Лето в этом, 1992 году, было изнурительно жарким. Будто бы вся природа решила бросить силы и выдать холодную, снежную зиму и длинное, засушливое лето. Дождей не случалось уже несколько недель.
На участке Вульфов весь июль кипела работа по оборудованию флигеля для архитектурной мастерской. Антону казалось, что так он не волновался никогда, хотя события последнего года были непростыми и далеко не радужными. Все можно преодолеть вместе с единомышленниками, с теми, кого ты любишь, кто поддерживает тебя. Но в этот раз Антон понимал, что на него ложится какая-то особенная ответственность за других людей. Теперешнему положению дел предшествовала череда событий, обсуждений, споров, бумажной волокиты с документами, простаивание в очередях за получением различных разрешений, подписей, справок. Антон осунулся и похудел.
Тяжко далось прощание с институтом «Гражданпроект», ведь он увольнялся не один. С ним ушли Саша, Марша и Виталик. Правда, Виталик не хотел устраиваться к Антону на постоянную работу, потому что архитектурная деятельность как таковая его мало волновала. Сам он желал углубиться в 3DsMAX, приобрести новейшую компьютерную технику, стать настоящим гуру и заниматься этим в удобное для себя время. Антон с позиций возраста и опыта уговорил его все-таки оформиться в мастерской, чтобы не прерывать рабочий стаж и пообещал привлекать только в случае крайней необходимости. Майя Михайловна застеснялась уходить к Антону, сомневалась, как она там будет себя ощущать среди молодежи. Он ее очень уговаривал, ведь люди все остаются знакомые, которые к ней прекрасно относятся. Антон пытался объяснить, как ей будет тяжко в институте без него, они сработались, понимают друг друга, но потом отступил. Майя Михайловна пообещала думать, с условием, что он не станет ее торопить делать выбор именно сейчас, а сначала свою деятельность испробует, пообвыкнется, тогда через пару месяцев она, может быть, присоединится к ним. Майя Михайловна хотела отпраздновать юбилей в родном институте. И ждала, чтобы утихла буря, вызванная таким массовым уходом перспективных специалистов.
Так что к началу самостоятельной трудовой деятельности Антон реально мог рассчитывать только на Сашу и Маршу. И тут неожиданно для всех подошла подмога в лице Бархина. Женька в шутливой форме попросил взять его на испытательный срок, чтобы трудиться понемногу дома, вечерами. После совместной работы с Маршей над планировкой улицы Светлая он не захотел расставаться с архитектурой еще раз и решил попробовать снова войти в эту творческую реку, надеясь на лояльность и помощь друзей.
Антона беспокоила мысль о Марше. Не стесняют ли они ее, не вторгаются ли на личную территорию, не разрушат ли приватность ее существования? До него как будто бы только теперь стали доходить слова и просьбы Саши о том, что не надо устраивать помещение для мастерской во флигеле Вульфов. После того, как Бархин раскрыл ему подробности личной жизни Марши, к его собственному чувству восторга, которое она вызывала у него, добавилось тягучее чувство вины.
Но теперь отступать было некуда. Флигель полностью готов, стены и кровля утеплены, проведено паровое отопление, кое-где пришлось подремонтировать оконные рамы и деревянные полы. Протестировали и дополнили электропроводку. Заново выкрасили стены. Антон очень старался распланировать все так, чтобы попасть в помещение мастерской можно было независимо от жилого дома, не беспокоя хозяйку. Они сделали еще одну калитку и проход к флигелю со стороны парка по внутренней дорожке сада. Рабочий зал был отделен от жилого дома небольшим коридором. Бывший хозяин Николай Вульф хотел предусмотреть там санузел, который не успел окончательно оборудовать, поэтому он до этого момента не использовался, а теперь был перестроен, в результате чего рядом появилась небольшая ниша с раковиной, электрочайником и маленьким холодильником «Морозко». Антон выкупил у института четыре старых кульмана, которые собственноручно ремонтировал и доводил до дела, и шесть рабочих столов. Все удачно разместилось на обширной площади проектного зала. Стеллажи и полки они сами сделали с Женькой Бархиным и его приятелем, мастером-деревянщиком Павлом, с которым Антон познакомился у Таисии Алексеевны Волковой.
