(вторая часть трилогии "Игра отражений")
В соавторстве с Таем Вэрденом.
Осторожно! Содержит описание гомо- и гетеросексуальных отношений!
Примечание:
Авторы испанского не знают! Все, что они могут - это воспользоваться гугл-переводчиком))) Не судите строго, а если вы знаете язык - лучше подскажите правильное написание!
Глава первая
Обновленный Даркмайр-холл даже под серым небом выглядел сверкающим и словно стряхнувшим со стен добрую сотню лет. Даже сад, усилиями армии садовников вернувший толику былого великолепия, не казался унылым: кусты живой изгороди, подстриженной и облагороженной, сверкали темно-зеленой листвой, не опадающей на зиму, ярко алели ягоды рябины и падуба, вечно-рыжие невысокие кустики аллерии окаймляли прополотые и подготовленные к весне пустые клумбы и цветники.
- Нико, ты только взгляни, - Кристиан восторгался от всей души. - Как тут красиво, а весной... Ты представляешь, как это все будет весной?
- Увидим вместе, - кивнул Доминико, подтолкнув совсем забывшего о своей ледяной маске супруга к дому. - Идем же, разве тебе не хочется оценить, как изменился Даркмайр-холл? Надеюсь, тебе понравится.
Кристиан широким шагом направился к дому, внутри что-то звенело как серебряный колокольчик - у них с Нико свой дом. Это так прекрасно, даже на Островах будет, где укрыться ото всех. В поместье Сент-Клер он так себя не чувствовал, там все было чужим, обезличенным. Это был дом его родителей, в котором не было места неправильному ребенку.
С первого взгляда на отремонтированный дом стало понятно: Нико не просто так заставил здесь все поменять. Он учел то, что нравилось Кристиану, но и о себе не забыл. Это в самом деле был ИХ дом.
- Плющ? На доме будет плющ... Подожди, дай угадаю. Гобелен с рыцарем в спальне, так?
- Кристо, - сагранзец приподнял руки, сдаваясь на милость супруга, - Кристо, ты сам все увидишь. Давай только немного отдохнем? У меня замерзла и закаменела зад... спина в карете. Правда. Поэтому первое, что я тебе покажу - это горячая ванна.
Кристиан закивал:
- Тогда идем в дом. Посмотрим на ванну. И на тебя в ней.
Вместо темных панелей холл был теперь украшен светлым мрамором, а потертый паркет сменился чуть матовыми мозаиками, изображающими льва и единорога в геральдических позах, но без щита с гербом. Получилось, будто животные стоят в обнимку.
- Лев Рыцарей... Я его узнаю, - Кристиан присел, погладил мозаику. - Такой же на всех фамильных латах в доме Сент-Клер. Золотой лев.
- Да, я знаю, - склонил голову Доминико. - А единорог... ты только не смейся, но это геральдический страж семьи Саматти. И, как оказалось, Даркмайров тоже.
- И они теперь рядом, обнявшись. Так, - Кристиан выпрямился. - Где там ванна?
- Идемте, мой драгоценный дон Кристо, я покажу вам все, чем вы отныне владеете, - пафосно, с чертями в глазах, провозгласил Доминико.
Кристиану захотелось стукнуть его. Веером. По голове. Почему возникло такое странное желание в мужской ипостаси? Наваждение какое-то.
- Покажите, мой дорогой лорд Доминико, нужно же мне ознакомиться со своим маленьким королевством.
Даркмайр-холл, вопреки своему имени, стал светлее, потолки словно приподнялись, стены раздались в стороны. Коридоры больше не напоминали катакомбы - стены обшили светлым деревом, украсили вычищенными гобеленами и пушистыми коврами, бронзовыми светильниками с хрустальными подвесками. Доминико провел Кристиана наверх по парадной лестнице, по коридору хозяйских покоев и, наконец, распахнул дверь в их спальню.
Кристиан молча разглядывал обстановку, слов не находилось. Особенно его привела в восторг огромная кровать с балдахином, если задернуть его, получится средних размеров комната, пожалуй, где можно прятаться вдвоем с Нико. Взгляд метался по комнате, выхватывая какие-то отдельные мелочи и предметы обстановки. Теплый толстый ковер на полу - пожалуй, домашние туфли могут и не понадобиться. Огромный камин, который даст достаточно тепла. Туалетный столик, на который уже поставили какие-то мелочи, вроде пары баночек крема, их тут же захотелось отправить в ящик для мусора, удержал лишь вензель парфюмера и мысль о том, что сами баночки весьма красивы в качестве декора. Два удобных кресла возле камина, самая приятная вещь для того, чтобы в них растянуться, потягивая вечерами какое-нибудь благородное спиртное. Дверь в гардеробную... Две... Три двери? Кристиан благодарно улыбнулся супругу: две гардеробные комнаты для Двуликого, то, что надо. Забота была неимоверно приятна.
Доминико кивнул и без лишних слов открыл еще одну дверь, за которой скрывалось царство водных процедур. Именно так, и царила в нем ванна. Даже нет, это была не обычная жестяная или медная посудина, куда можно было только сесть или лечь, если сложиться пополам. Это был отделанный голубоватым мрамором бассейн, овальная чаша, куда вместе с Кристианом можно было уложить и Нико, и еще осталось бы место. И краны - позолоченные, украшенные аквамаринами, вентили, дракон, разверзший пасть над ванной. У стены - изящный комод с купальными принадлежностями, над ним - трюмо, у ванны - этажерка с множеством баночек, с тем же вензелем. И любимый запах миндаля, мешающийся с травяным горьковатым ароматом, который нравился Доминико. За ширмой - похожее на трон сидение, такие Кристиан видел и пользовал в Сагранзе. В Савентуме, да и вообще на Островах все еще в ходу были ночные вазы, но теперь такого безобразия не будет, слава Богу!
- А все крема когда доставили? - Кристиан сразу же показал, что все он прекрасно знал о Марии, просто промолчал.
- Заказал я их давно, еще когда получил твое согласие на помолвку. Но делались они в последний момент, чтобы было все свежее. Проблем не будет, Кристо, - Доминико кивнул, показывая, что понял.
- Хорошо. Тетушка Маргарет уже успела прислать сюда весь мой гардероб, остававшийся на Островах? Мне нужно оттуда кое-что выкинуть.
- Все в твоих гардеробных, mi caro. Твой дядя обеспечил штат слуг, но горничную себе выбирать будешь сам. Я тут подумал, - жестом отослав явившегося слугу, Доминико сам открыл вентили, следя, как вода с шелестом наполняет ванну, - почему бы не обратиться в приют? У нас такое практикуется часто.
- У нас иногда тоже. Хорошо, если воспитанница меня устроит, то я дам ей шанс, - Кристиан отправился в женскую гардеробную, из которой вскоре полетели корсеты, пара старых платьев без шнуровки, которые без сдавленной талии просто не сели бы на Кристину.
Доминико втихомолку посмеялся: лев царствует. Или львица? Неважно, главное, что исподволь Кристо меняется, становится смелее в поступках и раскрепощеннее. Нет, он и раньше был далеко не трусом. Но чтобы протестовать против костных великосветских правил, нужна смелость иная, чем та, что для схватки и дуэли.
- Отдал бы вещи в приют, но кому там нужны корсеты... Так, а что тут у меня? Ого... Ничего себе. Нет, это серьезно было у меня в гардеробе? - Кристиан предъявил еще один корсет, немного иной модели. - Некоторые лорды их тоже носят... Молодятся. Но откуда он.... Господи, дядя Джон???
Доминико уже не сдержал смеха, прикрыл рот ладонью.
- Так может вернуть ему?
- Надо сделать это очень аккуратно, - Кристиан шокированно осматривал корсет. - Так вот чем он обязан такой осанке. Поверить не могу, - корсет вернули на место. - Я вообще-то, искал чистые вещи... Так. Полотенца? Почему здесь нет ни одного полотенца? - голос как-то странно зазвенел. - Почему в этом доме нельзя найти одно-единственное чистое полотенце?
Нико удивленно замер: полотенца лежали в комоде в ванной. И Кристиан их видел. Что с ним такое? Нервы? Не смешите, у того, кто без колебаний, хладнокровно убил человека, даже будучи в женской ипостаси?
- Тс-с-с, Кристо, - он счел за лучшее просто подойти и обнять мужа. - Что ты? Устал? Хочешь, я помогу тебе выкупаться?
- Да, нам надо согреться и отдохнуть. Ты тоже замерз и устал, пойдем, - Кристиан потянул его по направлению к ванной комнате.
Маркиз, который себя особо усталым не чувствовал, хотя и замерз и отсидел себе весь зад в карете, промолчал, покоряясь. Лев на шелковой ленте, да и только.
- Я буду невыносим следующие пару недель... Это... Так иногда бывает у Двуликих. Когда слишком долго держишь самоконтроль.
- Тебе просто нужно отдохнуть. Может быть, ограничимся официальной аудиенцией и парой балов? Только тех, которые просто невозможно не посетить? - предложил Доминико, аккуратно раздевая мужа, поглаживая его по плечам и спине, словно испуганного коня.
- Нет, все хорошо, я готов посещать все в том объеме, который нужен. Просто резкая смена климата, холод, необходимость соблюдения приличий... И все такое.
Доминико промолчал, не заостряя внимания на том, что от смены климата характер не портится. А вот от кое-чего другого - да, особенно, у женщин. Видимо, на Двуликих женская ипостась влияет в эти дни так же.
Кристиан был собой очень недоволен - ну что за внезапные потери контроля начались. Последние десять лет удерживал в узде все перепады настроения, и вот на тебе, распустился. Из-за какого-то полотенца. Почему вообще полотенце? И что оно могло делать в гардеробе? Нет, так нельзя, нужно пить ромашковый чай и думать о чем-то хорошем. Теплая ванна с морской солью и каким-то травяным настоем пришлась как нельзя кстати. Доминико, с бесстыдством истинного малефис, забрался в нее вместе с мужем, тщательно выкупал того, промыл ему волосы и выкупался сам, вытащил, обернув чудесным громадным полотенцем, унес в постель на руках.
- Думаю, часик поваляться мы можем. Никто не ждет от нас немедленного явления пред светлы очи.
- Хорошо, - Кристиан положил голову на плечо Доминико. - Я такой легкий, как цветок в прическе. Нет, как миндальный орех в пирожном, - поправился он.
- Кстати, о пирожных, - усмехнулся Нико. Его чуткий нос уловил пока еще незаметные ароматы: Валенсо, счастливый и довольный возвращением любимого господина, готовил обед. Значит, как раз через часок можно будет отобедать, чтоб не ехать во дворец на голодный желудок.
- М-м-м? Валенсо сделает десерт? - оживился Кристиан. - Уже предвкушаю.
- Твой любимый. Или даже два. Или больше. Смотря, насколько он соскучился, - тихо рассмеялся Нико. - А я думаю, что соскучился он сильно.
- И вот тогда мне пригодится дядюшкин корсет...
- Не пригодится. Поедем верхом, все утрясется.
Кристиан прикрыл глаза, намереваясь понаслаждаться теплом и негой этот оставшийся час, отдохнуть, вернуть себе хорошее настроение и бодрость. Усталость от поездки взяла свое - он незаметно уснул, обнимая мужа. Через час Доминико осторожно выбрался из его объятий, стараясь не разбудить. Спешить некуда, он еще не послал сообщение в канцелярию о возвращении. К тому же, неизвестно, назначит ли Его Величество аудиенцию на этот день, или на какой-нибудь другой. Кристиан обнял подушку, заснул еще крепче. Ему снилось что-то хорошее, теплое, как летний луг или теплый мех. Или поцелуи мужа.
Доминико подкинул в огонь еще поленьев, укутал любимого супруга легким, но теплым покрывалом, и тихо вышел, прикрыв дверь. Пусть Кристо спит, а ему есть, чем заняться. В кабинете ждали отчеты поверенных, счета за ремонт дома, которые следовало просмотреть, распорядиться о закупке дров, огненного камня, провизии. И расспросить слуг о приютах, где можно присмотреть горничную для леди Кристины.
- Горничную для леди или камердинера для лорда? - уточнила экономка, высокая, сухая, истинно островная, уже знавшая о Двуликом. - В приюты попадают не только девочки.
- В идеале - горничную, которая сумеет справиться с обслуживанием обоих, - хмыкнул Доминико. - Как Бекки, та девушка, что служила дону Кристо прежде.
- Хорошо, я найду такую девушку. Признаюсь сразу, это будет очень нелегко, но все возможное будет сделано. Я немедленно начну поиски, - женщина вежливо склонила голову и удалилась.
Сказать честно, Доминико видел только одну-единственную разницу между этой сушеной селедкой и той, что была у тетки: эта беспрекословно повиновалась любым приказам, не вступая в полемику. И не пыталась навязать свое мнение. И не смотрела на слишком открыто выражающего эмоции лорда, как на нашкодившего мальчишку.
Элен Дювье была слишком хорошо воспитана. И в ее обязанности входило следить за штатом слуг, делая так, чтобы никакие проблемы не доходили до хозяев: кто-то что-то украл, сломал, разбил, пролил, рассыпал, все проблемы с заменой решала Элен. Миловидная горничная умудрилась понести от конюха, а конюх, оплодотворив – в лексиконе Элен не было слова "обрюхатить" - девицу, сбежал, не вычистив коня? Что ж, Элен скорее сама возьмет в руки скребок, чем доставит неудобства хозяевам такой мелочью, как проблемы прислуги. Все должно быть в идеальном порядке. К тому же, лорд и... лорд Даркмайры ей понравились с первого взгляда. Ее в этот дом прислал поверенный лорда Дамайна, а это значило очень много. Плохой дом женщине ее опыта он бы не посоветовал. Элен оказалась без работы только потому, что ее предыдущая хозяйка умерла, а наследники, беспутные юнцы, продали дом, вместо того, чтобы жить в нем.
Поиски служанки для Двуликого были нелегким испытанием даже для нее. Маркизу хорошо сравнивать новенькую с Ребеккой, но ведь все в Савентуме знают, что леди Сент-Клер подобрала бродяжку на улице, сама будучи почти ребенком. Неудивительно, что они стали так близки. А теперь сэру Сент-Клер уже за двадцать, и ему нужно подыскать милую семнадцатилетнюю девушку, которая согласится служить Двуликому. Может быть, стоило бы подумать об опытной женщине лет сорока, умелой служанке, которая точно не станет стесняться мужчины? Но маркиз приказал искать в приюте... Стоило бы, конечно, намекнуть ему о других вариантах. Но это шло вразрез с принципами самой Элен. Бедная женщина, занимаясь делами, маялась тяжелыми раздумьями.
- О чем так тяжело задумались, донна Хелена? - бархатистый баритон повара вырвал ее из этих мыслей, возвращая в грешный мир.
- Думаю, как намекнуть маркизу, что его супругу лучше подыскать в горничные не девочку из приюта, а опытную зрелую женщину, которая при случае способна и нетрезвого лорда на себе в спальню утащить, и леди прическу соорудить, - не стала скрывать Элен.
Со слугами маркиза отношения у нее сразу стали ладиться, Элен была слишком хорошо воспитана, чтобы счесть горячность их крови следствием дурного воспитания. Просто особенность темперамента, нужно принять и понять. Да и сам маркиз такой же - юный, горячий, порывистый. Чего только стоят его требования по перестройке дома! Нигде в Савентуме прежде не переделывали старинные особняки под эти странные чужеземные веяния. Котел с горячей водой, краны и насосы! Туалет! Но, стоит признать, что это не во вред, а во благо. Теперь не надо греть огромные чаны с водой и таскать ведра в ванную. И выносить ночные горшки тоже не надо. В своей щедрости, почти граничащей с расточительством, Доминико приказал сделать умывальные комнаты и туалеты не только на хозяйской половине, но и на половине слуг. Уже только за эту заботу к тем, кто служит ему, маркиза Даркмайра стоило возлюбить.
Валенсо усмехнулся:
- Донна Хелена, стоит просто сказать об этом дону Доминико. Да и дону Кристо тоже. Думаю, вы правы, и они согласятся с вашими доводами.
- Ну что ж, я распоряжусь, чтобы девушки накрывали на стол. Лордам пора обедать. Валенсо, у вас все готово?
Повар залихватски подкрутил ус:
- У меня больше, чем все готово! Все горячо! Все ароматно! М-м-м! - и поцеловал свои пальцы.
Элен не удержалась от чуть заметной улыбки: забавный он. Так быстро выучился языку, но иногда еще странно строит фразы. Она позвонила в колокольчик, вышколенные строгой дамой служанки тут же принялись накрывать в столовой.
- Все-таки придется поговорить с маркизом и узнать, нужен ли ему камердинер. Я не заметила, чтобы он привез с собой кого-то.
- Нет, не привез. Анхель женился и остался в Сагранзе, - покачал головой Валенсо. - Эх, молодость!
Элен приняла данное к сведению, сложив два и два, то есть, отсутствие Ребекки и Анхеля, двух доверенных слуг двух лордов. Что ж, придется все-таки обратиться к маркизу и уточнить. Она поспешила перехватить Доминико в коридоре между кабинетом и спальней.
- Лорд Даркмайр, могу я задать вам два вопроса?
- Да, Элен, конечно, идемте, не в коридоре же топтаться, - маркиз распахнул дверь кабинета, прошел к зашторенному тяжелыми портьерами окну и - о, ужас! - сам взялся их отодвигать.
Экономка осмотрелась:
- Милорд, разве вам не оставили крюк для этого? Такие тяжелые занавеси нужно отодвигать повыше, иначе вы однажды оборвете их, рванув. Я закажу специальную палку.
- Лучше прикажите кому-нибудь снять этот бархатный ужас. Терпеть не могу тяжелые шторы. Пусть повесят сюда легкий газ, чтоб было светло. Так что вы имели меня спросить? - Доминико все же справился с портьерами, не оборвав их, сел в кресло за широкий стол под темно-синим сукном.
- Все заменят, пока вы будете обедать, - Элен решила, что перевесит эти шторы в свою комнату, она на теневой стороне, шторы не выцветут, если вдруг лорду захочется их вернуть. - А спросить я хотела вот что. Во-первых, могу ли я заменить пару наших служанок. Во-вторых, нужно ли мне нанять для вас расторопного слугу. И, в-третьих, вы хотите видеть в комнате сэра Сент-Клер юную и неопытную девушку, которая будет все путать и смущаться, или зрелую женщину средних лет, которой уже ничего не в новинку?
Доминико внимательно посмотрел на нее, вгоняя в оторопь своими странными, светлыми, как сталь, глазами.
- Что случилось с девушками?
- Одну соблазнил конюх, я отправлю ее к тетке в сельскую местность, там куда лучше для ее положения. Вторая слишком неудачно сломала руку и не может выполнять свои обязанности, - Элен вздохнула. - Я... не проследила за ней, милорд, мы лишились одной из ваз покойной леди Даркмайр. Разумеется, ее стоимость будет вычтена из моего жалования.
- Не стоит. Тетушке Марии эти безделушки уже ни к чему, мне - тем более. Конюх сбежал, как я понимаю? - Доминико нахмурился. Если девушка обесчещена, это позор лорда. Он не может просто спустить все вот так, отправив бедняжку в глушь, лишь бы подальше.
- К несчастью, да. Но оба коня сэра Сент-Клер накормлены и вычищены. Как и ваш Атлас. У нас некоторые... трудности с конюхами. Слуги Рыцаря соизволили удалиться к другим хозяевам, а этот недостойный юноша сразу же сбежал. Но я обо всем позабочусь, милорд, - говорила Элен спокойно и уверенно.
- Не сомневаюсь. Так, - он потер лоб, составляя в уме план, - сначала девушка. Вы уверены, что там, куда вы собираетесь ее отправить, никто не посмотрит косо?
- Ее семья будет рада ребенку, я более чем уверена. Моя кузина, мать Дженни, мечтает о детском смехе.
- Хорошо. Я выделю ей ренту, сорок фунтов в месяц, на пять лет. Этого хватит, чтобы поднять ребенка. После, как мне кажется, она сможет отыскать работу.
Элен едва удержала лицо. Ренту? На пять лет? Да еще и такую сумму? Да Дженни должна будет денно и нощно молить Господа за маркиза Даркмайра! Однако ей удалось справиться с собой:
- Дженни будет очень рада такому известию.
Доминико кивнул.
- Теперь о конюхах. Нужен надежный человек. Почему слуги Рыцаря покинули его дом?
- Потому что им предложили более высокую плату, - Элен задумалась. - Я могла бы попросить своего брата, но он... немного невоздержан на язык и слегка неучтив, из-за чего уже потерял место.
- Пусть приходит. Посмотрим, как его примет Атлас и кони дона Кристо. Если понравится им - меня не будет волновать его учтивость. Следующий вопрос: горничная. Думается мне, вы правы. Если взять девушку из приюта, года через три она тоже пожелает выскочить замуж. Так что если вы отыщите даму, которая не станет падать в обморок или креститься при виде того, как леди превращается в лорда, и не побежит немедленно исповедоваться в храм или к подружкам, я буду безмерно вам благодарен. И за камердинера для меня - тоже. Условие - прежнее: беспрекословное подчинение всем моим приказам.
- У меня есть такая горничная и такой камердинер. По завещанию моей бывшей леди, я унаследовала весь штат слуг "со свободой распоряжаться ими по своему усмотрению". Прошу вас на обед, все накрыто, - Элен снова склонила голову.
- Хорошо, - маркиз отпустил ее, подумал, что так и не разобрался с бумагами, но это подождет вечера. Он любил работать, когда весь дом уже засыпал, и никто не тревожил его. А сейчас нужно пойти и разбудить Кристо.
Кристиан уже проснулся, расчесывался, сидя у столика. Доминико встретил улыбкой:
- Какие новости?
- У нас будут личные слуги, если, конечно, они нам понравятся. Сбежал конюх, скотина, соблазнив одну из служанок. Вторая проворовалась. Твои слуги решили, что ты умчался в Сагранзу навсегда, и ушли туда, где им предложили плату повыше.
- Какой позор... Вороватая прислуга, - возмутился Кристиан. - И что она украла?
- Тетушкину вазу. Не имею понятия, зачем. Стоят эти безделушки совсем немного. Попросила бы - я б и так подарил.
- Может, польстилась на красоту безделушки? - Кристиан отложил щетку. - А личные слуги кто? И как мы без конюха?
- Хелена предложила своих знакомцев, ручается, что они надежны. И конюха, своего брата. Правда, сразу предупредила, что этот тип хам и сквернослов. Но, думаю, если лошади его примут, пусть работает. Как считаешь? - Доминико плюхнулся на кровать, еще хранящую тепло супруга, раскинул руки. Так не хотелось никуда ехать после обеда, хоть плачь.
- А кто такая Хелена?
- Экономка. Как это правильно... Элен, вот.
- Хорошо. У нас есть экономка. Элен? Брат-конюх? - Кристиан рассмеялся. - Уж не Дювье ли?
- Именно. Ты их знаешь? - Доминико любопытно прищурился, подпер голову рукой, любуясь мужем.
- Да, знаю брата. Его выгнали, когда выставил из конюшни пьяного хозяина. Бывший моряк. Лошадей любит, хороших владельцев лошадей тоже. Если наши кони ему понравятся, он останется.
- Если ему не понравятся Атлас, Альба и Нигрис, то я решу, что он ничего не смыслит в лошадях, - фыркнул Нико. - Кристо, mi amante, ты не голоден? Я приказал накрывать, уже готов обед.
Кристиан сразу вскочил:
- Да. Хочу узнать, чем Валенсо нас встретит.
Доминико поднялся, элегантно поклонился, предлагая Кристиану руку, правда, это было больше в шутку, чем всерьез.
- Тогда прошу, дорогой супруг, все стынет.
Кристиан оперся на предложенную руку и величаво кивнул:
- Идемте, дорогой.
Обед был выше всяческих похвал. Валенсо научился готовить кое-что из островной кухни, весьма неплохо комбинируя эти блюда с сагранзскими. А уж о десертах и говорить нечего - они были просто божественны. Тающие во рту крохотные корзиночки с миндальным кремом, покрывавшим нежнейшее яблочное суфле, кекс с цукатами, покрытый взбитыми сливками и кофейным кремом, заварные пирожные, наполненные воздушным муссом из протертых ягод и сливок...
Кристиан уплетал все, совершенно не обращая внимания на медленность и плавность, которые должны приличествовать лорду - он хотел есть. И вся эта ересь про то, что джентльмен должен ходить полуголодным... Да пусть все идет прахом! Какая нежная ягнятина под сыром! Какой салат! Где он достал свежие салатные листья, этот маг и кудесник Валенсо? А королевские креветки? И десерты. Слабость Кристиана - сладости. Особенно корзиночки. Кристиан увлекся их вылизыванием.
Доминико увлекся любованием мужем, вылизывающим корзиночки. И понял, что еще чуть-чуть, и никуда они сегодня не поедут. Да и, в самом деле, какого черта? Сегодня нужно отдохнуть. Отправить сообщение в канцелярию, записку лорду и леди Дамайн, поверенному. А все дела - завтра.
- Так, если я съем третью корзинку, подо мной рухнет Нигрис, - Кристиан усилием воли отодвинул еду.
- Кристо, как ты смотришь на то, чтобы никуда не ехать? - Нико увел у него из тарелки отвергнутое пирожное.
- Очень положительно. Но прогуляться нам просто необходимо, такой сытный обед, - Кристиан поднялся. - Надо навестить коней, убедиться, что Альба не покусал Нигриса, а тот не лягнул Альбу.
- Ага. И оба твоих забияки не обижали Атласа, - рассмеялся сагранзец. - Если на нашем любимом месте нет льда, можно снова посоревноваться.
- Я бы предпочел сегодня все же заняться домашними делами, осмотреть дом и сад. Можно после конюшни пройтись по саду, - встрепенулся Кристиан. - Пруд. Беседки.
- Хорошо, - согласно склонил голову Доминико.
- Они прибыли, - леди Маргарет прочла принесенную расторопным слугой записку и подняла глаза на супруга, читающего газету. - Значит, можно вызывать Александра. Его Величество дал свое согласие на его отзыв с борта "Уэлли Стар"?
- Да, дорогая. Но ты уверена, что Александр воспримет твое желание женить его нормально? Тебе не кажется, что мы давим на него?
- Нет, уже не кажется. В его возрасте быть холостым неприлично - пойдут слухи о любовнице в порту или, того хуже...
Лорд Джон хмыкнул: если у Лекса нет любовницы, а то и парочки, в портах - то он будет разочарован. Впрочем, он в сыне не сомневался.
- А что хуже?
- Ну, не знаю. Что он импотент? Или что у него в любовниках его помощник?
Мужчина едва не отвесил челюсть: откуда, черт возьми, его жена берет эти мысли?
- Так что лучше уж я его женю.
- На ком же? - поинтересовался лорд Джон, переворачивая страницу, но совершенно не вникая в то, что на ней написано. Краем глаза он следил за женой, которая наедине с ним не носила бесстрастную маску высокородной леди, а значит, можно было прочесть по ее лицу все чувства и даже мысли.
- Еще не знаю. Объявим "охоту".
- Что?! Маргарет, ты сошла с ума? Лекси нам этого не простит.
- А что ты предлагаешь?
- Поговорить с ним, для начала. Я не считаю хорошей идеей насилие над личностью. А эта чертова "охота"... Напомнить тебе, от чего я, как оглашенный, сбежал в горы, где и познакомился с тобой?
Маргарет фыркнула:
- Да. И что в итоге? Попался ко мне в капкан.
- Это была судьба. Или, скажешь, ты не счастлива со мной? О себе я молчу, ты и так знаешь, что я влюблен в тебя, как мальчишка, с той самой минуты, как увидел.
Маргарет беспечно фыркнула:
- Стала бы я выходить за тебя, если б не любила?
- Так почему ты отказываешь нашему сыну в возможности отыскать свою любовь? - мужчина отложил газету, встал с дивана и подошел к жене. - Маргарет, может быть, она и вправду ждет его в одном из портов, пути Господни неисповедимы.
- Что-о-о? Никаких портов! Только "охота". И Тео ждет та же участь!
- Марго! - лорд Джон никогда не повышал на жену голос. И сейчас не стал, просто нахмурился. - Остановись. В своем желании "облагодетельствовать" сыновей, ты лишь оттолкнешь их.
- Если в их возрасте они не способны сами обзавестись женами, придется мне найти им жену.
- Хорошо, - он отступил. - Делай, как знаешь. Но не говори потом, что я тебя не предупреждал, Маргарет.
Он развернулся и вышел из кабинета, оставив жену заниматься написанием писем сыновьям.
Маргарет написала обоим, старшему сообщила об "охоте", младшего просто предупредила, что и ему не отвертеться в следующем сезоне. Передать письмо можно было только через канцелярию его величества, так что она запечатала оба и отправила их во дворец. И принялась готовиться к встрече старшего сына. Он будет женат к концу этого сезона!
Глава вторая
Александр Дамайн, капитан королевского фрегата, сидел за столом в своей каюте и несколько мрачно посматривал на запечатанный сургучом с оттиском Малой Печати конверт, буквально полчаса появившийся на подставке магического передатчика. Такие были на всех крупных судах Его Величества для экстренной связи. Значит, стряслось что-то очень серьезное, если пришло послание. Но почему конверт, а не обычная полоска пергамента с сообщением?
Тянуть время было глупо, капитан взял конверт и сломал печать. Если вести дурные, лучше узнать их быстрее. Если они хорошие... В конверте были два письма и приказ канцелярии флота Его Величества. Приказ предписывал закончить маневры и следовать в порт приписки корабля, а затем, передав командование заместителю, незамедлительно явиться в Савентум.
- Что такое? - это было уже очень подозрительно.
Впрочем, письма все прояснили. Одно было от родителей, его Александр оставил на потом. А вот второе заставило сперва нахмуриться, потом расхохотаться.
"Дорогой мой брат Александр, пишет тебе сие письмо внезапно замужняя твоя сестра Кристина. Прости, что не пригласила на свадьбу, но до Сагранзы ты вряд ли добрался бы скоро. Но с Кристианом вы еще пропустите по бутылке за сие событие. Мой дом отныне твой, и это не фигура речи. Подробности в Савентуме".
Далее шли обязательные расспросы и пожелания, их Лекси, как всегда, пропустил. Распечатал второе письмо и снова нахмурился. Родители, судя по тому, что и как писала матушка, собирались объявить легальную охоту на редкостного зверя: Александра Эрика Дамайна. И результат этой «охоты» должен был быть объявлен не позднее Весеннего бала во дворце Его Величества. Судя по письму, матушка заручилась даже одобрением Его Величества. Это уже был даже не ультиматум, а констатация факта. Александр долго и витиевато ругался, перечитывая письмо леди Маргарет. Пришел старпом, осведомиться, все ли в порядке. Рычать на подчиненных капитан позволял себе только в случае доказанной их вины. Так что просто мотнул головой и приказал:
- Налей два бокала, Вик. Выпьем за твое скорое назначение капитаном старушки "Уэлли".
- Капитан, что такое? - два бокала были налиты тут же. - Вы, что, внезапно собрались в отставку?
- Меня собрали, - мрачно опустил сжатые до белизны кулаки на стол Александр. - Скорее всего, в бессрочный отпуск, но кто его знает. Справишься с моими чертями?
- Постараюсь, - бокал подвинули ближе.
- Придется, - капитан вздохнул, взял бокал и отсалютовал им помощнику. - Твое здоровье, Вик.
Пили не вино, как можно было подумать, а вовсе даже ядреный ром. Вик заглотил его, не морщась, ошарашенный новостью. Это был даже не гром среди ясного неба - это был шторм из ниоткуда. Капитан Дамайн уходит в отставку. "Стальной Лекс", "Гроза пиратов", "Непобедимый Сокол", как его только не звали на флоте, несмотря на очевидную молодость. Но... но чтоб Его Величество отозвал одного из лучших своих капитанов, которому пророчили адмиральскую перевязь буквально вот-вот? Да что ж такое должно было произойти?
- Капитан, вы ведь к нам вернетесь?
- Женят меня, Вик, - с еще более тяжким вздохом сказал Александр, не отводя взгляда от кромки бокала.
Помощник тут же налил еще. Да уж... Кто-кто, а он прекрасно знал, что так удручает капитана. Вернее, скорая потеря чего. И даже не "чего", а "кого". Была в порту Ставрос, куда чаще всего заходил их фрегат, одна девушка... Всего лишь простая булочница, ничем не примечательная, кроме, пожалуй, огненно-рыжих волос.
- На ком женят-то хоть?
Знал Вик этих дамочек высшего света, похожих на барракуд. Вцепятся - и не оторвешь.
- Понятия не имею. Вот, не поверишь, ни малейшего. Объявят "охоту" на меня.
- Будут загонять по всем правилам, с собаками и веселым пиром после?
- Боюсь, что так. И мне, дружище, от загонщиков не уйти.
Виктор Авенбрайт, дослужившийся до звания старпома только благодаря таланту и смекалке, сын мелкопоместного барончика, подумал и хмыкнул:
- Да ладно, капитан! Где наша не пропадала!
- Угу, - еще мрачнее согласился с ним Александр, - наша пропадала везде. Ну?
- А что, ежели сокол прилетит в гнездо уже того...?
- Чего? - не понял капитан.
- Окольцованным.
- Кто ж меня околь.... Да ну... Ну...
Идея захватила целиком и полностью. Конечно, матушка сгоряча может и родового имени лишить, а то еще и проклясть. Но ведь может и просто порадоваться? А жена точно здоровьем пышет, внуки славные будут. Как всегда при воспоминания о милейшей нежной пышечке, которую так сладко было целовать и тискать на ее скромной постели, на лице Александра возникла мечтательная улыбка. Вик тихонько поднялся и покинул каюту, оставив своего друга и капитана наедине с мыслями. Он не сомневался, что скоро услышит приказ сменить курс.
- Курс на порт Ставрос!
Вик ухмыльнулся - недолго капитан мечтал. Ну и правильно, действовать нужно, решительно и быстро.
- «Капитан, капитан, улыбнитесь,
Ведь улыбка – это флаг корабля…»
Амелия Стеббинг замешивала тесто для пирожков, тихонько напевая себе под нос песенку, которой ей всегда удавалось прогнать хандру своего любовника. Редкого гостя, но такого... такого... О! Нет, она даже не мечтала однажды стать "леди Дамайн", до таких пределов ее фантазия не распространялась. Просто ждала каждого его захода в порт, радуясь этим редким встречам. И отказывала многочисленным женихающимся купцам, которые желали прибрать к рукам и симпатичную девушку, и ее булочную, процветающую несмотря на то, что Амалия сама вела все дела. Нонсенс, конечно, женщина-владелец!
- Амалия, в порт входит корабль, - весело окликнул ее вбежавший подмастерье, зубоскал и балагур Джек. - А он такой мне знакомый отчего-то.
- "Уэлли Стар"? - уточнила девушка, гадая, успеет ли она разделаться с тестом и поставить пироги в печь. Если бы она была глупой соплюшкой, бросила бы дело на половине. И не было бы у нее за душой ни гроша с таким поведением. Нет, Амалия Стеббинг не такая дура. Да и швартовка, отчет для портового начальства, переговоры с карго - все это занимает время. Успеет.
- Именно. Ну, что мне надо сделать? Я все смогу, не волнуйся.
- Готовь начинку, Джек, да противни смазывай. Сам все знаешь, не маленький, - царственно кивнула ему хозяйка пекарни, продолжая вымешивать тесто, делить его и раскатывать в пласты.
Джек взялся за работу, весело напевая. Он вообще все делал с шутками, всегда был улыбчив и смешлив, мечтал стать совладельцем этой булочной когда-то. А не повезет с этой - открыть свою. Но это потом, когда уже и остепенится, и опыта наберется, и хозяйку своей булочной присмотрит. Правда, с совладением промашка вышла: три года назад встретился Амалии великолепный красавец, капитан Дамайн, с первого взгляда, злодей, покорил сердце девушки. Так что нынче Джек мечтал только о собственной пекарне, ну, еще о том, чтоб та, которую он присмотрит себе в жены, была хотя бы вполовину похожа на Амалию и верностью, и смекалкой. А пока он учился выпекать хрустящие булочки и нежные пироги, делать хлеб пышным, в меру сладким. И беззлобно дразнил Амалию ее красавцем-капитаном, понятливо беря на себя большую часть работы, когда в порту бросал якорь "Уэлли Стар".
Наконец, тесто было раскатано, завернуть в него начинку он и сам сумеет, а вот отпустить Амалию умыться, причесаться и переодеться надо. Уж на что-что, а на это его понимания хватало.
- Амалия, ты иди, я сам все доделаю.
- Не забудь, угли надо отгрести, прежде чем ставить.
- Амалия, я тут три года уже учусь и пеку. Ступай уже к своему капитану.
Девушка фыркнула и выплыла из пекарни королевой. Правда, он услышал, как ее каблучки очень быстро простучали наверх по лестнице в жилую часть дома. Помчалась прихорашиваться, с усмешкой подумал Джек. И тут же отвлекся на выпечку, нужно было работать, ставить пироги, следить за готовностью.
Амалия распахнула шкаф, застыв перед ним в одной тонкой сорочке.
"Мой Бог! И ведь даже нечего надеть такого... этакого. В синем платье он меня уже видел", - мысль сбилась на воспоминание о том, как сильные руки бережно, но непреклонно это синее платье с нее снимали, Амалия закусила губу, прогоняя неуместное сейчас желание. - "Желтое? Соседки заклюют ведь. Даже если я плащ сверху надену, подол увидят - и судачить будут год..."
Дверной колокольчик зазвонил, раздался развеселый вопль Джека:
- А ваша пышка еще румянится, капитан, могу предложить пирожок. Свежий, муха не сидела.
- Иди к морскому дьяволу, Джек! А впрочем, давай, если горячий. Я голоден, как акула! - ответно прогрохотал привыкший перекрывать вой шторма и залпы орудий голос.
У Амалии подкосились ноги и сладко зашлось сердце. Дальше все смолкло, видимо, Джек принялся кормить капитана. Горячими пирожками. И даже молча.
На самом деле, меж ними велась тихая, но очень важная беседа.
- Ты парень умный, - говорил капитан, одним могучим укусом ополовинив и прожевав в самом деле горячий еще пирожок с мясом. - К тому же, хороший ученик, как я погляжу. Пироги не подгорают, хлеб поднимается.
- Вы это к чему, капитан? - насторожился Джек.
- К тому, что ты ж, если что, один тут со всем справишься? - подмигнул ему Александр.
Челюсть у подмастерья упала, он едва не уронил поднос со свежими булочками, которые собрался выставить на витрину.
- Так вы...
- Тс-с-с! Это сюрприз. И ты это... того... если что, где нюхательные соли, или уксус там, знаешь?
- Знаю, уксус завсегда на кухне, - растерянно кивнул Джек.
- Принесешь, если понадобится.
Тут дробно простучали каблуки на лестнице, и в торговый зал булочной словно солнышко сошло. Амалия все-таки надела желтое платье. Материю для него - дорогущий, как черт знает что, чиньский атлас - подарил ей сам Александр. Платье взялась шить давняя подруга даже не за деньги, а за остаток отреза. Лежало оно почти полгода, дожидаясь своего часа. Очень уж шел к ярким голубым глазам и медово-рыжим волосам Амалии этот наряд.
- Амалия, да ты у нас сегодня просто медовый коржик. Ладно, молчу-молчу, я пирожок, я молчу, - Джек убрался в угол. И оттуда уже любопытно сверкал глазами, глядя, как капитан, скинув свой тяжелый штормовой плащ, становится на одно колено, протягивая девушке открытый футляр с колечком, и грохочет на всю лавку, да и на всю улицу, наверное:
- Амалия Стеббинг, ты станешь моей женой?
Уксус, к счастью, не понадобился, понадобилась скамья, на которую Амалия села, молча закивав.
- Если что - я против, - не преминул заявить Джек. - А как же булочная? А пирожки? Я не хочу тут один оставаться.
- А ты - пирожок, так что молчи, - рявкнул капитан. Потом снял с пояса кошель, кинул его на колени Джеку: - В общем, так. Выкупишь у Амалии дело. И быстро. Сегодня же. А мы... в магистрат и в собор.
Джек вздохнул, погасил печь и побежал становиться владельцем собственной булочной. Расставаться с Амалией было немножко жаль, но она же уедет со своим возлюбленным? А Джеку останется налаженное дело. Да и доход должен повыситься, как-никак, не всем нравилось то, что пекарней заведует женщина. А тут все правильно будет, по старинке.
Александр надел на пальчик невесты кольцо, галантно поцеловал ее в руку, а потом просто сгреб, усаживая себе на колени. И минут десять занимался тем, что целовал ее, наслаждаясь и заставляя мысли девушки переключиться с такого потрясения на что-то более приятное. Джек, по счастью, дверь запер и ставни закрыть догадался. Может, недовольные покупатели и были, но ушли, не тревожа никого. А потом Амалия опомнилась:
- Но... Но твои родители. Что они скажут?
- Что бы они ни сказали, а дом у меня есть, со службы выгонять никто не станет. Если лишат родового имени... Ну, что мы, без него не проживем? - Александр посмотрел ей в глаза и замолчал. Он и так уже наговорился сегодня на месяц вперед. Обычно, учтивые речи в его исполнении звучали больше как приказы. Коротко и по делу.
- Проживем, - решительно кивнула Амалия.
Александр был нужен ей сам по себе, а вовсе не из-за какого-то там имени. Хорошая булочница не пропадет и в столице, свое дело здесь она тоже начала не сразу. Капитан расцвел улыбкой, за которую она его, кажется, и полюбила. Ну как устоять? Невозможно же!
- Плащ, сапожки. Нас ждут сани, и, скорее всего, уже ждут в магистрате. Я послал туда Вика.
Амалия поспешно накинула плащ, сунула ноги в мягкие теплые сапоги, все еще до конца не веря, что это правда. Сани их ждали, впрямь, по легкому морозцу и свежевыпавшему с утра снегу, еще не превращенному в грязное месиво повозками, копытами и ногами, до магистрата домчались в считанные минуты. Там Амалии оставалось только заверить передачу пекарни и лавки Джеку. А оттуда капитан приказал отправляться прямиком в городской собор святого Андрея. Венчаться.
- Амалия, ты и вправду замуж выйдешь? Не верится. И уедешь аж в самую столицу, - печалился Джек.
Александр только посмеивался. Все мысли парня по поводу Амалии читались по лицу. Джек сожалел об упущенном шансе, но за хозяйку, вернее, уже бывшую хозяйку искренне радовался. А еще удивлялся тому, что сказки, оказывается, иногда и былью становятся. Надо же... Жила себе простая девушка, неглупая, работящая, с зарей вставала и тесто месила, пироги пекла. И вдруг принца встретила. Ну, не совсем принца, но птицу высокого полета однозначно.
Священник обряд затягивать не стал, обвенчал пару, привычно пробубнив положенные слова и выслушав положенные ответы. Получил богатое вознаграждение и скрылся в ризнице, оставив молодых целоваться посреди храма. Капитанская форма жениха, верней, уже мужа, заставила его скептически хмыкать, а неподдельное счастье в глазах жены - вздыхать.
- А, может, мы пойдем? Съедим по пирогу вроде как брачного обеда? - намекнул Джек.
Александр кивнул, подхватил Амалию на руки и понес в сани.
- Ну, корми, хозяин, ха.
Джек только фыркнул:
- А вот и накормлю.
Утренняя выпечка удалась на славу, свадебный пир вышел не королевским, но вполне сытным и даже немного праздничным, Джек заменил толпу гостей с поздравлениями и пожеланиями. Засмущать Амалию было невозможно, а на пожелание "кучи детишек" она, подбоченясь, только и сказала:
- Так и будет, помяни мое слово, Джек Спэрроу.
- Да я уж в тебе и не сомневаюсь.
- Ну, что, - Александр поставил на стол кружку, - я пришлю матросов, чтоб перенесли то, что ты с собой захочешь забрать. А мы - сразу на борт.
Амалия только закивала.
- Ладно, я запихну все твои вещи, кроме мебели, в сундуки, медовый коржик, - великодушно заявил Джек. - И положу тебе твой счастливый противень.
На прощание девушка крепко обняла его.
- Береги пекарню, Джек. Узнаю, что разорился - попрошу Лекси приехать и выдрать тебя линьками.
- Не разорюсь, медовый коржик, не волнуйся. Иди уже, мне еще пирог от противня отдирать.
Амалия стукнула его полотенцем по голове, еще раз обняла и удалилась под ручку со своим капитаном. А Джек приготовился к небывалому наплыву клиентов: как же, все местные сплетницы не преминут зайти и уточнить, что они слышали и видели вот только что. А просто так языком трепать Джек не станет, нет-нет, только за покупку. Нужно побольше выпечки. И еще больше. И все успеть: и вещи Амалии сложить, да аккуратно, ничего не помять и не разбить, и матросов выпроводить, и тесто замесить. Медовое. На коржики.
Амалию на корабле встретили приветливо, за капитана все радовались. Только Вик хмурился и думал о том, как родные Лекса встретят его жену. В принципе, если подумать и вспомнить, чему его, бестолоча, в свое время учили, ту же генеалогию старых родов, то леди Дамайн, к слову, в юности была той еще горской оторвой. А стала вон кем. Леди-леди, прям не подступись. Нет, вспомнит она свою юность, не станет долго мариновать капитана и его жену. Главное, чтоб гадостей сгоряча не наговорила. И чтобы остальные родичи не начали Амалию унижать. Кто там еще? Младший брат? Ну, этот вряд ли, из уважения к старшему промолчит. Кузина и кузен. Ну, если Кристиан Сент-Клер и не станет в это лезть, то уж Кристина точно Амалию языком зарежет.
Вик нахмурился еще сильнее: симпатичная булочница ему искренне нравилась. Но что он может? Хотя... А вот и может! Учился с ним в кадетском морском корпусе один парень. Хайлендер, но вот понесла его нелегкая с чего-то в море. Помнится, приходился он леди Дамайн то ли племянником, то ли троюродным братом. И, главное, отношения у него с Виком сложились хорошие, дружеские. А напишет-ка он ему письмецо. А что знает один хайлендер, то знает весь клан.
- Вик, о чем задумался? - окликнул его Александр, оторвавшийся на пару минут от супруги.
- Ни о чем, капитан. Завидую-с! - отрапортовал немедленно вернувший себе "вид лихой и малость придурковатый" старпом.
- Ничего, однажды и ты женишься, - утешил его капитан и отправился проверять, как там разместилась его нареченная.
Виктор хмыкнул и покачал головой: это вряд ли. Разве что заставят, но кому он нужен-то? Старший брат уже женат, наследника сделал, а делить тот жалкий клочок, который их баронство, на двоих? Нет уж. Да и, честно признаться, Вик больше любил не пухлые женские прелести, а ладные мужские задницы и мускулистые торсы. Он и на капитана одно время поглядывал, но вовремя понял, что тут ему ловить нечего. А на корабле... За такое за борт сразу отправят. Вот и оставалось утешать себя мыслью, что когда-нибудь он найдет себе какого-нибудь паренька. Когда в отставку выйдет. Если еще нужно будет. Пока же он вполне обходился портовыми борделями и их обитателями. Вик снова хмыкнул и отправился командовать, пока капитан занят.
Амалия волновалась. Пугало все - неизвестность, оставленная лавка, встреча с благородной леди-свекровью. Конечно, рядом будет Лекс, но вдруг леди захочет поговорить наедине?
- Ну, захочет, - буркнул Лекс. - Ты не вздумай тушеваться. Матушка у меня хоть и леди, но она еще и женщина. И хорошая. Строгая, но без дела не ругает. Солнышко мое, - на этом конструктивный диалог закончился, не начавшись. Койка в капитанской каюте только носила такое название. Была же пошире, чем девичья кровать Амалии в ее доме. И, пожалуй, поуютнее. А покачивание корабля добавляло нотку романтики.
К концу недолгого морского пути Амалия полностью уверилась в чувствах мужа. Первым делом Лекс устроил жену в припортовой гостинице со словами:
- Дел на три дня. Отдыхай. Потом поедем в Савентум.
И умчался передавать корабль, документы, груз и все такое прочее. Дел в самом деле было выше грот-мачты.
Амалия переворошила свои платья, прикидывая, что именно надеть, чтобы понравиться будущим родственникам. нужно выглядеть скромно и нарядно одновременно. Может, то желтое, которое стало свадебным? Или синее, оно достаточно нарядное и довольно строгое. Вдруг желтое платье не понравится леди Дамайн? Было еще темно-зеленое, его бы, как раз, стоило надевать в такую погоду. На Саксе, в отличие от ее родного острова, было немного снега, больше грязи, из-за более южного расположения. Сыро, промозгло, серо. Бр-р-р. Хотелось лечь под два одеяла и уснуть. Вместо этого Амалия навела идеальный порядок в своих вещах, сложила все платья в сундук, кроме того самого зеленого, и решила, что встречают, конечно, по одежке, у нее есть три дня и деньги от продажи булочной, можно прогуляться по городу, вдруг, найдется что-то симпатичное, что можно подогнать по фигуре, в лавках готового платья.
Поиски увенчались успехом, в одной из лавочек нашлось платье, достойное самой герцогини - васильковое, нежного оттенка, совершенно не кричащего.
- Последняя столичная мода, - уверили Амалию. - Такой фасон только и носят в этом сезоне.
К чертову платью прилагался пыточный инструмент - жесткий корсет на китовом усе. Чтобы примерить, пришлось Амалии, не дыша, утягиваться с помощью служанки и приказчика лавки. Это был кошмар. Ужас. Ад и Преисподняя. Платье село, как влитое, но стоило ли оно мучений?
- Ах, как вам идет, мэм!
- А чуть ослабить шнуровку? - пробормотала Амалия.
- Невозможно.
Платье было прекрасным, легким, изящным, даже не очень дорогим. Но корсет? Но первая встреча с леди Дамайн?
- Я беру.
Продышаться она смогла только после того, как с нее сняли корсет. Полюбовалась бледным видом своего лица в зеркале, невесело усмехнулась: не знай она, с чего этакая бледность, решила бы, что помирает, как минимум. Ничего, один вечер она вытерпит. И больше в жизни не наденет это пыточное устройство. Пусть леди Дамайн говорит, что захочется, ругает и клянет, но ни за какие коврижки. Нет, уж если Лексу она нравится такой, как Бог сотворил, то нечего и пытаться это изменить. Куда корове рысачье седло?
Платье упаковали, приложили корсет. Амалия решила, что попробует найти в столице мастера, который перешьет ей наряд так, чтобы его можно было носить безо всяких корсетов.
Без любимой работы уже зудели и ныли руки. Она вставала по привычке до рассвета, но не было нужды месить тесто, печь и жарить. Оказывается, безделье - это такая мука! И чего это ей так хотелось иногда все бросить, запереть лавку и просто ничего не делать пару месяцев? Это же просто невозможно. И печь здесь не умеют так, как она. Амалия купила у разносчика пирожок, осилила половину и покрошила голубям на площади остаток. Нужно будет в столице чем-то заняться. Интересно, леди Маргарет бережет фигуру и отказывается ото всего мучного?
"Может, встречают и по одежке, - думала она, усмехаясь, - но против моих пирогов с патокой еще никто не устоял".
Нужно будет расспросить Александра подробней о его семействе, придумать, что им испечь. Для лорда Джона и Теодора можно испечь мясной пирог, мужчины любят мясо, так ведь? Кузен Кристиан наверняка тоже от него не откажется. А маленькие ягодные пирожки, может быть, смогут смягчить яд кузины Кристины. Забавно, близнецы с почти одинаковыми именами. Лорд Крис и леди Крис... Какая-то мысль промелькнула на самом краю сознания, Амалия не успела ухватить ее за хвост. Что-то интересное, из старых сказок, про близнецов, которым давали одно имя.
Начинало вечереть, пора была озаботиться ужином, Александр придет голодным, а она все еще не знает, что в этой гостинице подают постояльцам. Амалия поспешила назад, заказывать ужин. Ничего, как только у них будет свой дом, на кухне чужие руки не будут заниматься стряпней. Разве что, к приходу гостей? Одной ей будет трудно управиться с обедом на десяток человек, а ведь говорят, что столы в домах аристократов всегда должны ломиться от еды, разнообразной и богатой. Да, это проблема. Придется поступиться и здесь.
На ужин предложили свинину с бобами, уверив, что все наисвежайшее и очень сытное.
- Всем нравится, почти постоянное наше блюдо.
Выбирать не приходилось, хотя Амалия и обнюхала еду, придирчиво, как кошка. Пахло сытно, на вид было тоже неплохо. Сама она ограничилась куском сырного пирога и кружкой молока. Все-таки, корсет. Придется поступиться сытостью в эти три дня, и сколько там дороги будет отсюда до Савентума. Лучше немного похудеть, чтобы дышать можно было. И как все леди в этом каждый день ходят? Амалия тяжело вздохнула: ну, не леди она. И предки ее, до десятого колена, даже отдаленного родства с аристократией Островов не имели. Крестьяне, торговцы, парочка пиратов, вроде бы, затесалась. Но никаких лордов. Что ж это ей такое счастье привалило? Может, она спит, а все это ей лишь снится? Вроде так долго сны не длятся. Значит, реальность. Остается только пробиваться дальше к своему счастью, к любящей семье.
Глава третья
Путь в столицу занял у новобрачных чуть меньше трех дней. И Александр, не пасовавший даже перед превосходящими силами противника, девятибалльным штормом или ураганом, откровенно опасался появляться пред очи родителей. Да и Амалии с дороги не мешало бы привести себя в порядок, отдохнуть, чтобы произвести на матушку достойное впечатление. Хотя он не сомневался, что, узнав о поступке сына, леди Дамайн вряд ли поведет себя ровно. Не таков ее характер.
- Главное, ничего не бойся, - успокаивал он жену. - Я с тобой - это самое главное.
- Лекси, по-моему, это тебе стоит успокоиться и ничего не бояться, - Амалия усмехнулась и сжала обеими ладонями его руку. - Ну, нашипят на меня, подумаешь.
- Просто не хочу, чтобы ты расстраивалась.
- Я не гитара, чтоб расстраиваться. Ну же, капитан, капитан, подтянитесь! - напела она. Голос, к счастью, не дрогнул, хотя внутри ворочался колючий ледяной ком.
Александр улыбнулся, решив, что отец уж точно их не бросит.
- Ждите здесь, - приказал Александр извозчику. Все равно вещи потом следует отвезти в дом Сент-Клер, раз уж Кристиан был так щедр, что подарил его кузену. - Идем, солнышко мое.
Амалия приняла его руку, выбираясь наружу. Корсет немилосердно сдавливал все, но нужно было терпеть.
- Ну и зачем было мучиться? - буркнул капитан, которому бледность его "медового коржика" ну ни капельки не нравилась.
- Я должна произвести хорошее впечатление на твою семью. А будут только родители?
- Наверное. Может, еще Тео. Не думаю, что Крис примчится немедленно, раз уж он же... замужем.
- Он - замужем? - не поняла Амалия.
Лекс тяжело вздохнул.
- Он - Двуликий. И да, он замужем.
- Двуликий? Он... Она?
- Родился мальчиком, - уточнил Лекс.
- Ну вот, теперь я еще больше буду бояться твоего кузена.
- Почему? Он, хоть и язва, но при этом никогда не станет шипеть исподтишка.
Амалия растерянно посмотрела:
- Но... Я не знаю, а если я и ему не понравлюсь?
- Солнышко, ты нравишься мне. Этого достаточно. Остальных - за борт!
- По голосу слышу, что мой старший сын вернулся, - леди Маргарет спешила к ним, улыбаясь. Правда, увидев рядом с сыном незнакомую девицу, она на секунду запнулась, а улыбка стала казаться приклеенной.
- Матушка, позвольте представить вам Амалию Дамайн. Мою супругу, - решительно рявкнул Александр, от волнения сбившись на привычный "командный" голос. Зазвенели цветные стекла в витражной розетке над входной дверью, качнулись хрустальные подвески на люстре..
- Во-первых, сбавь голос! - ничуть не хуже гаркнула леди, снова заставив звенеть несчастные подвески.
- Извините, матушка, - смутился Лекс. - Оно само.
- Охотно верю, - снова мило улыбнулась леди. - Во-вторых, представь мне свою спутницу полным именем со всеми титулами.
- Я так и сделал, - делано-спокойным тоном ответил капитан, не отводя глаз от лица матери.
- То есть, просто Амалия? - уточнила Маргарет. - И где, позволь спросить, ты разыскал эту особу?
- Это не "особа", а моя жена, матушка, - еще более спокойным голосом уточнил Лекс. Правда, Амалия всем телом ощутила повисшее между леди и ее сыном напряжение, готовое прорваться чем-то нехорошим. Она стояла, боясь шелохнуться.
- Лекси, а мне свою красавицу представь, а то я прослушал, - по ступеням спустился лорд Дамайн, и уж его улыбка была совершенно искренней. - И, ради Бога, что это вы стоите в холле, словно просители? Идемте в гостиную. Ричард, Кларенс, возьмите плащи. Матильда, горячего вина!
- По крайней мере, в том портовом борделе, где ты ее отыскал, ей привили неплохой вкус насчет вещей, - оборонила леди Маргарет, разворачиваясь. - Прошу простить, я не сижу за одним столом с портовыми шлюхами. Сообщите мне, когда сия особа покинет мой дом. А Александру пригласите лекаря на всякий случай.
Александр побледнел, до хруста стиснув зубы. Это было больно и унизительно.
- Маргарет, остановись, - лорд Дамайн сказал это спокойно, но так, что внутри Амалии что-то екнуло и оборвалось. - Немедленно извинись.
- Лишь в одном случае, лорд Джон: если мне немедленно предъявят их брачную простыню, подтверждающую, что сия особа хранила невинность до свадьбы, как и полагается. Но что-то мне подсказывает, что скорее лошади полетят.
- Леди Маргарет...
- Не надо, отец. Я все понял. Извините, что потревожили, - отчеканил Александр. - Больше не повторится. Идем, солнышко.
Он круто развернулся, подхватил Амалию под руку и зашагал прочь. Ноги его в этом доме больше не будет.
- А вот тебя никто не отпускал. Немедленно вернись, - велела Маргарет.
Капитан не повел и ухом. Дверью хлопать, правда, не стал, еще чего не хватало.
- Вот, полюбуйся, что ты воспитал из него своими потаканиями. Променял семью на потаскуху из портового кабака, - переключилась Маргарет на мужа.
- Марго, замолчи, - рявкнул лорд Джон, больше не сдерживаясь. - Во-первых, какое право ты имеешь говорить такое о девушке, которую даже не знаешь? Во-вторых, не соблаговолит ли моя супруга ТОЖЕ ПРЕДЪЯВИТЬ ПРОСТЫНЮ С БРАЧНОГО ЛОЖА?! Нет? А может, она вспомнит, с кем и когда рассталась с девственностью?
Слуги попрятались, словно мыши, стараясь слиться с интерьерами и не попасть под горячую руку ни леди, ни, упаси, Пресвятая Дева-заступница, лорду.
- С каких пор ты заступаешься за каких-то шлюх? - леди Маргарет орать умела не хуже. - Могу предъявить свою юбку со следами девственной крови, устроит? Освежит твою память о той ночи в моей спальне? Я, по крайней мере, могу хоть что-то предъявить в знак того, что помню своего первого мужчину!
- Я отказываюсь разговаривать с вами, леди, пока вы не успокоитесь, - заставил себя остыть, пока не наговорил того, что потом будет стыдно вспомнить, лорд Джон. - Ступайте и приведите себя в порядок. Мне неприятно видеть рядом не леди, а неотесанную и невоздержанную на язык дикарку.
- Мне тоже неприятно видеть в своем доме портовых шлюх, - отрезала Маргарет, удаляясь к себе. - Или добивайтесь расторжения брака, или вычеркивайте Александра из рода - но имени Дамайн эта особа носить не будет, мне наплевать, что вы для этого сделаете, лорд Джон.
- Ничего. МОЙ сын будет носить имя МОЕГО рода. И его жена - тоже. Ричард, мой плащ! И пусть подадут Дьявола. Проедусь.
- Тогда его не стану носить я! Выбирайте! - и дверь комнаты грохнула.
- Милорд? Вы уверены насчет Дьявола?
- Не стой столбом, Ричард! - злой, как три тысячи морских чертей, лорд желал кого-нибудь убить, что-нибудь разгромить или просто напиться. Привычка сдерживать в узде свой нрав, не уступающий нраву супруги, и сдавшее в последнее время сердце не позволяли ни того, ни другого, ни третьего.
- Пять минут, милорд, - слуга умчался со скоростью призового скакуна.
Пришла Матильда, принесла стакан воды и валериановые капли.
- Милорд, простите, но вам не стоит сейчас в седло...
- Ничего, это поможет мне развеяться, - лорд выпил успокоительное.
- Поедете в поместье Сент-Клер? - тихонечко спросила горничная. Она служила Дамайнам уже много лет, как бы ни дольше, чем лорд и леди были в браке, и всегда весьма сочувствовала лорду Джону: супругу тот себе выбрал - просто наказание Господне. Хотя лет пять назад Матильде казалось, что все начинает выправляться, леди стала почти леди, а временные выбрыки - не в счет. Но вот сейчас, похоже, ее перекосило совсем в другую сторону. Забыла, видать, что хайлендскую знать никто равной лоулендской не считает, загордилась. А то, почему ее в мешке пред алтарь собственные же братья и отец притащили? Да потому что породниться с Дамайнами, особенно, коль сам наследник рода, дуболом, рогом уперся, влюбившись в девчонку, от которой и местные-то женихи шарахались из-за нрава ее бешеного, было не просто почетно, но еще и выгодно. Это Джон ее любил. А если б не любил, никто из клана МакТавишей не посчитался бы с чувствами Маргарет, захоти лорд Дамайн себе ее из прихоти.
- Да, скорее всего.
Но с другой стороны, горцы тоже не больно-то жаловали знать Лоуленда, мог бы и не вернуться с гор наследник Дамайнов, обидь он Маргарет, мало ли, в какой расщелине шею свернет. Видимо, тоже влюбилась, вопреки крикам, что скорее лебеди станут черными, чем она согласится отдать свою руку Джону Дамайну. Лебеди плавали на озерах, все так же белее снега, а Маргарет вышла замуж.
А девчонка, которую Александр женой назвал, Матильде с первого взгляда понравилась. Старая служанка с одного взгляда определила, что ни из какого борделя Александр ее не привез - ручки у девушки рабочие, еще мозоли с них не стерлись. Зря ее леди обидела. Зря. Оттолкнула от себя сына. Он-то и нрав, и упрямство от обоих родителей унаследовал.
- Я буду в поместье Сент-Клер, - предупредил лорд Джон.
Он понимал, что произошло. Раздирало надвое. Словно встало его собственное прошлое. Тогда он не защитил Маргарет от своей матери, не желавшей видеть горянку в невестках, дикарку невоспитанную. Маргарет переупрямила свекровь, сказала, что научится всему, что должна знать настоящая леди, а уж происхождение у нее достаточно благородное для того, чтобы старая леди не воротила нос хоть по этому поводу. А перед этим она в первый раз посмотрела на Джона, ища защиты. А он промолчал, растерялся. И Маргарет ушла к свекрови на первый урок, кажется, чаепитие.
Она стала леди, настоящей, твердо знающей правила, отлично вызубрившей все уроки, чтобы не опозорить Джона, не подвести ни на одном приеме. Сама безупречность, свод правил в туго зашнурованном корсете. И старший сын не имел права жениться на простолюдинке - правило незыблемо и твердо. Он обязан жениться на знатной даме, произвести на свет наследника. Но не жениться на той, что не имеет хоть шесть поколений благородных предков, хотя бы и вождей горского клана. Никогда. Ни за что. Маргарет простила бы Тео, но не Лекса. И за то, что Джон промолчал, не защитив жену от своей матери, ему придется расплачиваться сейчас - леди Маргарет Дамайн не примет девушку из далекого порта. А Марго МакТавиш приняла бы, защити ее муж от свода низинных правил, придавивших тяжелым грузом. И выхода из ситуации Джон не видел.
Лекс, учуявший, что запахло жареным, и его собираются едва ли не насильно сунуть под венец, поторопился. Так ли сильны его чувства к этой девочке? И кто она? Нет, лорд не сомневался, что борделем там и не пахло. Но... но... Нужно поехать к сыну, поговорить. Есть ли там чувства? Или это только острое нежелание подчиняться навязанным правилам? Нет, Лекс бы так не поступил. Кому, как ни капитану королевского флота, понимать, насколько важно четко исполнять предписанное. Ничего, он поговорит с сыном, познакомится с его женой. Они вместе придумают что-нибудь, может быть, какой-то подарок, который смягчит сердце Маргарет? Нужно узнать, что эта девочка умеет делать.
- Фр-р-р, - пожаловался Дьявол на медлительного всадника, зачем-то вставшего столбом вместо того, чтобы уже поехать куда-нибудь.
В груди неприятно кололо. Лорд Дамайн тряхнул головой: старые раны напоминают о себе, черти б их побрали. Ничего, это пройдет. Он подогнал Дьявола, позволяя злому и упрямому жеребцу порезвиться, благо, утренний людской поток схлынул, можно было не опасаться задеть кого-нибудь в толчее. Дьявол сразу же понесся вперед, наслаждаясь тем, что можно размяться, а не уныло жевать овес в стойле. Давненько хозяин не выезжал его самолично. Возраст и злившая самого лорда немощь не позволяли проводить много времени в седле. Но сейчас Джон Дамайн, стиснув зубы и собрав волю в кулак, старался не обращать внимания на жалующийся позвоночник, ногу, которую простреливало болью от щиколотки до бедра, да и на ноющее сердце - тоже.
Поместье Сент-Клер выглядело пустым. Видимо, его еще не успели обжить заново. Лорд Джон остановил коня, спешился, постоял минуту, пережидая еще одну вспышку боли, и постучал в дверь. Дверь распахнул сам Александр - в доме не было никого, кроме них с Амалией. Слуги разбежались, как тараканы, стоило поманить их лишней монетой в жаловании. Переманивали, конечно же, в расчете на то, что из них удастся вытянуть подробности жизни Кристиана-Кристины Сент-Клер.
- Отец? Мой бог, вы верхом? Да вы с ума сошли! - Александр прекрасно знал, почему лорд Джон предпочитает передвигаться в коляске. - Идемте, вам нужно присесть. Амалия, солнышко...
- Я заварила чай, хороший, с травами. Если не побрезгуете принять из моих рук, - голос девушки был тих, но спокоен. Ей пришлось утешать и успокаивать взъяренного Лекса, а это было не проще, чем отвести бурю.
- Я никогда не откажусь от хорошего чая, - уверил ее лорд Джон, проходя внутрь.
Мебель еще накрыта чехлами, только пара кресел в гостиной уже раскрыты. Разгорается камин. Что ж, дом Сент-Клеров небольшой, но уютный. Должен прийтись по вкусу молодоженам.
- Кристиан вернулся в Савентум несколько дней назад. Не один.
- Я знаю, отец. Он написал мне.
- Ну что ж, думаю, в ближайшие дни он и его супруг нанесут вам визит, как только соберутся с духом куда-то выйти из дома, - лорд Джон опустился в кресло.
- Будем рады их видеть.
Лекс держался подчеркнуто-отстраненно. Он видел тогда, что отец вроде бы поддерживает его. Но знал, что выбирать между женой и сыном никогда не заставит.
- Отец, я хотел сказать... Назовите наследником Тео. Если лишите меня фамилии, леди Дамайн будет удовлетворена, а я... не в обиде. Звания меня может лишить только король, со службы пока еще не выгнали. Проживем.
- Значит, теперь она для тебя леди Дамайн, - отметил лорд Джон словно про себя. - Женщина, выносившая тебя под сердцем, не спавшая над тобой ночами и один раз нарушившая правила света и кормившая тебя - леди Дамайн.
- Она сама того пожелала. Я все понимаю, отец. Я виноват. Может, она... матушка и отойдет от гнева, но я не подчинюсь ее требованиям. Не в этот раз. И я не желаю скандала для вас. Не знаю, что будет хуже. Но от Амалии я не откажусь. Она ждала меня три года.
- И за все три года ты не нашел времени рассказать. Хотя бы мне, хоть как-то намекнуть, чтобы я уговорил Маргарет не сердиться, - кивнул лорд Джон, принимая чай. - Спасибо, дорогая, мы так и не познакомились. Лорд Джон Дамайн, отец вашего мужа.
Девушка улыбнулась:
- Амалия Стеббинг, сэр. У меня в родне аристократов не было, уж простите.
- Ну, думаю, что на самом деле ничего страшного в этом нет. Расскажите о себе? Чем вы занимались? Кстати, могу вас успокоить, моя супруга оценила ваш вкус в нарядах. Значит, не все еще потеряно.
Амалия качнула головой:
- Я обязательно расскажу, но, если позволите, чуть позже. Тесто у меня подходит, не перестояло бы. Вот поставлю пироги в печь - и тотчас вернусь.
Она степенно вышла из гостиной, про себя посмеиваясь над тем, как комично округлились глаза лорда.
- Твоя жена умеет готовить? Она печет пироги? Я не ослышался?
- Она... У нее была своя пекарня и булочная в Ставросе. Вкуснее пирогов я никогда не пробовал. И еще... Если, конечно, это будет интересно, но Амалия до меня была девицей. И кроме меня, никого к себе не подпускала.
- Я верю. Послушай. Это, конечно, глупо, но если Амалия сумеет кое-что сделать, Марго будет милой и ласковой. В клане пекли овсяное печенье, Маргарет не пробовала его с того момента, как приехала сюда, в столицу. Если мы раздобудем рецепт и ингредиенты, я смогу уговорить твою матушку впервые за тридцать четыре года наесться досыта. А сытая тигрица обычно не опасней котенка.
