Пролог.
"А знаешь, на Западе, солнце точно такое же, как и на Востоке. Оно также восходит, нежно раздвигая перед собою, темный бархат ночного неба и, также, играючи, бросив яркий взгляд на наступающую мглу, прячется лукаво, где-то там, на берегу неба. И сейчас, в полуденную жару Калифорнии, оно, точно такое же жаркое, как и в августовский Забайкальский полдень. Так чем же отличается солнце на Востоке от солнца на Западе? Ничем.
Просто Восток первым встречает солнце и, поэтому, вся утренняя свежесть и ласка достаются ему. Возможно, поэтому так и щемит сердце, от мысли: "Зачем, зачем я пошел вслед за солнцем..."
Написав эти строчки в своем блокноте, как начальное письмо сыну, которого я не видел уже больше двух лет, я убрал ручку в рюкзак, и вытянулся на скамейке маленького тропического парка. Солнце припекало, а усталость брала свое. Я уснул. Это были первые спокойные часы сна за целый месяц. Месяц который украл у меня годы. Мне не снилась полиция, мне не снились вертолеты и торговцы тиной1. Мне снился дом. Дом за многие тысячи миль от меня.
*****
Хронологию злоключений вспоминать сложно. Сложно не потому, что ты не помнишь определенные даты и события, а потому что, вспоминая даты, когда это началось, ты приходишь к выводу, что оказывается, это началось намного раньше. И вот так, сидя в раздумьях, где-нибудь в кафе, парке, отеле или остановке, вспоминаешь, а когда все-таки это началось?.. Хотя, если разбирать хронику последних событий, то все-таки это началось третьего июля.
На четвертое июля у нас были планы. Впервые, выгадав совместные выходные на этот день за три года, мы хотели поехать на пляж в Санта-Моника Сити и там уже посмотреть фейерверк в честь Дня Независимости, а потом, вернувшись, прогуляться в районе Сан-Висенте авеню, и может быть, купив немного "кристалла" вернуться домой, чтоб утром, завершив праздничную ночь, вновь отправиться на работу. Планы - планами, а будни - буднями. Все рухнуло третьего июля. И рухнуло только потому, что по закону календаря третье июля всегда идет раньше...
глава 1.
7.52, или Подъем под прицелом.
Начнем с того, что, наверное, мой отказ оплачивать счета за квартиру, и так уже переплаченную, вывел из себя нашу домохозяйку. Старая перечница, родом из Харькова, с фамилией Баришман и именем Нинель, относится к особой касте населения Русской Америки. Восьмидесятилетняя советская еврейка, не вызывающая симпатий, как у соплеменников, так и у всех остальных, изъявила молвить в ответ на вопрос о нашей переплате: "А вы как хотели, за хорошее отношение платить надо. Это не я для вас, а вы для меня". Чем напомнила мне персонаж из читинского БТИ, некую мадам Фублю: "С чиновниками уметь разговаривать надо". Кто знаком с историей нашего отъезда, тот знает о какой мадам Фубля идет речь. А я уже вернусь от лирического отступления и вновь окунусь в третье июля, черт его дери.
Эту ночь третьего июля я провел в одиночестве. Герман был чем-то омерзительно занят, Пашка работал. Тина закончилась, оставалось только Джи2 в бокале и бутылке. Денег на карточках не было уже больше недели, и на работу мне нужно было выходить утром пятого. Я сидел у окна всю ночь, в надежде, что кто-нибудь все же забредет. Но перед праздником, все наши друзья были заняты. По стечению обстоятельств, большинство из них были торговцами тиной. Джейкоб, Джо, Крис, Роберт, Рики (благослови Господи его усопшую душу)... Стоп...
Сон сморил меня около пяти утра. И мне снилось море. Теплое, ласковое, спокойное... Сын бежал ко мне навстречу по волнам. Я, присев в волнах и распахнув руки, ловил его... Вдруг раздался громкий стук в дверь. Я подскочил с дивана, посмотрел на часы. Семь пятьдесят две... Выругавшись про себя по-английски (сами не заметили как перешли на английские маты), открыл дверной замок. Распахнувшаяся дверь отбросила меня к противоположной стене.
- У тебя десять минут. Выметайся отсюда, - прорычал шериф, наведя на меня пистолет. За его спиной стояла Госпожа Старая Перечница и адъютант.
Не дав мне вымолвить и слова, так же под дулом пистолета, он провел меня по квартире. Все что я успел взять с собой - планшет, Пашкин раствор для линз, и сумку. На остальное мне просто не дали время. Все мои документы: белая карта, загранпаспорт, национальный паспорт, чековые книжки - все осталось в квартире, из которой меня только что выставил вооруженный шериф.
*****
Шагая от злости семимильными шагами, расстояние в четверть мили до Пашкиной работы я пролетел за две минуты. Залетев в магазин с видом ошпаренной кошки и прошипев на Регину - хозяйку магазина и Пашкину работодательницу, что-то вроде приветствия, пролетел к холодильнику с содовой, взял с витрины бутылку российского напитка "Дюшес", лишь крикнув: "С Паши вычтите", вышел из магазина. Только сделав глоток холодного, до боли знакомого и родного с детства напитка вкуса "Дюшес", я перевел дыхание и понял всю трагикомичность ситуации. Мне стоило небольших усилий перебороть себя и зайти снова в магазин. Регина смотрела на меня глазами, по размеру каждый с долларовую монету.
- Регина, извините, но я плохо соображаю. Потом расскажу все. Они еще не звонили?
- Нет, они еще на рынке. Но скоро будут. За воду вычту.
- Спасибо, - и я вздохнув вышел. Сев на скамью автобусной остановки перед магазином, я достал сигарету, закурил и принялся ждать Пашку, который вот-вот должен был вернуться с шефом с ночной смены, чтобы заступить на дневную, и мне предстояло его обрадовать вооруженным выселением.
Секунда медленно тянулась за секундой, минута за минутой. Бессонная ночь сказывалась на мне и я начал клевать носом. Солнце припекало. Сквозь сон ко мне прорывались обрывками фраз из ниоткуда, воспоминания. Мне вспоминались разговоры, а вернее, монологи хозяйки квартиры: "... я через суд свое возьму...", "... ты мне за воду не платил...", "...какой у вас телевизор, у меня такого нет...", "... ты на мои деньги лечился...", "...ты на мои деньги купил телевизор...", "...ты с румейтов деньги брал, а мне не платил...", "... у тебя не должно быть гостей, я должна о них знать, а если они у тебя ночуют, ты мне должен платить..." Естественно, ни одна ею озвученная претензия не была удовлетворена. И на это были причины.
По наивности и глупости своей, мы в первый год иммиграции, немного неосведомленные, были рады отхватить квартиру с одной спальней, в сарайного типа помещении "всего-то" за тысячу двести долларов. Плюс счета. И так почти год мы оплачивали аренду, газ, свет и воду... Как выяснилось позже, вода всегда входит в стоимость аренды и мы лишь просто так отдавали ежемесячно по шестьдесят долларов миссис Баришман, в обмен на ее ежевоскресные арбузы из магазина "Все по 99 центов". Когда я отказался платить за воду, она вспомнила эти арбузы и сказала: "А вы что хотели? За хорошее отношение платить надо"...
Может и прав был Пашка, хрен с ними бы, с шестьюдесятью долларами. Платили бы и жили спокойно. Но вечный вопрос, свербящий меня: "Если не я, то кто?"-, заставляет меня поступать, так, как велит совесть. Не могу я позволить, чтоб мое молчание и покорность, позволяли старухе Баришман и дальше обдирать, под видом благодетельницы, своих арендаторов. И вот я, в одном лице воплощение Дон Кихота, Санчо Панса и их четвероногих спутников, ринулся в очередной бой с системой.
Как нам казалось прежде, и когда я посещал США, и когда собирался в далекий путь в эмиграцию, что система здесь идеально отлажена, четко работает и без излишней бюрократии. Это только казалось. Взгляд изнутри, как говорится, всегда точно видит. Проведенная фиброгастроэндоскопия системы, показала кого, что и как ест и переваривает данная система, которая еще недавно была оплотом демократии на планете и превратилась в последние годы в полицейское государство, прикрываясь дешевой псевдодемократией. Насажденная американцам идея их свободы, на самом деле ни что иное, как подаренная иллюзия псевдосвободы - немного получившая реальные очертания своеобразная Фата-Моргана. "Говорите, что вы хотите, самовыражайтесь, как хотите, живите - где хотите". На самом деле ограничений в жизни так много, что какой-нибудь Кот-Д'Ивуар, по сравнению со Штатами - самое наисвободнейшее государство во Вселенной.