Антон волновался по поводу заказов, даже для себя решил, что не будет открывать мастерскую, пока фронт работ не сформируется, но жизнь преподносила свои подарки. Заказ появился намного раньше, чем друзья уволились из «Гражданпроекта». Старые связи сыграли свою роль. Получилось, что Антона нашел его давнишний заказчик и приятель Грэгор Бочкарев. Лет пять назад их отдел выполнял реконструкцию плохонького двухэтажного жилого дома под офисное здание. Заниматься этим поручили Антону. Он помногу беседовал с Бочкаревым, вникал в суть того, как здание будет использоваться. У Бочкарева был пятилетний опыт работы за рубежом, откуда он и привез свое новое имя, взамен данному при рождении Григорию. Сказал, что даже в паспорте поменял. Антон поинтересовался, как оно теперь соседствует с отчеством, оказалось, Грэгор Богданович, вроде нормально.
Грэгор остался доволен результатом их сотрудничества. Он неожиданно быстро все перестроил в точности по проекту и даже позвал Антона на неофициальный авторский надзор, похвастаться. Антон, в свою очередь, был приятно удивлен, увидев, что получилось. Грэгор пошел дальше предложенного в проекте. Он сделал лаконичные и качественные интерьеры. Совсем не характерные для российского периода того времени. Антон, честно говоря, немного устыдился, что сам не уделил в проекте этому должного внимания. Грэгор сказал, что обращался к знакомым дизайнерам – новое слово и профессия, которая год от года стала завоевывать все сферы жизни от дизайна квартир и ландшафта до упаковок товаров и продуктов.
Так Антон познакомился с Юстасом. После той встречи Грэгор пропал и не давал о себе знать целых пять лет. За это время он внешне немного «заматерел», видимо, и финансовое положение укрепилось.
Теперь у него были поистине наполеоновские планы – перестроить центральную улицу города.
Антон даже слегка опешил. Не мог понять – по плечу ли ему эта задача? И вообще, вправе ли он заниматься проектами такого масштаба и уровня? Но Бочкарев, как всегда, был уверен в себе:
– Сам понимаешь, главная улица – лицо города, а у нас она совершенно не смотрится цельно. Какая-то выставка разномастных зданий. Я, конечно, не специалист, но ты мне офис делал, он тоже в центре, пусть не на этой улице. Я помню, все учитывалось – с какими домами он соседствует, этажность окружающих зданий, чтобы потом все в комплексе смотрелось. Я вот езжу по центру, и не дает мне покоя этот бугор на проспекте, сначала подъем, затем яма, если все это сравнять, снять лишний культурный слой, то можно было бы немного оголить цокольные этажи и за счет встроенно-пристроенных помещений как-то все это связать. Ну не мне тебя учить. Возьмешься? Работа большая, я с ней, понятное дело, пошел в ваш «Гражданпроект». А мне там объяснили, что ты пока тут, на выселках обосновался. Так я сразу к тебе. Надеюсь, выразишь свое мнение – стоит ли с этим возиться.
– Во-первых, ты представляешь, какие это средства?
– Средства на проектные работы? Обижаешь, я человек не бедный и надежный, сам знаешь, финансирование проходило строго по графику.
– Да проектные работы – это от двух до десяти процентов от СМР.
– СМР – поясни?
– Ну, строительно-монтажные работы. Кто все остальное оплатит?
– Кто? Те, кто в этом будет заинтересован. Надо в главную улицу запустить торговлю на первые и цокольные этажи. Это выгодно. Я удачно вложил деньги в тот, известный тебе, проект. Что я сейчас хочу: сделайте мне эскизник, ваше предложение, лучше не планшеты, а какие-то альбомы. У меня будет, с чем начинать хождения по инстанциям. Ты не сомневайся, я прямо завтра в бухгалтерию схожу, оставлю аванс, договор заключу.
– Знаешь, Грэгор, какая ситуация… Я же из института увольняюсь. Начинаю свое собственное предприятие. Открываю персональную творческую мастерскую, месяца через два развернемся.