В мозгу капитана Дамайна забегали мысли, привычно выстраиваясь логическими цепочками. Вик говорил, что у него есть друг из хайлендеров. Списаться с ним, срочно. Пусть как хочет, так и достанет этого друга, за наградой дело не станет.
- Я найду рецепт сам. Не надо, чтобы матушка думала, что вы нам помогаете. И, отец, миритесь с ней.
Лорд Джон вздохнул:
- Нам понадобится помощь. Один я с ней теперь не справлюсь... Давно... Когда я только ее привез, моя мать тоже не горела желанием видеть невестку. Марго повернулась ко мне, искала помощи. А я молчал, растерялся, не знал, что делать. Она сама все решила, стала аристократкой до мозга костей, чтобы упрекнуть было не в чем. Я потерял Марго МакТавиш из-за своей ошибки, а теперь она вспоминает, как стояла на пороге дома и не получила от мужа помощи. И я не знаю, что мне делать, Лекс. Она сломала себя, а теперь не хочет и слушать, что что-то может пойти не так, как принято в свете.
Александр вздохнул. Он тоже не знал, как в этом можно помочь. Для него мать была скорее строгой воспитательницей и леди. Воспоминаний детства не осталось. Разве что только смутные, ласковый голос, напевающий колыбельную, руки, пахнущие лавандой. Вот и все. Уже в три года из него взялись воспитывать настоящего наследника. Чуть-чуть получше стало, когда у матушки появилась наперсница, леди Элизабет Даркмайр. А потом она сбежала с каким-то пройдохой из Сагранзы, и все вернулось на круги своя, если не хуже. Потом появился Крис, но к тому времени Лекс и Тео уже были слишком взрослыми, чтоб вести себя по-детски.
- Мы должны попросить помощи у Криса. Если кто и сумеет укротить бешеный нрав Маргарет, так это он на пару со своим мужем. Напиши ему, потом извинимся за их прерванный отдых.
- А кто у него хоть муж? И как... Откуда он вообще взялся? - полюбопытствовал Александр. Кристиан, насколько он успел узнать кузена, был довольно скрытен.
- А муж у него - маркиз Даркмайр, более того, в родной Сагранзе Доминико Саматти - принц крови. Бедный Кристиан, он-то считал, что берет в мужья какого-то маркиза младшей ветви, - лорд Джон покачал головой. - В Сагранзе Кристину похитили... Ее искали три дня, нашли. Но было уже поздно, наш бешеный рыцарь, прикрывшись лишь фамильной честью, уже добивала незадачливых похитителей, как мне рассказали. Но с тех пор... Сам он этого не понимает, но он как туго сжатая пружина, подсознательно боится оставаться один. И вот как раз запереть в одной комнате Марго и Крис будет очень удачно.
Александр слушал, хмыкал, удивленно приподнимал брови и тут же хмурился.
- Этот Даркмайр, часом, не родственник той леди, Элизабет Даркмайр?
- Сын. Ее и того, с кем она умчалась, махнув подолом. Я думал, что при первой встрече Марго разорвет Изабеллу в клочья, но прощались они очень трогательно, обещали обмениваться письмами и наезжать в гости. Хотя я понимаю, когда Крис пропала, им ничего больше не оставалось, как помириться и рыдать в обнимку.
- Может, нам тоже пропасть? - фыркнул Лекс. - Уедем в горы, учиться печенье печь.
- Боюсь, в таком состоянии Марго волноваться не начнет, - лорд Джон потер грудь. - Открой окно, здесь слишком душно.
Александр метнулся открывать тяжелую фрамугу. Состояние отца его сильно обеспокоило. Но доверять местным коновалам, которые прописывают ото всего кровопускание? Нет уж. Лучше он спишется с одним чудным стариканом, который лечил раненого в очередной стычке с пиратами Вика. Лекс тогда боялся, что потеряет друга, которому осколками ядра разворотило бок, но все обошлось, и благодарить за это стоило именно старика-лекаря, не гнушавшегося пользоваться народными методами и достижениями чужой медицины. Кажется, он обучался где-то у балтов, или в Сагранзе, а то и у османов.
Лорду явно стало намного лучше от притока свежего воздуха.
- Хорошо, отец, я напишу Крис и ее мужу. И еще кое-кому. Придется укрощать матушку, - Лекс хмыкнул. - Но на всякий случай, передайте Тео, чтоб был готов принять тяжкую ношу - статус наследника рода.
- Хорошо, я передам. Надеюсь, он не успеет до этого времени разыскать жену и себе.
- Скорей уж, не успеет выбрать из многочисленных любовниц.
- Лекси, помоги, пожалуйста? - донесся голос Амалии. Она, нагруженная подносом с чашками, чайником, молочником сахарницей и блюдом с пирогами, застряла с дверях.
Александр поспешил на зов, перехватил поднос у жены, донес его до стола. В доме практически не было еды, так что пришлось выкручиваться тем, что нашлось. Яйца, окорок, несколько банок с вареньем - вот и все, что можно было употребить в начинку. Но Амалия постаралась. Пироги вышли румяные и ароматные, впрочем, как и всегда. Девушка по праву гордилась своим искусством. Училась печь она интуитивно, прежде никто из ее родных не владел пекарней. Да и не осталось тех родных.
- Пахнет просто замечательно, - лорд Джон с наслаждением принюхался.
- Угощайтесь, милорд. Я не привыкла печь мало, так что пирогов хватит, чтоб накормить и нас, и соседей, и врагам останется.
Угощаться лорд принялся с немалым удовольствием, пироги были выше всяких похвал. Он и припомнить не мог, пробовал ли когда-то подобное. Тот коновал, что считался лучшим в столице лекарем, не слушая возражений лорда, зато идя на поводу леди Маргарет, запретил ему есть мучное и жирное. Идиот! Желудок старого вояки мог переварить даже болотную тину и малосъедобные корешки, уж на что, а на эту часть тела Джон Дамайн никогда не жаловался, да и тучностью не страдал. Корсет он носил лишь потому, что тот помогал поддерживать в нормальном состоянии спину, что было немаловажно на долгих королевских приемах.
- Амалия, это самое лучшее, что я пробовал за последние несколько лет.
Девушка очаровательно покраснела.
- Спасибо, милорд.
- Ну что ж, посижу еще немного. И попробую вернуться домой, - лорд уже пожалел, что примчался верхом, обратный путь обещался быть пыткой.
- Я найму кэб, отец. Не стоит садиться в седло, - тут же вскочил Александр. - Оставлю вас вдвоем, я скоро.
- Хорошо, Лекс. Думаю, мне и впрямь не стоит проделывать такой путь повторно.
Капитан, накинув плащ, умчался искать экипаж, лорд Дамайн остался наедине с его супругой, получив возможность расспросить ее без лишних ушей.
- И как вы познакомились с Александром?
Амалия улыбнулась, вспоминая:
- Его корабль пришел в порт весной. Моя пекарня тогда только недавно начала приносить доход, люди поначалу не слишком доверяли незамужней девчонке, в одиночку владеющей лавкой. У меня доходила первая в этот день партия пирогов с требухой в печи, когда в булочную ввалилась целая орава матросов и офицеров. Они смели все пироги, даже вчерашние, словно саранча. Честно говоря, тогда я испугалась, что мне не заплатят, хотя и видела форменные кители королевских морских офицеров. А Лекс... от его голоса дрожали стекла в лавке, он был таким грозным и серьезным... А потом улыбнулся так... Словно солнце из-за тучек выглянуло. Сказал: "Не бойся, красавица, платой не обидим", и я поверила. Вытащила им второй противень с пирогами... Ну вот, а уходя, он спросил, как меня зовут. И пообещал, что завтра снова придет, уж больно пирожки понравились. И в самом деле пришел, только уже к вечеру, когда я лавку закрыла.
Лорд Джон улыбнулся:
- Романтичная история. Вы милая девушка, Амалия, Лексу с вами очень повезло.
- Вы знаете, - она смущенно теребила край передника, не поднимая глаз, - я... у меня... Александр, он мой первый и единственный, но... мы, и правда, до венчания согрешили, и я леди Дамайн ничего не могу предъявить, не думала, что... В общем, я никогда не думала, что стану для Лекса кем-то большим, чем просто любовницей. Ждала три года, никого не подпускала, но даже не мечтала...
- Ничего, что-нибудь придумаем, - успокоил ее лорд Джон. - Испечете овсяное печенье, Маргарет растает, смилостивится. По крайней мере, уже не станет относиться так враждебно.
- Я понимаю ее. Насколько это вообще возможно. Из меня леди, как из калача - кирпич.
- Она не всегда была такой, бегала босиком по горам и ловила в силки мелкую живность, пока однажды не поймала меня. Я увез ее из гор, и горы покинули ее.
Амалия кивнула, показывая, что понимает. Верно, это было нелегко для дочери хайлендеров - сломать себя, запереть в клетку условностей.
- Так что все поправимо, по крайней мере, я очень надеюсь, - лорд Джон прислушался. - Экипаж? Кажется, Лекс вернулся.
- Милорд, может быть, возьмете с собой пирогов?
Лорд не отказался от такой вкуснейшей вещи, решив, что сам съест, если Маргарет пренебрежет. Так что домой он увозил бережно завернутые в чистый платок еще теплые пироги, значительное облегчение на сердце и твердое решение не допустить того, чтобы славная и милая невеста Александра превратилась в чопорную сушеную рыбину. Хотя Лекс и утверждал, что они обвенчаны, для лорда, да и в глазах света, Амалия пока что оставалась его любовницей или невестой. Пока не будет официального объявления, а затем и свадебного приема в доме Дамайнов.
В доме было тихо, слуги уже частично легли спать, частично занимались своими делами. Лорд отнес пироги в кухню, спрятал в ларь и поднялся наверх. В супружеской спальне было темно, но он и так сразу понял, что постель пуста. Маргарет явно наказывала его одиночеством за то, что снова не поддержал, пошел против нее. Интересно, остыла она для разговора, или все еще пылает, как жаркое солнце?
Переодевшись в домашнее, лорд прошел в небольшую комнату, созданную им специально для жены еще в первый год их брака. Она представляла собой нечто среднее между оранжереей, зимним садом и картинной галереей. На стенах художник искусно изобразил горный пейзаж, в почти весь пол, кроме небольшого пятачка, где стоял диванчик и столик, занимали растения. Тут был и вереск, и горные цветы, и любимая женой лаванда, и какие-то мхи, травы, кустики. Маргарет обычно пряталась там, когда уставала ото всего, говорила, что среди знакомых растений ей становится легче. Вот и сейчас, она любовалась пейзажем закатных гор, мыслями пребывая где-то далеко. То ли не услышала его шагов, то ли попросту не желала обращать внимания на блудного супруга.
- Марго, ты не замерзла?
- Нет, здесь достаточно тепло, благодарю за заботу.
Она поплотнее завернулась в шерстяную выцветшую ткань, успевшую истончиться настолько. что почти не спасала от холода. Чем-то это напомнило ему день, когда он, юный балбес, наследник благородной фамилии, отправленный в горы сопровождать королевского посланника, встретился с дочерью клана МакТавиш. Только сидела она тогда, нахохлившись, как воробей, на камне у ручья. С мокрого подола лилась вода, а сама Марго, досадливо кусая губу, держалась за ушибленную щиколотку. Сквозь пальцы просачивались капли крови - девушка рассекла кожу острым камнем. Шрам остался до сих пор. А виноват был он.
- И что вытаращился? - со своим неповторимым акцентом буркнула тогда она.
И еще что-то такое сказала, Джон не запомнил. Но явно неласковое. Он тогда просто встал на колени и принялся перевязывать ее ножку, сильную, но такую изящную, собственным платком. Девчонка была босая и простоволосая, в какой-то потрепанной блузке и выцветшей от долгой носки юбке, край которой она подтыкала за пояс, чтоб не мешал бежать. Рыжеватые волосы блестели на солнце, словно шелк, в прядях запутался листик, и он потянулся снять его. Она вкатила ему оплеуху, от которой в ушах зазвенело:
- Убери от меня руки, низинная улитка.
Джон разозлился, перехватил тонкие запястья, правда, это было нелегко: тонкие или нет, а рядом с камнем валялся небольшой охотничий лук, и, как видно, силы девичьих ручек хватало его натягивать. Кое-как справившись с брыкающейся дикой кошкой, он сдернул ее с каменного насеста и прижал к себе, усмехаясь в бешеные глаза:
- Не знаю, кто ты, красотка, но поцелую.
И поцеловал же, правда, в процессе борьбы за поцелуй оба скатились в ручей, промокли, изрядно побили локти о камни. Но какие же губы были у горянки, чистый мед. Хотя характер сахарным не был. Она взяла моду подстерегать его, куда бы он ни отправился. Устраивала мелкие и не очень пакости, норовила спихнуть в ледяные ручьи или устроить его падение в заросли ежевики. Джон старался в долгу не оставаться: за каждую проделку он взыскивал с нее поцелуи, а то и не по одному. А потом братья Марго его подстерегли, видимо, пронюхали, кому сестра обязана зацелованными губами. Джон долго клялся в любви к Маргарет и уверял, что вот как только поймает, так сразу и женится. Правда, на ком, он тогда так и не узнал - не до того было под прицелом арбалетов серьезных крепышей.
Марго тогда жила у бабки по отцовской линии, сосланная туда за какие-то проказы. А может, просто подальше от глаз лоулендцев. А ловили его младшие сыновья Коннора МакТавиша, с которыми Джон официально был не знаком. Так что, когда он выследил горную дикарку и влез в окно ее комнаты, он еще не знал, на что подписался. В частности, на то, что крепкая рука Марго нежданному визитеру расшибет в кровь губы, когда проснувшаяся Марго не узнает Джона. Поцелуи в тот раз были солеными от его крови. И от ее слез - Джон старался быть нежным, но первый раз на то и первый. А подаренное кольцо все норовило соскользнуть с тонкого пальца девушки, так что она повесила его на шею.
- Я утром приду, просить твоей руки, только скажи, у кого.
- У главы клана МакТавиш, разумеется, у кого же еще.
Джон не нашелся, что сказать. А потом пришлось улепетывать через окно, пока не застукали не месте преступления. Коннор МакТавиш хмурился и думал. А его дочь сбежала, едва услышав, что он дал свое согласие на брак. Братья ловили ее по горам с гоготом и шутками, изловили, сунули в мешок и притащили домой. Джон немало удивился, когда мимо него проволокли вопящий и ругающийся голосом Марго сверток, из которого только коса торчала - длинная, как плеть, и толстая. Марго еще трижды пыталась сбежать, так что ночь перед свадьбой она провела в башне, в самом деле завернутая в толстый ковер и прикрученная косой к оконной решетке. Она так никогда и не объяснила ему, почему сбегала, но перед алтарем ответила "Да".
Сейчас коса осталась все такая же длинная, предмет зависти многих, хоть и истончилась изрядно от нехватки еды, но у других леди было все еще хуже. Лорд Джон вынырнул из воспоминаний, скинул сюртук и укутал им плечи жены.
- Марго, идем в постель. Здесь уже слишком холодно, ты замерзла.
Маргарет поднялась, направилась к спальне. Извиняться Джон никогда не умел. Предпочитал показывать это делом, а не рассыпаться в идиотских фразах. Леди скинула его сюртук, затем бережно повесила на спинку кресла свою шаль, под которой была лишь полотняная ночная рубашка, легла в постель. Молча, и на самом дальнем краю от него. Сердце лорда сжалось от вины и жалости. Не виновата она ни в чем. Это он, тот юный идиот, привыкший подчиняться родительским словам, виноват, что молчал, когда покойная леди Алисия Дамайн размазывала горскую гордость по полу.
Заснула Маргарет быстро, свернулась в клубок, обняла подушку, вытащенную из-под головы. Он потихоньку подтянул ее к себе, согревая. И, перед тем, как уснуть, пробормотал в золотисто-рыжеватые, изрядно прореженные серебром, волосы:
- Люблю тебя, Марго. Прости меня...
Когда он проснулся, Маргарет уже ушла. Сновали слуги, звучали голоса. Новый день, который, как известно, должен быть лучше прежнего.
Глава четвертая
Кристиан проснулся довольно поздно, лениво потянулся, чувствуя, что супруга в постели уже нет, и подушка остыла. Видимо, Нико уже занимается делами. Вот позорище-то! А он бока себе отлеживает! Только поднявшись и открыв глаза, он понял, что сегодня почему-то в женской ипостаси. Пришлось вспоминать, что вчера они с Доминико решили закончить день любовью именно в таком раскладе. Идея была Кристиана, ему хотелось, чтобы и муж получил свое заслуженное счастье.
- Так, ладно, а теперь надо вер... - внутри похолодело: родная ипостась не возвращалась.
- Черт! Черт!!! - Кристина напрягала все силы. Безуспешно. - Да не может быть... Я не сменил ипостась после... О, нет!
- Кристо? Что случилось? - в спальню вошел Доминико, неся поднос с двумя чашечками кофе и тостами с медом.
Кристина схватила чашку, запустила ей в стену:
- А угадай!
Сагранзец удивленно приподнял брови, но руку любимой жены, потянувшуюся за второй чашкой, перехватил.
- Прости? Не понимаю?
- Я не могу сменить ипостась. Отдай чашку!
Доминико отпустил ее запястье, но вместо этого притянул к себе и крепко поцеловал.
- Успокойся, Кристо. Все хорошо.
- Что именно хорошо?
- Все. Кристо, то, что ты не можешь измениться, значит, что через положенное время у нас появится ребенок. Это вовсе не последствия ритуала.
- Я знаю! - прорычала Кристина.
- Не злись, mi caro.
- Я не злюсь, я нервничаю.
Доминико просто уложил ее назад в постель и принялся целовать, изгоняя из мыслей и тела любимого существа страх и неуверенность. Нежно, ласково, заставляя забыть обо всем. Кристине было намного приятней нежиться в руках супруга, чем думать о том, что она беременна. По своей же глупости. Что стоило вчера сменить ипостась? Нет же, было лень даже думать, не то, что прилагать сознательное усилие. Но Нико все же добился своего - нервная дрожь улеглась, взамен пришла теплая истома, заставляющая ее потягиваться и льнуть к мужу.
- И я беременна...
- К этому просто нужно немного привыкнуть. Я люблю тебя.
- А я - тебя.
Через пару минут Кристина все-таки вернулась к мыслям о том, что беременность эта - совсем не вовремя. Ведь как раз через неделю назначена аудиенция его величества, а сегодня визит к Дамайнам. Еще и Лекс написал какую-то сумбурную записку, странную и непонятную, просил прибыть в особняк Сент-Клер. Впрочем, пара месяцев на более-менее активную деятельность у них точно есть. Или даже три месяца. А дальше, если это дочь...
- Не бойся, - по-своему истолковал то, что она напряглась и замерла, Нико. - Пройдет немного времени, и ты привыкнешь. И, главное, что я рядом, и буду всегда.
- Да, - Кристина прижалась к нему, преодолевая позорную слабость. - Завтракаем и едем к Лексу?
- Думаешь, сначала к нему? Что там у твоего братца стрястись могло? - Доминико нежно поцеловал ее в уголок губ. Он не мог насладиться ласками, чувствуя себя просто бездонным колодцем каким-то, которому все мало. Особенно сейчас. С трудом верилось, что в этом великолепном теле, где-то глубоко внутри уже зародилась искорка новой жизни, и он имеет к ней самое непосредственное отношение.
- Зная моего брата - все, что угодно. Зови Джоанну.
Элен угадала со служанкой для Кристиана. Похожая на добрую сонную лошадь Джоанна сразу завоевала симпатию нового хозяина. Быстрая и незаметная тень всегда держала наготове костюм лорда и платье леди, не приносила корсеты, не подсовывала туфли на высоком каблуке, ловко управлялась с прической, чисткой одежды, догадалась расспросить повара о том, что приказывает приносить лорд Сент-Клер в качестве закуски вечером. И во время принятия Кристианом ванны умудрилась не вызвать в том смущения.
- Ну, это как будто Альба меня моет, - признался Кристиан. - Только пол другой. И вид. А так, она же вылитый Альба, добрая, сонная и лошадь.
Доминико посмеивался, но молчал. Когда Элен привела для него камердинера, он сразу понял: это не Анхель. И с Анхелем не сравнится. Не будет больше обстоятельных, задушевных разговоров в свободную минутку, не будет ощущения того, что все желания лорда немедленно становятся известны слуге и исполняются раньше, чем лорд вообще откроет рот. Нет, по приказу этот Николас варил кофе и приносил его в кабинет, быстро выучил вкус маркиза в одежде. Но он никогда не приносил чашку благоухающей бодрости раньше, чем Доминико понимал, что она ему нужна, как это было с Анхелем. Никогда не выкладывал из гардероба то, что, на его взгляд, больше сочеталось бы, лишь то, что приказал сам Нико.
Пока Джоанна одевала и причесывала Кристину, та пыталась хотя б примерно угадать, что могло произойти. На Лекса объявлена "охота"? Он решил прожить всю жизнь холостяком? Первое было куда более правдоподобно. Еще в горах, когда кузены, которых Сент-Клер считал своими братьями, приезжали навестить многочисленную родню, у них не было отбоя от девушек. Особенно, у красавца-Лекса, но и Тео тоже не был обижен вниманием. Другое дело, что вели себя парни довольно скромно. Видимо, тетушка Маргарет негодует, что самый младший из братьев первым вступил в брак. Лекс вот старше на восемь лет, и весьма красив, но красота его какая-то полудикая, впрочем, что еще могло получиться у дяди с тетей? Только вот такой смесок, восхитительный полукровка, в котором чувствуется кровь хайлендеров, их сила и мощь, и утонченность аристократа. Брат был способен сокрушить кулаком дубовую, окованную медью дверь, Крис этому сам был свидетелем. Тео... Ну, Теодор был намного изящнее, уступал брату в силе, зато куда лучше владел языком и искусством интриги.
"Ничего, узнаю, как только приедем", - решила Кристина, поднимаясь.
- Джоанна, мое синее платье, - и отправилась на завтрак.
Так странно было ощущать себя без корсета, но в платье. Черный, расшитый серебром, корсаж пришелся к платью просто восхитительно, подчеркивая не сдавленную корсетом грудь. Бесстыдство, право, сплетники при дворе будут в шоке. А ну и пусть, подумала девушка, подмигнув себе в зеркало, мимо которого проходила.
- Я же красива? - поинтересовалась она у мужа. - Я произведу впечатление на всех?
- Кристо, ты сомневаешься? Никогда не смей сомневаться в собственной красоте. Это твоя сила, способная сокрушить мир и возродить его.
- А может, я хочу услышать от тебя подтверждение, - Кристиана воздавала должное любимой овсянке.
- Для меня нет и не будет никого, кто мог бы хотя бы сравниться с тобой в красоте. Ты сияешь, словно солнце, а ослепленные этим светом глаза не видят больше ничего.
Доминико говорил на эмерском, но Кристине упорно казалось, что переведи он свои слова на сагранзский, и они прозвучат стихами.
- Я так тебя люблю, - она растрогалась и быстро принялась поглощать завтрак, отвлекаясь на него.
Чуть дольше они собирались в гости. Следовало захватить подарки, после визита к Александру они собирались наведаться к Дамайнам.
- Вы с Лексом друг другу непременно понравитесь, - уверила мужа Кристина. - Оба... такие мальчишки.
Маркиз выгнул бровь, но уточнять она не стала, и он не настаивал. Сам все увидит. Вряд ли Лекс успел остепениться за все то время, что они не виделись. Хотя не виделись они давно, а письмами обменивались и того реже. В детстве они не дружили, Крис не понимал увлечений старших, старшие играли во взрослых и не хотели играть с ребенком. Как-то более тесно они сблизились после смерти родителей Кристиана, но ненамного, Крис сам сторонился братьев, не зная, как себя вести. Да и они тоже не слишком хорошо понимали, как к нему относиться: как к мальчику? Как к девочке? Тео, будучи не намного старше Сент-Клера и чуть общительнее старшего брата, все же умудрился завязать с Крисом более глубокие отношения. Это Тео учил его целоваться, он первым подтолкнул Криса в темноту и шорохи сеновала, в руки симпатичных горских девчонок. Лекс с младшим отношения наладил позже, когда Крису исполнилось семнадцать. Время первого бала Кристины, непременный атрибут каждой дебютантки - жемчужное ожерелье. Лекс умудрился добыть где-то для сестры снежный жемчуг белее горных вершин. Как же ей все завидовали тогда. Немногословный, вечно чуть хмурый, но надежный, как скала. Это он научил Криса обманным финтам и грязным трюкам, твердо уверенный в том, что нельзя драться на боевых шпагах, как в детском манежике. Надо обязательно ему поведать о том бое. И похвастаться трофеем. Кристина покосилась на завернутую в ткань шпагу Пьяццони. Нужно попросить Лекса подобрать ножны, дурная примета - хранить обнаженный клинок в доме.
Все-таки оба брата были ей дороги. По-своему, по-разному, но одинаково сильно.
Экипаж остановился возле ворот дома. Навстречу из слуг никто не вышел. Хотя вряд ли у Лекса вообще есть слуги, если он недавно прибыл.
- Отошлем экипаж до обеда?
- Мадам Даркмайр, я и тут подремлю, не волнуйтесь, - отмахнулся Шарль Дювье и сразу же принялся воплощать план в действие.
- Так странно звучит это "мадам", - пробормотала, идя под руку с мужем, Кристина. - Как-то солидно. А тут - я, совсем на мадам не похожа.
Доминико с трудом сдержал фырканье, чуть сжал ее ладонь. Они поднялись по ступеням парадной лестницы, и маркиз постучал молоточком в виде кольца в пасти бронзовой львиной головы. Дверь раскрылась почти мгновенно, словно их уже ждали, притаившись за порогом.
- Крис, сестренка! - ее сгребли в объятия.
- Лекс, медведь! Ай! Поставь, у меня морская болезнь уже! - хохотала Кристина. - И вообще, знакомься. Это - мой супруг Доминико, маркиз Даркмайр. Доминико, этот неотесанный и невоспитанный тюлень - Александр Дамайн.
Доминико протянул руку, с честью выдержал костоломное пожатие. Как ни странно, в свои семнадцать, уже почти восемнадцать, он не слишком отличался от тридцатилетнего Александра. Разве что тот был пока еще чуть повыше и пошире в плечах, да и мускулатура у закаленного морем мужчины оказалась крупнее и мощнее. Но это и не удивительно - на корабле в шторм капитан порой работает не меньше последнего матроса.
- Лекс, посмотри, что я добыла, - Кристина тут же принялась хвастаться. - Особенно внимательно взгляни на узор стали. Аледарская!
- Аледарский клинок? Чудно. Кого убила? - Лекс пробежался глазами по клинку. - Так, после. Проходите. Хочу познакомить вас кое с кем.
- Заинтриговал, - Кристина прошла в гостиную, принюхиваясь. - Чем так вкусно пахнет? Это что-то с мясом? Нет, с вареньем. Или с тем и другим.
- С вареньем, и с окороком, и с яйцами и сыром. Пироги. Мои любимые. А печет моя жена.
Лекс распахнул дверь, из-за которой доносились ароматы печева, и торжественно провозгласил:
- Солнышко, познакомься с моей сестрой Кристиной и ее мужем, маркизом...
- Просто Доминико, если можно, - сагранзец уже понял, что дело нечисто: аристократ, не расшаркивающийся перед ними? Это занятно. Это очень даже занятно! Это следует изучить и, по возможности, подружиться. Какая отдушина, глоток чистейшего воздуха в клоаке условностей!
- Жена? - ахнула Кристина. - Лекс, ты молчал? Очень рада с вами познакомиться, леди..?
- Амалия, - симпатичная девушка сдула с лица выбившийся из-под косынки рыжий локон и нервно принялась вытирать руки от муки. - Только я не...
- Проштите, - абсолютно наплевав на вежливость, Доминико цапнул еще горячий пирожок и с наслаждением зажевал его, несмотря на то, что был сыт. - М-м-м... М! - и облизал пальцы, не в силах найти слова, чтоб выразить восторг.
- Извините его, - Кристина покосилась на мужа. - Обычно я его кормлю... Ну, как правило. Он не всегда такой.
- Дикарь, что взять с сагранзца? - с самым искренним раскаянием, которое перечеркивали пляшущие в глазах смешинки, склонился в покаянном поклоне юноша. - Простите меня, донна Амалия, но сопротивляться манящему аромату было превыше моих сил.
- Растущий организм, - пояснила Кристина. - Итак, Лекс, по твоему несчастному виду я уже понимаю, что что-то не так.
- Давайте пройдем в гостиную, - Лекс кивнул и первым направился в зал.
Кристина обосновалась в кресле, пристроила шпагу к камину сбоку. Амалия устроилась на диванчике, прижавшись к боку мужа. Нико занял второе кресло, придвинув его к креслу Кристины поближе.
- Ну, так что случилось? Впервые видела. чтобы ты писал настолько неразборчиво.
- Сама не догадываешься? - тяжко вздохнув, буркнул Александр.
- Лекси, разреши, я расскажу, - Амалия положила ладонь на его сжавшийся кулак.
- Расскажи, милая.
Кристина устремила взгляд на жену брата. Та тряхнула заплетенными в свободную косу волосами и встретила ее взгляд с твердостью.
- Начать нужно, наверное, с того, что зовут меня Амалия Стеббинг...
- Дамайн, - рыкнул Лекс.
- В девичестве - Амалия Стеббинг. И в моей семье не было ни одного аристократа, зато в изобилии попадались крестьяне, пираты и торговцы. Так что называть меня "леди", наверное, неправильно. Графиня Дамайн отказалась принять выбор Александра, принимать меня в свою семью. Именно поэтому мы сейчас здесь, а не в поместье Дамайн.
- Понятно, - Кристина слегка растерялась. - И теперь вы хотите, чтобы я уговорила тетушку Маргарет сменить гнев на милость?
- Да нет, с этим мы собираемся справиться сами. Если вам не трудно, леди Кристина, я хотела бы научиться вести себя, как леди. Насколько это вообще возможно для простой булочницы.
- Почему же нет? Это совсем нетрудно, я радостью дам несколько основных уроков, - уверила ее Кристина. - Многого не нужно, вряд ли вы соберетесь посещать все имеющиеся приемы.
- Мне и на один-то будет выйти страшно, - тихо призналась Амалия. - Никогда и никого не боялась, знаете, ни воров, ни грабителей, ни пьяных матросов, хотя порт от моей улицы был совсем близко. Но леди Маргарет я боюсь. И приемы... тоже.
- Там нет ничего сложного, главное, ведите себя уверенно и не поддавайтесь на всякие глупые фразы. В любом случае, поставить вам в вину положение смогут немногие, чистым родом, состоящим исключительно из знати, могут похвастаться буквально пять или шесть родов королевства.
- И Дамайны, - фыркнул Лекс, - не входят в их число. Может, потому матушка и злится так, что мы невольно напомнили ей об этом.
- Может быть, а может, все потому, что ты старший и не выполнил свой долг? Или просто тетушка с утра ничего не ела, как обычно? Или корсет передавил ей ребра? Причина может быть совершенно любая.
- Мой долг? - хмыкнул Александр. - Жениться на безмозглой курице, у которой на уме одни наряды и сплетни? Увольте.
- И уволят, если лишишься имени. Простолюдин не может стать адмиралом королевского флота, а войны, за которую тебе даровали бы дворянство в случае победы, нет, - отмахнулась Кристина. - Ладно, в ряды знати я тебя верну мановением шпаги, а вот выдранные твоей матушкой волосы уже не приращу. Так что мне стоит с ней пообщаться, думаю. Может быть, что-то такое случилось, что она пребывала в разозленном состоянии как раз к вашему приходу? В любом случае, как только я ей скажу, что она станет бабушкой, леди Маргарет сразу же будет согласна на все, лишь бы я не нервничала.
У Александра отвисла челюсть. Доминико рассмеялся и взял жену за руку.
- Никогда я не хотел быть адмиралом, - буркнул Лекс. - Но лишить меня капитанского патента не имеет права даже его величество. Как и корабельного сертификата.
- Ну вот, а я так мечтала всем хвастаться тем, что мой старший брат - адмирал королевского флота, - притворно расстроилась Кристина. - Ну ничего, капитан - тоже неплохо. А что это ты на меня так уставился?
- Крист, ты беременна??? - выпалил Лекс. - А как же... то есть, ты же... Ничего не понимаю. Я думал, что ты вообще-то женишься рано или поздно.
- Вторая ипостась Двуликого - полноценна так же, как и первая. И насчет женитьбы... Я слишком привык к мысли об одиночестве, это не так легко, как ты думаешь, быть запертым все время в одной ипостаси, не говоря уж о том, что на свадьбе все вскрылось бы... Потом появился Нико. А беременность, ну, если ты постараешься, тоже обзаведешься наследником, это нетрудно. Могу поведать тайну этого великого мастерства, - и воспитанная приличная леди Кристина с удовольствием показала брату язык.
Доминико тихо рассмеялся:
- О, Мадонна, а ведь кто-то мне запретил на нашей свадьбе не показывать язык, хвастаясь друзьям.
- Правда? Кто? - с любопытством уставилась на него Кристина.
- Одна милая леди. Зеленоглазая такая.
- Хорошо, я тоже не буду показывать язык на приеме, хвастаясь мужем.
- А ты собиралась это сделать? - сощурился сагранзец.
Кристина развела руками:
- Я колебалась. Но не буду, обещаю.
- Вы как дети, - Лекс встал. - Принесу чаю и пирогов. Сиди, Амалия, я сам.
- Ну, когда-то ведь надо веселиться. Почему б и не сейчас?
После недолгого чаепития разговор возобновился и плавно перешел на то, как задобрить Маргарет.
- Значит, рецепт печенья? Помню я это печенье, но, сам понимаешь, там мне совсем не хотелось заниматься домом. Так что я никогда не интересовался рецептом, хотя печенье любил.
- И оно было вкусным, - согласился Лекс. - Думаю, матушка подобреет, если получит его. Я напишу Вику, пускай раздобудет через своего друга рецепт.
- А Вик - это тот твой помощник? Забавный такой.
- Да, это он. Очень славный парень.
- Что ж, значит, начинаем операцию "Легализация коржика"! - торжественно провозгласила Кристина.
Расхохотались все.
- Кстати, Лекс, мне нужны ножны для этой шпаги. Ее родные... остались на трупе, мне было неудобно мародерствовать в одном мешке на голое тело.
- Я подберу, оставь пока свое сокровище здесь, - кивнул Лекс. - Расскажешь, что там за темная история с похищением?
Доминико поморщился, ему до сих пор было стыдно, что не проследил за безопасностью невесты.
- Меня похитили, насильно сменили мне ипостась с помощью ритуала, потом пообещали приковать цепью и заставить рожать. Не знаю, что разозлило меня сильнее, но веревки я порвала. Шпага была у этого ублюдка при себе, выдернуть ее труда не составило, он был оглушен кувшином. А драться меня ты сам учил.
- А где был твой жених? - оглядывая Доминико тяжелым взглядом, спросил Лекс.
- Перерывал Сагранзу по камешку в поисках моей невесты. И хвала Мадонне-заступнице, что мы пришли вовремя.
- Вовремя? Ну, да, когда она сама спра...
- Старших Пьяццони и телохранителей мы зачистили прежде, чем нашли ритуальную залу, - тихо и ровно заметил сагранзец.
- Поверь, Нико меня действительно спас. Может, я бы и пробилась... Но я точно не смогла бы живой дойти до ближайшего города, было жарко, а этот храм был... - Кристина потерла лоб. - Даже не могу вспомнить, где он был относительно города.
- Недалеко. Но это неважно. Главное, что все закончилось хорошо.
Кристина словно заново пережила этот момент: заклинание, клетка, веревки, впившиеся в тело, вздрогнула и вернулась в теплую гостиную. Доминико встал, поднял ее и посадил себе на руки, обнимая.
- Это просто нужно забыть, mi caro. Прошло - и в Бездну. Прости, что напомнили.
- Я никогда не смогу это забыть, Нико. Камень... Холод... Эти мерзкие тряпки. Неважно, я справлюсь, оно закончилось.
Александр обнимал прижавшуюся к нему Амалию и думал, что всего полгода назад жизнь была удивительно простой и понятной. Есть приказ, есть курс, есть враги - пираты, штормы, мели. Все, что он может и должен - выполнить приказ, не считаясь ни с чем. Обычная жизнь обычного мужчины. В порту ждет любимая женщина, которой не нужно объяснять многословно и витиевато свое нежелание подолгу оставаться на одном месте. Она тоже знает, что такое приказ, отец Амалии был матросом на торговом судне. А сегодня все перевернулось, так неожиданно и странно. У него есть жена, у них есть свой дом, пусть не собственный. И через некоторое время он станет дядей, хотя в жизни не мог подумать, что рожать станет Крис. И Крис... Какие-то похищения, драки. И этот мальчишка рядом. Странный мальчишка, от взгляда в серые глаза по коже идут мурашки. Маркизу Даркмайру вроде бы совсем немного лет, ходили такие слухи. Сколько ему? На вид лет двадцать. То есть, он младше Крис? Вот так так!
- Крис, дорогая, а на сколько твой супруг тебя старше?
- Я старше. Ненамного. Лет на пять, - Крис тоже отличалась прямотой в иных вопросах.
Александр молча уставился на сестру, вопрошая, в своем ли та уме, соблазнять ребенка. Крис пантомимой показала, что ум тут давно уже не ночевал.
- Эй, я не ребенок, - наиграно возмутился Доминико. - Через месяц мне стукнет восемнадцать. А через три года я уже буду полностью совершеннолетним.
- Да-да, ты взрослый и серьезный, - уверила его Кристина. - Через три года будешь еще измученным и невыспавшимся.
- Такова жизнь, - философски пожал плечами юноша. - Дети - это прекрасные цветы, но чтобы они цвели, требуется кропотливый труд. У меня две сестры, не забывай.
- Да, помню, очаровательные девочки.
- В этот раз они вели себя удивительно тихо. Наверное, наша свадьба и все остальное их заставили остаться серьезными.
Кристина с теплотой улыбнулась, вспоминая младших сестер мужа. Милые.
- И будут ненамного старше племянника.
- Тем лучше. Будут помогать тебе и приобретать опыт, - усмехнулся Нико. Кивнул Александру и Амалии: - Спасибо за угощение, пироги были чудесны. Но нам пора.
Александр наконец-то догадался поздравить сестру со столь радостным событием, пообещал справить новые ножны шпаге и пожелал удачи в общении с леди Маргарет.
- Да уж, она нам понадобится, - пробормотал Доминико.
Глава пятая
Ехать к Дамайнам совсем не хотелось, особенно в свете последних известий. Сагранзцу было вообще дико слышать, что мать может отказаться даже разговаривать с собственным сыном из-за его выбора невесты. "Дикие нравы, жуть. И это нас они считают варварами!"
- Интересно, как сильно они обрадуются известию, - Кристину такие мелочи, как скандал в семье, похоже, не волновали.
- Увидим. Но, думается мне, твоя тетка весьма обрадуется.
- Я тоже так думаю. Тетушка мечтает о внуках, о детском смехе. Я ее понимаю в чем-то.
- А я - не особо, - Доминико хмурился. - Если уж так хочется внуков, то зачем она отталкивает сына и его жену?
- Потому что Александр выбрал простолюдинку. Для тетушки это почему-то важно.
Маркиз промолчал, только чуть пожал плечами. Островная знать зациклилась на чистоте крови. Оттого и вырождается потихоньку, отказываясь родниться с чужаками и теми, кто ниже по положению. Он проштудировал Бархатную Книгу островных родов, прежде чем ехать в Савентум, и был неприятно поражен обилием близкородственных браков. Церковь уже запретила браки двоюродных братьев и сестер. Но этого мало, а закосневшие в своей идеологии аристократы отказываются видеть это.
- В любом случае, это ее мнение, против которого я не пойду. Амалия мне никто, а тетушке я обязан тем, что все еще жив. Сами разберутся, думаю. У меня есть проблемы и поважнее. Например, надо посетить лекаря... - Кристина приуныла. - Не представляю даже, что нас ждет в эти девять месяцев.
- Много отдыха, свежая пища, прогулки. Постараюсь не нагружать тебя бумажной работой. В любом случае, никаких лишних волнений.
Кристина уткнулась мужу в плечо:
- Мне страшно.
Нико просто крепко обнял ее, поцеловал в висок.
- Все будет хорошо, Кристо. Поверь мне, мы со всем справимся.
- А если дочь? Что, если у нас дочь? Я первый Рыцарь, что будет рожать... Если проклятье распространяется и на меня?
- Кристо, успокойся. Никаких проклятий не будет, - он подумал и твердо сказал: - Когда вернемся в Сагранзу, я сам, лично, найду кого-нибудь из своей родни и потребую, чтоб сняли все проклятья с тебя и твоей крови. Малефис - могущественные создания, уверен, они помогут.
- А я доживу до возвращения? Мать умерла рано.
- Перестань себя накручивать. Через месяц закончим все дела здесь и вернемся. Кристо, ради тебя я их даже из зимней спячки выцарапаю.
Кристина невольно фыркнула, представив себе, как муж будит какую-нибудь спящую красавицу-духа с криком: "Бабушка!"
- Что? Правду тебе говорю, поеду в горы, возьму охотничьего хоря, выслежу и привезу тебе малефис. Чтоб лично сказала, что никаких таких проклятий не будет! - Доминико загорелся идеей, глаза блестели.
- Охотничьего хоря? Выслеживать малефис?
- А, ты же не знаешь. В горах охотятся не с собаками, а с соколами или натасканными на охоту хорьками. Или ласками.
- И кого может поймать охотничий хорь? - заинтересовалась Кристина.
Доминико фыркнул:
- Не поймать, Кристо. Выследить. Привести охотника к гнезду или логову. Это же не загонная охота.
- И что, хорь почует, где спит малефис?
- Если натаскать на кровь - да, возможно. Или на запах. Запах у малефис немного специфический, я думал, ты заметила.
- Я заметила, - согласилась Кристина.
Экипаж остановился, подбежавший слуга распахнул дверцу. Маркиз помог супруге выбраться из экипажа. Их уже встречал чопорный дворецкий и служанка для леди.
- Граф и графиня примут вас, прошу в гостиную.
- Кристина. Доминико. Ну, наконец-то, вы добрались до нас, - Маргарет засияла. - Как прошло путешествие? Обжились заново? Доминико, вы еще не совсем замерзли?
Сагранзец галантно поцеловал ей руку, хотя Кристина видела, что обычно довольно открытый юноша сейчас учтиво-холоден. Вежлив, улыбчив, но до глаз эта улыбка не доходит. Да и общаться Нико предоставил ей, больше отмалчиваясь или отвечая коротко и односложно. Совсем как Кристиан в общении с его отцом. Что ж, в каждой семье есть то, что воспринимается очень странно и вызывает мысль: "Какое варварство", так что Кристина с удовольствием общалась с семьей. Она ничего странного не видела - это право тетушки, кого принимать в свою семью, а кого нет. В конце концов, родители Нико тоже от счастья явно не отплясывали.
- Леди, мы оставим вас, - лорд Джон после первых расспросов поднялся и собрался увести Доминико, им следовало обговорить некоторые деловые вопросы, которые поверенные решать не могли.
- Да, нам тоже надо кое-что обсудить. Например, ваше выражение лица, когда вас будут называть дедушкой.
- Да-да, конечно, леди... Что?! Дедушкой? - лорд Дамайн забавно приподнял брови. - О, Боже! Я еще так молод, а меня - дедушкой! - и поспешил в курительную комнату, увлекая за собой смеющегося Доминико.
- Крис, ты... - леди Маргарет ахнула, обняла племянницу. - Крис, милая, это так великолепно. Поздравляю.
- А мне страшно.
- Ничего страшного, милая, что ты? Просто у тебя новый период в жизни.
- Который может плохо кончиться, - не успокаивалась Кристина.
- Он просто обязан кончиться хорошо, милая. Родишь здорового сына, на радость мужу.
- А если это девочка? Я не хочу, как мама!
- У Рыцарей никогда не рождаются девочки, милая, твой предок позаботился об этом, - Маргарет погладила ее по волосам.
- Да, до сих пор Рыцари не вступали в брак с потомками сагранзских малефис!
- Милая, либо это не проклятье, а дар, которое кровь малефис не посчитает опасным, и ты родишь сына. Либо она защитит тебя, смягчив его.
- И все равно мне страшно, - Кристина усилием воли подавила зарождающуюся истерику. Не хватало еще сопли распустить. Тьфу, да что ж это такое! То срывается на всех, то ноет, как кисейная куколка. Пора брать себя в руки и вспоминать, что она все же Рыцарь.
- Это нормально, Крис. Когда я вынашивала Александра, от ужаса, что во мне зреет новая жизнь, а я могу что-то не то сделать, она ведь такая хрупкая… и она во мне... Я на стены бросалась. Ты же не одна, с тобой любящая тебя семья, которая всегда поймет и поддержит.
- Спасибо, тетя, - Кристина улыбнулась.
- Хочешь ромашкового чаю? И есть твои любимые миндальные пирожные. Конечно, не такие, что делает Уолтер, но тоже неплохие.
- Не откажусь.
Кристина сидела и думала, заметила ли тетушка, что на племяннице нет корсета? Сама-то затянута так, что талию дядя Джон, пожалуй, обхватит пальцами. А эти слова о поддержке... отдает лицемерием, хотя она никогда прежде не задумывалась о подобных вещах. Понимает ли сама Маргарет, что говорит?
Чай и пирожные подали тот час же, Маргарет сама налила племяннице чашку ароматного напитка. Кристине хотелось обхватить чашку ладонями, согреть озябшие пальцы. Но этикет, черти б его брали. Приходилось держать изящный фарфор, отставив мизинчик, следить, чтоб не звякнула ложечка о края.
- Я так рада за вас. Мы с Джоном хотели третьего ребенка. Но не сложилось, о чем я иногда жалею. Хотя появился ты, жалеть я перестала.
Кристина передернула плечами:
- Трое детей... это, наверное, очень тяжело будет - управиться с такой оравой.
- Почему же, ты ведь не собираешься родить сразу же тройню? Лекс и Тео вполне ладили с самого детства, - Маргарет придвинула ей пирожные.
- Я собираюсь рожать каждый год. Троих наследников.
- Крис, ты уверена? Это будет очень тяжело для тебя. И для ребенка, тебе придется его отучать от груди слишком рано, - встревожилась Маргарет. - Но я готова помогать, разумеется, ухаживать за малышом, пока ты вынашиваешь.
- Три года, или сколько там мне придется провести в этой ипостаси. Я не представляю даже один год, не то, что больше. Это кошмарно, должно быть.
- Почему, милая? К тому же, когда ты родишь, то пока малыш спит, может быть, сможешь возвращаться к истинному облику и отдыхать, - Маргарет погладила ее по руке. - Думай о том, что у вас с Доминико будет настоящая семья, что тебе будут радоваться твои дети. Они очень милы, правда, Крис. Когда ты возьмешь его на руки, ты поймешь, что твоя вторая ипостась - дар, а не проклятье. Где твой отцовский инстинкт, который твердит тебе о том, что должны быть дети?
- Отцовский инстинкт? У меня он атрофирован, - скривилась Кристина. - Я в принципе детей не слишком люблю, вернее, они, конечно, милые, но только пока не приближаются ко мне. Может, это изменится, когда я в самом деле возьму своего ребенка?
- Изменится, вот увидишь. Ты настолько с ним сроднишься, что он будет для тебя самым дорогим существом на свете. Пока не начнет истошно орать, - критично добавила леди Маргарет.
Кристина прыснула, напряжение немного отпустило.
- Вот любопытно, а Нико был, наверное, жутко беспокойным ребенком. Я не спросила у леди Элизабет, а ведь хотела.
- Еще расспросишь. И зря смеешься. Лекс в младенчестве голосил так, что я мечтала привязать подушку к голове и так и ходить. Зато к рождению Тео я уже была закаленной, так что мечтала всего лишь о плотной шерстяной шали. А вот ты был тихим, смотрел, пускал пузыри и только изредка начинал хныкать. Зато, когда вы все трое немного подросли и двинулись открывать для себя мир... Своей сединой я обязана именно моменту, когда Лекс радостно сунул в рот хвост злющего охотничьего кобеля, а чуть позже Тео решил, что прыгать с лестницы вниз - это очень забавно.
- А я помню только то, как хотел поиграть с яркими переливчатыми угольками в камине. И постоянно пытался стащить отцовский клинок...
- Да, одной седой прядью я как раз обязана твоей страсти к каминам, когда ты с радостным криком пытался искать там саламандру. Как потом влетело твоей няне от твоей матушки, чтоб ее черти в аду вилами.... кхм, влетело за неподобающие сказки, которые она читала.
- Волшебные сказки! Если бы не они, мне было бы трудно смириться с собственной природой, - покачала головой Кристина. - А так я играл и представлял себя то принцессой, то рыцарем, а то и драконом.
Маргарет улыбнулась:
- Да. Бегал по дому и рассказывал всем, что ты украдешь принцессу, которая тебя полюбит, и ты на ней женишься. Ну, ты почти все так и сделал, милый, Доминико украл, в окна к нему как истинный рыцарь залезал. И не надо думать, что тетка слепа как сова. Почти что сказка из детства.
Кристина смутилась, прикрылась чашкой.
- Это он меня украл, вообще-то. Ворвался в дом, поднял всех слуг на уши: "Собирайся, через три дня уезжаем!". Спасибо, хоть время дал, вещи собрать. А мог бы и не дать.
Маргарет рассмеялась:
- И смиренно простерся дракон перед прекрасным рыцарем, погасив неистовый огонь в пасти, тихий, словно ягненок на лужайке, и кроткий, как взгляд соловья с ветки. Ничего, через пару месяцев в дракона превратишься уже ты.
- Скоро я превращусь в беременную утку, - бурчала Кристина, - а не в дракона. Буду ходить, переваливаясь, нести перед собой пузо и крякать.
- Ну, до утки ты побудешь драконом.
- Это что же, я буду изводить Нико?
- Нет, милая, совсем необязательно. Просто, если внезапно тебе перестанет нравиться какой-то ранее любимый запах, или ты захочешь чего-то, что раньше не переносила на дух - помни, что это нормально. Повышенная обидчивость, какие-то мелочи, которые доводят до слез. Это все нормально.
Только привычка сначала думать, а потом говорить, помогла Кристине не ляпнуть что-то вроде: "какой ужас, типичная клуша", памятуя о том, что она сейчас и сама в женской ипостаси, и разговаривает с женщиной, воспитавшей двоих детей.
- Да, тетя, я запомню.
Маргарет тепло улыбнулась ей:
- Это совсем необязательно. Ты можешь спокойно выносить ребенка, оставшись прежней. Но просто, если что-то вдруг случится такое, помни, что это бывает почти с каждой женщиной.
- Я хотела спросить: мне обязательно сейчас посетить лекаря, или пока нет нужды? Ведь от момента... гм... зачатия прошло меньше суток, он все равно ничего не увидит и не скажет?
- Крис, если ты чувствуешь себя хорошо, можешь наведаться к нему через месяц. Все равно, он только назначит тебе какое-то странное питание и бесполезные травы.
- Странное? Это какое? - менять свой рацион Кристине не хотелось, тем более сейчас, когда Валенсо готов был ковриком расстелиться ради прекрасной донны, супруги его обожаемого хозяина.
Маргарет поморщилась:
- Отвар ячменя каждое утро натощак. Много вареной рыбы без соли. Вообще, все без соли, она, якобы, плохо влияет на мозг младенца. Кажется, матушка лекаря ела соль мешками. В общем, я тебе рекомендую прогулки на свежем воздухе, побольше овощей и фруктов, побольше творога. Только без фанатизма. Вообще, ребенок сам тебе подскажет, если внезапно тебе чего-то очень сильно захочется, просто съешь это.
Кристина вспомнила виденную когда-то в горном клане беременную, которая грызла что-то, что Крис поначалу принял за кусок овечьего сыра. Это оказался мел, ради которого муж этой женщины ездил аж на побережье.
- И рекомендую мел, - словно прочла ее мысли Маргарет, - он не даст крошиться твоим зубам и укрепит кости ребенку. На вкус совершенно безвкусная штука, ничего неприятного.
Девушка прыснула, представив, как Доминико помчится искать ей мел, а с его широкой сагранзской душой можно ожидать, что привезет его не меньше мешка. Нет уж, нужно будет очень четко сформулировать желание, когда будет высказывать его мужу.
- А еще им можно рисовать всякие неприличные вещи на дверях...
- Те-о-отя? - изумленно распахнула глаза Кристина.
- Что? - невинно посмотрела Маргарет. - Рисование успокаивает нервы беременной женщины.
- Рисование неприличных вещей?!
- Ну, я начинала рисовать дракона, ума не приложу, как нарисовалось... то, что нарисовалось.
Кристина все-таки расхохоталась. А в себя пришла, заливая слезами плечо тетушки, которая даже не пыталась ее успокоить, просто поглаживала по вздрагивающей от рыданий спине.
- Стало полегче, Крис? Выпей чаю, тебе надо попить после такого.
- Это все погода, - гнусаво из-за заложенного носа оправдывалась Кристина, но после выплеска стало намного легче. А она и не замечала, насколько была напряжена все это время. С того дня, как они с Нико покинули горное шале. А может и дольше, кто знает?
- Да, она премерзкая. Высморкайся, милая, вот платок.
Кристина воспользовалась предложенным, вытерла глаза и усмехнулась:
- А в Сагранзе сейчас просто божественно - тепло, сухо.
- Когда вы возвращаетесь в это божественное теплое место?
- Как только Нико переведет все дела туда, поверенным рода Саматти. То есть, через месяц-полтора.
Упоминать о том, что как раз в этот период должны быть объявлены либо "охота" на Александра, либо его помолвка, либо - объявление о его браке, она не стала.
- А задержаться еще на пару недель вы сможете? У нас тут в семье внезапно образовалось пополнение, впрочем, думаю, ты уже видела... избранницу Лекса. Амалия Стеббинг, кажется.
- Да, мы видели, - осторожно сказала Кристина. - Милая девушка. Замечательно печет пироги.
- Хотя бы Лекс не останется голодным, - Маргарет налила обеим еще чаю. - Пробовала эти ее пироги? Съедобно? Впрямь умеет готовить или только старается быстро научиться вести хозяйство?
- Она, насколько я понимаю, была владелицей пекарни и булочной. И я не стала бы говорить, что пироги восхитительны, если бы так не считала. Тетя, мне кажется, Лексу хорошо с ней. Он выглядел... довольным и влюбленным.
- Милая, представь себе море, в котором он проводит большую часть жизни, а тут ему в руки попадается милая пышная девица, сразу же сомлевшая при виде его формы. Разумеется, ему и морская корова жена в таком случае. И то, что сейчас Лекс влюблен и доволен, я за него рада. Но как скоро пройдет эта эйфория? С трудом верится, что он хорошо успел узнать свою жену, ее привычки, ее вкусы, ее характер. Посмотрим. Если через месяц ему все еще будет хорошо, и он не начнет искать причины сбежать в море поскорее, я присмотрюсь к мисс Стеббинг.
Кристина решила, что стоит предупредить об этом братика. Иногда тетушкино "присматривание" могло обернуться слишком навязчивой заботой и попросту тиранией. Она-то к такому привыкла, вернее, ее подобным особо не донимали, но братья иногда, под хмельком, жаловались. А как поведет себя девушка, которая с ранней юности привыкла во всем полагаться только на себя и отвечать за свои поступки только перед собой? Может, Тео ее отвлечет ненадолго. И да...
- А где же Тео, тетушка?
- Этот негодник должен был прибыть домой еще вчера, - рассерженной кошкой фыркнула Маргарет. - Но прислал записку, что задерживается "в связи с некоторыми личными обстоятельствами". Боже мой! Если и этот разгильдяй приведет в мой дом какую-нибудь кокотку...
- Ну, тетушка, зато они точно родят вам крепких и здоровых внуков. Да и Тео может задержаться еще из-за чего-нибудь, может, выбирает вам подарок? Смягчить сердце перед представлением жены. А вдруг жена Тео будет белошвейкой? Или, ну, даже не знаю, мастерицей по дамским прическам?
Леди Маргарет нервно обмахнулась платочком.
- Не приведи Господь. Но, возможно, ты и права... Сильные внуки - это хорошо.
- А невестки, которые что-то сами делают - тоже неплохо. Тетушка, ну ведь пироги замечательные - такие румяные, с хрустящими краями, отлично прожаренные, восхитительно пахнущие. А какие они на вкус, м-м-м, я думал, что Доминико придется оттаскивать за пояс силами Лекса, чтобы он не проглотил их все разом.
Маргарет с подозрением посмотрела на племянницу.
- Ты решила меня уговорить?
- Нет, что вы, тетушка, просто рассказываю про пироги.
Маргарет вздохнула:
- Хорошо, я посмотрю на нее поближе. И на ее выпечку, но не думай, что я растаю и сразу же брошусь ее обнимать и благословлять их брак. Ты без корсета? Умница, выкинь их подальше, они тебе только повредят.
- Я выкинул. Выкинула. Тьфу, в общем, их больше нет в моем гардеробе. И не будет, - твердо заключила Кристина. - Я как-то очень привыкла к сагранзским нарядам, к их свободе.
- Да, у них милые наряды, тебе они очень идут. Их кружева тебе очень к... к лицу тоже.
- Вы не станете считать меня последовательницей вашей наперсницы?
- Что ты имеешь в виду, милая? - не поняла Маргарет.
- О, я же собираюсь, как леди Элизабет, сбежать в Сагранзу.
- Нет, твоя семья тебя в этом полностью поддерживает. К тому же, надеюсь, вы будете приезжать сюда на лето? Элизабет обещала навестить Савентум, посмотреть, как тут все изменилось.
- Несомненно, тетушка. Тем боле, что нам нельзя будет попросту взять - и уехать прочь, иначе Доминико рискует лишиться титула, а я - звания Рыцаря.
Маргарет кивнула, затем внимательно посмотрела:
- Ты хорошо себя чувствуешь? Воздуха хватает? Не забывай носить с собой веер, даже зимой он тебе может понадобиться.
- Тетя! Еще суток не прошло!!! - уже почти возмутилась Кристина.
- Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать, - повинилась Маргарет.
- О, боже, зачем я сказал..а. Лучше бы придержала новость, пока не появились бы хоть малейшие признаки.
- Лучше начинай грызть мел. Еще чаю? Пирожных? Ты к ним и не притронулась.
- Пироги же, тетя. Мы сначала поехали к Лексу, а потом к вам.
- Ясно. Когда явится Тео, вы ведь приедете? Он будет рад.
- Непременно приедем. Я же не смогу не полюбоваться моим красавчиком-братом. Надо думать, он стал еще смазливее?
- Ну, мне трудно судить, но дамы в восторге, как всегда.
- Ох уж эти дамы!
Дверь распахнулась, словно от мощного порыва свежего ветра.
- Я дома!
Голосу Тео было далеко до мощного баса Лекса, но он явно старался.
- Ну вот и отлично, иди в гостиную, - позвала леди Маргарет, улыбаясь. - И бегом, по дороге вспомни манеры.
- Мама! Я устал от манер! Они уже поперек глотки мне стоят! - заявил Теодор, появляясь в дверях гостиной. - О, малышка Крис к нам пожаловала? А почему одна? Где твое сагранзское... гм... сокровище?
- Прямо за вами, - хмыкнул маркиз Даркмайр, выходя из курительной комнаты вместе с графом Дамайном.
- Добрый день, маркиз, очень рад с вами познакомиться. Теодор Дамайн, старший брат вашей жены, один из.
- Доминико Альери Саматти, - юноша пожал руку Тео, отметив, что мужчина явно неравнодушен к оружию, иначе откуда такие характерные мозоли, пожатие крепкое, да и сам он выглядит едва ли не копией старшего брата. Кровь Дамайнов, смешавшись с кровью хайлендеров, породила удивительно гармоничное сочетание: темные, с медным отблеском, волосы, яркие голубые глаза, высокий рост.
- Ну и где тебя черти носили? - Маргарет обняла сына. - Что еще за личные обстоятельства тебе мешают прибыть в дом родителей вовремя?
- Леди Уилсон, - многозначительно обронил Тео.
- Тогда ты почти что прощен. Так, нам нужен чай...
- И пожрать.
Тео схлопотал тяжелый подзатыльник от матери и поспешил "исправиться":
- Отобедать. Пирожными я обожрался уже до слипшейся... Ай, матушка!
- Драть надо было тебя ремнем, пока все слова вроде "жрать", "задница" и "сиськи" не вылетят из лексикона, - любезно сообщила Маргарет. - Обед сейчас подадут.
- Тогда начните с нашего капитана, матушка, - пробурчал Тео. - Ни один трепетный вьюнош под его началом не останется нежной фиалкой, не употребляющей крепкое словцо. Воистину, поставить во главу овчарни волка было, на взгляд его величества, забавно.
- Капитану можно, - заявила Маргарет. - При общении с вами, остолопами, иногда даже у меня, воспитанной и утонченной леди, других слов кроме "срака" не находится.
Доминико давился хохотом, обнимая жену, но стоически молчал. Стоило посмотреть на "Бешеную Марго" вне ее масок. Даже странно, что она так раскрылась в его присутствии.
- Садись обедать. Лорд Джон, вам не угодно приступить к принятию еды? Крис, Доминико... Ах, да... Оттаскивание за шиворот от пирогов...
- Но от чая мы не откажемся, да, mi caro?
- Если он будет с ромашкой и мятой, - мило улыбнулась Кристина.
Тео хмурился, идя в столовую следом за матерью.
- Гм, мама, я что-то не припомню за собой особых провинностей, которые могли так вывести вас из равновесия, - наконец, решился спросить он. - Что-то случилось?
- Лекс умудрился приволочь какую-то булочницу и сообщить мне, что это теперь его жена. Я об него не то что ремень, я об него полено с кухни измочалю, как только он сюда сунется. А об тебя - два, если ты внезапно решишь, что хочешь жениться на ближайшей же швее, которая чинит тебе мундир, - предупредила леди Маргарет.
- Лекс? Ах, вот оно что... - Тео мысленно посочувствовал брату. В редчайшие встречи, случавшиеся, когда корабль Александра ненадолго появлялся в гавани Савентума, брат неохотно, скупо, но рассказывал о своих сердечных делах. Так сложилось, что делиться этим они привыкли только между собой, не вводя в курс дела родителей. И об Амалии Тео знал. Но даже подумать не мог, что брат решится на такое. Видимо, бравого капитана совсем не прельщали сушеные придворные дамы, которых матушка все пыталась ему навязать. Или же его чувства к "медовому коржику" были куда глубже, чем казалось Тео.
- И ни словом не обмолвился, мерзавец. Так, обед для тебя, для лорда Дамайна, чай для молодоженов, все на месте.
"Еще бы. Если бы Лекс хоть заикнулся о своей любви, он был бы насильно женат уже три года назад. И я его понимаю. Интересно, что вы скажете мне, когда узнаете, что шансы женить меня в этом сезоне равны нулю?" - невеселые мысли не мешали Теодору наслаждаться прекрасным обедом.
- Лорд Дамайн, ваш обед вас ожидает, если вы оглохли и не услышали это с первого раза. Ваш чай тоже готов. Запахи такие, словно вокруг летний луг или домик травницы.
- Да, Марго, спасибо, - кивнул пребывающий в своих мыслях лорд Джон. Пока дамы болтали о своем, о женском, он с юным маркизом успел обсудить несколько предприятий, которые могли принести ощутимый доход как семье Саматти, так и Дамайнам. Деньги, что ни говори, правят миром, а чуть больше влияния в свете проблем, намечающихся с представлением ко двору невесты-жены Александра, не помешает.
Сама Маргарет к еде не притронулась, как и всегда. Она предпочитала питаться в одиночестве, позволяя себе в обществе лишь чашку чая. Сегодня служанки расстарались, чай был необыкновенно ароматен и хорош, словно и впрямь вокруг было лето, солнце прогрело траву на лугу, и та запахла. Это возвращало ее в те благословенные годы юности, когда никакие правила приличия не мешали валяться в высоких травах, бегать босиком по узким тропинкам, ставить силки на куропаток и есть, обжигаясь мясным соком, собственноручно изжаренную на костре добычу. И на что она все это променяла? На своевольных сыновей и мужа, который ее мнение ни во что не ставит. Надо было сказать "нет", оставаться вольной, растила бы племянников, дружила с женами братьев. С другой стороны, она все-таки любила Джона и детей. Да и что толку жалеть о пролитом молоке, она уже согласилась, уже покинула горы, уже стала аристократкой.
- Отличный чай. Напоминает родные горы, свободную юность. Там было так хорошо.
- Вы не возвращались в клан после замужества? - несколько удивился Доминико.
- Нет. Я была слишком занята тем, чтобы соответствовать образу настоящей леди. Я ведь когда-то тоже была молодой дурочкой, верившей в любовь и в то, что она преодолеет все преграды, - леди Маргарет улыбнулась. - Как выяснилось, нужно было чуточку больше.
Это был даже не камень - это были все горные кручи Хайленда в огород лорда Джона, и он это прекрасно понял. Сказать ему было нечего, оправдываться - поздно, просить прощения тоже, да и бесполезно. Марго научилась больно, наотмашь, бить словами, а не кулаками. Получалось куда больнее.
- Благодарю за обед, он был великолепен, - лорд отодвинул почти нетронутую тарелку. - Теодор, после поднимись ко мне в кабинет. Лорд Даркмайр, вас также прошу после трапезы уделить мне еще немного времени. Дамы, - он поклонился и вышел, стуча по паркету тростью сильнее обычного: растревоженная поездкой верхом, нога все еще не успокоилась.
- Как вообще продвигается служба, Тео? Ты рассказываешь все в двух словах "Все отлично" и "Все неплохо". А если чуть поподробнее? - Маргарет устремила на сына смеющийся взор.
- А так и есть, - пожал плечами лейтенант. - "Все неплохо" переходит в "все отлично" и обратно.
Он терпеть не мог, когда между родителями пробегала черная кошка. Сейчас, похоже, их пробежала целая стая. Но, как почтительный сын, он никогда не вмешивался.
- Муштра, служба, попо... гхм, обеды с товарищами.
- А без обедов никак нельзя? Как представлю, что мой сын идет в казармы весь пообедавший... Ужасно. Хотя мундир тебе идет. Ну что ж, лорд Дамайн просил вас к нему зайти, а мы еще поболтаем с Крис. Милая, пойдем, посмотришь, как у меня в саду разрослась лаванда.
Теодор посмотрел вслед вышедшей из столовой матери и еле слышно прошептал:
- Вот уж нет, матушка, вы не представляете. И слава Богу.
Пятнадцать лет назад он, как и Лекс, грезил морем, вернее, именно старший брат заразил его этой любовью. Но, в отличие от Александра, сумевшего настоять на своем, Тео был мягче и почтительнее к желаниям матери. О Военно-Морской Академии пришлось забыть, он поступил в гвардейский полк. Правда, сейчас уже не жалел об этом, служба в гвардии Его Величества была почетной и не слишком обременительной. А уж веселья хватало и там.
В любимой комнате Маргарет было прохладно, леди протянула племяннице шаль:
- Закутайся. Никак не пойму, что не так с окнами, вроде бы они не должны пропускать столько сквозняков. Смотри, помнишь этот кустик? Я думала, он уже не выживет, а он так внезапно разросся. А когда раскрывается, благоухает, наверное, на весь дом.
- В Даркмайр-холле тоже есть оранжерея, - кажется, Нико упоминал о ней, но Кристина сейчас не могла вспомнить точно, отреставрирована ли она, или еще нет. - Как только я доберусь до нее, обязательно приеду взять у вас рассаду, тетушка.
- С радостью поделюсь, тут все так пошло в рост в последнее время, - леди Маргарет с гордостью окинула взглядом сад. - А что с твоим любимым прудом? Его успели почистить? Помню, как ты обожал смотреть на рыбок, а иногда хотел их поймать.
- Не просто почистили, но еще и причал отстроили заново, и мою любимую беседку на берегу. Нико просто чудо, я и не думал..а, что он успеет так много.
- Он очень старается устроить вам уютное гнездо. Славный мальчик. Из него получится хороший отец, как мне кажется. А что с аудиенцией у его величества? Пока что все молчат о Двуликом, только изредка перешептываются, никто не знает, как отреагировать.
Эта реплика вызвала на лице Кристины только легкую неприязненную гримаску.
- Аудиенция назначена за день до первого зимнего бала.
Для подготовки у них было около недели, и Кристину удручало то, что придется явиться на прием к королю не в привычном облике, а в заведомо более слабой и зависимой ипостаси.
- Ничего не бойся, они тебе все равно ничего не смогут сделать. Просто пошипят слегка.
- Меня раздражает то, что это шипение придется выслушивать. Будто у Бадлингов, Норфолков или Сент-Хартов никогда не рождались Двуликие!
- Так им и скажи, милая, пускай вспомнят свои корни. И ты совсем не обязана это все выслушивать, просто думай о том, что бал закончится, ты уедешь и будешь счастлива, а они так дурами и останутся.
- И дураками, - хмыкнула Кристина. - Боже, тетя, вы ведь знаете эту жеманную идиотку, леди Норфолк?
- Конечно же, знаю. Все пытается найти себе второго мужа, выставляя костлявые ключицы и хихикая.
- Мне "посчастливилось" видеть ее в мужской ипостаси. Это позор рода... Это, в конце концов, просто позор.
- Она - Двуликий?! Какой кошмар. Думаю, теперь понимаю, куда девался ее первый муж - просто сбежал в мир иной подальше от супруги.
