Служил один солдат ратную службу в самом Санкт-Петербурге. Сам родом из деревни. До службы выше одного этажа домов не видал, а верхом на коне только на уборке сена ездил, копны к стогу стаскивал.
А тут на тебе – огромадные храмы с золотыми куполами, разводные мосты через широкую и не всегда спокойную Неву-реку. А дома чуть ли не до неба. А когда по заграничным походам ходил, то только успевал рот разевать. У них-то, оказывается, по земле давно не ездят, каждая дорога булыжником устлана. Каждый клочок земли обработан с крестьянскою любовью.
Да и в землянках, как на Руси, давно никто не живёт. Те, кто побогаче, норовят каменные дома выстроить, побогаче королевских дворцов будут.
– Да, – думает солдат, – отстаём мы от западных держав. Зато всех побеждаем: и на воде, и на суше. Вот отчего у нас, у русских, такая любовь к отчизне? Ведь никакому ворогу ни за что не отдадим ни пяди земли! Бывает, конечно, что отступаем, бывает. Но вовремя соберёмся в кулак, да ка-ак жахнем – вороги, коль и живые, все по кустам прячутся…
Ходит он так по всем заграницам, присматривается, как там что устроено, мотает себе на ус:
– Отслужу, ворочусь домой, обязательно просторную избу построю. Из дерева, но не хуже, чем в европах разных, даже лучше. Крылечко и ставни расписные сделаю, столбы резные, крыша на два ската, а наверху флюгер в виде павлина будет! А что? Красивая птица!
Копит потихоньку служивый денежку на свою мечту, носит с собой в кошеле на шее. Каждую копейку экономит, лишь бы домой пустым не воротиться.
Как-то среди солдат прошёл слух, что скоро начнутся военные учения, прибудет-де важный генерал из самой царской свиты. А лучшему солдату, то бишь победителю, от государя будет пожаловано десять рублей золотом и станет тот враз полным кавалером медалей славы всех солдатских степеней.
Думал-думал солдат, как же победить в такой баталии? Бегать лучше и дальше всех уже не сможет – стар стал. В рукопашном бою тоже удачи не видать. В полку вона сколько молодых солдат, которые поширше в плечах и покрепче будут. А вот стреляет он по-прежнему метко, как и двадцать лет назад.
Оно тогда главным делом было – научиться в противника пулять так, дабы сразить его с единого выстрела. Не свалишь ты его, подстрелит он тебя.
А наш-то герой вырос в лесу, с детства белку в глаз бил, опыту не занимать.
Прослышал, что стрельбище будет на следующий день, пошел поглядеть на место, может, господь что присоветует.
Приходит, походил-походил по стрельбищу, в лес зашёл, побродил, молодость вспомнил. Вдруг смотрит – сверху ястреб за воробышком камнем падает. Тот видит беду, а спастись времени не хватает. Затаился в густой кроне, но ястреб всё-таки достаёт его! Долбанул в самую макушку, а подхватить не успел. Солдат вовремя зашумел снизу, засвистел, замахал руками, вот хищник и испугался, улетел.
Скатился бедный воробышек с ветки на ветку прямо в руки солдату, да только тот ничем не может помочь несчастной птичке. Испустила дух до того, как попала в ладони.
Повздыхал солдат над горем, повздыхал, а чем поможешь? Положил ещё тёплое тельце под разлапистые ветви двадцатиметровой ели на краю леса, присыпал хвоей и пошёл восвояси.
Вот на следующее утро затрубили полковые трубы, заиграли побудку. Под барабаны выстроили весь полк на плацу и объявляют задачу.
Дескать, те, кто покажет лучшие результаты в стрельбе из ружья, будет, дескать, обласканы царской милостью. А ежели в числе победителей окажется служивый, которому осталось до выслуги менее пяти лет, то по высочайшему повелению он будет досрочно отправлен до хаты!
Перед строем вышагивает, словно гусь, генерал. Важный – спасу нет! Мундир золотом до самого верха расшит, вся грудь в медалях и орденах, да никто не знает, кто таков проверяющий. Прошёл слушок, что это правая рука главного министра!
Вот, как положено, приходит полк с песнями да с барабанами на стрельбище. Офицеры дают команду ложиться по десять человек на исходный рубеж и пулять по мишеням.
Начинают стрелять. Важный генерал каждый раз просматривает мишени и только морщится. Уже полдня стреляют, а генерал час от часу пуще распаляется. Пошумливать на офицеров начал. Что там говорит, солдатам не слышно, потому как отводит в сторону, да там и отчитывает. Доносится только, что поминает всех родственников.