– Во, дела! – Бочкарев на минуту задумался, – слушай, а мне какая разница. Главное, чтобы ты этим занимался, я к тебе привык, и ты меня уже знаешь, нам вдвоем гораздо легче будет договориться, а то ГИПша ваша вредная, мне все время настроение портила своими намеками, вдруг я не расплачусь, или что вы ничего не будете делать бесплатно. А мне и не надо бесплатно. Я хочу платить хорошие деньги за хорошую работу. Да, кстати о деньгах, напрямую с тобой мне и дешевле проект обойдется, правда же?
– Ну да, где-то вполовину или около того.
– У тебя как с контингентом, силенок-то хватит?
– На эскизный хватит, а потом посмотрим. Я еще с конструкторами не разговаривал. Может, по договору буду с ними работать. Но одного специалиста хочу на постоянное место взять, чтобы консультироваться при нужде.
– Тогда давай, прикидывай стоимость. И бери аванс. Что два месяца ждать! Ты ведь думать о реконструкции уже сегодня начнешь, я точно знаю. Пока разговаривал, видел, как у тебя глаза заблестели.
Антон разволновался из-за прихода Грэгора. Это было настоящим испытанием. Но предложение действительно заманчивое. Проект дорогостоящий, можно несколько месяцев продержаться. Да и очень интересный. Такие заказы встречаются раз в жизни. Однажды ему уже повезло. И вот еще один шанс. А главное, деньги сейчас нужны на переезд, оформление документов, ремонт помещения. Кроме того, Антон решил для себя, что он будет сам оплачивать жилье Марши, цена за квартиру велика, а в связи с реорганизацией и колебаниями зарплаты она могла вообще оказаться в затруднительной финансовой ситуации. Именно ее судьба в данном случае больше всего волновала его.
Они с Сашей в последнее время свои доходы тратили не все, просто не было необходимости, да и некогда из-за напряженной работы, поэтому небольшие сбережения у них сформировались, так что пару-тройку месяцев они бы продержались. Бархин тоже при должности и зарплате. За Виталика Антон мог не беспокоиться, он уходит в свободное плавание, значит, может это себе позволить. Новый заказ Грэгора сразу решал кучу проблем.
Антон никогда сам не расценивал стоимость проектных работ, сборниками по ценам пользоваться не умел. Поручил это Саше. У нее были подружки – Маринки, они работали в другой проектной организации, и одна уже год, как стала ГИПом, а значит, составлять такую смету для нее было привычным делом. Один раз она, конечно, поможет, но надо этот вопрос самому прорабатывать и еще думать о бухгалтере. Тут мог подойти только человек, которому бы Антон безоговорочно доверял. Но и знания, естественно, специальные были нужны. Обычно на эту должность брали жен.
Но Антон и помыслить о таком не мог. Невозможно даже теоретически лишить Сашу ее любимой работы. Она прекрасный, опытный и ответственный архитектор, на нее он мог положиться на все сто процентов, что не менее важно. Он встряхнул головой, пытаясь отогнать эти дикие мысли. Марша тоже грезит архитектурой, и ей каждую минуту надо учиться и набираться опыта. Да, дела! А тут еще и проблема с постоянной няней для Лейлы, которая висела и оставалась нерешенной уже больше года. Внезапно Антону пришла идея, он даже встал и заходил по комнате. А если с Любой поговорить, подучить ее? Она мучается на своих дежурствах. То ночные смены, то дневные, потом не может войти в режим.
Люба неожиданно для всех просто уцепилась за это предложение:
– Антон, я очень хочу, я ведь после школы окончила экономический техникум! Правда, уже почти ничего не помню. Но сейчас появилось множество курсов для бухгалтеров, кроме того, у меня родная сестра экономист. Она на первых порах могла бы помогать. Я когда училась, мне нравилось в этом разбираться, надо было после техникума в университет на третий курс сразу поступать, жаль, никто вовремя не подсказал. Поехала учиться на технолога, в другой город. А теперь меня моя работа совсем не устраивает. По сменам тяжело, жарко у печей. Обнаружилась аллергия на определенные специи, так что я давно решила уйти в частную пиццерию, реально место подыскиваю. Прошу, дай мне шанс, я курсы закончу за свои деньги, не надо меня специально учить, как ты предлагаешь. Кроме того, я ведь не должна все время в офисе сидеть, могу что-то делать дома или вечером, а пока вы на работе, буду за Лейлой приглядывать. Ведь проблема, с кем ее оставить, не исчезнет и когда она в школу пойдет.