Кристина ядовито усмехнулась. Если эта дура Жанин только посмеет открыть свой ротик на нее, заткнуть ее будет легче легкого. Пусть леди Норфолк никогда не появлялась при дворе в своей мужской ипостаси, предпочитая искать приключений на нее в иных местах, куда аристократу даже заходить не стоило бы, компромат у Кристиана Сент-Клер на оную имелся.
- Думаю, если у нее есть хоть капля мозга, она ничего не скажет.
- Возможно. Если зависть не ударит ей в голову, а вино не развяжет язык.
Маргарет коротко хохотнула:
- Неужели ты не найдешь, чем его завязать на узел?
- Конечно же, найду, тетя.
Маргарет поцеловала ее в лоб:
- Ты умная и храбрая, ты со всем этим справишься, обязательно. Это просто клубок глупых змеек. Те, кто поумней, будут молчать и улыбаться. А зачем обращать внимание на неудачниц?
- Им просто завидно, - усмехнулась девушка. - Ведь так? Я умудрилась очаровать одного из самых завидных женихов Островов. Вернее, они поймут, что маркиз Даркмайр был им, несмотря на то, что титул пришлось передать побочной ветви рода.
- Конечно же. Ты единственная оказалась достойна его. Ну а ему вообще повезло несказанно, он сумел очаровать тебя.
- Сначала он меня заинтриговал, - призналась Кристина. - Не верилось, что этот юнец сумеет устоять перед соблазнами "взрослой" жизни. Признаться, мне казалось, что он такой же, как все остальные - недалекий, инфантильный красавчик, которому зря доверили титул и честь рода.
- Но он оказался совсем не таким, да еще и сумел исправить нашего несносного картежника, - подхватила Маргарет.
- Да? А ведь и правда, я после своего проигрыша ему не садился за стол...
- Вот и не надо, найдутся занятия и поинтересней, - леди Маргарет пару раз всхлипнула и вытерла глаза. - Я так за тебя рада.
"Да уж, теперь у меня будет целая жизнь совсем других занятий. Беременность, роды, ребенок. И снова. И еще раз".
- Слышу голоса, кажется, мужчины уже переговорили обо всех своих скучных делах, - прислушалась Маргарет. - Не хочешь порадовать Тео? Посмотришь, насколько круглыми станут его глаза.
- Не знаю, - с сомнением протянула Кристина. - Я как-то сама еще не привыкла к этой новости, чтобы радовать брата... Но он все равно узнает.
- Тогда просто пойдем к ним? Или еще посидим здесь, в тишине, покое и прохладе? Люблю это место, если закрыть глаза, кажется, что я дома. Хотя не хватает иногда бегущего ручья и солнца. Джон приказал сделать эту комнату вскоре после свадьбы, чтобы у меня был кусочек родины. Я тут пряталась от свекрови, когда она слишком допекала меня поучениями. Назло ей снимала корсет и сидела на диване с ногами.
- И она об этом не знала?
- Нет, конечно, иначе снова начала бы причитать о том, какую дикарку привел ее сын в дом. Я выбирала момент, когда она ляжет вздремнуть после обеда, бегала без корсета, звякала ложечкой о чашку, размешивая сахар, пила чай, хлюпая, и нарочно чавкала при еде. Это здорово помогало на вечерних занятиях.
- А ее муж? Что он сказал об этом?
- Муж леди Дамайн погиб на охоте за год до нашей свадьбы с Джоном. Иначе, боюсь, я сбежала бы в горы сразу же. Говорят, он был еще более строг к соблюдению всех правил.
В дверь тайного убежища леди Маргарет тихо постучали, и голос Доминико осведомился, не помешает ли он дамам.
- Нет, что вы, входите, мы никаких секретов не обсуждаем.
- У нас дома не принято тревожить дам в их вотчине, - немного смущенно признался юноша. - Только по их личному приглашению.
Он не стал говорить, что просто за этот час, или сколько там прошло, успел соскучиться по своей супруге. Опасался, что леди Дамайн попросту не поймет этого.
- Ну что вы, никаких тревог. Можете составить компанию Крис, я пока пообщаюсь с сыном.
Доминико дождался, пока леди Маргарет скроется за дверью комнаты, и обнял Кристину:
- Я тебя люблю, Кристо.
Кристина мужа предпочла поцеловать, долго и страстно. В этот момент он казался ей даже не подростком-львенком, а потерявшимся и снова отыскавшим хозяйку котенком. Было довольно странно понимать, что даже среди своих родных Нико отличался. Насколько она успела заметить, каждый из членов семьи Саматти был в полной мере самодостаточен. Доминико же, казалось, вовсе не нуждается в уединении сейчас, когда они женаты. Ему не было в тягость проводить целые дни и ночи вместе с Двуликим. Молчание, иногда устанавливавшееся между ними, не давило, оно было наполнено уютом и ощущением тепла. Кристина утащила мужа на диван, чтобы забраться с ногами и привалиться к боку Нико:
- О чем вы говорили с дядей?
- Обсудили перевод активов в банки Сагранзы. И еще ту компанию, которую мы хотели открыть. Если честно, я не понял, почему он не пригласил и тебя, ведь активы будут собраны из средств Сент-Клеров, Даркмайров, Саматти и Дамайнов, и ты имеешь полное право обсуждать дела.
- Моими делами распоряжается дядя Джон, я ему доверяю в этом вопросе целиком и полностью. И включаюсь в обсуждения довольно редко. К тому же, какой смысл мне сидеть и кивать, если все равно теперь я не смогу встретиться с поверенными?
- Почему нет? После аудиенции у короля и официального представления тебя, как Двуликого.
Кристина развела руками:
- Может быть, он хотел, чтобы я побыла с тетушкой и побеседовала. Нужно где-то добыть немного мела. Буду его грызть.
- Зачем? - озадачился сагранзец. Удивление на его лице выглядело так забавно, что Кристина не сдержала улыбки.
- Это поможет укрепить кости ребенку, а мне - сохранить зубы в целости.
- О, да? Хорошо, я достану!
- Только немного, милый, мне нужно его иногда грызть, а не питаться им, - Кристина улеглась головой на колени мужу. - Так хорошо с тобой.
Доминико расцвел в яркой, солнечной улыбке, бережно касаясь ее волос, стараясь не слишком растрепать прическу. Прикосновения к возлюбленному существу дарили ему покой и такое необходимое тепло. Может быть, со стороны и не было заметно, да его здесь никто особо хорошо и не знал, чтобы заметить, но на Островах потомку малефис было во много раз тяжелее переживать зиму. Только привычка никогда не показывать, что ему плохо, помогала держаться. Доминико не представлял себе, как справился бы, не встреть он свое личное солнце - графа Сент-Клер. А ведь, отправляясь впервые в Савентум, он даже не подумал о том, что его могут постигнуть такие трудности. Да и родители тоже не подумали об этом.
- Тебе тут не холодно? Идем в гостиную, там камин, около него есть кресла, - Кристина заволновалась, ей было хорошо и прохладно, но супруг...
- С тобой мне тепло, - отозвался сагранзец. - Даже здесь.
- Возьми хотя бы шаль, она тебя согреет, - Кристина принялась проверять руки мужа, определяя, насколько ее любимый львенок замерз.
Пальцы были прохладными, а это уже настораживало. У Нико руки всегда, ВСЕГДА были теплыми, когда она была рядом, в любой ипостаси. Значит ли это, что им не стоит расставаться даже на час? Кристина принялась греть их дыханием, растирать:
- Ты замерз.
Только сейчас, присмотревшись, она заметила, что Доминико выглядит немного вялым и уставшим, а смуглая кожа - бледнее обычного. Он в самом деле замерзал, и это следовало немедленно исправить. Горячей ванной, теплым одеялом, жарко растопленным камином. Короче говоря - возвращением домой.
- Конечно же, - сразу отпустили их лорд и леди Дамайн. - Спасибо, что навестили нас.
Глава шестая
Виктор Авенбрайт, наконец, сумел выбить себе двухнедельный отпуск, и лишь благодаря тому, что "Уэлли Стар" нуждалась в некотором ремонте в сухом доке. Это время он планировал посвятить поискам своего друга. В канцелярии ему сообщили, что Уильям МакТавиш вышел в отставку и вернулся в родной клан по семейным обстоятельствам. Вик гадал, хватит ли у него времени, чтобы все успеть. Лишь бы не подвела погода. Добраться до гор хватило бы и четырех дней, если удача хоть немного полюбит Вика и на суше.
Мерзкий ветер и сырость на побережье сменились не менее мерзкой моросью, стоило добраться до Клевинга, а затем снегом, когда он, проклиная все и вся, добрался до Ист-Честема, что у самых границ Хайленда.
- Ненавижу сушу! Ненавижу снег! Ненавижу все на свете! Да чтоб вам всем... Кх-ха, - Вик отплюнулся от горсти снежинок, метко попавших в рот.
Чертов снег забивался под капюшон плаща, а ветер, казалось, дует в лицо, куда ни повернись. В море случалось переносить и куда более жестокую непогоду, но то было море, родная и, что таить, любимая стихия. Виктор уже давно признался себе, что на суше чувствует скованность и бесприютность, словно его, родившегося в глубине Сакса, каким-то чудом во младенчестве поцеловали морские сестры. Его душа принадлежала смертельно опасной стихии, там он, казалось, расправляет крылья, как буревестник. Здесь же он казался сам себе неуклюжим селезнем.
- Не хватало еще заблудиться, морского дьявола мне в печень!
- А печень-то выдержит, низинник? - расхохотался возникший неподалеку горец.
Ну, по крайней мере, кем еще мог быть этот великан? Полуослепший от снега, что ветер, словно издеваясь, швырнул ему прямо в лицо, Виктор отплевался и хрипло прокричал, перекрывая вой метели:
- Моя печень выдерживает капитанский ром, ты, йети бродячий! Это земли клана МакТавиш, или еще нет?
- Уже да, а кого именно тебе надо найти, мелкая морская мышь?
- Уилл? - не поверил собственной удаче Авенбрайт. - Ты ли это, треску тебе в селезенку?!
- Нет, это не я, это тебе на суше всякое чудится. Иди за мной, только хвостик не отморозь.
- Сволочь, - Виктор спешился, повел уставшую лошадь в поводу, то и дело спотыкаясь на камнях и ругаясь, на чем свет стоит.
Наконец, Уиллу наскучило слушать, тем более, что Вик уже стал повторяться.
- Может, мне тебя донести?
- Я похож на твою невесту? - огрызнулся Авенбрайт, чувствуя, что еще немного - и у него отвалятся замерзшие пальцы. Перчатки почему-то не спасали, а ведь в море он их и вовсе не носил.
- А мне в снегу не видно, может, вы с ней вовсе на одно лицо.
- Мальчик, девочка - какая, в жопу, разница? - еле слышно пробурчал Вик, с трудом переставляя окоченевшие ноги. - Далеко еще?
- Почти пришли, сейчас в дверь носом уткнешься. Да что ты трясешься как мокрая мышь на ветру?
Вик открыл рот, ответить, захлебнулся ветром пополам со снегом и раскашлялся, едва не рухнув в сугроб. Голову как-то странно обносило туманом.
"Дьявол, не хватало тут еще заболеть", - успел подумать он, прежде чем все-таки сползти в глухую пелену беспамятства.
Уилл подхватил его, внес в дом, раздел, завернул в простыню, поверх в одеяло и уложил на кровать, решив, что за пару минут, пока он заводит лошадь, Вик околеть не успеет, в доме натоплено. Вот же малахольный какой - что его понесло в горы в такую погоду, когда даже Уиллу не по себе выбираться наружу? Насколько он помнил этого парнишку, Виктор Авенбрайт никогда ничего не делал без веской на то причины. Значит, у него дело к кому-то из клана. Что могло стрястись такого, что погнало бы сугубо морского волчонка в горы? Кажется, он попал под командование молодого Дамайна? А мать у того ни кто иная как Марго Бешеная. Неужто что-то у Дамайнов такое случилось, что капитан погнал помощника за советом?
- Потом расспрошу, - решил Уилл, возвращаясь в дом.
Сейчас нужно было отогревать это несчастье, чтобы того не забило лихорадкой и жаром.
Через час стало ясно, что в Хайленд Виктор приехал уже больным, и только его собственное упрямство не позволяло ему этого заметить. Молодой человек хрипел, кашлял и метался по постели, то пытаясь скинуть тяжеленный меховой полог, то кутаясь в него и дрожа от озноба. Уилл подумал, что хуже уже не будет, вынул из собственных запасов полуведерную бутыль крепчайшей полынной настойки и влил в Вика объемистую кружку. Тот сразу затих, сраженный настойкой. Но обрадовался горец рано, вскоре Вик опять заворочался, дрожа в ознобе.
- Да что ж тебя понесло-то сюда? - ворчал Уилл, раздеваясь и укладываясь рядом с больным под одеяло, отогревать живым теплом.
Парень и так горел в жару, словно раскаленный уголь, но к человеческому теплу прильнул, прижался всем ладным, крепким телом. Море не терпит хлюпиков, из тощего заморыша, с которым Уилл познакомился в Академии, вырос весьма плечистый парень.
- Вроде полегчало, - обрадовался Уилл.
Настойка и тепло свое дело сделали, метаться Вик перестал, затих, уснув. Ну вот куда он такой больной вообще поехал и за каким таким чертом? И ведь не расспросишь, пока не очнется.
- Ладно, надеюсь, не к спеху, - бурчал хайлендер, думая, стоит ли выбираться из-под полога, или пока погодить. То, что Вик уснул, это хорошо. Не замерз бы снова. Нужно подкинуть в камин пару кусков каменного огня и вернуться в кровать. В его маленьком доме все равно нет второй, так что придется потесниться.
Уильям МакТавиш уже полгода предпочитал обитать именно здесь, в охотничьем домике на краю клановых земель, спасаясь от требований родни немедленно остепениться и жениться. Его злило, что из-за этого ему пришлось уволиться со службы и вернуться домой. Он совсем не собирался пока еще садить себе на шею жену и детей, кои непременно последуют. Причем, жениться требует родня, а обеспечивать семью придется ему. Спрашивается, а зачем?
- Полежи пока один, - Уилл все-таки решил, что стоит подтопить очаг.
Вскоре камин полыхал, как адское пламя, в доме стало жарко, а рядом с все еще горячим парнем - и того жарче. Но Уилл стоически терпел, опасаясь, что ночью Вик может простыть еще сильнее, если его не греть живым теплом. Не хотелось бы потом отвечать перед Стальным Лексом за глупую смерть его офицера. Даже получилось самому немного задремать, несмотря на жару. Проснулся же Уилл от того, что его недвусмысленно лапали по заду и терлись чем-то горячим и твердым о бедро. Когда он продрал глаза, готовый уже рявкнуть на "больного", то обнаружил, что тот даже не думал просыпаться. На сухих, обкусанных и потрескавшихся губах дрожала сонная улыбка, Вик тихо постанывал, бессвязно что-то бормоча.
- Вот же... больной, - Уилл руки Вика убрал, переместив их повыше, пускай спину ощупывает, не так вызывает желание заехать в морду.
Виктор вжался лицом в его плечо, тихо и прерывисто выстонал что-то, вздрагивая. Судя по тому, что между их телами стало влажно и горячо, ему уже было хорошо. Прибить гада захотелось еще сильнее.
- Вот сволочь, а? - ругался Уилл, выбираясь из объятий Вика к ведру с водой. - Болеет он. Да ты на всю голову больной, причем неизлечимо.
Вик не слышал - он все еще спал, причем, уже куда спокойнее, расслабленно вытянувшись и уткнувшись в локоть носом. Уилл вытерся, посмотрел на наглую тварь, подавил желание сделать что-нибудь нехорошее, но очень радующее душу. Больной все-таки, надо относиться бережнее. Да и нравился ему этот парень, еще с Академии. Там более взрослый и сильный хайлендер принял юношу под свое негласное покровительство. Все-таки он неплохой, если не считать странной привычки облапывания ближнего своего за задницу.
Уилл подошел, потрогал лоб больного. Хвала Морриган, жар спал. Значит, к полудню уже встанет, можно будет узнать, какие черти понесли его в горы, и что там стряслось у Дамайнов. Пока надо обиходить лошадь, потом сварить мясо, попьет мясного взвара, легче станет. Может, мозги на место вернутся. И что ему такое снилось-то?
- Надеюсь, это была какая-нибудь жопастая красотка из портового борделя, - бормотал Уилл себе под нос, вычищая отдохнувшую за ночь лошадь Вика, засыпая ей сено и наливая в колоду чистую воду. - Какая-нибудь Мэри или Лиззи, сразившая беднягу наповал своими формами.
В глубине души он подозревал, что ошибается. Даже будучи курсантом, Виктор Авенбрайт не засматривался на девиц. Зато Уильям помнил случайно перехваченный взгляд, полный немого восхищения, которым Вик одарил его самого.
- Прибью гада, вот точно прибью... Чтобы руки не распускал.
В том, что среди лоулендцев попадаются такие вот извращенцы, горец не видел ничего странного: все они там, равнинные улитки, не от мира сего. Странным было то, что Вик так долго продержался во флоте, не раскрыв свое увлечение. Видимо, страсть к морю была сильнее. Или просто никто настолько не впечатлил. Но по морде настучать ему хотелось все еще очень сильно.
Вик проснулся далеко за полдень, вынырнул из бессвязных видений с тяжелой головой и страшной слабостью в теле. Он смутно помнил, что, вроде бы, встретил Уильяма МакТавиша, но что было после - забыл напрочь. Судя по тому, что лежал он в тепло натопленном помещении, под тяжелым меховым пологом, голый и пока еще живой, встреча с товарищем ему не приснилась.
- Пр-роснулся? - Уилл придвинул тяжелый табурет, уселся. - На, попей, это тебе сразу сил придаст, мыш ты... дохлый.
Вик хотел поблагодарить, но вместо голоса получился какой-то и впрямь мышиный сип. Он приподнялся, жадно глотнул горячий бульон, смачивая пересохшую и словно ободранную глотку. И только после, отдышавшись, сумел произнести:
- Спасибо, Уилл.
- И что тебя понесло в горы такого больного?
- Выехал из Савентума я вполне здоровым, - усмехнулся Авенбрайт. - А понесло... Ты в курсе, что леди Маргарет Дамайн решила объявить на старшего сына "охоту"?
- Ну, теперь в курсе, а в горах ты ему, что, невесту искал?
- Нет, - Виктор покачал головой, отпивая еще глоток бульона. - Мой бравый капитан решил, что лучше он сам себе ее выберет. И выбрал - простолюдинку-булочницу, в которую втрескался по уши три года назад.
- Ну, молодец же. Так в горах-то ты что ищешь? Свадебный подарок? Или хочешь всех братьев Марго Бешеной оповестить о свадьбе, чтобы они опять сестрицу за косу придерживали?
- Пожалуй, что второе. Да и первое бы не помешало. Просто я пару раз видел леди Дамайн, и знаю, как она отнесется к такому решению Лекса. А мне мой капитан дорог, если честно.
- Ну, дяди тебе вряд ли помогут, у них свои дела есть, дети, у кого уже и внуки. А я могу отправиться с тобой, думаю, с Марго совладаю. Хоть полюбуюсь на нее поближе.
- А она тебе кто? - полюбопытствовал Вик.
- Тетка она мне. Старшая сестра отца. Заодно и познакомлюсь со знаменитой родственницей. А что ты ищешь в подарок своему капитану?
- Черт его знает, - пожал плечами Вик. - Что-нибудь, что и ему понравится, и жене его... И Марго эту Бешеную задобрит.
Уилл задумался. Ничего в голову не приходило. Ну чем можно задобрить Марго, если ее жених только одним способом усмирял?
- Мне бы с кем-то из ее братьев переговорить. Или сестер? У нее сестры-то были?
- Нет, у Коннора МакТавиша только одна дочка была, балованная донельзя.
Вик попытался представить балованную горянку, вышло плохо. Он потряс головой и вспомнил:
- Капитан какой-то овес требовал. Мол, его матушка вся в восторг впадет сразу.
- Ове-е-ес? - протянул хайлендер, пытаясь сообразить, от какого-такого овса Бешеная Марго сможет впасть в восторг. - А! Овсяное печенье?
- Точно. Помнил же, что там что-то про овес. Рецепт нужен, во. Рецепт печенья из овса. Леди Дамайн будет ржать и бить копытами, видимо.
Пока что на это предположение ржал жеребцом Уильям МакТавиш.
- Но рецепт я тебе не дам, его у нас в семье только женщины знают. Сведу с бабкой, а там как хочешь.
- Ага, сведи, - слабо обрадовался Вик и свернулся в клубок. - Я посплю еще. Мне так утром хорошо было, а сейчас опять... что-то не очень.
- Эх, ты, мыш морской, - вздохнул Уилл, убирая кружку.
- Я не мыш, - возмутился Вик и зашелся кашлем.
- На волка не тянешь, - Уилл подумал и налил еще полкружки настойки, которую тут же влил в слабо сопротивляющегося парня.
Вик вытаращил глаза, заливающиеся слезами, выдохнул, практически не сомневаясь в том, что увидит вырывающийся изо рта язык пламени.
- Это тебя внутри хорошенько прогреет и вытравит всю заразу. Сейчас закутаю в одеяло, чтобы ты и снаружи грелся.
- Х-х-ха-а-а... отрв... отвр... - язык заплелся, и Вик обмяк, немедленно уплывая куда-то в теплые облака.
Уилл замотал его в мех, подоткнул тот поплотнее. Пускай отсыпается, выздоравливает и набирается сил пообщаться с бабкой. Они ему ой как понадобятся.
Спал Вик пока что спокойно, так что Уилл рискнул выйти прогуляться, подышать воздухом и подумать, как бы так устроить встречу. Метель утихла, солнечный свет слепил глаза, отражаясь от белого снежного покрывала. В конюшне довольно всхрапывала лошадь, наслаждаясь относительным теплом и вкусным сеном - пополам с клевером. Так спокойно и хорошо. Уилл сделал шаг с тропы, ушел по колено в снег, засмеялся, выбираясь обратно. Жаль, что Вик болеет, посмотрел бы на красоту гор, а то все море-море. Ничего, он еще покажет ему это все. Не на один же день Авенбрайт примчался? Хайлендер надеялся, что завтра тот уже сможет встать. Не такой уж он неженка, чтобы валяться по неделе от обычной простуды. За те пять лет, что Уилл знал его, Виктор не раз доказал, что он достоин зваться мужчиной. И ведь красивый парень, ладный. И что его по девицам не тянет? От него пошли бы красивые потомки. Хотя, у Вика, кажется, есть старший брат, так что его дети никому особенно не нужны. Тогда понятно, почему его до сих пор не призвали так же, как самого Уилла.
МакТавиш вернулся в дом, замерзнув. Маленькая комната быстро прогревалась, а благодаря толстенным стенам, обложенным дерном, дом отлично держал тепло. Настойка разогрела Вика изнутри, выгнав пот. Парень разметался по кровати, сбросив полог, обнаженный и странно притягательный в окружении буро-серого длинного меха. Просоленная морскими ветрами кожа казалась чистой бронзой. Уилл подошел ближе, поглядеть на эту красоту. Слева на боку выделялся длинный, неровный шрам, вернее, целая куча шрамов, к ребрам сходящихся в один. На правом плече - еще один, судя по точкам вокруг, рана была глубока настолько, что пришлось шить. Самому Уиллу повезло за время службы не получить ни единой отметины. Почему-то показалось неловко смотреть на Вика. Как будто за подглядыванием застали. Уилл принялся его заворачивать обратно. В отличие от него самого, чуть не до глаз заросшего густой бурой шерстью, за что и прозвище "Йети" получил, Вик казался вырезанным из шелкового мрамора. Небольшой треугольничек светлых волос на груди, да узкая дорожка от пупка к паху, тоже не слишком "кустистому" - вот и вся растительность. А руки и ноги вообще покрыты каким-то невразумительным пухом, тоже светлым, золотящимся в свете огня от камина.
- Позор, а не мужчина, - Уилл вздохнул.
Что ж тогда ему так хотелось погладить ладонью кожу этого "позора", проверяя, так ли она нежна, как кажется? Вряд ли, у моряков не бывает нежной шкурки. И лезет же всякое в голову. Это все потому, что никакую девицу давно не мял. Ничего, вот сведет Вика в клан, к бабке, и... Нет, если его поймают на сеновале в обнимку с какой-нибудь девицей, тут же и женят. Тьфу! Лучше у низинников в борделе развлечься. А пока потерпит. Руки ж на месте.
Он снова покосился на спящего без задних ног Виктора, подумал и придвинул к камину приземистое кресло, обшитое шкурами. Осталось только килт задрать, он и так уже топорщился впереди, как на сук надетый. Десять минут спустя он тихо выдохнул, откинул голову на спинку кресла, бездумно глядя в камин. Нужно было помыть руку, но он не двигался, пережидая отголоски удовольствия, еще бродящие в крови. И не заметил внимательных глаз, лихорадочно блестящих сквозь спутавшиеся светлые волосы. Нет, надо найти себе уже кого-нибудь. А то уже и больная морская мышь - соблазн. Так, тьфу, как убрать из мыслей это наваждение? Ему ж никогда не нравились парни. Наоборот, налитые, нежные женские сиськи приводили в восторг. А тут вообще не пойми что, хотя ноги красивые, длинные. Уилл покосился на Вика, пожалел, что завернул того в мех.
Словно учуяв его взгляд, тот сонно завозился, застонал, откидывая тяжелое покрывало, зашарил по меху руками, словно ища кого-то. И без лишних взглядов было понятно, что ему снится: над пахом мех приподнимался горбом. Уилл перебрался зачем-то на край кровати, убрал одеяло, жадно разглядывая все открывшееся взгляду. Помочь ему, что ли? Протянуть руку друга…
Вик беспокойно повернул голову, приоткрыл рот, блестя ровными, белыми зубами, и снова тихо простонал что-то неразборчивое, в чем Уиллу почудилось "Пожалуйста" и какое-то имя. Бронзовое тело изогнулось, дернулся и шлепнул о живот не слишком крупный, но ровный и красивый член, оставив мокрое пятнышко. Уилл все же рискнул, обхватил его ладонью. Было непривычно так дотрагиваться до другого мужчины, одолевало сомнение, получится ли вообще что-то из этой затеи, это ж не себя удовлетворять, тут еще попробуй угадать, правильно ли все делаешь. Виктор ахнул и сорвался на долгий стон, комкая в кулаках мех и приподнимая бедра. Между темных ресниц голубели белки закатившихся глаз. Вроде бы пока все шло достаточно неплохо, судя по его реакции. Уилл уже смелее принялся двигать рукой, залюбовавшись неприкрытой бессознательной реакцией на свои действия. Ну само воплощения желания и соблазна, особенно в этом мехе, выгибается, сам толкается в руку. И спит при этом. Он все же протянул свободную руку и погладил Вика по плечу и груди. Влажная от пота кожа оказалась совсем не шелковой, но все равно мягкой, горячей и словно бы покрытой пухом. И от этого прикосновения он застонал так, что Уилла продрало до самого нутра, столько наслаждения звучало в голосе. Хайлендер нервно сглотнул, будто не он только что спустил, снова напрягшаяся плоть ткнулась в тяжелые складки килта. В полной растерянности от происходящего, Уилл сжал пальцы, захватив меж ними светлый розоватый сосок. Вик вскрикнул, выгнулся дугой.
Это все начинало походить на какой-то странный сон. Хотя довольно приятный, надо сказать. И немного глупый, потому что Уилл понятия не имел, что Вику понравится, а что понравится еще больше. И просто продолжал ласкать, жалея, что нет третьей руки - на себя. Его ладонь продолжала бродить по телу Вика, обходя только шрамы. Он приласкал и второй сосок, и поджарый живот, и поджавшиеся яйца. Парень только надрывно стонал, отвечая на каждое прикосновение этими будоражащими звуками. В последний момент он дернул бедрами так, что рука Уилла соскользнула куда-то между ног. Уилл пообещал себе, что непременно сунет потом голову в снег, а то ощупывание чужих задниц – это уже как-то не просто странно. Ну ладно, он не ощупывал, он пытался руку высвободить, что было нелегко, потому как кровать оказалась чересчур мягкой. И вовсе он не думает о том, как бы Вика... не думает. Это все полынная настойка, которой Вик тут надышал.
Пальцы на чужом члене сжались сильнее, особенно, когда Вик судорожно скомкал в кулаке уже не мех, а край его килта, и шерстяная ткань чувствительно проехалась по головке, заставив стиснуть зубы и зарычать. Потом Вик дернулся, снова застонал, и на его животе и руке Уилла осталось белесое семя. По крайней мере, можно было собой заняться, пока этот спящий демон не пробудился. Стыд-то какой. Позор. Но хорошо отчего-то.
Убраться с кровати Уилл даже не подумал, да и не хватило б его терпения еще куда-то там идти. Понадобилось всего-то несколько движений влажной ладонью по собственному члену, чтоб рухнуть в жаркую пропасть. А, открыв глаза и проморгавшись, встретиться взглядом с растерянно и сонно улыбающимся Авенбрайтом и понять, что тот едва ли не с ног до головы забрызган не только своим семенем.
- Тебе это снится, - решил сразу же усыпить его обратно Уилл.
Вик приподнял бровь, но спорить не стал и даже глаза снова закрыл. А когда Уилл уже решил, что ему повезло, и парень впрямь снова уснет, пробормотал:
- Как морская вода, Йети... Ты как морская вода.
- В смысле, холодный и мокрый?
- Горький и соленый, - усмехнулся Вик.
Уилл покраснел и убрался к ведру с водой и тряпке, сполоснуться самому и обтереть Вика.
А Вик смотрел на него и понимал, что злодейка-Судьба за что-то ненавидит его так, словно он виновен во всех грехах мира. Подарить ему такой намек, поманить, словно голодного ароматом изысканного яства - и это когда между ними огромная пропасть. Ему ничегошеньки не светит - Уильям МакТавиш - известный любитель женских прелестей, а то, что случилось сейчас... не более чем помрачение рассудка. Временное.
Уилл обтер его и велел:
- Спи. Тебе надо отдохнуть, прийти в себя. Погода чудесная, а ты валяешься.
- Вечером буду уже в порядке, - пообещал Вик, снова закрывая глаза. Слабость никуда не девалась, наоборот, усилилась откатом от испытанного удовольствия, и он в самом деле уснул, но уже спокойно.
Уилл решил заняться готовкой, вечером тоже надо будет что-то есть. Из головы не шло то, что случилось. Сунуть ее в снег хотелось все отчетливее. Может, это поможет мыслить ясно и не кидаться на Вика? С одной стороны, вроде ничего такого, поласкались немного. С другой стороны, это же Вик. Который ну никак на смазливую девушку не тянет. Да и смазливым его назвать язык не повернется. Виктор был красив типично мужской красотой, резкой, жесткой, особый шарм которой придавали шрамы. Словно чуть выщербленный боевой нож, так удобно ложащийся в ладонь. Все, где тут сугроб? Уже какие-то мысли полезли совсем не те.
Уильям вышел из дома, вдохнул и с разбегу окунулся в снег. Это взбодрило, пускай и ненадолго. И помогло решить, что ничего страшного не произошло. Ну, подумаешь, захотелось странного. С недотраху некоторые и на овец, бывает, лезут, сам слышал. Правда, в далеком детстве, но это был доказанный факт. А Вик гораздо симпатичней овцы.
"Да у него же подержаться не за что!" - возражал здравый смысл. - "И вообще, он мужик!"
"Зато красивый. И задница неплохая. И вообще, подержаться уже подержался, есть за что", - отвечал смысл нездравый.
"А детей тебе он родит? А что ты родителям скажешь? Да и уедет он скоро, обратно на корабль. Ему без моря не жить, и ты это сам знаешь!"
Против этого крыть было нечем. Да, вернется к своему морю - и все. Но сейчас-то им ничего не мешает побыть вместе? Здравый смысл, исчерпав аргументы, умолк. Уилл вернулся в дом. Может, у них будет одна или две ночи. Но они будут. В конце концов, об этом никто, кроме них, никогда не узнает. Вик вообще парень неболтливый, за себя Уилл тоже может сказать так.
МакТавиш убедился, что больной набирается сил, решил, что к вечеру тот вполне может и очнуться здоровым. А раз так, то каша и копченая грудинка - то, что будет вполне приемлемым ужином. Каша уже докипала в котелке, можно было ее и вовсе снять и отставить в уголок, на угли. А самому сходить к ручью, обновить тропу, а то совсем снегом замело. Не стоит вздыхать и таращиться на Вика. Жить, как жил, и не маяться всякой ерундой. Он добыл из сарая лопату и взялся работать, откидывая снег. Это позволило на время забыть о госте, об идиотских мыслях, правда, вперед вылезли личные проблемы: отец всерьез вознамерился старшего сына женить на девчонке из клана МакФергюсонов. Не то чтобы Уилл был так уж против, но девчонка ему не нравилась: мелкая, тощая, молчаливая. Какие от такой дети? Да она сама еще ребенок, вроде бы, только недавно пятнадцать зим стукнуло. Тьфу! А других в этом клане нет пока. И отцу ведь не объяснишь ничего. Было обидно какой-то детской обидой, что пришлось выйти в отставку. Море было для горца непостижимой загадкой, которую он смаковал долгих десять лет. Сейчас они казались такими короткими. Вот бы найти способ вернуться. Хоть какой-нибудь. Смутная мысль мелькнула и сгинула, не успев оформиться. Ничего, вернется. Он был в этом уверен.
Как Виктор и обещал, он проснулся уже почти здоровым. Если, конечно, не принимать в расчет иногда проявлявшийся кашель, после которого приходилось отплевываться мерзкой мокротой. Зато не болела голова и слабость прошла.
- Ух, это была самая ядреная жуть, которую я когда-либо пил! - высказался он, как только встал и умылся.
- Не самая, - пообещал ему Уилл. - Бывает и хуже. И опять же, она поставила тебя на ноги, не так ли?
- Угу. Но... Если это не самая, то я монашка-девственница!
- Вроде бы не похож. Идем жрать, тебе надо восстанавливать силы.
- Не откажусь, - сглотнул голодную слюну Вик.
- Сегодня переночуем тут, чтобы ты поправился совсем, а завтра можно и в клан.
- И тут согласен, - как-то неловко отвел глаза от единственной постели в доме Авенбрайт.
- Не бойся, приставать и совращать не буду.
Вик хмыкнул, невесело рассмеялся и снова закашлялся. Отдышавшись, мотнул растрепанной головой:
- Да уж, поздно меня совращать, чай, не мальчик.
Уилл понадеялся, что Вик все-таки решит, что ему все приснилось.
Глава седьмая
Вечер прошел вполне мирно, за неспешной беседой у камина. Виктор рассказывал о последних рейдах "Уэлли Стар", о тех новостях, что доходили до моряков, расспрашивал Уильяма о жизни клана. Уилл - про жизнь в горах, упомянул мимоходом про свою тоску по морю.
- Так возвращайся! - загорелись глаза у Вика. - Капитанский патент у тебя ведь не отобрали?
- Нет. Но вернуться... Семья меня неженатым точно не отпустит.
- Возвращайся женатым, чего уж тут. И жену привози, купить маленький домик где-нибудь в предместьях того же Перта или Стратоса недорого встанет. И будет тебя ждать на берегу хоть кто-то.
"А меня - никто не ждет. Иногда хотелось бы..."
- Видел бы ты ту невесту! Мало того, что ей всего пятнадцать, так она тоща как весло, мне только пару слов и сказала, дикая, лохматая, от меня шарахается - смех один.
- Да ладно? - удивился Вик. - А что ж такая малышка? Или в клане кого постарше не нашлось?
- Нету никого старше. Придется на этой жениться, увозить и ждать, пока вырастет. Ну что, как ты себя чувствуешь, мелкий морской мыш?
- Йети! Прекрати меня так называть! Я, вроде, вырос уже. И вообще, понимаю я твою невесту, от такого дуболома точно шарахнешься, особенно, коль ночью узришь. Ты ее, небось, на ладонь посадить можешь.
Уильям гулко захохотал:
- Ну что-то навроде того. На одной руке как ребенка унесу, это точно.
- Вот-вот. Вообще не представляю, как ее за тебя отдать соглашаются.
- А им что, связать два клана, и ладно. А я добрый, ребенка не обижу. Ну что, поел? Ложись обратно, отлеживай бока.
- Спасибо, Уилл, - улыбнулся Виктор. - Если б ты меня не нашел, я б, наверное, замерз где-нибудь в ущелье.
- Это уж точно, - прогудел Уилл. - И что тебя такого больного понесло? Повернул бы назад, пока не поздно было.
- У меня всего две недели отпуска, и из тех девять дней осталось. Я должен успеть помочь Александру.
- Успеешь-успеешь, завтра к бабке отведу, а там уж как сам попросишь. Еще и на невесту мою поглядишь.
Вик хмыкнул, лег к стенке, оставляя место для хозяина кровати. Снова бросило в жар, стоило подумать, что горец будет спать рядом, и вспомнить, что произошло днем. Напрасно Уилл надеялся, что он спишет все на горячечный бред или сон. Виктор прекрасно понимал, что творится, хотя изо всех сил делал тогда вид, что спит.
Уилл разделся, улегся, подумал немного, решил, что горит озеро - жарься и рыба, и пригреб Вика в объятия. Тот даже не стал отбрыкиваться, сразу прижался, едва не растекаясь по широченной груди хайлендера. Быстрое, с трудом сдерживаемое дыхание горячило Уиллу плечо, а стук сердца, как казалось Виктору, можно было услышать и за десяток футов. Уилл обнимал его, не зная, что дальше делать. Наверное, просто спать - вот отличнейший выход. Его планы рухнули, как карточный домик, когда шершавые, сухие губы осторожно коснулись плеча. Вик лизнул его, убеждаясь, что вкус у Уильяма в самом деле похож на вкус морской воды, горьковато-соленый.
- Мыш, ты... - дыхание перехватило, Уилл перевернулся, подминая под себя Вика, поцеловал.
Тот отвечал, жадно, горячо, прикусывая губы, не отпуская и не позволяя ничего сказать. Крепко сжимал руки на плечах, потом попросту сорвался, стремясь обласкать каждый дюйм широченной спины, ощутить перекатывающиеся под кожей твердые мускулы, вжаться еще сильнее. Уилл с удивлением выяснил, что не так уж сильно и отличается Вик от девиц на сеновале: под поцелуями также стонет, выгибается, прижимается к нему.
Дай Вик себе хоть минуту задуматься о том, что это будет первый раз, когда он решился кому-то отдаться, и он, возможно, попросту бы сбежал, даже голым в ночь. Но думать было невозможно, слишком хорошо, чтобы здравая мысль пробилась сквозь этот жаркий туман. Он крепко обхватил бедра любовника, извернулся, направляя его в себя. Глаза Уилла округлились, когда до него дошло желание Вика. Но, с другой стороны, они же этого хотят, и все к этому шло? Они же не собирались ограничиваться щенячьей возней на постели и ощупыванием друг друга? А внутри Вик был горячий и тесный. Такого Уилл еще ни с одной девушкой не испытывал.
Вик до крови закусил губу, но времени переждать ему просто не дали, да и сумасшедшее желание резанувшая по нервам боль не пригасила. Было очень странно, его будто наполнили до краев, запечатали, как духа из османских сказок. Уилл же понимал только одно - ему хорошо, настолько хорошо, насколько вообще бывает. Даже до боли. Вик вскидывал бедра на каждое его движение, надрывно стонал, впиваясь пальцами в плечи. Широко распахнутые глаза казались затуманенными, как у пьяного. Уилл в последний раз вбился в его тело и замер, переживая момент легкости и опустошения. Казалось, что если он отпустит Вика, взлетит вверх как под порывом ветра. Между их телами было мокро и горячо, значит, Вик тоже получил свою долю удовольствия.
Виктор потихоньку расслабил руки, на плечах Уилла остались алые вмятины с багровыми следами ногтей.
- Как ты себя чувствуешь? - Уилл поспешил с него сползти и плюхнуться на матрас.
Виктор ответил витиеватым ругательством, но на искусанных в кровь губах сияла блаженная улыбка.
- Сумасшествие какое-то, - признался МакТавиш.
- Наверное. Но мне еще никогда не было так хорошо, - усмехнулся Вик.
- В смысле, ни с кем, или я первый, кто соблазнился на твои мышьи прелести?
- Скажем так, ты первый, кому я отдался.
Уилл сперва почувствовал себя польщенным, потом озадачился:
- А почему?
- Потому. Только с тобой мне этого захотелось.
- Все равно, скоро уплывешь, махнув хвостом на прощание, только я тебя и видел.
Вик не стал подтверждать очевидное.
- А ты скоро женишься.
- Но сегодня все равно было лучшим, что когда-то у меня было, - коряво изъяснился Уилл.
- Поверь, у меня тоже, - усмехнулся Вик, правда, уточнять, что встать прямо сейчас не рискнет, не стал. Он и завтра-то, наверное, с трудом сможет идти не кавалерийской походкой.
Уилл счел, что достаточно отлежался для того, чтоб доползти до ставшего родным ведра с водой и произвести помывку себя и Вика. Нет, это было хорошо. И одновременно было почему-то так тоскливо. Завтра он отведет Вика в клан, потом проводит до равнины. И – прощай, мыш. Виктор лежал, закрыв глаза, как показалось Уиллу, задремал. На самом же деле, тот попросту боялся, что Уильям сможет увидеть в его глазах то, что показывать было нельзя никак и никогда. То, что подростковая влюбленность с первого курса Академии никуда не девалась, черти б морские ее взяли. И сейчас от того, что это сумасшедшее чувство перерастало во что-то еще более ужасное, стальными когтями рвущее душу в клочья, хотелось выть и кататься по полу, как от боли.
Уилл обтирал его аккуратно, стараясь не разбудить задремавшего. Какой он все-таки – налюбился, и спать сразу же. Вик перехватил его руку, сжал, не зная, что сказать. Он не имел права говорить вообще ничего, ведь максимум через четыре дня он умчится отсюда обратно в Савентум, а там, под парусами "Уэлли Стар" - в море. И гарантии, что они снова встретятся, нет. Судьба моряка непредсказуема. Сегодня попутный ветер, завтра шторм, послезавтра пираты, мель в неизведанных водах, кракен или риф.
Уилл лег рядом, обнял его:
- Спи, мыш, тебе завтра понадобятся все силы.
"О, да. Еще больше сил мне понадобится, чтобы уехать от тебя".
Вик уткнулся ему в плечо носом, вдыхая запах, так похожий на запах моря, но с примесью смолистого и верескового ароматов, и все же уснул.
Утром наступило, по мнению Уилла слишком быстро и безжалостно. Так хотелось бы еще подремать в тепле или просто поваляться, обнимая спящего Вика.
- Уже утро, мышастое, просыпайся, - Уилл разбудить его решил поцелуем.
А что? Имеет право на романтику. Кто их вообще видит или слышит? Можно мыша хоть солнышком, рыбонькой и конфеткой обзывать, называть, то есть.
Вик сначала ответил на поцелуй, а только потом проснулся. Сонно поморгал, фокусируя взгляд на Уильяме, улыбнулся:
- Вставать? А вроде только легли...
- Да, но уже утро. Пора завтракать и отправляться в клан.
Выпускать Вика из объятий не хотелось совершенно.
- Угу, - согласился Авенбрайт, но не шевельнулся. "Пожалуйста, еще минутку, пусть это мгновение продлится вечность, Боже!" Он и сам понимал, что эта молитва звучит попросту богохульно, такие, как он, никогда не станут считаться праведниками, и молитвы их услышаны не будут. Уилл снова поцеловал его и нехотя сдвинулся в сторону края кровати. Всю "прелесть" вчерашнего соития Виктор прочувствовал, когда попытался подняться с постели. Непередаваемое ощущение. Он с трудом разогнулся, делая вид, что все хорошо.
"А что ты хотел? Скажи спасибо, что простыни не как после первой брачной ночи".
Уилл возился с завтраком, разогревал вчерашнюю кашу. Прикончить ее, вымыть котел и закрыть дом. Неизвестно, когда теперь он вернется сюда. Пора уже перестать бегать от судьбы. Женитьба так женитьба.
- Был бы ты девкой, мыш... Сразу же в мешок - и жениться, как Бешеную Марго.
- Был бы я девкой, Йети, тебе не понадобился бы мешок, - болезненно усмехнулся Вик.
Уилл только рукой махнул:
- А что толку теперь? Был бы ты из любого горского клана хотя бы, отец бы еще подумал, может.
Авенбрайт молча кивнул. Да, что уж тут поделать? Да и смысл что-то делать, если ему скоро снова в море? Внутри, словно игла, воткнувшаяся в сердце, кололо понимание: если сейчас они расстанутся, то это уже навсегда.
- Ешь садись, мыш. А я схожу, посмотрю, как там тропы.
Вик поел стоя, сидеть было куда хуже, чем ходить. Потом оделся и вышел во двор, проверил свою лошадь. Та была довольна и сыта, вычищена. Погода была прекрасная, в меру солнечно, чтоб не слишком слепило, в меру холодно, чтобы взбодрить. Словно горы пытались хоть как-то порадовать Виктора. Он полюбовался на белоснежный покров, на темную зелень елок, на глубокие синие тени, казавшиеся провалами во что-то потустороннее. Горы были прекрасны, достойны восхищения. Но он больше любил море, видно, все же целовали его проказницы-русалки, когда только, бог весть.
- Ну что, мыш, идем собираться, - позвал Уилл. - Нам тут путешествовать недалеко, через пару-тройку часов доберемся.
- Дьявол, я бы не добрался до Керрен-мид в метель, - выдохнул Вик, когда их путь по заметенным узким тропинкам, неизвестно как находимым Уиллом, закончился у ворот крепости Керрен, являвшейся родовым гнездом клана МакТавиш.
- Повезло тебе, мыш, несказанно повезло, - усмехнулся Уилл, пережидая, пока их впустят. - Готов встретиться со старой Мойрой? Главное, не смущайся ничего, а то любит она в краску повгонять.
- Меня, пожалуй, вгонишь, - фыркнул Виктор. - Уилл, а какого дьявола тебя той ночью в метель понесло на улицу?
- А вот что-то вот тут, - он бухнул себя кулаком в грудь, - заныло и погнало.
- Ну, - как-то даже немного удивленно повел плечом Вик, но больше ничего не успел сказать: ворота замка распахнулись, решетка поднялась, и пришлось идти, ведя под уздцы лошадь. К слову, в седло Вик за все время пути так и не сел.
Встречали их четверо горцев, похожих на Уилла, как бывают похожи горошины в одном стручке, сразу же приняли его в медвежьи объятия, приветствуя.
- Жениться надумал, раз явился?
- А отец уже у окна с арбалетом караулит, чтобы ты опять не сбежал.
- Мне к бабушке надо, - отбивался Уилл. - Вон, привез к ней гостя.
- Наш будущий дедушка? - все заржали.
- Увы, не дорос я еще до сватовства к матриарху клана, - отшутился Вик.
- А ты попробуй, вдруг да и сладится дело.
- Что у вас тут за шум? - во двор выплыла, иначе и не скажешь, немолодая, но все еще удивительно красивая женщина, похожая сама на зиму в горах, кутаясь в белые меха, по которым разостлалась серебряная коса.
Горцы сразу притихли, как-то даже вроде стали меньше ростом.
- Гостя к тебе привез, бабушка, - осмелился все-таки сообщить Уилл.
- Гостя? Это хорошо. Иди за мной, гость. Имя-то какое странное.
- Меня зовут Виктор Авенбрайт, достопочтенная, - склонился перед ней Вик. Поклон был достоин особы королевской крови.
- Знакомое имя. Идем, расскажешь, что за нужда тебя заставила пускаться в столь дальний путь, - некогда синие глаза, сейчас голубые как весенний лед, засмеялись.
Вик порадовался, что никогда особо не краснел от смущения. Показалось, что эта женщина знает о нем все, и о том, что случилось ночью, и вчера днем - тоже. И о тайных желаниях и мыслях Вика, в которых он и сам себе признаваться не хотел. В небольшой уютной зале жарко полыхал камин, на исполинской медвежьей шкуре стояло похожее на трон кресло. Для гостя, видимо, предназначалась обитая кожей скамеечка, куда Вик и сел, с милостивого кивка матриарха.
- Ну что же, садись поближе к огню, ты все еще болен, нужно прогреться. И рассказывай, Виктор Авенбрайт, чем тебе может помочь старая Мойра. Если это в моих силах, постараюсь сделать, чтобы ты это получил.
"Мне - вряд ли, а вот Александру - да".
- Я, собственно, приехал, чтобы помочь вашему правнуку, Александру Дамайну. Дело в том, что... - и Вик, осторожно подбирая слова, рассказал старухе всю историю, которая привела его в горы. - Так что Лекс надеется на то, что леди Маргарет, попробовав печенья из рук Амалии, смилостивится. - "В чем я лично сомневаюсь, но чем не шутят ангелы?"
- Правнук? - Мойра засмеялась грудным низким смехом. - Ну что ж, пускай будет правнуком. Мне нравится эта идея, маленький равнинник, я дам тебе не просто рецепт печенья, а один из старинных, тех, что хранятся в нашем клане. Он растопит сердце Марго, - она проницательно взглянула на него. - А для себя ты ничего не хочешь попросить?
Вик поднял на нее тоскливый взгляд, усмехнулся, хотя губы почти не слушались.
- Хочу. Но вряд ли получу то, на что зарюсь, а потому, позвольте мне промолчать, достопочтенная, не тревожить ваш слух дерзкими словами.
- А ты попроси, Виктор Авенбрайт, вдруг да получишь себе какого-нибудь горного медведя.
- Да пусть медведи себе в зиму спят мирно, - отмахнулся Вик. - Мне только Йети нужен... ой...
Мойра снова засмеялась:
- Нужен - забирай. Только ничего у вас на двоих не сладится, тебе море милее будет, а его горы с побережья сманят. Не устоит табурет на двух ножках.
- Он же жениться должен? - выложил последний аргумент против себя Виктор.
- Должен, - согласилась Мойра. - Ступай к нему, уговори, чтоб женился. Да пускай девочку к морю увезет, ей там дышать полегче станет.
"Тогда зачем ему буду нужен я?" - возопило внутри что-то маленькое, мерзкое и злое. Вик заткнул его усилием воли.
- Я уговорю, достопочтенная. Спасибо вам, ваша помощь просто неоценима, надеюсь, у моего капитана все сложится.
- Завтра передам тебе рецепт. Сердце у тебя доброе, горы таких любят. Получишь и ты свое счастье, морская душа. А чтобы никого кашлем не тревожил, скажи, что я велела тебя в угловую комнату поселить. И чтоб Уилл приглядывал, раз уж взялся за это дело.
Он церемонно опустился на одно колено, целуя ее руку, сухую и немного морщинистую. Он понятия не имел, сколько лет этой женщине. Лекс как-то говорил, что Мойру называли бабушкой и его дед, и дед деда.
- Еще и вежливый, - умилилась Мойра. - Ступай, жени своего жениха, пока он стол не разворотил.
Вышел из ее зала Виктор в странных и растрепанных чувствах: с одной стороны, нужно было уговорить Уилла не отказываться от свадьбы. С другой, Мойра вроде бы говорила, что он тоже получит свое счастье. То есть... тривиум? Редко когда подобный брак получал одобрение церкви, а уж чтоб в тривиум вступали хайлендеры... Такого даже он не упомнит, хотя штудировал генеалогию он исправно.
Шум голосов он заслышал издали - Уилл с кем-то ругался в зале. Он прибавил шагу, в дверях глотнул холодного воздуха, принесенного сквозняком, и раскашлялся, перекрывая даже ругань горца. Аж в глазах потемнело на секунду. Все стихло, Уилл подошел, поддержал за плечи:
- Ведь знал же, что рано тебя выпустил из постели. Идем, посидишь у очага, согреешься.
За ними хмуро наблюдал отец Уилла, во всяком случае, семейное сходство и разница в возрасте были налицо.
- Что сказала бабушка Мойра? - Уилл отвел Вика к очагу.
- Чтоб ты не ерепенился, - прохрипел Вик, - а женился. И увез жену к морю, ей там будет легче дышать... Кх-ха! Что бы это ни значило. И Лексу она тоже обещала помочь, так что рецепт у меня будет завтра. Еще приказала сунуть меня в угловую комнату, чтоб добрым людям не мешал кашлем.
- Тебе даже бабушка жениться велит! - не упустил своего старший МакТавиш. - Вот сперва женись, потом делай, что хочешь, хоть утопись ты в своем море. Только перед этим жене ребенка заделай.
- К морю увезти? - растерялся Уильям.
- Я МакФергюсону сам объясню, что это для пользы дела, - пообещал отец. - Главное, девку прибери уже.
- Уилл, твой отец прав, - Вик откашлялся и смог более-менее нормально говорить. - Сам подумай, что будет с девочкой, если ты упрешься и откажешься на ней жениться. Что ее ждет.
- Ну, женюсь, допустим... - проворчал Уилл.
- А вот как женишься, так и делай, что хочешь, в угловой комнате, - поставил точку старший МакТавиш. - За рецептом он приехал, - ворчал он, выходя. - Так бы и сказал сразу, что надо, а то печенье, ха! Еще бы за цветущим вереском...
Вику захотелось провалиться сквозь все эти чертовы горы на другую сторону земли. Смуглое, как у любого моряка, лицо еще больше потемнело, он замер на месте, судорожно пытаясь найти хоть какое-то оправдание. Эти чертовы горцы, кажется, все, как один, читали в душе несчастного лоулендца его болезненное и запретное желание. И никуда не спрятаться.
- Ну что, пойдем, - вздохнул Уилл. - Напою тебя отварами и положу спать. В груди ничего не болит? Дышать не трудно?
- Ты что, рассказал отцу? - вместо ответа спросил Вик, даже не зная, злиться или махнуть рукой.
- Нет, ничего я ему не рассказывал, - растерялся Уилл. - А что я ему мог сказать такого?
- Ладно, забудь. Свадьба когда, Йети? Я-то хоть краем глаза посмотреть на нее смогу?
- Ну так, дня за три все сладят, все готово уже, только невесту привезти осталось. Задержишься? А с рецептом я могу и младшего послать, отвезет в лучшем виде, передаст, что это от тебя. С семьей познакомлю. Еще немного вместе побудем, пока тебя отливом не утащило.
- Я бы с радостью, Уилл... Но... Ладно, буду надеяться, что до Савентума я доберусь обратно за четыре дня. Тогда у меня есть еще ровно пять дней, считая сегодняшний, - сдался Вик.
- Все успеем, - уверил его Уилл. - Идем, надо тебя лечить. А что еще бабка сказала?
Вместо ответа Вик удостоверился, что они уже пришли, схватил его за плечи, отталкивая к стене и запирая дверь. И принялся целовать так, будто это последнее его незавершенное дело в земной юдоли. Уилл это начинание поддержал, правда, перебрался вместе с Виком на кровать, там было намного удобней предаваться невинному разврату. Впрочем, разврат вскоре стал вовсе не таким невинным, а, памятуя о коварстве эха в гулких каменных коридорах замка, Уиллу пришлось затыкать любовнику рот, позволяя кусать свою ладонь, пальцы, губы. Распластанный под ним Вик только глухо мычал на особенно жестких толчках, впиваясь в ребро ладони весьма острыми зубами. Это лишь придавало остроты наслаждению, растущему внутри, пока оно не обрушилось лавиной, девятым валом, погребая под собой обоих.
- Я так понимаю... уф-ф-ф... что тебя можно уже не кормить, мой хищный мыш? - Уилл пытался отдышаться.
- Меня можно закопать, только под каким-нибудь красивым деревом, - просипел Виктор, гадая, он хоть шевельнуться-то сумеет, или лучше не пытаться даже. Что на него нашло, он и сам не понимал. Прекрасно ведь знал, что и сам покалечиться может, и Уиллу мало не покажется, если вот так, с бухты-барахты, да еще и такой дубинушкой, как у Йети.
- Нет уж, будешь жить и мучиться, - Уилл тоже морщился и пребывал в состоянии, уже от блаженства далеком. - Так, сейчас соображу что-нибудь...
Вик посмотрел на его руку, на наливающийся синевой след на губе, не выдержал и прыснул. Похоже, мышь достойно отомстила йети. Квиты.
- И как вот я объясню, почему меня кто-то грыз? - ворчал Уилл, передвигаясь к столику, на котором заранее заботливо поставили сундучок с какими-то лекарствами.
- А так и скажешь, мол, поймал в угловой комнате мышь, а она тебя того... покусала... аха-ха-ха!! - Вик расхохотался и тут же поплатился за это приступом кашля.
Уилл принялся готовить ему сбор от кашля. Вскоре по комнате плыл запах лета и трав.
- Вот, выпей это, оно вкусное, оно тебе поможет.
Вик кое-как сполз с развороченной постели, по стеночке добрался до умывального таза, стоящего на грубо сколоченной этажерке. Вода была холодной, он зашипел, поплескав себе в лицо. Как смыть с себя застывающее семя? Все тело болело, будто по нему тяжеловоз прогарцевал.
- Тебе помочь? - Уилл подошел.
- Угу. Нет, бабка ваша права, ты медведь. Самый натуральный.
- Ну прости, я слишком увлекся, - горец выглядел виноватым и пристыженным. - Сейчас, вода немного согреется от очага, а то ты и так болеешь. Лучше выпей пока вот это, а потом я с тебя все смою, - он почти перенес Вика обратно к кровати, принес ему отвар.
- Йети, за что извиняешься? Это я дурак, но от тебя в самом деле сносит голову. Ты как шквал, шторм, ураган.
- А ты - как лавина в горах. Закрутил – и не выбраться.
Вик осторожно касался его распухшей губы кончиками пальцев и думал, что лавина сходит быстро, а вот его штормит уже без малого десять лет, и все никак не утихнет. И слава Богу, или кому там, что это так.
Уилл дождался, пока вода согреется, принялся обмывать Вика:
- Ты мелкий такой. И шкурка пуховая, как у мыша. Тебя в море не уносит?
Виктор рассмеялся:
- Йети, я мелкий только по сравнению с тобой. Ты же даже моего капитана на целую голову выше!
Уилл скромно улыбнулся и продолжил мытье Вика, на помывку смахивающее уже лишь отдаленно, наконец, убрал ткань, улегся рядом. Приятно было к мышу даже прикасаться. Вик прижался к нему, греясь, даже немного задремал. Сейчас, в эту самую минуту, он был счастлив, как никогда. И дело даже не в том, что он получил самое жаркое соитие в своей жизни, а в том, кто был с ним рядом. А Уильям думал о том, что даже если переберется к морю и найдет корабль, все равно, это будут разные корабли. Разные маршруты. И выходом тут мог бы стать корабль, на котором будут ходить они вместе. Если, конечно, Вик согласился бы пойти помощником под руку МакТавиша. А если нет? Ему только-только дали место капитана, неужто откажется от того, к чему шел все эти годы? А на корабле Вика вся команда в сборе. Не юнгой же идти, с капитанским-то патентом. Ладно, об этом есть время подумать и поговорить. Но еще не сейчас. Сейчас можно просто лежать, обнимать своего мыша, еще немного. Потому что, стоит выйти за дверь этой комнаты, как его тут же запрягут в подготовке свадьбы. Носить столы, двигать мебель, пфе. Ну почему больше всех работает жених? И еще невеста… Он ее видел раз в жизни, и, если честно, то не видел бы вовсе никогда. Но раз бабка сказала, что он должен жениться... Может, в этой девочке хоть что-то найдется полезное? Может, она готовит великолепно или, там, шьет? Старая Мойра еще ни разу не ошиблась, сколько пар за свою жизнь свела - нормальному человеку не счесть.
Со двора несся веселый гомон, братья вовсю готовились к празднеству. Потанцевать, выпить, почесать кулаки о кого-нибудь. Эх, вот для кого праздник, а кому каторга. К его удивлению, никто не торопился звать загулявшего жениха. Вик, пригревшись и успокоив отваром трав кашель, уже крепко спал. Уилл, приподнявшись на локте, смотрел в его лицо, замечая тени под запавшими глазами. Заездил своего мыша, как есть - заездил. Надо ему дать отдохнуть и выспаться, чтобы на свадьбе был бодрым. И опять же, Вик все еще болен. Уилл прижался ухом к его груди. В легких молодого человека что-то еле слышно сипело и похрипывало. И как вот ему, если не успеет вылечиться, в море выходить? Надо попросить что-то посильней трав, чтобы точно привести его в порядок. Может, его растопленным жиром натереть? А еще хорошо бы и кое-что другое намазать. Какой-нибудь мазью с травами. Наверняка бабушка должна знать, чем лечить то, что и назвать-то стыдно. Только как за дверь сейчас сунуться?
Он еще пару минут помаялся выбором и все же решил, что здоровье Вика дороже спокойствия. Ну, подумаешь, займут его потом чем-нибудь, потаскает козлы для столов. Не переломится.
Мойра сидела у себя, в своем "тронном" зале. Уилл, стесняясь и мыча, поведал о проблеме.
- Зачем же ты так с мальчиком, Уилли? - мягко упрекнула его женщина, поднимаясь и идя куда-то к резному шкафу, занимающему почти всю стену.
- Да как-то мы... того... Ну, так... Я ненарочно... Он такой...
- Какой - такой? - продолжала мучить его вопросами Мойра, ласково усмехаясь и принимаясь что-то смешивать и тереть.
- Ну, такой он, как... Как будто по голове камнепадом огрело.
- Прямо таки камнепадом? И что же?
- Не знаю, как я без него теперь буду. А он в море уйдет.
- А ты корабль купи и его позови с собой, - Мойра проницательно глянула на многоправнука.
- У него свой корабль, бабушка. А вот возьму и позову...
- Вот когда позовешь, тогда и скажешь мне, как ты с ним, аль без него. Вот, держи и ступай, лечи Виктора Авенбрайта, - она засмеялась удивительно молодым и красивым смехом, словно вспомнив удачную шутку.
Уилл опасливо покосился на бабушку, но мазь взял и понесся в комнату к Вику. А старая Мойра смотрела ему вслед и вспоминала совсем другого юношу, носившего имя Виктор Авенбрайт. У него было такое же большое и доброе сердце и желание помочь ближнему. И он тоже получил от гор подарок - ожерелье, что краше солнца, чтобы подарить его морской деве. В крови этого Вика Авенбрайта нелюдской не было, но вот душа - душа хранила благословение моря. Или проклятье, как знать? Кто вообще может измерить тяжесть даров, что перепадают смертным от бессмертных созданий этого мира? Как назвать ее собственный дар? Но одно сейчас точно знала Мойра - в этом мире всегда есть место чуду. И любви тоже.
Глава восьмая
Теплый мех плаща согревал плечи, окутывал Кристину, словно защитный кокон. Еще сильнее грела рука супруга, чуть сжимающая ее ладонь. Они выбрались из коляски и ступили на широкую лестницу парадного входа королевского дворца. Предстояло миновать целую анфиладу галерей, залов и коридоров. И в каждом помещении будут пялиться на них десятки глаз.
"Я должна справиться. Они же просто будет смотреть, только и всего".
Когда-то давно няня читала ей сказку о глупенькой морской деве, влюбившейся в человека. Дурочка отдала голос за пару стройных ножек, да в довесок получила проклятье - ходить до конца дней, словно по острым ножам. Сейчас Кристине каждый шаг давался, пожалуй, тяжелее, чем той сирене. И только поддержка мужа помогала ей гордо нести голову. И мысль о том, что они просто завидуют. Сегодня она надела фамильные цвета Сент-Клеров, а на перевязи, украшающей ее грудь, был вышит герб Рыцарей. Доминико оделся так же, но цвета принадлежали роду Даркмайров, и герб - тоже.
- Только не отпускай мою руку, Нико.
- Даже в мыслях не было, mi amante, - маркиз еще крепче сжал пальцы, улыбнулся ей одними глазами, но зато так, как не улыбался больше никому.
Это сразу же придало уверенности. И Кристина двинулась вперед так, как, должно быть, ее предок шел на вражеское войско. По легенде, то разбежалось с воплями ужаса. Придворные, конечно, не разбегались, но шарахались с дороги весьма резво. А за спиной, словно богатейший шлейф, ползли шепотки. Кристина их стоически игнорировала, пока что они не были различимы достаточно. Но думала она очень многое и не все прилично.
Мажордом перед ними на мгновение замешкался, прежде чем объявить:
- Доминико Альери Саматти, маркиз Даркмайр с супругой на аудиенцию к его величеству!
Тяжелая резная дверь беззвучно распахнулась. Кристина задержалась около мажордома:
- Напоминаю, что супруга - сэр Сент-Клер, Восемнадцатый рыцарь. Извольте объявить так, как должно. А потом убирайтесь, позабочусь, чтобы вы больше тут не служили, невежа.
У несчастного задергался глаз, но он исправился, объявив Восемнадцатого Рыцаря и сэра, супругу маркиза так, как положено. Кристина вошла в зал с видом королевы, окинула всех сразу же презрительным взором, давая понять, что они тут - грязь под ее каблуками. Почтительность на лице проступила лишь по приближении к трону. Его Величество, король Островов, Георг II Тюдор, еще далеко не старый, но уже несколько оплывший и потерявший былую статность мужчина, взирал на идущую к трону пару с деланным равнодушием. Но неприятно-светлые, будто выцветшие до цвета выдохшегося коньяка глаза пристально следили и за Восемнадцатым Рыцарем, и за ее супругом.
Кристина присела в глубоком реверансе:
- Ваше величество.
Доминико склонился в четко регламентированном поклоне, благодаря матушку за вбитую намертво науку о приличиях Савентумского двора.
- Ваше величество.
- Мы рады видеть вас сегодня, - милостиво кивнул король, хотя Доминико ясно видел, что ничего, кроме проблем, Георг от их возвращения не ожидал. Его узловатые пальцы слишком крепко вцепились в подлокотники трона, да и слабый, но заметный внимательному глазу нервный тик, то и дело заставлял подергиваться нижнее веко на левом глазу короля.
- Вы милостиво назначили нам аудиенцию, ваше величество, - намекнула Кристина.
- Да-да, - король будто заставил себя вынырнуть из напряженного созерцания, - это так.
Он тяжело поднялся с трона, Доминико отчетливо услышал, как скрипнули подагрические колени, и удивился: Георг был ровесником императора Альфонсо, то есть, всего на три года старше герцога Саматти, но выглядел, по сравнению с ними обоими, сущей развалиной. Кристина терпеливо ожидала, пока король заговорит, улыбалась и про себя удивлялась, неужели короля так подкосило неумеренное распитие вина и здешний климат? В королевском кабинете она еще не бывала, и сейчас здесь ей не понравилось. Душно, темно, даже многочисленные свечи в вычурных позолоченных канделябрах не дают достаточно света, или это лишь впечатление от стен, обитых мореным дубом, массивной мебели и тяжелых плотных портьер?
- Итак, не будем тянуть, - его величество уселся в кресло, помедлил и кивнул им на два других, не столь роскошные, стоящие напротив. - До нас дошла информация о том, что вы, леди Кристина, и ваш брат, лорд Сент-Клер - единое целое, именуемое Двуликим. Это так? - он мастерски избежал слова "существо".
- Да, ваше величество, это так, - Кристина уселась в кресло, подобрав юбки и расправив их заново. - Я - Кристиан Сент-Клер.
- Это подтвердили изыскания хронистов, - он побарабанил по столу пальцами, поморщился и снова взглянул прямо в глаза Кристине. - И вы хотите обнародовать этот факт, дабы иметь право распоряжения имуществом семьи Сент-Клер.
- Именно так, ваше величество.
Взгляд короля обратился к Доминико.
- Вы, маркиз Даркмайр, подтверждаете, что являетесь супругом Двуликого?
- Да, сир, подтверждаю.
- Что ж, значит, следует объявить об этом, подтвердив королевским указом.
Король помолчал, затем передвинул несколько бумаг на столе и достал пожелтевший от времени свиток, точную копию того, что в императорском саду швырнул Кристине Энрико Пьяццони:
- Полагаю, сей документ вам знаком?
- Да, я уже пострадала от него. Я хочу попросить вас разорвать договор, условия были нарушены семьей Пьяццони сразу же после заключения.
- Это справедливо, договор будет признан недействительным. Подтверждающие это бумаги вы получите немедленно после их оформления. Итак, - Георг снова вперился в глаза девушки, - леди Кристина Сент-Клер, маркиза Даркмайр, за вами признано право ношения титула Рыцаря Островов, так же право наследования этого титула вашими потомками, согласно закону о раздельном наследовании титулов и земель.
Кристина склонила голову:
- Благодарю вас, ваше величество.
- Завтра, на первом зимнем балу, будет объявлено об этом, - король жестом дал понять, что, если вопросов у подданных больше нет, то они свободны.
Кристина поднялась, про себя улыбаясь: домой. Больше оставаться во дворец причин нет. Доминико, отвесив королю подобающий поклон, снова подал ей руку, исполняя обещание не отпускать. Кристина оперлась на руку супруга и снова прошла как королева, снисходительно поглядывающая на кучку неудачников. Впрочем, отчасти так оно и было, если не свершится чуда, и у короля не появится наследник, трон перейдет к ближайшей ветви - Рыцарям Островов, потомкам Двуликой принцессы. Но Кристина очень рассчитывала на чудо. Привязать себя добровольно к Островам? Ни за что, лучше уж лишний раз помолиться за мужское здоровье его величества.
Уже в карете Доминико позволил себе спросить:
- Мне показалось, или его величество сильно сдал с осени? Когда я был удостоен аудиенции, после принятия титула маркиза Даркмайра, он казался мне куда крепче.