Достаточно... Остановись... Хватит ругать систему. Система была великолепной, пока наплыв в семидесятых тунеядцев из СССР не спровоцировал образование трещины в системе. Не желавшие работать, с вывезенным золотом, антиквариатом, и прочими благами люди, теперь гордо именующие себя здесь "русскими" и ругающие нынешнюю систему, ринулись покорять Штаты и экономику, щедро дающую велфэр3, фудстемпы4, медикэл5. С халявным добром, да на халявные доллары, в то время отнекивающиеся от слова "русский", образовалось новое сословие тунеядцев, наподобие нашей старухи Баришман, которое я именую сейчас: Советский Израиль Соединенных Штатов Америки.
Подозреваю, друзья мои, что подобные мои измышления, вызовут подозрения, что я превращаюсь в антисемитскую личность. Нет, к счастью, ни антисемитом, ни ксенофобом меня сделать не удалось, как бы ни старались. В моей жизни мне на пути встречались многие люди. У меня друзья - евреи, люблю попеть "Хава Нагилу" и станцевать "Семь-Сорок", Аркаша, как он просит, чтоб его называли, подарил мне новую профессию, за что я ему очень благодарен. И, кстати, это его фраза поставила все на свои места, когда старуха Баришман пришла на разведку ко мне на работу: "Это она твой лэндлорд6? П...ец, Леша, это такая крыса, которых Вест Голливуд еще не видел". Но Аркашу, еврея, никто в антисемитизме не обвиняет. Так что и я, в своих высказываниях вроде бы чист. Ну да, ладно, это мои фанаберии и страхи, что меня кто-то в чем-то обвинит. Мне плевать. Это мои мысли, наблюдения.
Из дремотных раздумий меня вырвал звук притормозившего фургона. Я открыл глаза. Так и есть. Сережа с Пашкой вернулись с рынка. "Ну что, Лешик, ведь ты же человек, ты и сильный и смелый. Иди, говори Пашке, что жилье у вас отобрали. Все вещи и документы там. Три-четыре..."
Я встал со скамьи и пошел вперед. Пашка увидел меня и удивился. Дело в том, что я никогда не приходил к нему на работу. Никогда не было какой-то экстренности к этому. А сегодня появилась.
- Паша, там Регине отдашь доллар за воду, дай мне сигарету, и после работы жду тебя у Игоря.
- Что случилось? Какого хрена у Игоря? - начал заводится Пашка.
- Зеленого огородного или тебе другой хрен нужен? Выселили. У Игоря расскажу.
Пашка протянул мне сигарету и развернувшись пошагал в сторону магазина. Я понял, что диалог не удастся. Что же, нервы есть нервы. Еще неизвестно как бы я на такую новость отреагировал. Я повернулся и пошел по направлению к дому Игоря.
Глава 2.
Игорь, или Здравствуй Вест Голливуд.
Самолет авиакомпании "Вёрджин" оторвался от взлетной полосы аэропорта "Даллес". Глядя в иллюминатор, мы понимали, что американские каникулы закончились и началась новая жизнь, жизнь в иммиграции. Мы летели в Лос Анджелес. Какой дьявол нас понес в этот город, известно одному лишь Богу. Мы летели с броней отеля на три дня, двумя чемоданами багажа и ста семьюдесятью долларами на счету.
Летели туда, где нас никто не ждал, где не было ни одной знакомой души и помощи ждать, кроме как от самих себя, мы не могли. Как так получилось что от тридцати тысяч долларов осталось сто семьдесят объяснить просто. Около десяти тысяч нам оставалась должна в России наша риэлтор. Но так как этот должник хороший друг и просто честный человек, в возврате оных мы не сомневались, вопрос был в одном: "Когда". Еще пять тысяч нам была должна компания "Катэй Пасифик Эйрлайнз", за возврат билетов в направлении "Нью-Йорк-Ванкувер", которые мы были вынуждены купить по бешеным ценам, при посадке на самолет в Гонконге, иначе на борт до Нью Йорка нас просто не допускали7. Ну и остальные пятнадцать - это отданные долги в России, немного денег Сашке (прости меня сынок, что не смог тогда больше дать сразу), визовые и дорожные расходы и прекрасное проживание целый месяц в Пекине.
Ах, да... Мы еще и в Нью-Йорк прибыли с суммой в две тысячи. Так что вроде бы приличная сумма, была сведена к ста семидесяти долларам на данный момент.
Пять часов перелета до Лос Анджелеса я не помню. Я просто спал. Но когда в первой половине дня мы стали заходить на посадку, то под крылом самолета, мы увидели бесконечный, цветущий и пышущий зеленью оазис.
Мы радовались, как малые дети, представляя, что мы будем жить в ультрасовременном мегаполисе, кишащем звездами. Имидж созданный кино и рекламой. После посадки и стандартной процедуры получения багажа мы взяли такси и отправились в наш мотель. На удивление, не смотря на низкую цену это оказался приличный мотель. Двухкомнатный и полностью оборудованный номер, с бесплатным завтраком, бассейном, видом из окна на пальмы и фойе, кишащее красивой молодежью.
Первый день мы посвятили Инглвуду и осмотру местных, утопающих в зелени домиков. На второй день, вооружившись картой мы двинулись на покорение русского района "Вест Голливуд". Впечатление было приятно-домашним. Русские магазины, рестораны, вывески на русском и повсюду русская речь. Ощущение было, что мы попали в СССР конца семидесятых. Пройдясь по улицам русской Калифорнии, мы в одном из книжных магазинов, купили русскую рекламу и отправились в мотель, искать себе жилье и работу.
Обзвонив достаточно много мест, и не найдя ничего подходящего, уже почти отчаявшись мы наткнулись на одно скромное объявление: "Сдаю комнату в центре". Я быстро набрал номер и услышал приятный голос, который, к нашему разочарованию, сообщил, что комната уже сдана. Решив не отчаиваться, и вспомнив слова моего отца, что если даже вас съели, то у вас все равно есть два выхода, мы отправились на прогулку по Инглвуду.
Февральское солнце Калифорнии, собиралось упасть за океан, и поэтому наступала долгожданная прохлада, а в лучах молниеносного заката маленькие домики в мексиканском стиле укутанные зеленью, создавали ощущение уюта, покоя и уверенности, что завтра все будет хорошо.
Проснувшись утром и насладившись у бассейна прелестью, именуемой здесь "континентальный завтрак", мы отправились в лобби, чтоб попробовать продлить регистрацию в отеле.
- Извините, ребята, но номер был забронирован на три дня и сегодня мы уже его зарезервировали для других гостей. И свободных, к сожалению, номеров нет. Но вы можете бесплатно на сутки сдать багаж к нам в камеру хранения, и мы попытаемся вам что-то подыскать, - улыбнулась нам милая дама-хиппи у стойки регистратора.
- Окей, мы воспользуемся камерой, - ответил я, и получил ваучер на пользование камерой.
Как только мы вошли в номер, чтоб упаковать наши вещи, раздался звонок мобильника.
- Привет, парни, вы еще комнату ищите? Приезжайте, посмотрите, если устроит, то и останетесь - это звонил тот самый парень, который вчера сказал, что комната уже сдана. Записав адрес, мы отправились на автобус и поехали снова в Вест Голливуд, строя радужные планы на будущее и удивляясь тому, какие же здесь еще неиспорченные русские, в отличие от Нью Йорка. Автобус двести двенадцатого маршрута, вез на по Ла Бреа авеню, мимо нефтяных скважин, сменяющихся апельсиновыми рощами, небольшими кондоминиумами из прельстившего нас провинциальной прелестью района под названием Инглвуд в направлении Голливудских холмов в городок под названием Вест Голливуд, где когда то русские эмигранты обосновали свою колонию, которую американцы зовут Little Soviet Union, а русские ласково : "Рашн эриа"8.