Антон в порыве благодарности обнял Любу и подытожил:
– Ты самый настоящий друг, я о таком счастье просто и не мечтал! Но учить тебя будем все-таки за средства мастерской.
Он неожиданно понял, что ему опять повезло. Да, складывалось, потихоньку, со скрипом, но все-таки разрозненные пазлы превращались в цельное полотно.
Через неделю после увольнения из «Гражданпроекта» подоспела еще одна работа. Заказчик нашел Антона тоже по рекомендации кого-то из бывших. Он хотел частный жилой дом, коттедж, но очень современный. Эскизный проект для получения разрешения на строительство и рабочка, все части. Пришла пора задуматься о смежниках.
Антон распределил работу между друзьями, пока сам решал организационные вопросы. Саше досталась реконструкция центра, а Марша и Бархин занимались коттеджем. Антон подключался вечерами, дома. Они с Сашей обсуждали концепции и прорабатывали каждый свой вариант. Бархин и Марша, как и раньше, расположились в доме Вульфов, в хозяйском кабинете. Марша начинала трудиться днем, а Женька приезжал к ней сразу после пяти, они ужинали и потом работали допоздна. Иногда к ним присоединялся заказчик, смотрел промежуточные эскизы, высказывал какие-то свои пожелания. В выходные друзья собирались все вместе и проводили жаркие обсуждения с нещадной критикой – так договорились, чтобы все недочеты и сомнительные моменты вскрывать самим по ходу дела.
Через некоторое время Антон ощутил страшную усталость и заметил, что просто «загнал» своих коллег. Особенно плохо выглядел Бархин. Он истощал, на нем висела одежда, хотя Марша утверждала, что аппетит он не терял, ужинают они полноценно. Антон испугался, вдруг Женька заболел. Заставил всех устроить выходной в воскресенье и предложил другу встретиться у него, как в былые времена.
– Жень, твоя работа в тресте такая собачья, нервная, с командировками, вечно проверки, да мы еще тебя так запрягли…
– Молчи! Молчи, прошу! А то сейчас ляпнешь какую-нибудь гадость!
– Да я же волнуюсь! Смотри, как висит на тебе свитер!
– Растянулся, я его в машинке прокрутил.
– А до этого, скажешь, не крутил?
– Мне мама руками стирала, когда я домой ездил.
– Я тебе не верю, иди, надевай другой свитер, грязный.
Женька послушно поплелся к платяному шкафу, долго копался там, потом повернулся к Антону и взмолился:
– Антоша, ну не мучай меня! Да, я похудел. На работе еще один участок навалили, которым Свиридов занимался, его на повышение отправили, куда я должен был попасть, кстати. А я и рад, что не меня продвинули, избегаю дополнительной нервотрепки! Но теперешний завал временный, обещали, скоро примут еще человека. Ну, пусть я буду домой приходить и тупо в телеке «Санта Барбару» смотреть… Лучше ее вдвоем с Марией послушаю, фоном, под работу. Поржем, дождемся, когда Си Си Кэпвелл выйдет из затяжной комы. Я не хочу других вечеров и другой жизни!
– Знаешь, Жень, у нас достаточно времени для этой работы. Надо просто распределить ее так, чтобы успевать отдыхать. Любую нагрузку можно выдержать, если хорошо питаться и много спать. Ты спишь достаточно?
– Нет, если честно…
– Значит, тебе следует уезжать от Марши не позднее десяти, как раз «Санта Барбара» твоя закончится и в путь! И подруге надо дать нормально отдыхать. У Марши есть возможность утром немного дольше поспать, но тоже не всегда, вечно то телефон разбудит, то шум с улицы или от соседей. Мы не должны работу ставить выше жизни. Я вообще чувствую себя каким-то рабовладельцем. Будто вы на меня пашете. И хотя это не совсем так, избавиться от дурацкого ощущения не могу.