- Сквозняки, милый, замок напоминает решето, и греется его величество вином. Здесь все мужчины рано сдают, Нико, не смотри на дядю Джона, его отлично держала в бодрости духа и тела тетушка. Старые дома, половину особняков проще снести и возвести новые. К тому же, ты просто не застал тут весну, здесь очень сыро от разлива реки. Сырость и холод повсюду. Я был каждую весну как спасшаяся с корабля крыса, мокрый, замерзший и злобный.
Доминико передернулся:
- Никакого Савентума большую часть года! Закончим дела - и домой. Клянусь кровью малефис, это не место для жизни!
- Если у моего царственного родственника не появится наследник, я займу место на престоле. Бр-р, я даже готов лично оплодотворить королеву... Хотя, нет, уже не смогу. И вот чтоб его величеству не закрыть глаза на какого-нибудь гвардейца, случайно заблудившегося в постели его супруги?
- Кем он приходится моему дяде? - нахмурился Нико, вспоминая запутанные родственные связи континентальных и островных владык.
- Так, сейчас, дай-ка соображу. Так, было две сестры у прадеда короля, принцессу Анну отдали в Сагранзу, то есть, их бабушки родные сестры, тогда получается, отцы - кузены, а они... Троюродные братья? А мы с тобой получаемся... Так, ты считаешься прямой ветвью по мужской линии, я тоже, но я принц крови, а не принц трона, потому что королевская кровь была по женской линии, а ты пока что принц трона в отсутствие наследников. Но если учесть, что у Георга нет детей, то я передвигаюсь на доске выше на клетку. В общем, милый, если мы срочно не умудримся оплодотворить, родить, усыновить или еще что-то... ты станешь королем, а я королевой. В разных странах. И детей нам придется разделить. И мне придется рожать четверых. Или, может быть, твоя матушка еще может родить сына? - Кристина терла лоб.
- Погоди, тише, - Доминико обнял ее, судорожно пытаясь поймать за хвост воспоминание. - Так, сейчас мы вернемся домой, я крепко подумаю. Если ты мне поможешь, то я сумею кое-что вспомнить. Это важно. Хорошо? Это очень важно, потому что я не собираюсь с тобой расставаться даже ради всех тронов и наследий мира.
- Я тоже, милый. Но если я напишу отречение от трона, угадай, кто стоит следующим за мной по наследованию?
- Дамайны?
- Нет, милый. Маркизат Даркмайр. Дамайны стоят в этом списке пятнадцатыми. Если, конечно, ничего не успело измениться.
- А если учесть то, что в Сагранзе я стою вторым в очереди наследования, а у императора Альфонсо детей все еще нет... И так клин, и так. Нет, Кристо, прошу, дай мне время. Я кое-что читал, когда меня крепко загрузили подготовкой к принятию титула. Еще тогда подумал, что с этим следовало бы разобраться, и почему дядя сам пропустил это мимо внимания.
- Да, милый, - Кристина прижалась к его плечу. - Знаешь, я б не отказалась побыть королевой или королем. Примерить корону, посидеть на троне. Это, наверное, очень наполняет величием и торжественностью.
- Да, если просто посидеть. Когда мне было пять лет, дядя, пока никто не видел, позволил мне поиграться с императорскими регалиями. Корона... красивая, конечно, но он ее не носит. Она жутко тяжелая. Потому и венец, кстати, это настоящая реликвия нашей семьи. Так о чем я? Ах, да... Я сидел в углу кабинета, играл с короной, меня, как любого малефис, очаровывают драгоценности, - Нико усмехнулся. - А он сидел за заваленным бумагами столом. Клянусь, там были стопки в мой тогдашний рост высотой. И это была рутинная работа.
- Ну, к рутинной работе мне не привыкать, но хотелось бы просто примерить корону и воссесть на трон. У Георга очень красивая корона. Пурпур, алмазы, золото. В детстве я всегда хотел ее потрогать.
- В сокровищнице Саматти есть парочка, если хочешь - принесу тебе, когда приедем, - рассмеялся Доминико.
- Очень хочу. Кстати, завтра нужно будет непременно надеть свадебную диадему. Чтобы все позеленели под цвет моих изумрудов и пожелтели под цвет золота. Теперь я имею право надевать ее на торжественные приемы. И вообще, завтра они все получат такой щелчок по носу, - Кристина сладко зажмурилась.
Доминико вспомнил о собственных регалиях, вздохнул: цепь с гербом и корона маркизата были, конечно, драгоценностями. Но несколько не такими, какие предпочитал носить сагранзец. Стоило бы подать прошение на переделку и короны, и других регалий. Завтра ему придется надеть тяжелую, словно каторжные вериги, цепь. Но пусть, все искупает то, что рядом с ним на балу будет прекраснейшая из женщин.
Экипаж остановился. Через пару минут Шарль подошел, открыл дверцу:
- Прошу, мадам Даркмайр.
Он очень старался быть вежливым и галантным, хотя у бывшего моряка это получалось очень плохо и выглядело забавно. Главное, что и рысаки, и упряжные лошади воспринимали Шарля весьма благосклонно, он ухаживал за ними и был готов не вылезать из конюшни сутки напролет. Приходилось, только когда господа куда-то выезжали. Вверять "своих деточек" какому-то вознице Шарль Дювье отказался напрочь, так что совмещал обязанности. Кристина вполне мирно принимала некоторые обороты, порой слетавшие с языка Шарля, сам конюх старался язык придерживать.
- Хочу есть, - пожаловалась Кристина мужу, выбираясь из экипажа. - От нервов такой голод разыгрался. У нас есть лимонные булочки?
- Для тебя Валенсо хоть луну с неба достанет, - пообещал Доминико. - Я тоже голоден, как волк.
- Луна несъедобна, а я б не отказалась сейчас от чего-нибудь... ну, не знаю, овощного. Или мясного. Или булочек. Но ведь у Валенсо все равно есть какой-то запас еды
- Кристо, ты никогда не ошивался на кухне, путаясь под руками поваров? - удивился сагранзец. - Там всегда есть, что выставить на стол. Кухня - это такой отдельный мирок, где никогда не замирает жизнь. Даже когда Валенсо спит, один или оба его поваренка что-то делают. Потом отдыхают, когда он работает.
- Нет, родители были против того, чтоб я мешал слугам. Ну вот и отлично, опустошим запасы, - Кристина сразу направилась в сторону кухни.
В царстве сковородок-кастрюль-поварешек было шумно, одуряюще пахло всем и сразу, но это, на удивление, не казалось ужасным.
- Ба, донна Кристина! - обрадовался появлению хозяйки Валенсо. - Желаете перекусить перед обедом? Апперитиво? О, дон Доминико! Присаживайтесь! Бланко! Бокалы! - шуганул он замершего на месте поваренка.
Этих двух ребятишек Валенсо подобрал сам, притащил в дом, еще не зная языка, не умея объясниться. Бланко и Берни были беспризорниками, но явно совсем не привыкшими к улице. И даже не братьями: Берни был сыном недавно скончавшейся от чахотки швеи, родственников у него не оказалось, из комнат, которые женщина снимала, его попросту выставили. Бланко же сбежал от дяди с теткой, которые приютили мальчика после смерти его родителей и вовсю пользовались им, как прислугой, держа в черном теле. Хуже всего было то, что Бланко не говорил, не то был немым от рождения, не то онемел от нервного потрясения. Мальчишки встретились случайно, но почему-то стали держаться вместе. И тут на их пути попался Валенсо. Теперь оба беспризорника слегка отъелись, были нормально одеты и никогда не оставались голодными, работая на кухне.
Кристина блаженно принюхивалась к царящим ароматам, улыбалась. Желудок неприлично урчал. Бланко мигом принес простенькие стеклянные бокалы, Валенсо выдал маркизу бутыль вина и принялся творить тапас. Кормить полноценными блюдами за час до обеда? Зачем? Просто немного унять голод. Вино привело Кристину в хорошее настроение, снова напомнив солнечную Сагранзу, прохладные виноградники и почему-то запах вечернего шоколада. Воспоминаниями она поделилась с супругом.
- Шоколад у камина, м-м, почему бы и нет? Сделаем это нашей здешней традицией для зимы? - улыбнулся Нико, пододвигая ей широкую тарелку с маленькими, на один укус, сандвичами с самыми разными начинками.
- Если мы сумеем разыскать шоколад, никогда не видела его тут, - Кристина принялась за сандвичи, сметая их в себя так, словно ее не кормили пару дней.
- Валенсо, Donna Christina quiere beber chocolate caliente en la noche, se puede cocinar?* - спросил Доминико.
Повар задумался, перебирая в памяти все, что есть в его тщательно лелеемых закромах. Немного какао-бобов там еще было, ну, то есть, по меркам Валенсо, мешок - это совсем немного, ведь он использовал их в приготовлении десертов.
- S;, se;or, Donna Christina obtener el m;s delicioso chocolate caliente en estos isla olvidada de Dios!** - ответил он, лихо подкрутив ус.
- Валенсо, вы просто волшебник, - восхитилась Кристина, ополовинив тарелку. - У вас даже настоящий шоколад есть. Да, очень рада буду выпить чашку шоколада холодным вечером.
- Через час будет подан обед, сеньоры, - поклонился польщенный повар. - Есть ли у прекрасной донны пожелания к десерту?
- Algo de lim;n. Bien?***
Валенсо преисполнился восторга оттого, что "прекрасная донна" снизошла до его родного языка, пообещал обязательно приготовить что-нибудь восхитительное с лимоном.
Кристина съела еще пару восхитительнейших сандвичей и поднялась:
- Нужно проверить платье и украшения, посмотреть, не нуждаются ли они в чистке.
На втором этаже они с Доминико расстались до обеда: маркиз собирался просмотреть несколько отчетов, доставленных как раз утром от поверенных рода Даркмайр. На деле же отчеты остались нетронутыми, а сам Доминико, усевшись прямиком на ковер у камина, смотрел в пламя и пытался разложить по полочкам воспоминания, чтобы найти нужное. Языки пламени поднимались, разделяясь, переливались, изгибались, погружая в странное оцепенение, удивительно способствующее ясности мыслей.
Дома была огромная книга, даже не так - это был фолиантище, переплетенный в пурпурную кожу с золотыми уголками и накладками, украшенными лунным камнем и рубинами. "Cr;nicas de la familia Samatti", было выведено на титульной странице. Именно там, почти в самом конце, он встретил упоминание об отсроченном проклятье, наложенном на одну из женщин рода Тюдоров. Упоминалось оно лишь для того, чтобы потомки знали, с чем столкнутся, если кровь малефис не справится. Судя по всему, проклятье было наложено еще на бабку принцессы Анны, ну а Анна принесла его, дремлющее в ее крови, в Сагранзу. Кажется, на Островах вообще любили проклинать всех встречных, с огоньком и выдумкой. Еще бы вспомнить, в чем именно оно выражалось. Хотя, в летописях рода Тюдоров это ведь тоже должно быть отражено? Как бы теперь только получить доступ к архивам. А кого могут впустить в королевский архив? Самого короля, разумеется. И пару особо приближенных. Или все-таки сочтут уместным любопытство самого маркиза? Это же не секретная информация. Еще доступ имеют хронист и архивариус. И тот, кто носит титул Рыцаря, конечно же. Если не пустят в архив сагранзца, придется Кристине все же съесть толику архивной пыли ради того, чтобы узнать, есть ли шансы снять проклятье с обеих семей.
В дверь постучала служанка, пригласила маркиза отобедать. Доминико очнулся от своего странного транса, помотал головой и с силой потер лицо ладонями. Островная зима высасывала из него силы, как дикая морская сирена - тепло. Нужно было собраться и взять себя в руки, чтобы Кристина не видела, насколько ему худо без ежесекундного ее присутствия.
Кристина уже ждала его в столовой:
- Какие запахи, Нико. Только принюхайся. Они так прекрасны.
Он, вместо ответа, просто склонился к ее рукам, целуя кончики пальцев. И впервые испугался, ощутив, что от нее к нему струится тепло жизни, которое он поглощает, как губка воду.
- Что с тобой? - Кристина погладила его по щеке. - Опять замерз, - и обняла.
- Мне страшно, Кристо. Что я с тобой делаю? Ты для меня солнце, но я чувствую себя вампиром из старых страшных сказок!
- Ты же не пьешь мою кровь, - засмеялась она.
- Но я пью твое тепло, я как морские девы, не могу без него...
- Я всегда тебя готова согреть, - Кристина обняла мужа. - Всегда-всегда.
- Спасибо, моя драгоценная донна, - Доминико целовал ее губы непривычно-нежно, едва прикасаясь, и от этой нежности щемило сердце.
- И это ты - мое солнце, - заявила ему Кристина.
Нико мгновенно состроил надменно-спесивую гримасу, так комично смотревшуюся на его лице:
- Да, я такое солнце! Любите меня все!
- Мы тебя так полюбим, - зловеще пообещала ему Кристина. - Как рыцарь своего коня...
- О, я готов. Только без шпор, мой дивный идальго, я чудно слушаюсь колен.
Кристина хотела сказать еще что-то, но желудок заквакал, намекая, что надо есть, а не любезничать около стола, на котором столько всего вкусного. Валенсо расстарался, его разносолами можно было накормить полк голодных гвардейцев, не только одну семейную пару. И Доминико, отдав должное обеду, предложил:
- Кристо, почему бы не пригласить послезавтра твоих братьев в гости? Теодор познакомился бы с избранницей Александра на нейтральной территории, а ты могла бы дать Амалии первый из уроков этикета.
- А мне нравится эта идея, - загорелась Кристина. - Я напишу им сразу же после того, как доем булочку. А лучше две.
- Завтра у нас твой дебют, скажем так, в новом качестве. А вот чтоб расслабиться, пообщаться с теми, кто принимает тебя любой...
- Да. Главное, завтра не опрокинуть ни на кого бокал вина... Прямо в нахальную востроносую морду.
Доминико вспомнил юного лорда Киркуорта и рассмеялся:
- Ах, какое разочарование ожидает одного вашего поклонника, моя драгоценная донна!
- Это кого же? - Кристина перебрала в памяти всех.
- Роберта, милая.
Кристина презрительно фыркнула:
- Ах, этот. Не думаю, что старый лорд Киркуорт его выпустит.
- Отчего же? Думаешь, он все еще наказан?
- Вполне может быть. А даже если и нет, надеюсь, что урок пошел ему на пользу.
- Я вернул ему проигрыш, как и обещал. Теперь даже не знаю, что делать с тем, что его отец считает себя моим должником.
- Ничего не делай, что тут поделать, - Кристина доела булочку.
- Он прислал приглашение на раут, - Доминико вздохнул. - Будет невежливо отказаться.
- Ну, скучный чайный прием - это иногда забавно. Все будут вежливыми и милыми.
У Доминико было свое представление о том, какими будут здешние змеи на рауте, но он не стал спорить.
- И каковы планы моего супруга на послеобеденный отдых? Просто подремлем в обнимку?
- Все, что пожелает моя прекрасная донна, - сагранзец лукаво прищурился и подхватил ее на руки, унося в спальню.
Прекрасная донна желала многого, хотя в конечном итоге, все сводилось лишь к одному - любви и ласкам. И она это получила, сполна и еще немного. А когда они угомонились, отдышались, наплескались в ванне, пришло время обсудить завтрашний бал.
- А что ты наденешь на бал? - Кристина лениво валялась на постели, символически прикрывшись простыней. - Нужно что-то такое, что всех бы поразило.
- Например? - Доминико, как и любой мужчина, не особенно думал о нарядах, привыкнув к заботе Анхеля. Сейчас он снова пожалел, что рядом нет любимого слуги и друга. - Скажем, что бы ты хотела на мне видеть?
Кристина задумалась, потом в глазах зажегся лукавый огонек:
- То, что на тебе было во второй день нашей свадьбы.
Доминико фыркнул:
- Ты уверена? Точно? Хм... Хорошо.
- Ну, во-первых, это красиво. Во-вторых, хватит и "во-первых", - Кристина потрогала живот. - Не могу поверить, что во мне будет расти нечто розовое и вопящее впоследствии.
- Почему - будет? - Нико перевернулся и прижался губами к ее животу, потерся щекой, как ластящийся кот. - Оно уже там растет. Наш ребенок.
- Буду капризной, невыносимой, постоянно в меловых следах, в слезах по любому поводу. Еще и с во-от таким животом, который ни под одну юбку не спрячешь. И так три года.
- Не спеши, Кристо. Три года подряд вынашивать и рожать слишком тяжело, матушка настучала мне по шее веером, стоило лишь заикнуться о таком. Сначала будет один малыш, когда решишь, что готова выносить второго, тогда и будем думать, хорошо?
- Хорошо, Нико. Все-таки, нужно будет как-нибудь отправиться в часовню Первого Рыцаря и попросить его смягчить проклятье, если вдруг будет дочь. Во-первых, договор разорван, во-вторых, я все-таки пролила кровь Пьяццони. Хотя, если будет дочь...
- Она станет наследницей семьи Саматти. В Сагранзе это возможно, у нас даже императрицами иногда становились, - Доминико улыбнулся, обнимая ее талию и снова целуя, куда попадет. Ему нравился запах ее кожи - миндально-сливочный, нежный, хотелось странного: мурлыкать и вылизывать ее, будто зверю свою самку. Кто знает, так ли уж неправы были древние легенды о малефис, говорившие, что эти существа недалеко ушли от зверей.
- Да, о коронах, престолах и правлении. Ты ничего не вспомнил, что могло б помочь хотя бы мне избавиться от правления на Островах? На Сагранзу я еще, возможно, соглашусь, но сидеть на троне посреди лужи - это как-то чересчур даже для меня. Может, я даже на Кэр-Ис бы согласилась, с их игристыми винами, сыром и лапками откормленных лягушек.
- Вспомнил. Но чтобы узнать точно, что за проклятье было наложено на бабку той самой Анны, которая впоследствии стала супругой деда нынешнего императора, придется покопаться в здешнем королевском Архиве. Я надеюсь, меня туда пустят. А если нет, то обязаны пустить тебя.
- "Ты получила этот дар, прими же вслед и мое проклятье: твой род угаснет, стоит лишь сойтись потомкам двух ветвей, и две короны поманят их к себе. Но лишь они обретут короны, как род твой вновь возродится, но слишком поздно будет появиться новым цветам на сухой ветви". Я эту легенду наизусть помню, мне ее отец рассказывал. Анна увезла с собой ожерелье с чудеснейшим сапфиром, который ей подарила бабка, но безумная старуха передала ей и проклятье, скинув его с себя.
- Это не тот ли сапфир, который "Око Всевышнего"? - нахмурился Доминико. - Кажется, его впоследствии вставили в Императорскую корону Сагранзы, в лобную часть венца.
- Он, да. Королевский сапфир. А его пара вставлена в корону Островов. Э... А мы потомки, да? То есть, наш брак и завершил проклятье.
- И, мало того, моя прекрасная донна. Пожелав корону, ты его закрепила.
Но, как бы безнадежно это не звучало, Доминико пришла в голову мысль, которая всплывала еще в момент чтения той самой книги с заклятьем, отобранной у ведьмы Пьяццони: любое проклятье можно снять, выполняя все условия досконально. И более того - дословно.
- Если уговорим наших венценосных родичей расстаться с коронами, в буквальном смысле, а после - попытаться зачать наследников, будет у тебя, мое сокровище, вожделенная безделушка и свобода выбирать свое будущее.
- То есть, если Георг отдаст мне корону Островов, то у него появится наследник? - удивилась Кристина.
- Иногда старые проклятья составлены так хитро, на первый взгляд, что обойти их кажется нереальным. Но на самом деле все очень просто, Кристо: "но лишь они обретут короны", заметь, не власть, трон, титул, а именно короны. Все!
- Стоит попробовать, но вряд ли Георг поверит в это... Да и твой дядя, думаю, немало удивится, когда ты попросишь у него императорский венец, обещая взамен наследника.
- Дядя поверит. Помнишь, я говорил тебе, что в Сагранзе люди довольно суеверны? Мы верим в колдовство, в духов и прочие чудеса. Как думаешь, сколько просвещенных аристократов Савентума на самом деле верят в существование, скажем, морских дев? Едва ли один-два. Александр точно верит, он, скорее всего, даже встречался с ними. Правда, сомневаюсь, что признается. А вот в Сагранзе верят все поголовно, потому что это реальность. Так что уговорить дядю труда не составит. Отец закажет для него копию или же и вовсе новую корону, с чистыми от проклятий камнями. А мы можем заказать корону для Георга.
- У нас проклятья считаются глупостью и предрассудками. Но Георг ухватится за любой шанс не отдавать королевство в чужие руки. Как король, он неплох, Острова процветают. Завтра поговорим с ним. А ты напишешь герцогу, чтобы он порадовал твоего дядю, - Кристина засмеялась. - Хорошо, что в проклятии не упоминался трон, представляешь, как бы мы мучились, гадая, куда его пристроить?
- Знаю я, куда стоило бы его пристроить. Сидение только жаль портить, - проворчал Доминико, вызвав у Кристины новый взрыв хохота - она тоже поняла, куда именно сагранзец, совершенно не испытывающий подобающего пиетета перед королевскими регалиями, пожелал бы определить трон.
- Ладно, если тебе так уж хочется шокировать окружающих, - возвращаясь к теме нарядов, сказал он, - я надену костюм тореро. Интересно бы знать, сколько человек на балу его узнают?
- Ну вот и посчитаем заодно.
Доминико как-то предвкушающе усмехнулся.
Вечером он приказал вычистить сапоги, приготовить короткий плащ, алый с изнанки и золотистый с лицевой стороны, крепившийся перевязью через плечо, те самые непристойно облегающие бриджи и на сей раз не алую, а белоснежную сорочку. И расшитый золотом и рубинами короткий жакет особого покроя, с открытыми подмышками, не стесняющий движений несмотря на свою жесткость. Этот костюм назывался "трайе де люцес", и носить его имел право только тот, кто участвовал в бое быков.
Костюм ему приготовили беспрекословно. Также молча приготовили платье Кристине, без единого намека на корсет и на то, что полагаются туфли на каблуке повыше.
- Еще какие-то особые указания, милорд? - поинтересовался камердинер.
- Пусть освежат мех на палантине донны Кристины. И приготовьте теплые плащи и шерстяные одеяла в карету.
- Да, милорд.
Подошла экономка, переждала, пока камердинер уйдет делиться распоряжениями с товаркой по личному служению леди.
- Лорд Даркмайр, я принесла вам расчетную книгу для проверки. В этом месяце из-за погоды пришлось потратить больше дров для просушки помещений дома, я отметила эту статью расходов особо.
- Хелена, - лорд Даркмайр тоже называл ее на свой манер, но это даже нравилось женщине, - здесь возможно закупить каменный огонь? Даркмайр-холл слишком стар, хоть и отреставрирован теперь, дровами протопить его тяжело.
- Да, это вполне возможно, я позабочусь о запасах, - Элен положила раскрытую расходную книгу на стол. - Нужно будет закупить новые портьеры в пару комнат, ткань для обивки кресел и отправить мебель мастерам для починки. Половина обстановки находится... в ненадлежащем состоянии. Вы можете позволить себе немного больше расходов сверх выделенной на месяц суммы, лорд Даркмайр?
Доминико бегло просмотрел список расходов, книгу, покусал кончик жесткого вороньего пера.
- Хелена, вас не затруднит позвать донну Кристину и показать нам эту мебель? Стоит ли ее реставрировать, или же проще заказать новую, чтоб подходила к обстановке комнат.
Элен пригласила Кристину на прогулку по дому, повела, показывая:
- Гостевые комнаты. Они находятся в самом... неприглядном виде.
- Плесень? - скривилась Кристина.
- Увы, мастера восстановили дом, но комнаты в этом крыле еще следует просушить, оно стоит на довольно сыром участке.
- Я бы вообще выбросила всю эту рухлядь, заказала новую мебель, - предложила Кристина мужу. - Какой смысл менять на сгнившем кресле обивку? Ой, а это что, такое милое? А почему у меня такого нет?
- Это столик, - невозмутимо проинформировала Элен.
- Я сказал то же самое. Хелена, распорядитесь сжечь старье, как раз и малую толику тепла принесет. Если комнаты постоят пустыми некоторое время, это ничего. Кристо, я думаю, заказывать сюда мебель мы будем летом, когда вернемся. Как раз к приезду матушки.
- Хорошо. Столик мне, остальное сжечь.
- Да, леди Даркмайр. Еще один вопрос. Надеюсь, вы будете не против кошек на конюшне?
Нико только приподнял бровь, давая ответить супруге. Сам он не был против любой живности, как потомок малефис, ладил и со свирепыми необъезженными жеребцами, и с полудикими охотничьими хорьками, и с гончими, и с кречетами. Кошек в Сагранзе держали только на кухне, в подвалах и в конюшнях, чтоб мыши не портили припасы и не ели кормовой овес.
- Опять пришли мыши? - ужаснулась Кристина. – Да, нужно побольше кошек и мышиных капканов.
- Зима же, конечно, они пришли, - тихонько фыркнул маркиз. - Хелена, проследите.
Больше вопросов у Элен не было, она отправилась сообщать брату, что тот может начать войну против мышей, затем убежала разбираться с выкидыванием мебели и переносом столика. По пути заглянула на кухню, узнать, не нужно ли Валенсо чего-нибудь закупить, и не припас ли тот небольшой список - футов в пять длиной. Валенсо, как истинный сын своих родителей, припас и список, и то, чем подсластить оный - Элен очень любила маленькие заварные пирожные с сырно-куриной начинкой, которые сагранзец готовил просто великолепно.
- Что? Да где я возьму тебе столько пряностей? - сразу возмутилась Элен. - А это что? Какао-бобы? Зачем тебе их столько? Сколько-сколько моркови? Ты решил прикормить всех зайцев окрестных лесов?
- Донна Хелена, - повар улыбнулся и придвинул ей блюдо с пирожными и чашку горячего крепкого чаю, - какао-бобы нужны для приготовления горячего шоколада, не считая десертов. А горячий шоколад очень любит наша прекрасная донна Кристина. Без пряностей никак невозможно, ведь они горячат кровь, а в такую мерзкую зиму только так и можно спастись от холода. Если, конечно, не налегать на горячее вино. Но и его делают с пряностями, ведь так? А моркови я, видно, в самом деле написал слишком много, - решил отступиться хитрец.
Элен взяла чашку, принялась под чай просматривать список дальше, прикидывая, где все это достать:
- Хорошо, в течение пары дней все будет. Чай прекрасен, пирожные великолепны. Ужинать я буду в шесть. Морковный салат без соуса, чай и лимонный кекс, пожалуйста, - и убежала, чудом не грохоча каблуками, проверять, хорошо ли горит старая мебель.
- И она еще спрашивает, кому столько моркови! - воздел руки к потолку кухни Валенсо. Поварята прыснули, он разогнал их взмахом полотенца: - Работать, мальчишки, иначе кто-то не получит сегодня десерта, даже если он и останется.
Вскоре в гостевом крыле стало немного посуше, как решила Элен. Мебель весело горела, теплый воздух струился по комнатам, выгоняя промозглую сырость. Сама экономка, раздав указания, удалилась к себе, планировать расходы Даркмайр-холла на ближайшую неделю.
За окном было темно, ветрено, начался снегопад.
- Мерзкая погода, - решила Кристина, просматривая расходную книгу.
- Не то слово, - согласился Доминико, перечитывая документы. Сидели они за одним столом, но для супруги Нико придвинул удобное глубокое кресло, принес плед и подушечку под спину.
- С тоской вспоминаю наше горное гнездо. А где кстати, мы будем жить в Сагранзе? В доме твоих родителей?
- Если ты захочешь - то на вилле Сан-Марко. Или на побережье. Или в самой Сагранзе, где праздновали первый день свадебных торжеств. Родители перебираются туда на зиму.
- Я б предпочла море.
- Эта вилла носит имя "Коста-дель-флор", - улыбнулся Доминико. - Но если вдруг ты там замерзнешь, мы всегда сможем перебраться в Сан-Марко. Все же подальше от побережья, потеплее.
Кристина одарила его улыбкой:
- Будем перебираться из дома в дом, пока я не решу, что мне пора рожать.
- В море, - засмеялся сагранзец, - как моя матушка.
- В море? А мне нравится эта идея. Зато ребенок сразу полюбит море.
- И научится плавать с первых дней жизни, как я.
- И будет у меня вся семья водоплавающая, - Кристина взъерошила волосы мужу. - А нам не пора поужинать?
Доминико бросил взгляд на часы, кивнул:
- Распорядись, моя драгоценная донна. Я сейчас закончу с бумагами.
Кристина ушла заниматься организацией вкусного и сытного ужина, непременно с лимонным десертом. Все равно, такие нежные миндальные пирожные, как Уолтер, больше никто не сделает, а обижать Валенсо не хотелось, лимон же у Кристины был на втором месте после миндаля. И чашка горячего шоколада после. Упускать шанс сидеть с мужем и пить изысканный напиток? Ну уж нет. Жаль, что здесь нет террасы, да и погода не располагает, все же Острова, а не благословенная Создателем Сагранза. Но и у камина в уютном кресле и под теплым пледом будет просто замечательно.
Ужин, а за ним и вечерние посиделки прошли так, как ей и хотелось. Уже погружаясь в полудрему, она спросила:
- А все же, что за костюм этот... трайе де люцес?
Доминико тепло улыбнулся, укутывая ее в одеяло и обнимая:
- Я расскажу тебе потом, обязательно.
- Только не за-а-абудь, - Кристина зевнула, прижалась к мужу и заснула почти моментально, даже во сне не забывая о том, что нужно греть зябнущего Нико.
___________________________
Комментарий к части
* - Валенсо, донна Кристина желает горячего шоколаду на вечер, ты можешь приготовить?
** - Да, сэр, Донна Кристина получит самый вкусный горячий шоколад на этом богом забытом острове!
*** - Что-нибудь лимонное. Хорошо?
Глава девятая
Зимние балы - это череда роскошных празднеств, устраиваемых обычно в королевском дворце Савентума, а также в Олд Тауэре и во дворце Доминиума, в последнем, обычно, проводились благотворительные балы, взносы с которых отправлялись в приюты и больницы Савентума. А на самом первом балу все дамы и некоторые кавалеры считали непременным долгом блеснуть максимальной роскошью, какую только могли себе позволить. Самые пышные платья, самые дорогие украшения.
- Если исходить из их логики, мне следует прибыть на бал в платье из алмазов и туфлях из изумрудов, - пыхтела Кристина, втискиваемая в платье. – Уф-ф-ф, никаких больше булочек, никаких сладостей, ничего мучного. А? Что? Уже все?
- Пришлось немного распустить шнуровку, - посетовала ее камеристка. - Но платье сидит на вас прекрасно, миледи. Вы очень красивы в нем.
Еще Бекки поправила выпавшие из оправ бриллианты, так что свадебный наряд Кристины блистал в полном смысле этого слова. По приказу Доминико ей принесли на выбор три комплекта драгоценностей: тот самый свадебный, с изумрудами, сказочной красоты комплект с сапфирами в золоте и новый, который Кристина еще не видела, по всей видимости, это был сюрприз-подарок от самого Нико: белые опалы с сине-зеленой иризацией, изумруды и жемчуг, заключенные в изысканные оправы из белого золота. Изящная диадема, достойная самой королевы или императрицы, венчалась мерцающим опалом величиной с перепелиное яйцо - баснословной стоимости камень. Кристина ахнула, принялась мерить все принесенное, вертясь перед зеркалом, вскидывая голову, увенчанную диадемой.
- Мне идет? А это? А лучше вот этот комплект или этот?
- Вам все идет, миледи, вы просто королева.
- А что бы ты посоветовала?
Камеристка молча указала на белое золото. Кристина принялась надевать украшения. Когда же ей на плечи лег легкий, как пушинка, но теплый, как объятия мужа, палантин, окутывая сверкающим великолепием меха, в зеркале отразилась просто неземная красавица. Легчайший загар лишь придавал ей очарования, оттеняя глаза, веснушки сами попрятались, будто испугавшись островной зимы, и кожа была как изысканный фарфор с едва заметным золотым напылением.
- Я похожа на статуэтку, - призналась Кристина. - Но я такая красивая.
- Все дамы при дворе будут похожи рядом с вами на утопленниц, - заверила ее Элен, явившаяся полюбоваться маркизой. - Их бледная тонкая кожица покажется синюшной по сравнению с вашим элегантным загаром.
- Ты так считаешь?
- О, не верите мне, миледи, поверите собственным глазам, когда все дамы на балу позеленеют от зависти, - усмехнулась умудренная опытом экономка. - Так и будет, вот увидите. А уж когда увидят рядом с вами супруга, то массовые обмороки гарантированы.
Кристина решила поверить, в последний раз одарила зеркало взглядом и выплыла в коридор. Ее уже ожидал Доминико, показавшийся ярким отблеском божественной сагранзской осени. Очень уж шел ему этот безумный, на грани приличий, наряд. Черная треуголка, украшенная белоснежными перьями, сплетенные в косу волосы, заколотые опалом на бархатной ленте, даже тяжелая и грубоватая цепь Даркмайров, прекрасно вписавшаяся в наряд.
- Мой прекрасный супруг, - Кристина восхищенно осматривала его. - Вы так очаровательны и бесподобны.
- Ну вот, вы снова опередили меня, моя драгоценная донна, ведь от восхищения я растерял все слова, - он смутился. - Мое яркое солнце, прекраснее вас не может быть никого в подлунном мире.
Чтобы Кристина не запачкала ненароком подол, на ступени постелили старую ткань, от двери до дверцы экипажа, в котором супругов уже ожидали теплые пледы, согретые у камина. Доминико еще и укутал ее в плащ, подбитый волчьим мехом, не доверяя мерзкому климату. Впрочем, день выдался просто чудесным - метель улеглась, грязь припорошило свежим снегом, мороз сковал влагу в звонкий лед.
- Н-но, красавицы! - Шарль тронул четверку, и карета покатила вперед.
- У кого-то год явно не задастся, - злорадно отметила Кристина. - будут мучиться, что теперь модно - корсет или его отсутствие.
- Равняться станут на тебя, ты ведь понимаешь, - усмехнулся Нико. - Главное, чтоб не пытались следовать за мной.
- Мужская мода более консервативна, тон задает король.
Маркиз только кивнул, соглашаясь. Он предвкушал зрелище: выражение лица его величества, узревшего наряд тореро на племяннике своего венценосного родича. Когда-то Георг был в Сагранзе и попал на тавромахию. Значение одежды тореро он должен бы помнить. Очень хотелось посмотреть, как он отреагирует. И что скажет.
Дворец издалека напоминал распахнутую каменную шкатулку с драгоценностями. Гостей встречали свечи, музыка и вино. Кто-то уже обсуждал наряды прибывающих, кто-то еще приводил себя в порядок. Даркмайры удалились в предназначенные для этого комнаты, поправить наряд, прическу, просто согреться у камина. Да и входить стоило, когда соберется большая часть приглашенных, блистать - так блистать перед всеми. К ним сразу же подошли Дамайны, поприветствовать и восхититься нарядами.
Лорд Джон явно понял значение костюма зятя, нахмурился:
- Только не говорите, Доминико, что...
- Тс-с-с, это секрет, - рассмеялся тот. - Но - да. Я новильеро.
- Кто? - не поняла Кристина.
- Я потом расскажу, как и обещал. О, похоже, нам можно уже идти в зал, - ушел от ответа Доминико.
Кристина выпрямилась, обольстительно улыбнулась, готовясь ко встрече с придворными. Маркиз подал ей руку и повел вперед, по гулкой галерее, ярко освещенной сотнями, если не тысячами свечей. И снова, возвращая ее в тот первый в Сагранзе бал, впереди звучали называемые мажордомом титулы и фамилии, грохотал по мрамору резной жезл.
Дамы не сдержали "ах", кто восторженного, кто негодующего, рассматривая наряд Кристины. Немыслимо: загорелая кожа, отсутствие корсета. А этот камень в диадеме? Это просто неприлично, выставлять такое богатство.
- Она еще не королева...
- А какие кружева...
- Мне нравятся ее туфли...
- Это просто позор, бедная леди Маргарет, она со стыда сгорит.
- А где купить такие кружева, как на подоле?
- Надо узнать имя ювелира.
- Интересно, она согласится продать кольцо? Вроде не фамильное.
Кавалеры были сдержаннее, но Доминико был все равно в неописуемом восторге: выражение лица короля ему польстило. Георг едва удержался, чтобы не наклониться, рассматривая его наряд. А ведь каждый элемент узора в нем многое мог рассказать знающему человеку. Сагранзец удерживал на лице легкую полуулыбку, хотя ему страшно хотелось расхохотаться. Или хотя бы позаимствовать у Кристины веер и прикрыть им широкую улыбку, похожую на оскал.
- Боже, как неприлично...
- Какое бесстыдство!
- Тореро? - уловил он чей-то одинокий голос, исполненный удивления и зависти.
Юноша повернулся в ту сторону, чуть склонил голову, обнаружив там старого графа Киркуотера и его юного наследника. Значит, Роберта решили выгуливать на коротком поводке.
А тут еще предстала и леди Дамайн. Без корсета.
- Это мода...
- Сегодня же прикажу сменить шнуровку.
- Бесстыдство. Хотя любопытно.
"Это новая мода", - сразу же решили дамы. Можно было не сомневаться, завтра добрая часть из них явится без корсетов, в наспех перешитых платьях. А потом и вовсе побежит искать кружева и осаждать портных с требованием сшить, чтобы вот тут без рукавов, а подол такой, а юбка ниспадала.
Не обошли вниманием и то, как было объявлено появление Кристины. Слухи циркулировали, как сквозняки по залу.
- Значит, она и лорд Кристиан - одно лицо?
- Какая пикантность...
- А что же между ними... - тут переходили на шепот, прячась по углам за веерами: за открытое обсуждение альковных дел этот сумасшедший сагранзец мог и на дуэль вызвать. Молодежь хихикала и краснела, Кристина смущалась не меньше, догадываясь, ЧТО они там могут обсуждать. Доминико бросал на сплетников свирепые взгляды, сияя колдовскими своими глазами. На некоторое время это помогало, потом шепотки вспыхивали опять.
- Как думаете, моя драгоценная донна, не будет ли уместно намекнуть его величеству о возможном разрешении вопроса с наследником сегодня? Кажется, он записан вашим партнером на третий танец? - чуть слышно спросил супругу маркиз, улучив минутку.
- Разумеется, я намекну, - Кристина сверилась с бальной книжечкой. - Да, первый танец - церемониальный, Георг с супругой открывают бал, я танцую с тобой. Второй танец - Георг приглашает одну из матрон, меня приглашает дядя Джон, Создатель, как я его записала, с его спиной? И на третий танец король приглашает меня.
- На второй танец я расписан у леди Дамайн, - улыбнулся Доминико. - А вот третий... кто такая леди Эсташ-Канниг?
- А она-то тебе как досталась? Вон, смотри в угол, левее, еще левее. Видишь бледное пятно? Леди-Невидимка. Нет, это не призрак дворца, это прекрасная... наверное... леди Эсташ-Канниг. Я знаю ее имя только потому, что однажды пригласил ее на танец. Дамы с визгом бежали прочь, решив, что меня поймала неупокоенная душа. Просто она альбинос, который еще и одевается в белое.
- Глупо, с ее стороны. М-да, мы будем смотреться в самом деле странно. Так кто она? Двойная фамилия характерна, кажется, для кэр-исской знати?
- Да, ее дед перебрался сюда, очарованный красотой савентумской леди, - Кристина взглянула на пятно. - Жозефин не пошла красотой в мать, вылитый отец.
- С ней никого нет рядом. Она не замужем, как я понимаю? - Доминико в который раз подумал, что в Сагранзе эту бледную тень уже бы взяли под крыло дамы из Ордена или же старшие матроны, превратили в райскую птичку и с рук на руки передали тому, кто первым успеет очароваться. В любой женщине, девушке ведь можно отыскать изюминку, дать шанс на счастье. Увы, здесь так не принято.
- Нет, кавалеры не прельщаются. А жаль. Ее голос - идеал женского голоса для меня. Серебро и лед. Поговори с ней, поймешь.
Доминико склонился, целуя ее руку:
- Вы позволяете мне, моя драгоценная донна?
- Развлекайтесь, дон Саматти. А я пока отдамся на растерзание на кружева и ленты.
- О, если бы я был азартен, я не поставил бы на ваших оппонентов ни фартинга, моя прекрасная львица, - улыбнулся Нико и отправился в тот темный угол, где маячило белесое пятно.
По приближении оно приняло очертания весьма симпатичной, хоть и совершенно бесцветной девушки. Добавляла размытости образу тонкая белая вуаль, под которой пряталось довольно миловидное личико. Сквозь нее поблескивали сдержанным любопытством и страхом алые глаза, чуть косящие, как у всех альбиносов. Доминико припомнил кэр-исский диалект, отличавшийся грассирующим "р" и мягкостью, поклонился:
- Мадемуазель, позвольте познакомиться с вами. Доминико Альери Саматти, маркиз Даркмайр, к вашим услугам.
- Добрый день, маркиз. Жозефин Эсташ-Канниг, - она протянула руку для поцелуя.
Доминико вежливо изобразил поцелуй над тоненькой, как лапка фарфоровой птицы, кистью, затянутой в кружевную митенку.
- Польщен знакомством, леди. Позвольте пригласить вас на третий танец этого чудного бала?
- Вас попросил сэр Кристиан? Он так добр ко мне.
Голос и впрямь звучал музыкой, сильный, мелодичный.
- Разве я не могу сам пожелать пригласить даму? - несколько даже обиделся сагранзец. - К тому же, это просто несправедливо, что вы здесь совсем одна. По темным углам полагается сидеть матронам, но никак не хорошеньким девицам.
- Я согласна подарить вам третий танец, маркиз.
- Благодарю, леди Эсташ-Канниг, - снова склонился Доминико, спиной ощущая взгляды большинства присутствующих.
Дамы разбирали Кристину, допытываясь, каково жить без корсета, где взять кружева, не согласится ли леди Даркмайр после бала продать туфли. Ее же душил смех: слышал бы это Нико! Ничего, дома посмеются вместе. Но что за глупость, продавать ношеные туфли? Хотя этим туфелькам нет цены: сагранзский мастер сшил их точно по мерке для маркизы, удобные, легкие, подбитые мягчайшим горностаевым мехом, украшенные жемчугом и бриллиантами. Нет уж. Мастер сказал, сносу им не будет, разве что мех заменить придется через год-два. В них не было холодно, несмотря на гуляющие по залу сквозняки, не сдавливались пальцы и пятки, не кололо после получаса хождения подъем стопы.
- Леди, у вашей матушки была брошь в виде паука, - прогудела почтенная матрона, объемами напоминающая осадную башню. - Если надумаете продать основу-паука...
- Я вам пришлю ее в дар, - Кристина паука вспомнила и содрогнулась.
Эта леди, как же ее там, была всегда вежлива с ней, ничего не обсуждая и не осуждая во внешности. Отдать уродливую брошь? С радостью. О кружевах и портном она могла сказать лишь то, что это все можно найти в Сагранзе. Ювелира, которому заказывал украшения Доминико, она и вовсе не знала, но подозревала, что это тоже не местный мастер.
- Сагранзские кружева? Надо будет задуматься, - проворчал себе под нос лорд Джон.
Не он один прислушивался к щебетанию дам, собравшихся вокруг звезды Савентумского двора, сегодня подтвердившей свое звание. Правда, мало кто из островной знати мог позволить себе заказывать в Сагранзе кружева, а за чиньский шелк и атлас купцы в местных факториях дерут три шкуры. Да и камни... Семейство Саматти издавна славилось тем, что алмазные, сапфировые и изумрудные копи Южного материка принадлежат им. А те, что не принадлежат - давно и прочно оккупировали османы. Но можно очень неплохо подзаработать, если заморочиться и продумать все, как следует. Деловая жилка лорда Дамайна взыграла и натянулась, словно струна. Да, это стоит обсудить с зятем. И как можно скорее, пока никто другой не додумался. Благо, что есть пара минут, так что перехватить Доминико, идущего к супруге, вполне можно.
- Дорогой маркиз, уделите мне минуту вашего внимания.
- Да, лорд Дамайн, конечно, - если Доминико и был недоволен тем, что его отвлекли, то не показал этого.
"Хм, растет мальчик, учится держать маску. Молодец", - одобрительно подумал лорд Джон. И выложил Доминико свою идею насчет новой моды и кружев.
Маркиз на секунду задумался, потом усмехнулся:
- Давайте посмотрим на тенденции этой самой моды на следующем балу? И после оного обговорим условия поставок.
- Хорошо. Благодарю вас за понимание.
Доминико хитро подмигнул будущему деловому партнеру, отвесил вежливый полупоклон и отправился вырывать любимую супругу из лап местных гарпий, харибд и сцилл. Кристина с радостью перебралась под надежное крыло супруга.
- Они утомительны. Как тебе Жозефин?
- Милейшее создание. Очень хочется взять под покровительство, надеюсь, ты не станешь меня ревновать? - улыбнулся Нико, позволяя себе неслыханную вольность - приобнять супругу за плечи, отводя поближе к камину, где на банкетках разместился "змеиный угол" - сборище пожилых матрон.
- Нет, что ты. Она очаровательна... наверное.
- Она в самом деле очаровательна. Жаль, что здесь нет такого Ордена для почтенных дам, как в Сагранзе, - Доминико говорил чуть громче, чем следовало, чтобы навострившие уши ехидны услышали. - Наши донны уже давно разглядели бы, какая нежная лилия пропадает без внимания. А ведь стоит заняться девочкой, и она очарует любого. Какой голос, драгоценная моя! А ведь в Даркмайр-холле некогда практиковали музыкальные приемы. Как ты смотришь на то, чтобы возобновить традицию, хотя бы на то время, что мы проведем здесь?
- Нам нужны музыкальные инструменты, и, думаю, Элен все приготовит достаточно быстро. И привести в порядок музыкальный зал, - задумчиво пробормотала Кристина.
Доминико отслеживал краем глаза реакцию старых кошелок на свои слова. Ага, зашевелились, посматривают в сторону леди Жозефин. Вот и чудно. Он и сам не сказал бы, с чего вдруг решился облагодетельствовать это создание. Просто инстинкт: сердце сказало, что так надо, а своему сердцу Нико привык доверять, оно еще ни разу не ошиблось.
- А вот и его величество вышел... скоро объявят начало бала. Идем, Нико.
А пальцы у него снова прохладные. Ну просто хоть не отпускай ни на шаг!
- Не уходи от меня, - шепнула Кристина. - Сразу после всех танцев иди ко мне.
Он просто поцеловал ее затянутые в тончайший шелк пальцы.
Мажордом объявил первый церемониальный танец, придворные раздвинулись, оставляя свободное пространство. Король Георг подал руку королеве Марии, свел ее по ступеням тронного возвышения. Королева, все еще цветущая, но уже начинающая понемногу блекнуть, улыбалась всем слегка отчужденно. Эта женщина была из рода балтийских королей династии Ольденбургов, и, как большая часть балтов, отличалась несколько холодной северной красотой: высокая, статная, с богатейшими платиновыми косами и льдисто-голубыми глазами. Чужая здесь, она с трудом выучила язык, с ненавистью восприняла местную моду, заставляющую ее затягивать монументальные прелести в пыточные корсеты. И сейчас на Кристину она взглянула весьма благосклонно, видимо, решила, что непременно эту моду поддержит всем своим королевским величием.
В исполнении Георга и его супруги строгие фигуры ритуального танца казались даже не танцем, собственно, а священнодействием. Правда, со стороны короля - несколько комичным, с его одышкой и отчетливо заметным животом. Доминико поклонился Кристине, выдержав необходимую паузу, и они вступили в следующую фигуру танца. Это больше напоминало проход по залу с реверансами и поклонами через определенные промежутки времени. И потому этот танец Кристине нравился. Медленная, строгая и чуть заунывная музыка приводила Доминико в какое-то состояние полусна, что, впрочем, не мешало ему двигаться четко и выверено, как и любоваться супругой. К счастью, вскоре танец закончился.
- Ну, дорогой зять, - Маргарет полыхнула взором. - Не рассыпьте старую женщину по полу.
- Вы дадите фору многим юным, леди Дамайн, - усмехнулся Доминико, отвешивая ей поклон.
Второй танец был плавным и медленным, во время него никто не переговаривался.
Сагранзец отметил безупречность своей дамы, гадая, сколько же ей пришлось этого добиваться. Леди Маргарет улыбалась так, как и полагалось, наклоняла голову ровно так, как требовалось. Искусственность, доведенная до идеала настолько, что кажется естественной. Если не прислушиваться к собственным чувствам и не видеть, как из последних сил бьется внутри этой ледяной статуи жаркий огонь крови хайлендеров.
"Нужно что-то делать, чтобы Амалия не стала такой же", - про себя решил сагранзец и снова мимолетно удивился, какое ему дело до чужих, в общем-то дрязг? Но ведь было какое-то. Снова на грани интуиции.
- Благодарю вас за танец, маркиз, приятно вновь потанцевать с молодым и полным сил кавалером.
- Вы мне льстите, леди Дамайн, право слово.
А вот Кристине не повезло: лорд Дамайн двигался весьма скованно, это было заметно. И еще то, что он как-то очень сдал за эти дни, будто ссора с супругой была для него сильным ударом.
- У вас совсем разболелась нога, да, дядя? - Кристина волновалась.
Лорд Джон только бледно улыбнулся:
- Ничего, дорогая, все в порядке.
- Я вижу, что не в порядке.
Он вздохнул:
- Просто нужно немного отдохнуть. Маркиз, возвращаю вам вашу чудесную супругу.
- Возвращаю вам вашу, граф.
Маргарет покосилась на мужа:
- Лорд Джон, вы в порядке?
- Да, дорогая, конечно, - признаваться в собственной немощи супруге старый вояка не умел и не хотел.
- Думаю, нам лучше посидеть в задней комнате и выпить немного фруктовой воды.
Лорд Джон с благодарностью посмотрел на нее, и Дамайны степенно удалились из зала.
- Тебе не кажется...
- Дядя совсем плох... - одновременно начали Доминико и Кристина.
- Да, нужно что-то делать, но не знаю, что, - пробормотала Кристина.
- Его нужно увезти в Сагранзу, Кристо. У нас лучшие на востоке врачи, да и климат для его костей гораздо более подходящий.
- Хорошо, мы увезем его с собой. Если он дотянет... Я вижу, музыканты приготовились, ко мне идет Георг.
Доминико с поклоном передал ее руку королю и поспешил пригласить свою партнершу.
- Дражайший родич, хотите ли вы еще завести наследника? - тихо пропела Кристина, отворачиваясь ото всех.
Георг на это только приподнял брови, коротким кивком предлагая продолжать.
- Отдайте мне корону Островов, этим вы сломаете старое проклятье, которое не дает вам завести детей.
- Корону? Или трон? - уточнил король, как и все в его роду очень быстро схватывающий различия в семантике.
- Корону. Ту чудесную вещицу из золота, с мехом.
- У вас безупречный вкус, дорогая, - на губах Георга мелькнула тень улыбки, хотя в глазах и не отразилась вовсе. - Но передача одной из королевских регалий? К тому же проклятье - это бабкины сказки.
- А что, если после того, как вы передадите мне корону, Мария понесет дитя?
- Вы всерьез верите в это, леди Даркмайр? - он на минуту замолчал, обдумывая. - Хорошо. Если королева понесет, когда корона будет передана вам в дар, вы будете вольны требовать от меня исполнения одного вашего желание. В разумных пределах, конечно же.
- О, я знаю, что попросить, - улыбнулась Кристина. - Вы даруете баронский титул одной хорошей девушке. Земли прилагать необязательно.
- Хм? - это было явно требование продолжать.
- На ней женится мой брат, она прекрасна, мила и скромна. Но не обладает титулом.
- Я знал, что Маргарет поступает слишком опрометчиво, - пробурчал Георг, - с этим непременным желанием женить моего будущего адмирала. Кому он мешал холостым?
- Не знаю, но вы выполните мое желание?
- Как только Мария понесет. Мое слово, леди Даркмайр, этого довольно?
- Да, ваше величество. А когда вы отдадите мне корону?
- Кристина, вы сейчас ведете себя, как ребенок, которому пообещали дорогую игрушку, - теперь улыбка добралась и до холодных глаз короля. - Дождитесь окончания бала.
Кристина присела в реверансе еще и потому, что закончилась музыка, вернулась к колонне, ожидать мужа и его впечатления от танца с Жозефин. Через минуту, отведя партнершу на выбранное ей место в темном углу, к ней вернулся Нико.
- Милое, застенчивое дитя. Очень вежливое, прелестное создание, но совершенно одинокое. Где ее родители, хотя бы? Кстати, ты знаешь, что от яркого света у нее болят глаза? - Доминико казался чем-то взбудораженным.
- Ее родители живут затворниками в своем поместье, никого не впуская, кроме Жозефин. Отнеси ей что-то, вино или фрукты.
- Кристо, кто ее отец? - сагранзец остановился, стараясь дышать размеренно и глубоко. - В ней течет чужая кровь, сейчас я это четко почувствовал. Сирена или нейрисс.
- Не знаю, я видела его лишь мельком, бледный, тощий, кивнул мне в окно и пропал.
- Я... Кристо, я непременно отнесу ей угощение, но сейчас мы можем побыть вдвоем?
- Конечно, мы можем удалиться в задние комнаты и посидеть, обнявшись. Я оставлю палантин, шокирую двор совершенно.
- Спасибо, мое солнце, - благодарно улыбнулся маркиз.
Кристина взяла его за руку, переплетая пальцы, повела за собой. И все же, что так выбило из колеи ее мужа, что он не удержал эмоций? Только ли нелюдская кровь странной девушки?
- Нико, что такое? - сразу же спросила она.
Доминико почти упал на изящную кушетку в свободной комнате для отдыха, потянул ее к себе, обнимая.
- Есть легенда, очень древняя, я сам ее услышал от одной старухи, когда путешествовал по Сагранзе. Не о людях, а о мале. И их исконных врагах, с которыми малефис сражались, когда люди еще жили в пещерах и одевались в шкуры. Этих врагов называли нейрисс, ночные тени или же... «зимняя песнь».
- Ты думаешь, что вы с Жозефин враги лишь в силу крови?
- Нет-нет, послушай, - Доминико прервался, чтобы украсть у нее поцелуй, после чего продолжил: - Легенда гласит, что однажды наступит мир между этими народами, но он станет возможен лишь благодаря вмешательству нечистокровных потомков короля нейрисс и королевы малефис. Я не знаю, кем был или была нейрисс, чья кровь течет в жилах Жозефин. И я совсем не уверен, что Конна-Дикарка была королевских кровей. Но я чувствую, что обязан помочь этой девочке. Будто... будто нить обета между мной и нею.
- Хорошо, Нико. Но в чем именно ты должен помочь ей?
- Вот здесь самая трудность: я понятия не имею, чем я могу ей помочь! Условием мира, согласно легенде, было что-то серьезное, вроде спасения жизни, но ведь ей совсем ничего не угрожает. Я... я растерян и ничего не понимаю.
- Мы разберемся, - успокоила его Кристина. - Время еще есть. А мне отдадут корону...
- О, чудесно! Значит, нужно срочно требовать от дяди его драгоценную побрякушку, - Доминико рассмеялся. Его глаза в полумраке комнаты сияли совершенно нечеловеческим светом, но, в то же время, он казался усталым. То ли танец с Жозефин его так вымотал, то ли холод бального зала выпил тепло.
Кристина поцеловала его, потом укутала в свой палантин:
- Вот так и сиди. А тебе идет мех...
- Иди ко мне, под этим мехом поместимся оба, а то ты замерзнешь. Кристо, мое солнечное лето, - Доминико снова прижал ее к себе, обнимая и целуя, сдержанно, но чувствовалось, что эта сдержанность стоит ему трудов.
- Ничего, потерпи, милый. Вернемся домой - и я сразу тебя согрею всеми способами. Может быть, выпьем подогретого вина? И ты поймешь, почему я так расточаю похвалы искусству Валенсо. Или пригласим Жозефин на музыкальный вечер. Или посмотрим, как дамы меняются украшениями. Тут такой рынок ювелирных украшений, ты просто диву дался, если б знал - покупают камни, перекупают камни, продают честь и совесть.
- Но зачем? Украшения - это достояние рода. Как можно продать, например, ожерелье моей бабушки? Оно старомодное, такие уже никто не носит, оно досталось ей в приданое от ее матери, а той - от ее матери, так что в самом деле уже совсем не модно. Но это память. Это история. Как это - продать ее? - изумился сагранзец, аж разрумянился от эмоций.
- Фамильные и не продают. Продают подарки.
- Тебя просили продать эти, - догадался Нико.
- Да. Отказала в довольно резкой форме.
- Кристо, - он улыбнулся тепло и нежно, - я заказывал эти украшения для тебя, только для тебя. Сам рисовал эскиз, сам подбирал камни в сокровищнице семьи. Ух, ты бы знала, с каким скрипом отец позволил мне туда войти!
Кристина поцеловала его:
- Я никогда не продам подарки моего любимого мужа.
Дверь приотворилась.
- Ах, простите. Здесь занято, граф, - и снова закрылась.
Кристина засмеялась:
- Надо запереть дверь, иначе нам на головы упадет парочка в порыве страсти.
- Чопорные островитяне - и страсть? - фыркнул маркиз. - Мне казалось, что всю страсть всех Островов собрала в себе моя любимая супруга!
- О, как много ты не знаешь о дамах Островов.
- И, Мадонна мне свидетелем, кроме тебя, не стремлюсь узнать более никого.
Кристина поцеловала его еще раз. Дверь они все же заперли, перебрались в кресло у камина, одно на двоих, чтобы целоваться без помех. Правда, потом пришлось Нико поправлять ее прическу и корсаж, да и самому, закусив губу, пытаться утихомирить поднявшее голову желание.
- Ничего, половина всех явится в таком же виде.
- Треуголкой прикрыться, что ли, - смущенно бормотал Нико. - Дьявол, я ее могу просто повесить и не придерживать.
- Милый, вон там в углу есть таз с водой и чистые куски ткани...
- Позорище. Я еще никогда... даже дома... Кошмар.
- Помочь, милый? - невинно предложила Кристина.
Он вспомнил корабль и их побег, но тогда Кристина была Кристианом, сейчас же это было куда более смущающе.
- Не смущайся, ну же, - нашептывала она, как демон искушения.
Нико кивнул, безмолвно соглашаясь на все, чего бы она ни пожелала. Кристина расправилась с бриджами мужа и принялась помогать тому обрести спокойствие. В сущности, управлять мужчинами так легко. Будучи Кристианом, Сент-Клер этого не понимал, озарение пришло только теперь. Как и понимание многих, прежде казавшихся нелогичными, поступков знакомых аристократов.
"Теперь-то мой супруг точно не мерзнет", - шаловливо подумала Кристина.
Доминико никогда, за то время, что они были вместе, не был особенно шумен во время любовных игр. Но сейчас ему пришлось закусить ладонь, чтобы ни звука не вырвалось. И еще отстраниться, чтобы, не приведи Бог, не запачкать платье Кристины.
- О-о-о, Кристо, - едва переведя дух, прошептал он, - это было... бесподобно.
- Правда, такие маленькие шалости весьма приятны? - мурлыкнула Кристина, увлекая мужа к тазу.
- Ужасно приятны. Но теперь я чувствую бремя долга. И отплачу! - он зловеще подвигал бровями.
- Непременно, дорогой супруг. Но чуточку попозже.
- Теперь мы можем танцевать вдвоем? - приведя себя в порядок, снова поправив супруге прическу и диадему, Доминико увлек ее назад в бальную залу.
- Да, в моей книжечке больше никто не значится.
- Вот и славно. Никому не отдам мое сокровище. Я злой и жадный малефис, - пробормотал маркиз, склоняясь перед ней в пригласительном поклоне.
Шепотки со всех сторон усилились многократно - Кристина все-таки оставила палантин на скамье.
- Плечи?
- Руки! Обнаженные!
- Ее грудь, вы посмотрите. Нет, не смотрите, но вы посмотрите.
Доминико кусал губы, но глаза его смеялись.
- Это невозможно!
- Бесстыдство!
- Это все дурное влияние этого негодяя.
- О, ты слышала? - трагическим шепотом заметил маркиз. - Меня записали в негодяи.
- Да, слышу. О, королева заинтересовалась моим платьем, я чувствую ее взгляд.
- Она будет красиво смотреться в таком наряде. Думаю, на следующем балу мы ее увидим в чем-то подобном.
- О да, с ее статью она будет просто великолепна. Не пропущу следующий бал ни за что, это ж столько нового сразу.
После танца они направились к Жозефин, приглашать ее на музыкальный вечер. Бедняжка смутилась и попыталась отказаться, но Кристина была непреклонна.
- У вас чудесный голос, все собравшиеся будут очень рады услышать его.
- Вы так добры ко мне, миледи, милорд. Но... мои родители...
- Разве они будут против того, чтобы их дочь блеснула талантом? - удивилась Кристина.
- Я не знаю...
- Если позволите, я лично попрошу позволения у лорда Эсташ-Канниг, - предложил Доминико.
Жозефин смутилась:
- Но...
- Значит, мы попросим разрешения сами, - решительно заявила Кристина.
- Спасибо, - девушка присела в низком реверансе, - вы так добры.
- Вы этого заслуживаете.
- Но почему я? Чем я такая особенная?
- Разве нужно быть особенной, чтобы заслуживать хоть чуточку внимания и радости? - улыбнулся Доминико. - Но я все же отвечу - да, вы особенная. Расскажите, кто ваши родители?
- Чт-то вы имеете в виду? - Жозефин явно испугалась.
- Я здесь практически никого не знаю, - слукавил маркиз. - Но ваша фамилия наводит на мысли, что вы родом с Кэр-Ис.
- Да. Я оттуда. Вернее, мой дед перебрался на Острова. Отец... Он занимается всеми делами, мама - хозяйством. У меня очень хорошие родители.
- Вы взяли свой голос от матушки?
- Нет, от отца. Он отлично поет, пел мне раньше колыбельные, - Жозефин даже немного оживилась.
Доминико переглянулся с женой:
"Вот, я так и знал!"
- Какая редкость - мужчина, умеющий петь. Теперь мне еще больше хочется свести знакомство с вашими родителями!
- Думаю, мы сможем пригласить вас на чашку чая. Или бокал вина, как это принято в Кэр-Ис.
Постепенно, слово за словом, разговор становился непринужденнее и свободнее. Жозефин, как для своего возраста, оказалась весьма образованной и умной девушкой. Она увлекалась пением и, как ни странно, охотой. Впрочем, для Доминико это увлечение юной девушки не стало чем-то странным, он это подозревал.
Танцы шли своим чередом, кто-то веселился, кто-то пил, кто-то сплетничал. Однако дамы все чаще уходили освежаться, прогоняя усталость.
- Кристо, ты не устала? Мы можем уехать, - Доминико принес супруге ее палантин, потом блюдо с тарталетками и фруктовую воду для троих, взяв на себя обязанность ухаживать и за Жозефин.
- Нет, нам как раз нужно пока что остаться.
- А мне пора уезжать, - смутилась Жозефин. - Родители волнуются, если я поздно возвращаюсь с балов.
- Мы обязательно увидимся на следующем балу, милая леди. Кристо, могу я провести леди Эсташ-Канниг к экипажу?
- Разумеется, Нико. Я подожду тебя здесь.
По пути через бальную залу Доминико внимательно прислушивался к шепоткам за спиной. Помог Жозефин накинуть теплый плащ и подняться в карету, еще раз пообещал немедленно сообщить, когда будет музыкальный вечер, и вернулся. И снова слушал, пользуясь своими не совсем человеческими органами чувств. Было любопытно, как его внимание к Леди-Призраку будет истолковано светом. Все сошлись на том, что маркиза потянуло на вторую диковинку света, а раз уж Двуликий оказался одним человеком, не собирается ли сагранзец скрепить полный тривиум? Добравшись до Кристины, он пересказал ей эти нелепицы, поминутно фыркая и с трудом стараясь не смеяться.
- Какой кошмар, мой супруг решил завести гарем из всех странных дам Островов?
- Ну уж нет, у меня есть ты, на что мне еще кто-то? И я совсем не хочу знать, какие еще странные дамы водятся на этих ужасных клочках суши!
К ним подошел лакей:
- Королева хотела бы видеть вас.
Ее величество, Мария Ольденбург, приняла их в своем будуаре, вопреки ожиданиям Доминико, обстановка там была весьма строгой и далекой от вычурности. Пришлось вспомнить, в каких условиях росла и воспитывалась королева.
- Итак, вы и есть знаменитый Рыцарь Островов? - она с каким-то детским любопытством посмотрела на Кристину. - Род, известный своей магией, которая хранит Острова от врага?
- В какой-то мере, это так, ваше величество.
- Мне нравится ваше платье, я закреплю этот фасон, подтвердив моду.
Королева говорила простыми фразами, отчего казалось, что сухо швыряет их, но улыбка отчасти смягчала резкость фраз. А потом в руки Кристине лег высокий ларец:
- Если это и впрямь поможет, то она ваша. Корона.
- Это поможет, ваше величество, - Доминико почти не владел норайо, языком, который считался основным в Балтийском королевстве, но на эту короткую фразу его познаний хватило.
Мария просияла, услышав даже такой отзвук родной речи, затем принялась расспрашивать Кристину о платье, удобно ли его носить без корсета, не натирают ли кружева, какие украшения лучше подбирать и прочие мелочи, в которых язык был совсем неважен. Дальше пошли туфли, потом какие-то совсем уж интимные части гардероба, которые дамы обсудили полунамеками и невнятными жестами, но прекрасно поняли друг друга. Завершился разговор с появлением Георга в покоях супруги. Король смутился как мальчишка, застуканный лезущим к окну своей дамы сердца. Даркмайры предпочли немедленно откланяться.
- Уф-ф-ф, я думал, что провалюсь в щель между паркетинами или просочусь в кадку с цветком, пока вы там обсуждали свои маленькие женские радости, - совершенно смущенный Доминико светил ушами.
- Ну, Марии явно было приятно, что с ней хоть кто-то поговорил, кроме мужа. Мне ее жаль... Королева чужой страны, почти не знающая языка...
- Норайо выучить легче, чем эмерский, - кивнул сагранзец. - У балтов совсем простой язык, но я, к своему стыду, пропускал требования учителей мимо ушей и с трудом могу связать пару фраз.
- Интересно, а Георг знает ее язык?
- Знает, но не слишком хорошо. Отец рассказывал, что после одного из приемов едва не случился дипломатический конфуз, когда Георг пытался объясниться с послом Балтии на родном для того языке и перепутал пару слов. Скандал удалось замять, между послом и его величеством завязалось даже некое подобие дружеской переписки. Результат ты видишь.
Кристина улыбнулась:
- Да уж. Ну что, попрощаемся с Дамайнами, и домой? Хочу примерить корону.
- Кристо, повремени с примеркой, хорошо? - обеспокоился маркиз. - Хочу, чтобы камни сначала проверили. Никто лучше малефис этого не сделает, а я ведь все равно собирался искать их, вот и совместим сразу три дела.
Кристине явно не хотелось выпускать вожделенную корону из рук, но она кивнула:
- Хорошо.
- Она никуда не денется, теперь это твоя игрушка. Но я все равно боюсь за тебя. С проклятьями не шутят, мы уже убедились в этом, ведь так?
- Это точно, - Кристина содрогнулась.
Леди Маргарет вместе с лордом Джоном нашлись уже в экипаже, собирались уезжать. Попрощались с ними быстро, Даркмайры забрались в свою карету и тоже отправились домой. Было уже далеко за полночь, хотелось одновременно есть, согреться в горячей ванне и спать. Кристине хотелось еще и шоколада с десертом, и хотя бы полюбоваться на корону.
- Ноги гудят, так странно, мы ведь совсем немного танцевали.
- Но сколько времени провели, не присев и на минутку? Ничего, любовь моя, ванна, массаж, та мазь, которой мы спасались после танцев - и завтра все будет в порядке, - пообещал Доминико. Из экипажа он вынес ее на руках, почему-то вспоминая тот день, когда нес ее из катакомб разрушенного храма. Только в этот раз, вместо шпаги, у Кристины был другой трофей - корона.
Шоколад их уже ожидал, горячий и сладкий. А еще специально для Кристины было нечто тягучее, пахнущее словно целая роща свежайших лимонов.
- Я не хочу знать, как это называется, - распробовав лакомство, заявила та. - Но я хочу получить это еще раз. Нет, еще много раз! Валенсо, идите сюда. Я вас поцелую.
Повар посмотрел на Доминико, спрашивая, можно ли получить поцелуй прекрасной донны, разумеется, целомудренный и восторженный.
- Я обещаю не ревновать ровно пять секунд, - возвел очи горе маркиз, едва не хихикая.
За пять секунд Кристина украсила поцелуями обе щеки повара, который удалился к себе, растроганный донельзя.
- Ванна, растирание и сон, - обозначил программу-максимум Доминико и немедленно принялся приводить ее в исполнение.
Кристина уснула почти мгновенно, только и успела, что обнять мужа. Корона так и осталась лежать в шкатулке, невостребованная. Впрочем, если уж Нико попросил повременить с ее примеркой, то к нему стоило прислушаться. Это теперь ее имущество, еще успеет напримеряться, опять же, ее никуда не надеть, кроме как повертеться перед зеркалом.
Глава десятая
Что такое свадьба в Хайленде? О, это, во-первых, очень много эля. Во-вторых напрямую вытекает из во-первых: будут драки, правда, тут уже старейшины следят, чтоб никого до смерти не убили. Это танцы, это обильное, чтоб молодым сытно жилось, угощение.