*****
Мы договорились встретится на углу Кёрсон и Ромэйн авеню. Как и условились, мы подошли к автозаправке, набрали номер Алекса (именно так нам представился парень по телефону), и он вышел нам навстречу. Мягкий украинский говор, приятная внешность и дружелюбие подкупили нас сразу. Мы прошли в квартиру, которая на самом деле располагалась в многоквартирном доме на углу Стэнли и Ромэйн. Расположившись в прохладной гостиной на диване и, отпивая предложенную воду, мы начали процесс знакомства. Алекс сказал, что он живет с больным дядей и ухаживает за ним, поэтому условия нашего пребывания в квартире будут оговорены по пунктам. Нам выбирать не приходилось, но то что у нас оставалось в кошельке лишь девяносто долларов, подталкивало к одному вопросу:
- Алекс, извини, но мы оказались в такой ситуации, что у нас сейчас всего девяносто долларов на двоих и когда придут деньги неизвестно...
- А, парни, пустяки, если все устраивает, то живите, как будут деньги рассчитаетесь. Я сам когда-то так приехал...
- Не сомневайся, мы рассчитаемся очень скоро, спасибо.
- Тоди-тоди-тоди... Буде-буде-буде... - раздалось в дверях гостиной и в комнате появился как нам сначала показалось - гном. Мы с Пашкой ошарашенно переглянулись.
- Йоська, подлюка, иди к себе, - слегка прибавив тон и как-будто бы крича, сказал Алекс, - извините парни, это и есть дядя. У него синдром Дауна.
Мы переглянулись опять, перспектива жить в доме с "Тоди-Буде" нас не прельщала, но как говорится не в нашей ситуации было играть в свинью и апельсины. Посидев еще минут пять, мы засобирались.
- Давайте парни, езжайте за вещами, и как вернетесь позвоните и я вас встречу,- Алекс проводил нас до дверей.
Так мы познакомились с Игорем, именно так, как выяснилось позже, звали Алекса на самом деле.
Мы вышли из дома, закурили по сигарете и молча направились уже на знакомую остановку Ла Бреа и Санта Моника. По пути решив, что терять день просто так не стоит, то мы можем поехать для начала исследовать район манящий издали небоскребами и именуемый Даунтаун Лос Анжелес.
Издали, среди одно- и двухэтажных коробок оплетших паутиной тихоокеанское побережье Южной Калифорнии, Даунтаун казался, чем-то невероятным, манящим и сравним был лишь с космодромом среди пустыни. Сев на автобус четвертого маршрута, мы отправились на исследование этого самого космодрома. Из окна автобуса мы не замечали деталей городского пейзажа, которые нам стали доступны позже, мы как восторженные утята, вырвавшиеся без мамы утки на пруд, восторженно восхищались климатом, зеленью и праздно шатающимся людьми, нефтяными насосами, фривеями и приветливостью американцев.
Глава 3.
Как все начиналось, или "Чужая жизнь".
Я проснулся поздней ночью от сильнейшей жажды. Открыл глаза и не понял где я нахожусь. В темноте, при свете фонаря, который падал через окно, я увидел стойку капельницы и тонкий катетер тянувшийся к моей руке. Я пошевелил рукой и почувствовал, что в ней, в вене находится игла. Сквозь усилие повернув голову, я увидел в изголовье кровати, своего отца. И я понял, что в больничной палате.
Год выдался тяжелым. Очень тяжелым. Я ушел с работы, новой так и не нашел, у Сережки убили маму, он ушел к своей Насте, и в довершение ко всему, моя война с министром культуры Забайкальского края приняла неожиданный для меня оборот. На мою беду, или, как я тогда думал, на счастье, у меня всегда были друзья, которые меня могли поддержать банкой пива, рюмкой водки и в таком все духе. Я пытался один противостоять миру. Но на мир всегда можно плевать, если родные понимают тебя и поддерживают. Но был один маленький секрет, о котором уже знали все, кроме отца. И его мнение для меня было очень важно.
Но мне не хватало духу сказать ему все как есть, и этот червь точил и глодал меня. Убить этого червя, да и все неприятности сразу я решил утопив в водке. Рюмка за рюмкой, день за днем, иногда неделя за неделей. В какое-то время я приходил в себя, выводил из этого состояния, сквозь адские муки абстинентного синдрома, именуемым проще - похмелье, и, как воспрянувший из пепла Феникс, отправлялся на поиски работы. Но министр, использовала все свое влияние и по профессии устроиться никак не удавалось, возвращаясь домой, я заходил в магазин, брал "чекушку" для успокоения нервов и вновь погружался в недельное забвение.
Несмотря, на прогрессирующий алкоголизм, я никогда не забывал о сыне, собаке Лаки и своих родителях. Ребенок уходил в школу в чистой и отутюженной форме, накормленный свежеприготовленным завтраком, собака была выгуляна, отчетный звонок родителям сделан.
Мои однокурсники и молодые коллеги, зная о моих профессиональных качествах, пытались поддержать меня всевозможными способами, предлагая всевозможные подработки. Съездить в соседний регион с организацией концерта Задорнова? Пожалуйста. Режиссура спортивного мероприятия? Легко...
Но долгие зимние вечера по прежнему навевали тоску и как-будто бы грядущая безысходность снова толкали на дружеские отношения с бутылкой.
В этот сложный период жизни я и познакомился с Пашкой. Пашка жил тремя этажами ниже. Но свела нас случайность, именуемая Мозером. Позерский и бестолковый парень, именуемый себя художником, пришел работать к нам в "Забайкальские узоры", пока я там еще занимал место главного режиссера. В какой-то момент мы с ним сдружились. Он приходил ко мне в гости, я к нему. И вот, как-то вечером, он звонит мне:
- Слушай, я в твоем доме, тремя этажами ниже. У друга. Спускайся, составишь компанию.
Я согласился. Это был период просветления, был крупный заказ на режиссуру открытия спортивного комплекса и я объявил водку своим врагом, стараясь ее вычеркнуть из своей жизни. Спустившись вниз, я объявил сразу, что пить не буду, а компанию составлю. Так я и познакомился с Пашкой. Мы прониклись друг к другу симпатией, сначала он стал каждый вечер заходить ко мне в гости, а потом, когда я решил поменять квартиру, переехал вместе со мной, оказывая всевозможную поддержку в моих попытках избавиться от водки. И вроде бы все шло хорошо, все получалось. Но тут у Сережки, моего друга, убили маму. Тетя Марина помимо того, что была мамой Сережки была еще и моим другом. Нервы не выдержали и я сдался. Сломался. После ее похорон, я запил.
Мне на помощь приехала моя мама, Пашка самоустранился, то ли устав, то ли не желая участвовать в этой спасательной операции. И мы с мамой, приняли решение, что в данной ситуации мне будет лучше всего вернуться в родительский дом, выйти из критического состояния, подлечить нервы и уже потом вернуться обратно в Читу. Сказано-сделано. Мы купили билет на автобус "Чита-Шерловая" и я отправился в городок моего детства.
Ближе к лету, тоска по сыну сделала свое дело, и я тайком от родителей, сел в такси и уехал в Читу. Встретился с сыном, мы с ним прошлись по магазинам, погуляли по городу, он уехал к матери, а я остался один на один с собой, и поступить мудрее, как пойти в питейное заведение я не мог. Срыв... Я понимал, что этот срыв к хорошему не приведет, но я отказывался признать, что у меня есть проблема с алкоголем. Я всегда говорил, что это ерунда и что я могу остановиться в любой момент.
В этот раз мне на помощь прибыл мой отец. В один из разговоров он спросил меня: "Что же червь живет в твоей душе? Ведь не просто же так ты пьешь". Я оторопел и решил сказать все как есть.
"Какая чушь, Лешка, ты же мой сын, остальное все просто ерунда," - сказал он. Я обрадовался. Последний рубеж пройден. Я понят. Все... Вроде червь убит. И я соглашаюсь вновь ехать в родительский дом, для окончательной поправки здоровья. Теперь уже с отцом, мы покупаем билет на автобус и едем в город моего детства.
Когда мы подходили к дому, отец сказал:
- Это все твои прихоть и похоть. Надо с этим что-то делать, - И я понял, что рано радовался, что я не понят и не принят. Я так устал от этого всего. А самое страшное, когда человек просто устает. От недопонимания, недоверия, от лжи. Я прошел в комнату брата, достал из своей сумки пузырек со снотворными таблетками. Прошел на кухню, набрал воды в стакан, мысленно попрощался со всеми и высыпав все таблетки в рот, запил их водой. Прошел в спальню и лег на кровать. А дальше, дальше темно. Не помню... И только отец в изголовье кровати, катетер капельницы и больничная палата говорили о том, что я жив.