– Да ладно, рабовладелец, на себя посмотри, как истончился. У меня хоть запасец был, а ты прямо из огня да в полымя. То с театром трясло нещадно, то сейчас эпоха перемен. Мы же все понимаем, что тебе лучше будет отделиться от института. И нам лучше. Сможем работу выбирать, не заниматься всякой туфтой, что вечно город навешивает на проектные организации.
– Вообще надо взять за правило: в воскресенье не работать, встречаться с друзьями или, наоборот, иметь возможность побыть в одиночестве. Подумать о себе, о жизни, – Антон засмеялся, – ну, давай, хвастай, какие у тебя есть дисочки новые!
– Дисочки есть. Кого будем слушать сначала – Nirvana, My Bloody Valentine или Primal Scream?
– Нирвана, а что еще ты говорил?
– My Bloody Valentine.
– Давай!
Открытие новой архитектурной мастерской «Сфера» общим голосованием назначили на субботу, шестнадцать часов. Решили позвать гостей, кое-кого из потенциальных сотрудников, бывших коллег по институту, а также хороших людей из городской администрации, кто помогал разрулить проблему с улицей Светлая. Марша пригласила Ольгу Викторовну, с которой была очень близка, ведь она неоценимо много сделала для присвоения дому Вульфов статуса памятника истории и культуры. В качестве бонуса, по словам Антона, из Москвы на выходные приехали Юстас с Ларисой.
Девушки и Лейла с самого утра украшали зал, накрывали праздничный фуршетный стол. Посуду, стулья – все принесли из дома Вульфов, несколько табуреток заняли у Полежаевых.
Люба напекла маленьких тарталеток, куда раскладывали разные начинки. Саша привезла свою выпечку, Марша подсушила хлеб для мясных бутербродов. Бархин и Лейла надували красные и зеленые воздушные шарики. Женька дул, а Лейла готовила ленточки. Антон перевез из дома колонки и усилитель, на что Бархин заметил: «Вот тебе и вожделенная студия. Чувствую, вторая гитара скоро тоже сюда перекочует».
– Нет, не перекочует, я новую куплю, знаю какую, уже присмотрел, белую, как у Джимми Хендрикса!
Улучшив момент, Женька подозвал Маршу:
– Пошли к Таисии смотаемся, попробуем ее сюда притащить, пусть с нами порадуется.
– Давай, точно!
Но уговорить Таисию Алексеевну прийти в дом к «фашисту» им не удалось, сколько ни упрашивали, ни объясняли, что этот дом теперь, фактически, всенародное достояние. Не верила, не соглашалась и не пошла. Но Бархин предвидел такой результат их визита и преподнес ей корзинку с гостинцами:
– Вот, попробуйте нашей стряпни. Барышни старались, теперь мы все тут поблизости находимся. И самое главное, Таисия Алексеевна, спасли мы нашу улицу. И дома эти отстояли. Немного подремонтируют, благоустроят и все будет очень хорошо. Ну, мы побежали, а то уже гости собираются.
Женька, предупредив Маршу что скоро вернется, двинулся к машине. Минут через сорок он появился вместе с Майей Михайловной. Она принарядилась и выглядела какой-то моложавой и веселой. Антон повел смотреть зарезервированное для нее рабочее место. Потом примчалась Лейла и захотела показать дом.
Антон, с разрешения Марши, перенес хозяйский проигрыватель в мастерскую и поставил негромко что-то инструментальное, такое приятно-настраивающее.
Солнце постепенно спускалось и стало попадать своими длинными красными лучами в высокие окна флигеля. Гости неспешно заполняли помещение мастерской. Все приносили подарки: книги, цветы, фрукты. Антон каждый раз смущался, всплескивал руками и качал головой.
Мэр, как водится, задержался, но совсем чуть-чуть. Он торжественно вручил большую коробку, заставил Антона распаковать ее. Антон достал несколько странных черных приборчиков с дисплеем. Он вопросительно посмотрел на мэра:
– Это что, Александр Владимирович, часы или приемники?
– Пейджеры, пока у нас только начинает развиваться эта связь, где-то со следующего года планируем все полностью запустить. Теперь будешь своих работников держать на коротком поводке.