Что такое свадьба в Хайленде для жениха и невесты? Тут много условий, первое из которых, по любви ли этот брак. Хотя жениху все равно приходится и столы таскать и расставлять, и запасы эля проверять, и лекарям про мазь от ушибов напоминать. А невесте приходится либо сидеть и предвкушать, когда уже можно, не таясь, пройти в спальню с мужем, либо реветь взахлеб, причитая, что она не хочет замуж вот за этого парня, папа, он же страшный.
Эдме МакФергюсон не делала ни того, ни другого. Правда, ей было страшно, но рыдать не имело смысла: отец сказал, что она выйдет замуж за этого огромного, как гора, человека, и Эдме покорно кивнула. За отказ отец мог и побить, и запереть в крохотную каморку, где нет окон и поэтому почти нечем дышать. После таких наказаний Эдме выходила больная и еще более бледная, чем обычно.
Сейчас мать вручила ей пояс, нитки с иголкой, и велела вышивать, чтоб не путаться под ногами. Эдме не столько вышивала, сколько просто сидела, теребя в руках ткань, и думала, что будет дальше. Жениха она видела только два раза в жизни, и явно ему не понравилась. Интересно, он будет ее запирать в комнате, чтобы она не мешалась? Или бить? У Эдме задрожали руки, игла пребольно уколола палец. Хотелось тихонечко выскользнуть из дому и сбежать. Куда-нибудь далеко-далеко, чтоб не нашли. Это значит - спуститься вниз, на равнину, потому что в горах отец и братья знают каждый камешек, все равно отыщут. А там... там людей много, можно потеряться. А прожить она, наверное, сумеет. Вышивать будет. Она умеет, в позапрошлом году только ее вышивками и спаслись, чтоб голодными в зиму не остаться, отец потом говорил, что на ярмарке с руками отрывали. Только убежать она не успеет, ее все равно разыщут и притащат. Может, все-таки, муж будет хоть немного добрым? Или разрешит просто сидеть и вышивать у окна.
Говорили, что Уилл МакТавиш - бывший капитан флота его величества. Эдме видела его только в обычной для хайлендера одежде и не могла представить, каков он в форме. А в килте и меховом плаще он казался ей ужасно огромным, его голос громыхал, как отдаленный обвал, а его ладонями можно было гранить изумруды.
- Эдме, пора переодеваться, - позвала мать. - Ты готова?
- Да, мама, - еле слышно ответила девушка, откладывая вышивку. Внутри все кости и органы словно стали тяжелым холодным киселем.
Мать взяла ее за руку, отвела в комнату, кивнув на свадебный наряд, разложенный на постели:
- Красавица будешь.
Эдме бросила только один взгляд на одежду и отвернулась. Может, и красавица, если на наряд смотреть будут. Эдме сама его вышивала, сама пряла шерсть и ткала полотно на свои свадебные одеяния.
- Ну что ж ты грустная-то такая, будто похороны, а не свадьба?
- Ничего, мама, - про себя Эдме подумала, есть ли для нее разница, похороны или свадьба? Из одной неволи в другую, уже навсегда.
- Переживаешь? - угадала мать. - Не бойся, замужем не так уж и страшно.
- Не страшно? Мама! - почти всегда едва слышный, голос Эдме взвился серебряным колокольчиком в этом крике. - Мне страшно! Я не хочу... - и угас, девушка закрыла лицо руками, сжалась в ожидании наказания.
- Ну чего ты боишься? Садись, нужно заплести тебе косу.
Эдме почти упала на низкую скамеечку у ног матери. Косу... Эту косу в первую брачную ночь будет расплетать ее муж. Или не будет - удобнее же намотать на руку, чтоб никуда перепуганная девчонка не делась с брачного ложа.
- Хорошая у тебя коса, длинная, толстая, загляденье просто, - приговаривала мать, расчесывая волосы Эдме. - Мало кто такой похвастается.
Эдме изо всех сил жмурилась, чтоб не дать пролиться слезам. Хороша же она будет с опухшей от слез рожей. И без того не красавица, муж будущий смотрел, как на птенца неоперившегося: то ли лебедь, то ли кряква.
- А теперь одевайся. И пойдем.
Мать ей явно гордилась.
Девушка сбросила простую полотняную сорочку и шерстяную юбку, в которой ходила дома. Омовение в настоянной на травах воде она совершила еще утром, как и полагалось, и сейчас только вытерлась влажной тряпицей, стирая выступивший от нервного напряжения пот. И принялась одеваться: нижняя рубашка, вышитая алым по белому обережными знаками, верхняя, до того густо расшитая цветами, бисером, серебряной нитью и даже мелкими жемчужинками, что ворот, рукава и ткань на груди почти не гнулись. Далее последовала юбка, сшитая из тартана родовых цветов, замшевая безрукавка, тоже расшитая Эдме, только уже не простыми узорами, а клановыми. Голову и плечи покрыла шерстяная шаль из того же тартана. Сверху мать накинула на нее плащ из беличьих шкурок.
- Красавица же. Твой жених придет в восторг, - это уже прозвучало с сомнением.
Эдме промолчала, хотя сейчас ей хотелось попросту истерически рассмеяться: уже и мать поняла, что до красавицы ее дочери, как пешком до Луны от вершины Бейн-Нибхе.
- Ну, теперь осталось только дождаться твоего жениха. Даже странно, что еще никого нет.
Наконец, где-то там, где были ворота, послышалось конское ржание и веселые крики мужчин. Свадебный кортеж с выкупом прибыл, сейчас братья Эдме будут ставить жениху препоны, придумывать испытания. Мать, бросив на нее последний взгляд, ушла, проследить, чтоб угощение для гостей не остыло. Эдме же заметалась по комнате, не зная, куда себя приткнуть. С каждым мгновением страх все рос, заполняя ее разум и душу. От окна послышался какой-то шум, возня, потом в комнату, как показалось, заполнив ее собой, влез мужчина. Эдме словно парализовало на месте, она даже закричать не смогла, когда ее перекинули через плечо и вынесли на улицу тем же путем.
- Ну хоть брыкнись, дорогая невеста, я ж тебя похищаю.
"А? Это Уильям МакТавиш?" - промелькнула глупая мысль.
Эдме еще немного повисела безвольной тряпочкой, пока ее не донесли до стены родового замка. А потом, глубоко, насколько это было возможно, вися вниз головой, вдохнула и закричала.
Уилл едва не отпустил веревку, по которой лез на стену.
- Эдме, ну хоть не в ухо, - взмолился он, перехватывая веревку заново и побыстрее перебирая руками.
- Извините, - охрипнув от крика, выдавила девушка. Брыкаться она даже не пыталась: а ну, как свалится? Да прямо со стены вниз головой. Нет, ей, конечно, совсем не хотелось замуж, но не до такой степени, чтоб кончать с собой.
Уилл перебрался через стену, усадил Эдме в седло перед собой и подхлестнул коня. Сзади с веселыми воплями заметалось эхо - собиралась погоня.
Откуда-то сбоку появился еще один всадник, усмехнулся:
- Ну у тебя и голосистая невеста, Йети! Ходу, ходу, друг мой!
- Тороплюсь, как могу. Эдме, пересядь к Вику, он полегче, а то мой конь скоро захрипит.
Мужчина протянул руку, и Эдме, почему-то растеряв разом весь страх, ухватилась за нее. Ее выдернули, как морковку из грядки, и вот она уже сидит перед чужаком, прижавшись к его груди спиной. Он совсем не крупный, но почему-то от него веет силой и уверенностью. И еще надежностью. И теперь можно повернуть голову и посмотреть на жениха, пригнувшегося к гриве своего жеребца.
Уилл усмехнулся ей:
- Не бойся, малышка.
Эдме кивнула, невольно прижалась к спутнику.
- Вик, только не потеряй мою невесту, а то снесет вас, как двух мышат, веткой.
- Йети, я тебе клянусь, на свадьбе воспользуюсь правом бить морду всем и каждому и подерусь с тобой! - расхохотался Виктор.
- И будешь потом в постели три дня валяться, кляня все на свете.
- Увы, мой друг, придется перевязать то, что ты мне сломаешь, и мчаться в Савентум.
- Так сильно хочешь быть капитаном? Пригнитесь, мышки.
- Не могу подвести Лекса, Уилл.
- Да, я понимаю... Но ты никогда не думал о другом корабле?
Вик помолчал, внимательно глядя вперед, на изгиб узкой, зажатой в теснине, тропы.
- Думал, не думал - какая разница? Сейчас под моим командованием "Уэлли Стар", пока не вернется Александр. А потом... кто знает.
- У меня тоже есть капитанский патент, мыш.
- Зовешь к себе? - усмехнулся лейтенант, на сердце почему-то стало гораздо легче.
- Ага, - Уилл пустил коня по тропе, разговаривать было невозможно.
Уже на выезде из ущелья его догнал веселый вопль Вика:
- Согласен, Йети!
В клане МакТавиш уже было шумно и многолюдно, ждали жениха с украденной невестой, чтобы начать веселье. И семью невесты на сам обряд бракосочетания. Взмыленные кони вынесли "воров" на широкий луг перед крепостью, и Вик передал Уиллу невесту.
- Ну, вперед. А ты, девочка, не бойся этого Йети, не так страшен черт, как его малюют.
Эдме слабо улыбнулась. Пока что все было не так уж и плохо, жених с ней обращался бережно. Явно сдерживал свою силу, прижимая ее. А когда соскочил с седла, не дал ей ступить наземь - поднял на руки, как ребенка, посадил на сгиб локтя и так и понес. Встретили их радостными воплями и поздравлениями, пожеланиями долгих лет и уверениями в красоте невесты. Эдме, смущенная, раскрасневшаяся от мороза и ветра, в самом деле была сейчас красива. Ее передали в руки старой Мойре, чтоб помогла поправить одежды и успокоила перед началом обряда. А через считанные минуты к крепости вылетела неудачливая погоня: родичи невесты и сваты, так удачно заговорившие им зубы, что те поздно спохватились. Хохотали над ними вовсю, потешались, что братья проворонили невесту. Ох, будет на этой свадьбе славная драка, вон как Фергюсоны алым наливаются. Вправду, позорище - упустили сестру, даже по пути не догнали. Сваты уже понемногу покинули двор, ведь первыми, если что, бить будут их.
- Идемте за стол, пока не прибудут родители невесты.
Братья невесты косились на равнинника, который невесть зачем затесался на этом празднике. Но МакТавиши явно ему благоволили, и трогать лоулендскую лягушку не стали. Может, он тут самый что ни на есть почетнейший гость. Да и прибьешь еще сгоряча, хлипкий же. Среди рослых сынов и дочерей гор Виктор Авенбрайт в самом деле казался мелким и тощим. Кто-то из девушек принес ему чашу с горячим травным отваром, когда тот глухо закашлялся. Вик тепло поблагодарил и ушел в уголок двора, чтоб не мешаться под ногами.
Веселье нарастало. А уж когда прибыли родители невесты, как и положено, на час отстав от братьев Фергюсонов, праздник перешел в самую красивую его часть. Гости и родичи шумной гурьбой отправились выкладывать костер и круг у алтаря, готовить подношение старым богам, в которых здесь все еще верили. Позже, уже когда Вик будет в пути, проведут венчание в храме, как полагается по христианскому обряду. Но сегодня дочь клана МакФергюсон и сына клана МакТавиш свяжет древний хайлендский обычай. И времени попрощаться с Уиллом почти не будет - пара кубков, чтобы не обнесло хмелем голову - и самый младший из родичей, семнадцатилетний Коннор проводит Вика до границ гор. А там - дорога, краткое свидание с капитаном - и снова в море. "Уэлли Стар" к тому времени уже, наверное, будет готов.
Из угла обзор был прекрасным - и на выход молодых, и на гостей. И на столы. И на то, как Уилл ищет его глазами. Вик улыбнулся ему, салютуя своим кубком с травяным отваром, и с недоумением посмотрел, как тот, таща за руку невесту, едва успевающую перебирать ногами, раздвигает гостей и направляется к нему.
- Виктор Авенбрайт, перед Темной Морриган и Светлым Аонгусом трижды спрашиваю тебя: станешь ли мне и нареченной моей мужем?
- Стану, - выдавил Вик вместо столь желаемого "Чего ты сейчас спросил?"
- Разделишь ли с нами горе и радость, свет и тьму, на земле и на море?
- С радостью, - Вик слегка приободрился, сообразив, о чем его спрашивают.
- Примешь детей моих, как своих, как и я приму детей твоих? - задал последний вопрос в полной тишине Уилл.
- Приму, - поклялся Вик, про себя посмеявшись.
- Идем, - Уилл просто протянул ему руку.
Вик вцепился в нее, все еще не веря, что это правда. Он станет законным мужем Уильяма МакТавиша? Мойра, попавшаяся ему на глаза, подмигнула и улыбнулась, и никто из МакТавишей не стал встревать в творящееся безобразие, видя, что матриарх клана совсем не против. А кому, как не ей, знать, что правильно, а что - нет? А первая брачная ночь? Вик внезапно сообразил, что остается без нее. Потому что свадьба свадьбой, но - капитан, рецепт, уходящий корабль и четыре дня до Савентума.
Уилл, тоже до этого додумавшийся, шепнул ему на ухо, уже стоя перед алтарем:
- Я тебе потом все компенсирую, клянусь Морриган.
- Я буду очень ждать.
Эдме краснела и смущалась. Наверное, ей нужно было оскорбиться за такое, за то, что у них тривиум. Но было отчего-то тепло внутри - эти двое будут заняты собой, а ее оставят с вышивками. Наверное. Ну, она так надеялась. Придется пережить только одну ночь, сегодняшнюю. Их брак должен быть закреплен, и гости будут ждать утром вывешенную простыню, украшенную следами ее девственной крови.
За свадебным столом Уилл подкладывал уже жене самые лакомые куски, а вина налил всего половину кубка. Вик сидел рядом, любовался этой парой и пока еще не мог осознать случившееся. На запястье немного саднила свежая татуировка - браслет в виде сплетенных трилистников. Он потом подумает, как к этому относиться.
Уилл налил ему вина:
- Какой городок посоветуешь? Чтоб на побережье, воздух почище и вообще?
- Перт. Там и верфь есть, свой корабль заказать можно, или новый выкупить. И "Уэлли Стар" туда часто заходит, пополнить трюмы и пороховые банки.
- Хорошо, - согласился Уилл. - Эдме, согласна жить у моря?
Девушка кивнула, не поднимая глаз. Странный такой ее муж... один из двух. Ее мнения спрашивает, будто если она скажет "нет", это что-то изменит.
- Там тебе будет намного легче дышать.
- За молодых! - кто-то из гостей соскучился по возможности подрать глотку.
- Ну, как, целоваться будем? - хмыкнул Вик, сидящий по другую сторону от Эдме.
Уилл сгреб его, поцеловал так, что кто-то присвистнул, и выпустил:
- Целуй жену. И тебе пора. Коннор ждет с лошадьми за стеной. Передавай привет тетушке Маргарет и Лексу.
Вик, с трудом отдышавшись, осторожно приподнял головку девушки и коснулся ее нежных губ намеком на поцелуй.
- Не бойся Уилла, малышка. Он не обидит тебя. А если обидит - я ему оторву голову. Поняла?
Эдме неуверенно кивнула. Второй муж у нее был очень милый, пускай и равнинник.
Вик поклонился гостям и быстро вышел, натягивая теплый плащ. Губы еще саднило от жестокого поцелуя Уилла, но это была сладкая боль. Он усмехнулся, кивнул Коннору и взвился в седло.
- Поедем быстро, я уже и так задержался дольше, чем мог.
Коннор молча тронул коня с места. Проводить равнинника, потом можно пожить в домике Уильяма, отдохнуть от родственников и решить, что он вообще хочет делать дальше в жизни. Клан велик, оставаться в Керрен-Мид незачем, слишком много там народу. Можно было бы, конечно, отправиться в другие крепости, принадлежащие клану. Но Коннор недаром так часто заслушивался рассказами дяди Уильяма о море и кораблях.
- Равнинник. А сложно поступить в эту морскую школу?
- Меня зовут Виктор. В школу? А, в Академию... Сложно, но возможно. Только придется многому сначала выучиться, парень. Математике, географии.
О чтении и письме он не говорил, клан был достаточно богат, чтобы детей в нем обучали грамоте поголовно.
- А где этому можно научиться, чтобы поступить туда?
- Можно нанять тьютора, а можно и в лекторий при Академии записаться.
- А меня туда могут принять?
- Если есть деньги - примут любого. А вот останешься ли ты там, будет зависеть от того, как будешь учиться.
Коннор решил, что всесторонне обдумает это. И еще неплохо бы вообще посмотреть на это море, вдруг оно ему не понравится? Вот, вроде, дядя Уилл к морю собирается? С ним и поедет. А пока надо довести равнинника до границ и побыстрее, раз так просили.
Глава одиннадцатая
Следующим вечером Коннор распрощался с Виктором Авенбрайтом и отправился назад, Вик же, подгоняя коня, поскакал по Савентумскому тракту. Осталось три дня, если повезет с погодой - чуть меньше. Трилистник приятно грел руку, распространял тепло по всему телу. Он в браке. С Уиллом. До сих пор не верилось, но вот же оно, свидетельство. Это навсегда, браки у хайлендеров не подразумевают развода, как, впрочем, и везде, кроме самых крайних случаев. Вик улыбался, как пьяный и подгонял коня. Они увидятся в Перте... Когда-нибудь, но очень скоро, в этом можно было не сомневаться.
- Теперь и меня будут ждать на суше, - он даже проговорил это вслух, чтобы поверить. И еще раз. И еще. Глаза защипало, а в груди словно на миг сжалось сердце до сладкой боли, но он сдержал слезы. Теперь ему будет куда возвращаться. И, самое главное, к кому. А там, глядишь, Уилл все-таки купит корабль и возьмет его к себе. А кем? Да хоть матросом. В отличие от амбициозного горца, Виктор не погнушался бы и таким исходом.
Погода решила порадоваться за него - выглянуло солнце, разогнав собирающиеся тучи. Вик пришпорил лошадь, пригибаясь к гриве. Время неумолимо убегало, словно грязно-бурая лента дороги под копыта. У сердца был спрятан лист пергамента с выведенным каллиграфическим почерком рецептом особого горского печенья, в седельных сумках лежали приготовленные бабкой Мойрой ингредиенты, которые трудно было бы достать в Савентуме. Еще там лежали праздничные пироги, хаггис, завернутый в провощенную ткань и фляжка с травяным отваром и медом. Уже наступала ночь, впереди замелькали огни придорожного трактира. Подремать немного, а с рассветом пускаться в путь. И тут судьба, глядя на влюбленного, решила от счастья широко улыбнуться - в предместья столицы как раз сегодня отправлялся экипаж. Трактирщик, закончив дневные дела, решил навестить младшую дочь, родившую внучку, отвезти ей подарки.
- С фонарем-то доберемся, да и ночи лунные, дорога накатанная.
- Подвезите хоть до какого-то трактира, - взмолился Вик, - где можно взять на день коня. Опаздываю.
- Да отчего ж не подвезти? Прошу в повозку, сэр, а о лошадке не беспокойтесь, позаботимся. Клеймо-то на ней королевских конюшен, погляжу, так мы ее после доставим.
- Спасибо, достопочтенный, я оплачу все расходы.
Это трактирщика еще больше заставило проникнуться любовью и уважением к нежданному гостью. Вик устроился в повозке, умудрился даже задремать ненадолго. Разбудили его уже засветло:
- Вот, самый лучший трактир, не считая моего, на этой дороге. Конюшня у них имеется, кони резвые, оставите их на постоялом дворе "Золотой бык".
Вик не пожалел золотого фунта, хоть не так уж и много у него оставалось денег в кошельке. В трактире он купил себе только кружку свежего молока, выпил с пирогом, нанял себе, по уверениям трактирщика, самого резвого жеребца и снова взлетел в седло.
Конь не подвел, хоть и выдохся к концу пути, но на постоялый двор вбежал уверенной рысью. Оставив его служке, Вик потребовал другого, пристегнул переметные сумки и направился к поместью Дамайнов. И только по пути сообразил, что вряд ли Александр с женой стали бы жить вместе с его родителями.
- Куда же... Дьявол, где мне теперь их искать? Куда они могли направиться?
Может, в поместье знают? Хотя, скорей всего, леди Маргарет прикажет Вика с лестницы спустить… Интересно, у них очень каменная лестница? Но больше вариантов никаких не было. Хотя... Может, кто-то из близнецов Сент-Клер в курсе?
Вик тряхнул головой и развернул коня. Решено, он едет в Сент-Клер-хаус.
В дверь Вик стучался, мысленно придумывая, что он скажет. "Мне нужно видеть лорда или леди Сент-Клер, чтобы спросить, где их брат?" К тому, что дверь распахнется, и он попадет в капитанские объятия, он был совсем не готов.
- Вик, чертяка! Какими судьбами? Где тебя носило, друг мой?
- Да вот, за подарком на свадьбу ездил. Держи. А в сумках ингредиенты.
- Ты... ты, что, ездил в Керрен-Мид? Вик, дружище, ты просто спасаешь мою задницу в который раз!
- Со свадьбой. А с тебя тоже подарок, - Вик закатал рукав.
Лекс присвистнул, рассматривая еще свеженькую татуировку.
- Так, ну-ка, заходи. Амалия, солнышко! У нас гость! Идем-ка, сейчас поешь и все нам расскажешь - кто, да как, да каким образом у тебя на руке хайлендский брачный браслет образовался. И для кого мне подарки готовить.
- Для Уильяма МакТавиша, твоего кузена. Помнишь же Йети? Ну вот... Оно... Как-то так... Само... - язык заплелся.
- А кто третий? Или третья? Уилл, помнится, в отставку вышел за тем, чтоб жениться? - вскинул брови Лекс.
- Ну что ты прицепился, Лекси? Дай человеку передохнуть и поесть, - Амалия поставила на стол тарелки с наваристым супом, пирог, яичницу с беконом.
- Девочка из хайлендеров, Эдме МакФергюсон. О, Амалия, вы просто солнце, - Вик накинулся на еду.
- Не помню такой, впрочем, я и МакФергюсонов не знаю, кроме главы их клана. Ну, Вик, ну, жук. Все успел. Солнышко, он тебе рецепт привез, и еще что-то там.
Амалия всплеснула руками и помчалась изучать рецепт для новой выпечки. А в свертке с ингредиентами нашлось ожерелье из нежно-розового жемчуга. Амалия растерянно принесла его на кухню.
- Лекс, гляди. Что это?
Александр с первого взгляда узнал эту жемчужную нитку. Когда-то бабка Мойра сняла с себя и отдала ему похожую, только белоснежную, для Кристины. У нее же оставалась еще одна - вот эта. Ровные, одна к одной, крупные жемчужины, невесть как и когда оказавшиеся у древней, как горы, матриарха клана.
- Видимо, подарок тебе на свадьбу от Мойры МакТавиш.
- Это ведь твоя бабушка, да?
- Да. А еще бабушка моей бабушки. И ее бабушки. А тебе очень идет этот жемчуг.
Амалия благоговейно погладила ожерелье. Старая Мойра знала, что дарить: когда Александр решится вывести свою жену в свет, именно жемчуг будет украшать ее шею.
- А ты сможешь испечь это печенье? Рецепт не очень сложный?
Амалия вчиталась в рецепт, рассмеялась:
- Да совсем не сложный. Завтра и испеку, Лекси.
- Хорошо, - Александр поцеловал жену. - Ты у меня просто чудо, медовый коржик.
- Ну вот, я снова завидую, - с толикой грусти пробормотал невольный свидетель этой сцены, загородившись чашкой с чаем. - Мне-то со своей свадьбы пришлось почти сбегать, чтоб успеть. Ох, дьявол! Мне пора, капитан.
- И как же вы теперь? Втроем?
- Пока никак, капитан. Сначала нужно дождаться Уилла, он обещал перебраться в Перт и купить там дом. А там... Будет видно.
- Сойдешь на берег?
- Нет, это вряд ли. Я не смогу без моря. Скорее всего, пойду под начало Уилла, если он купит корабль.
- Покинешь меня ради другого капитана? Впрочем, если это твой муж...
- А вы разве не отпустите меня, капитан? - улыбнулся Виктор.
- Ну, ради такого дела отпущу, конечно же, - Александр еще раз крепко обнял его. - Спасибо, дружище.
- Вы спасли мне жизнь, капитан, и не единожды. Так что я все еще ваш должник, - Вик ответил таким же крепким объятием.
- Кстати, о жизни. Вик, помнишь того старикашку, что латал тебя в Кратосе? Если он еще жив, смани его сюда. Обещай любые деньги, но чтоб приехал в Савентум. Хорошо?
- Непременно, капитан, со всей возможной скоростью примчится, я позабочусь, - кивнул Вик.
Амалия выложила на стол внушительный сверток, источающий такие ароматы, что даже только что поевший, и весьма сытно, Виктор сглотнул набежавшие слюнки.
- Это вам в дорогу, Вик. Свеженькие.
- Спасибо, Амалия, вы просто волшебница, - Вик поспешил сцапать сверток и откланяться, дела не ждали.
"Уэлли Стар" уже был готов отправиться в путь, и Виктор, дотошно проверив все документы, погруженные боеприпасы, порох, провиант и прочее, под отчетность боцмана, вскрыл конверт с маршрутом патрулирования морских границ Островов.
"Ну, что ж... Надеюсь, через три месяца меня будут ждать в Перте", - подумал он, стоя на мостике и провожая глазами высоченный шпиль Адмиралтейства.
Уилл в это время уже собирал вещи, заявив, что свадебный месяц они проведут у моря. Или год. В общем, когда-нибудь вернутся. Их с Эдме ждало немало хлопот - купить дом, обустроить его, показать Эдме лекарю, чтобы он сказал, что у нее такое со здоровьем, что ей иногда трудно дышать. Первая брачная ночь стала для Эдме откровением, а для самого Уилла - тяжким трудом. Не обидеть малышку, не причинить ей больше боли, чем требуется. Это было трудно, особенно, когда Уилл додумался сопоставить свои размеры и Эдме. Какое счастье, что та чудесная мазь нашлась как-то удивительно вовремя. А Уиллу терпения и выдержки хватило для того, чтобы все сделать медленно и осторожно. Эдме выглядела очень забавно, когда сообразила, что ей не только не больно, но даже отчасти приятно. Теперь девушка смотрела на мужа совсем другими глазами, с каким-то изумленным обожанием, словно не верила, что подобные отношения в семье - реальность, и это не снится ей.
- Ну чего ты? - Уилл даже слегка растерялся, когда она впервые на него так посмотрела.
"Как ребенок, видевший сладости лишь издали, во-от на такой подаренный леденец, наверное", - пришла ему в голову ассоциация.
Эдме робко прижалась к его руке, пряча лицо. И, как всегда, промолчала. Она вообще очень мало говорила, была тихой, как мышка.
"Вот у меня и двое мышат, - с иронией подумал Уилл, осторожно поглаживая ее распущенные волосы, густой волной вьющиеся по спине, словно бурная горная река. - Мал мала меньше".
- Если тебе что-нибудь будет нужно... Ну не знаю, наряды, украшения, сладости, - он чуть было не сказал "куклы", - ты только скажи.
Эдме помолчала и спросила:
- А можно мне ниток для вышивки? И какую-нибудь вашу рубашку... Которую не жалко...
Нитки ей сразу же раздобыли, разноцветные и красивые, принесли иглы и одну из новых рубах Уилла - он уже успел узнать, как красиво умеет вышивать Эдме. А счастливая Эдме вышивала еще лучше, чем обычно. Под ее тонкими пальчиками, под быстрой иглой на ткани расцветали цветы, рождались обереги, клановые узоры и просто орнаменты. Она могла вплести в традиционный узор черно-синей плетенки связку рун на крепкое здоровье, силы и защиту так органично, что поначалу и вычленить их из узора не представлялось возможным. Жизнь расцветала - муж не только не собирался ее бить, он хорошо к ней относился, пообещал увезти к морю и показать чаек и ракушки. И про море он рассказывал так вдохновенно, что Эдме очень хотелось его увидеть. А еще хотелось почему-то увидеть второго мужа. Он тоже был добрым. Она не спрашивала о нем, но очень внимательно слушала, когда Уилл упоминал Вика. Или мыша, как он говорил. По обрывочным рассказам мужа Вик получался просто героем и ангелом небесным. Эдме про себя улыбалась - как же Уилл его любит.
- А почему он мыш?
- Потому что мелкий, и шкурка пуховая, - МакТавиш заливался краской и отводил глаза.
Эдме тоже смущалась. И даже немного завидовала Вику, потому что того так любят.
- А ты мышка, потому что тихая, - добавлял Уилл, - или нет, ты не мышка, ты зайчонок. Или котенок? Теплая, пушистая и в ладони помещаешься.
- Лучше заяц, они милые, у них теплые длинные уши.
Уилл тут же лез проверять, теплые ли у нее ушки, щекотно целовал их, слегка кололся жесткой щетиной. Эдме замирала, и вместе с ней замирало сердечко, чтобы тотчас забиться сильно-сильно, до боли, прогоняя по телу волну незнакомого жара. И чего она вообще боялась перед свадьбой?
Наведавшаяся в Керрен-Мид перед самым отъездом молодых мать Эдме только руками всплеснула: дочь расцвела, распустилась ароматным бутоном, засияла глазами.
- Я же говорила, что замужем не так уж и плохо. Ты как весенний цветок, раскрылась к солнцу.
- Это потому что Уилл... Он замечательный.
- Больше не боишься? - улыбнулась мать, обнимая ее и пряча непрошенные слезы. Сколько же сил у нее ушло на то, чтоб внушить мужу идею отдать Эдме именно в этот клан, и именно за Уильяма МакТавиша. А ведь приходилось делать все аккуратно, чтоб муж даже не заподозрил, от кого исходит идея, принял ее, как свою.
- Нет, я совсем не боюсь. А мы едем к морю, там чайки и ракушки.
- Эдме, только не забывай меня, - Лоринна все никак не могла заставить себя отпустить дочь, разжать руки. Всю ее жизнь она как могла оберегала малышку Эдме от слишком жестокого и властного мужа, хотя сама боялась его до дрожи. Но теперь Эдме в надежных руках, только вот уедет так далеко, и совсем нет шансов, что мать снова увидит ее.
- Я обязательно постараюсь прислать тебе ракушки, мама, - Эдме прижалась к ней как раньше, словно пытаясь спрятаться.
- А я постараюсь приехать, милая. Даже если придется для этого сбежать из дому, - прошептала мать в ее волосы.
Эдме только закивала, услышав. И отстранилась:
- Мне пора, мама. Я хотела успеть довышить мужу рубашку.
Лоринна поцеловала ее в щеку.
- Беги, дочка. Пусть у вас все будет хорошо.
Эдме закивала и умчалась, как тот самый заяц. А на следующий день утром Уилл с юной женой уехали. Провожали их все, кто на тот момент был свободен. Коннор-старший, вдрызг разругавшийся с младшим внуком, пригрозил, что посадит того под замок, но, конечно, не удержал упрямого парня - тот решил отправиться вместе с дядей в Лоуленд и поступить в Академию.
- Отец, пускай попробует. Может, у него начнется морская болезнь, - смеялся Уилл.
Коннор-младший упрямо смотрел из-под рыжеватой челки и не собирался отступать даже перед какой-то там непонятной болезнью. Море заворожило его еще до того, как он увидит его своими глазами, оно прокралось в его сны, оно слышалось ему в шуме сосен и ветра на вересковых пустошах.
- К тому же, его научат многим наукам, они ему и в горах пригодятся, поверь, - Уилл был полон оптимизма. - И к тому же, меня ты отпустил в свое время.
- Тебя я отпустил, Уилл, и потерял насовсем. Ведь ты теперь не вернешься, - качал головой глава клана. - Море коварно, оно отбирает душу.
- У меня отобрал душу один мыш, а вовсе не море. К тому же, вот он я, женат, как ты и хотел.
Коннор МакТавиш на это только фыркал и хмурился.
- Учти, Уилл, я буду ждать внуков.
- Отец, я что, внезапно стал единственным ребенком в семье? И вообще, у твоей сестры Маргарет старший сын женился, вот навести ее и грозно затребуй уже ее внуков.
- Говоришь, Лекс женился? Странно, что Марго ни словом об этом не обмолвилась.
- Ну, там какая-то странная история, он еще не совсем женился.
- Вот поезжай и узнай, что за история. Ясно тебе? Все равно племянника в Академию повезешь.
- Да, отец, мне все ясно. Я напишу тебе, когда сам пойму, в чем там все дело, - Уилл был согласен на все. - А теперь я могу идти?
- Да иди уж, нетерпеливый какой, как жеребец застоявшийся. Да не забудь прислать письмо! - это Коннор МакТавиш крикнул уже вслед сыну, взлетевшему в седло.
Уилл про себя пообещал прислать, но оборачиваться не стал, торопился. Рядом на смирной кобылке, как воробей, нахохлилась Эдме, Коннор-младший следил, чтоб она не навернулась с седла. В седельных сумках и на еще двух лошадях были навьючены их припасы и все, что понадобится для обустройства дома: в основном, деньги и драгоценные камни, которые еще предстояло продать.
- Познакомишься с равнинной ветвью моих родичей, - весело пообещал Уилл. - И с капитаном Лексом Дамайном. Думаю, он тебе понравится.
Эдме только кивнула, по обыкновению предпочитая не раскрывать рот лишний раз.
- Уже не так сильно боишься, правда? Я рядом, помни это.
- С тобой я и не боюсь, - улыбнулась девушка.
Коннор только фыркнул и приотстал, чтоб не мешать дяде ворковать с молодой женой. Для него это все было пока глупыми телячьими нежностями. Нет, с девчонками на сеновале он уже вдоволь накувыркался, но о чем с ними можно говорить, пока не понимал. Утешался мыслью, что поймет потом когда-нибудь. Ведь все о чем-то с женами и невестами говорят. А некоторые - вообще светятся.
"Вот дьявол, этак мы до этого Савентума будем месяц добираться", - с досадой думал Коннор.
Но Уилл не собирался слишком уж задерживаться в пути. Он ласково тронул ладонью раскрасневшуюся от мороза щечку жены и кивнул ей. Эдме тряхнула поводьями, и ее лошадка ускорила шаг, переходя на бодрую рысь. До темноты Уилл рассчитывал добраться до ближайшего места ночевки. Медлить не особенно и нужно. Правда, и загонять лошадей тоже нельзя, еще ни одна лошадь под ним не проскакала галопом дольше пары миль. Ну, так вот вышло, что он слишком крупный. Это кораблю все равно, а лошадь живая. А такого тяжеловоза, чтобы нес и не спотыкался, в горах и не найти. Остается гадать, как его Вик выдерживал, они ведь совершенно не заботились, кто на ком и как лежит, а Авенбрайт и не пискнул. Уилл помотал головой, отгоняя настырные мысли. Соскучился, ну надо же! А что ж дальше-то будет? Да, следует купить дом, обустроить его и присматривать корабль. Корабельный сертификат дает ему право на покупку за счет казны или барка, или же иного судна, если с доплатой. Уилл и доплатить был готов, лишь бы было море, палуба под ногами и Вик рядом.
Закат разлился над холмистой вересковой пустошью, покрытой белоснежным одеялом, окрасив и снег, и низкие тучи мрачно-багровым и алым, когда они добрались до первого трактира и постоялого двора на Савентумском тракте. Уилл взял для них троих хороший сытный ужин.
- И немного вина, только не самого паршивого, для моей супруги.
- Может быть, лучше меда? - предложил трактирщик, глянув на девушку. - А для вас - хороший эль, лучший на дороге.
- Или так, - согласился Уилл. - Эдме, как ты? Не слишком устала?
- Чуть-чуть. Ноги болят, - тихонечко пожаловалась девушка. Стоило насторожиться: если уж терпеливая и тихая Эдме пожаловалась, значит, дело швах. Она ведь никогда не ездила верхом, отец запрещал, а мать боялась, что у Эдме может закружиться голова.
- Трактирщик, ужин в комнату! Коннор, главное, трактир не покидай, а так - веселись от души.
Жену Уилл унес в выделенную им комнатку на руках, уложил на постель, раздел.
Ну, так и есть: стерла ноги до кровавых ссадин.
- Что ж ты мне не сказала, глупышка. Эдме, нельзя же так. Если тебе плохо, нельзя молчать, - ласково выговаривал он, обмывая ее бедра, смазывая мазью, которую мудрая бабка Мойра положила в мешок.
- Но ты торопишься. А я... Я потерплю, правда.
- Никогда, слышишь, не говори мне такого. Эдме, никакая спешка не стоит твоей боли. Ни я, ни Вик никогда не сделаем что-то, что принесет тебе страдания, - Уилл вдруг вспомнил кое-какие рассказы женщин, подслушанные им еще мальчишкой, и запнулся. - Ну, разве что одно, но эта боль, как говорят, забывается очень быстро.
- Ты про детей? - решилась уточнить Эдме.
- Угу, - Уилл смущенно отвел глаза.
Эдме покраснела и промолчала, не зная, что сказать.
- В общем, если что-то не так, даже если болит совсем чуть-чуть, ты сразу говори мне, поняла? - Уильям продолжил намазывать ссадины, потом осторожно накрыл их полотном, только чтоб не запачкать мазью ее юбки.
- Вот и все, к утру будет все в порядке. Проверено, - усмехнулся, но не стал уточнять, на ком.
Эдме решила, что Уилл проверял на себе. В дверь постучали:
- Ваш ужин.
Муж удержал ее на месте, накрыл одеялом:
- Лежи, - и сам забрал поднос с тарелками, кувшином и чашками.
Запахло тушеным мясом, хлебом и медовым, клеверно-вересковым лугом. Эдме вдохнула этот запах, даже стало как-то словно бы легче дышать. Постоянный обруч вокруг груди чуть разжался. Трактирный служка вышел, а Уилл принялся ее кормить, вгоняя в краску. И ведь даже нельзя было сказать, что он ведет себя, как с ребенком. Нет, не смотрят на детей такими глазами, не касаются губ жесткими кончиками пальцев в такой интимной ласке.
- Съешь еще немного мяса, оно тут такое нежное и сочное. Вот мед. Сладкий, как ты.
Эдме уже не знала, куда деваться, куда глаза спрятать, или самой спрятаться. И не столько даже от того, что он смущал ее, сколько от стыда и непонимания, что творится с ее телом, с ее душой? На короткие прикосновения жестких, как железо, пальцев внутри нее расцветали огненные цветы и порхали бабочки. Наверное, это неправильно? Или так все и должно быть? Она невольно свела ноги и чуть не вскрикнула, решив, что это сделано зря.
- Что ты, малышка? Больно? - Уилл тут же заметил, плохим бы он был капитаном, не умей подмечать такое.
- Все еще немножко. Но совсем капельку.
Он взял чашку с медом и принялся поить ее, придерживая под спину. Широченная ладонь согревала не хуже нагретого в печи камня.
- Теперь мне так хорошо, - Эдме решилась понемногу начать описывать мужу свои ощущения от мира.
- Вот и замечательно, зайчонок, - он поцеловал ее в уголок губ, не решаясь на большее. Слишком хорошо помнил, что ноги же болят, да и вообще, не так много времени прошло с их первой ночи, он, признаться, очень опасался того, что повредил ей больше, чем возможно. Хотя старая Мойра, осмотревшая юную жену, сказала, что все скоро заживет и не так страшно, как могло быть.
Эдме улеглась на половине кровати поудобнее, стараясь не тревожить ноги.
- Спокойной ночи, Уильям.
- И тебе добрых снов, малышка, - он взял поднос и понес вниз, стоило глянуть, как там Коннор, не задирается ли с кем, не напился ли лишку.
Племянник, на удивление, вел себя пристойно, если так можно было сказать о том, кто без зазрения совести в неосвещенном углу трактира уже мнет служанку. Одергивать его Уилл не стал, пусть побалует, в Академии озоровать будет некогда, там с занятий приползаешь чуть живой. Да и перед поступлением в Академию Коннору придется попахать в поте лица своего, чтоб подтянуться до приемлемого уровня. Пришлось вернуться в комнату. Коннор себе явно нашел на ночь пристанище в постели. А вот что делать с Эдме? Заставлять ее снова ехать верхом жестоко. Можно, конечно, везти на руках, но Коннор не удержит, да и не доверял ему Уилл настолько же, насколько Вику. А если он сам будет ее везти, долго не протянет Гром, хоть он скотина и выносливая. Придется взять повозку, другого выхода нет. Путь удлинится, конечно, но зато Эдме будет удобно.
Он потушил свечу и осторожно улегся рядом со своей юной женушкой, стараясь ее не потревожить. Эдме вызывала у него странные чувства: желание защитить, носить на руках, сделать все, чтоб его маленькая заинька была счастлива. До сих пор никто не заставлял его так чувствовать. Эдме прижалась к нему, уткнулась озябшим носом в плечо. Засыпая, он обнимал ее, стараясь только греть, но не прижимать сильно, и думал о том, как там Вик. Уже, верно, должен выйти в море. Только бы Бог его сберег, только бы ничего не случилось. Они просто обязаны встретиться в домике на берегу. И надо купить дом побольше все-таки. И чтоб там был сад, он бы подвесил к веткам какого-нибудь дерева качели для Эдме. И широкая веранда, чтоб собираться летними вечерами всей семьей, пить эль или вино, а может, просто травяной чай, есть печенье, испеченное Эдме, держать на коленях сыновей... Вот на мысли о том, какими будут их с Виком дети, Уилл и уснул.
Разбудила его завозившаяся Эдме, выспавшаяся и решившая проверить, как там ее ноги. Чудесная мазь помогла: вместо кровавых ссадин была тоненькая розовая кожица, натруженные мышцы уже почти не болели, но было ясно, что в седле ей не сидеть.
- Я возьму повозку, - сонно пообещал Уилл, рассмотрев, почему жена возится.
Эдме вспыхнула, опустила голову.
- Но так мы будем медленнее ехать, Уильям. И деньги...
- Не волнуйся ни о чем, все в порядке. Мы не особенно торопимся.
Она решилась, наклонилась к нему и поцеловала. Ну, как - поцеловала... Прижалась губками, не зная толком, что делать дальше. Зато знал Уилл, обнял, укладывая на себя, и принялся показывать, как нужно целоваться правильно. Эдме даже пискнуть не успела, а потом просто стало не до писка, хватило б дыхания, не остановилось бы сердце, слишком часто и быстро бьющееся в груди, как пойманная птичка. Она даже не заметила, когда вплела пальчики в его рыжеватую гриву, сжимая теплые, как медвежий мех, пряди. Уилл решил, что, если они будут осторожны, вернее, он, то последствий для Эдме от брачного утра не будет. К тому же, мазь еще есть, и все равно, он хотел взять для жены повозку. И как удачно, что она сейчас сверху, он не придавит ее ненароком. Только снять эту кофту, и сорочку, и эти юбки... И какая же у него маленькая жена, господи! Ну, она же подросток еще, может, немного вырастет, окрепнет? Хотя сейчас все равно, что заяц, тощая. И сердце так стучит. И так невозможно-сладко слышать ее несмелое, тихое, на выдохе: "Ах!", касаясь губами похожей на половинку яблока груди, маленькой и упругой, с острой вершинкой соска, розовой, будто подкрашенной вишневым соком. И кажется, что и вкус у нее именно такой - вишневый. Интересно, сколько придется ее откармливать и водить гулять, прежде чем она сможет выносить ребенка? И как бы ее поберечь, чтобы не пришлось потом мучиться вместе с ней, слишком маленькой для того, чтобы рожать. Эдме пятнадцать, и он готов ждать, сколько потребуется. Два года, три, пять. Только бы не причинить ей вреда. Нужно будет в Савентуме отвести ее к лекарю, чтобы осмотрел. И что-нибудь посоветовал.
А пока... Пока он касался ее тела, горячего, словно солнечный лучик, обнимал ее за талию, и пальцы сходились на ней, будто пояс, направляя, побуждая не торопиться. Вспоминалось, каким тесным и горячим был Вик. Но это все равно было отлично от того, какой была Эдме. Нельзя было сравнивать, ведь они такие разные. Эдме вскрикнула, задышала часто, заставляя и Уилла вознестись к вершинам блаженства вместе. И он снова забыл, что надо было бы поберечь ее, инстинкты были выше, сильнее: его женщина должна принять семя своего мужчины, все, до капли. Только потом стало стыдно: йети, дикарь, совершенно без головы! Но Эдме улыбалась, чуть заметно, но улыбалась, распластавшись на нем, как легкая беличья шкурка.
Уилл погладил ее по спине:
- В порядке?
- Да-а-а...
Нужно было вставать, стереть с себя следы страсти, но у нее совсем не было сил. Она сейчас была не уверена, что если шевельнется, не будет больно. Но пока лежала вот так, на мужниной груди, было тепло и хорошо, только немного мокро... там.
В дверь постучал, по своему мнению, очень вежливо Коннор:
- Вы проснулись, дядя?
- Проснулись, - проворчал Уилл. - Закажи завтрак на всех, Конни.
- Да, дядя, - племянник ушел вниз.
Сам же Уильям взялся ухаживать за Эдме, как какие-то полторы недели назад ухаживал за Виком. Обмыть, обтереть, на всякий случай нанести мазь, помочь одеться и расчесать длиннющие волосы, косу Эдме заплетала сама. Заботу мужа она принимала с восторгом, радовалась и смотрела с тем же обожанием. И вниз, в обеденный зал, он снес ее на руках, как и заносил.
Завтрак был простым и сытным, а насчет повозки хозяин даже усмехнулся:
- Вам повезло, как и тому парню, неделю назад. Я к внучке собрался, недалеко от Савентума, могу подвезти.
- Ну вот, Эдме, ты везучая. Да, мы щедро заплатим, не волнуйтесь на этот счет.
Трактирщик мысленно довольно потер руки: право слово, это он везунчик, дважды практически ни за что получить прибыль. Чай, ни тот парнишка, ни эта девочка ему ни днище не пролежат, ни колеса не сломают.
- Мы оставим кобылу у вас? Сможете доставить ее в Савентум, на королевские конюшни, там примут, я позабочусь?
- Да, конечно, - согласился трактирщик.
- Отлично, - Уилл отправился переносить вещи Эдме в повозку, радуясь, что их немного.
Итак, путь продолжался, и начался он весьма удачно для них. Уилл надеялся, что и дальше у них все будет хорошо.
Глава двенадцатая
- Я хочу то, лимонное, - с самого утра затребовала Кристина. - И пускай сервируют где-то отдельно стол для вечернего чаепития, с фарфором. Буду учить Амалию, когда они прибудут.
Она всерьез собиралась заняться манерами будущей баронессы. В том, что его величество исполнит свое обещание, у нее сомнений не было, разве что они были по поводу того, сумеет ли король зачать ребенка королеве. Ну, это уж не от нее зависит, с мужской силой Георгу помогать она не подряжалась. А вот помочь Амалии - да. Коль уж согласилась, придется сделать все, чтоб ее старший братец Лекси не остался опозоренным на каком-нибудь приеме. Благо, что нужно не так уж и много - всего-то научить пить чай правильно и показать все виды вилок и ножей.
"Вкус в одежде у нее есть, и довольно неплохой. Судя по тому, что и как она надевает - к корсетам не привыкла, но это, с учетом изменений в моде, - Кристина тонко улыбнулась себе в зеркало, - не проблема. Волосы... Волосы замечательные, даже завидно немного. Кожа - чистая, и придется сказать, чтоб не смела ее пудрить и румянить. Естественный цвет лица - ее украшение».
В общем, все достаточно неплохо для высшего света, тем более, что все эти вилки не знала даже Кристина. Выучить основные и довольно. А пока еще не вечер, пока на улице чудесное морозное утро, можно тепло одеться и выйти в сад. Садовник уже расчистил дорожки, хорошо будет прогуляться по ним до самого пруда. Еще лучше - в компании Нико, но этот трудяга уже закопался в бумаги, только виновато улыбнулся и пообещал составить ей компанию в обеденной зале. Ну и ладно, можно будет привести мысли в порядок, а то рядом с ним все они только об одном. Главное, не гулять дольше часа, и после отодрать мужа от стола или самой устроиться вместе с ним, чтобы погреть.
Кристина накинула меховую накидку и направилась на улицу, полюбоваться прудом и прикинуть, сколько и каких рыб туда запустить весной.
Сад дышал спокойствием зимы, серебряные снежные узоры на ветках, стволах и изгороди придавали ему очарование старой сказки о зимних фейри, а умело подстриженные кусты казались фигурками этих самых фейри, замерших под белыми плащами. У самого пруда садовник, видимо из озорства, постриг куст дрока в виде кельпи, задумчиво стоящего на берегу в ожидании наивной жертвы.
- Прокатил бы меня, - Кристина погладила куст. - Ну что, будешь охранять рыбок?
С веток посыпался иней, сверкая в солнечных лучах, будто кэльпи тряхнул гривой.
- Вот и хорошо. Все же, Нико умница, сколько всего сделал, а я и не знала. Что это? Пристань? Летом можно будет прокатиться на лодке, наверное.
Пруд под солнцем выглядел так красиво и умиротворенно, как темное зеркало. Кристина наклонилась к своему отражению. Так странно - сколько раз она смотрелась в зеркала в доме, а не замечала, чтобы так ярко выделялись губы, или так сияли глаза. Все-таки, счастливая женщина всегда заметна.
- Я красавица, - гордо заявила отражению Кристина.
- Это не подлежит сомнению, - с легким смешком прозвучал за спиной любимый голос, а плечи обняли крепкие руки мужа. - Не смог усидеть в такой день за бумагами, Кристо.
- Не сильно замерз? - она отчего-то почувствовала себя так, будто залпом выпила бокал игристого вина.
- Рядом с тобой? Мне тепло, mi amante, - он поцеловал ее, куда смог, стоя за спиной - в скулу и в щеку, и в уголок губ, и под ушко, украшенное скромной жемчужной сережкой.
- Надеюсь, я тебя не очень сильно отвлекаю от дел прогулками?
- В такой день просто грешно не выйти из дому, Кристо. Прости, что я зарылся в бумаги, вместо того, чтобы самому предложить тебе прогулку.
- Ну, дела - это дела, Нико. Нужно преумножать состояние семьи.
- И все равно, мне стоило подумать. Тебе нравится пруд?
- Да. И этот куст тоже, он похож на кэльпи. А сад - как сказка, - Кристина была счастлива. - Садовник просто чародей, так приукрасить то запущенное нечто.
- Здесь трудилась целая армия садовников, пока не привели сад в более пристойный вид. Эван остался работать на нас, ты еще не познакомилась с ним? Сейчас он пытается привести в порядок зимний сад и оранжерею.
- Нет, я как-то еще не добралась до той части сада. Там все так же плохо?
- Оранжерея уже почти доведена до ума, он даже высадил там пару кустиков роз, которые любит донна Изабелла. Так что, если у тебя есть пожелания, что посадить, командуй, mi caro.
- Я не знаю. Нико, всегда была равнодушна к цветам и прочему... Хотя... лаванда тетушки Маргарет, конечно же. Я высажу ее.
Маркиз кивнул.
- А вот зимний сад, к сожалению, разорен, многие растения погибли от холода, когда у тетушки не хватало средств на то, чтобы протопить дом. Так что я даже не знаю, стоит ли возрождать его, или переделать зал под иные нужды.
- Почему б и не возродить? Хотя я даже не знаю, что можно посадить там и зачем. В Сент-Клер не было зала с растениями. Но подо что его можно переделать?
- Например, под вольер для певчих птиц. Но, учитывая то, что большую часть года нас не будет, мне кажется это негуманным. Может быть, отдать этот зал Валенсо? Пусть разводит там травяной сад и выращивает специи?
- А он еще и это умеет?
- Это традиционно в его семье, - улыбнулся Доминико. - Да и в Сагранзе. Все, что можно вырастить на благодатной земле моей родины, предпочитают выращивать. Хотя какао, конечно, здесь не посадить, но если приказать за отоплением комнаты следить весьма тщательно, то можно вырастить лимон.
- Настоящий желтый лимон? М-м-м... Звучит заманчиво.
- Тогда можно обрадовать Валенсо?
Кристина закивала, повернулась в руках мужа, поцеловала того:
- Идем в дом, выпьем горячего шоколада и будем ждать Лекса и Амалию. Как думаешь, она привезет пирожки?
- Думаю, она привезет то самое печенье. И, знаешь, прикажу-ка я приготовить вино. Сегодня ведь они с Лексом должны попробовать помириться с леди Маргарет.
- Да, это нужно будет отметить. Я верю в искусство Амалии.
Доминико вдруг усмехнулся и церемонно склонил голову:
- Позвольте пригласить вас на танец, моя драгоценная донна?
- Позволяю, мой дорогой лорд, - Кристина не менее церемонно кивнула.
А потом он закружил ее среди серебра, словно в сказке, одной из тех, что читала маленькому Кристиану няня. Она словно наяву услышала нежную медленную мелодию, под которую он вел ее в этом танце, на взгляд островной аристократки - абсолютно бесстыдном и фривольном. "Раз-два-три, раз-два-три", - выстукивало сердце. Кристина прижималась к мужу, отдаваясь этому кружению, улыбалась зимнему танцу и такому редкому, но чудесному сегодня солнцу. Когда у нее окончательно закружилась голова, он подхватил ее на руки и понес в дом. День был прекрасен, и Кристина была твердо уверена в том, что и вечер его будет чудесным.
Амалия не в первый раз пробовала новый рецепт, но, пожалуй, впервые от ее искусства зависело будущее - и ее, и ее мужа. От этого у нее подрагивали руки, было страшно ошибиться. Пахло получающееся достаточно необычно, но довольно заманчиво. Менять рецепт она не стала, хотя и хотелось. Но нет, здесь не время и не место для самодеятельности. От того, понравится ли леди Маргарет результат ее труда, слишком многое зависит. Значит, печенье должно быть именно таким, как в рецепте. Интересно, Лекс помнит, каким оно было в горах?
- Попробуй и скажи, - она принесла мужу на пробу два плоских кругляша.
Лекс, плотно зарывшийся в дела, которые ему тайком передал лорд Джон, заинтересованно повел носом и оторвался, наконец, от бухгалтерской книги.
- М-м-м, на вид - оно идеально, на запах - тоже, на вкус... - он запихнул печенье в рот и захрустел им, прикрыв глаза. - Оно божественно, - резюмировал он, запив печенье молоком.
- Оно похоже на то, что нужно?
- Точь-в-точь как пекла бабушка Мойра.
- Тогда собираемся? Оно уже готово, нужно успеть привезти, пока оно горячее.
- Да, солнышко, я быстро, одевайся, - Лекс собрал уже проверенные документы, гроссбухи и договора, сложил в большую кожаную папку. Раз уж они едут в Дамайн-холл, он завезет их отцу. А там посмотрим, что и как будет.
Амалия метнулась одеваться. Значит, леди Маргарет понравился выбор платья? Может, ей и это понравится, рыжее? Самое нарядное, свадебное...
Ох, как хотелось верить, что оно принесет ей удачу сегодня! Амалия трясущимися руками натянула платье поверх тонкой сорочки и пышной нижней юбки, расправила каждую складочку, рукава, узкие кружева на отделке ворота.
К Лексу она вышла, нервничая:
- А как ты думаешь, насколько вероятно, что она смилостивится?
Капитан пожал плечами:
- Если отец сказал, что, скорее всего, она растает, так и будет. Они вместе уже больше трех десятков лет, солнышко, он же должен знать ее характер.
- Будем надеяться. Я готова.
Наемный кэб пришлось ловить уже на улице, и Александр в который раз подумал, как неудобно без слуг, ведь послать кого-то за экипажем - это совсем не то, что заставлять жену мерзнуть на морозе. Впрочем, день был не слишком морозный, и, что самое чудесное, без обычного пронизывающего ветра. И кэб прикатил довольно быстро. По мере приближения к Уэст-Четтем-Сайд, где располагалось поместье родителей, капитан нервничал все больше.
Амалия положила руку поверх его руки:
- Успокойся, все будет хорошо.
Стоило ему потерять обычное душевное равновесие, как Амалия успокоилась. Ну, подумаешь, если ничего не выгорит - они немногое потеряют. Точнее, это она практически ничего не теряет, а вот Лекси - да. Но проблемы лучше решать по мере их появления, и трястись раньше времени нет смысла.
Кэб высадил их и уехал. Александр ободряюще улыбнулся жене и постучал в дверь, слуга открыл сразу же, пригласил пройти.
- Кто там? - навстречу вышла Маргарет, как всегда, безукоризненно выглядящая, разве что корсет отсутствовал.
- Добрый день, матушка, - Лекс вовремя вспомнил, что надо бы приглушить голос, подвески на люстре и стекла в этот раз остались неприкосновенны.
- Добрый день, молодой человек, - Маргарет осмотрела его, затем Амалию. - Проходите, вы как раз к чаю. Лорд Джон не сможет присутствовать, он спит.
- Что-то случилось? - встревожился капитан. Отец уже с самого их приезда нехорошо себя чувствовал, и то, что он спит днем, значило, что ему совсем худо: деятельный лорд Джон никогда не ложился на послеобеденный сон.
- Да, - коротко отозвалась Маргарет. - Присаживайтесь, - она указала на стулья. - Развлеките себя сами, ты знаешь, где и что лежит в этом доме, я должна навестить Джона.
- Не самый удачный день, - пробормотал Лекс, отодвигая стул жене. - Подождем. Матильда, будьте любезны, переложите в блюдо это печенье и поставьте на стол.
Служанка быстро проделала все необходимое, осведомилась, не подать ли чаю, кофе или сразу обед?
- Чаю, пожалуй. Амалия, солнышко, тебе?
- Того же, пожалуйста.
Матильда принесла чай, спустилась леди Маргарет, уставилась на печенье:
- Это... Овсяное печенье?
- Да, миледи. Это то самое овсяное печенье, - уточнила Амалия, придвигая ей блюдо поближе.
Маргарет взяла одно, надкусила, замерла:
- Изумительно. Оно совсем как то, что пекла моя бабушка Мойра.
Амалия скромно потупилась, не решаясь притронуться к своей чашке с чаем. Кто знает, вдруг она не так ее держать будет?
- Спасибо, милая, это чудесный сюрприз. Лекс, ты помнишь это печенье? - Маргарет даже слегка оживилась.
- Помню, я уже сказал Амалии, что оно точно как у бабки Мойры. Мама, я к отцу, - он коснулся руки Амалии в немом вопросе: "Справишься?"
Девушка кивнула, хотя внутри сразу все похолодело.
- Только не разбуди его, мне пришлось дать ему молока с маком, он совсем не спал ночь, - леди Маргарет даже почти не обращала внимания на печенье.
- Я надеюсь, скоро в Савентум приедет один доктор, он поставит его на ноги, - пробормотал Лекс, быстрым шагом покинув гостиную.
Маргарет взяла чашку чая, к которой Лекс не притронулся, отпила немного:
- Значит, вам удалось раздобыть рецепт бабушки Мойры...
- Да, миледи, - не стала отрицать очевидное Амалия, немного настороженно замершая в кресле. Она тоже решилась взять чашку, но тотчас поставила, побоялась расплескать на платье.
- Не любите чай?
- Не слишком, миледи. Но заваривать его умею.
- И что же вы любите? - леди Маргарет была вежлива. - Кроме выпечки пирогов, разумеется.
- Если именно "что", то я вообще люблю готовить, люблю общаться с разными людьми. Умею все, что положено уметь девушке: шить, ткать, прясть, вышивать. Еще умею читать и писать, это было необходимо, чтобы вести дела.
- Что ж, уже неплохо. Рада, что следуете последним веяниям моды и не носите корсет и туфли на высоком каблуке. Вам нужно выйти на один из балов, быть представленной свету.
- Я бы с радостью, миледи, но только после того, как леди Кристина поможет мне освоить необходимый минимум манер, - Амалия подняла голову и твердо встретила взгляд будущей свекрови.
- Вы дебютантка, ближайший ваш бал - весенний, у Крис будет время. Хотя самый минимум на весеннем балу - улыбайтесь, всем кивайте, не блюйте в вазу с цветами, этого вполне хватит. На чаепитиях - держите спину прямо, улыбайтесь уголками губ, держите в руке чашку, пить не обязательно. Любимые темы дам - наряды, украшения и мужчины, а также все сплетни двора. Все довольно просто, милая, главное, помнить про вазу с цветами и осанку.
Амалия понимала, что про вазу - это такой укол, подначка, без которых леди-свекровь, похоже, не может, даже при условии задабривания ее печеньем, кексами, пирогами и прочими вкусностями. Не таков характер.
- Простите, миледи, а что с лордом Джоном? Он ведь выздоровеет? - рискнула она отвлечься от темы разговора. Пока Крис не начнет с ней заниматься, все это для Амалии будет не более чем словами.
- Очень на то надеюсь. Здешний климат доконал его, сырость и холод, а еще возраст и боевое прошлое. Он уже не так молод, как был когда-то.
- Да, я понимаю. Что же вы не едите печенье, миледи?
- Я не могу. Джон там умирает... А я ничем не могу помочь. К черту печенье, мне нужен хороший лекарь.
- Успокойтесь, миледи, - Амалия знала это состояние. У нее на руках умерла мать. - Ваши нервы сейчас ему не помогут. Скорей уж наоборот. Лекси обещал, что лекарь будет, тот, который вытащил с того света Виктора Авенбрайта. Вик поклялся, что отправит его с Савентум немедленно, как только найдет. А Вику можно верить, леди, он еще ни разу Александра не подвел.
- Виктор? А, тот очаровательный молодой человек, помощник Лекса.
- Именно он. Так что прекратите постоянно прокручивать в голове одно и то же, это ничем не поможет лорду Джону. Поверьте, миледи, я знаю, о чем говорю. Вы можете дергаться каждую секунду, а можете вести дела, чтобы выздоровев, ваш муж знал, что может на вас положиться.
Маргарет кивнула, прислушавшись к звукам сверху. Нет, ничего, Джон не проснулся и не спешит спускаться. Она не знала, что будет делать, если он умрет. Хотя, нет, что себе-то врать? Все она знала, и в ее любимом убежище давно припрятан пузырек с ядом - концентрированный маковый сок, в нормальной дозировке - снотворное, а если выпить весь пузырек, она уснет и не проснется. Дети уже взрослые, проживут и без нее, Кристина нашла себе опору в виде Доминико, да и Элизабет ей поможет. А без Джона этот мир для Марго уже давно ничего не стоит. Но он же не может умереть вот так, просто уйти и оставить ее? А как же внуки, которых он так хотел увидеть? Он еще совсем не стар! Маргарет не замечала, как глаза наполняются слезами, как по щекам сбегают горькие мутные капельки. Он не может оставить ее! Это просто нечестно! Наконец, она опомнилась:
- Прошу меня простить.
Амалия протянула ей белоснежный платочек, вынутый из-за корсажа.
- Все будет хорошо, миледи, вот увидите.
Маргарет аккуратно промокнула глаза:
- Да, конечно. Значит, Крис обещала вам помощь в подготовке в первому балу?
- Сегодня первый урок.
- Это хорошо. С платьем она тоже поможет? И с жемчугом.
- О, жемчуг мне подарили, - Амалия улыбнулась, вспомнив тяжелую маслянистую гладкость жемчужин. - Вик привез ожерелье вместе с рецептом, и Лекси сказал, что это от бабушки Мойры. Но вот с платьями в самом деле беда. Я не привыкла к роскошным нарядам и корсетам.
- Крис ввела новую моду - открытые кружевные платья, отсутствие корсета и низкие каблуки.
Девушка подумала и покачала головой:
- Кружева очень дороги, а нам сейчас нет возможности тратить деньги на мои наряды. Да и до весны еще много времени, мода может сто раз поменяться.
- К весне у вас будет столько кружев, что сможете обшить ими стены поместья. А что касается роскошных нарядов - достаточно недешевой ткани и приятного цвета.
- Сложно подобрать цвет к моим волосам. Обычно, я носила темные платья, темно-синие, или темно-зеленые. Может быть, вы посоветуете?
- Нужно что-то сиреневое с голубоватым отливом. Или винный оттенок. Или морская волна. Или персиковый. У вас довольно теплая внешность, нужны спокойные светлые цвета.
- Я учту ваши слова, миледи, - склонила голову Амалия. - Вы позволите вопрос?
- Да, спрашивайте.
- Я заранее прошу прощения, если это будет невежливо. Но, миледи, неужели вы в самом деле хотели объявить "охоту" на Александра? Не подумайте, что я... Мне даже мысли в голову не приходило, что он явится и с порога попросит стать его женой, это было весьма неожиданно. Теперь я понимаю, почему он это сделал. И еще понимаю, что он любит меня, хотя мы еще очень мало знаем друг друга.
- Мы с мужем не так уж и молоды, хотелось б увидеть внуков, а Александра невозможно было заставить жениться. Как он сказал, у него нет времени на то, чтобы выбирать жену. "Охоту" как раз объявляют в таких случаях.
- Просто он ненавидит подолгу оставаться на одном месте, а женитьба предполагает как минимум пару лет без моря. Вы видели его на мостике фрегата, миледи? Я видела. Это то, что называют "на своем месте".
- Кроме этого места, у него, как у старшего сына в семье, еще есть долг обзавестись наследником. Он не зеленый юнец, который волен оправдываться и искать причины, он взрослый мужчина, у которого должен быть ум и осознание своих поступков, - усмехнулась Маргарет.
Амалия предпочла просто промолчать. О, если бы все было так просто! Но ей нельзя беременеть сейчас, пока она официально не названа супругой Лекса. Поэтому - травы и травы, проверенные временем и матушкой. А уже после весеннего дебютного бала, если она не провалится, конечно, можно будет перестать их пить и порадовать и Лекси, и его родителей.
- Впрочем, мой третий и самый младший сын уже ожидает ребенка. Так что вы можете и не торопиться, одна беременная дама у меня в семье уже есть.
- Это так странно - знать, что леди Крис - это не только леди, но еще и лорд, - осторожно сказала Амалия.
- На Островах такие дети иногда рождаются, - Маргарет улыбнулась. - А Крис, он очень милый.
- Как леди - тоже, я, признаться, ожидала иного.
"После вашего приема", - так и не прозвучало.
- Крис очень переживал, что его не примут, но ему повезло с Нико.
По мрамору лестницы и паркету прогрохотали каблуки сапог Александра.
- Мама, отец просит вас зайти к нему.
Маргарет быстрым шагом удалилась, поднялась к супругу:
- Джон?
- Марго, - лорд Джон, немного отдохнув и переждав во сне очередной приступ боли, выглядел получше. - Ну, что ты, Марго, я в порядке.
- Что-то я этого не вижу. Лекс обещал какого-то лекаря.
- Да, он сказал. Сядь, пожалуйста.
Лорд Джон дождался, когда она присядет на край его постели, расправит юбки, и взял ее за руку.
- Марго, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
- Если это возможно выполнить, то я постараюсь.
- Проще простого, мой свет, - улыбнулся мужчина. - Когда я уйду, ты не станешь торопиться следом. И выбросишь ту отраву, которую спрятала в оранжерее. Думаешь, я не понимаю, что у тебя на уме, Марго?
- Нет уж, это невыполнимо. Зачем мне жить, если тебя не будет?
- Затем, что и Крис, и Лекси, и Тео понадобится твоя помощь.
Маргарет погладила мужа по руке:
- И твоя тоже.
- Я постараюсь дотянуть до прибытия этого чудотворца, которого расписал Лекси, - лорд Джон старался улыбаться и не показывать, что, возможно, врач опоздает. С каждым днем и даже часом он все явственнее ощущал, как тычется в сердечную мышцу острый осколок, который так и не сумели убрать из его груди. Долгие годы он напоминал о себе лишь тупой болью, но сейчас будто вознамерился наверстать то, что должен был сделать двадцать лет назад.
- Но все равно, Марго, обещай мне не делать глупостей и не пытаться умереть.
- Хорошо. Я постараюсь, Джон, - она наклонилась, поцеловала его.
- Знаешь, что самое обидное? - он ухмыльнулся, как много лет назад при первой встрече с нею. - То, что мое сердце всегда принадлежало тебе, а на него покушается какой-то нелепый кусок железа.
- Ничего, я уверена, что мы успеем не дать ему свершить задуманное.
- Так что там, Александр сказал, они принесли угощение? Какая жалость, что я тут изображаю срубленный дуб!
- Они принесли овсяное печенье, я с тобой непременно поделюсь, - Маргарет погладила мужа по волосам.
- То самое, о котором ты ночами мечтала? - усмехнулся лорд.
- Именно, оно совсем такое же.
- Неужели они ездили в горы за этим деликатесом? - никто не сказал бы, что удивление аристократа неискреннее. Когда нужно, лорд Дамайн умел играть не хуже жены, а то и лучше.
- Не знаю, - Маргарет развела руками. - Меня сейчас волнует твое здоровье, а не печенье.
- Так спроси, милая, иначе я умру от любопытства, а не от чего-то иного.
- Хорошо, при случае спрошу, где она раздобыла рецепт. Если они даже в горы ездили, это будет... очень мило с их стороны. А печь она умеет, этого не отнять.
Глаза Джона удовлетворенно сверкнули.
- Вот и хорошо. Я еще подремлю, Марго, хорошо?
- Да, конечно. И обязательно проснись здоровым и бодрым. Принести тебе еще макового молока?
- Не стоит, мне уже не так плохо, как утром.
Маргарет снова поцеловала его:
- Отдыхай, мое сердце.
Когда она спустилась, Лекс и Амалия, словно испуганные птицы, отпрянули друг от друга: девушка не хотела дразнить свекровь, показывая, что их с Александром отношения неподобающе близки. Это для себя они были мужем и женой, для всех остальных - любовниками, в лучшем случае.