Не знаю, кто нашел, и кто вызвал скорую... Но слезы душили меня от обиды. Обиды неудачной попытки уйти. Значит, нужно жить. И вдруг я вспомнил, что перед тем как проснуться, я видел сон: мама, отец, брат и сын стоят внизу, и просят меня не уходить. А Сашкины большие глаза наполнены слезами, он у меня сильный, он не плачет, он терпит любую боль и обиду, но о том, что ему плохо, можно видеть по глазам, в которых слезы пытаются вырваться наружу, но он их не пускает. И он кричит: "Папа, папочка, не уходи! Ты мне очень нужен и я люблю тебя! Как же я без папы!?" и слышу мамины слова: "Сынок, ну зачем?" Слезы сменились от обиды сменились на злость, злость на самого себя, за то, что я из-за собственной слабости и эгоизма причинил такую сильную боль людям, которые меня любят... И я решил тогда, лежа под капельницей в больничной палате, что больше такой глупости я не совершу никогда.
*****
- Знаете, доктор, я хотел убить себя, - начал я рассказывать молодой девушке-психиатру.
- А что случилось до этого?
И я поведал ей историю всю историю своей жизни. Она улыбнулась и сказала:
- Знаете, психических расстройств я не вижу. Попытка суицида была вызвана затяжной депрессией. Я не буду ставить вам психиатрических диагнозов, сами понимаете, это как вердикт будет. Но вам нужен курс психотерапии. Езжайте, в Читу, лучше в Иркутск. Пройдете курс терапии и сами увидите, все наладится.
- Спасибо, доктор, я даже не знаю, как вас благодарить за понимание... И, хотел спросить, у меня последнее время температура моя обычная это тридцать семь, тридцать семь и две...
Она улыбнулась и сказала:
- Может просто не климатит здесь? Не место вам здесь для жизни.
Мы попрощались и я закрыл дверь за собой. Все, гора с плеч, я не псих. Значит просто полоса неудач, почти добила меня: "Ну уж нет, дорогие мои враги, - думал я, - вам меня не одолеть. Спасибо, конечно, что вы у меня есть, вы меня только сильнее делаете". С такими мыслями я шагал по борзинским9 улочкам, на автобусную остановку. Дома меня с нетерпением ждали мои родные. И мне хотелось их успокоить, что я не сумасшедший.
Дома, рассказав о результате моего визита к врачу, коллегиально приняли решение, что едем в Иркутск. У отца нашелся повод навестить брата, с которым они не виделись лет пятнадцать, а я наконец-то мог устроить сыну настоящие каникулы...
*****
Наш поезд прибыл в Иркутск с двухчасовым опозданием. На вокзале нас встретил дядюшка, мы быстро запрыгнули в его машину и он нас повез на дачу. Дело в том, что лето, мои иркутские родственники проводили на "дачке", как они ее называли. Я и ожидал увидеть маленький дачный домик, на участке земли в шесть соток. "Дачка" - же оказалась отнюдь не маленькой. Участок земли в добрых полгектара, был засажен фруктовыми деревьями, цветами. Подъездная дорожка вела прямо к "домику". Домик, двухэтажный дом с застекленной по периметру террасой, которая служила кухней столовой, гостиная и две спальни. Но вся прелесть была в том, что дача находилось, на обрыве над Ангарой. Утром, завтракая на террасе, мы любовались проплывающими по реке теплоходами и баржами. А вечером, сидя на скамье за вишневыми деревьями, прямо на обрыве, мы любовались закатом.
Родственники встретили нас радушно, накрыли стол... Вот с этого момента, я первые несколько дней помню плохо. Алкоголь... Рюмка, две, три, литр... И опять ночь, погоня за рюмкой... Сестра, которая тоже была не прочь выпить... И утро, и день и еще одно утро...
На четвертый или пятый день, все же мы поехали к врачу. Пожилой доктор побеседовал со мной минут десять, потом с отцом, потом с обоими сразу и предложил пройти сеанс групповой терапии. Бесплатно. Мы согласились. После сеанса, он подошел и сказал:
- Знаете, я бы рекомендовал вам, обратиться к моему другу, он психиатр-нарколог. Все-таки, я думаю, может сеанс гипноза нужен. Ну и, затяжная депрессия. Алкоголь был. Я не настаиваю, просто проконсультируйся.
- Хорошо, доктор.
- Ну и вот тебе мой диск с сеансом. На ночь, перед сном, слушай его. И ты снова обретешь душевное равновесие. Слава Богу, ты сильный и умный. Ты справишься.
Мы с отцом вышли от врача и решили, не откладывая в долгий ящик, как можно быстрей поехать к рекомендованному врачу. Но самое главное, что мой самый главный человечек, моя надежда, моя гордость - мой сын, был рядом со мной тогда. И в его глазах было столько надежды на то, что папа непременно справится со всем, и что больше, никогда в его жизни не будет пьяного папы, или сообщений о том, что папа в больнице, под капельницей. Это мне придавало сил, бороться за себя.
Врач показался мне несколько грубоватым сначала. Но когда в след за мной в дверь его кабинета шагнул отец, доктор остановил его:
- Так, кому нужна консультация? У кого проблемы? Вот его и буду слушать, ему же тридцать три года, сам справится, - И он улыбнулся мне. Контакт с ним был налажен. Он выслушал меня.
- Знаешь, ты настолько молод и настолько силен характером, что твоя депрессия уйдет, если уйдет из твоей жизни алкоголь.
- Доктор, я не алкоголик. Я могу...
- Я знаю, что ты сейчас скажешь, что ты можешь остановиться в любой момент, что алкоголь ничего не значит для тебя. Что сегодня пьешь, а завтра нет... Сказки. Ты раньше мог выпить больше и утром себя хорошо чувствовал?
- Да.
- А сейчас, если утром не выпьешь в норму тяжело прийти?
- Ну, есть...
- Да не есть, а почти невозможно. Лет пять назад отключился рвотный рефлекс... И похмелье очень сильное, до судорог... - я молчал. Я был потрясен. Он называл все точно.
- Вот, больше я ничего говорить тебе не буду. Возьми брошюру и почитай.
Он протянул мне брошюру. Я начал читать. Холод пробежал внутри меня, все что происходило со мной, было описано в разделе: "Алкоголизм. Вторая стадия". Я отложил брошюру и сказал:
- Доктор, то есть вы считаете, что затяжная депрессия обусловлена именно алкоголем?
- Нет, но то что, она усилена им, это точно. Не надо стыдиться признаться в этой болезни. Это болезнь. И, слава Богу, мы сейчас можем тебе помочь. Главное, чтобы ты сам захотел. А уйдет алкоголь из твоей жизни и ты увидишь, что мир совсем другой. Ты не виноват в алкоголизме. Просто у тебя произошел сбой и в организме по мере увеличения потребления алкоголя стал вырабатываться в избытке алкоголь дегидрогеназа - фермент, расщепляющий спирт в организме. И когда ты перестаешь употреблять алкоголь, ему нужно что-то расщеплять, поэтому организм требует принять алкоголь еще и еще. Но, если ты хочешь, мы можем блокировать этот фермент. На лечение уйдет не меньше полугода. Подумай и позвони мне.
- Хорошо доктор. Только я уже решил. Я согласен.
- Ну что же, тогда, жду через неделю. Проведем основную процедуру и распишем лечение.
Полный надежд на светлое будущее я покинул кабинет доктора и мы поехали на Байкал. В нерпинарий. Я с Сашкой и сестренка со своей дочкой гуляли по нерпинарию, смотрели на шоу дрессированных нерп10, ели омуль11 горячего копчения и просто наслаждались теплой погодой короткого сибирского лета.
*****
Я лежал на кушетке. От моей вены тянулся катетер к стойке капельницы. Медсестра меня подготовила к процедуре. В процедурную вошел доктор.
