Юмористический рассказ
Однажды, в какой-то необыкновенный волшебный день, великий русский композитор Пётр Ильич Чайковский вдруг проснулся, очнулся и пошёл прогуляться по городу. Он подивился большому количеству разнообразных автомобилей на улицах, прокатился в троллейбусе, съел мороженое и решил послушать современную музыку. Далеко идти не пришлось. Рядом притормозил лимузин, и оттуда хрипло и страшно раздалось: «Я убью тебя, лодочник! Я убью тебя, лодочник! Я убью тебя, лодочник!..»
«Какой кошмар!» - подумал великий музыкант. Только он хотел было высказать свое возмущение, как дверка автомобиля открылась, и в сторону Петра Ильича полетели три пустые баночки из-под кока-колы. Дверка закрылась, и лимузин, обдав композитора газком, мощно взревел и рванул с места.
Поразившись невиданному хамству, маэстро, пошатываясь, пошёл дальше. Вскоре он оказался во дворе какого-то дома. Обнаружив скамейку сломанной, он устало присел на бордюр и задумался. Но тут из окна второго этажа раздалось: «Убили негра! Убили негра! Убили негра!»
Пётр Ильич вскочил и закричал:
- Эй, вы! Немедленно прекратите безобразие! Что это за музыка! Куда вы подевали Моцарта, Глинку, Баха, меня, в конце концов!
Из окна показалась небрита помятая физиономия с фингалом под глазом.
- Алё, чё надо, чувак? Заблудился что ли? Крыша поехала? Никакой Глинкин и никакой Бабахов здеся не живут. Гуляй отседова. Не мешай людям культурно проводить свой досуг, ё!..
Он закурил и, смяв пустую пачку от сигарет, бросил её в сторону великого маэстро.
Что делать? Пётр Ильич побрёл дальше и на одной из улиц услышал какую-то таинственную завлекающую музыку. «Ах, как славно, славно!» Он открыл дверь и вошёл в помещение. В большом зале за столиками сидели хорошо одетые мужчины и шикарные дамы в декольте и бриллиантах. На сцене перед ними танцевал блондин красивого телосложения, в строгом чёрном костюме и галстуке. «Кажется, я наконец-то попал в приличное место», - подумал маэстро. Но тут танцор, сделав па, снял пиджак и бросил его в сторону. Потанцевав ещё немного, он плавным движениями стянул с себя галстук, помахал им и, подойдя к краю сцены, бросил его в зал.
Декольтированные дамы хором взвизгнули: «Ах!» и кинулись в драку. Сверкали бриллианты, летели парики, раздавались проклятия. «Боже мой, таких выражений я не слышал даже от извозчиков!» - возмутился знаменитый композитор и выскочил на сцену
- Дамы! Господа! Что вы делаете! Прекратите немедленно!
Над его головой со свистом пролетела бутылка из-под шампанского и обо что-то грохнулась. Дринь-ц!.. Через несколько секунд галстук был разорван, а счастливицы со слезами на глазах прижимали к сердцу клочки от бывшего галстука. Музыка играла. Блондин как не в чём ни бывало, продолжая свой нежный танец, уже снял с себя сорочку и начал расстёгивать ширинку. Пётр Ильич совсем потерял дар речи и лишь судорожно глотал ртом воздух. Два амбала, подхватив маэстро под локотки, вынесли его из зала на улицу.
- Где здесь министерство культуры? – гневно крикнул он.
- Через дорогу, дядя, - указал пальцем один амбал.
Перейдя через дорогу, композитор действительно, судя по табличке, оказался в министерстве культуры. У входа его остановил человек в камуфляже.
- Вы к кому?
- К министру культуры.
- Давыд Давыдыч уехамши. А вот идёт его заместитель. Господин Мусин-Пусин, к вам пришли.
К маэстро подошёл жующий какую-то жвачку, бритый наголо, весь дёргающийся, человек с папочкой в руках.
- Чем могу? – спросил господин Мусин-Пусин, не переставая жевать.
- Я Пётр Ильич Чайковский.
- Чайковский? – зам. министра напряг извилины. – Чайковский… Чайковский.. А… Так я ж тебя в ящике видел.
- Меня? В ящике?
- Тебя ещё ставят в стакан и поливают сверху кипяточком. А ты хоть бы хны и ничего. Чай Лисма, Лисма, Лисма, чай Лисма, Лисма, Лисма, чай Лисма, Лисма, Лисма. Лисма-чай. Ча-ча-чай.
Зам. министра сплюнул на пол под ноги великому композитору жвачку и похлопал его по плечу.
- Молодец, Петя, далеко пойдёшь. Рад был познакомиться. Ну покеда. А я спешу, понимаешь. У меня сейчас совещание по поводу повышения уровня этой самой… ну как её, а – культуры.
Господин Мусин-Пусин, поблёскивая бритой головой и помахивая папочкой, пританцовывая, ушёл, а Пётр Ильич спросил у человека в камуфляже:
- Послушайте, а это точно министерство культуры? Вывески не перепутали?
- Нет, вывески не перепутали. Прошу вас выйти и не мешать людям работать, господин Лисма.
- Я не Лисма. Я Чайковский.
- Какая разница. Прошу, прошу, - человек в камуфляже вежливо, но решительно подтолкнул композитора к выходу.
Маэстро шёл по скверу. По его лицу текли слёзы. Прохожие не обращали на него никакого внимания. И вдруг перед ним остановился маленький мальчик со скрипкой в руке.
- Пётр Ильич! Какое счастье, что я вас встретил! – воскликнул юный скрипач. – Но вы плачете. Что случилось?
- Да так, всякие Мусины-Пусины одолели. И ещё меня показывают по какому-то ящику и поливают кипятком. Ужас какой-то.
- Действительно ужас. Хотя бывает и хуже. А хотите я для вас на скрипке сыграю? Сегодня мне сказали, что у меня талант, и я могу стать знаменитым.
Мальчик усадил Петра Ильича на скамейку, вытер ему чистейшим носовым платком слёзы, достал из футляра скрипку и объявил:
- Чайковский. «Итальянское каприччио».
Юный музыкант заиграл, и Пётр Ильич с первых звуков понял, что перед ним действительно настоящий талант. Ах, как ему стало хорошо, как хорошо! И по его лицу снова потекли слёзы. Но это уже были слёзы радости.
Только необычное волшебство необычного дня закончилось. Пётр Ильич превратился в маленькое облачко, оно куда-то полетело, полетело и вскоре совсем исчезло.
Но юный скрипач ничего не заметил. Он всё играл и играл…