- Ваше официальное объявление отношений будет отложено до весны, после первого бала Амалии сообщим о свадьбе. После Крис наша семья уже никого этим не удивит, - Маргарет опустилась в кресло, взяла веер, обмахиваясь. - Амалия, закажите себе хотя бы одно светское платье, привыкните к тому, как оно на вас сидит, как вы будете садиться в кресло, как двигаться, чтобы не зацепить юбкой ножки кресел.
- Матушка, вы чудо, - Лекс, подскочив, упал на колени перед ней и принялся целовать руки.
Амалия смотрела на это во все глаза, хоть и старалась не пялиться. Ей было немного грустно, в их семье никто никому не выказывал такой привязанности. Ни отец матери, он был груб, резок, зачастую пьян, судя по всему, не любил жену. Амалию он тоже не слишком жаловал, она была девчонкой, сыновей слабая жена родить ему так и не смогла.
- Ну что ты, - Маргарет потрепала сына по волосам. - Кстати, твой брат умудрился дать мне повод для желания огреть его тростью отца еще больше. Его пригрела в своей постели та развязная девица, что на каждом балу напивается, после чего начинает выражаться похлеще, чем я в молодости. Тео это приводит в восторг, он уверен, что она - независимая и свободная девушка, а вовсе не спившаяся мегера. Она кормит его пирожными при каждом визите.
- Э-э? Девица? - честно признаться, Александр, даже когда посещал балы, стремился поскорее с них сбежать. А в последние годы и вовсе бывал от силы на двух мероприятиях в год, лишь бы только показаться обществу на глаза, что еще не сгинул в морях.
- Джанет Уилсон. Ты вполне можешь ее не помнить, потому как с бала убегал раньше, чем она успевала осушить бутылку вина. Поговори с Тео, попробуй донести до него, что если жена пьет больше мужа - это ни к чему хорошему не приведет. Мне он говорит, что я пила и больше, но не учитывает, что одно дело - выросшая в горах крепкая горская девица и кружка доброго пива. И другое - равнинная малокровная девица и вино.
- Я поговорю, матушка. Тео, видно, совсем испортился в своих казармах. Говорил же я, ему нужно в море. На корабле посреди океана не забалуешь - быстро ум в за... кхм... вставят.
- Кхм! - грозно возвестила леди Маргарет.
- Извините, матушка, - совсем не испытывая раскаяния, пожал плечами Лекс. Если бы он помнил о куртуазности на корабле, "Стальным Лексом" его бы не прозвали. Матросы иногда лучше понимают крепкое словцо, чем просто приказы.
- Я начинаю думать, что было ошибкой отдавать вас на службу. То у одного через слово "жопа", то у другого "сиськи". Ничего, я вам быстро верну воспитание, пока ваши сраки не станут ягодицами, а у дам не появятся хотя бы груди, - грозно заверила Маргарет и перешла к насущным проблемам. - Кстати, что у вас со слугами в поместье?
- Пока ничего. В смысле, никого. Да и дом мы не слишком обжили. Так, пара кресел у камина в гостиной, спальня, да кухня, - потупился Лекс.
- Хорошо. То есть, это плохо. Я пришлю вам пару мальчишек в помощь.
- Лучше бы полный штат слуг, Амалии нужно привыкать.
Девушка вздохнула: это будет сложно. Очень сложно. Она командовала разве что Джеком в пекарне, да и сама не привыкла лениться.
- Леди Маргарет, можно с вами поговорить? Наедине?
- Лекс, ступай в кабинет отца, разберись там с бумагами.
Едва только за сыном закрылась дверь, Маргарет приготовилась выслушивать жалобы, правда, не подозревала, какие.
- Миледи, - Амалия заметно волновалась, - я понимаю, что прошу почти невозможного... Но... Я уже просто устала без любимой работы. Совсем не привыкла, что не нужно вставать до рассвета и месить тесто, готовить пироги... Я подумала, а почему бы не организовать маленькую пекарню? Я, правда, вкусно пеку, если не раскрывать то, что я там работаю...
- То есть, вы хотите открыть свое дело? - Маргарет задумалась. - Ну что ж, это хорошая идея. Пироги будут покупать горожане, думаю.
- Не только простые обыватели, - Амалия даже немного задрала нос. - В Ставросе мои пироги покупали и для господских столов, уж поверьте. О, да право же, мне легче это доказать руками, чем словами! Хотите пирог с почками? Или с патокой?
- С патокой. Я любила сладкие пироги, - определилась Маргарет.
- Отлично. Пока Лекси разбирается с бумагами, я успею. Хотите соприсутствовать? Заодно и повара своего придержите, а то я знаю, как они не любят, когда чужаки на кухне.
- Идемте.
Повар, старый и сдержанный, придержал при себе все мысли по поводу чужака в своих владениях, даже указал, где и что лежит, после того как Маргарет уверила его, что не собирается увольнять, а девушка просто решила испечь пирог для леди и лорда.
Работа в руках Амалии спорилась и горела, любимая работа, что ни говори, это почти отдых. Хоть она и падала, порой, в кровать совершенно измотанная, но это была сладкая усталость. А сейчас тело вспоминало навыки и движения, ложки-скалки-поварешки так и летали в руках, даже повар засмотрелся. Когда же из печи потянуло ароматом почти готового пирога, а на дровяной плитке побулькивал, загустевая, заварной крем, старый Глем прищелкнул пальцами:
- Да вы, мэм, просто мастерица!
- Пахнет аппетитно, - решила Маргарет. - Весьма аппетитно.
Когда же пирог был вынут из печи и из формы на блюдо, и нарезан, крем - выложен в креманку, Амалия провокационно пододвинула это все и чашку крепкого чаю к хозяйке дома:
- Прошу, миледи. Оцените.
Маргарет принялась пробовать.
- Это выше всяких похвал, - наконец, вынесла она вердикт.
- И это только пирог. А хлеб? О, миледи, не в обиду будь сказано здешним пекарям, но такого хлеба, как у меня, здесь готовить не умеют. И булочки к чаю, с кунжутом, с ванилью и корицей, с сушеным виноградом. Куда приятнее ведь намазать джем на мягкую сдобу, чем на пересушенный тост.
- Хорошо-хорошо, я поняла. Своя пекарня и выпечка к столу высшего общества. Где вы собираетесь ее открыть?
- Я совершенно не представляю себе, где это возможно сделать, чтобы я не привлекала к себе внимания, идя в пекарню. Поэтому и обратилась к вам, миледи.
Маргарет задумалась. От поместья до ближайшего места, где можно устроить пекарню, слишком долго идти. Ехать, конечно, ближе, но экипаж привлечет внимание. В самом поместье нет места, чтобы все полноценно устроить. Впрочем...
- Нужно посмотреть, не продается ли где-то разорившаяся пекарня. Вам понадобится экипаж, идти будет слишком долго. Глем, вы общаетесь со многими поварами, ничего не слышно о продаже лавки?
Старый повар задумался, перебирая в памяти разговоры с поставщиками Дамайнов, поварами и слугами их соседей. Тряхнул легкими седыми кудряшками, обрамляющими лысину, сияющую, как нимб:
- А то как же, мэм, правда, место не самое лучшее, в Тупике Мельника, там в самом начале улицы пекарен много, до этой попросту редко кто доходил, вот Марчетт и разорился. Но пекарня хорошая, да и дом почти новый, полвека еще не простоял.
- Спасибо, Глем. Пекарня Марчетта - неплохое место, улица довольно широкая, экипажу хватит места проехать.
- У меня есть деньги на покупку. Точнее, у нас, ведь, по сути, мою пекарню и лавку в Ставросе выкупил Александр, - улыбнулась Амалия. - Если там в порядке печи и все прочее, то дело останется за малым: закупить продукты, заключить договора на поставку и... И рекомендовать пекарню, но это уж будет не моей задачей. Если вы согласитесь, миледи, ведь вы - часть здешнего высшего общества.
- Разумеется, как только появятся булочки, я совращу парочку дам.
Они переглянулись, и вдруг захихикали, словно заговорщики. Леди Маргарет кивнула повару:
- Глем, еще по чашечке, - и потянулась за очередным куском пирога. Стройная фигура? Это у Амалии фигура, а она - вешалка для платьев. К черту голодовки, теперь она не собирается носить корсеты!
Александр разыскал их на кухне, хотя попал туда случайно - пришел на запах.
- Пироги - и без меня? - возмутился он, с благодарным кивком принимая из рук весьма озадаченного посиделками господ на кухне повара чашку чаю.
- И без меня? - почти бодро постукивая тростью, в дверях возник лорд Джон. - Амалия, душечка, ваши пироги, похоже, чудодейственны. Один запах поднял меня на ноги.
- Джон, как ты себя чувствуешь? - сразу встревожилась Маргарет.
- Гораздо лучше. Гораздо, милая. И весьма голодным, так что предлагаю прежде пирогов перекусить чем-то более существенным. Глем?
- Сей секунд, милорд! - просиял повар.
- Предлагаю перебраться в столовую, - решила Маргарет.
Напоминать ей о жестоких словах, сказанных в первый день пребывания Амалии в Савентуме, никто не стал. Все с радостью перешли в столовую, куда через десять минут ввалился и Тео, только что вернувшийся со службы.
- А вот и наш блудливый сынок заявился, - радостно заявила Маргарет. - Опять нажрался пирожных у своей невесты?
- Невесты? - глаза Теодора стали большими, круглыми и очень честными. - И в мыслях не было.
- То есть, пудрить девушке голову и поедать пирожные - это в порядке вещей? И ты не собираешься жениться на даме, с которой наедине поедаешь пирожные?
- Даме? - Тео нехорошо прищурился, уголок рта дернулся в саркастичной усмешке. - Эта дама, извольте видеть, прыгает в койку каждому, кто ее напоит. Прошу прощения у леди. Сегодня меня не дождались, а свято место, как говорится, пусто не бывает.
- О, ты просто снял гору с моих плеч, а я уж, было, совсем собралась попросить Лекса побеседовать с тобой.
- Матушка, со всем уважением к вам, если вы объявите и на меня «охоту», я... я в горы сбегу. И там найду себе кого-нибудь, - Тео, судя по прорвавшимся в голосе эмоциям был в раздрае. А еще немного пьян: перед тем, как явиться домой, он завернул в паб и вылакал пару кружек эля.
- О, если для того, чтобы ты нашел себе невесту, которая тебя устроит, нужно объявить охоту, то я это сделаю немедленно. А вы, молодой человек, сейчас подниметесь наверх и проспитесь, после чего смените одежду и избавитесь от этого ужасного запаха.
Лекс, усмехнувшись, коснулся руки матери:
- Не надо "охоту". Крис и ее Доминико поделились с нами идеей о возрождении музыкальных приемов в Даркмайр-холле. Думаю, там мы Тео и познакомим с кем-нибудь стоящим. Все же, согласитесь, вкус у моей дорогой сестренки есть, и пригласит она достойных леди и джентльменов.
- В этом я ни капли не сомневаюсь. Тео, немедленно обедай - и спать.
Сконфуженный, лейтенант гвардии уселся за стол и уткнулся взглядом в тарелку. Но время от времени поглядывал на незнакомую девицу, за которой так трогательно ухаживал брат, и улыбался про себя: видимо, это и есть та самая Амалия.
Маргарет не сменила гнева на милость, после обеда погнала младшего сына отсыпаться:
- Напиваться в дешевом кабаке дешевым элем. Позор!
- Мое разбитое сердце лечится именно так, - неуверенно отговаривался Тео, но шел за ней покорно, как нашкодивший щенок.
- Разбитое сердце нужно лечить с дорогими дамами полусвета и наиприятнейшим вином, а не в каком-то грязном заведении. Ложись спать. Чистую одежду получишь по пробуждении.
- Да, мама, - вздохнул Тео.
Маргарет поцеловала его в лоб и вышла.
- Пекарня? - Лекс хохотал, слушая грандиозные планы жены на захват теплого и хлебного во всех смыслах местечка в Савентуме. - Леди, да вы, я вижу, спелись. Матушка, - спросил он вернувшуюся в столовую Маргарет, - какая доля ваша в этом деле? Ведь, я так понимаю, без вас не обойдется?
- Ну, без хорошей рекламы точно не обойтись, там около восьми пекарен.
- Солнышко?
- Думаю, двадцать пять процентов прибыли, ведь реклама - это в самом деле очень нужная вещь, - согласилась Амалия.
Маргарет на четверть прибыли согласилась охотно. Не то чтобы леди Дамайн нуждалась в деньгах, но увлекательная авантюра сулила неплохо поразвлечься. Но не за бесплатно же. В чопорной островной леди проснулась и отказывалась снова впадать в летаргию безбашенная горская девчонка, та, которую звали Бешеная Марго.
- Я дам вам один из наших экипажей и лошадей, а также пришлю слуг для работы по дому и в конюшне.
Лекс снова склонился, целуя ее руку, но Маргарет не дала ему этого сделать, притянув к себе и обнимая. Господь Всемогущий, неужели требовалось довести все до последней точки, чтобы она вспомнила, кто она есть, и перестала рядиться в слишком тесный образ? Она - дочь хайлендера, даже не смотря на то, что жена лоулендского лорда. И ею она и останется до конца своих дней.
- Когда ты успел вымахать в такую башню? - сын получил горячий поцелуй в лоб.
- О, не думаю, что я самый крупный из своих кузенов, - хмыкнул Лекс. - Виктор рассказывал, что его муж выше меня на голову.
- А кто у него муж?
- Уильям МакТавиш, - Александр полюбовался выражением ее лица, сдерживая улыбку.
Маргарет пыталась подобрать слова попристойнее.
- А жена - девочка из клана Фергюсонов.
- Чья жена?
- Их жена. Они заключили тривиум, причем, как я понял, весьма спонтанно.
- Кажется, у меня в семье здравомыслием отличается только кошка на конюшне.
Капитан хохотнул и пожал плечами:
- Чем плох тривиум? Вик - замечательный парень, мне будет жаль отпускать его на другой корабль. Этот Уильям, судя по словам и виду Вика, тоже неплох, да и слышал я о нем, кажется, мы ровесники, и он учился в Академии на моем курсе, хотя я тогда особо не обращал внимания ни на кого, вгрызаясь в гранит науки.
- Что ж, посмотрим, как все пойдет дальше. Уильям - сын моего брата Коннора, ум в голове быть должен.
Лекс твердо придерживался мнения, что прошедший курс обучения в Академии по определению идиотом быть не может, поэтому только кивнул.
Глава тринадцатая
Леди Маргарет обещание сдержала, уже к вечеру в поместье Сент-Клер сновали слуги, приводя его в порядок. И к вечеру же была выкуплена пекарня, куда Лекс повез жену, осмотреть хозяйским взглядом будущее место приложения неуемной ее энергии. Дом и печи были в полном порядке, старый хозяин уже покинул жилье, перебравшись в провинцию. Не мешало протопить, кое-где побелить потолки и стены, но, в основном, Амалию устроил и дом, где можно и нужно было сделать лавку, и пекарня.
- Это то, что ты хотела, солнышко? - уточнил Лекс.
- О, да, Лекси, - Амалия обняла его, наградив крепким поцелуем.
- Твою выпечку будут расхватывать мгновенно, я более чем уверен.
- Это мы посмотрим через месяц. Когда пекарня начнет работать. Нужно будет найти помощников, я ведь не буду сидеть здесь все время. Только с утра и до полудня, а потом - все дела, что полагаются «истинной леди», - хихикнула Амалия.
- Все сделаем, милая, понемногу все сделаем.
Как организовать музыкальный вечер в доме благородного семейства? О, все очень просто: нужны инструменты, зал с хорошей акустикой, небольшой фуршет, гости, которые не постесняются показать свои таланты (и отсутствие оных, при невезении, но тут просто нужно правильно подобрать гостей), радушные хозяева, незаметные и расторопные слуги, вечер, свечи, ярко и жарко горящий камин, чудесное вино, в идеале, конечно, из Сагранзы, но и Кэр-Исское игристое тоже сойдет. Кажется, все просто? Но попробуйте собрать это все воедино!
- У нас ничего не получится! - Кристина бросила все организовывать и просто страдала. - Свечи...
- Доставили, самые лучшие, - Элен бросила бегать на каблуках, надев ботинки на плоской подошве.
- Камин?
- Прочистили два раза, заложили каменный огонь.
- Ну а вино?
- Четыре ящика, охлаждаем на леднике. Гостевые комнаты протоплены три раза, протерты, протоплены, проветрены. Закуски заказала... О, Создатель, что я несу. Валенсо их делает, а заказала я еще стульев? Или стол. Мадам, прошу простить.
- Донны, донны, все в порядке, все уже готово! Успокойтесь, выпейте чаю с пирожными и прекратите гонять слуг, - Доминико, которого загоняли не меньше, наконец, взял жену за руку и увел в спальню, приказав Валенсо приготовить горячий шоколад и «то самое лимонное нечто».
Шоколад и лимонный десерт тут же был доставлен. Кристина выпила шоколада и встрепенулась:
- А посуда? Боже, если у нас посуды не хватит? И мы еще не съездили к родителям Жозефин. И нам так и не ответили, согласится ли кто-то вообще прибыть.
- Кристо, тс-с-с! - Нико забрал у нее чашку, властно притянул к себе и принялся целовать, старательно изгоняя из мыслей любимого существа все, чего там быть не должно, когда они вместе. К слову, ответы от приглашенных гостей уже лежали в его кабинете, никто не отказался, а к Эсташ-Каннигам они собирались на следующий день перед обедом. Как раз у милой Жозефин будет время, чтобы подготовиться, если они согласятся. Но как объяснить нервничающей Кристине, что все в порядке, если она и слушать не желает? Только так, только переключив ее мысли в иное русло. А лучше ласк и поцелуев для этого средства еще не придумано.
- У нас ведь все получится, правда? - Кристина обнимала его.
- Даже не сомневайся, все будет отлично. Гости останутся в восторге. Обещаю, - маркиз унес ее на кровать и использовал последний свой довод, заставляющий ее забыть обо всем, в том числе и то, на каком она свете.
Счастливая Кристина разнежилась в объятиях мужа, ленивая как кошка в пятне солнца. Это не приедалось, на удивление, эти ласки, эта нежность, внимание мужа. Даже наоборот, она иногда ревновала его к делам и бумагам, к тому, что он вникает в проблемы слуг, да и к тому, что он рвется помочь всем страждущим в пределах своей досягаемости. Впрочем, когда появится ребенок, ей будет уже не до того, чтобы следить, как проводит время супруг. Хоть сейчас побыть немного вдвоем, прежде чем появится третий в семье. Поэтому она никогда и не сопротивлялась всерьез, когда Нико отрывал ее от дел домашних, утаскивая в их личное логово, за легкие, но плотные занавеси балдахина на их кровати.
Кристина потрогала живот. Интересно, когда там вообще начнет чувствоваться хоть что-то? Сколько там времени прошло? Неделя? Полторы? Не больше. И изменения начнутся явно позже. Как она будет выглядеть? И изменится ли что-то для нее самой? Она помнила свою мать, в пять месяцев беременности та лишь немного округлилась в талии.
- А вот теперь я снова хочу то лимонное, оно еще осталось? - Кристина сама не понимала, почему на нее напало такое желание уничтожения всего со вкусом лимона.
- Да, любовь моя, для тебя Валенсо готовит десерты в количестве, достаточном, чтобы задобрить даже дракона, - усмехнулся Доминико. - И если тебе его хочется, стоит только сказать.
- Драконы не едят лимонное желе. Да, а я его ем...
Доминико накинул халат и выбрался из кровати, чтоб приказать принести еще лакомства для жены. Кристина предпочла вкушать оное прямо в кровати, усевшись, подложив под спину подушку. Небольшой миг слабости к лимонному десерту. И разве она не заслуживает его? Столько сделать, чтобы достойно подготовить праздник в доме Даркмайров, в своем доме! Она просто обязана насладиться плодами труда, желтыми и аппетитными.
- Всегда мечтала пройтись по лимонной роще и съесть лимон прямо с дерева.
- Они настолько кислые, что даже сладкие, - улыбнулся Нико. - И мы обязательно так сделаем, если тебе хочется, вернувшись в Сагранзу.
- Пока что мне этого очень хочется. Будешь? - Кристина предложила и ему лимонного желе.
Доминико снял губами с десертной вилочки полупрозрачный ломтик, облизнулся, выражая удовольствие.
- Зима на Островах перестает быть такой унылой?
- Рядом с тобой? Я даже не замечаю, какая погода за стенами дома, если касаюсь твоей руки или губ, или еще чего-нибудь столь же горячего и аппетитного, - Доминико прерывался через каждую пару слов, чтобы, в самом деле, поцеловать ее пальцы, запястье там, где билась жилка, сгиб локтя, обнаженное плечо, ключицу...
Кристина смеялась:
- Аппетитная? Только не ешь меня.
- О, я злой и страшный малефис, я не могу не попробовать столь притягательное создание на вкус! - он накрыл губами ее грудь, втягивая в рот и перекатывая языком похожий на ягоду смородины сосок.
Десерт тут же был отставлен на столик и забыт на некоторое время. Пусть это и был уже второй раз за сегодня, но отказывать мужу? Ни за что. Тем более, не тогда, когда тело плавится, как мягкий воск, в его руках, под прикосновениями губ, языка, под поцелуями и ласками, о которых вряд ли догадывается большинство аристократок.
И восхитительное купание в теплой воде, как продолжение.
- Знаешь, Элен принесла новость, оказывается, некоторые дамы сейчас покупают морскую соль, чтобы сыпать в воду. Это напоминает им море, а еще благотворно влияет на нервную систему и кожу.
Вместо ответа Доминико потянулся и добыл с полочки изящного комода шкатулку с кристаллами, напоминающими дымчатый кварц.
- Это она и есть. Просто я добавляю ее, еще когда набираю воду для тебя. Кристаллы растворяются.
- Так вот почему мне все время кажется, что вода пахнет морем.
- В Сагранзе об этом знали уже давно, и дамы, да и не только они, используют морскую соль и вытяжки из водорослей. А ты знаешь, что твое любимое желе тоже делается с помощью особых водорослей?
- Нет, не знала, - Кристина вытянула безупречную ногу, длинную, изящную.
- Это так. Кажется, они называются агар, или как-то так, не уточнял. Но то, что помогает жидкости стать желе, это вытяжка из водоросли. Джемы, кстати, тоже с ее помощью варят.
Рассказывая, Нико доставал с полок заказанные в Сагранзе крема, составы с мелко молотыми абрикосовыми косточками и миндальной мукой, с маковыми зернами, мелко перетертыми цветами и травами. У него был достаточно большой опыт в виде матушки и двух сестер. Донна Изабелла считала, что настоящий мужчина не пропустит мимо ушей ничто, интересующее женщину, на чем можно сыграть, и обучала детей одинаково. Так что под руками Нико кожа Кристины становилась еще более шелковой и нежной, приобретая совершенство.
Наконец, Кристина поднялась из ванны, вышла, завернулась в кусок теплой ткани:
- Немного начинаю скучать по морю и солнцу.
- Еще немного - и уедем, любимая.
- Там хотя бы тепло в домах. А здесь либо сырость, либо пересушенный воздух.
Нико молча согласился с нею. Человек - самое приспособляемое существо в мире, если может жить там, где ему не следовало бы.
- Жаль, что мы не доберемся до величественных соборов Кэр-Ис. Они очень похожи на сагранзские.
- Но почему нет? Кристо, мое сокровище, ты забываешь, что впереди у нас вся жизнь.
Кристина улыбнулась ему и прошла в гардеробную. Сегодня еще предстоял первый урок у ее подопечной, Амалии. И она собиралась сделать все возможное, чтобы Лекс остался доволен, и тетушка – удовлетворена.
Александр и Амалия появились точно в назначенное время, в экипаже, на дверцах которого поблескивали лаком гербы Дамайнов.
- Судя по всему, встреча с печеньем прошла успешно, - усмехнулся Доминико, выглянув в окно.
- С чего ты это взял? - удивилась Кристина, тоже выглянула. - Да, действительно. Ну что ж, идем встречать.
Маркиз подал ей руку с совершенно серьезным лицом, и даже в глазах не было его обычных искорок-смешинок. К урокам, судя по всему, Нико относился не в пример серьезнее, чем к жизни. Даже если это были не его уроки. Кристина сошла вниз, элегантная, изящная.
- Александр Дамайн и Амалия Стеббинг, - возвестила Элен, за неимением не очень-то пока нужного в имении дворецкого взявшая на себя его обязанности.
Доминико во все глаза глядел на непривычно смущенного Александра, которому вся эта великосветская шелуха была явно не по нутру, ему было тесно, скучно, в глазах застыла толика обреченности под маской светской вежливости.
«Да, трудно тебе будет взять на себя дела рода, капитан», - подумалось Нико. Он прекрасно понимал этого большого и самую капельку неуклюжего вне мостика корабля мужчину. И в то же время видел, что ради семьи тот готов пойти на все, даже на эту тягомотину. И девушка рядом с ним точно такая же, готовая ради того, чтобы муж вернул расположение семьи, поступиться привычным миром и мироощущением. Зато кто безупречно вел свои две партии этого спектакля - это Кристина и Элен, они мягко показывали Амалии, как стоять, держать руки, улыбаться, садиться.
- Это совсем несложно, просто перестаньте думать, как вы это делаете.
«Наверное, женщины все же созданы Им из другой глины, а то и совсем не из нее, - промелькнула в голове Нико забавная мысль. - Может он, как терпеливый и талантливый скульптор, высек первую женщину все-таки из мрамора, наделив ее большим упорством и терпением?»
В конце урока Амалия держалась уже почти уверенно, не задумываясь, что и как делать. Скорее всего, разложив себе протокол светского чаепития на «ингредиенты», она запомнила порядок их «смешивания», как обычный рецепт.
- У вас все получается отлично, - ободрила ее Кристина. - Уже можно отправляться на чаепитие с тетушкой Маргарет. Элен?
- Чуть больше уверенности.
- Спасибо, - улыбнулась Амалия, чувствуя себя так, словно без передышки обеспечила весь город сдобой и хлебом. - Леди Маргарет сказала, что мне необходимо сшить хотя бы одно светское платье, чтобы привыкнуть ходить в нем.
- Это отличный совет. У модных платьев есть свои особенности из-за юбок, тканей, силуэтов. К ним нужно привыкнуть, чтобы ощущать себя уверенно. Можно вызвать портного завтра.
- Если только это вас не затруднит, миледи, - снова присела в реверансе Амалия. Движение вышло немного неуклюжим, но это придет со временем.
- Ну что вы, ничуть. Жду вас в час пополудни, портной прибудет, обговорите с ним ткани, цвета и все прочее.
Гости откланялись, и Доминико, усмехнувшись, тут же скинул сюртук. Может быть, это было странно - аристократ, отказывающийся носить домашние костюмы, предпочитающий простого покроя брюки и сорочки. Но Нико в подобной одежде казался сошедшим с какой-нибудь картины пиратским юнгой, из тех, что были предками сагранзцев. Элен и Кристина тоже удалились переодеваться: домоправительница мечтала избавиться от корсета, а Кристина - от пары узлов шнуровки на позвоночнике.
Нико жестом выставил Джоанну из гардеробной, та только понимающе улыбнулась и покинула лорда и леди наедине. Вообще, забавные ей попались господа. Кристина повернулась к мужу спиной:
- Снимай, прекрасная ты моя камеристка. Ну что ж, Амалия отлично учится.
- Да, вполне. Я поговорил с Лексом, пока вы занимались уроком. Они с леди Маргарет задумали открыть пекарню. Кажется, оттаивает холодная леди Дамайн, - «мороженая островная селедка» осталось непроизнесенным.
- Тетушка решила открыть пекарню на пару с Амалией? Но тетя Маргарет хорошо умеет только перепелов на костре запекать, а с выпечкой у нее никогда не ладилось.
- Она не собирается там работать, зато намерена устроить мощную рекламную кампанию. Работать будет Амалия.
- А вот это тетушка сможет, не удивлюсь, если она сразу же накормит королеву пирогами Амалии.
- Я даже не удивлюсь, если она добудет для Амалии книгу рецептов балтской кухни, чтобы наверняка очаровать ее величество, - усмехнулся Доминико, развязывая последний узел шнуровки и медленно, ласкающими движениями, лишая жену одежды.
- Вполне возможно. Это все потом, - Кристина переключилась на более приятное времяпрепровождение.
Утро наступило для Кристины достаточно поздно, чтобы она могла сказать, что это было самое ленивое утро в ее жизни. Постель на половине Доминико снова была пуста, хотя подушка еще не остыла, а в ванной слышался плеск. Значит, он тоже совсем недавно встал, и не она одна проспала. Кристина высунула из-под одеяла руку, проверяя температуру в комнате. Довольно тепло. Видимо, не зря эти комнаты служили хозяйскими все время от постройки Даркмайр-холла. Даже весьма широкие окна не давали северным ветрам выдуть тепло из них, а еще сейчас, когда вместо дров в каминах горел каменный огонь, дом стал по-настоящему уютным.
Плеск в ванной прекратился, через пару минут оттуда вышел Доминико, откидывая на обнаженную спину влажные волосы, словно массу черных змеек. Он пока не заметил, что она проснулась, и двигался совершенно бесшумно, как никогда напоминая о своей не совсем человеческой природе. Кристина поспешила прикрыть глаза. Любопытно было - разбудит ее муж или нет. Чуть слышно звякнула щетка для волос в серебряном корпусе - Нико принялся расчесываться, это зрелище было достойно запечатления на полотнах каких-нибудь сагранзских мастеров: гордо откинутая голова, медленные движения, почти незаметные перекаты мускулов под смуглой кожей, своевольные черные кудри, свивающиеся, словно разозленные змеи, отказывающиеся ложиться в прическу. Она знала, что, расчесавшись, он махнет рукой на выбивающиеся пряди и просто перетянет волосы в низкий хвост тонкой лентой. Или не сделает даже этого, позволяя своей львиной гриве окружить лицо и плечи. Кристина перекатилась на живот, облокотилась на руку, любуясь мужем.
«Бесстыдное создание. Даже полотенца на чреслах нет! Негодник! М-м-м, ну зачем так соблазнительно выгибаться, да еще и стоя спиной к кровати, в потоках тепла от камина? Развернись немедленно!»
Сагранзец, словно услышав ее, повернулся каким-то танцующим движением, выгнул спину, потягиваясь.
- Доброе утро, львенок мой бесстыжий.
- Доброе, mi caro, - бархатное мурлыканье, от которого по телу проходит теплая волна, концентрируясь в нескольких особо чувствительных точках. - Ты прекраснее этого утра, любимая.
- Мы никуда ведь не торопимся?
- У нас есть как минимум два часа.
- Иди ко мне, проведем их с пользой, - Кристина лукаво щурилась.
Вместо ответа он скользнул к постели, как большой грациозный зверь, простираясь перед ней.
- A partir de la espuma del mar sali; diosa desnuda,
Y el viento del este se encontr; con su fragancia de rosas
Y el viento del oeste trajo su velo de niebla,
Y el sur flores duch;, tejiendo les en una magn;fica t;nica.
Кристина добросовестно пыталась перевести, но не вышло вот так сходу. Но все равно, было очень приятно.
- Un viento del norte se lo rob; por la ma;ana como un p;jaro,
Llevar en las manos, el novio, la novia que lleva*, - прошептал Доминико, через слово целуя ее.
Кристина с нескрываемым удовольствием принимала его ласки, наслаждаясь ощущением сильного тела в объятиях. Было в их любовных играх что-то от борьбы, где рано или поздно покорялись оба, и оба же выигрывали. И абсолютно не было пошлости, даже намека на нее. Ни одна ласка, сколь бы необычной она ни была, не казалась неуместной. И на утреннее купание Нико пришлось жену нести на руках, Крис хихикала и утверждала, что она змея и ног у нее нет.
- Нужно заехать в кондитерскую, взять там пирожных для родителей Жозефин. С цветами и вином можно не угадать, а тесто и сливки всегда к месту.
- Хорошо, mi amante, - согласился маркиз. - Но через полчаса приедет портной и Амалия, помнишь? А после обеда мы уже отправимся к Эсташ-Канниг.
- Или можно отправить кого-то за красивой коробкой, а пирожные сделает Валенсо. Спросит у Элен про кэр-исские сладости, - Кристина лениво нежилась в воде. - Хочу на ужин рыбу и белое вино.
- Я предупрежу Валенсо, - Доминико поцеловал высунувшуюся из воды ножку, фыркнул и чуть прикусил кончик пальца.
- Ай, - Кристина засмеялась. - Иди уже, одевайся и распорядись об ужине, лимонном десерте, пирожных, и еще я хочу кофе.
- Прислать тебе Джоанну?
- Да, Нико. Пускай поможет одеться.
Новый день начался великолепно. Значит, пройдет он так же, в этом Кристина была уверена. Джоанна разобрала ей волосы, сделала прическу, помогла облачиться в синее платье.
- И весь комплект украшений, Джоанна.
Портные временами бывают снобами, не хотелось бы, чтоб он счел Амалию служанкой и сказал это вслух. Придется ошеломлять богатством и великолепием. И вообще, ей просто нравятся украшения.
Принесенные расторопной служанкой шкатулки и их содержимое были придирчиво осмотрены. Два браслета с темно-синими, «шелковыми» сапфирами и жемчугом, довольно простое, но вместе с тем баснословной ценности колье на шею, кольцо, довольно симпатично смотрящееся с обручальным рядом, серьги. Подумав, диадему она все же не стала трогать. Хотя волосы Джоанна и украсила ей шпильками с изящными розетками из тех же сапфиров и жемчуга. Кристина тщательно осмотрела себя в зеркале и осталась весьма довольна увиденным. Это заставит портного понять, что даму разочаровывать не следует. С этим мастером она еще не работала, тот портной, что обычно шил ей платья, оставил лавку и мастерскую своему старшему сыну и уехал доживать век в деревню - как это часто бывает, отказали глаза. Нового мастера с порога нужно было ошеломлять. А еще надеяться, что он вообще умет шить, и на сыне искусника природа не отдохнула с потягиваниями и сладким сном.
Явившийся к назначенному времени мужчина ничем не напоминал мастера Санчеса, лысоватого бойкого толстячка, да и своего отца, всегда довольно гордо несшего голову, что комично смотрелось при его сгорбленной спине, тоже не напоминал. Кристина только чудом удержала возглас: «Что это?». Этого мастера хотелось накормить, напоить, прижать к груди и пожалеть.
- Милейший, а вы вообще шить умеете?
- Вы сомневаетесь, мадам? Умею, конечно же, - он вскинул голову, на тощей шее выпирал кадык, запавшие глаза лихорадочно блестели, а о скулы можно было порезаться.
- Хорошо, проверим. Вот этой леди нужно платье. Амалия, расскажите, что именно вы хотели бы видеть.
Девушка довольно толково объяснила, что ей требуется. Портной, представившийся Стивеном, вынул сшитый из листов пергамента альбом и уголек, принялся набрасывать силуэт, слушая ее. Затем развернул к заказчице рисунок:
- Вы хотите получить что-то такое?
Амалия закивала, разглядывая получившееся:
- Да, именно. Леди Кристина?
Кристина окинула набросок взглядом:
- Чудесно. Это то, что нужно. Главное, помните, что шить не под корсет.
- Я уже в курсе новых веяний моды, - усмехнулся мастер, и улыбка преобразила некрасивое лицо, сразу лишая его ореола болезненности. - И даже в курсе, мадам, кто их законодательница, - он поклонился. - Через три дня я привезу первую примерку.
- Хорошо, - Кристина улыбнулась ему. - Будем ожидать с нетерпением.
Подбор тканей много времени не занял, Амалия решила воспользоваться советом леди Маргарет и заказала платье из тяжелого, плотного жоржетта спокойного синевато-лилового оттенка с почти незаметным набивным рисунком.
- Когда ты привыкнешь к нему, займемся самым страшным - мы будем подбирать белый оттенок, который не превратит тебя в труп. Для моего платья мы перебирали ткани неделю, пока тетушка не поклялась, что она пустит портьеры мне на платье. И ткань нужного оттенка у портного сразу же нашлась.
- Белый? Зачем? - удивилась Амалия.
- Дебютантка на весеннем балу обязана быть либо в белом, либо в розовом и непременно с нитью жемчуга на шее.
- У меня ведь розовый жемчуг, да и белое... нет, не к моим волосам, миледи.
- С розовым будет еще хуже, здесь почти невозможно добыть такую ткань. Нужно заказать заранее. И не называй меня «миледи», мы же родственницы. Крис.
- О чем спор, драгоценные донны? - весело осведомился Доминико, входя в облюбованную дамами гостиную. Следом шел Александр, которому в обществе сагранзца было куда легче, чем во всех прочих.
- Нам нужно добыть ткани на платье Амалии. Розовой, причем не абы какой, а нежнейшей, в лиловый оттенок. На Островах мы такое не разыщем. И я не знаю, есть ли в столице место, где красят ткани... Вообще-то, их должны красить, но я никогда не задумывалась над этим.
- Доверьтесь нам, - хмыкнул и подмигнул Лекс, почувствовав себя чуть увереннее. В конце концов, что он, не найдет нужную ткань для любимой?
- Вы ведь навестите нас на музыкальном вечере?
- Сегодня? - капитан посмотрел на жену, та чуть заметно кивнула, ощущая себя пусть и не совсем готовой, но уже не настолько, чтобы подвести мужа.
- Да, будет домашний вечер, вы, дядя с тетей, Тео, - Кристина ткнула брата в грудь острым коготком. - Приволоки Тео хоть в мешке, хоть в ковре, он обязан быть здесь. Еще будут: моя подопечная, леди Дилейне, леди Висконс с мужем. В общем, общество будет довольно скромное.
- Подопечная? Ты кого-то взяла наперсницей? - удивился Александр.
- Да, Леди-Невидимку. Не удивлюсь, если ты ее не помнишь, когда я с ней танцевал, дамы визжа, покидали бал, тебя могли затоптать.
К ее удивлению, Лекс усмехнулся:
- А, маленькую сирену? Помню, почему ж нет. Надеюсь, ты уговоришь ее спеть.
- Вот этим мы с Нико и займемся сегодня.
- Хорошо.
Лекс и Амалия отбыли, Нико, отдав последние распоряжения насчет десертов и фуршетного стола, вина и прочего, оделся и забрал у Валенсо коробку, наполненную восхитительными пирожными и бутылку сагранзского черного вина. Мало кто мог устоять перед его ароматом, так что маркиз не боялся ошибиться в выборе.
- Минутку, - Кристина ушла на кухню, вернулась через пять минут, облизываясь. - Можем ехать.
___________________________
Комментарий к части
* - И ветер с востока объял ее роз ароматом,
И западный ветер принес ей вуаль из тумана,
А южный осыпал цветами, сплетая их в пышную ризу.
А северный ветер украл ее утром, как птицу,
Унес на руках, как жених, что уносит невесту
Глава четырнадцатая
Дом Эсташ-Каннигов располагался не на самой престижной улице, хотя этот род мог позволить себе и перебраться в район получше. Но, как теперь понимал Нико, если в жилах кэр-иссцев текла толика крови нейрисс, то менять раз выбранное место они станут с большим сопротивлением. Насколько же сильным должно было быть чувство деда леди Жозефин к его избраннице, чтобы сорвать его с места и не на другую улицу, а на другой остров!
- Странно, район не самый богатый, - удивилась и Кристина.
- Для нейрисс тяжело менять место жительства, даже если прошлое почти непригодно к жизни, - пояснил Нико.
- Понятно, ну, будем надеяться, что дом простоит еще очень долго.
Довольно мрачное строение, больше похожее на форт, чем на дом, четырехэтажное, но не слишком протяженное, с двумя больше похожими на контрфорсы колоннами по бокам мезонина и мощной, окованной позеленевшей медью дверью не пряталось среди деревьев. Его окружала вымощенная площадь и чахлые кустики, сиротливо жмущиеся к высокой изгороди, ощетинившейся пиками поверху.
- Как тут уютно, прямо как в тюрьме, - вполголоса пробормотала Кристина, пока экипаж катился к двери.
- Не стоит их винить, Кристо. Нейрисс привыкли сражаться за свою жизнь с людьми, животными, малефис и природой. Увидишь, внутри будет намного уютнее.
- Сейчас увидим.
Шарль открыл дверцу, шепотом поинтересовавшись:
- Мадам действительно желала попасть сюда?
- Да, Шарль, все в порядке, - ответила Кристина, улыбаясь, но улыбка была какой-то неуверенной.
- Не беспокойтесь, Шарль, донне Кристине ничего не угрожает в этом доме, - хмыкнул Доминико. - Идем, mi caro.
Шарль вернулся на козлы, надвинул на глаза шляпу и задремал. Кристина осмотрела дом:
- Надеюсь, нас ждут.
- Ждут, - Доминико подал ей руку и повел к массивным дверям, начавшим бесшумно открываться, едва они ступили на первую ступень парадной лестницы.
«Интересно, насколько общителен отец Жозефин?», - гадала Кристина, улыбаясь и неспешно поднимаясь по лестнице.
Вот только встретили их, мягко говоря, неласково - нацеленной в горло сагранзцу шпагой. Лорд Луи Эсташ-Канниг явно знал о вражде нейрисс и малефис, как и о том, кто является предком Доминико Саматти.
- Что вам нужно в моем доме, лорд Даркмайр?
Доминико спокойно посмотрел в глаза бледного, как поганка, светловолосого мужчины, оценивая степень пробудившихся в нем даров крови. Судя по тому, что на его плечи сейчас словно опустили ледяную глыбу, кровь нейрисс была в этом человеке сильна.
- Исполнить древнее пророчество об окончании войны, лорд Эсташ-Канниг.
Спокойствие давалось юноше немалой ценой.
- Вот как? На протяжении веков никому не удавалось сделать это, а вы являетесь в мой дом и утверждаете, что исполните пророчество? Спокойно, Рыцарь, вашему супругу здесь ничего не угрожает... если он будет разумен.
- Я не собираюсь на вас нападать, - Доминико приподнял и развел в стороны руки, показывая, что даже не дотронется до эфеса шпаги. Стоять было все труднее, лед давил и обволакивал, и даже поддержка жены не помогала, а использовать силы малефис, чтобы противостоять этому давлению, Доминико не хотел, ведь это могло быть расценено, как агрессия. Он заметил напряженно замершую на верхней галерее над лестницей тоненькую фигурку Жозефин.
- Покиньте мой дом, малефис. Вам здесь не рады.
- Да выслушайте же меня хотя бы! - вспыхнул Доминико. Чужая сила, сочтя его слабым, обрушилась еще одной глыбой льда, и сагранзец покачнулся, хватаясь за косяк двери и пытаясь не упасть.
- Отец, хватит! - Жозефин слетела по лестнице, словно клочок тумана.
- Отойди, Жозефин, это не твое дело.
- Почему все всегда решается с применением силы? - грустно поинтересовалась Кристина. - Идемте, Жозефин, я привезла вам пирожные.
- Спасибо, миледи, - девушка присела в вежливом реверансе, - одну секунду. Отец, вы выслушаете лорда Даркмайра. И прекратите давить, неприятно даже мне.
Доминико внутренне усмехнулся: он не ошибся, Луи Эсташ-Канниг чуть заметно наклонил голову и убрал свою силу, подчиняясь наследнице королевской крови.
- Как приятно, что еще хоть кто-то помнит, как нужно вести себя воспитанному человеку.
Дождавшись, когда леди удалятся в гостиную, нейрисс прошипел:
- Не думай, что я спущу с тебя глаз!
Малефис не остался в долгу, вздергивая губу в беззвучном рыке, глаза полыхнули лунным светом:
- Хоть засмотрись! Мне наплевать на тебя, я собираюсь помочь твоей дочери!
- Лорды, не заставляйте дам волноваться! - в голосе Кристины отчетливо зазвенела сталь. - Рыцари Островов иногда имеют огненный характер, не так ли, лорд Эсташ-Канниг?
Нейрисс отчетливо скрипнул зубами, но ответил достаточно вежливо:
- Уже присоединяемся к вашей прелестной компании, леди.
Жозефин тихо хихикнула. Ей завуалированное напоминание о том, как Третий Рыцарь лично сжег на костре зачаровавшую его сына сирену, показалось очень забавным. В то, что Кристина и впрямь решит погреть ее дом с четырех углов, девушке не верилось. Да и враждебность отца ее неприятно удивила - маркиз был с ней добр и искренне желал помочь, даже приехал в дом ее родителей, зная, кто ее отец. Доминико по пути в гостиную успел взять себя в руки, хотя погасить взгляд не смог, это была реакция крови на исконного врага.
- Прошу прощения, леди, - он склонился над протянутой для поцелуя ручкой Жозефин, затылком ощущая ненавидящий взгляд нейрисс. Зима была временем силы этого существа, и это могло стать проблемой.
- Мы взяли на себя смелость привезти вина, надеюсь, угадали с выбором, - заливалась Кристина.
«Проще было бы, подерись мы, - устало подумал Нико, устраиваясь на диване рядом с женой и беря бокал с темно-багровым вином, в самом деле, казавшимся черным. - Хотя, нет, не проще. Я не имею права проиграть, но сейчас я слабее него. А он, проиграв, не смог бы мне доверять. Ладно, после вина и пирожных мы все равно уйдем в кабинет, пока леди щебечут, там и поговорим».
Кристина взяла его за руку, переплела пальцы, улыбнулась. И продолжила на пару с Жозефин потоки речей, которые девушка поддерживала с нескрываемым удовольствием. Дома та раскрывалась, словно ночной цветок в благоприятной атмосфере, совсем не казалась бесцветной и эфемерной. Доминико, что-то подобное и ожидавший увидеть, хмыкнул про себя: это и было самое уязвимое место нейрисс. Стоит увезти их из дома, и вместо грозных бойцов останутся жалкие тени. Поэтому они всегда лишь оборонялись, очень редко расширяя свои земли. И то, во времена расцвета людского племени это расширение прекратилось, ослабленные непрекращающейся войной племена малефис и нейрисс вынуждены были отступить перед заведомо слабейшим противником, а затем и вовсе спрятаться, уйти в убежища, защищенные магией крови.
Наконец, вино и пирожные закончились, дамы ушли в разговоре куда-то совсем далеко, к каблукам, упоенно обсуждая, кто и в чем ими застрял. Все еще недовольный, но, благодаря вину, немного расслабившийся лорд Эсташ-Канниг жестом предложил оставить их и переместиться в кабинет. Доминико кивнул, и мужчины покинули гостиную, миновали два узких коридора, мрачноватых, но довольно уютных и даже теплых. Шаги глушили толстые кэр-исские ковры.
- Итак, что означали ваши слова? - лорд перешел к делу сразу же.
- Именно то, что я сказал. Я, как носитель крови королев малефис, собираюсь положить конец вражде и завершить войну, исполнив древнее пророчество. И хотел бы помощи от вас в этом деле чести.
- Хорошо, чем именно я могу вам помочь?
- Мне нужен точный текст пророчества. И ваша лояльность к моим действиям. Взамен я обязуюсь не причинять вреда вам и вашей дочери, защищать ее, как свою по крови, - Доминико смотрел прямо и серьезно, и его формулировка была одной из наиболее редко использовавшихся, тем более, среди потомков нелюдской крови.
Лорд подошел к книжной полке, перебрал книги, наконец, извлек переплетенный явно не в телячью кожу фолиант, хранившийся далеко за первым рядом. Доминико внутренне передернулся: нейрисс не гнушались использовать поверженных врагов, так сказать, без отходов. В легендах, оставшихся в памяти людей лишь смутными и очень страшными сказками, фигурировали ковры из волос павших, ожерелья и амулеты из их костей, перчатки и одежда из кожи. Впрочем, малефис тоже не были бело-пушистыми, не отказываясь ни от чего из вышеперечисленного тоже. Он принял в руки фолиант, жалея, что сейчас на нем нет перчаток. Книга сама раскрылась на странице с древним текстом.
- Вы знаете наш язык?
- Только людское наречие Кэр-Ис, - глянув на исписанные полузнакомыми знаками страницы, покачал головой маркиз.
- «Возжелавший конец положить вражде три условия должен без страха исполнить: в дом врага пусть войдет без оружия он, пусть в том доме отведает хлеба и меда, но еще есть условие третье, что прочих страшней - жизнь врагу сохранить в час, что ночи безлунной темней».
- И как всегда, эти демонские пророчества нужно исполнять дословно, - пробормотал Доминико, потирая виски. - Я вошел в вашу крепость без оружия, как видите. И безоружен сейчас, - свою шпагу он оставил в холле, на стойке, как и полагалось вежливому гостю, хотя и не чувствовал себя в безопасности и не был уверен в безопасности жены.
- Хорошо, даже если я дам вам кусок хлеба с медом, как вы намерены выполнять третье условие?
- Не знаю, - откровенно ответил Доминико. - «Час, что ночи безлунной темней» - это иносказание. Что-то такое вертится в голове, но я не могу пока припомнить. В любом случае, я готов поклясться вам кровью и силой, что буду защищать леди Жозефин, как свою сестру.
- Хорошо, допустим, я вам поверю. Но в чем ваша выгода?
Вместо ответа Доминико сбросил камзол, расстегнул запонку и закатал манжет сорочки до локтя. По внутренней стороне руки, сплетаясь с серебряным рисунком виноградной лозы, шла надпись такими же рунами, что были использованы в фолианте нейрисс. Обычный человек увидеть ее мог, лишь когда Доминико взывал к силе крови. Но потомок нейрисс увидел.
- Я обнаружил это после одного инцидента, давно. Мне было всего лишь десять, я попал под обвал в горах. Вытащила меня какая-то старуха. Когда же я вернулся домой, это стало видимым для меня.
- Значит, она выполнила третье условие, но не первые два?
- Думаю, она исполнила второе и третье. Эта нейрисс накормила меня медом и лепешками. Но выполнить условия должен кто-то один, и все три.
- Хорошо. Вы можете попытаться исполнить третье условие, - развел руками лорд. - Не понимаю, как вы это намерены делать.
- Это уж будет мое дело. Так что, лорд Эсташ-Канниг, вы примете мою клятву? - Доминико поднялся, так и не застегнув манжет, чтобы не испачкать кровью сорочку.
- Приму, - решил лорд.
Доминико протянул ему руку, мысленно взывая к своей крови. Татуировка на коже проступила еще отчетливее, наливаясь серебром, в кабинете стало даже светлее, когда фигуру малефис окутало жемчужное мерцание, а по углам словно промчался весенний ветерок.
- Я, Доминико Альери Саматти, наследник Конны, последней Королевы малефис, клянусь силой и кровью, что буду защищать Жозефин Эсташ-Канниг, последнюю Королеву нейрисс, как свою сестру по крови.
- Твоя клятва услышана и принята, - произнес это не лорд Луи, а что-то из самой книги. И выступившие на рисунке капли крови, вспыхнув серебристыми искорками, впитались в переплет. Доминико обессилено опустился в кресло, даже пожелай нейрисс сейчас напасть, у него не хватило бы сил защититься.
Однако лорд отошел к двери, о чем-то переговорил со слугами и спустя пару минут вручил Доминико кусок черного хлеба и блюдце с янтарным медом. Малефис с благодарным поклоном принял угощение, ощутив весомый прилив сил с последней крошкой хлеба. Что ж, осталось еще одно задание, самое сложное. Он намеревался выполнить его, во что бы то ни стало.
Пора было вернуться к дамам, пока Кристине не взбрело в голову, что супруга обидели. Что сотворила бы в таком случае Рыцарь, не хотелось проверять ни Доминико, ни, тем более, лорду Луи. По пути же граф словно невзначай спросил, скрывая за деланным пренебрежением любопытство:
- Моя дочь, делясь впечатлениями о прошедшем бале, упомянула, что вы, маркиз, якобы были в костюме тореро?
- Истинно так, - посмеиваясь про себя, кивнул Нико. - Я новильеро.
Последнюю фразу услышали и дамы. Жозефин всплеснула руками и с надеждой посмотрела на гостя:
- Вы, в самом деле, участвовали в корриде, лорд Доминико?
- Нико, я чего-то не знаю? - поддержала ее Кристина.
- С одиннадцати я учился у лучших тореро Сагранзы, хоть и не принадлежал ни к одному их роду. Их традиции обычно передаются только в семье, но для меня по какой-то причине сделали исключение, - устроившись рядом с женой, Доминико начал рассказ. - Думаю, стоит объяснить, что такое коррида?
- Да, - кивнула Кристина. - Я плохо поняла, только что это что-то про быков.
- Изначально, бой быков, или тавромахия, пришел в Сагранзу с одного из островов Корсского моря, где символизировал победу человека над богом моря, которого звали Колебателем земли. Позже тавромахия стала означать победу человека над собственным звериным началом, как и ныне исчезнувшее искусство бестиаторов - бойцов с дикими зверями. Коррида - это танец с разъяренным быком, где человек должен измотать и затем убить животное, при том, не попасть к нему на рога.
Кристина вздрогнула, представив себе как разъяренное животное несется на хрупкого человека, норовя вспороть того рогами.
- И много смертей?
- Не так много, как тебе кажется. Прежде чем выпустить новильеро на арену, он проходит длительное и очень серьезное обучение. В среднем, погибает один из двадцати тореро, хотя раны получают десять из двадцати.
- Какой-то ужас, - нерешительно произнесла Кристина.
- О, ничего ужасного, - рассмеялся Нико. - Я провел на арене, в общей сложности, около тридцати боев за пять лет. Как видишь, жив и здоров. Но тореро мне не стать, только новильеро, это значит, что против матерого зверя меня не выпустят, только против молодого быка, еще не познавшего человеческой крови.
- Это меня немного успокоило, - Кристина все еще находилась под впечатлением. В ее воображении затканный золотом сюртук тореро окрашивался кровью, а такая хрупкая по сравнению с мощным животным фигурка взлетала в воздух, поддетая рогами.
- Ну, тише, что ты себе там навоображала? Весной ты сможешь увидеть меня на арене. Это будет мой последний выход, на празднике Святого Луки.
- Вот уж какого зрелища мне точно не хватало в жизни...
- Если не хочешь, не будешь смотреть, - улыбнулся Нико, осторожно сжимая в ладонях ее кисти. - Простите, лорд, леди. Собственно, мы приехали затем, чтоб пригласить леди Жозефин на музыкальный вечер, сегодня, после пяти часов.
- Но... - лорд Луи растерялся. - Пригласить Жозефин?
- Именно так. Будет совсем небольшое общество.
Лорд в замешательстве взглянул на дочь:
- Дорогая?
Жозефин улыбнулась, смущенно и радостно:
- С удовольствием приму ваше приглашение, лорд Доминико, леди Кристина.
- Отлично, тогда мы ожидаем вас, - Кристина просияла.
Нейрисс казался весьма озадаченным: чтоб его дочь добровольно согласилась прийти куда-то? Да еще и в дом кровного врага? Что-то явно сдвинулась в мире. Однако раскланивался он очень любезно.
- Уф-ф, действительно тюрьма, - в экипаже выдохнула Кристина.
- И это они еще не на осадном положении, чего я, признаться, опасался, - усмехнулся Нико.
- Ну что ж, осталось только оставить у леди Жозефин приятные воспоминания о вечере. Она очень умна, оказывается.
Доминико только кивнул и поцеловал ее, обнимая. Внутри только сейчас похолодело от осознания, что нейрисс мог и убить его, в своей силе и в своем праве кровной мести.
- Он же тебе ничем не навредил? - спохватилась Кристина.
- Нет, любовь моя. Мы спокойно поговорили. Единственное, что мне пришлось принести клятву, что буду защищать Жозефин, как сестру.
- Ну что ж, это хорошо. Ты разузнал о проклятии? Или пророчестве? Или что там такое нужно исполнить?
- Пророчество. Это не проклятье, что уже хорошо. И два пункта из него уже мной исполнены. Остался последний, но, честно признаться, я в замешательстве, - Доминико процитировал третью часть пророчества.
- Как-то оно странно звучит... Что может быть ночи черней? Горе?
- Отчаяние и одиночество. Это иносказание, у нас в Сагранзе даже поговорка есть: «Душа одиночки темнее ночки», а я все гадал... Но это не решает проблемы.
- Почему? Тебе нужно выдать ее замуж.
- Мне? - изумился маркиз. - О... Хм, наверное, я просто чего-то не понимаю в чувствах юных дев.
Кристина развела руками:
- Ну, как еще ты предлагаешь избавить юную девушку от одиночества?
- От одиночества - да, но при чем тут спасение жизни?
- Ну, ты спасешь ее жизнь от одиночества.
- Интересно, у меня на роду написано стать разрушителем проклятий? - фыркнул маркиз.
- Точно, но больше не надо, это слишком... вызывает во мне чувство взять в руки фамильный меч и щит.
- Только не сейчас, - Доминико опустил руку на ее живот, обнимая. - Позволь сейчас мне быть твоим защитником, Кристо.
- Позволяю, мой львенок, будешь защищать нас и храбро кусать всех врагов.
- Клянусь, - он закрепил клятву горячим поцелуем.
В поместье кипела бурная жизнь, Элен гоняла слуг, подготавливая последние штрихи вечера. Верней, слуги бегали, а Элен торопливо перекусывала в углу кухни, даже не присаживаясь. Валенсо торопил поварят, да и сам тоже метался у плиты и столов, нарезая салаты, сервируя их на блюда, украшая. Отдельно мальчики наполняли корзиночки-тарталетки соусами и начинками, лущили отваренные креветки и крабов.
Кристина заглянула на кухню и решила, что не так уж и голодна.
- К пяти часам все будет готово, миледи, - заверила ее Элен. - Инструменты готовы, музыкальный салон полностью приведен в порядок, гостевые комнаты готовы.
- Отлично, вы просто чудо, мадемуазель Дювье.
Женщина даже чуть покраснела от удовольствия. Похвала была воистину заслуженной. Кто еще за столь короткое время мог бы устроить музыкальный прием, не имея изначально практически ничего, кроме клавикорда?
Кристина уже умчалась к себе, выбирать платье. Нужно было что-то скромное и вместе с тем изысканное, она же хозяйка. Она закопалась в гардеробную, перебирая наряды. Сагранзские отвергла сразу же - слишком роскошны, да и пара приемов во дворце еще точно будет, лучше приберечь новую моду. Но остальные, как назло, требовалось надевать с корсетом. Правда, была пара платьев, которые возможно было надеть без оного, распустив шнуровку. Но как они будут смотреться? Впрочем, не примеришь - не узнаешь. Джоанна помогла ей облачиться в платья поочередно, приуныли обе.
- Без корсета оно не смотрится. Но корсетов у меня уже нет.
- Может быть, его попробовать руками ушить и затем зашнуровать?
- Уже не успеем, - Кристина бросила взгляд на часы: половина пятого. Через полчаса начнут съезжаться гости. - Даже не знаю... Может быть, бирюзовое? Оно скромнее всех...
- Хорошо, леди Даркмайр, бирюзовое, - Джоанна принесла платье.
С оценкой скромности наряда Кристина явно погорячилась. Когда платье облекло ее тело, оставляя открытыми плечи и верхнюю часть груди, лишь слегка прикрывая их белоснежной пеной кружев, а вышивка топазами и жемчугом засверкала, стало ясно, что даже если леди Даркмайр не наденет прилагающиеся к наряду драгоценности, ее не назовут скромной.
- И что делать?
- Расправьте плечи и улыбайтесь - это же новая мода, - посоветовала Джоанна.
Жемчужное ожерелье в три ряда, украшенное крупным топазом-бриолетом, обвило ее шею, еще больше подчеркивая нежный легкий загар и чистоту кожи.
- Леди Дилейне будет в ужасе, - Кристина попыталась подтянуть край лифа повыше.
- Отчего же? Ох, право, миледи, перестаньте! Что вы пытаетесь сделать? Дотянуть платье до шеи? - Джоанна принялась поправлять лиф и кружева. - Вы красивее утренней звезды, смиритесь.
Кристина вздохнула и смирилась. Нужно поддерживать репутацию законодательницы мод. Интересно, сколько дам сегодня придет без корсетов? Прическа, серьги, перстни, туфельки - и она готова. В будуар постучали.
- Миледи? Милорд просил сообщить, что ждет вас в холле.
- Уже иду, - Кристина бросила взгляд в зеркало и пошла вниз, раздумывая, плеснут ей в декольте чаю или нет.
Первыми прибыли леди Дилейне с супругом, что было весьма странно, обычно этот нелюдимый сухарь предпочитал отсиживаться за стенами своего дома.
- О, Создатель, - только и сказал он, сразу же уставившись на кружева. - Дорогая, оцени какой цвет у наряда дорогой леди Сент-Клер.
Несчастная Ирэн Дилейне поджала губы, про себя желая бестактному супругу сгореть и рассыпаться пеплом и запорошить бесстыже выставленные прелести леди Кристины.
- Ты ошибся, дорогой, леди Сент-Клер у нас теперь маркиза Даркмайр.
- Когда мы познакомились, на тебе было такое же ожерелье, как на маркизе Даркмайр, помнишь?
Леди Дилейне проигнорировала его слова, хотя хотелось ей сказать, что «такое же» - это совсем не правда. Ее жемчуга были и размером поменьше, и не такие белые, и не в три, а всего в две нити.
- Рада, что вы посетили нас, - Кристина отчаянно улыбалась со всей радушностью. - Леди Дилейне удалось уговорить вас сопроводить ее, это чудо.
- Меня заинтриговали слухи о вашем супруге, - лорд Дилейне отвесил полупоклон Доминико, тот ответил вежливой улыбкой и таким же наклоном головы.
- Ну что ж, вы познакомитесь с ним попозже. Леди Висконс? Вы одна?
- Увы, дорогая, лорд Гарри неважно себя чувствует в такую погоду.
- Да, понимаю, очень жаль, что ж, слуги вас проводят в зал. А вот и моя дорогая семья... - Кристина поспешила навстречу тетушке. - Дядя Джон, вам уже лучше, я так рада. Амалия. Лекс... Лекс, где мешок с Тео?
Александр только кивнул на дверь, в которую как раз входил Теодор. Сбежать не удалось, заставили напялить бархат и драгоценные побрякушки и ехать не верхом, а в карете. Позор. Недовольное лицо Тео изрядно позабавило Доминико и Лекса.
- Дорогой братец, сегодня я тебя кое с кем познакомлю, будь очень мил, обходителен и любезен, а не как всегда.
- Дорогая сестренка, я всегда мил и обходителен, - вскинул голову лейтенант гвардии, поправляя манжету. - И кто же эта таинственная незнакомка, с которой ты надеешься...
- Тео!
- Которую мне, видимо, предстоит обхаживать...
- Теодор!!
- За которой мне придется ухаживать в этот чудный вечер? - процедил Тео сквозь зубы, вынужденный подчиниться окрикам матери.
- Леди Жозефин Эсташ-Канниг, - сообщила брату Кристина.
- Что? Это бледное нечто?
- Младший лорд Дамайн, прошу вас быть повежливее при оценке гостей в этом доме, - сузил глаза Доминико.
- Прошу прощения, милорд. Эта… эфемерная леди?
- Именно так.
- Леди Эсташ-Канниг, - объявила Элен, все еще исполняющая обязанности дворецкого.
Кристина пнула брата в голень, решив закрепить просьбу действием, и расцвела настоящей дружеской улыбкой:
- Жозефин. Вы вовремя. Позвольте вас познакомить с моей семьей. Моя тетушка Маргарет, дядюшка Джон, старший брат Александр и его невеста Амалия, мой старший брат Теодор.
Жозефин благовоспитанно присела в реверансе. На сей раз на ней было платье цвета слоновой кости, больше напоминающее строгую монашескую рясу, чем наряд юной девицы из благородного семейства, а легкая вуалетка была украшена одиноким цветком, заколотым в прическу.
- Очень приятно познакомиться, лорды, леди.
- Прошу в гостиную, - Кристина испепелила Тео взглядом.
Тот пожал плечами и предложил леди Жозефин руку. Деваться ему все равно было некуда. Кристина про себя порадовалась и направилась в гостиную, надеясь, что все пройдет так, как надо.
Музыкальная гостиная в Даркмайр-холле была отделана мрамором, и менять ее Доминико не стал, мастера лишь сменили пару десятков выщербленных плиток в мозаике, изображающей ангела с арфой. Уютные кресла расположились полукругом, центром которого был инкрустированный перламутром, золотом и жемчугом клавикорд. Рядом с ним расположилась изящная арфа, на пюпитре - мандолина. Гости расположились на креслах. Честь открыть вечер предоставили Кристине, которая с восторгом это не восприняла - чему-то ее учили, конечно, но не настолько, чтобы играть на музыкальных вечерах. Однако стоило положить пальцы на клавиши, как они сами вспомнили юность, учителя музыки, солнечные квадраты на полу. И самое любимое из произведений, то, которое, по легенде, музыкант написал для слепой девушки, любившей музыку.
Рядом с ней на стуле устроился Доминико, взявший в руки мандолину и внимательно слушающий музыку. Но играть он не стал - будет и его черед. Камердинер получил приказ найти гитару, которую юный маркиз привез с собой из Сагранзы еще осенью, да так и не добрался распаковать.
Кристину вознаградили аплодисментами за ее старание.
- Леди Дилейне, может быть, теперь вы нам сыграете? Вы ведь чудесно музицируете, - обратилась к гостье Кристина.
- Ну, если лорд Даркмайр уступит мне мандолину, - протянула та, кокетливо поглядывая на Доминико.
Инструмент был ей назамедлительно перевручен с поклоном. Леди Ирэн, постаравшаяся коснуться рук лорда Даркмайра, снова взглянула в его глаза, томно вздохнула. Доминико сделал вид, что ничего не заметил. Ему было немного смешно. Кристина, как и подобает вежливой даме, ничего не увидела, а потом и вовсе забыла думать о том, кто там кокетничает с ее мужем, внимая начавшейся мелодии. Да и голос у леди Ирэн был весьма неплох, а романтичная баллада о любви, которая может все, была в меру слащавой, как и положено балладам.
Кристина очень старалась вести этот вечер, была мила, улыбчива, весела, щебетала, очаровывала, восторгалась - в общем, была приятнейшей хозяйкой. Хотелось возродить традиции музыкальных вечеров. Гости, кажется, тоже прониклись, даже два старых солдата, лорды Дамайн и Дилейне, поддавшись общей сентиментальности, спели широко известную в их юности песню, старательно «забывая» неподобающие в обществе дам куплеты. Впрочем, оставшиеся получили горячее одобрение и аплодисменты собравшихся. А потом Доминико, уже полчаса шепотом уговаривавший спеть застеснявшуюся Жозефин, все же добился ее согласия.
- Я буду вам аккомпанировать, леди. Ну же, не смущайтесь, вперед.
Голос Жозефин заставил всех замереть, чарам поддалась даже Кристина, заслушалась, погружаясь в какие-то теплые и приятные мысли о чем-то светлом. Когда песня закончилась, глаза Тео ее позабавили, столько восторга и недоумения было: это правда пела Невидимка?
- Браво, браво! Спойте еще, леди Жозефин, - даже Лекса проняли чары нейрисс, хотя Доминико никакого особого воздействия не уловил.
Жозефин засмущалась еще сильнее, но послушно исполнила старую кэр-исскую балладу. Это было нечто очень красивое, хотя слова не понял никто - пела леди на старом наречии, мелодичном и непонятном. Доминико тряхнул волосами, сбрасывая морок. Нет, все-таки дар крови, тем более, крови королевской - это не шутки. Глянул на Тео, смотрящего на Жозефин так, словно его по голове плашмя алебардой огрели. Ну, может быть, что и получится, но Теодор ему нравился меньше, чем Александр. Лейтенант казался Нико слишком ветреным и непостоянным.
- Леди, вы просто само очарование, - Теодор отмер, наконец-то.
Жозефин смутилась до алого румянца, опустила голову, перебирая тонкими пальчиками по ткани платья. Доминико заметил, что взгляд ее печален: нейрисс осознавала, что, не будь у нее очарования голоса, вряд ли бы этот статный красавчик даже посмотрел в ее сторону.
- Позвольте вас угостить чем-нибудь? Что вы любите? - Тео ухаживал старательно, и вряд ли причиной тому был синяк от туфельки сестры.
Доминико отвлекся от этой парочки: ему, наконец, принесли гитару.
- Ну вот, теперь я могу сыграть для тебя, - он чуть крепче, чем было прилично, приобнял жену, касаясь щекой ее волос, как всегда, едва уловимо пахнущих миндалем.
- Я жду, милый. Порази меня... А то традиционную серенаду под балконом мне так и не спели. В отсутствие балкона, разумеется.
- Моя вина, - покаянно склонил голову Нико, но в серых глазах плясали чертенята.
Он любовно огладил полированное, темно-янтарное тело гитары, пробежался по ладам, проверяя настройку, чуть довернул колки, снова проверил и, наконец, удовлетворился звуком. Устроился на стуле, поглядывая на жену из-под выбившихся из хвоста антрацитовых кудрей, улыбаясь самыми уголками губ. И пальцы коснулись струн, мгновенно меняя реальность, рождая отблески солнца Сагранзы. Кристина снова как наяву увидела виноградники, ощутила морской ветер и полную луны и соловьев ночь. На губах тут же поселился привкус вечернего шоколада, потянуло легким ветром, пахнущим незнакомыми цветами. А потом она услышала голос, исполненный жгучей страсти, едва прикрытой приличиями и сдержанностью. Он рассказывал о том, как любит ее, сравнивал свою возлюбленную с цветами и звездами, каждый раз с восторгом убеждаясь, что она прекраснее и тех, и других. Кристина слегка пожалела, что не получилось послушать в Сагранзе и кинуть с балкона певцу цветок. Так что оставалось лишь взглядом пообещать, что ни о каких звездах он сегодня и не вспомнит.