- Ну, Алексей-Алешенька, сынок... Сейчас я прокапаю тебе раствор янтарной кислоты, чтобы расширить капилляры и улучшить доступ основного препарата в подкожно-жировую клетчатку, где он аккумулируется и в течение полугода, будет блокировать алкоголь дегидрогеназу. Первые дни, ты изменений не заметишь. Но через пару недель, ты сможешь равнодушно проходить мимо алкоголя, через месяц, когда все токсины выйдут, увидишь, как прекрасен мир, а через два ты поймешь, что алкоголю не место в твоей жизни. Но, любое лечение, это своеобразный шок для организма. И депрессия, никуда не денется само по себе. Поэтому я тебе выпишу антидепрессанты, пить их придется около полугода и, конечно, слушать диск моего коллеги. Ну и месяца через три, ты ко мне приедешь или позвонишь, сообщишь о том, как ты. Договорились?
- Да.
И доктор открыл зажим капельницы. Довольно мерно закапала желтая жидкость по катетеру капельницу. Я смотрел на капли. КАП-КАП... Там внизу, в машине меня ждал сын, он верил в меня. "Я не могу подвести Сашку"... КАП-КАП... "Все наладится, - думал я, - я всем докажу, что я сильный и что я смог выбраться из этого омута". КАП-КАП... Открылась дверь. Это вернулся доктор.
- Ну что ж, Леша. Сейчас я введу основной препарат. Это будет неприятно, может больно. Но это будет длиться недолго, секунд 30. Потом все будет хорошо, поверь мне, это того стоит.
- Конечно, - улыбнулся я. - Доктор, если уж я решился, то я доведу до конца. Я упорный.
- Ну и славно, - и доктор ввел из шприца в катетер раствор.
Миллионы, миллиарды игл, раскаленных на огне, воткнулись в мою кожу. Я выгнулся дугой, сильно закружилась голова. Жар, невыносимый жар прокаливал меня изнутри. Казалось, огонь начинает сжигать меня изнутри. Боль... Сильная... и вдруг все прошло.
- Вот и все. Рецепт на лекарства я уже отдал отцу. Все, Леха, вставай. Добро пожаловать в новую жизнь. Я верю в тебя. Ты молодец, что вовремя пришел. В добрый путь.
У дверей процедурной меня ждал отец. В его глазах я увидел искры, которых не видел давно.
- Ну вот, сын, теперь все будет хорошо, - и он обнял меня. Мы шли по лестнице вниз, мы шли по больничным коридорам... Слезы катились из моих глаз. Я не верил в то, что я смог. Что я смог сделать первый шаг навстречу новой жизни. Мы спустились к машине. Дядюшка с сыном ждали нас на стоянке.
- Папа, - сынишка бросился ко мне, - папа, я горжусь тобой! - и тут я не сдержался. Я заплакал. Так мы и ехали до дачи. Я сидел с сыном на заднем сидении, обняв его и слезы катились из моих глаз.
"Слава Богу, что у меня есть мои родные, - вернувшись из воспоминаний, думал я поднимаясь к квартире Игоря,- Спасибо им, что не бросили меня тогда, помогли выбраться из алкогольной пучины. Прошло четыре года, а алкоголь не вернулся в мою жизнь и я видел смысл в жизни".
*****
- Алексей, привет, - сказал мне Игорь.
- Привет. Ты мне неделю назад говорил, что комната у тебя свободна. Мы готовы к тебе въехать. Ты не против? Все в силе? - начал я тараторить, с порога, используя свой давний метод -"ошарашить".
- Да, конечно, - Игорь удивился, не отказал. Метод сработал, - а что произошло?
Теперь можно и правду начать выдавать:
- Выселили. Полчаса назад. Вооруженный шериф.
- Так что случилось-то?
- А вот это и хочу узнать. Я могу телефоном воспользоваться? Мне надо как-то туда обратно попасть. Там документы, деньги, кредитки и чеки,- я схватил телефон и понял, что я не знаю куда звонить... "Как куда, - пронеслось в голове, - для начала в девять-один-один, а там все узнаешь".
Я набрал номер экстренной помощи.
- Вы позвонили в службу экстренной помощи девять-один-один, - послышалось из трубки, - на связи медицинский отдел.
- Извините, но мне нужен отдел полиции.
- Секундочку, я переведу звонок.
- Спасибо.
- Вы позвонили в службу экстренной помощи подразделения шерифов, чем можем помочь?
- День добрый. Подскажите, у меня вопрос, куда мне обратиться, по вопросу незаконного выселения?
- В суд.
- Стоп, вы не поняли, - гнев начал вырываться наружу, - меня выселили около часа назад. И я хотел бы узнать, может ли вооруженный сотрудник правоохранительных органов, врываться утром в квартиру и под дулом пистолета, выставлять, почти голого, на улицу.
- Нет, если на это нет основания. Но у нас служба экстренной помощи. Вам сейчас что-то или кто-то угрожает?
- Нет.
- Значит вам нужно звонить, непосредственно в подразделение шерифов и писать заявление. Вот вам номер телефона, - и мне продиктовали номер.
Записав номер на клочок бумажки, я пробормотал скромное: "Спасибо", - и бросил трубку. День обещал быть жарким, долгим, и нелегким... И как быть, я просто не понимал.
Я набрал номер, который мне продиктовали. В ответ раздались лишь длинные гудки и никакого ответа. Я сбросил и набрал снова, подумав, что возможно, я ошибся цифрой при наборе номера. В трубке снова раздались длинные гудки.
- Ну вот, так доблестно работает наша полиция, в самой правовой стране в мире, - пробормотал я, кладя трубку на место.
- Тоде, тоде, буде, буде... - в гостиную вошел Йоська.
- Йоська, подлюка, - прикрикнул Игорь, - где я сказал тебе сидеть???
- Я - хозяин, - Йоська ударил себя кулаком в грудь.
- Ты, ты, иди в свою комнату!
- Хозяин, я! - утвердил Йоська и ушел в свою комнату. Игорь прикрыл за ним дверь.
- Алексей, завтракать будешь?
- Даже не знаю, разве что чашку кофе выпью. Аппетита нет и мысли вразброс.
- Понятно, - Игорь не стал приставать с вопросами, - кофе знаешь где, вот тут есть яйца, хлеб, масло. В общем, завтракай. И Игорь включил телевизор. А там шли неутешительные новости с Донбасса.
Я прошел на кухню, сделал себе кофе. И сел за стол. Сделав глоток кофе, я закрыл глаза и понял, что хочу спать.
- Игорь, я пойду прилягу ненадолго. Устал что-то.
- Да, конечно, иди в комнату.
Я прошел в спальню, которую отвели нам и упал на кровать. Очень уж странная система жизнедеятельности - человеческий организм. Еще минуту назад глаза закрывались сами собой, но как только голова коснулась подушки, сон исчез. Полностью. Но решив немного отдохнуть, я все же закрыл глаза.
*****
- Я буду уезжать, - сказал я как-то вечером сам себе, сидя перед компьютером, вспомнив слова девушки психиатра: "Не климатит", - Уезжать, навсегда, из страны.
Все мысли, после возвращения из командировки в Сиэтл, в далеком две тысячи четвертом году были направлены на одно: переезд в США на постоянное место жительства. А тут к моим простым желаниям, добавилось беспокойство о собственной безопасности. Главный враг - алкоголь был повержен, но второстепенные враги, в виде семьи ее Августейшего Величества Божественной Коровы - Галины Сыроватка, ее мужа и дочери, были на чеку. А вернее, в предзакатном зените их славы. И они, устроили на меня охоту. Почему? Да черт их знает почему... Может потому, что я просто много знал и начал говорить о том, куда делись двести пятьдесят миллионов... Звонки из УБЭП, при чем не мне, а моей матери, с угрозами... Что если я не явлюсь к ним на какой-то там допрос, то мне будет "ой-ой-ой", или "ай-ай-ай", я точно не помню лексику этих господ заступников мздоимцев. Но то, что это было инициировано Галей, я знал. Эти оболтусы, просто с того и начали разговор:
- А вы знаете, Галину Петровну? Я от нее звоню... - дослушав их "монолог про ой-ой-ой", мама мысленно выписала им тур в бесплатное эротическое путешествие и положила трубку.
Результат был на лицо. На следующий день, лично госпожа Сыроватка, позвонила моей матери и начала меня поливать грязью. Мама моя, человек воспитанный и корректный, умеет витиевато и тонко послать далеко и надолго. И в этот раз, поблагодарив мою врагиню, за то что она делает нас сильней, сказала ей что-то насчет того, что разговаривая с кем-то вроде колхозной бабы, именующей себя министром культуры, не собирается перед свиньями бисер метать, положила трубку. Удар был мощным и ответные действия были приняты мгновенно. По всем учреждениям культуры края была разослана депеша (как еще не телеграмма-молния) примерно следующего содержания: что если некто, режиссер, по имени Алексей Колычев, которого вы все прекрасно знаете, придет устраиваться к вам на работу, то на работу не брать, а о появлении незамедлительно сообщить ей, министру культуры. Потому что он, Алексей Колычев, подозревается в клевете, на кристально чистого душой с незапятнанной репутацией человека, а именно на нее, госпожу министра. Тогда и было принято мной окончательное решение, об отъезде.
