Наказанье божье

Наказанье Божье

Видавший виды синий пикап остановился у подъезда серой панельной девятиэтажки. Из машины вышли двое удивительно похожих друг на друга мужчин в одинаковых засаленных штанах и старых куртках.
- Ой! – проходившая мимо девчушка дернула маму за руку, смеясь, показывая на них. – Смотри, мамуль, старые двойняшки! Какие гря-я-язные!
Женщина, испуганно оглянувшись и что-то зашептав малышке, быстро повела ее прочь.
- Слышал? – недовольно произнес один из мужчин. – А твои пацаны от тебя еще не шарахаются? Говорил же, душевую надо делать!
- Дома помоешься, - лениво огрызнулся второй. – Нам о покрасочной камере думать надо.
- Виталь, а чего ты сегодня такой вялый?
- Да Танька – дура! – Виталий запер машину и повернулся к брату. – Полночи из-за ее экономии не спал! Представляешь, Лех, у нее суп киснуть начал, так она мальчишкам по доллару дала, чтоб они его доели.
- И что? – Алексей непонимающе уставился на Виталия.
- Понос у них начался, вот что! Когда я с работы приехал, пацаны животами маялись и за унитаз дрались, а таблеток в доме отродясь не водилось. Кстати, я и тебе звонил, да вы, видно, спали.
- Любаша телефон отключила, - попытался оправдаться Алексей. – Устали мы…
- А я не устал? – укорил брата Виталий. – В дежурную аптеку тащиться пришлось. Черт знает куда мотался! Ладно, проехали. Давай по домам!
Пожав друг другу руки, мужики разошлись в разные стороны – каждый к своему подъезду.

* * *

Остановившись возле почтовых ящиков, Виталий достал внушительную связку ключей и, открыв одним из них солидный замок, вынул из ячейки толстую рекламную газету и кипу проспектов.
- Опять макулатуры напихали! – недовольно пробурчал он и, воровато оглянувшись, засунул проспекты в соседний ящик.
Довольный собственной выходкой, Виталий зашел в лифт и нажал кнопку восьмого этажа. Дважды дернувшись, кабина со скрежетом поползла вверх. Прислонившись к стенке, Виталий раскрыл газету, но не успел прочесть и строчки – словно вырвавшись на свободу, к его ногам упал маленький белый листок. Виталий наклонился, стараясь разглядеть, что это и… его глаза округлились от ужаса…

* * *

Он влетел в квартиру, яростно размахивая злополучным листком.
- Что?! Это… что?! Танька! Мать твою!
В проеме кухни тут же появилась полногрудая женщина средних лет в линялом байковом халате, из-за спины которой выглядывали двое пятнадцатилетних мальчишек, похожих друг на друга как две капли воды.
- Чего разорался? – устало спросила Татьяна, вытирая руки о передник.
- Ты щас тоже заорешь! Еще как заорешь! – не унимался Виталий, тряся листком перед носом жены. – Восемь тысяч!
- Что – восемь тысяч? – не поняла Татьяна.
- Счет на восемь тысяч! За телефон! Подарочек к Рождеству, блин!
- Идите к себе, - скомандовала Татьяна сыновьям.
Когда за близнецами закрылась дверь детской, она вырвала из рук мужа листок и, внимательно изучив его, направилась в комнату.
- Э! – окликнул ее Виталий. – Ты куда?
- На кудыкину гору! – огрызнулась Татьяна. – Орешь, как ненормальный, а мозгами пошевелить не сообразил? Ошибка это. Тут телефон для справок есть, сейчас все выясним.
Виталий устало опустился в кресло, глядя на то, как Татьяна решительно набирает номер.
- Черт! Занято! Вот же наказанье Божье! – она вновь набрала нужный номер и, в ожидании ответа, повернулась к мужу. – Кстати, ты не забыл? Сегодня матери сорок дней. Помянуть бы…
Виталий не ответил. Он неподвижно сидел в кресле, подперев костлявой рукой всклокоченную голову и смотрел в окно. По ту сторону стекла лениво кружились снежинки. Шел легкий рождественский снег…

