Пока родственники переносили больную женщину в больницу, Степан подошёл к десантникам и первым поздоровался.
Военные не сразу поняли, кто перед ними стоит. На Степане была горская одежда, а на голове мохнатая шапка из шкуры козы. Да и сам он больше смахивал на чеченца - с обветренным лицом и рыжей бородой.
Незнакомец назвал себя, и коротко рассказал, как очутился у чеченцев. Бойцы с подозрением отнеслись к его рассказу, но выслушали до конца, а потом сержант попросил документы.
По понятным причинам документов у Степана не оказалось, и он стал рассказывать про своих знакомых. Когда в числе других он назвал фамилию Никулина, один из военных оживился и стал расспрашивать об Иване. Когда незнакомец рассказал, как познакомился с Никулиным, бывший танкист одобряюще похлопал его по плечу.
- Не врёт, мужик! - подтвердил он, и пояснил остальным: - Капитан Никулин был комбатом у танкистов, а я водителем у его друга лейтенанта Зыкова. После госпиталя меня перевели в другую часть и связь с батальоном прервалась. А потом я узнал, что Никулин попал под фугас и был серьёзно покалечен.
- Всё так, бойцы! - обрадовался Степан. - Я с Никулиным в том самом БТР и ехал, а потом вместе с ним лечился в госпитале….. Возьмите меня с собой, - Степан умоляюще посмотрел на десантника. - Я вот уже, как два месяца нахожусь у чеченцев.
- Что-то не похоже, что ты был в плену. Свободно разъезжаешь вместе с местными жителями, - заметил сержант.
- Длинная история, - ответил Степан, и снова попросил: - Вы меня куда следует, доставьте, а там разберутся. Я же говорил вам, что в плен попал во время боя в конце сентября, а рейдовый отряд формировался в Гудермесе…
- Ладно, Семёнкин, пусть едёт, - согласился сержант. – В «железке» места навалом. Сдадим его в особый отдел, и пусть разбираются: был он в плену или нет?
Степан с облегчением вздохнул, и попросил закурить.
Потом вернулся к чеченцам и предупредил, «что остаётся, и чтобы они его не ждали».
- Так ты не охотник? – спросил старший группы и, получив утвердительный кивок, снова спросил: - Что передать старику Мурату?
- Передай ему, что я встретился со своими друзьями, и поблагодари его за гостеприимство, - ответил Степан.
- Доберёшься до Грозного, Сёпа, попроси своих командиров, чтобы наш аул не бомбили, а то этим летом много людей и скота погибло после бомбёжек. И скажи, что у нас в селе нет боевиков. Не забудешь? – спросил чеченец.
- Обязательно попрошу, - пообещал Степан. - А вы, если боевики появятся гоните из селения.
Чеченец посмотрел на Степана и покачал головой:
- Хороший ты человек, Сёпа! – и добавил: - А вот насчёт того, чтобы «не пускать домой» – это ты зря…
Когда Степан снова подошёл к десантникам, сержант, кивнул на чеченцев, с подозрением, спросил:
- Что расстаться никак не можешь? Что-то ты скрываешь от нас, парень? Уж не лазутчик ли ты? Невозможно прожить у чеченцев два месяца, и чтобы они тебя без выкупа отпустили, да ещё проводили к нам.
- А ты попробуй, сходи в плен, - резко ответил Степан. - Узнаешь, чем плен от свободы отличается. Начитался про кавказского пленника в школе, где русских в колодках и на цепи держали, думаешь, что и сейчас так?
- Я не думаю, а знаю! – запальчиво ответил сержант. - Никто из плена без выкупа не сбежал, а те, которые сбежали, с такой мордой домой не возвращались.
- Зря ты так сержант, - с обидой ответил Степан. – Ты же всего не знаешь, а так говоришь! Будто я добровольно попал к чеченцам. Эх! - Степан вздохнул и замолчал.
В это время из больницы вышел офицер, подозвал сержанта и что-то сказал ему. Сержант ответил и показал на Степана.
В офицере Степан узнал дежурного врача, который осматривал его в госпитале после подрыва БТР смертником.
- Алексеев? - спросил офицер, с трудом узнавая в нём своего пациента.
- Я, товарищ военврач, собственной персоной, - радостно ответил Степан. - Возвращаюсь из плена…, а ребята сомневаются, что я свой.
- Сейчас все сомневаются, - ответил военврач. - Мне твой друг, Колосов, рассказывал, что ты пропал без вести в бою в ущелье.
- Серёга, живой! - обрадовано воскликнул Степан. - Что с ним, он ранен?
- Целёхонек! – ответил военврач. - После боя в ущелье у лейтенанта обострилось ранение, и он вернулся к мирной жизни. Он и рассказал, что ты пропал без вести. А ты, оказывается, выжил, да ещё как! По тебе не скажешь, что был в плену.
- Не все чеченцы бандиты, - уклончиво ответил Степан, - и среди них есть люди. Мне повезло, я оказался именно у таких людей.