Для начала, пока шла подготовка к отъезду, я решил пустить слух о том, что я уже за пределами нашей необъятной Родины. Но, в стремительное появление на том берегу океана, мало бы кто поверил сразу, поэтому пришлось устроить "прощальный" тур. Идея заключалась в том, чтобы поехать попрощаться с близкими друзьями и через них распространить информацию о моем отъезде. Однажды утром, не говоря родным ни слова, я собрал большой чемодан, сел в автобус по маршруту "Шерловая Гора - Чита" и отправился распространять информацию. К тому же, по пути следовало заскочить в град стольный бурятский - Улан-Удэ, ибо необходимость была в восстановлении диплома, который был утерян. Я сидел в автобусе и вспоминал события трехдневной давности.
*****
Среди всех членов моей семьи, самым беззащитным без меня существом была старушка Лаки. Русская спаниелиха, любила меня до одури и если я исчезал, то она тосковала и отказывалась принимать пищу. Сердце разрывалось от мысли, что когда я покину страну, то возможно, что я никогда не увижу мою любимицу. Она слышала меня за полкилометра. Когда я подходил к дому, то она всегда меня встречала уже у калитки, радостно прыгая и виляя своим купированным хвостиком. Когда я болел, она, зараза этакая, всегда, несмотря на мои протесты, залезала ко мне под одеяло, прикрывала мордочку лапами и согревала, меня меня от озноба, своим теплом. В минуты же, тоски или отчаяния, которые мы, люди, именуем депрессией, она подходила ко мне, тыкаясь своим влажным носом мне в лицо и заглядывала в глаза, как бы говоря: "Ну что ты грустишь, все будет хорошо!" - и непременно лизала мне нос. Настроение поднималось, несмотря на остатки хандры и потихоньку все приходило в норму. И вот, это любимое всей семьей существо, решило меня избавить от этих терзаний.
Она умерла. Умерла у меня на руках, за два дня до моего "прощального турне". Под мои рыдания, она лежала у меня на руках и последний раз взглянула на меня и в ее взгляде читалось:"Не грусти, я оставляю тебя, чтоб ты мог жить дальше. Прости меня, прощай". Мучаясь от ужасных колик, она не издала ни одного звука. Просто забилась в агонии и ее не стало. Я не мог остановиться. Слезы лились из глаз, руки гладили шелковистую шерстку еще теплой старушки Лаки. Отец отнял ее у меня, вынес на мороз и, ничего не говоря, пошел мастерить, для моей верной подруги, последнюю конуру.
Я всю ночь бился в рыданиях, мне было настолько больно и обидно. И не хватало смелости, сообщить сынишке, что псинки, с которой он так любил играть, его любимой "Лакули", не стало. Позвонить и сказать я так и не смог, лишь отправил ему смс с текстом: "Саша, Лаки умерла".
Мы похоронили Лаки на холме между двумя озерцами, за поселком, где она любила гулять и купаться. Я написал на камне: "Любимая Лаки" и пошагал прочь. Холодное зимнее солнце светило мне в глаза, собираясь спрятаться за горизонт. Вечерело. Ярко-золотистые лучи манили за собой. Я остановился и смотрел на эту красоту. Снежные просторы, отражающие сиянием солнечные лучи и думал: "Что же, вот и начал я свой путь на Запад, вслед за тобой, Солнце... Сколько же еще боли мне предстоит испытать, пока я иду за тобой?"...
*****
На автовокзале в Чите меня встретил Максим. Максим - это отдельная история моей жизни. Этот человек достоин целой книги. Могу сказать о нем лишь одно, он меня спас в свое время. Спас от разборок семьи "министерши", ночь я провел у него. Так получилось, что он, дорогой мне человек, был выбран мной для цели распространения информации о моем отъезде за рубеж. Мы проболтали с ним всю ночь. Он искренне радовался за меня, что я поборол "зеленого змия". Расспрашивал меня о планах моей жизни в штатах. на что я ему честно сказал, что планов нет. Буду плыть по течению. Что еду через Китай. В обед следующего дня, по возвращении с его с работы, мы попрощались с ним, он проводил меня до автобуса и сказал:
- Доброго пути и не забывай меня.
- Не забуду, Максим, таких как ты не забывают. До свиданья...
Я сел в автобус и поехал навстречу с Пашкой. Пока ехал в автобусе, мне было стыдно, что я обманываю его. Что я буду рядом, но не смогу с ним перезваниваться, видеться. Но успокаивал себя тем, что есть люди в моей жизни, ради которых, я выцарапанный из лап смерти, поклялся себе, что буду жить. И сейчас мне угрожала опасность.
Стараясь избегать безлюдных мест и, тем же временем, избегал мест, где могли оказаться мои враги я добрался до Пашкиного отделения связи, где он работал почтальоном. Проболтав полчасика, мы договорились встретиться вечером, сходить на встречу к моим "американцам" и сходить в кино. После кино, он провожая меня на поезд до Улан-Удэ и слушая о моих планах, предложил:
- Слушай, а давай уедем вместе. Летом. Я продам квартиру, и у нас будут деньги. Я с детства мечтал переехать в Америку.
На том и решили. Я съездил в Улан-Удэ, доехал до Иркутска, показался доктору и, напрямую, не попадаясь никому на глаза вернулся к родителям, чтобы следующий год, до реального отъезда, прожить чужой жизнью. Моя пиар-акция по моему, мнимому отъезду сработала. Враги поверили, что меня нет в стране, перестали доставать своими вопросами друзей, звонками - моих родителей. Мои вылазки на свежий воздух были лишь краткими перебежками от дома до магазина. В мае, мы с Пашкой разыграли фарс о моем возвращении за ним, якобы, я обещал приехать за ним, когда устроюсь и это тоже сработало. Я перебрался в Читу, уже не боясь. Для всех там я уже был американцем. Мы начали готовить его квартиру к приватизации и продаже, делали выездные документы. И вот, когда все было готово, какое-то стародавнее дерьмо опять дало о себе знать.
На восьмое декабря у нас были куплены билеты на авиарейс "Чита-Пекин". От знакомых, стало известно, что за мной опять ведется охота, и что, восьмого утром на меня готовится ордер о задержании и что гостей из полиции нам следует ждать утром.
В семь утра, погрузив чемоданы в такси, мы начали кататься по городу. Слава Богу, дела у нас были. Мы заехали в офис нашего риэлтора, забрали деньги, заехали в банк, положили их на счет и отправились в аэропорт. Мы чувствовали, что нам на пятки наступают. В воздухе витал запах угрозы. В аэропорт мы прибыли заранее, чтобы там, я мог попрощаться с сыном. Сашка ждал меня уже на крыльце здания аэровокзала. Мы обнялись, зашли в зал ожидания, и на стойке регистрации нам сказали, что регистрация на наш рейс закончилась. Я был в недоумении. До вылета было еще сорок минут. До окончания регистрации - десять. В прямом смысле слова, сотрудники таможни потащили нас на регистрацию. Я кинулся обнять сына, но меня оттащили от него. Я помню, как мой малыш, стоял растерянный в зале ожидания с глазами полными слез и шептал: "Папа, папа, до свидания! Не плачь, папа... Я люблю тебя"... И все... Мы скрылись в глубине аэропорта.
На стойке досмотра багажа выяснилось, что пограничники уже отключили оборудование для досмотра багажа и нас заставили вывернуть все из чемоданов. Сотрудники читинского аэропорта отказывались регистрировать нас на рейс. Представители китайской авиакомпании, на самолет которой у нас были билеты, пытались отвоевать нас, пассажиров, даже не опоздавших, на почему-то заранее прекращенную регистрацию и говорили о том, что если понадобится, то они готовы задержать рейс. Наконец, под натиском китайцев, сотрудники сдались и нас оформили. Мы, собрав вывороченные вещи из наших чемоданов, двинулись в транзитный зал. Затем, отправились на посадку в самолет. И только когда самолет пошел на взлет, мы поняли, что все... Мы вырвались. И тут я вспомнил сынишку и его слова: "Папа, папа, до свидания! Не плачь, папа... Я люблю тебя", - и меня прорвало. Все сорок минут полета до Маньчжурии, первого нашего транзитного пункта на пути в Нью-Йорк, я рыдал. Слезы душили меня. Я себя чувствовал виноватым перед сыном, что за это время, что я не буду рядом, я недодам ему ласки и любви. У меня не будет возможности поцеловать его перед сном. Обнять.