* * *

… О смерти матери братья узнали в самый разгар рабочего дня на своем автосервисе, оборудованном в двух совмещенных гаражных боксах. Виталий выправлял помятое крыло старенького «вольво», а Алексей снимал образец краски, когда в помещение влетели запыхавшиеся двойняшки:
- Пап! Дядь Леш! Бабушка умерла!..
Отправив мальчишек домой и повесив на ворота гаража табличку «Закрыто», братья сели у самодельного стола, собранного из двух ящиков и листа фанеры.
- Жаль мать, - печально сказал Алексей.
- Жаль, - эхом отозвался Виталий и, помолчав, добавил. – Но пожила она хорошо, мы с тобой вряд ли до ее лет дотянем…
- Что делать будем? – тихо спросил Алексей.
- Как что? Хоронить.
- Денег-то сколько уйдет! – ужаснулся Алексей. – Плакала наша «покрасочная».
- Не-е-е, - Виталий достал из-под стола початую бутылку водки и два пластиковых стаканчика. – Без камеры мы с тобой пропадем. Надоело крохи зарабатывать, у меня пацаны растут, мне о них думать надо.
- А моей Катьке скоро в садик, - поддакнул Алексей. – Любаша ее в платный записала.
- И «аудяха» наша совсем концы отдает, - Виталий разлил по стаканчикам водку. – Слышь, Лех, ты столярничать-то не разучился?
- А что? – спросил Алексей, не понимая, куда клонит брат.
Виталий кивком головы указал в угол гаража, где лежали доски:
- На гроб хватит?
- С лихвой. Но тогда террасу в деревне доделывать не из чего.
- До лета далеко, - успокоил Алексея Виталий. – Купим еще. Все дешевле, чем покупной гроб.
- Мать бы нас поняла, - Алексей поднял стаканчик с водкой. – Она внуков любила.
- И нас любила, - согласился Виталий и тоже поднял стакан. – Почитай, одна нас двоих подняла. Ну… Давай! Мертвым мертвое, а живое – живым…

* * *

Вечером взрослые члены обеих семей собрались на кухне Виталия.
- Где хоронить будем? – спросила мужчин Татьяна, ставя на стол тарелки с закуской. – На кладбищах без взятки хорошего места не достать.
- Этот вопрос мы с Лехой уже обсудили, - успокоил жену Виталий. – Отвезем мать в нашу деревню, там проблем не будет.
- За триста верст от дома? – ужаснулась Любаша. – А как же могилку навещать?
- Вы все лето в Любицах с детьми живете. И мы с Виталием не меньше месяца там торчим. Нанавещаемся. – Алексей выловил и трехлитровой банки крупный огурец и с хрустом надкусил его.
- А родственникам что скажем? – не унималась сердобольная Любаша.
- Объясним, что мать так хотела, - устало отмахнулся Виталий, разливая по рюмкам водку.
- Сдурели! – ахнула Татьяна. – Она же никогда в тех Любицах и не была! Мы дом-то пять лет назад купили, а ее туда так и не свозили.
- А она мечтала, - грустно добавила Любаша.
- Вот поэтому там и хороним! – оборвал женщин Виталий.
Но Любаша, с минуту помолчав, вновь повернулась к Алексею:
- А поминки? Надо как-то организовать. Позвать всех…
- Сами помянем, - Алексей доел огурец и принялся за ветчину. – Что толку от этих сборищ? Придут, напьются и через полчаса забудут, зачем явились. Пустая трата денег…
- Точно, - поддержал брата Виталий. – К чему дармоедов кормить?
- Значит, все решили? – доев ветчину, Алексей подцепил вилкой со сковороды крупный кусок мяса.
- Решили, - твердо ответил Виталий, внимательно наблюдая за братом. – Ну и ешь ты сегодня, Лёх! И куда в тебя только лезет?
- Это нервное! – вступилась за мужа Любаша.


