело ко мне этого полусумасшедшего ученого. И, скажу честно, от этой догадки мне почему-то стало не по себе.
- Ну и...
- Чего я хочу? - догадался Николай Степанович. - Я хочу увеличить положительный заряд вашего поля. Поверьте, Владимир Юрьевич, мне просто больно видеть, как удача постоянно отворачивается от вас. Такой мастер, как вы, достоин быть только первым, но никак не вторым. Я хочу вам помочь добиться того, чего вы заслуживаете. Но, разумеется, только c вашего согласия.
Он откинулся в кресле, довольный своей речью. Я так думаю, он действительно хотел помочь мне и предполагал, что я сразу же приму его предложение. Но тут он ошибся. Мне почему-то не особо хотелось соглашаться. Собственно, я и сам точно не знал, почему. Душа была против. В голове роились мысли. Скажу честно: мне было не просто сказать ему то, что я оказал.
- А почему вы считаете, что я хочу быть обязательно первым? Меня вполне устраивает быть вторым.
Николай Степанович явно опешил от этих слов. Он недоуменно вытаращился на меня, открыв рот.
- Но... почему? - наконец спросил он.
Я на секунду задумался. Решив говорить только то, что сам скажет мой язык, я начал:
- Потому что слава первого быстро портит. Я думаю, вы знаете, что такое "звездная болезнь". Она не даст мне дойти до того самого предала в достижении совершенства, о котором вы говорили. Ведь то, что мне не удается победить, толкает меня к постоянному поиску ошибок и их устранению. Пока я второй, у меня есть стимул к борьбе, к достижению чего-то нового. Есть цель, наконец. А цель - это главное в жизни. Ведь счастье человека заключается не в конечном достижении цели, а в пути, который ведет к ней.
- Так что я не спешу быть первым, - заключил я.
Возможно, моя речь была несколько сумбурной, но Николай Степанович меня прекрасно понял.
- Вы говорите ужасные вещи, - прошептал он.
Я усмехнулся.
- Вы знаете, я сейчас подумал, что, может быть, то самое поле невезения, о котором вы говорили, это не недостаток невезучего человека, а его достоинство. Может, мозг специально создает его, чтобы человек развивался?
Кажется, Николей Степанович был убит наповал. Но моему языку этого было мало. Что поделать, я ведь решил не контролировать себя.
- Может быть ваш прибор - вещь нужная. Но ведь нельзя же, в конце концов, всех сделать счастливчиками.