Пашка, как мог, пытался меня успокоить, пусть с трудом, но ему это удалось. В Маньчжурии, пройдя таможенный досмотр, получив визы мы сели в самолет летящий в Пекин. Потом был Гонконг... В Америку мы вылетели из Гонконга десятого января две тысячи двенадцатого года. За спиной были тысячи километров пройденные против солнца, что бы теперь наконец, начать следовать вслед за ним.
Глава 4.
Звонок в полицию, или "Не ходите дети в Африку гулять".
Немного отдохнув от сумасшедшего утра, я поднялся и понял, что если я буду сидеть на месте, то мы не сможем забрать даже часть документов из оставленной мною утром квартиры. Я посмотрел на часы. Был третий час. Пашка давно должен был закончить работу и прийти к Игорю, но его все не было. По моим предположениям, этот субъект с малоустойчивой к стрессам нервной организацией, решил где-то перезлиться на меня, дабы не доводить дело до скандала. Я набрал его номер. Пошли длинные гудки, затем короткие. "Все понятно, - подумал я, - Злится. Сбросил." Я набрал еще раз. Телефон уже был выключен, о чем возвестил меня автооветчик и предложил оставить сообщение.
- Паша, хватит там злиться. Давай, я жду тебя у Игоря, и надо идти на квартиру. Как-то договариваться. Шериф сказал, что в течение пятнадцати дней мы можем забрать наши вещи, - и я положил трубку.
Прошло полчаса, еще полчаса, затем еще час. Пашки все не было.
- Игорь, я пойду туда, на квартиру. Попробую до Пашки еще дозвониться. Часов в восемь будем.
- Алексакин, - так Игорь называл меня, - а как насчет оплаты?
Тут я встал как вкопанный. Вроде бы знает ситуацию, вроде бы наш друг. Я рассчитывал на поддержку. Конечно, мы не халявщики, и рассчитались бы как все выправиться и он знал об этом, поэтому вопрос, как мне казалось, был излишним. Но тут, как водится, либо беда не приходит одна, либо дружба дружбой, а деньги врозь. Вот так, отделив мух от котлет и оправившись от короткого шока, я ответил:
- Мы вернемся и решим, правда, я сейчас ничего не могу сказать. Ну и тогда все расскажу.
- Давай, удачи, - и он закрыл за мной дверь.
Выйдя на улицу, я закурил сигарету. И набрал номер Баришман.
- Алло, Неля, это я, Алексей. Я хочу сейчас забрать вещи.
- Какие вещи!? Ты ничего не можешь забрать отсюда. Шериф сказал никого не пускать пятнадцать дней.
- Что? При мне он сказал, что в течение пятнадцати дней...
- Чего ты несешь? Не пущу. Ишь, апартмент12 открой ему! Какой умный выискался.
- Неля, я полицию вызову.
- Вызывай! - и старуха бросила трубку. В этот момент я начал понимать Раскольникова. Гнев, ненависть и просто злость, бурлили во мне. Нужно заметить, что до этого момента, я честно не понимал такого чувства, как ненависть.
Я просто не понимал, как это ненавидеть, таких чувств у меня не вызывала даже Галя Сыроватка. Ее мне просто было жаль. За свои тридцать семь лет жизни я не научился ненавидеть. И вот тут до меня дошло. Я понял, что это такое. Ненависть - это когда одно упоминание о человеке, приводит тебя в яростное бешенство и тебя распирает от бури негативных эмоций вызванных этим человеком. Спасибо, Баришманиха, я прекрасно жил без этого чувства, теперь буду жить с ним...
Я набрал номер.
- Служба экстренной службы девять-один-один. Полицейское управление. Чем могу помочь, - раздался голос оператора.
- Да, можете. Дело в том, что сегодня мы были выселены. И шериф производивший выселение сказал, что мы имеем право в течение пятнадцати дней забрать свои вещи. Я созвонился с лэндлордом, чтобы забрать хотя бы документы, нижнее белье и предметы гигиены. Она отказалась впустить нас в квартиру.
- Назовите адрес и имя.
- Алексей Колычев, одиннадцать сорок восемь Фуллер авеню, Вест Голливуд. Только, если возможно, пришлите русскоязычного сотрудника.
- Хорошо, экипаж к вам выехал. Встречайте через пятнадцать минут. Назовите ваш номер телефона для связи, - я назвал номер. На том конце провода отключились.
Я набрал снова Пашку. К моей радости, он ответил.
- Паша, давай, подходи к нашему дому.
- Зачем. Я ей звонил, она сказала, что не пустит. Ты мог не уходить оттуда?
- Как Паша? Шериф меня вывел под прицелом пистолета. Я даже трусы под дулом надевал... Давай, подходи к дому. Я уже почти там. Я вызвал полицию. Сейчас подъедут.
- Окей, сейчас подойду, - и отключился. Тем временем я подошел к нашему дому и постучал в дверь к нашему бывшему уже лэндлорду.
- Wait!13 - закричала старуха на ломаном английском.
- Неля, сейчас полиция приедет!
- Да и пусть едет. Я здесь хозяйка. Шериф сказал, что пятнадцать дней вас не пускать. А потом если не заберете, то все это будет мое!!!
- Неля, сейчас приедет полиция, им и скажете это все.
- Да какая полиция! Никто не приедет!
Тут подошел Пашка:
- Неля, это я Паша. Мне надо лекарства забрать, линзы.
- Меня это не волнует, - продолжала вопить старуха из-за двери. Во мне опять забурлила злость.
- Вот сука, - прошептал я, - Баришмана своего убила. Теперь меня решила свести со свету...
- Успокойся, - теперь уже успокаивал меня Пашка.
В этот момент, около дома притормозила черно-белая машина шерифов города Вест Голливуд. Из машины вышла юная девушка.
- Чем могу помочь? - спросила она по-русски и я узнал этот голос. Она уже приезжала к нам месяца два тому назад.
*****
Около двух часов ночи, Герман решил, что ему надо ехать. То ли домой, то ли как обычно к его мифическому супер Димке. Да Бог с ним, с Германом. Куда ему надо, туда и поехал. Я, можно сказать и несильно расстроился. Мне надоели многочасовые сидения на балконе, в праздном настроении. Последний месяц, вся моя жизнь, можно сказать, протекала на этом балконе. Утром, если мне удавалось поспать, я просыпался и шел на балкон. Потом, к обеду, приезжал Герман, мы шли с ним на балкон. Если не приезжал он, то приходил Джо, Джейкоб или Крис и мы шли на балкон, выкурить по сигаретке. Когда они уходили, то возвращался с работы Пашка и мы шли с ним на перекур. Мой ноутбук, планшет и оба телефона уже обрели свое постоянное место на балконе. Наш балкон был уникальным. Он выходил на задний двор, его затеняло огромное дерево, а крышу флигеля, прямо напротив нашего дома, облюбовали пара енотов, которые приходили в жаркие дни - ночью, чтоб отдохнуть от жары, а в прохладную погоду - днем, чтоб понежиться на солнышке. Там постоянно порхали тысячи колибри и было ощущение микрорая.
Герман уехал, я прикрыл балконную дверь, все-таки на улице был май, и ночью было еще прохладно. Пашка сидел за своим компьютером и играл в свои танки. Я собирался ложиться спать. Приглушил свет в гостиной и только собрался идти в спальню как внизу, во входную дверь раздался сильнейший стук.
Я не понял что это было, мы посмотрели в окно, но никого не увидели. В этот момент в дверь опять настойчиво постучали. Я подумал, что может Герман вернулся и решил спуститься вниз, посмотреть, что там происходит.
Уже почти в неглиже, в одних трусах, я спустился вниз, и полусонный приоткрыл входную дверь. Какого же было мое удивление, когда я увидел перед собой двенадцать человек полицейских. Я опешил, точно так же как и они. От группы захвата отделилась девушка и спросила по-русски:
- Вы говорите по-русски?