- Странно это от тебя слышать, - насупился военврач. - Помнится в госпитале, ты боевиков сильно недолюбливал за гибель брата.
- Я и сейчас бандитов ненавижу, - ответил Степан, и попросил: - Послушай, майор, не береди мою душу, и так тошно за себя. Лучше скажи десантникам, чтобы отвезли меня в особый отдел, пусть там разбираются, заслуживаю я наказание за плен или нет.
Военврач оценивающе взглянул на Степана и, буркнув: «ну-ну», подозвал сержанта и приказал «довезти и препроводить для проверки в особый отдел».
Только к вечеру врачи закончили оперировать тяжёлых больных. Погрузив медицинские принадлежности, военные стали готовит машины к отъезду. Через десять минут колонна тронулась и вскоре скрылась в снежной ночи. Вместе со всеми уехал и Степан Алексеев.
***
…Допрашивал Степана в особом отделе молодой капитан Соломин, тот самый, который помог Ивану Никулина, будучи старшим лейтенантом.
Об этом он узнал, когда разговор зашёл о знакомых офицерах.
- Говоришь, всё это время провёл в горах у чеченцев? - спросил особист, рассматривая личное дело Алексеева. – И с Иваном Никулиным был знаком? Помню я этого комбата…, - капитан встал и подошёл к Степану. – И он может подтвердить, что ты не предатель?
- Думаю, что так! – ответил тот и опустил голову.
- Ещё, кто может? – офицер достал папиросу и закурил, обдав Степана дымом. – Будешь? – спросил он, протягивая пачку «Беломорканала», и чиркнул зажигалкой.
Степан взял папиросу и прикурил. Вдыхая жадно дым, с обидой ответил:
- Знаешь капитан, разбирайся без моей помощи, мне всё равно, что ты думаешь обо мне. Есть только один свидетель моей невиновности, но он далеко в горах. Зовут его Мовсаном Муксашевым – это тот самый полевой командир, отряд которого захватил меня в плен.
- Подожди секунду, - Соломин встал, притушил папиросу и стал искать в своих бумагах.
Нашёл нужный список и стал водить по нему пальцем, повторяя:
– Муксашев, Муксашев… Ага! Есть один Муксашев, вспомнил я его! Но он ничего о тебе не говорил, когда я имел с ним беседу. Обыкновенный бандит, изображает из себя жертву дудаевской пропаганды. Правда, серьёзной крови на нём нет, - заметил особист. - Отсидит лет пять в колонии и выйдет на свободу, а может и раньше. Но про тебя он почему-то умолчал…, - задумчиво повторил он, глядя на Алексеева. – Наверное, однофамилец?
- Не хотел говорить, чтобы я в его друзьях не оказался, - не сразу ответил Степан. - Я ему тогда в горах помог, а он мне. Вот и всё. Я вам всё подробно вчера рассказывал товарищ капитан. После этого случая мы с ним квиты…. Не верите? спросите у него.
Соломин облегчённо вздохнул – ответ Алексеева ему понравился.
- Ладно, капитан, иди пока отдыхай, а я попробую найти Муксашева, - сказал он и вызвал конвоира. - И ещё…. Там за тебя полполка вступилось, во главе с командиром. Не верят, что ты в плену вёл себя недостойно. Так что не переживай! - и он дружелюбно подмигнул Степану.
После слов особиста Степан немного успокоился:
«Проверка есть проверка, - думал он, возвращаясь в изолятор. - Раз я отсутствовал в армии столько времени, находясь на территории под боевиками, значит, кому-то полагается проверить это».
На следующий день подозреваемого снова вызвали в особый отдел. Конвоир довёл до двери и открыл дверь. Степан вошёл и увидел за столом командира полка Надеждина. Тот обернулся, встал со стула и пошёл ему навстречу.
- Алексеев! как я рад, что ты жив! Многие в полку считали тебя погибшим, а ты выжил, чертяка…, - заговорил полковник, протягивая Степану огрубевшую руку.
- Больше всех не верил, что ты погиб, лейтенант Колосов. После боя бойцы осмотрели местность – никаких следов, и среди пленных ты не значился, иначе бы обменяли тебя. Как я рад! – полковник вернулся к столу, - И документы твои целы, и письма, вот…, - и он спешно выложил на стол кипу бумаг.
- Мне только что Соломин доложил, что все вопросы по поводу тебя выяснены, - сказал он спустя секунды. - Так товарищ капитан?
- Так точно, товарищ полковник! - ответил Соломин. - Муксашев подтвердил о невиновности Алексеева, и у меня нет оснований его больше задерживать. Забирайте своего орла, товарищ комполка, - и он расписался в пропуске.
В штабе полка, Надеждин предложил Степану отпуск, и тот согласился.
- Спасибо, товарищ полковник за заботу, и хоть я уже наотдыхался, всё же не откажусь от вашего предложения. Поеду к Никулину в Сибирь… отдохну в провинции душой и телом. Туда, я слышал, несколько наших офицеров уехало. Вместе встретим новый год, ну а потом - готов приступить к службе.