На этом, собственно, музыкальный вечер и закончился - гости занялись угощением и разговорами, лишь иногда вспоминая об инструментах. Тео был очарователен, от всей души развлекая Жозефин, рассыпал комплименты ее голосу и таланту. Девушка, уставшая смущаться, только улыбалась. Зная характер первой сплетницы двора, леди Дилейне, завтра же о том, что младший сын Дамайнов увлекся Леди-Невидимкой, будут знать все, кто строил матримониальные планы на Теодора.
Наконец, гости решили, что пора разъезжаться, в гостях у Даркмайров было хорошо, но дома все-таки привычней. Последними уехали Дамайны и леди Жозефин. Тео, выпросив у Кристины Альбу, вызвался проводить даму верхом до ее поместья.
- Главное, чтобы все были в целости и сохранности, - предупредила Кристина.
- Сестричка, ты мне не доверяешь? - изобразил горестную мину лейтенант.
- Шут! - его тут же треснули веером по макушке, правда, легонько. - Ступай уже.
Элен выдохнула, закрывая дверь:
- Ну что ж, прием можно считать удавшимся.
- И нам нужен дворецкий, - констатировал Доминико. - Донна Хелена, вы не должны нести еще больше обязанностей, чем это предусмотрено на вашем месте. Но выбирать надежного человека, конечно же, снова вам.
- Сделаю все, что в моих силах, лорд Даркмайр.
Глава пятнадцатая
Теодор, как и полагалось аристократу и вообще вежливому человеку, проводил экипаж леди Эсташ-Канниг до самого парадного подъезда, оттер лакея и сам открыл дверцу и подал даме руку.
- Прошу вас, леди.
Жозефин выпорхнула наружу, отблагодарила его еле заметной улыбкой и вежливым:
- Благодарю, вы сама любезность.
- Могу я надеяться в скором времени снова увидеть вас, леди? - осторожно придержав затянутые в замшу пальцы, спросил Тео.
- Наверное, - Жозефин смешалась. - Я... Я буду завтра на королевском балу.
- Я буду ждать вас там, - пообещал лейтенант, четко, по-военному, откланялся и взлетел в седло. - Доброй ночи, моя леди!
Жозефин изумленно ахнула уже за дверью:
- «Моя»? Он назвал меня «моя леди».
- Милая, ты вернулась? - из кабинета уже спешил навстречу граф Луи. - Все хорошо?
- Да, отец, все замечательно. За мной ухаживал такой красивый мужчина.
Граф нахмурился:
- Это кто же?
- Теодор Дамайн, брат леди Кристины.
Кандидатура лорду Луи сразу же не понравилась - второй сын Дамайнов совсем недавно считался любовником леди Уилсон.
- Он такой замечательный, отец, так ухаживал, говорил мне комплименты.
- Будь осторожно, милая. Молодые люди все такие поначалу, - чувствуя себя старой дуэньей, ворчал граф, помогая дочери снять плащ. - Вскружит тебе голову...
- Ну что ты, он будет ждать меня завтра на балу. Отец, даже если это просто светская любезность, я так хочу почувствовать, каково это... Когда за тобой ухаживают.
- Ты достойна большего, Жози. Тем более что ты королева, пусть эти жалкие смертные и не знают этого. Да, матушка хотела тебя видеть.
- Хорошо, отец, уже иду, - Жозефин поднялась наверх, в комнату матери.
Про себя она горько усмехнулась – «большего». Кто даст хоть что-то Невидимке, альбиносу? Отец женился на яркой красавице в надежде, что его дети не унаследуют его блеклую внешность, впрочем, характерную для нейрисс. Вышло же... вышла совсем не смешная шутка богов или демонов: родилась она, до полусмерти испугав сначала повитуху, потом свою мать, и расстроив до слез отца. Возможно, другие дети были бы красивее, здоровее, но леди Кларисс через два года после рождения Жозефин заболела типичной для аристократок хворью - чахоткой, и вот уже шестнадцать лет медленно умирала.
Она вошла в полутемную комнату, где отчетливо пахло близкой смертью и лекарствами:
- Добрый день, матушка, вы хотели меня видеть?
- Да, малышка, - графиня Кларисс попыталась сесть, но у нее совсем не осталось сил. - Как прошел твой выезд к Даркмайрам?
- Прекрасно, матушка, - Жозефин помогла ей приподняться, поправила подушку. - За мной ухаживал Теодор Дамайн.
- Да? Это хорошо, я помню его. Кажется, теперь он лейтенант гвардии? - графиня раскашлялась, прикрывая рот платком, потом поспешно свернула его, но запах крови и алая кайма на бледных губах все сказали Жозефин яснее слов.
- Да, матушка. Ну что же вы, вам ведь еще нужно поприсутствовать на моей свадьбе.
- Непременно поприсутствую, малышка. Не смогу же я пропустить такое радостное событие, - улыбнулась женщина. - Теперь иди, снежинка моя, иди. Тебе, наверняка, нужно отдохнуть и разложить впечатления от сегодняшнего дня по полочкам... И записать их в дневник, я права? - лукавая улыбка совсем не вязалась с измученным лицом графини, хоть и осветила его, как лучик солнца.
- Да, матушка, - Жозефин поцеловала ее в щеку и ушла к себе, вернее, к единственному своему другу, которому поверяла все тайны и мечты.
Первый ее дневник был подарком матери: переплетенный в светлую кожу, с дорогими листами беленой бумаги и золоченым обрезом, с кэр-исскими тиснеными узорами на переплете. Сейчас у нее был уже четвертый дневник, все такой же красивый, заполненный уже на две трети. Жозефин переоделась в домашнее, села к столу и задумалась, как описать то, что сейчас творится у нее на душе? Словно калейдоскоп кружился сейчас в ее чувствах, от искристой радости до черной тревоги от болезни матери. Наконец, она решилась и вывела:
«Сегодня за мной впервые ухаживали на званом вечере. Это было очень необычно и красиво. Наверное, это просто К. попросила его так сделать, но все равно, она могла бы и о таком ведь не просить».
Вспомнилось, как он смотрел, удивленно-растерянно, словно не веря, что в ее бесцветном теле, под строгими покровами, может скрываться такой голос. Жозефин фыркнула, обмакнула перо в чернила и продолжила:
«Он проводил меня домой и, прощаясь, пообещал ждать меня на завтрашнем балу. А еще назвал «моя леди». Это что-то должно значить, не так ли?»
Ну не всех же девушек он так называет? Если б это действительно было нечто большее, чем простая вежливость. Но это свое отчаянное желание она записывать не стала, опасаясь неизвестно чего.
«Матушка совсем плоха. Сегодня я видела кровь у нее на губах, и мне страшно. Я так хочу, чтобы она выздоровела. Лекарь, что был третьего дня, только разводит руками и предлагает отправить ее на воды, на север Сагранзы.»
Лекари все как один сошлись во мнении, что леди нужно отправить в теплую страну к морю. Но вынесет ли она дорогу? И кто отправится с ней? При мысли о том, что нужно будет собраться и куда-то ехать, у Жозефин сжималось сердце и тряслись поджилки. Она и с балов старалась уехать побыстрей, вернуться в родную раковину и спрятаться ото всех. Но матушке нужно тепло... Отец не сможет - он слабее, ему покинуть место, где родился, будет еще сложнее. А больше у них нет никого. Ей придется. Жозефин зябко вздрогнула, обнимая себя за плечи.
- Я ведь хочу, чтобы мамочка выздоровела. Я очень этого хочу! - вспоминая затверженные молитвы перед сном, шептала она, стоя у постели на коленях и глядя на выглянувшую краем из-за туч луну. - Пожалуйста, пусть она выздоровеет!
Луна ничего не отвечала, да и никто не спешил подать Жозефин знак, что ее мольбы услышаны. Пришлось ложиться спать, отчаянно надеясь, что завтрашний день будет лучше.
Леди Кларисс скончалась ночью, выпив слишком большую дозу опиумной настойки. Перед тем, как пойти на этот шаг, она долго размышляла, написала письма дочери и мужу, для чего, собрав все силы, встала и устроилась в кресле за столом. Там же она и умерла.
«Луи, дорогой, я все понимаю и не хочу быть для вас с Жозефин обузой. К тому же, с каждым днем мне все хуже, и не хотелось бы доживать до момента, когда мой разум помутится от боли. Я говорила с лекарем. Он совершенно не уверен в том, что даже самые чудодейственные воды сумеют спасти мне жизнь. К тому же, климат Островов рано или поздно все равно убил бы меня, а заставлять тебя или Жози срываться с места, ставшего вам домом, до конца моих дней - слишком жестоко. Я ведь знаю, кто ты, у меня было много времени поразмыслить, вспомнить сказки, что в детстве мне рассказывала няня, и кое-что сопоставить.
Я рада, что ты был со мной, я счастлива, что у нас родилась Жози, я благодарна Создателю за то, что дожила до ее дебюта и даже дольше. И я люблю вас обоих.
К.»
- Мама... мамочка, - лепетала Жозефин, не понимая, что случилось. - Папа, а что с мамой? Почему она спит в кресле? Ей стало лучше?
- Мамы больше нет с нами, малышка, - крепко обняв дочь, прошептал граф. - Она... ушла.
Жозефин разрыдалась так, что пришлось вызывать лекаря, который кое-как сумел напоить ее успокоительным отваром.
С каждой минутой бала Тео становился все мрачнее: его Леди-Невидимка сегодня не прибыла. А потом он услышал перешептывания в «змеином углу», где собрались матроны и сплетницы:
- Леди Эсташ-Канниг скончалась, какое горе...
И сердце оборвалось. Как - скончалась? Почему? Тео, наплевав на все, бросился прочь из дворца в гвардейские конюшни, ведь прибыл он на бал в карете, по настоянию родителей. Оседлав первую же попавшуюся лошадь, лейтенант понесся к дому Эсташ-Каннигов. Слуги немного развеяли его опасения - умерла старшая леди.
- Боюсь, милорд пока что не склонен принимать гостей.
- А леди Жозефин?
- Она спит.
- Передайте мои искренние соболезнования лорду и леди.
Возвращаться на бал не имело смысла - он отправился туда только ради встречи с Жозефин. Правда, стоило бы вернуть лошадь и вернуться домой в экипаже. Так что Тео, плотнее укутавшись в плащ, все же направился обратно в казармы, а оттуда, мечтая немного согреться и выпить, во дворец.
- Ах, мой милый Тео, куда же вы пропали? - визгливый голосок леди Уилсон ввинтился в уши. И как он раньше мог считать его красивым?
- Навещал невесту, - огрызнулся Тео.
- Ч-что? Невесту? - от неожиданности у леди, которую иначе, чем «леди-шлюшка» Тео про себя не называл, пропал дар речи.
Зато диалог был услышан другими дамами, немедленно пожелавшими выпытать подробности раньше официального объявления о помолвке.
- Ну, мы еще не разговаривали, но я очень бы хотел назвать ее своей невестой официально, - отбивался несчастный лейтенант.
- Откройте ее имя, младший лорд Дамайн, - посоветовали ему, - пока любопытствующие дамы не порвали вас на кусочки.
- Я не могу открыть имени моей дамы без ее позволения, - вывернулся Теодор.
Наконец, ему удалось вырваться из круга дам, найти глазами чету Даркмайров и жестом попросить маркиза о разговоре. Доминико извинился перед супругой и направился к родственнику, гадая, что произошло - нужна помощь с леди Уилсон?
- Маркиз, я прошу вас быть моим посредником в заключении помолвки с леди Эсташ-Канниг! - шепотом выпалил Теодор, чувствуя себя не зрелым мужчиной тридцати лет, а, черт возьми, зеленым юнцом.
- А вы точно уверены? - Доминико нахмурился, такая скорость решений его удивила.
Теодор усмехнулся:
- Считаете, я тороплюсь? Нет, маркиз, я имел время подумать. Конечно, не стоит думать, что я безоглядно влюбился, единожды увидев леди Эсташ-Канниг. Но вчера я имел беседу с родителями, и они согласились, что эта партия была бы нам выгодна. Семейство Эсташ-Канниг довольно богато, пусть и не слишком влиятельно. Со своей стороны, я гарантирую леди Жозефин уважение и достойную жизнь.
- Что ж, если вы уверены, я готов помочь вам.
- О помолвке объявим в узком кругу - у леди Жозефин этой ночью умерла мать, свадьбу придется отложить на год из-за траура.
- Да, я понимаю, - вздохнул Доминико. - Так и сделаем. После похорон леди Кларисс я займусь устроением помолвки.
Теодор склонил голову:
- Буду вам несказанно благодарен.
Он откланялся и покинул бал. Маркиз же вернулся к жене.
- Есть две новости. Первую ты уже, наверное, слышала, mi caro, у Жозефин умерла мать.
- Да, нужно будет выразить соболезнования и поддержать бедняжку.
- И вторая: твой брат выразил желание объявить помолвку с леди Эсташ-Канниг, попросив меня стать посредником в этом деликатном деле.
Кристина чуть не упустила веер:
- Тео???
- Ну не Александр же, он занят. Теодор был честен и предупредил, что любовью там и не пахнет. Скорее, он таким образом спасается от «охоты», которую твоя тетушка не преминет организовать. Жозефин, насколько я понимаю, ему симпатична, он обещал окружить ее заботой и уважением, но не более.
- Ничего, стерпится-слюбится. Главное, начать с уважения.
- Думаешь, это хорошая партия для них обоих?
- Я думаю, она отлична, - уверила Кристина мужа.
- Теперь, главное, ничего не перепутать в процедуре сватовства. Я ведь изучал только наш церемониал. Ты мне поможешь?
- Да, - Кристина задумалась. - Надо спросить дядю Джона, я тоже не сильна.
- Так и сделаем, - Доминико склонился перед ней, приглашая на танец.
Перт, крупный город и порт неподалеку от Савентума, но расположенный не в болотистой низине, а в живописнейшей бухте, окруженной скалистыми холмами, был, пожалуй, одним из самых красивых городов Островного королевства. Выстроенный в незапамятные времена еще основателями этого государства в том самом месте, где их многовесельные триремы бросили якорь, он развивался и рос. Одна из крупнейших верфей королевства также располагалась здесь. Но достоинством Перта было не только расположение. Город славился своими минеральными источниками. Более южное расположение относительно Савентума обусловливало иной климат, морской воздух смешивался с воздухом вересковых холмов, уже более столетия облагороженные и обустроенные источники дарили целебную воду, что летом привлекало сюда желающих поправить здоровье аристократов. Зимой же город казался довольно тихим. Купить тут дом было задачей не их легких - мало кто решался покинуть родное место, еще и такое чудесное.
- Вот разве что есть один дом, - слегка поколебался лавочник, которого Уилл взялся расспрашивать. - Вон там, видите, на холме, такой розовый, каменный? Старик умер, не оставив наследников, желающие купить дом пока не слетелись, если успеете, будет вашим.
Уильям, оставив жену и племянника на небольшом и весьма уютном постоялом дворе, отправился разузнавать все о доме, который был несколько больше, чем он предполагал купить, практически, как небольшой особняк - в два этажа, с обширным садом и приусадебным хозяйством. Снаружи, при близком рассмотрении, оказался довольно запущенным, требовался ремонт, перекрыть крышу, сменить окна. Дом казался брошенным псом, еще не старым, но грязным и неухоженным, которому требовалась хозяйская рука. В сердце Уилла что-то дрогнуло.
- Я его покупаю.
- Вы уверены? Домик-то не ахти, ремонт делать... – засомневался поверенный от магистрата, занимавшийся продажей дома.
- Я все сделаю, - отмахнулся Уилл.
Увидев интерес покупателя, поверенный заломил несусветную цену. Уилл, хмыкнув, поволок его в дом, указывая на все недостатки. Торговались они отчаянно, но никакой равнинник никогда не переторгует хайлендера. Поверенный только после получения на руки мешочка камней осознал, что продал дом на треть дешевле, чем собирался. Как будто проклятая каменюка на нервы сама действовала, заставляя соглашаться. В сердцах сплюнув на едва расчищенную подъездную дорожку, он развернулся, мстительно оставляя чертова покупателя в чертовом доме. Пусть-ка теперь добирается до магистрата пешком. Под ноги попался какой-то корень, зацепил, рванул. Мужчина выругался, взмахивая руками. Мешочек с драгоценными камнями вырвался из его рук и, взлетев, канул в сугроб. Поверенный бросился, было, его раскапывать, но быстро понял, что раньше весны не сыскать, ругаясь и ворча, ухромал к карете.
Уилл, стоявший у окна и видевший все, хохотал, как сумасшедший, похлопывая по широкому дубовому подоконнику, как по холке умного пса.
- Ну, что ж, теперь мне тебя подремонтировать. Сначала, пожалуй, займусь крышей. В неделю, глядишь, и управлюсь, ежели плотников найму на верфи.
Дом отчетливо вздохнул-скрипнул и затих в ожидании.
Неделя эта, а за ней и следующая, пролетели, словно стая суматошных галок. Бригада плотников разобрала крышу, сорвала вздувшиеся полы второго этажа, даже кое-где на первом, меняя прогнившие доски на новые. Крутая крыша вскоре засверкала новенькой терракотовой черепицей, рассохшиеся окна сменились новенькими рамами, блестящими золотистым лаком, перестала скрипеть переложенная и крепко сбитая лестница, прочихались сажей и пеплом камины, которые Уилл чистил сам, перемазавшись с ног до головы. Дом сверкал и сиял, заставляя поверенного скрипеть зубами - продешевил, прогадал, да еще и плату упустил. Найти мешочек с камнями он уже не надеялся: снег со двора убрали, расчищая место под строительные материалы.
- Проклятый дом, в нем точно призрак бывшего хозяина, говорю я вам, - вещал он.
Он даже не подозревал, что Уилл, подождав, пока мужчина уберется подальше, не поленился сходить и поискать свои камни. И, как ни странно, нашел, только не в сугробе, а рядышком, на ветке кривой яблони, совсем низко склонившейся к земле треснувшей веткой. Горец, видя непорядок, подвязал и подпер ветку. Даже если и высохнет, весной можно будет убрать.
Эдме, слушая в таверне рассказы о проклятом доме, только пугливо вздрагивала. А узнав, что именно его Уилл и купил, вообще едва не расплакалась. Вернувшийся на постоялый двор муж заметил, что девушка явно не в порядке, и пристал с расспросами.
- Говорят, что в доме водятся призраки. Я их боюсь.
- Глупости, малышка, - рассмеялся Уилл. - Завтра, пожалуй, поедешь со мной и сама увидишь - дом светлый и хороший. Если и водится там кто, то он вовсе не прочь, чтоб мы там поселились. Кстати, я нашел в кабинете портрет какого-то старикана, видно, бывшего хозяина. Ничего такой старик, суровый, но видно, что не злой был.
- А поверенный сказал, что там как раз его призрак и водится.
- Ну, значит, нужно поставить для него чарочку настойки и положить краюху хлеба. Добрая память и призраку приятна. А ты не бойся, зайчонок. Никакой призрак тебя не тронет.
Эдме прижалась к мужу потеснее и решила, что он прав, зачем призраку ее обижать? Дом ее поразил: он был совсем не похож на то, что Эдме себе навоображала, слушая злые россказни пьяного поверенного и глупые сплетни охочих до этого дела кухарок. Стены из местного, розовато-белого камня в солнечный день, выдавшийся на удивление теплым, казалось, светились под черно-серой паутиной веток и стволов плюща, кое-где оплетавшего их. Приветливо скрипнуло широкое крыльцо, двери распахнулись едва ли не сами. На пол ложились пятна солнечного света, не хватало только греющейся в нем кошки, и Эдме решила, что непременно попросит Уилла завести маленькую мурлыку.
- Тут так здорово, - восторгалась Эдме. - А где будет моя комната?
- Там наверху есть одна, с широкими окнами на юг. Тебе как раз вышивать будет светло, и камин там большой, тепло будет. Показать?
- Да, - Эдме запрыгала. - Покажи. Она красивая? Там свежий воздух?
Уилл подхватил ее на руки и понес наверх, показывать весь дом. На втором этаже было четыре комнаты: две больших спальни по обе стороны от лестницы, пустая и гулкая комната по правую руку от одной из них, которую Уилл решил сделать детской, когда придет время, и небольшая угловая комнатка по левую руку от другой спальни, тоже пока совсем пустая, но, судя по нежному рисунку выцветших тканей, которые пришлось содрать со стен и заменить, когда-то это был будуар леди-хозяйки дома.
- Это она, да? Это моя? - Эдме спрыгнула с рук мужа и забегала, заглядывая в каждый угол, сунулась в камин, потом побежала рассматривать окна, светло ли будет, хватит ли ей воздуха. - А вы с Виктором будете в какой спальне жить?
Уилл смутился, он даже не думал об этом.
- Э-э... не знаю, малышка. А почему «вы с Виктором», а не «мы с тобой»?
- Но ты же с ним хотел брак, а не со мной, - проницательно посмотрела Эдме.
- Это не значит, что ты для меня значишь меньше, чем Вик, - честно ответил горец. - Хоти я только с Виком быть, нам хватило бы и корабля, зайчонок. А вот дом я покупал для тебя в первую очередь, для наших детей. Ну, и чтоб мышу было куда возвращаться.
- А ты отправишься в море, да?
- Ну, хотелось бы. Но не скоро еще. Сначала нужно обжиться, потом - купить корабль и набрать команду, попробовать ее в деле в малом каботаже, это такие короткие рейсы вдоль берега, из одного порта в соседний.
- Давай посмотрим спальни. И детскую.
- А потом я тебя с этим самым «призраком» познакомлю. Ну, в смысле, портрет покажу.
- А он... А он нестрашный?
- Увидишь, - усмехнулся Уилл.
Спальни были большими и уютными. Старая мебель, добротная, резная, с витыми столбиками балдахинов, каким-то чудом не пострадала от сырости, только занавеси и перины пришлось сжечь на заднем дворе, да сменить пару досочек в рамах. Матрасы Уилл уже заказал, причем, не привычные местным сенные или перьевые, а набитые не слишком плотно свалянной шерстью. По сути, это были войлочные пласты, обшитые двумя чехлами - из плотной шерсти и полотна.
- Я хочу эту, - по каким признакам Эдме выбирала спальню, было неясно, но в одну из них она буквально влюбилась.
- Вот и хорошо. Тогда подумай и скажи, какие ткани ты туда хочешь на полог, шторы, ковер какой, ну, и прочее, что там нужно будет. Хорошо?
- А я не знаю, - растерялась Эдме. - Ковер... Ну, хочу ковер, теплый, чтобы босиком ходить. Шторы красивые. А полог, ну, чтобы тоже был красивый, и можно было делать из кровати домик. И кошку, чтобы мурлыкала.
Уилл рассмеялся:
- Хорошо. А цвет какой хочешь? И кошку тебе найдем, а то как же. Кошку обязательно, чтоб в дом первая вошла, когда переезжать станем.
- Зеленый, это мой любимый. А кошку серую в черную полоску, и чтобы грудка белая.
- Ну, это уж какую поймаю, - хохотнул горец. - Теперь идем знакомиться с «призраком».
Портрет старого хозяина дома - в этом Уилл не ошибся - висел над камином в кабинете. Нарисованный в традиционной островной манере, на темном фоне и в темных бархатных одеждах, он, тем не менее, не казался мрачным. Особенно, если, присмотревшись, заметить улыбку в уголках губ и в глазах старика с абсолютно седой львиной гривой волос. Породистое лицо, заметный шрам на левой щеке, вероятно, когда-то перебитый нос - скорее всего, бывший капитан, так и не сподобившийся завести семью. Или потерявший ее?
- Он такой одинокий и грустный, - пожалела Эдме бывшего владельца дома. - Надеюсь, он не против, что мы будем жить в его доме.
- Не думаю, что он был бы против. Этот дом казался совсем развалюхой, а теперь наоборот, так что он явно рад новым хозяевам. Мое почтение, сэр, - Уилл отсалютовал портрету. Тот словно улыбнулся, Эдме была готова поклясться, что выражение лица изменилось.
Скрипнула и вдруг отошла в сторону резная деревянная панель прямо под портретом.
- Хм, что это? Надо бы попра... Ого!
Уилл, шевельнувший панель, остался с нею в руках, разглядывая тайник, полный каких-то шкатулок, мешочков, свитков и перевязанных бечевками кип документов.
- А что там? - удивилась Эдме. - Его записи?
- Документы, ага... Так, это, кажись, гроссбух, вечером почитаем. А это... карты? Все же капитан. Векселя, хм... Деньги. Драгоценности, - Уилл открывал шкатулки, мешочки, расставляя их на столе. - Ну, спасибо, сэр. Королевский подарок. Как же вас зовут?
Он принялся внимательно пересматривать бумаги, пока не нашел то, что искал: капитанский патент на листе гербовой бумаги, потертый и выцветший за долгие годы. Но имя его владельца прочесть еще было возможно.
- Джеймс Фредерик Хантингтон? Да чтоб меня черти взяли! Неужто сын адмирала Хантингтона? Или внук...
- А этот адмирал, он кто? - робко спросила Эдме, с любопытством рассматривая бумаги.
- А это, малышка, тот человек, который завоевал нашему Королевству славу самой сильной морской державы. Даже Сагранза не может похвалиться таким флотом, как наш, и все благодаря ему. Звали его Фредерик Конрад Хантингтон. А это, похоже, все-таки его внук. Жаль, воистину жаль, что прервалась линия.
- А может, у него были дети?
- Почитаем дневник - узнаем. Надеюсь, он не был бы против. Вдруг, да и есть где-то у него родичи?
- Хорошо. А они... Ну, не знаю, надо им сказать, что он скончался?
- Сначала их нужно будет найти. Думаю, деньги и драгоценности надо пока оставить в неприкосновенности. Вдруг, в наследниках дама какая будет? А денег у нас тоже немало, - Уилл сложил все шкатулки и мешочки на место, приладил панель, тихо щелкнувшую и вставшую, словно и не открывалась. Документы он сложил в мешок, чтобы прочитать вечером на постоялом дворе. Ночевать в доме пока было нельзя, без мебели и прочего добра.
Эдме помахала портрету рукой, прощаясь. И снова показалось, что старик Джеймс на нем подмигнул, усмехаясь.
В гостинице Эдме забралась в кресло у окна, дышать воздухом и перебирать свои нитки, пока муж читает бумаги. Уилл разбирал очень аккуратный, но мелкий почерк, как выяснилось, барона Хантингтона, читая нечто, больше похожее на судовой журнал, чем на дневник. Это была толстая книга, которую он сперва принял за гроссбух, с педантично и аккуратно проставленными датами и даже временем. Он заглянул в самый конец и поразился: записи велись почти сорок лет.
- Ну как, ты нашел что-то про его семью? - Эдме была любопытна как котенок.
- Эдме, пожалей мои глаза, я, конечно, читаю бегло, но почерк у нашего капитана бисерный, иначе не сказать. Пока что только о его свадьбе нашел.
Эдме засмеялась и вернулась к ниткам. Нужно вышить что-нибудь красивое для второго мужа. Она вышивала, а Уилл читал до позднего вечера. Когда же оба устали, и отложили свои занятия, МакТавиш сказал:
- А ведь у капитана Джеймса была семья, малышка. Жена и дочь. Тридцать восемь лет назад они плыли к родственникам баронессы Хантингтон, и корабль разбился о Шевскую банку во время шторма, неподалеку от Ставроса.
- Какой ужас... Его семья, они выжили? Нет? Наверное, иначе бы они дали о себе знать.
- Капитан искал их, но не нашел никаких следов. Его дочери тогда было семь лет. Может быть... - Уилл замолчал на полуслове, задумавшись.
- А как ее звали?
- Жену - Амалия, а дочь - Анастасия.
- Красивые имена, - Эдме вздохнула. - Как жаль... Старичок показался мне добрым, почему судьба так несправедливо поступила?
- Бывает, малышка. Иди сюда, совсем уже озябла. Нужно купить тебе меховые сапожки, чтоб ходить в них в доме. Мягонькие такие, - Уилл прижал к себе тонкое тельце жены, согревая, укутал ее одеялом.
Эдме потерлась щекой о его колючую, как еж, щеку, засмеялась. Все-таки ей повезло в жизни так, как она даже не надеялась. У нее самый замечательный первый муж, а второго она еще узнает, но, как ей казалось, Уилл бы не выбрал плохого человека в мужья.
- А ты, правда, подаришь мне кошку? Теплую и мурлычущую? Отец не разрешал кошку. Говорил, что я слишком хилая, чтобы даже за собой ухаживать, а кошку я уморю.
- Ты прости, Эдме, но твой отец... - Уилл проглотил крепкие ругательства, так и рвавшиеся с языка, - не самый умный хайлендер. И я тебе разрешу все, что захочешь, в пределах разумного, конечно, так что сотню кошек не проси.
- Сто кошек - это очень много, нам негде будет жить.
- А ты у меня умница, - Уилл поцеловал ее в кончик носа и погладил по спине. - Спи, зайчонок. Завтра будет мно-о-ого работы.
Эдме послушно закрыла глаза и почти сразу задремала. Снились ей кошки, много теплых, пушистых, играющих и кувыркающихся кошек.
Глава шестнадцатая
Следующий день и впрямь был насыщен событиями до предела: Уилл, озаботившийся покупкой множества нужных вещей в дом, вместе с Коннором и Эдме, обошел кучу лавок и лавчонок, а затем отправился в дом, дожидаться приказчиков, доставляющих покупки. Эдме, обзаведшаяся новыми домашними меховыми башмачками, парой гребней, лентами, шпильками и еще какими-то милыми мелочами вроде ручного зеркала - дороговато, но что поделать, зато красивое - была счастлива. Чтобы ее ненароком не сбили то и дело громко топающие по дому здоровенные грузчики, таскающие вещи, Уилл выдал ей мешок с ее «приданым» - нитками, пяльцами и прочими причиндалами, поставил у окна мягкую скамеечку и разжег камин в облюбованной женой комнатке на втором этаже.
- Посиди пока тут, малышка, хорошо? А мы все расставим.
- Хорошо, - Эдме определилась с тем, что сделает для второго мужа - надо будет получить его рубашку и вышить там оберег. А пока нужно закончить вышивать ленту в волосы.
Шум-гам и тарарам в доме стояли до вечера, но к оному спальни обзавелись матрасами и постелью, окна, правда, не все - портьерами, гостиная - креслами и уютным диванчиком. Спальня Эдме - роскошным ковром во весь пол, кухня - целой батареей медных кастрюль, сковородок, чугунных котлов разных размеров, буфет - незамысловатым, но довольно тонкой работы фарфором. При взгляде на столовое серебро, доставленное одним из последних, Коннор фыркнул и наморщил нос, отчего отхватил крепкий щелбан от дяди:
- Ты не морщись, дурень, а смотри и запоминай. Привык, понимаешь, ложку да нож засапожный за столом видеть. В Академии, Конни, рядом с тобой за столом будут сидеть сынки графьев да баронов, а то и покруче кто. И не пальцами в тарелке колупать, а чинно вилками да ножичками орудовать.
- И мне также придется? - тоскливо поинтересовался Коннор.
- И тебе, - кивнул Уильям. - И на корабле, когда патент свой выстраданный потом и кровью получишь, тоже. Капитан - царь и бог, а еще он должен быть эталоном офицера. Это не только знания, но и поведение, Конни. И если капитан, чавкая, будет жрать руками из тарелки, команда уважать его просто не сможет.
- А где научиться этому всему?
Уилл фыркнул:
- Ну, найму тебе тьютора по этикету. Да и по другим дисциплинам тоже. А пока ты подумай, надо ли тебе оно? Может, вернешься домой? Будешь жить, как предками дано, в какой-нибудь крепости, женишься, детишек нарожаешь кучу?
Коннор содрогнулся:
- Нет уж.
- Ну, что ж, тогда со следующей недели, как только обживемся, а я найду тут нужных людей, готовься заниматься в поте лица своего.
- Хорошо, дядя. Я могу идти, больше не нужен?
- И куда собрался?
- Ну так в таверну же, меня там девушка ждет...
- Вот кобелина молодой. Гляди, не схлопочи от кого-нибудь из дружков этой девушки перо под ребро. Да, и закажи там ужин, пусть шустрого кого отправят сюда, - Уилл выложил перед племянником мешочек с монетами.
- Будсделно, дядя, - улетучился к своей девушке Коннор раньше, чем успели отзвякать монеты.
- Ну точно кобелина. Ох и наплачусь я с ним... А уж как преподаватели в Академии наплачутся! - ухмыльнулся Уилл.
Эдме с восторгом пробовала новую кровать, упираясь в матрас руками. Специально для нее Уилл, кроме войлочного, еще и пуховый матрасик заказал, руки в эту мягкость проваливались, как в теплое облако. Кто бы ей сказал перед свадьбой: «не плачь, дура, муж у тебя золотой»? Не поверила бы. Эдме плюхнулась на постель и рассмеялась с восторгом, потом спохватилась, что еще не готов ужин. Который и не из чего готовить. Вот хозяйка... Впрочем, когда она, выбравшись из кровати и поправив наскоро одежду, слетела вниз, на кухне Уильям как раз расплачивался со служкой из таверны, притащившим целую огромную корзину снеди.
- Я завтра же куплю все-все и сделаю нам хороший ужин, - мучимая совестью, промямлила Эдме.
- Ну, малышка, - Уилл улыбнулся, - завтра нужно закупить продуктов столько, чтоб их нам хватило до весны. Только пальчиками тыкать будешь, а я - мешки да бочонки таскать. Эх, жаль, что тут наших подвалов в Керрен-Мид нет, туда бы забраться да ополовинить! - он аж мечтательно облизнулся, насмешив жену.
- А что ты сегодня заказал? Так, посмотрим, - Эдме принялась выставлять их ужин на стол, желая хоть что-то сделать.
Уилл разжег ей в непривычной дровяной плите, с тяжелой чугунной крышкой поверху, огонь, только сразу предупредил, что когда чугун раскалится, она рискует обжечься, чтоб была осторожнее.
- Хорошо, я попробую, - Эдме опасливо посмотрела на плиту.
Большая медная сковорода отправилась греться, следом - котелок с водой, в особое углубление, где были видны полыхающие язычки пламени. Вскоре присланные колбаски и каша весело скворчали, копченое мясо она греть не стала, только сноровисто порезала на куски и разложила на хлеб. Была в корзинке еще и перепелка, от которой голодный Уилл уже оторвал и схрустел крылышко. Но греть ее тоже не было нужды. Эдме все же умудрилась немного обжечь руку, пока снимала сковороду, ойкнула, но ужин на стол накрывать не перестала.
Уилл метнулся в кабинет, куда свалил большую часть привезенных с гор и еще не разобранных вещей, отыскивая сундучок с лекарствами, нашел мазь и узкую скатку чистого полотна. Вернувшись, тут же усадил Эдме и принялся смазывать ожог, хоть там и было его - тонкая полоска.
- Ну зачем же, мне совсем не больно, я просто немножко тронула. А ужин остынет.
- Тс-с-с. Вот сейчас и будет не больно. За пять минут я с голоду не умру, а сковорода не замерзнет.
- Я привыкну готовить на этой плите.
- Конечно, привыкнешь. Ну, вот так, - он поправил бинт и подтолкнул ее к столу. - Доставай тарелки и серебро, зайчонок.
Эдме быстро расставила тарелки, разложила столовые приборы - вилки, ложки и два ножа.
- А пахнет оно очень аппетитно.
- Вот и замечательно. Теперь кушай, Эдме. Хорошо кушай, тебе сил много нужно.
Эдме очень старалась хорошо поесть, но осилила только с пяток ложек каши и одну вкусную колбаску, больше из-за запаха.
- Ну, девочка моя, так не пойдет. Ты же тоненькая, как былинка, ты подумай, как детей выносишь? Как рожать станешь? - покачал головой Уилл.
- Детей? Но... Я… - девушка беспомощно посмотрела на кашу и колбаски, взяла еще одну.
- Ты очень маленькая, Эдме. Тебе будет очень тяжело. Я-то постараюсь тебя поберечь, чтоб деток не было хоть до твоего восемнадцатилетия, травки у лекаря какие возьму, чтоб наверняка. Но за два года, зайчонок, тебе окрепнуть надо, подрасти.
- А для этого надо хорошо питаться, да? - колбаска брызнула соком, запахла, соблазняя розовым нежным нутром.
- Конечно. И гулять на свежем воздухе побольше. Я в саду тебе уже и дерево для качелей присмотрел. Как весна наступит, может, вместе с тобой кой-чего посеем, что полоть и поливать не трудно. Сила, она, милая, появляется оттого, что ешь хорошо, и работаешь тоже хорошо, чтоб всего в меру. Видишь, какой медведь вымахал? - Уилл, явно красуясь, согнул руку в локте, и широкий рукав затрещал на предплечье, обтянув мощные мускулы, едва ли не толще бедра Эдме. - Потому что жрал, как конь, и пахал, как лошадь.
- Я умею выращивать овощи, - похвасталась Эдме. - Мы с матушкой иногда вместе работали. А ты, правда, сделаешь качели?
- Сделаю. Широкие, со спинкой, чтоб и втроем не было тесно.
Эдме в мечтах о качелях и о том, что она вырастет, съела еще немного каши и колбаску, даже немного подъела ножку перепелки. Уилл сидел и тихо, чтоб не вспугнуть, радовался.
- Все, больше не могу. Я наелась на пару дней вперед.
- Ну-ну, завтра, как с рынка приедем, погляжу я на тебя, сытая моя пичуга. Теперь купаться. Знаешь, что в этом доме самое замечательное? Воду греть не надо. Источник тут неподалеку горячий был, так хитрый хозяин его в трубу заключил и к дому вывел. Поверенный, видать, об этом не знал вовсе, иначе содрал бы с меня в три раза больше.
- Так здорово! Мне тут очень нравится, здесь такой ветер чудесный, мне легко дышится. И дом тоже очень красивый.
Уилл показал ей ванную, небольшую комнатку, выложенную балтскими бело-синими изразцами, каждый из которых, всего в две ладони мужчины величиной, был вручную расписан рисунками корабликов, сирен, морских пейзажей и маяков. Позеленевшая от старости ванна была для самого Уильяма мала, он в ней мог только сесть, а вот для Эдме оказалась в самый раз. На стене, вмурованная в нее намертво, висела медная же драконья голова, из пасти которой в медь звонко капала вода. Уилл осторожно, чтоб не повредить, потянул вверх хитро пригнанную заглушку, похожую на печную вьюшку, и в ванну сначала тонкой струйкой, потом сильнее потекла пузырящаяся и немного странно пахнущая вода. Самое удивительное для Эдме было то, что вода эта была почти горячей.
- Она так пахнет, - удивилась девушка. - И она теплая, это так здорово, я люблю теплую воду, мама говорила, что она помогает мне дышать.
- Вот и купайся, малышка, а я полотенца принесу. А мыло - вот, - он выставил на край быстро наполняющейся ванны фарфоровый флакончик, купленный втайне от Эдме. Ему понравилось, как тот пах - вересковым медом.
Эдме поспешила раздеться, забраться в ванну, цапнуть флакончик и принюхаться. Мыло привело ее в детский восторг, оно так вкусно пахло. И ее кожа будет им пахнуть, а еще волосы. У нее самый лучший на свете муж.
«Уэлли Стар» бросил якорь на внешнем рейде порта Ставрос, и Виктор Авенбрайт, отдав распоряжения, в компании лейтенанта, десятка матросов и квартирмейстера, отправился в порт, подписать бумаги, заказать груз пороха и снарядов, изрядно за две недели потраченный: пришлось столкнуться с тройкой пиратских шнекк. Также требовалась замена кое-какого такелажа и парусов, ремонт фальшбортов и палубного настила, попорченного ядрами противника. Ну, и после всего он собирался зайти в булочную, принадлежавшую теперь Джеку Спэрроу, узнать, как идут дела. И прогуляться по лавчонкам, купить для Эдме какой-нибудь подарок.
Дела шли отлично, судя по тому, что дом сверкал новыми окнами, был побелен, а запахи, разносившиеся окрест, подхватывали под руки и тащили внутрь. За прилавком в лавке стоял тощий взъерошенный парень, должно быть, сам Джек.
- Ой, здрасьте! - он расплылся в улыбке. - То-то я слышу, что знакомый корабль пришел. Значит вы теперь вместо капитана? Ой, да что это я! Пирожок будете? Свежий...
- Муха не сидела, - со смехом закончил за него Вик, не раз в пересказе капитана слышавший о шебутном помощнике Амалии. - Капитан Авенбрайт, к вашим услугам. А вы, я так понимаю, Джек? Тащите свои пироги, попробую.
Пироги словно по волшебству возникли, дразня обоняние запахами:
- Вот, эти с мясом, эти с ягодами, эти с рыбой. Все отличное, горячее. А как там Медовый Коржик?
- Отлично, надеюсь. Когда я видел их в последний раз, была весела и румяна, как всегда. Вот вернемся через неделю в Савентум, узнаю точно.
- Это хорошо, я за нее очень рад. Передадите ей кое-что от меня?
- Обязательно. Соберите-ка мне, голубчик, с десяток пирогов с собой, разных. Соскучился в море по нормальной жратве.
Джек метнулся собирать ему пирогов, выбрал самые румяные, заодно прихватил и подарок:
- Вот, она все мечтала, говорила, что, как только разбогатеет, непременно такие закажет, сказку все какую-то упоминала. А у меня сапожник знакомый в таверне похвастался, что все, что можно, стачает, ну я его и подловил, чтобы сделал. А у него от дамочки одной кое-что осталось.
Под светом золотом горели туфли. Не из драгоценного металла, конечно, из роскошной парчи. Вик, все еще посмеиваясь, забрал завернутые булочником туфельки, пироги, оставив на стойке щедрую плату.
- Удачи вам, Джек.
- Возвращайтесь, капитан, я еще пирогов напеку, - Джек махнул ему и отвлекся на пришедшую покупательницу.
Виктор постоял на улице, раздумывая, куда пойти, потом направился все же в квартал золотых дел мастеров, искать подарки жене (жене, подумать только!) и Амалии, а еще неплохо было бы послать что-то в подарок невестке, да и родителям написать... За этими мыслями он не заметил, как забрел в лавочку, не самую богатую, судя по ассортименту, выложенному на крытые даже не бархатом, а синим сукном витрины.
- Добро пожаловать, - грустно улыбнулся ему парень в углу. - Бриллиантов нет, сапфиры закончились, изумруды вовек не привозили, а золотые шахты поставляют материал дальше по переулку. У меня тут только серебро с агатом и серебро с серебром.
Вик кивнул и прошелся вдоль витрин, разглядывая безделушки в свете керосиновых ламп. Его внимание привлек вычурный вензель на крышке серебряных часов, украшенных крохотными голубоватыми топазами, и такой же - на небольшом овальном медальоне. Где-то он уже видел такие.
- Разрешите взглянуть на вот эти вещицы?
- Да, конечно, - ему подали обе. - Рассматривайте.
Виктор отложил свои свертки на лавочку и взялся разглядывать часы и медальон. В его руках тот щелкнул и раскрылся, а с потускневшей, словно под патиной, миниатюры на него глянул портрет очень похожей на Амалию леди.
- Это еще моему отцу заложила какая-то дама, - пояснил парень. - Они не продаются. В смысле, смотреть можете, а если купить надумаете - то нет. Вдруг дама за ними явится. Они вроде как какие-то фамильные, в чужие руки не отдам. Если хотите что-то приобрести, вот, есть неплохие вещицы, браслеты или броши, кольца есть.
- Это ведь вензель адмирала Хантингтона, - в голове Вика щелкнуло. - Насколько я помню, последний представитель рода Хантингтонов овдовел уже давно.
- Я не очень разбираюсь в адмиралах и прочем, сударь, простите.
- А имя и адрес дамы у вас есть? - почему-то для Виктора Авенбрайта стало важно если не выкупить, так хоть узнать историю вещей. Хотя больше его, конечно, заинтересовала миниатюра.
- Откуда? У нас ведь не ломбард. Просто тогда дела шли так хорошо, что отец согласился дать даме в залог немного денег.
- Ну хоть как давно это было?
- Да лет двадцать тому назад, я тогда был совсем еще ребенком.
- И вы все еще думаете, что это выкупят? Бросьте, юноша. Я дам хорошую цену, а по своим каналам отыщу наследников барона Хантингтона и передам вещи им.
- Это если они есть, эти наследники. Да и с деньгами я давно уже попрощался, а эти вещи - все, что осталось от того времени, когда был жив отец.
- Если нет - я хотел бы передать вещи в музей адмирала при Королевской Военно-морской Академии, - терпеливо уговаривал капитан.
- А, ну это можно, - согласился парень. - Если это и впрямь вещи адмирала, то им самое место в музее. Забирайте.
Виктор, не жалея, выложил на прилавок десяток золотых - вряд ли парнишка рассчитывал даже на пять. И бережно опустил покупки в бархатный мешочек, который спрятал у сердца.
- Жаль, все же, что вы не помните, как звали ту даму.
- Да имя было такое... вычурное, а вот фамилия, - парень усмехнулся, - самая что ни на есть простая. То ли Стеллинг, то ли Смелтинг...
- Стеббинг? - едва не подпрыгнул Вик.
- Может и Стеббинг, очень похоже звучит, - согласился парень. – А, вспомнил, Анастасия Стеббинг ее звали, даму ту.
- Вы мне очень помогли, - погрузившийся в пучины мыслей, Виктор Авенбрайт отстраненно поблагодарил парня и вышел, едва не забыв свои свертки.
Вот так-так, это что же... Это откуда, интересно, у матушки Амалии, а в том, что эта Анастасия Стеббинг ею и была, он почему-то не сомневался, оказались вещи с монограммой барона Хантингтона? Это нужно было обдумать. А подарки так никому и не купил, спохватился капитан через пару десятков шагов. А возвращаться - точно не к добру, назад повернешь, потом дороги не будет. Он повертел головой, разглядывая вывески, выбрал ту, что выглядела попрезентабельнее, и вошел в очередную лавку.
- Чем могу услужить дорогому покупателю? - сразу же подскочила к нему бойкая красавица. - Сережки сестре, колечко матушке?
Вик попытался припомнить хоть внешность жены брата, не преуспел - кажется, девица была совершенно непримечательна. Так что он выбрал изящный золотой браслетик с резной перламутровой розой и камею в золотой оправе, потом долго перебирал украшения, гадая, что бы такое привезти для Эдме. Кажется, у нее были проколоты ушки, и носила девушка простенькие серебрёные колечки.
- Может, я вам подскажу? - сжалилась лавочница.
- Нужны нетяжелые и не слишком вычурные серьги для юной леди. У нее красивые зеленовато-голубые глаза.
- Сейчас что-нибудь подыщем. Каков возраст юной леди? До десяти лет, до пятнадцати, до двадцати, хотите сделать подарок новорожденной?
- Ей пятнадцать.
- Тогда, думаю, юной красавице подойдут вот эти аквамарины. Не смотрите, что серьги выглядят просто, в ушах они заиграют, им нужен контраст с кожей. Стоят недорого, двести золотых.
Вик подавился словами. За две сотни золотом можно было купить породистого скакуна!
- К нам привозят камни издалека. Хотите дешевле - идите к серебрушнику, - хмыкнула лавочница. - Он вам за пару золотых и споет, и спляшет, и половину своего барахла отдаст.
- Да хоть и с самого Южного континента, мадам, а аквамарины, тем более, такие маленькие и мутные, двести золотых не стоят, - «встал в позу» капитан Авенбрайт. - И не надо мне петь про контраст с кожей, коль камни не чисты.
- У меня не рынок. Или берите, или вон там дверь.
Вик хмыкнул и вышел. Не рынок у нее. Ну-ну, коль торговаться не умеешь, да тем более, своего постоянного круга покупателей нет, а ведь лавка новая, то прогоришь быстро. В соседней лавке ничего красивого не нашлось, все украшения были солидными и тяжелыми. Ничего похожего ни на тот изящный браслет с розой, ни на камею.
- У нас готового мало, тут все мастера работают на заказ, - пояснил ему в одной из лавок владелец. - Да и если вправду, золота вы тут доброго не сыщете, сказать толком, тут порт, кто из горожан зажиточных, так у тех своего золота сундуки, предки пиратствовали или торговали. У нас все больше всякие кубки делают да морякам «последние монеты» льем. Вам лучше к серебрушнику пойти, серебро и металл хороший, и сам парень с руками что надо. А если непременно золота хочется, вон, там девица одна торгует всякими побрякушками ажурными. А коль время есть, так я вам сам могу сделать что-то, пальцы пока еще мастерство помнят. Зазвенит - только скажите.
- Некогда, почтенный, - развел руками капитан. - Сегодня в прилив уходим. А у серебрушника и у девицы я был, но две сотни золотых за мутные аквамарины отваливать - увы, даже мое капитанское жалование такого не выдержит. А подарок хотелось бы, - Вик смутился и тише добавил: - Жена у меня, вот... Совсем юная.
- А, ну если жена, - владелец лавки нагнулся, поискал что-то и высыпал на расстеленную на прилавке ткань горсть колец и сцепленные попарно серьги. - Выбирайте, у меня аквамарины хоть крохотные, но чистые. Вот серьги есть, вот к ним колечко в пару подберется. А то вон опять же сапфиры есть, так не видно, но под свет попадут - синие искры будут.
- У нее глаза, как чистое море на солнце, - еще больше смутился внезапной поэтичности образа Вик Авенбрайт. - Так что я аквамарины хотел. Вот эти, в самый раз для ее ушек будут.
- Ну так и забирайте за пяток золотых, - лавочник смахнул все остальное в шкатулку как хозяйка крошки со стола. - Мне вся эта ерунда ни к чему - не купит никто, а из монет я хоть ложку вылью.
Капитан со спокойной душой отсчитал пять золотых и опустил сережки в тот же мешочек, где покоились часы и медальон. Колечко к нему тоже молча придвинули. Вик потянулся, было, за кошельком снова, но старый мастер нахмурился и покачал головой:
- За так отдаю. Мне сына королевский фрегат спас, так что не обижайте старика, капитан. И семь футов вам под килем.
Виктор прибрал колечко и отправился на корабль, гадая, понравится ли Эдме подарок. И вообще, что может нравиться молчаливой маленькой мышке? Ну не куклы же. А в вышивании Виктор совсем не разбирался. Что вообще можно подарить девчонке такого возраста, кроме украшений? Ну, цветы еще надо будет какие-нибудь притащить. Если б только знать, где их взять, зимой-то. Но об этом думать ему уже стало некогда - пора было возвращаться на борт корабля, а там - тяжелая и выматывающая рутина морского перехода.
В Савентуме на отдых времени выдалось чуточку побольше, аж целых три дня. Первым делом Виктор направился к капитану и Амалии, передать подарок Джека и расспросить о даме с портрета. В Сент-Клер-хаусе, так и не сменившем имя, его приняли с распростертыми объятиями, сытным обедом и горячим чаем с пирогами. Амалия поахала над туфельками, примерила их и осталась довольна подарком, тем, что пекарня, кажется, процветает, и Джек, как видно, не бедствует. А, стоило увидеть медальон, сразу узнала:
- Это мамин! Я им в детстве играла, но, когда мне было шесть, матушке пришлось заложить его, чтобы уплатить штраф за... в общем, неважно, за что. А часы эти я даже не помню, наверное, мама заложила их раньше, или просто прятала от меня. На портрете бабушка, мама назвала меня в ее честь.
- Значит, вы - последняя из рода Хантингтон, потомок самого знаменитого адмирала Островов.
Амалия пожала плечами:
- Доказать, что это так, практически невозможно, Виктор. Не сохранилось никаких документов, бабушка, как рассказывала мама, сумела спастись с тонущего судна и спасти ее, но из всего багажа уцелело лишь то, что было на них. Бабка Амалия умерла через пару месяцев, ее сильно побило о скалы прежде, чем выкинуло на берег, а вот матушку она уберегла. Мама же мало что помнила о прошлом, хотя фамилию свою, как она говорила, знала твердо. О, а ведь в приходских записях о ее венчании с отцом должно остаться свидетельство.
- Да, это как минимум. К тому же, должен остаться хоть кто-то из тех, кто знал капитана, кто сможет подтвердить историю вашей матери и бабушки.
- Возможно. Но вряд ли я могу претендовать на титул баронессы Хантингтон.
- Даже если и так, хотя бы... Ну не знаю. Наследство получите?
Амалия засмеялась и придвинула ему чашку:
- Пейте чай, Вик.
Лекс же, задумавшись, крутил в руках часы, пока не щелкнула задняя крышка. Видимо, прогнулся удерживавший ее на месте запор. Из-под нее выпал кусочек пергамента с размытыми строчками.
- Что там? - Амалия подняла бумагу.
Кое-как угадывающиеся буквы постепенно сложились в слова.
««Эдемион» напоролся на рифы ...ого дня месяца июня в види... берега в двухсот кабельтовых от Ставр.... Капитан приказал ... шлюпки и покинуть тонущее судно. Постараемся ... берега, но шторм столь силен, что... Джеймс, храни тебя... любим.
Амалия и Анаст…»
- Ну вот, это еще одно доказательство, - кивнул Виктор.
Амалия молча вытерла глаза платком.
- Я займусь поисками Джеймса Хантингтона. Насколько мне известно, еще пятнадцать лет назад он имел под командованием фрегат «Буйный». Обращусь в секретариат флота и в Академию, - хлопнул ладонью по столу Александр.
Виктор закивал, решив, что капитану тоже нужно чем-то заниматься, безделье и светская жизнь военному моряку уже явно осточертели.
Глава семнадцатая
Через три дня «Уэлли Стар» ушел в порт приписки, чтобы встать до весны в сухой док, судну требовался ремонт и осмоление днища, в последний переход трюмные матросы не вылезали на свет божий, по колено в ледяной воде качая помпы. Виктор еле дождался момента, когда ему выправят все необходимые бумаги и выплатят жалование. Не терпелось скорее найти Уилла. И Эдме, конечно. А как их искать? Да и прибыли ли они в Перт? Из портовой конторы он, подумав, заглянул в магистрат, ведь, если где и справляться о недавних новоселах, так это там.
- А то как же, вон, дом видите на холме? Вот туда они и вселились, если их еще не задушил призрак старика, то они и сейчас там.
- Что? Какого еще старика, вы о чем? - недопонял капитан, изрядно уставший и желающий отдыхать, а не напрягать мозги, разгадывая ребусы служителя.
- Да, бывшего владельца дома. Идите, в общем, тот дом они купили.
- Угу... Спасибо, - спохватился Вик.
К дому он направился сразу же, не уверенный в том, что там живут именно Уилл и Эдме, ведь поверенный говорил еще о каком-то парне. Однако выскочила из дома Эдме, ее не узнать было невозможно:
- Добрый день. Извините, вы тут кошку не видели? Мне показалось, кто-то мяукал, - похоже, родного второго мужа она узнавать отказывалась. Неудивительно, после плавания-то. Вик, к тому же, отрастил аккуратные усы и бородку.
- Это ту, что прячется на вон той яблоне, малышка? - улыбнулся Вик.
- Да, наверное, - Эдме закивала. - Уилл, мне нашли кошку на яблоне.
- Тебе наш... Вик! - взревел Уильям, сбегая с крыльца и сгребая спешившегося капитана в костоломные объятия.
Эдме непонимающе смотрела, потом ойкнула, сообразив, и храбро полезла добывать себе кошку самостоятельно, не мешая мужчинам. Правда, с дерева ее снимали уже они, вместе с кошкой. Мурлыка, перепуганная таким вниманием, перецарапала всех, но милостиво позволила внести себя в дом и напоить молоком. Эдме в дом тоже внесли, молоко ей Уилл согрел, а так - никаких отличий от кошки.
- А это кот или кошка? - вяло заинтересовалась Эдме.
Животное, напившись молока до состояния шарика, свернулось и сладко дремало. Девушка явно тоже была не прочь улечься рядышком.
- В марте поглядим, - хохотнул Уилл, осторожно поднимая жену на руки. - Поспишь, зайчонок?
- Ага, я такая сытая. И кошку тоже возьми-и-и.
Кошку понес Вик, по пути рассматривая дом и его убранство. Было заметно, что он еще не совсем обжит, что в комнатах не хватает мебели, на полах не помешали бы ковры или хоть половички. Но в целом капитану нравилось здесь. Словно, наконец, вернулся домой.
Эдме уснула сразу же, стоило ее положить на кровать. Котенок улегся рядышком и сонно замурчал. Мужчины переглянулись и тихо вышли, прикрывая дверь.
- Жрать? Ванна? Или сразу спать?
- Если у вас уже есть согретая вода, я бы помылся. Соскучился, знаешь ли, по благам цивилизации, - усмехнулся Вик.
- У нас тут всегда горячая вода. Идем, приведу тебя в нормальный вид, будешь как человек, а не как мыш замурзанный.
- Я мыш затраханный, только, к сожалению, не тобой, а службой. Слава Всевышнему, «Уэлли Стар» встал в док на ремонт. У меня есть два месяца отпуска, Уилл, и ты себе не представляешь, как это хорошо.
- Ну, так я тоже все успею, - утешил его Уилл, ухмыляясь. - Вот ванная, сейчас принесу тебе полотенце.
Вик полюбовался на парящую воду и принялся раздеваться, сбрасывая требующую стирки и чистки форму и белье. С блаженным стоном сел в ванну, откидывая голову на высокий изогнутый бортик.
- Правда, отлично? - Уилл вернулся довольно быстро, притащил целую простыню. - Эдме просто в восторге, скоро обрастет ластами и будет, как тюлень, ворочаться в ванне и довольно хлопать по воде.
- Мечта-а-а, - протянул Вик, даже не открыв глаз. - Горячая вода, мыло... Побриться, что ли?
- Побрейся, если не уснешь раньше. А еще лучше, лежи и спи, я тебя и вымою, и спать унесу. Будешь сиять чистой мышьей шкурой.
Вик покорно отдался в его руки, улыбаясь и гадая, уснет или нет. Но, стоило чутким, хоть и кажущимся слишком крупными и неуклюжими на вид, пальцам коснуться его тела, как сон бежал прочь. Виктор закусил губу, чтоб не разбудить стоном Эдме. Уилл его честно мыл. Почти что честно, совсем не дразнясь. Вик укоряюще посмотрел на него потемневшими глазами, вцепился в бортики руками и выгнулся, еще сильнее терзая губы. Но никакая боль не могла унять проснувшуюся и не желающую спадать жажду ласк.
- Тише, мыш, ты же устал и хочешь спать, - Уилл, вопреки своим же словам, принялся жадно его целовать.
- Сон для... слабаков... Ох, Йети, да не тяни ж ты меня за яйца, они и так уже звенят!
Уилл решил, что он уже достаточно наскучался без Вика. Хотя отволочь того в спальню все же пришлось: во-первых, в ванной было маловато места, во-вторых, мазь была все-таки рядом с кроватью. У губ его любимого мыша был привкус крови и моря, въевшегося солью в кожу, короткая бородка щекоталась, он требовательно стискивал в кулаках волосы любовника, нет, мужа, жадно кусался, вжимаясь лицом в плечо, чтоб не орать.
- Поверить не могу, что ты все-таки здесь, - Уилл никак не мог выпустить его из рук.
Тяжело дышащий, еще не отошедший от пережитого, Вик только хрипло пробормотал:
- Это я не могу... Надеялся, но не думал, что вы решитесь в зиму...
- А что медлить-то? Повезло, что дом попался. Внук адмирала Хантингтона был его владельцем, кстати.
- Что? Правда? - Вик даже приподнялся на локте, заглядывая в лицо Уиллу. - А знаешь, что Амалия, жена Лекса - внучка Джеймса Хантингтона?
- Нет, не знал... Но нашел что-то про то, что его жена и дочь пропали при кораблекрушении недалеко от Ставроса. Ну, капитан, вы рады? Семья нашлась.
В углу что-то протяжно заскрипело, словно долго и печально вздохнул весь дом.
- Жена капитана умерла вскоре после кораблекрушения, а вот дочь выжила, вышла замуж и родила нашу прелестную булочницу, - усмехнулся Вик.
- Вот как? Ну, есть, кому передать наследство барона, его записи и имущество. Как там Лекс и его семья? Примириться с Бешеной Марго удалось?
- Еще как! Графиня вспомнила юность и на пару с Амалией организовала дело.
- Ого, - уважительно покивал Уилл. - Так, мыш, завтра все расскажешь толком, а сейчас отсыпайся.
- Да, Йети, пожалуй, ты прав, - Вик зевнул и уткнулся ему в плечо, мгновенно отрубившись, словно погасили яркий светильник.
Уилл подумал, что надо бы пойти к Эдме, Вик взрослый, а она маленькая, как она там одна. Но двигаться не хотелось, хотелось обнимать мыша. А у Эдме там котенок занял половину кровати, как это умеют кошки. Он так и остался до утра, за размышлениями уснув. Утром Эдме, поднявшись рано, на рассвете, тихонько прокралась в соседнюю спальню и приоткрыла дверь, бесшумно повернувшуюся на хорошо смазанных Уиллом петлях. Увиденная картина заставила жарко полыхнуть щеки, хотелось закрыть глаза, чтоб не видеть переплетения тел, но оно уже словно отпечаталось на внутренней стороне век: мощный, как скала, Уильям и изящный, по сравнению с ним, Виктор, переплетенные пальцы, ноги, доверчиво откинутая голова одного мужа на груди другого.
Эдме прикрыла дверь и отправилась вниз, греть завтрак на всех четверых. Котенок трусил рядом, задрав хвост трубой и тихо взмяукивал на бегу. На кухне он получил блюдце молока и заурчал над ним, пока девушка возилась с плитой, которой до сих пор боялась, но твердо намеревалась победить.
Коннор, ночевавший у своей подружки две ночи на третью, но почему-то исправно возвращавшийся к завтраку, и тут не замедлил явиться. Обнаружил в конюшне новую лошадь и тут же поинтересовался у Эдме, кто к ним пожаловал.
- Мой второй муж, Виктор. Принеси воды.
- А, равнинник, - равнодушно кивнул Коннор, взял ведра и поплелся в ванную, набирать там уже горячую воду.
Эдме продолжила возиться с завтраком, про себя думая: что Коннору не естся у своей девицы? Через полчаса спустился и Уилл, зевая и почесывая волосатую грудь в вырезе рубахи.
- Утро доброе. Конни, сегодня тьютор приходит, не забыл? Никуда не умчись. Эдме, зайчонок, тебе помочь?
- Да, достань тарелки, - Эдме улыбнулась мужу. - А где Виктор?
- Дрыхнет мыш еще. Укатали беднягу капитанские заботы, - хохотнул муж, сладко жмурясь.
«Ой ли, капитанские ли заботы его укатали, или ты, муж мой?» - с неожиданным юмором подумалось Эдме. Она, к слову, совершенно не ревновала. Она разложила еду на троих, решив, что Виктора покормит попозже. Он и в самом деле выглядел вчера усталым, под глазами залегли тени, из-за бородки он казался старше, чем есть. Пусть поспит, как-никак, домой вернулся, отдыхать.
После завтрака Эдме занялась мытьем посуды, потом побежала искать у себя в запасах ткани что-нибудь, чтобы сшить для котенка матрас. Котенок бегал за ней, счастливый, сытый, и так и норовил запрыгнуть на подол платья, повиснуть и прокатиться. Он был не совсем таким, как ей хотелось: пепельно-рыжеватый, с белыми носочками и кончиком хвоста, но зато с черным пятном на морде, словно карнавальная маска.
«Ну и что, зато он ласковый, - утешалась Эдме. - И может, Уилл разрешит завести попозже еще одного кота?».
Потом ей вспоминалась сумасшедшая Кланнад, у которой было с десяток кошек в ее лачуге, и непередаваемое амбре, намертво въевшееся в ее одежды и кожу, и Эдме решительно отметала эту мысль. Нет уж, пока что ей и одной кошки в доме хватит. А все же, кот это или кошка? Она решительно сцапала проказника поперек тельца, подняла, заглядывая под хвост. Хм, вроде бы, ничего не болтается, значит, все же кошка. Ну, тем более - весной как бы ни нагуляла себе пузо.
- Веди себя прилично, я не знаю, куда девать котят, поняла? Интересно, а если тебя травой напоить, ты не будешь рожать?
Кошка, которой пока еще не придумали имени, замахала лапами, изворачиваясь, плюхнулась на кресло и свернулась в нем, собираясь вздремнуть после сытного завтрака. Ей было хорошо: она нашла дом, где ее кормят и позволяют спать в тепле.
Эдме засмеялась:
- Ты такая забавная. Виктор? Доброе утро, я сейчас завтрак вам согрею.
- Доброе утро, малышка, - сонный, встрепанный, в одних штанах, Вик являл собой забавное зрелище. - Не нужно пока, только чаю, если можно, завари. Или кофе, если есть.
- Я поищу, вроде, был, - Эдме ушла вниз, разыскала Уилла. - Уилл, у нас кофе есть?
- Что, мыш восстал и пытается проснуться? - рассмеялся горец. - Есть у нас кофе, сейчас сварю. Показать тебе, как?
- Да, я никогда не пробовала его делать.
Уилл научил ее, как пользоваться меленкой для кофе, показал, сколько его, молотого, засыпать в странный, вычурно изогнутый ковшик, который почему-то называл «османкой».
- Оно так замечательно пахнет, - решила Эдме.
- Кофе и кофе, такая штука, когда надо проснуться, а никак, и холодная вода не помогает. А муж твой, детка, дурак, забыл специи купить. Сейчас бы сюда да корицы, да ванили палочку, или гвоздики пару бутонов.
- И что, от этого кофе будет вкуснее?
- И ароматнее. А если добавить черного перца и меда - то и взбодрит гораздо лучше.
- Мед у нас есть, перец тоже.
Уилл обрадовался и велел доставать. Премудрости варки кофе его обучил потомок османского завоевателя, каким-то образом прижившегося на Островах еще с тех времен, когда христиане воевали с сынами Мохаммада за Алмазный Город, где, по Библии, был рожден, жил, проповедовал и был казнен язычниками Сын Божий. С Аль-Фераджи Уилл познакомился, случайно забредя по пьяной лавочке после сдачи очередного экзамена в Академии в торговый квартал Савентума. Время было позднее, почти все было закрыто, и лишь эта лавка призывно манила теплым, ало-золотым светом и благоуханием специй.
Аль-Фераджи обрадовался даже такому гостю, долго показывал и рассказывал, для чего нужна та или иная специя, куда ее применить, как она воздействует на того, кто употребляет.
- А это что за крупа горелая? - спросил тогда с пьяным смехом Уилл, ткнув в жаровню, где осман обжаривал кофейные зерна. Маленький, смуглый и очень колоритный мужчина возмутился:
- Ай, ты сам, гяур, горелая крупа! Это божественный напиток - кофе! Способствует ясности мысли, придает сил и прогоняет сонливость, и даже протрезвляет, если правильно сварить.
- Так его что, есть надо, или все-таки пить? - заржал Уильям МакТавиш.
Аль-Фераджи потер ладони и с коварной усмешкой предложил:
- Попробуешь?
Он сварил тогда такую ядреную смесь кофе и специй, что у Уилла мигом выветрился хмель из головы, а уснуть он не мог целые сутки. А ведь выпил всего лишь крохотную, чуть больше наперстка, чашечку густой, как патока, и черной, как смола, жидкости.
А сейчас в голове мелькнула мысль дать попробовать Эдме напиток, но Уилл все-таки не рискнул. Может быть, когда он сварит что-то полегче. Но сейчас в «османке» закипал заряд бодрости для Вика, для маленькой их женушки он был бы слишком крепким. Аль-Фераджи тогда предупреждал, что, при всей своей полезности, кофе не слишком хорошо действует на сердце, и слабым, малокровным людям его лучше не пить.
- Я все-таки сделаю ему хлеб с мясом, с утра надо есть, - решила Эдме.
- Сделай, зайчонок, он проснется и поймет, что голоден. С вечера нежрамши.
Вик же, которому умывание теплой водичкой не помогло, босиком и в одних штанах выбрался на крыльцо, добежал до ближайшего сугроба и принялся растираться снегом. Это уже взбодрило настолько, что желудок просяще заворчал, намекая, что надо в него положить что-нибудь, побольше, повкуснее, помяснее. Через две чашечки кофе он уже просто взвыл, заявляя, что переварит носителя, если его немедленно не наполнят. Эдме, хихикая, снова разогрела еду.
- Приятного аппетита, Виктор.
- Спасибо, милая, - он, прежде чем сесть за стол, склонился и поцеловал ей руку.
Эдме смутилась, слегка покраснела. С Уиллом ей было проще - он был прост и понятен, как топор. Виктор же, как сказал Уилл, был потомственным аристократом, плюс, еще и капитаном теперь, его поведение было причудливой смесью манер и попыток казаться проще. Она не знала, как следует вести себя со вторым мужем. Вежливо, это понятно. А еще? Он пока что был для нее закрытой книгой, которую лишь предстояло прочесть. И то неясно - а поймет ли она в ней хоть что-то? Поэтому девушка ушла наверх, к вышиванию. Оно было понятным.
Вик проводил ее взглядом и погрустнел. Он не слишком-то умел ладить с прекрасным полом и не понимал, обидел он жену или нет?
- Мыш, ты чего?
- Кажется, я что-то не то сделал или сказал. Эдме обиделась.
- Почему обиделась? Вовсе она не обижалась, - удивился Уилл.
- Да? Хм, - Вик подчистил тарелку кусочком хлеба, с трудом удержался, чтоб не облизать пальцы, до того было вкусно. - Пойду, оденусь и подарок ей, что ли, отнесу.
- Отнеси, она очень порадуется.
Прежде чем идти к жене, Вик переоделся, вернее, накинул сорочку и обернул талию широким кушаком, чтоб не затягивать ремень. И в итоге стал походить не на капитана Королевского военного флота, а на пирата. Не хватало лишь колец в ушах. Эдме восторженно уставилась на мужа:
- А вы такой... обаятельный.