* * *
Ранним морозным утром сколоченный из досок для терраски гроб с телом матери погрузили в старый «ауди». Гроб не помещался , и пришлось снять правое переднее сиденье, разложив при этом заднее. Дверь багажника укрепили веревкой, до конца ее закрыть так и не удалось.
- Как же я без спинки поеду? – недоумевал Алексей. – Да еще с ветерком?
- Потерпишь! – Виталий прикрыл гроб старым каньёвым одеялом.
- Четыре часа? – Алексей аккуратно положил в салон скромный букет искусственных цветов.
- Ничего, - раздраженно ответил Виталий. – Не каждый день мать хороним…

* * *

В Любицы приехали засветло, но пока Алексей разыскал местного лесника – единственного мужика в деревне, и обо всем договорился, а Виталий протопил дом, успело стемнеть и погребение пришлось отложить на утро. Посовещавшись, братья решили гроб в дом не заносить.
- На морозе он как в холодильнике будет, - рассудительно заметил Алексей.
- И багажник развязывать сложно, - согласно кивнул Виталий. – Я там таких узлов понакрутил!
- Пошли выпьем, - предложил Алексей. – Завтра тебе помянуть не удастся. В дорогу пить нельзя.

* * *

С могилой провозились больше трех часов.  Земля глубоко промерзла, и мужикам пришлось основательно потрудиться. Лесник долбил чернозем ломом, а Алексей на пару с Виталием выбрасывали землю на поверхность.
- Далеко-то не кидайте, - тяжело дыша, поучал лесник братьев. – Назад засыпать придется. Ложьте по краюшку.
Могила получилась не глубокой, но просторной. Гроб без труда опустили на веревках.
- А легкая-то какая, - удивился Алексей.
- Усохла с годами, - пояснил лесник, пряча в карман ватника честно заработанную бутылку.
- Все мы усохнем, - философски заметил Виталий. – С годами…
- А крест-то? – спохватился Алексей, ровняя холмик из мерзлой земли.
Лесник срубил молодую березку, из которой и соорудили крест, сделав на нем надпись случайно найденным в машине фломастером…
Когда все было закончено, мужики чинно встали вокруг могилы, поеживаясь от холода и ветра.
- Прощай, мать, - печально произнес Виталий, стягивая с головы вязаную шапку.
- Сколько добра ты для нас сделала, - благочестиво добавил Алексей, вытирая ладонью ко времени подоспевшие слезы. – Мы этого никогда не забудем. Прощай…

* * *

По ту сторону стекла лениво кружились снежинки. Шел легкий рождественский снег.
Виталий сидел в кресле, подперев костлявой рукой всклокоченную голову и смотрел в окно.
Татьяна яростно накручивала диск телефона и, наконец, облегченно вздохнула.
- Соединилось! Алё! Девушка! Я по поводу счета, - она назвала номер домашнего телефона. – Нам тут пришло на восемь тысяч рублей… А мы отродясь столько не говорим… Какая «горячая линия»?.. Секс по телефону? Да вы что!..
Татьяна непонимающе уставилась на Виталия, продолжая разговор.
- Муж есть, но он сам взбешен!.. Дети?.. Да, два мальчика… Так им всего по пятнадцать… Да?..  Хорошо… Я выясню… Сообщу…
Она положила трубку и, даже не взглянув на Виталия, решительно направилась в детскую, откуда через пару секунд раздался трехголосый вопль. Виталий продолжал сидеть, не обращая внимания на крики.
Вскоре Татьяна вернулась в комнату, неся перед собой счет, словно ядовитую змею.
- Они сознались… Номер нашли в Интернете… Секс по телефону… - женщина обессиленно опустилась на стул. – Придется платить. Ох, детки, детки… Наказанье Божье…
- Наказанье Божье, - безразличным эхом отозвался Виталий, глядя в окно на легкий рождественский снег…