- Yes I do. I speak Russian. What happened? - продолжил я почему-то по-английски, видимо от замешательства.
- Do you speak Russian? Yes or no?
- Yes. I told you...14
- Так говорите тогда на русском, - сказала она.-
- А я на каком?
- До этого на английском. Что у вас происходит?
- Ничего, сплю...
- Кто у вас дома?
- Мой сосед.
- Нам позвонила ваша лендлорд и сказала, что у вас вечеринка... У вас была громкая музыка, была вечеринка?
- Господь с вами. Какая вечеринка? Можете пройти посмотреть...
- Да нет, извините, это, видимо, ложный вызов... - и девушка отошла к остальным полицейским.
- Здесь тихо, - сказала она им,- Все спокойно.
И они прошли к машинам. Мне стало любопытно, сколько же экипажей было направлено к нам. Я прошел к подъездной дорожке. Все правильно, шесть экипажей. Группа захвата. "Что за ерунда", - думал я возвращаюсь к дому, как вдруг услышал кряхтенье на соседнем крыльце. Это старуха Баришман, в третьем часу ночи, какого-то черта не спала, а следила. И тут я понял. Это она вызвала полицию, наплела им, что тут у нас наркодилерский притон, центр разврата и я главный мафиози на районе...
- Что это они тебя не забрали? - ехидно спросила она.
- А с какого перепугу, им меня забирать?
- Ну как, мне соседи из соседнего дома позвонили и сказали, что у вас вечеринка, крики, ругань... Они уснуть не могут. Вот и вызвали полицию...
- Неля, вам дорогу показать, или сами найдете??? Вам лечиться надо, а не за нами шпионить. Пошла вон. Надоела, ей-богу... - я захлопнул дверь перед ее носом, а она стояла около дома и кричала на весь двор, что мы наркоманы, а я лично - преступник-рецидивист, и что она еще до меня доберется. Было три утра, в окнах домов стал загораться свет. Я высунул голову в окно:
- Тише, а то я сейчас полицию вызову, - и на Фуллер Авеню, воцарилась тишина...
*****
И вот сейчас, эта молодая девушка, приехала к нам на помощь. Услышав шум подъехавшей машины, старуха, подобно крысе сначала высунула нос из своего убежища, потом, увидев, что мы разговариваем с офицером полиции, выползла и сама.
- Да, можете... Сегодня нас по непонятным причинам вышвырнули на улицу и не отдают вещи...
- Мне шериф сказал, что пятнадцать дней никого не пускать, а потом это все мое станет, - прокричала Нинель.
- В общем, - сказал Пашка, - у нас там все: вещи, документы, лекарства... Извините сменные трусы и носки... А она отказывается открывать дверь.
- Не имеете права, - продолжала вопить хозяйка.
- Откройте им дверь немедленно, - произнесла офицер, - в моем присутствии вы сейчас возьмете, что вам необходимо, а потом проконсультируйтесь в подразделении шерифов. Хорошо?
- Спасибо!
- Ну я же законопослушная гражданка! Я - американка! - продолжала орать старуха,- Конечно, я открою дверь...
Мы вошли в квартиру. Я прошел в гардеробную, чтоб собрать нижнее белье, Пашка собирал документы. Старуха носилась от меня к нему и обратно. Пашка подошел ко мне и спросил:
- А где все документы на квартиру?
- В шкафу, в металлической шкатулке.
- Окей, - и Пашка достал из шкатулки пластиковую папку с документами на квартиру.
- Мэм, - обратились мы к девушке в форме, - мы готовы.
- Хорошо... И ребята, не затягивайте, это в ваших интересах. В суд, к шерифам. Договорились?
- Обязательно!
- Вы хоть теплое что-нибудь взяли с собой? - сунула свой нос старая ведьма.
- Неля, - отмахнулся я, - ваши крокодиловы слезы оставьте для аллигаторов....
Офицер улыбнулась, едва сдерживая смех, Пашка одернул меня и мы вышли... Дверь в нашу квартиру закрылась за нами и мы пошли к Игорю в полной тишине.
Потом Пашка сказал мне:
- Ты зачем утром ушел из дома? Мог бы и не уходить...
- Да???- сорвался я на крик, - не уходить? Тебя там не было... Это не тебя из постели подняли и поставили под дуло пистолета!!! Что ты сейчас там не остался??? Мог бы тоже, сейчас не уходить!
И мы снова погрузились в молчание... Ночь, первая наша ночь, после того как мы лишились жилья опускалась на город. Мы зашли в магазин, купили сигарет и отправились к Игорю, мечтая о том, что когда придем, закроемся в комнате и отдохнем от сумасшедшего дня, обдумаем план действий назавтра. Но этому не суждено было сбыться. Мечтам о комнате, я имею ввиду, дома у Игоря нас ждал сюрприз...
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
1 "Тина", "Кристал", "Мет", "Кристал мет" (tina, crystal, meth, crystal meth) - сленговое название синтетического наркотического средства метамфетамин (methamphetamine). Является клубным наркотиком, вызывает сильное эйфорическое действие, повышает либидо, снимает комплексы. Поставлен на широкое производство в нелегальных лабораториях. Тем не менее, США единственная страна в мире, где метамфетамин входит в состав лекарственных средств, его применяют в психиатрии (особенно детской и пубертантной) и диетологии, в борьбе с излишним весом так как он подавляет аппетит, высвобождая внутренние резервы организма. Повышает работоспособность, снимает чувство усталости, является мощным антагонистом снотворных препаратов. Положительный эффект вскоре меняется в обратную сторону. Наступает усталость, раздражительность, истощение. Не вызывает физического привыкания.
2 ДЖИ - (англ. "G", сокр. от GHB) - оксибутират натрия. Легкое наркотическое средство, является клубным наркотиком. При передозировке вызывает глубокий сон. Используется в медицине, для погружения в лекарственную кому при лечении алкоголизма и героиновой наркомании, а так же в анестезиологии. В малых дозах вызывает сильнейшее сексуальное желание. Не вызывает привыкания.
3,4,5 "Велфэр", "Фудстемпы", "Медикэа" ( "Welfare, Foodstamp, Mediс-Cal") - ряд социальных пособий, представленных как пособие по безработице, талоны на питание, медицинская страховка, в общей сумме могут составлять до 1000 долларов в месяц. Многие эмигранты, чтобы извлечь больший доход работают за наличные, чтоб не платить налоги и получают социальные пособия. По законодательству США - это является нарушением закона, караемым до 25 лет тюрьмы с крупным штрафом. Не гражданам США грозит лишение статуса беженца, изъятие гринкарты и депортация.
6 Лэндлорд (от англ. landlord) - букв. "землевладелец". В данное время, так называют частных владельцев многоквартирных домов, извлекающих доход от сдаваемых в аренду жилых помещений.
7 По законодательству США, любой въезжающий в страну по визе, должен иметь при себе билет на выезд из страны. Без билета на выезд из страны, сотрудники пограничного контроля, имеют право отказать вам во въезде. Тогда все расходы и административная ответственность ложится на авиакомпанию рейсом которой вы прибыли. Поэтому авиакомпании имеют право не брать на борт самолета пассажиров следующих в США, у которых нет билета на выезд из страны.
8 "Рашн эриа" (англ. Russia Area) - букв. Русский район, квартал.
9 Борзя - районный центр в Забайкальском крае, население города ок. 40000 чел. Расположен на юго-востоке Забайкалья, вблизи границы с КНР.
10 Нерпа - байкальский тюлень, обитающий исключительно в оз. Байкал.
11 Омуль - рыба, обитающая только в оз Байкал. Является деликатесом.
12 Апартмент (англ. apartment) - квартира. Многие эмигранты, со временем замещают русские слова, на английские. В связи с чем, образовался диалект именуемы "Ранглиш" (англ. Runglish - RUssian, eNGLISH ). Например, в бытовой речи часто используют Майкровэйв - микроволновка. Кэйбл - кабель. Майл - миля. И тп.
13 Подождите (англ. гл to wait - ждать).
14 Yes I do. I speak Russian. What happened? - Да, говорю. А что происходит?
- Do you speak Russian? Yes or no? - Вы говорите по-русски или нет?
- Yes. I told you... - Да, я же сказал вам.
Иллюстрация из