Вот подходит очередь нашего солдата. Спрашивает он у своего старшего офицера дозволения обратиться к приезжему генералу. Тот побежал докладывать по чинам.
Воротился и говорит:
– Его высокопревосходительство велит тебе, олуху, немедленно прибыть к нему.
Поднимается солдат, бежит трусцой к генералу. Подбежал, руку под козырёк, в струнку вытягивается:
– Разрешите обратиться, ваше ссссссство?
– Разрешаю, – милостиво склоняет голову важный генерал. А в глазах любопытство. В жизни никто из солдат даже приблизиться не смеет, а этот просит соизволения поговорить с его превосходительством...
– Ваше сссссство! Позвольте показать своё солдатское искусство не по мишени?
– Это как же? – заинтересовался генерал.
– А видите, во-он на той большой ели на краю леса, почти на самой верхней ветке, сидит воробышек?
– Нет, не вижу! – честно ответствует генерал. – Да разве ж можно на таком расстоянии в ветвях такую малую птаху не то что подстрелить, а рассмотреть?
– А как же, ваше сссссство! У нас глаз тренированный, с детства метко стреляем. Я ведь из сибирских охотников, с десяти лет белку в глаз бью!
– Ну, – разрешает милостиво генерал, – попробуй! Но ежели не попадёшь, пойдёшь за хвастовство через строй, палок вдоволь отведаешь!..
– Согласен, ваше сссссство! Попаду! Да ещё так попаду, что точно сверху по темечку пуля пройдёт, сниму птаху с первого разу!
– Не хвались, на рать идучи, а хвались, когда с победой ворочаешься!
Пошёл солдат на исходную позицию, лежит в ряду один-одинёшенек. Все напряглись от волнения. Офицеры поражены неслыханной, по их мнению, дерзостью. Солдаты чуют какой-то подвох, а в чём дело, не скумекают.
Зарядил солдат ружьё, прицелился, зажмурил оба глаза да как бабахнет! Поднялся с места и собрался бежать к знакомой ели, а генерал, не будь дурак, велит его задержать, а своим адъютантам приказывает принести воробья, если таковой имеется.
Помчались адъютанты, обыскали всё вокруг. Воротились, разводят руками: нет никакой птички.
– Не может быть, ваше сссссство! – возмущается служивый. – Да я собственными глазами видел, как воробей упал вниз у сосны!
– Ну, коль ты такой зоркий, иди сам и принеси того несчастного воробья! – сердится генерал.
Помчался солдат что есть духу, нырнул под ель, а сам молит Господа, чтобы вчерашний воробей на месте оказался. Разгрёб хвою, поднял воробышка и таким же манером бежит назад.
– Вот, ваше сссссство! Извольте видеть, всё в точности исполнено!
Генерал брезгливо берёт несчастную птичку за кончик крыла и подносит к своему носу. Точно, воробышек! Точно, в макушке ранка, вон и кровь запеклась! И это с такого далёкого расстояния!
Качает головой генерал, языком цокает:
– Да! – говорит. – Много я повидал чудес на своём веку, но такой меткости не видал даже в заграницах!
Повелевает немедля прекратить стрельбы, потому как, по высочайшему твёрдому убеждению, никто лучше этого солдата не стрельнёт.
Воротились назад в казармы. Почистили ружья, мундиры. Перед ужином выстроили на плацу весь полк. Солдату велено выйти и стать перед строем, что тот и исполняет незамедлительно.
Вперёд выступает важный генерал. Хвалит солдата за меткую стрельбу, дарит от имени государя целых десять золотых десяток, да ещё две добавил от своего имени. А сам радуется, что твоё дитя. Оно и понятно, есть что доложить главному командующему! А под конец объявляет, что с завтрашнего утра солдату выдаётся вольная за верную службу и билет на поезд, в Сибирь.
Товарищи пытают весь вечер дружка: как это ему удалось подстрелить такую малую пичужку на таком большом расстоянии. Не верить не смеют, так как своими глазами видели подбитую птаху.
А правды солдат никому не кажет. Его ещё в детстве батька учил: что знает один человек – никто не знает, а что знают двое – всему миру известно. А кому ж охота не только дорогого приза лишиться, да ещё быть наказанным за ловкий обман.
Цельную неделю едет он в душном поезде вместе с баринами, всю дорогу рассказывает, как и за что свою службу досрочно закончил.
Приехал домой с деньгами, отстроил себе терем, какой ему ещё на службе виделся, и зажили они с женой долго и счастливо. На тот терем издалека приезжали смотреть все мастеровые. Говорят, что там нет ни одного железного гвоздя, а красоты он-де неписаной.
Сколь годов прошло, сколь воды утекло! Давно уж того солдата нет, а терем до сих пор людей радует!