ИЗ СБОРНИКА "РАССУЖДЕНИЯ О ЖИВОПИСИ".
ГЛАВА - 12. "ЮНОША В ЗОЛОТОМ ВЕНКЕ".
Строго говоря, этот портрет нельзя в полной мере отнести к живописи. Он выполнен две тысячи лет тому назад, а в те времена живописи в современном смысле ещё не существовало.
Этот портрет принадлежит к так называемым фаюмским портретам. Для тех, кто по случайности не знает о фаюмских портретах, маленькая справка.
Много таких изображений было найдено в конце 19-го века на территории Египта. По месту первых находок - городу Фаюм - они и получили своё название.
По обычаю при захоронении в гробницу ложили и портрет умершего, накрывая им его лицо. Религия утверждала, что чем большее сходство имеет портрет, тем больше вероятность приобретения умершим новой жизни в счастливом мире богов. Вот почему мастера стремились передать живое сходство, насколько возможно, и реалистичность этих изображений очень велика.
Благодаря этому, черты изображенных лиц несут в себе и психологические особенности человека, как будто они живые.
Также понятно, что выполняя такое важное, такое священное дело, древние мастера подходили к нему с большим духовным трепетом, невольно внося в изображение возвышенность этой идеи.
Как видим, назначение фаюмских портретов чисто бытовое. Здесь неприменимо слово "искусство", как мы понимаем его сейчас. Здесь скорее подходит слово "искусность". Искусность этих умелых мастеров.
Однако мы сейчас невольно смотрим на них с точки зрения сегодняшнего художественного восприятия. И нельзя не согласиться, что самые лучшие из этих портретов производят на нас сильное впечатление.
Современные авторы, создавая свои произведения, намеренно имеют целью произвести ими впечатление на людей. Одним это удаётся больше, другим меньше.
Не любопытно ли, что древние мастера, которые (как понятно каждому) не ставили, да и не могли ставить такую цель, тем не менее её достигли. Изображения, предназначенные не для рассматривания кем-то, а для заключения навеки в тьму гробниц, через две тысячи лет вызывают восхищение современного культурного человечества.
Вот что сделало счастливое сочетание максимального реализма и священного религиозного благоговения. Не показывает ли это верный путь и современным творцам? Уход автора от реалистической ли, от духовной ли составляющей одинаково пагубен для его произведения. А если эти составляющие сцеплены вместе и если они взаимно проникают друг в друга, - реальное в возвышенное, а возвышенное в реальное, - то сила искусства увеличивается многократно.
Вот какой совет, не зная того, подали нам мастера из двухтысячелетнего далека.
Очень волнующе смотреть на портрет этого юноши. Зная, что это не вымышленное лицо, а реальный человек того времени (вероятно, из очень знатного рода, если на голове его золотой венец), зная, что черты его переданы максимально достоверно, нам трудно отделаться от мысли, что он здесь присутствует сам.
Между нами два тысячелетия, но он смотрит оттуда сюда, действительно как живой.
Как будто бы сбылось утверждение той веры и умерший юноша, благодаря портрету, действительно воскрес в новом мире.
Правда, жизнь наша - далеко не мир богов. Но кто же в этом виноват, кроме нас самих.
Ведь что такое "жизнь"? Жизнь - это совокупность поступков людей. А если так, то когда миллионы взрослых здоровых людей говорят: "Какая сейчас жизнь плохая!" - разве это не звучит нелепо? Если плохая - сделайте хорошую.
Впрочем, это уже не о живописи.