– Здорово! Спасибо большое, слышал, но не думал, что это уже настолько реально. Представляете, для того чтобы связаться или сообщить что-нибудь, достаточно абоненту носить эту коробочку с собой. Можно предупредить об опоздании или пригласить куда-то человека, который в этот момент не находится у стационарного телефона. Например, разошлю всем сообщение: «Срочно на работу!» И буду ждать себе, когда вы явитесь!
Непродолжительное время разговор крутился около этой темы. Все как-то взбудоражились и возбудились от возможностей технического прогресса и перспектив, которые ожидали их в будущем.
Понемногу гости переключились на политику, кто-то сожалел о распаде Союза, кто-то ждал от этого события экономического роста.
Мэр поднял бокал, сказал, что верит в талант Антона и предложил тост за удачу! Потом он быстро откланялся и удалился вместе с помощниками.
С его уходом и под воздействием выпитого вина скованность у присутствующих окончательно прошла. Запоздалые гости принесли огромный постер с изображением Джимми Хендрикса в черно-синих тонах. Антон обрадовался, сразу захотел повесить плакат возле своего рабочего места. Там как раз был узкий простенок, словно предусмотренный для него.
Гости заговорили о музыке, стали просить Антона сыграть. Он не привык ломаться, встал в характерную стойку Хендрикса, получилось так похоже, что те, кто знал в этом толк, зааплодировали.
Он медленно занес правую руку над струнами со словами: «Я не левша, как Джимми, поэтому играть как он, даже пытаться не буду. Сыграю вам свое сочинение. Называется композиция «Талисман». Музыка была медленная и грустная, в ней чувствовался поток воздуха или ветра, плач и смех, солнце и дождь. Антон играл, низко опустив голову, волосы покачивались в такт, полностью закрывая глаза.
– Я всегда думал, что талисман – это радость, немного грустновато вышло, – размышлял кто-то из гостей вслух.
Эти слова вернули Маршу в реальность. Она настолько погрузилась в музыку, что на какое-то время вообще забыла обо всем. Марша не смотрела на Антона, но после замечания стоящего рядом неизвестного ей гостя стала наблюдать за ним. Она мысленно отметила, как у него сильно отросли волосы. Она знала, и смотрела видео, где у Антона в молодости была шевелюра до пояса. «Наверное, он решил, что теперь никому не подчиняется и принадлежит сам себе. А ему так очень идет», – подумала Марша. Антон в этот вечер играл долго, с настроением.
Гости просили продолжать, заказывали любимые композиции, танцевали под музыку. Он уже немного устал и сам бы хотел закончить выступление, но народ никак не успокаивался. Тут Антону на глаза попался Женька Бархин. Он знаком подозвал его: выручай, друг!
Женька сначала отнекивался, но потом гонор взял свое, он надел гитару, подстроил слегка разболтанные от долгой игры струны. Зал молчал. Ничего подобного от него не ожидали. Он запел:
– «Если о тебе мечтаю, если голос твой музыкой звучит живой, если с именем твоим летаю. Если в вое северного ветра разделяющие километры не имеют смысла, ты со мной? Всё имеет смысл... Конечно, вру я... Стол и чай, и тёплая беседа предпочтительней любого бреда. Но, увы, ты рядом не со мной. Да, таков удел любой разлуки – одиночество в сухом остатке. Так тревожно, нет уж, просто гадко, что чужие пожимаешь руки. И чужих покоев воздух дышит голосом твоим и не внимает, потому что он не понимает или просто не умеет слышать. Как сегодня не хватает крыльев, или стать бы чуточку беспечней, мы с тобою встретиться могли бы... Ведь возможно всё, «ещё не вечер»…
Марша неожиданно поняла, что плачет… от жалости к Женьке. Она не знала, чья песня, кто автор стихов. Все, о чем он пел, как он это делал, насколько проникновенно и не пафосно, очень тронуло ее. Зная историю Бархина и Саши Кругловой, понимая неразрешимость этой ситуации, Марша совсем не думала о себе и своей любви.
– Не плачь, так бывает, – тихо на ухо шепнул ей подошедший сзади Антон.