- Завидую я тебе, капитан, - сказал Надеждин. - Столько толковых и верных у тебя друзей. Мне Соломин сказал, что когда разговаривал с Муксашевым по поводу тебя, чеченец на полном серьёзе сказал, что если бы ему довелось служить под твоим началом, он посчитал бы это за честь.
- Ну, вы и скажите? – смутился Степан. - Мы с Мовсаном, сколько вместе были, всё время спорили: кто прав, а кто виноват в войне? Сошлись в одном - что пополам, - помолчав, добавил:
- Я даже подрался с ним по поводу одной фотографии, но он так и не отдал её.
- Это не та, где на снимке режут наших солдат? – спросил полковник.
- А откуда вы это знаете? – Степан удивлённо посмотрел на командира.
- Видел. Мне Соломин показал её, перед тем, как привели тебя. При разговоре он упомянул, что Муксашев отдал эту фотографию, вместе с другими фото, когда сдался в ноябре. С ним ещё пятеро боевиков пришли - все из его аула.
- А мне, Соломин ни слова об этом не сказал, - заметил Степан. - Не напомни я ему о Муксашеве, до сих пор бы меня проверял, и, вздохнув, добавил: - А на фотографии, что вам показывал Соломин – голова моего брата...
Надеждин покачал головой и неодобрительно хмыкнул.
- Муксашев мне и другую фотографию показывал, - продолжил Степан. - Где его братья раздавлены гусеницами нашего танка, - и замолчал.
- На войне всякое может быть, - задумчиво ответил полковник, щурясь на свет в окне. - Солдат порой от страха не выбирает цели, а стреляет наобум. А иногда, из-за ненависти и мести к врагу берётся за недозволенные приёмы, и всеми подручными средствами уничтожает противника. Кто делает это ножом, а кто-то давит танками. Поэтому ни одна из сторон не застрахована от подобных действий….
Со всех сторон посмотришь, а убить человека - это плохо. А на войне всё поощряется… иначе не победить.
Доходчиво объяснил, капитан? – спросил он и добавил: - Не фотографировали бы эти моменты преступники, мы бы ни всё знали о жестокости, и что такое возможно в наше время.
- Ладно бы в бою, товарищ полковник, я бы ещё понял, - замешкался Степан. - Они над пленными издевались с такой лёгкостью, словно не людей, а животных убивали. Как это можно?
- Обычаи у них такие, - ответил полковник. – Как, впрочем, когда-то на Руси было принято самосуд чинить: виновного на кол сажали, или разрывали лошадьми за ноги...
Все мы хороши, пока нас за руку не взяли. Я представляю, что про танкистов говорили чеченцы, что раздавили тех двоих, - продолжил он после некоторого молчания.
- Муксашев рассказывал, что танк и самих танкистов ночью заживо сожгли.
- А те, что были на фотографии с твоим братом? – спросил полковник.
- Непогода скинула их в пропасть, - ответил Степан.
- Вот видишь! - одних наказали люди в случае с танком, других Бог, вызвав на них бурю.
Полковник прошёлся по комнате и назидательно сказал:
- Ничего не проходит безнаказанно, капитан, если совершаешь поступки не по справедливости. Я хоть и не верю в бога, но знаю, что кто-то следит за нами из космоса, и в случае чего наводит порядок, конечно, не сам, а через людей, природу, через смерть, наконец. И раз этот даровал тебе жизнь, воспользуйся этим и начни всё сначала – без злобы и ненависти. Поезжай, отдохни, встречайся с друзьями и возвращайся. Здесь ещё много дел надо сделать, чтобы вернуть республику в конституционное поле.
- Спасибо на добром слове, товарищ полковник, - поблагодарил Степан. - Я много раз думал, о чём вы мне сейчас говорили, и пришёл к выводу, что без настоящей борьбы нам не одолеть ваххабитов, и не вернуть народ Чечни к мирной жизни.
- Вот и хорошо, что так думаешь! Я с самого начала был в тебе уверен - и когда отправлял в рейдовый отряд, и когда ты вернулся из плена. Иди, оформляй отпуск… и передавай привет всем твоим друзьям - пусть не забывают время, проведённое здесь в Чечне.
Уже в двери Степан вспомнил о просьбе сельчан.
- Товарищ полковник, чуть не забыл…, - и он передал просьбу сельчан: «не бомбить аул».
- Покажи на карте, где этот аул, - попросил Надеждин. - Я попрошу лётчиков облетать этот район.
На следующий день, получив проездные документы и денежное содержание Степан, ненадолго забежал к знакомым танкистам, где ему передали три разнокалиберных патрона, вставленных в общую пластину, с выгравированными на гильзах фамилиями: Никулина, Зыкова и майора Злобина, и это было символично!
Потом на попутках добрался до Ставрополя, а оттуда транспортным самолётом долетел до Новосибирска, а дальше взял плацкартный билет на проходящий поезд до станции «Прибрежный»…