– Да! Даже не ожидала от себя!
В это время Женька, собрав аплодисменты, сказал:
– Спасибо, друзья, песня на стихи замечательного поэта Татьяны Гурьевой , я поклонник ее творчества, у меня несколько композиций на ее произведения. Хорошо, хорошо, я спою еще одну песню, музыка, естественно, моя:
«В долине солнечной, на всех семи ветрах, семь длинных дней искали счастье люди. И каждый знал, каким бывает чудо, да только встретиться не мог никак. Их занесло вторым и третьим ветром тех страждущих, о трепетном и нежном, что вверились любви, надежде, вооружившись просто верой. И, помолясь, отдались в руки ветру... Нет, всем семи сначала, а потом остановили выбор на втором и третьем»…
Марша вслушивалась в суть песни, принимая каждое слово. Как ей это было близко! Подошла Лариса и обняла ее за плечи. Они так и стояли единым тандемом, подчиненные магии стихов и музыки.
«И их несло попутными ветрами под солнцем, небом, облаками. Им птицы вслед прощальными крылами махали в долгом праведном пути. И вот, зелёным выстелено поле, на нём цветы и буйволы и лани, «исполненные» добрыми очами, гуляют по зелёной воле. Наверно, счастье – это здесь? Спросили люди у травы, что лань щипала, не опустив главы, высокими здесь были травы»…
Антон стоял рядом с девушками, присоединившись к их проникновению…
«Но чувства били через край, и смех летел подобно ветру. И эхо, через километры, обратно принесло ответ – здесь Рай... Так вот, что счастье! Здесь живёт любовь! И пали ниц, исполнены волненья. Их путь закончен, значит, прочь сомненья, и радостно бежала в жилах кровь. И солнце село под горой высокой, чтоб им достало света и тепла... В их жилах чистая любовь вином текла, они не помнили страны своей далёкой».
Никогда не ожидал от него ничего подобного, – прошептал Антон.
«Вот так в Раю, живущие поют, и славят Небо, солнце и любовь. И здесь теперь для них родимый кров, и здесь для душ, душ праведных приют. Нашедшие чудесное спасенье и вечным счастьем душу осветив, под тихий шелест ветра, песнями молитв, нашли покой и радость единенья».
– Мне показалось, это про нас, про нашу «Сферу». Как кстати он эту песню исполнил, – тихо проговорила Марша, – будто специально подготовил к событию…
– У каждого свой рай и ад, мне кажется.
– Думаю, близкие по духу люди могут воспринять некоторые понятия одинаково, похоже.
– Мне, представляется, дружба – великая и непростая вещь, лишенная эгоизма, иначе она непременно умирает. Но можно представить, что рай – это дружба и любовь…
Гости разошлись глубокой ночью. Кто жил далеко, объединялись, вызывали такси. Другие уходили компаниями, чтобы проводить женщин. Все были под впечатлением от мероприятия. Прощались долго, трепетно, обнимали Женьку, благодарили Антона, желали новому кораблю счастливого плавания.
Лейла давно уже спала на диване в гостиной. Марша упросила родителей не будить дочку. Девочка очень устала и была переполнена эмоциями. Лариса и Юстас ушли с Кругловыми, у них наметилась ранняя поездка на театр музыки. Женька Бархин оставил машину и пошел домой пешком. Заниматься уборкой и мыть посуду решили на следующий день.
Марша проводила друзей, закрыла засов на калитке, прошла во флигель спасти скоропортящиеся продукты, спрятать их в холодильники, собрала остатки еды в большой прочный пакет из почтовой бумаги, поставила цветы в ведра с холодной водой.
Ночь была теплая, безветренная. Марша запрокинула голову и долго смотрела на орнамент звездного неба. В памяти продолжала звучать баллада, которую исполнил Женька. Она только теперь поняла, что жизнь ее с сегодняшнего дня уже никогда не будет такой, как прежде.
* В главе, с согласия автора, использованы стихотворения Татьяны Гурьевой
http://www.proza.ru/avtor/nfnmzyfytujlftd
http://www.stihi.ru/avtor/ytujlftdf
Продолжение(глава 43)
http://www.proza.ru/2015/09/03/111