- Спасибо, малышка. Я тебе кое-что привез, не знаю, правда, понравится ли... - Вик присел на край ее любимой кушетки и вынул из-за пазухи бархатную коробочку, купленную уже в Савентуме. Открыл ее, поднося супруге. На бархате сверкнули каплями морской воды камни.
- Какие они красивые, - Эдме тут же сцапала колечко, надела и расстроилась. - Оно мне велико.
- Ничего, хорошо, не мало. Хочешь, сходим сегодня к ювелиру, он подгонит его на твой пальчик?
- Да, хочу. Пойдем!!!
- Можно, я тебе и серьги сразу надену? - улыбнулся такому воодушевлению Вик.
- Давай, - Эдме подставила ему левое ухо.
Мужчина осторожно вынул серебряное колечко и вставил золотую сережку, защелкнул замочек и не удержался от шалости - поцеловал розовое ушко.
Эдме фыркнула от щекотки:
- А они красиво выглядят?
- Сейчас увидишь, - Вик проделал ту же процедуру со вторым ушком, и тоже поцеловал.
Эдме счастливо и смущенно улыбалась - Виктор привез ей подарок, он такой милый.
- Ну вот, у тебя есть зеркальце? Полюбуйся. К твоим глазам очень подходит.
Она поспешила посмотреться в зеркало. Серьги ей, и правда, очень понравились, камни были прозрачными и красивыми, как морская вода.
- Но они же дорогие...
- Эдме, не дороже денег, как говорил мой капитан. Тебе понравилось, и я очень рад. Ну, что, одевайся, сходим к ювелиру, чтоб и колечко ты смогла носить.
Эдме закивала и помчалась одеваться. Колечко хотелось очень. Даже странно, живя в доме родителей, она никогда не хотела ничего такого. Серьги, и те согласилась надевать, для чего пришлось прокалывать уши, лишь после долгих уговоров матери. Раньше ей казалось, что незачем цеплять на себя побрякушки, они не сделают ее красивее. Сейчас, впрочем, тоже так казалось, но это же подарок Виктора, он выбирал его для нее, он даже запомнил, какие у нее глаза, хотя видел-то от силы несколько часов. Это же так приятно, не правда ли? Когда мужчина что-то запоминает из твоей внешности?
- Уилл, мы с Виктором сходим к ювелиру, чтобы мне колечко сделали по размеру.
- Сходите, зайчонок, - кивнул тот, - может, еще что прикупите, чего в доме не хватает? Если до полудня догуляете, то я вас в городе, у портового рынка ждать буду, хорошо?
- Хорошо, я куплю гвоздику и... И что ты еще говорил, я забыла, - она понурилась.
- Корицу, малышка, она в таких закрученных палочках продается, молотую не надо брать, мы ее лучше сами смелем. Ваниль, это стручки, длинные такие. Кардамон. Впрочем, давайте встретимся там, и я все специи тебе покажу, которые сам знаю.
- Хорошо. Встретимся у входа на рынок, - закивала Эдме.
Пока они с Виктором шли в город, Эдме думала: вот у нее есть два мужа, они намного старше, Уилл - больше чем в два раза, Вик - ровно вдвое. Они много знают и умеют, оба выучились, такие умные. Сильные. Красивые. А она? От этого было грустно - ну зачем им такая маленькая и глупая девчонка, которая ничего не умеет, только вышивать. Читает она с трудом, пишет тоже едва-едва, о мире вокруг знает только то, что рассказывали старшие братья и родители, то есть, очень мало. Конечно, и это для женщины уже много, но ведь с ней и поговорить толком не о чем. Эдме совсем приуныла - а еще сейчас Виктор и ювелиру заплатит за кольцо, а оно дорогое.
- Что ты, девочка? - Вик, наконец, заметил, что Эдме плетется нога за ногу и все ниже склоняет голову, остановился и приподнял ее лицо. - Что-то случилось? Устала? Хочешь, я тебя понесу? Я, конечно, не Йети, но тоже не слабый, - он улыбнулся ей, пытаясь развеселить.
- Нет, не в этом дело. Просто я... Ну...
- Так. Давай, зайдем в трактир, возьмем по стакану горячего вина, и ты мне расскажешь, - предложил Вик.
Вино язычок Эдме развязало - пить она совсем не привыкла. Виктор слушал ее сожаления о собственной никчемности и ненужности, мягко сжимая ладошку девушки в своей.
- Хочешь, я буду с тобой заниматься науками? Ну, насколько это будет тебе интересно. Расскажу о мире, разных странах, народах, обычаях. Будем читать, может, рисовать.
- Да, очень хочу, - закивала Эдме и икнула, - ой, - прикрыла рукой рот. - А ты много видел, да?
- Не так чтобы очень, - усмехнулся мужчина, - но по свету помотался, правда, скорее, по морям, чем по суше. Десять лет уже служу, срок немалый.
- И ты такой умный, - восторженно решила нетрезвая Эдме.
- Ну, дурака бы капитаном не поставили. Ты как, идти сможешь, или все-таки нести тебя?
- Я смогу, надо просто на улицу выйти.
- Тогда идем, малышка. Потихоньку, прогуляемся, спешить некуда особо.
Эдме на прогулке вцепилась ему в руку, приноравливаясь к шагу Виктора. Он и рад был - весу в той Эдме, как в птичке, ладошки горячие, сама маленькая. Совсем не такую девицу он себе представлял женой, если б припекло. Но сейчас другой на ее месте представить не мог. И Уилла рядом. Его семья, подумать только!
Эдме на все вывески заглядывалась по нескольку минут, пытаясь их прочитать. Получалось не очень.
- Зеленый кабак... Кабан...
- Правильно. И так, и эдак правильно, - ухмылялся Вик. Вывеска была над питейным заведением. Видно, кого-то из завсегдатаев горячкой стукнуло, что ему кабан зеленый привиделся, так и назвали.
- Отец всегда говорил, что женщине нельзя быть грамотной. Но матушка учила меня читать и писать.
- В Сагранзе, в Алетском Университете, преподает донна Глориа Спата. Говорят, что Спата - это не настоящая ее фамилия, а прозвище, за то, что дерется крепко, - фыркнул Вик. - А преподает она не какие-то там изящные искусства, а тригонометрию. Вот так. А кто говорит, что женщине грамотной быть нельзя, тот идиот.
- Буду еще больше грамотной. Вик, смотри, там лавка ювелира, кажется.
- Вот туда и пойдем.
Колечко по руке Эдме уменьшили быстро, всего-то полчаса посидеть и пришлось. Тонкий ободок, как влитой, сел на палец, заиграл искоркой аквамарина в изящной оправе.
Эдме любовалась им, вытягивая руку подальше.
- Красиво же? Ну ведь красиво, Вик?
- Очень красиво, малышка. Хочешь бусы такие же? Не бусы, как оно... колье с аквамаринами, мастер, есть у вас?
Ювелир хмыкнул, почесал подбородок и полез смотреть в закромах.
- Ну, вот, из готового только цепочка с камнем есть.
Рисунок оправы отличался, но не сильно. А камни будто из одного кристалла резали - ясные, одинакового оттенка. И цепочка тонкая, изящная, румейского плетения.
- Берем.
- Пятнадцать золотых, - ювелир явно настроился поторговаться, любил это высокое искусство.
Эдме только ахнула и от себя украшение принялась отодвигать. Вик фыркнул, указал глазами на нее, скроив страшную рожу.
- Ладно, тринадцать, - скинул ювелир.
Виктор вслух не торговался - боялся обидеть Эдме, хотя за три камушка отдал всего-то пять золотых, а тут за один, может, чуточку побольше - тринадцать? Но только смотрел на мастера со вселенским укором и на пальцах незаметно показывал цифры. Хитрая пиратская рожа капитана и паника Эдме свое дело сделали - мастер продал цепочку за три золотых монеты.
- Как ты его? Заговорил, что ли? - то и дело трогая украшение на шее, восторгалась девушка.
- Угу, загипнотизировал.
- Загипо... что?
- Наука такая у османов есть, когда человека силой мысли воли лишают и заставляют делать все, что прикажет гипнотизер. Факир, по-османски.
- Ты надо мной смеешься? - заподозрила Эдме.
- Шучу, конечно. Я же не факир. Просто удачно поторговались, - рассмеялся капитан.
- Но камень очень красивый, спасибо, Виктор. Я буду надевать украшения на праздники, как сегодня.
- А сегодня праздник? - он удивился. - И зови меня просто Вик, хорошо?
- Ну да, мне сегодня шестнадцать лет, я совсем взрослая.
- Ох, правда? - Вик подхватил ее под мышки, закружил: - Поздравляю, малышка.
Эдме смеялась, чувствуя себя легкой, как горсть перьев.
- Тогда нам явно в кондитерскую! Купим самый большой и вкусный торт. Ты любишь крем? Взбитые сливки? Цукаты? Может, желе или глазурь?
- А что это все? А сливки я люблю, да.
- Идем скорее, увидишь и попробуешь понемножку.
Эдме любила сладкое, а все то, что перечислил Вик, звучало очень вкусно. Кондитерскую девушка унюхала за квартал от нее: аромат пирожных, крема и прочих кулинарных чудес витал в воздухе, словно сахарная глазурь, густой и сладкий. Эдме тут же облизнулась:
- Как оно все вкусно пахнет. Слюнки текут.
Просторное помещение было заставлено столиками на два, три и четыре человека, широкая стойка одновременно выполняла и роль витрины, выполненная в виде горки-лесенки. На "ступеньках" стояли плетеные коробочки с пирожными, подносы с тортами, которые можно было покупать не целиком, а по кусочку. Здесь же продавали чай и горячий ягодный морс. Эдме сразу завертелась, как неисправная стрелка компаса, забегала, принюхиваясь. Хотелось все и сразу, но она понимала, что столько не осилит. Виктор поступил просто: заказал по тоненькому кусочку тех тортов, которые хозяин кондитерской мог сделать им вот прямо сейчас, и целый чайник крепкого чаю с двумя чашками.
- Они так пахнут... Шоколадный?! И так выглядят... М-м-м, вкусно-то как!
- Главное, выбери, какой тебе сейчас больше всего понравится, - улыбнулся Вик.
Себе он взял шоколадный брауни, любимый с детства, когда его готовила еще матушка. Эдме вся перемазалась крошками, наконец, выбрала:
- Мне нравятся сливки. И фрукты.
Получив отмашку, кондитер немедленно отправился за готовыми и пропитанными джемом коржами, которые ему оставалось лишь переслоить ягодами и взбитыми сливками, украсить ими же сверху, да посыпать бисквитной крошкой. Торт получился огромным, коробка с ним была размером с колесо экипажа, как показалось Эдме.
- Мы же никогда столько не съедим, - ужаснулась она.
- Уберем на ледник и доедим завтра, - успокоил ее капитан. - Теперь к рынку? Слышишь, часы на ратуше бьют полдень.
- Уилл ждет! - подпрыгнула Эдме.
К рыночной площади у Морских Врат Перта они подошли через полчаса, и Уилл их там уже в самом деле ждал.
- А у нас есть торт, - сразу похвасталась Эдме.
- У нас праздник? - удивился МакТавиш. - Или это мы празднуем начало отпуска Вика?
- А... Да, точно, это празднуем. А еще немножко мой день рождения.
История с подхватыванием и полетом над мостовой повторилась, правда, Уилл ее еще и подкинул, как ребенка, громогласно радуясь. Эдме смеялась, обнималась с ним сама. Когда восторги поутихли, счастливый тривиум направился на рынок за специями: Уилл, как и обещал, показывал Эдме каждую, продавцы давали понюхать, пока он рассказывал все, что запомнил из уроков Аль-Фераджи.
Эдме старательно запоминала, от некоторых морщилась, от некоторых забавно чихала.
- И все равно, каждая специя отдает свой запах только в определенных условиях. Вот, например, перец. Если засыпать его в почти готовое мясо, будет горько и невкусно, да и пахнуть будет тоже не ахти. Перцем нужно натирать и пересыпать сырое мясо, а потом оное бросать на раскаленный жир, чтоб запеклась корочка, а сок остался внутри. А вот это имбирь. Гляди, какие клубни. В жару имбирно-мятный лимонад - самое вкусное, что можно придумать, зимой имбирно-медовый чай - спасение от простуды.
Эдме кивала, раскладывая в голове информацию. С рынка с пустыми руками, конечно же, не ушли: Уилл выбрал громадный кусок сочной телячьей вырезки, чтоб приготовить на заднем дворе мясо на углях, ради праздника-то, и еще огромное количество специй, отвалив за них больше денег, чем Вик - за ее золото. А сама Эдме вцепилась в разноцветные леденцы, прозрачные, словно светящиеся в коробочке. Они казались ей то ли драгоценными камешками, то ли цветными льдинками, то ли кусочками обточенного водой стекла, но в любом случае навевали мысли о лете и детстве. Она решила, что есть их не будет, будет перебирать и любоваться.
Праздник удался, особенно вечером, когда для нее из дому вынесли кресло и меховое одеяло, а мужчины сидели рядом на чурбаках, негромко переговариваясь, жарили мясо, пили вино прямо из горлышка передаваемой по кругу бутыли, правда, ей налили в бокал. Эдме вино пила понемножку, дала понюхать котенку, которому оно не понравилось, зато понравился мех, топтать его и когтить. Мясо зверек тоже благосклонно покусал, а через час обе уже свернулись и заснули от вина, молока, тепла и сытости. Коннор снова утопал к своей пассии, жаловаться на тьютора, который, со слов Уилла, гонял его в хвост и в гриву. И "затрахивать" расстройство от того, что придется до самой осени учиться, чтобы поступить в Академию. Уилл унес охапкой жену, кошку и одеяло в спальню, устроил их там спать в обнимку, занимая кровать по диагонали, и вернулся к мышу и мясу.
До полуночи они сидели рядом, слегка соприкасаясь коленями и пальцами, когда передавали друг другу вино. Напряжение копилось между ними постепенно, исподволь, с этими случайными прикосновениями, с короткими взглядами, полными скрытого желания. Будто играли в игру, у кого первого сорвет брашпиль.* Уилл щурился, смотрел темным взглядом, но в руках себя пока что держал. Вик же ярко смеялся, запрокидывая голову, облизывал губы, дразня его, рассказывал о стычке с пиратами и еще какую-то ерунду, которую не запоминали ни один, ни второй. Наконец, Уилл одарил его поцелуем, жарким как тот самый перец, сгреб в объятия, притискивая к себе. Глаза у капитана от этого поцелуя стали совершенно пьяные и шальные, он только и мог, что цепляться за плечи мужа, чтобы не упасть прямо в снег. Уилл поволок его к спальне, поминутно целуя, а то и лапая непристойнейшим образом. В комнате, когда они до нее добрались, самым горячим желанием обоих было немедленно избавиться от одежды. Но отпустить Вика Уилл попросту не мог, ему нужно было касаться, целовать, кусать ладное тело, бархатистую солоноватую кожу. Путались в рукавах, штанинах.
- Да почему на тебе столько одежды? - рычал Уилл.
- Сам-то, - смеялся пьяный от желания и вина Вик. Рубашка треснула и порвалась на две части в могучих кулаках хайлендера.
- Наплевать, еще найдем, - Уилл продолжил его целовать.
Вик, три недели даже не помышлявший о плотском удовольствии и совершенно не насытившийся вчера, сегодня требовал ласки вдвойне, сходил с ума, кусая губы, плечи мужа, свои пальцы. Уилл стремился и себя вознаградить за все время вдали от мыша, которого так остро не хватало. Они разнесли кровать, скатились с нее на ковер, уронили столик, но даже не обратили на это внимания. Зато обратила Эдме, заглянула к ним, сонно потирая глаза, покраснела и сбежала обратно к себе, закаявшись вообще реагировать на звуки из этой спальни, когда Виктор дома. Ей вообще было странно смотреть на них. То ли дерутся, то ли убить друг друга пытаются. С ней Уилл был неизменно осторожен и нежен, сдерживая силу и темперамент. Теперь понятно, зачем ему тривиум: он побоялся, что убьет ее, а Вик гораздо сильнее и выносливее.
Эдме забралась в постель, обняла котенка и решила, что все-таки два мужа - это очень хорошо. Правда, весь остаток ночи ей снились такие непотребные сны, что утром было стыдно в глаза мужьям смотреть. Она, правда, не знала, может, это нормально, когда в тривиуме мужья вместе с женой спят... и не только спят. Но не спрашивать же мужей об этом? Так, завтрак есть, надо сварить кофе. Она немного опасалась, что кофе утечет, Уилл рассказывал ей, что его нужно снять с огня, когда поднимется пена. Немножко все-таки кофе сбежал, однако Эдме вовремя успела стащить османку с огня, надеясь, что получилось что-то пригодное в пищу. Пахло странно, она осторожно процедила напиток в две чашечки для мужчин, в османке как раз на две порции и хватило. Поставила на поднос и поднялась наверх.
В дверь постучать пришлось ногой. На втором стуке она открылась сама, и Эдме едва не упала внутрь. Комната напоминала поле битвы. Разорванная рубашка сиротливо висела на столбике балдахина, штаны, непонятно, чьи, только случайность спасла от сгорания в камине.
- Уилл? Виктор? Вы вообще живы?
Вик, который во сне учуял запах кофе, не просыпаясь, приподнял голову и попытался сесть.
- Уоу... Ой!
- Я кофе принесла, - Эдме поставила поднос на столик. - Завтрак тоже сделала. И торт принесла.
Вик потер заспанное лицо. Эдме, хоть и пыталась отвести глаза, все равно неприлично пялилась на разукрашенное десятками синяков, багровых укусов и кровоподтеков от жестких поцелуев тело. Впрочем, второе было в таком же виде, только Уилл, наверное, сумел бы спокойно сесть, чем Вик похвастать не мог.
- Ладно, я вас оставлю, - Эдме вспомнила о приличиях. - Уилл, доброе утро.
- Доброе, зайчонок, - хохотнул тот, открыв, наконец, глаза.
Губы у обоих были распухшими.
- Я принесу вам мазь... На вас обоих смотреть страшно.
Помогать смазывать пострадавшие части тела Эдме не стала, пришлось бы слишком многое увидеть, чего ей видеть не хотелось. Например, почему за завтраком Вик сидел на мягкой подушечке. Эдме накормила всех, выдала по куску торта мужьям и пошла мыть посуду.
- У нас есть дела? - осведомился после сытного завтрака Вик, залегший на диване в гостиной.
- Только написать письмо твоему капитану по поводу наследства Амалии.
- Хорошо, я займусь сейчас.
- Лежи уж, бедный потрепанный мыш, лечи шкурку, - фыркнул Уилл. И потопал писать письмо сам.
На Виктора залез котенок, свернулся на груди в клубок. Потом в гостиную пришла Эдме:
- Можно взять твою рубашку? Я на ней вышью что-нибудь.
- Конечно, малышка. Ты красиво вышиваешь, я видел. Свадебный наряд и рубашки Йети.
- Я всегда любила вышивать, - Эдме не знала, что еще сказать, вроде как муж лежит, отдыхает и беспокоить его не стоит, напоминая, что он хотел ее учить.
Он сам вспомнил:
- Мы, кажется, договаривались заняться учебой? Почитать что-нибудь интересное. Читать я могу и лежа, да и рассказывать тоже. Хочешь?
- Да, очень хочу, - обрадовалась Эдме. - А что ты мне почитаешь?
Вик встал, посадив котенка себе на плечо, как пиратского попугая. Тот, на удивление, истошно орать не стал, правда, закогтил и рубашку, и плечо. Мужчина же отправился в спальню, искать в своем багаже книгу по географике, которую втайне считал своим талисманом еще с Академии. Эдме ждала его, любопытствуя про себя: что такого Вик ей расскажет сегодня? Он же, примостившись снова на диван, открыл книгу на первой странице.
- Ты знаешь, Эдме, что наша планета Земля имеет форму шара?
- Шара? Она круглая? - удивилась Эдме.
- Именно. Если смотреть с мостика в ясную погоду, видно, как горизонт заворачивается, словно упираясь в небесную сферу. Но, на самом деле, никакой сферы нет, до нее нельзя доплыть или дойти.
- То есть, мы живем в середине шара? - уточнила девушка.
- Нет, малышка, мы живем на поверхности шара. Вообще, если уж быть точным, то ты, наверное, права. Наша Земля - как луковица. Есть раскаленное ядро, магматическая мантия, земная кора, которая и есть наше местообиталище, а сверху - атмосфера, то есть, воздух. Он тоже состоит из слоев, благодаря перемещениям которых рождаются ветры.
- А почему мы не падаем с шара? И вода не выливается?
- А ты представь себе ведерко воды. Что будет, если ты возьмешь его в руки и начнешь быстро-быстро кружиться?
- У меня голова закружится.
- Это да. А с ведром и водой?
- Ничего? - Эдме немного подумала и более уверенно заявила. - Ничего с ними не случится.
- Вода не выльется, не так ли?
Девушка попробовала представить себе ведро:
- Нет.
- А почему?
- Ну, потому что... Я не наклоняю ведро?
- Наклоняешь, вернее, оно само будет отклоняться. Ну, хочешь, попробуем это увидеть на практике? Я сам покручусь, а ты следи за ведром.
- Хорошо, давай. Я не понимаю на словах.
Они набрали полное ведро воды, накинули плащи и вышли во двор. Вик, смеясь про себя, принялся кружиться, гадая, поймет ли Эдме такую штуку, как центробежная сила.
- Вода и правда не выливается. Но почему?
- Потому, что она вращается вместе с ведром вокруг меня. А наша Земля вращается вместе с нами, морями и океанами вокруг Солнца.
- А. Нас держит на шаре потому, что он вертится?
- Именно. Называется это "центробежная сила"
Эдме закивала, довольная тем, что узнала столько нового. Они вернулись в дом, и Вик снова устроился на диване, а Эдме - на подушке рядом с ним. Он зачитывал ей выбранные главы о строении Земли, о том, какие материки, острова и полуострова на ней находятся, какие океаны и моря их омывают.
Эдме удивлялась, разглядывая картинки:
- Столько воды? Ее же намного больше, чем суши.
- Так и есть. Ученые считают, что суша на нашей планете занимает совсем мизерное соотношение по сравнению с водой. Примерно один к десяти.
- А кто живет в воде? Там, на глубинах? А там есть русалки?
- Морские девы, да, - он усмехнулся. - Я видел их только мельком, и они не слишком похожи на нас. Они... иная раса. Вот есть люди - с белой кожей, с желтой или коричневой, как жженый сахар или шоколад. Но это все - люди. Если заглянуть к нам внутрь, мы будем одинаковыми. А есть морской народ. Есть, или были раньше, не знаю точно, малефис и нейррис. Это существа, отличные от людей не только внешне, но и внутренне.
- А у русалок правда хвосты как у рыб? - Эдме даже глаза расширила. - А сирены поют?
- Русалки и сирены суть один народ, они все поют и заманивают моряков и рыбаков в море. Только что русалки это делают у берега, а сирены - на отмелях или рифах. И хвосты у них, да, ног нет.
- А где ты вообще бывал?
Эдме было жуть как любопытно, узнать хотелось все-все, Виктор знал столько интересного, оказывается.
- В османских портах, в Балтии и даже в Невске - ее столице. Огромный город, наш Савентум даже рядом не стоял с этой каменной громадой.
- Ты так сильно любишь море... Как Уилл - горы.
- О таких, как я, говорят, что их целовали морские девы, - рассмеялся Вик. - Да, я влюблен в море едва ли не с детства, с того момента, как впервые услышал о том, что есть такое.
- Мне оно нравится, оно такое... И мне здесь хорошо дышится.
- Да, здесь хорошо. Но море... оно разное. Иногда оно коварнее горных ущелий и опаснее лавин.
- А, правда, там волны выше неба?
- Выше неба волн не бывает, малышка, - усмехнулся капитан. - Но вот выше грот-мачты - вполне. Когда мы с капитаном Дамайном попали в такой шторм, думали уже все, не выберемся, и старушка "Уэлли Стар" развалится на кусочки. Матросы выбивались из сил, качая помпы. Впрочем, качали все, мы и просто ведрами вычерпывали, а вода в трюмах все прибывала. Молились, кто как мог. И вдруг - словно кто-то вылил на волны тысячу бочек с маслом. Это было око бури, и капитан приказал готовиться к худшему. Там был штиль, хотя волны швыряли наш корабль, как щепку. Идти в оке мы не могли, а значит, неизбежно попали бы в полосу самого страшного шторма, окаймляющего его.
Эдме слушала, приоткрыв рот, глаза расширились:
- И что вы тогда сделали? Как вы спаслись?
- Срубили мачты, пока они не сломались под ветром, закрепили все, что разболталось, закрепились сами и стали ждать. Но все обошлось. Тогда я впервые увидел сирен. Они не пели, просто выныривали на гребни волн, окружая корабль кольцом. И "Уэлли Стар" прошла сквозь бурю, как горячий нож сквозь масло.
- Вас спасли сирены... - глаза Эдме горели восторгом. - Такая милая история.
- До сих пор не понимаю, почему. Но они и в самом деле нас спасли.
- Может, вы им понравились?
- Скорее уж, на нашем корабле был кто-то их кровей. Иногда такое случается, правда, я всегда считал, что люди и морской народ малосовместимы... ну... - он чуть покраснел и замялся, - анатомически.
- А почему? - Эдме тоже покраснела.
- Но как? - усмехнулся Вик.
- Ну... Э... - воображение Эдме не справилось.
- Старые моряки говорят, что сирены рожают, как и дельфины, а не мечут икру. И их женщины кормят детей молоком. Позже я встретил одного матроса, которого сирена спасла после кораблекрушения. Он говорил, что их молоко на вкус соленое и густое. Но больше ничего не рассказал.
Пришел Уилл, решивший выяснить, куда пропала его семья, уселся тоже послушать рассказы Вика, ухмыляясь тому, с каким восторгом ему внимает Эдме. Виктор продолжал травить байки, вплетая в них кое-какие знания по истории, рассказывал об османских кораблях, которые не рисковали отплывать далеко от берегов, о чиньских купцах, пересекавших моря и даже океаны на удивительных своих лодках с парусами из бамбуковых циновок и бумаги, о диких племенах, населяющих острова Южного океана, не знающих письменности и наук. Наконец, Эдме решила, что у нее сейчас голова попросту лопнет от знаний.
________________________
Комментарий к части
* Брашпиль - устройство на палубе для спуска и подъема якоря.
Глава восемнадцатая
- Тетя Маргарет! Нужна ваша помощь! - Кристина приступила к делу едва ли не с порога. - Тео попросил Нико быть его посредником в заключении помолвки, а мы не слишком хорошо разбираемся в тонкостях.
- Так, милая, а теперь подробней. Если ты про Леди-Невидимку, то момент не самый подходящий - Маргарет отвела племянницу к столу.
- Нико считает, что как раз таки самый подходящий, тетя. Девушка потеряла близкого человека, и если не дать ей сейчас ощущение того, что она не одинока, что она кому-то нужна, пусть это и будет лишь иллюзия, это поможет ей пережить боль утраты.
- Ну, хорошо. Для начала нужны помолвочные кольца. Затем старший в роду, раз уж Тео решил, что этим займется твой муж, а не мы, значит, герцог Саматти должен переговорить с отцом невесты. Потом отец Жозефин переговорит с Жозефин, получит ее согласие, передаст его герцогу, а дальше в узком кругу гостей будет объявлено о помолвке.
- Но при чем тут герцог? Нико будет действовать сам, как старший в роду Даркмайров, разве не так?
- Ах, да. Тогда да, все так, как я и описала.
- Вы сердитесь на Тео, тетя?
- Сержусь? За что? - делано равнодушно пожала плечами графиня Маргарет.
- Я же вижу. Не сердитесь, он поступил правильно, попросив Доминико быть посредником. Дело в том, что... - Кристина пересказала вкратце историю пророчества и роль маркиза в нем.
- Ничего себе, - Маргарет восторженно взглянула на племянницу. - Да вас буквально преследуют какие-то пророчества. Ну что ж, в таком случае, пусть Тео и Нико начнут с помолвочных колец, потому что подобрать камень будет... затруднительно.
- Нико уже подобрал, - усмехнулась Кристина. - У него талант, видимо, от предков. А еще он смеется и говорит, что в один прекрасный день нам на голову свалится пророчество о конце света, и придется спасать мир.
- Избави нас Создатель от такого. Ты возьмешь лаванду для высадки? Я получила письмо от Изабеллы, она передает тебе горячий привет и пишет, что уже соскучилась по вас с Нико.
- А мы как раз отправили свое, с известием о моей беременности. Это должно порадовать дорогую свекровь. И да, конечно же, лаванда! И я видела у вас в оранжерее мяту и розмарин.
- Разумеется, ты уже присмотрела у себя место под растения? Будешь пирог с мясом? Амелия прислала парочку, каюсь, половину одного я съела, запершись у себя.
- Нико разрешил использовать бывший зимний сад под травяной огород. Сейчас там царствует Валенсо, он обещал мне вырастить лимон. А как ваше дело? Процветает? - рассмеялась Кристина, с удовольствием согласившись выпить чаю с пирогом. Ей почему-то все время хотелось есть. Дома с этим не было проблем, можно было спуститься в кухню в любой момент, поболтать, совершенствуясь в языке, с поваром, который, узнав, что "драгоценная донна" беременна, вознамерился закормить ее полезными, и в то же время весьма вкусными блюдами. Он готовил рыбу, креветки, водоросли, перемежая это морковью и шпинатом, спаржей и нежнейшими паровыми котлетками из трех видов мяса.
- Да, вполне. Мне удалось подсунуть булочки Амалии на чайном вечере Дилейне. Это был настоящий успех, все лорды умоляли меня сказать адрес пекарни, а парочка дам всерьез обиделись, что я отказалась назвать его, - Маргарет рассмеялась. - Старая герцогиня Вествуд пообещала, что пожалуется на меня королю. С нетерпением ожидаю, пока выпечка Амалии доберется до их величеств и следующего за этим королевского неодобрения моей скрытностью.
- О, какое коварство, тетя! Вы жаждете стать единственным поставщиком деликатесов к столу их величеств?
- Что-то в этом роде. Согласись, что "Невестка леди Дамайн очаровала выпечкой королеву" звучит лучше, чем "Невесткой леди Дамайн стала булочница"? На ближайшем же приеме нужно распустить сплетни о тайной помолвке Александра и Амалии. Милая, ты ведь мне поможешь?
- Непременно, тетя, непременно, - сытой кошкой промурлыкала Кристина.
Интриги? О, да! Пора ей вспомнить, как это делается, а то двор рискует позабыть о том, кого считали самой ядовитой и опасной змейкой, после Кристиана Сент-Клер.
- И мне стало скучно, надо слегка опорочить честь леди Норфолк, она позволила себе неприязненный взгляд и некуртуазные выражения о твоем декольте. Все стало настолько чинно и скучно, что мне так и хочется задрать юбку посреди зала и сплясать горский танец. Никаких дуэлей, никаких интриг... - Маргарет поморщилась. - В этой стоячей воде гниль заводится очень легко, пора ее взбаламутить.
- Ах, милая тетушка, вы как раз по адресу, - сощурилась Кристина. - Мне и самой хотелось бы оставить "добрую" память по себе, ведь скоро мы уедем.
- Значит, на этом и договоримся. Завтра королевский бал. Нужно блеснуть, - Маргарет хищно улыбалась.
Доминико заштриховал последнюю часть эскиза и полюбовался своим творением. Эти помолвочные кольца будут не менее красивы, чем те, что он дарил Кристине и Кристиану на свою помолвку. Филигранные веточки винограда, оплетающие оправу с небольшим, но очень чистым и красивым гранатом - для Тео. И белый опал - для Жозефин, как знак примирения народов и благоволения рода Саматти. В молочной глубине этого камня словно бы переливался язычок багрового пламени. Осталось найти хорошего ювелира, который все сделает. Например, того же, что делал кольца для его помолвок. И приплатить ему за срочность. Внутренний хронометр Доминико отсчитывал минуты и часы с момента, когда Жозефин начало казаться, что в ее жизни больше нет и не будет света. Девушка не выходила из своей комнаты, и граф Эсташ-Канниг начал уже тревожиться по поводу ее здоровья.
Ювелир проникся важностью момента и попросил буквально день на работу.
"Пусть этот брак принесет тебе счастье, девочка. Может быть, сейчас ты еще уверена, что ничего хорошего в твоей жизни нет, и не может быть, это не так, - думал Доминико, рассматривая готовые кольца. - Пройдет немного времени, и ты поймешь, что любовь иногда приходит не сразу, и важнее нее иногда именно уважение супруга к твоим чувствам и мыслям".
Сватать Жозефин супруги отправились вдвоем, Кристина намеревалась хоть немного привести девушку в чувство, боясь, что та ответит отказом.
- Граф не принимает, - лакей попытался не впустить их в дом, но Доминико просто отвел его руки в сторону:
- Нас примет. Сообщите, что явились супруги Даркмайр. Как юная графиня?
- Она у себя, никого не принимает, - повторил лакей.
- Я не спрашиваю, принимает ли милая Жозефин, - прошипел выведенный из себя туповатым видом лакея Доминико, - я спрашиваю, как ее самочувствие!
- Плохо, маркиз Даркмайр, - граф вышел к ним. - Отказывается от еды.
- Это, в самом деле, очень плохо, - Нико отвесил торопливый полупоклон. - Позвольте Кристине с ней поговорить. Думаю, они поймут друг друга.
- Хорошо, если вы уверены, что это поможет...
Кристина ушла за направившимся наверх лакеем.
- Крис - сирота. Ей было немногим меньше, когда она потеряла обоих родителей, вы должны это знать, - вполголоса пояснил Нико. - Если для Жозефин это время "ночи черней", то я хотел бы использовать любую возможность вытащить ее из этого состояния.
- И что же вы предлагаете? Отвезти ее на бал в таком состоянии?
- Ни в коем случае. Пройдемте в кабинет, граф. У меня есть конкретное предложение, которое потребует от вас времени на рассмотрение.
Граф немало удивился желанию Нико пообсуждать какие-то дела, но в кабинет гостя провел. Еще больше он удивился, когда Доминико начал речь с формального приветствия посредника к отцу невесты, с положенным поклоном и четко выверенными словами. Тео, на самом деле, знать не знал ни о каком пророчестве. Он просто выбрал для придания веса своему предложению того, кого граф Эсташ-Канниг гарантированно выслушает, и чьи слова всесторонне рассмотрит. Однако с удивлением граф все-таки совладал, ответил по всему протоколу сватовства, пообещав передать невесте предложение и принести ответ. Вне протокола он позволил себе задать лишь один вопрос:
- Полагаете, маркиз, это выход?
- Именно так. Горе нельзя переживать в одиночестве. Тем более, вспомните обычаи нейррис.
- Хорошо. Как только леди Даркмайр переговорит с Жозефин, я передам дочери ваше предложение.
- Уговорите ее не запираться в четырех стенах. Пока мы еще здесь, мы были бы рады видеть ее в гостях, не обязательно по какому-то поводу, пусть просто приезжает, когда ей захочется. К сожалению, через две или три недели мы отбудем в Сагранзу, но до того момента она всегда будет желанной гостьей в нашем доме.
В кабинет, провожаемая слугой, вошла Кристина, кивнула:
- Все в порядке, сейчас леди Жозефин присоединится к нам в гостиной.
- Джерри, попросите ее зайти сначала в кабинет, - кивнул граф. - Желаете чаю, лорд, леди? Я прикажу подать.
- Да, я не откажусь, - Кристина снова хотела есть, ну или хоть чаю выпить.
Их проводили назад в гостиную. Иногда Доминико становилось смешно от этих церемоний. В их доме на вилле Сан-Марко гостей провожали лишь в первые пару дней, пока те не выучат дорогу. И после, когда бы гость ни приехал, он был предоставлен самому себе в перемещениях по дому. Для вызова слуг были колокольчики.
- Ну что, он был удивлен? - шепотом поинтересовалась Кристина.
- Еще как. А как Жозефин? Совсем плохо?
- Бедняжка была очень подавлена, но все-таки согласилась, что нужно продолжать жить дальше.
- Надеюсь, мы поможем ей.
Кристина кивнула:
- Да. Она очень милая и славная. Надеюсь, что Тео сумеет ее отвлечь от грустных мыслей.
Жозефин совсем не хотелось выходить, да и как показаться на глаза гостям с опухшим от слез лицом? В последние дни она только то и делала, что плакала. Настоящий водопад слез вызывали любимые матушкины статуэтки, которые она забрала себе на каминную полку, и дневник, который отец так и не увидел. Но нужно было, раз уж Кристина умудрилась выудить из нее обещание продолжать жить. Нужно было умыться, переодеться в нечто более нарядное, чем ее траур, и идти к гостям.
- Миледи, ваш батюшка просил явиться в кабинет прежде, чем идти к гостям, - сообщила ее горничная, помогая переодеться и уложить волосы.
- Хорошо, - Жозефин несколько удивилась, но послушно направилась к отцу.
- Жози, присядь, - отец, вопреки привычному, сел рядом с ней на диванчик и взял ее холодные руки в свои. - Лорд Даркмайр приехал сегодня не просто так.
- Что еще случилось? - испугалась Жозефин.
- Он приехал просить твоей руки.
Жозефин сперва непонимающе посмотрела на отца, потом ахнула:
- Моей руки?
- Не для себя, конечно. Он выступает от имени Теодора Дамайна и по его поручительству.
- Теодор? Он... Он просит моей руки?
- Именно так. Он предложил помолвку сейчас и свадьбу по истечению срока траура.
- И что я должна сказать? - растерялась Жозефин. - Я не хочу оставлять тебя...
- Жози, детка, ты же понимаешь, что всю жизнь прожить затворницей в этом доме не получится, да и нельзя. Ты не сможешь уйти в монастырь, там ты точно не выживешь.
- Хорошо, скажи, что я согласна. Это не самый плохой вариант - свадьба.
- Лорд Даркмайр поручился за Теодора Дамайна. Это значит... Это, в самом деле, многое значит. Если ты пожелаешь разорвать помолвку по вине жениха, отвечать станет его поручитель.
- Вряд ли я захочу разорвать помолвку. Теодор очень мил, думаю, он станет хорошим мужем.
- Хорошо, милая. Значит, я передам маркизу твое согласие, и мы назначим день помолвки.
Жозефин кивнула. Отчего-то сердце забилось так, что стало немного больно - на ней кто-то хочет жениться? Даже ответив согласием, она не полностью это осознала. Понимание начало приходить только сейчас.
- Ну что ж, снежинка моя, идем.
Жозефин поднялась, кивнув:
- Да. Сообщим маркизу радостную весть.
Доминико выслушал ответ, высказанный все в тех же протокольных фразах, улыбнулся замершей на шаг позади отца девушке и вынул из-за кушака маленький футляр с кольцом.
- Я рад вашему решению, леди Жозефин. И передаю это вам.
На белоснежном шелке подушечки таинственно замерцал гранат в изысканной оправе зеленого золота.
- Как это прекрасно, - Жозефин улыбнулась искренне.
Принесли чай, крохотные тарталетки с сыром и копченостями. Дамы потихоньку уединились у камина, обсуждать все подряд, и, конечно же, в первую очередь помолвку.
- А вы не сказали мне ни слова, леди Кристина.
- Но, милая, как я могла? Это привилегия вашего отца.
- И насколько ваш брат искренен в своем желании свадьбы?
- Вполне искренен. Но вы же понимаете, что пока вы не узнали друг друга ближе, с его стороны, как и с вашей, будет лишь приязнь и уважение, никак не больше. Хотелось бы мне сказать, что он безумно влюблен, но нет. Вы нравитесь ему, это правда. Вы очаровали и покорили его своим голосом, скромными манерами. Но все остальное у вас впереди.
Жозефин улыбнулась, насколько смогла:
- Я буду стараться стать ему хорошей женой.
- О, поверьте, Жозефин, он будет стараться стать хорошим мужем не меньше, - ответно улыбнулась Кристина.
- Идемте все же в кабинет, никогда не умел говорить о делах в присутствии дам, - шепотом предложил лорд Эсташ-Канниг, покосившись на этих самых дам.
- Да, конечно.
Ухода мужчин словно бы и не заметили, принимаясь обсуждать наряд для помолвки. Кристина всеми силами старалась отвлечь Жозефин от грустных мыслей.
- Нет-нет, милая Жозефин, вам никак нельзя надевать белое. Давайте подумаем, какие еще цвета вам подойдут.
- Может, что-то оттенка кэр-исского игристого? Или сразу алое?
- М-м-м, нет и нет. Нужно что-то нежное, но не слишком, и не вызывающее, как алый. А еще лучше - сочетать цвета, как сейчас модно в Сагранзе.
Жозефин задумалась:
- Может быть серебро и серый цвет?
- Я думаю, будет неплохо сочетать верхний роброн матово-серого бархата и отделку, например, кружевами цвета граната. И нижние юбки из такого же цвета атласа. Это оттенит вашу нежную кожу, но, ради Бога, никаких вуалеток!
- Но... Все снова будут кривиться.
- Кто и почему? Помолвка будет в узком кругу, и тот, кто позволит себе лишнее по отношению к вам, моя дорогая, вылетит из него с треском. По крайней мере, "случайно" споткнуться и вылить бокал вина в декольте кому надо я сумею. Беременным простительно быть слегка неуклюжими.
- Вы... Поздравляю, - Жозефин снова улыбнулась почти живой улыбкой.
- Спасибо, дорогая.
- Значит, нужно сшить платье.
- Да, у меня на примете есть один портной. Шьет изумительно и быстро. Думаю, он не откажется от еще одной заказчицы.
- А он сможет приехать побыстрее? - робко поинтересовалась Жозефин.
- Завтра же будет у вас, - кивнула Кристина. Вызов своему мастерству Стивен несомненно примет.
- Налить вам еще чаю? - спохватилась Жозефин.
- О, пожалуй, мне уже хватит. Наши мужчины, кажется, решили обсудить не только помолвку, но и вашу семейную жизнь до старости.
- Ничуть не удивлюсь, - Жозефин хмыкнула. - Отец весьма дотошен в некоторых вопросах.
- Тогда он выбрал не тот объект приложения сил. Хотя, если он считает, что обязательство Доминико налагает на него полную ответственность за вашу жизнь...
- Нет, - испугалась Жозефин. - Я очень благодарна маркизу, но не надо обо мне заботиться настолько рьяно.
- И все же, он обещал заботиться о вас, как о сестре. Думаю, Доминико, с его двумя сестричками, это будет нетрудно, - усмехнулась Кристина. - Насколько я знаю, он обожает их баловать. Значит, будет баловать и вас.
- Меня? Баловать? - Жозефин от таких новостей явно растерялась.
- О, вам понравится, - уверила ее маркиза Даркмайр.
Вернулись мужчины, явно еще о чем-то успевшие договориться. Время и место проведения помолвки, список гостей и прочую необходимую мишуру решили обговорить немного позже и уже вместе с родителями жениха. Кристина по пути домой выглядела как очень довольная сытая кошка - все прошло просто отлично. Заехали к Дамайнам, сообщили новости и передали Тео кольцо, которое он должен будет надеть невесте. Доминико поздравил его с удачным завершением сватовства и поспешил откланяться: два часа наедине с нейрисс выпили его силы, хотелось только одного: устроиться в кресле у огня, пить горячее вино, чувствовать руку любимой жены в своей руке и отдыхать. Кристина тоже горела желанием поесть еще тех замечательных котлет или салата. Или лимонного десерта. Но главное - много и вкусно.
Валенсо был на седьмом небе от счастья: донна Кристина с аппетитом кушает, донна Кристина будет сильной и родит дону Доминику сильного малыша. Это ли не счастье? Для простого сагранзца в детях крылся смысл жизни, хотя у самого Валенсо не сложилось: жена умерла, рожая первенца, больше он не женился, посвятив жизнь своему юному хозяину.
- Я в платья не влезу, - страдала Кристина, не выпуская тарелку.
- Кристо, их все равно скоро придется перешивать, или шить новые. Ребенку нужно место, чтоб расти, - Нико устроился на подушке у ее ног, прижавшись головой к коленям жены. - Ты все равно будешь для меня самой красивой в мире, даже на последних неделях беременности. Особенно тогда.
- Но у меня нет других платьев... Шить новые... - Кристина все-таки подцепила котлету. - Я не влезу в них не из-за ребенка, а из-за того, что я ем как лошадь.
- Ну и что? На тебе это вообще не сказывается. Нет, теперь не выпирают кости и не торчат ребра, и грудь стала больше и красивее, - откровенно заметил Нико. - Но ничего лишнего нет, я клянусь.
Кристина критично осмотрела себя, лишнего и впрямь не нашла:
- Ничего, через год при смене ипостаси выяснится, что все это время еда откладывалась во вторую испостась.
- Так не бывает, - уверенно заявил Доминико. - Вы же одно целое, и тело у вас одно на двоих. Вспомни, каким голодным был Кристиан после смены ипостаси. Потому что мужское тело крупнее и сильнее женского. А сейчас все, что ты ешь, будет уходить не на смену твоих ипостасей, а на ребенка. Он - сын Двуликого и малефис, не удивлюсь, если в нем наследие крови проснется полнее, чем у меня.
- А что это означает? - Кристина решила, что наелась.
- Если мое предположение о королевской крови - не ошибочно, то наследием может быть все, что угодно, от стойкости к ядам до способности повелевать животными и птицами.
- Ну, если это будет уже в сознательном возрасте, то я не против. Я про птиц...
Доминико только усмехнулся: кто его знает, когда проснутся способности у их ребенка? У него они начали просыпаться довольно рано.
Кристина наклонилась, поцеловала его в макушку:
- Чудо ты мое. Ты сам-то не голодный? Поедем завтра на бал? Хочу полюбоваться кое на что и кое-кого облить вином.
- Все, что угодно, mi amante, для тебя - все, что угодно.
- Одной идиотке не понравилось мое платье... И вообще, она сама мне не нравится.
- О, спасайся, кто может, моя прекрасная королева выходит на арену с мулетой! - рассмеялся Нико, поднимаясь и унося ее в постель.
- Помнишь леди Норфолк? Я рассказывала про нее.
- А, эта заносчивая леди не первой свежести?
- Именно. А еще любопытно - получилось ли у нас обмануть проклятие короны.
- Еще не все условия исполнены. Вот вернемся в Сагранзу, дядя вручит мне свою тяжеленную безделушку, и тогда все будет правильно. Главное, чтоб мужья потом легли вместе с женами. Только не спать.
- И чтобы Георг сдержал свое обещание. Хочу в Сагранзу, я устала здесь.
- Еще немного, любимая. Перевести активы, оказывается, не такое легкое дело, как мне казалось. Да и некоторые старые партнеры рода Даркмайр заартачились, не желая иметь дело с нашими банками. Не понимаю, что за проблемы, но я постараюсь все решить поскорее.
- Может, обратиться к Хорьку Блекворту? Пускай по своим теневым каналам что-то предпримет.
Доминико скривился:
- Он, конечно, специалист и профи. Но, как человек, он мне сугубо неприятен, прости, Кристо. Я постараюсь обращаться к нему лишь в крайнем случае, если сам предпринять уже ничего не смогу.
- Хорошо, - покладисто согласилась Кристина, устраиваясь поудобней.
Глава девятнадцатая
Поздним утром к розовому дому на холме подошли двое: старик, одетый довольно прилично и дорого, и юноша в форме моряка королевского флота.
- Вы уверены, что это здесь?
- Да, сэр. Капитан оставил координаты в интендантской, чтобы можно было вызвать его на службу.
- Что ж, тогда вы свободны. Благодарю, что любезно проводили меня.
- Это мой долг, сэр! - откозырял юноша, развернулся и бегом рванул назад, в казармы.
Через надежных людей капитан Авенбрайт разыскал-таки старика-лекаря, что вытащил его буквально с того света, по просьбе Александра Дамайна. Его люди связались с Мервином Цельсием, и тот, после недолгих колебаний, согласился отправиться в Перт.
Старик подошел к дому, но постучать не успел, дверь распахнулась и на него уставилась миловидная девочка-подросток:
- Добрый день? Вы кого-то ищете? Извините, я как раз собиралась пойти в сад.
- Ищу капитана Авенбрайта, дитя, - улыбнулся старик. - Он здесь живет?
- Да, сэр, это мой муж.
Она посторонилась, пропуская его:
- Проходите. Виктор сейчас придет, я позову.
Она забрала у лекаря плащ, повесив его греться у теплой стены, куда выходила печная стенка, и вприпрыжку убежала в кабинет, звать мужа.
- Вик, там пришел какой-то милый старик, он тебя ищет.
Виктор, отложив бумаги, вышел в гостиную и обрадованно улыбнулся:
- Доктор Цельсий! Мои ребята все же нашли вас!
- Что случилось, мой мальчик? К чему была такая спешка?
- Спешка обоснована, поверьте. Отец капитана Дамайна серьезно болен. У него старое ранение, по какой-то причине лекари не вынули осколок ядра, может быть, побоялись вскрывать грудину. Теперь лорд Джон рискует не увидеть внуков, если чертов осколок все же вопьется в его сердце. Мне подумалось, подобный вызов вашему мастерству врача...
- Вы правы, Виктор, - глаза у старика разгорелись фанатичным огнем. - Это вызов.
- Значит, вы согласны отправиться в Савентум?
- Согласен, мой мальчик. И как можно скорее. Подобные вещи нельзя откладывать.
- Я сейчас же найму для вас экипаж.
Но прежде доктор был обогрет и накормлен. Эдме, узнав, что этот обаятельный седовласый благообразный старик, похожий на великого мага из горских сказок - Эмриса, вылечил Виктора, когда тот был серьезно ранен в стычке с пиратами, немедленно окружила врача заботой.
- У тебя очень милая жена, мой мальчик.
Эдме зарделась, но решила не говорить, что вообще-то, если правильней, то она жена мужа Виктора.
- О, да, сэр, - улыбнулся Вик. - Кстати, о ней. Вы не могли бы осмотреть Эдме? Иногда ей трудно дышать, и я даже предположить не могу, как в этом помочь.
- Конечно, сейчас, - старый лекарь был рад случаю применить свое искусство.
Эдме немного стеснялась, но дала осмотреть себя, послушать, подержать за руку. Он подробно расспросил ее, предварительно уверив, что врач - это тот же священник, только врачует не душу, а тело, и с ним можно говорить обо всем откровенно, все равно он сохранить это в тайне. Эдме, запинаясь, рассказала ему о своих страхах насчет беременности.
- Значит, твой первый муж, Уильям, крупный мужчина? Это, конечно, проблема, тем более, осложненная астматическим синдромом. Но если ты побережешься, и будешь делать так, как муж тебе и говорил, сочетая здоровую нагрузку, питание, отдых и прогулки, то года через два-три проблема уже не будет стоять так остро.
- А какие травы вы мне посоветуете? Ну, чтобы не было беременности?
- Я напишу рецепт, аптекарь должен составить смесь в точности по нему. Но, Эдме, эти травы нужно пить с осторожностью. И не дольше двух-трех месяцев, затем прекратить на несколько недель, а лучше - на месяц.
- Хорошо, я все буду делать так, как вы мне скажете, - послушно закивала девушка.
- Я, пожалуй, после того, как попробую вылечить лорда Дамайна, вернусь в Перт. Здесь отличный город, минеральные воды, чудесный воздух.
- Да, мне очень тут нравится, такая вода. И дышать становится намного легче.
- Бабушка твоего мужа очень умная женщина, если посоветовала вам ехать к морю.
- Она бабушка бабушке моего мужа. Она - Мойра МакТавиш, древняя, как сами горы. И она, правда, очень мудрая и все знает.
Врач развел руками:
- Никогда не слышал о ней, дитя мое. Но поверю тебе.
Уиллу и Виктору лекарь сразу же сказал, что ничего страшного не будет, если девушка будет почаще гулять и дышать на побережье воздухом.
- Легкие просто слабые, им нужно окрепнуть.
Купить место в дилижансе, следующем из Перта в Савентум, удалось лишь на завтра, так что ночь доктор провел в доме МакТавишей. А так как гостевые спальни еще не были готовы, Эдме храбро предложила устроиться доктору Цельсию в ее комнате.
- А я посплю на диване в гостиной.
- Но мне неудобно...
- Он мягкий и большой, а мы маленькие, - Эдме показала кошку.
- А у нас большая кровать, места хватит выспаться всем троим, - фыркнул Виктор. - Обещаю просто спать.
- Хорошо. Но кошка с нами.
- О, Боже! Конечно, она с нами, - кивнул капитан, сдерживая смех. - Но только на этот раз. Ты совсем ее разбалуешь, если будешь позволять спать на постели.
Эдме котенка согласилась положить в кресло, где животное сразу уснуло, лелея хитрый план перебраться в тепло попозже. Девушку страшно смушала перспектива лечь в постель между двумя мужчинами. Даже если они - ее супруги. Эдме дурочкой не была и об утренних проблемах знала, по крайней мере, будучи совсем маленькой, не раз видела старших братьев. Но, с другой стороны, утром она может и убежать пораньше, ей еще завтрак делать.
В постель она ложилась, как на муравейник, и, когда нацепившие ночные рубашки ради того, чтоб ее не смущать, мужчины улеглись по бокам, извертелась. Пока Вик не притянул ее к себе, обнимая, а сзади не прижался Уилл, согревая своим телом.
- Спи, малышка. Добрых снов.
Эдме зевнула, посопела немножко и провалилась в сон, согревшись и найдя себе уютную ямку под боком у Вика. А ноги замечательно грел Уилл. Ей еще никогда так чудесно не спалось, так что завтрак она проспала. Мужья не стали ее будить, тихонько убравшись утром из постели. На теплое место немедленно перебралась Королева, как назвала свою кошку Эдме. Уилл умилился на два комка тепла и сонной неги, трогательно обнявшихся. Все-таки, у него очень милая жена. Страшно было подумать, что она могла достаться кому-то другому в жены. Он снова решил, что бабка Мойра была права тысячекратно, когда приказала ему не дурить и жениться.
- Идем, - шепотом позвал Виктор.
Завтрак готовили они вдвоем, беззлобно переругиваясь и подначивая друг друга. Уиллу даже думать не хотелось о том, что такое счастье вскоре может кончиться. Он решил, что всенепременно выторгует у Амалии корабельный сертификат капитана Хантингтона. Ей-то он ни к чему, а ему пора бы уже обзаводиться кораблем, чтоб не расставаться с Виком. А два сертификата можно поменять на большой торговый винджамп.
Спустилась Эдме, умывшаяся, но все равно, еще чуточку сонная:
- Ой, а почему вы меня не разбудили, чтобы я вам завтрак согрела?
- У нас тоже руки есть, - усмехнулся Уилл. - Садись за стол, малышка. Выспалась?
- Я не знаю, наверное. Но мне так спалось сладко.
Мужчины переглянулись, улыбаясь. Им в эту ночь тоже спалось неплохо, они уже успели обсудить это и признать, что в таких ночевках, втроем, было что-то успокаивающее. Оставаясь вдвоем, они словно с ума сходили, не засыпая без того, чтоб сначала вымотать друг друга горячей страстью. Эдме же словно гасила ее. Это было хорошо.
- А где же господин лекарь? - спохватилась Эдме.
- Уже умчался. Дилижанс отходит рано, так что доктор Цельсий уже в пути.
- Он очень славный, - Эдме придвинула к себе тарелку. - Надо сегодня снова сходить на рынок.
Они опять переглянулись.
"Кто проводит? Я или ты?"
"Ты, я занят делами".
"Хорошо".
Не то, чтобы это в самом деле прозвучало, но в глазах друг друга они читали так, словно уже давно были вместе, одним целым.
- Я тебя провожу, малышка, - улыбнулся ей Вик.
- Хорошо, понесешь корзинку.
- Я передал с доктором письма для тетки и Амалии, если все пройдет хорошо, капитан Дамайн нам напишет, а то, может, и приедет вместе с женой, посмотреть на предка и его документы.
- Это будет замечательно, - согласилась девушка.
Королевский бал. У любого простолюдина, тем более, у девушек это словосочетание вызовет восхищение и зависть, а в разуме тут же замелькают соблазнительные картинки - у каждого свои, ведь мало кто мог похвастать, что хоть краем глаза видел убранство королевского дворца. А вот нарядных дам и кавалеров видели многие, и воображение, несомненно, нарисует в первую очередь их, медленно кружащих в этом новомодном и совершенно бесстыдном вальсе или чинно вышагивающих под чуть заунывные звуки менуэта.
И только сами аристократы, ругающиеся на тесные наряды, запачканные ткани, потускневшие камни, не скажут, что бал во дворце короля - это прелестно. Это интриги и зависть, повсюду зависть. Это кинжально-острые взгляды соперниц, оценивающие наряды и драгоценности, это сплетни, в которых порой ни крупицы правды. Это жестокие насмешки над проигравшимися вконец наследниками, спускающими нажитые предками состояния, над разрушенными репутациями дам, которых где-то кто-то застал в компрометирующей ситуации. А если не застал, так всегда можно присочинить.
- Я влезла в платье? - Кристина осматривала себя. - Кажется, да. Джоанна, зашнуруй получше.
- Вы хотите удавиться сами и удавить ребенка? - флегматично поинтересовалась женщина. - Платье зашнуровано впору, без корсета я лишь рискую разорвать петли.
- Хорошо, теперь украшения. И духи. Как я выгляжу? Сегодня мне нужно блистать.
Вместо ответа камеристка повернула к ней тяжеленное, на раме со звериными лапами вместо ножек, зеркало, купленное за бешеные деньги Доминико. Из отражения на Кристину посмотрела почти незнакомая ей роскошная женщина. Сегодня она выбрала платье винного цвета, похожее на то, в котором была на балу в первую встречу с мужем. Открытые плечи были подчеркнуты жесткими кружевами цвета старого золота, корсаж заставлял грудь еще больше выделяться, притягивать мужские взгляды, и на этом богатстве мягким, завораживающим светом сияло другое богатство: бирманские кровавые рубины, редкостные камни, в отличие от обычных рубинов. Бриллианты, их обрамляющие, лишь подчеркивали красоту основных камней.
- Отлично. Это мой последний бал, нужно сделать все, чтобы он запомнился, - Кристина горделиво улыбнулась.
Она знала, что Доминико сегодня тоже будет блистать, и что он выбрал наряд, схожий с тем, в который был облачен на своем первом в Савентуме балу, тоже знала. Это было для них как символ, пока еще непонятно чего - то ли завершения жизненного периода, то ли начала нового. Кристина склонялась к первому трактованию. Для нее заканчивалась ее жизнь на Островах, впоследствии она намеревалась приезжать сюда лишь летом. А сегодня она хотела покуражиться всласть. Начать с леди Норфолк, продолжить... Тетя Маргарет скажет, кем продолжить. В принципе, уже одно ее появление в этом наряде и в этих драгоценностях будет неплохим ударом для леди Норфолк. Лет сорок назад единственное месторождение бирманских рубинов было перекуплено под носом у Норфолков семьей Саматти.
Кристина набросила на плечи палантин и отправилась вниз, дожидаться супруга и предвкушать, как именно она повеселится сегодня. Интересно, будут ли обмороки? Палантин тоже был ее гордостью: его доставили буквально считанные дни назад из Балтской империи, славящейся на весь мир своей пушниной, да и не только ею. Вернее, доставили два палантина: белый, словно искрящийся сугроб, песцовый, который было решено преподнести в дар королеве Марии, и этот, из чернобурки, подбитый бархатом.
- Ну что, мой дорогой супруг, вы готовы отлично повеселиться на сегодняшнем балу? - шутливо вопросила Кристина у явившегося Доминико.
- Несомненно, моя драгоценная донна, mi estrella brillante*, - совершенно серьезно ответил тот, но в глубине туманно-серых глаз сверкали искорки недоброго смеха. Ему в этот день тоже было, с кем сцепиться.
- Чувствую, ты тоже ощутил вкус свежей крови?
- О, я буду не слишком жесток. Мужчине никогда не сравниться с женщиной в коварстве, - рассмеялся Нико, помогая ей сесть в экипаж и бережно укутывая нагретым пледом ее ножки.
- Ну, тут я поспорю, - Кристина рассмеялась.
- Разве я коварен? - Доминико состроил умилительно-невинное лицо, сразу указавшее его возраст.
- Нет, ты очень мил, невинен и прелестен, юное создание.
Он рассмеялся мягким, бархатным смешком, вызывавшим в Кристине одну реакцию - немедленно зацеловать этого хищника, так чудесно умеющего прятать клыки и когти за пушистой шкурой. Благо, что при соблюдении меры можно было этим заниматься, не мешал никто. В экипаже точно никто не мог им помешать, а Нико всегда был осторожен, прекрасно зная, сколько времени и труда тратится на наведение лоска любой дамой, а его драгоценной донной - тем более. Так что ко дворцу они приехали, чуть более румяные, чем следовало бы. Но кого волновали такие мелочи?
Никого уже не удивляло титулование Кристины, но ее привычка, входя в зал, на несколько секунд останавливаться, обращая на себя внимание, играла немалую роль. Сейчас на ней и маркизе Даркмайр, как лучи, скрестились все взгляды. Доминико заметил белый палантин на плечах королевы и тонко улыбнулся: ее величество явно была весьма довольна подарком, об этом говорили безотчетные ласкающие движения ее руки, то и дело касающейся искристого меха.
Леди Норфолк пошла хорошо различимыми пятнами, узрев рубины. Кристина про себя тонко улыбнулась: неплохо для начала. Позже, когда она томным движением скинула палантин с плеч, ярко-алые пятна на фоне мертвенно-бледного лица плоской, как доска, леди Норфолк стали багровыми. Мода на подобные фигуры безвозвратно уходила вместе с эпохой корсетов, сдавливающих грудь. Теперь те, у кого эта самая грудь была, всячески старались ее подчеркнуть. Те же, у кого ее не было, шли на любые ухищрения, чтоб хотя бы изобразить то, чего нет. Тон сегодня задавала королева, с радостью скинув корсет и облачившись в такое удобное и модное платье. Королевская грудь уже заставила споткнуться нескольких лордов. Георг тоже неприкрыто косился в сторону супруги.
- Похоже, у этой пары не будет проблем с зачатием наследника, - посмеиваясь, едва слышно сказал Нико.
- Это точно, но какая у нее грудь. Так и потрогать бы... оцени-ить...
- Твоя ничуть не хуже, разве что меньше. Но лишь сообразно пропорциям. Согласись, с такой монументальной грудью тебе пришлось бы тяжело, - усмехнулся Нико.
- Если бы у меня был рост Марии - нет.
- Балтийских королей и королев не зря называют "гренадерами", хотя это и не совсем прилично.
- Посмотри на леди Норфолк. Мне нужен бокал вина, оно подойдет к пятнам на ее лице.
- Выбрать тебе самое кислое?
- Именно, - пропела Кристина.
Доминико жестом подозвал лакея, осведомился, есть ли сухое красное "Клармон", известное еще и тем, что пятна от него было невозможно вывести ничем. Лакей был вышколенным, потому не стал предлагать иного, более пристойного вина, лишь осведомился, сколько бокалов принести.
- Одного достаточно.
Через пять минут бокал был в руках у леди Даркмайр. Кристина направилась к группе дам, споткнулась, и все вино выплеснулось прямиком на то место, где у леди Норфолк должна была быть грудь. На светло-голубом платье, совершенно не идущем той, расплылись уродливые багровые потеки.
- Прошу прощения, - прощебетала Кристина и прошла мимо.
Раздались смешки.
- Ах, дамы в положении порой бывают немного неуклюжи, - донесся до нее делано-сочувственный возглас одной из леди. Что ж, еще один камень, да еще какой увесистый, в огород леди Норфолк.
Маргарет встретила племянницу счастливой улыбкой:
- Дорогая, ты сегодня просто восхитительна. О, леди Норфолк убегает... Толкнула лорда Вествуда. Чуть не сбила с ног лакея...
- Какая чувствительность. Или неуклюжесть? Никак не могу решить, - пожала плечами Кристина. - А вы сегодня сияете, тетушка. Дядя, я вижу, вам намного лучше, это согревает мне сердце.
- Лорд Джон, леди Маргарет, - неслышно подкравшийся Доминико кивнул графу и галантно приложился к ручке графини.
- Его величество на меня в обиде, - хихикнула Маргарет. - Сейчас позовет на разговор, чтобы распекать за таинственность не при всех.
- О, держитесь, леди Маргарет, монаршья обида хуже гнева. Кстати, Валенсо смиренно просил узнать рецепт того печенья, которое растопило ваше сердце.
- Я напишу, - пообещала Маргарет. - Ты тоже скучаешь по овсяному печенью, Крис?
- Оно мне нравилось, да и Валенсо сказал, что овсянные продукты полезны беременным.
- Хорошо, я напишу рецепт. Прошу прощения, его величество мне уже кивнул.
- Лорд Джон, я могу препоручить вам мою драгоценную супругу на время? - поинтересовался Доминико, отыскав в толпе того, чьей крови, как выразилась Кристина, жаждал.
- Разумеется, маркиз Даркмайр, разумеется.
Иногда Доминико завидовал женщинам. Они парой движений веера могли сказать то, на что мужчинам требовались слова. Нарядом и драгоценностями уничтожить соперницу, не произнося ни звука. Но сейчас ему придется подобрать слова и выразить свое сожаление недобросовестностью одного из бывших соучредителей Савентумской Чайной Кампании. При его приближении благородный лорд срочно нашел дело за пределами дворца и потрусил к выходу. Кристина, глазами следившая за этой сценой, недоуменно моргнула: только что Нико был посреди зала, и в следующий момент, как ни в чем не бывало, идет навстречу лорду Челси, плотоядно усмехаясь.
"Ничего, бывает, это же Нико", - умиленно подумала она, любуясь шарахнувшимся к другому выходу лордом.
Неуловимо переместившийся, задействовав все дарованное своей нелюдской кровью умение, Доминико снова оказался идущим навстречу лорду Челси. Тот замер, как вкопанный. Он боялся обернуться: ему казалось, что там, из-за спины, к нему приближаются еще два лорда Даркмайра, неведомо как размножившегося. И все так нехорошо улыбаются.
- Чем обязан? - наконец, рискнул он пролепетать, почти не разжимая губ.
- Как, лорд Челси, разве вы не получали писем от моего поверенного? - почти искренне удивился Доминико, только вот глаза на мгновение сверкнули каким-то потусторонним светом.
- Ах, письма, да-да, конечно. Получал, кажется.
- Кажется? У вас слабеет память, лорд Челси? О, тогда позвольте вам напомнить, в каком процентном соотношении были доли уставного капитала и прибыли на момент моего отъезда в Сагранзу, - улыбка стала еще ядовитее, бедному лорду показалось, что он даже заметил два тонких белоснежных острия, приподнимающие верхнюю губу маркиза.
- Я помню, конечно же... мы можем поговорить об этом... позже?
- Сожалею, но позже никак невозможно. Здесь есть уединенные кабинеты, мы можем поговорить там. Я очень удачно захватил с собой бумаги, так что вопрос можно решить немедленно, - Доминико не нужен был невменяемый от ужаса лорд Челси, так что он слегка пригасил внушение.
- Пойдемте, - лорд явно надеялся, что все обойдется малой кровью.
Доминико подозвал лакея, и тот вскоре принес из экипажа толстую кожаную папку и провел их в удобный небольшой кабинет. Спустя полчаса оттуда вышли бледнный, как скисшее молоко, лорд Челси и довольно улыбающийся лорд Даркмайр.
Маргарет уже вернулась и улыбалась как кошка, сожравшая откормленную на королевской кухне мышь. Король с удовольствием воспринял новость, что сдобу выпекает будущая невестка графини, рассудив, какие выгоды и прямые поставки ему это сулит. Если ради этого потребуется произвести ее в дворянское звание и дать титул, как того просила Кристина Сент... ах, нет, Даркмайр, то отчего бы и нет? Главное, что кто-то будет счастлив, а кто-то сыт.
- Судя по вашему виду, тетушка, разговор прошел удачно? - улыбнулась Кристина, беря мужа под руку.
- Неплохо, даже очень неплохо.
Доминико, тоже довольный результатами своей беседы с лордом Челси, повел глазами по залу и наткнулся на откровенно ненавидящий взгляд. Роберт Киркуорт, в этот раз прибывший на бал без надзирателей, вспыхнул, заметив, что на него смотрят.
- Что там... - Кристина повернулась. - Опять юный Роберт?
Тот уже шел к Доминико, пылая яростью.
- И он, похоже, так и не остыл от своей пагубной страсти к Кристиану Сент-Клер, - заметил Нико, почти безразлично глядя на приближающегося юношу.
- Может, его выпороть? Хотя, кажется, это не поможет.
- Выпороть - нет, уже не поможет. Его нужно лечить, но, право слово, я не знаю, чем лечится безответная влюбленность.
- Если б он был в меня влюблен, он бы хоть как-то дал это понять.
- Неуверенность - бич многих юных.
- А вызывать тебя на дуэль он идет очень уверенно.
- Надеюсь, у него не достанет глупости требовать при свидетелях дуэли до смерти? - Доминико страшно не хотелось убивать глупого мальчишку. Даже с учетом того, что они были ровесниками, Роберт Киркуорт вел себя намного более инфантильно.
Не достало, дуэль тот затребовал до первой крови за "неприязненные взгляды, отдающие неуважением". Доминико с трудом удержался от смеха. Повод был в самом деле абсолютно смехотворный и высосанный из пальца.
- Простите, что? Да я на вас и не смотрел, лорд Киркуорт.
- Я прекрасно видел ваши высокомерные взгляды! - Роберт запыхтел, как злобный кот, которого облили водой.
- Ну, а я видел ваши злобные. Пожалуй, будь вы чуточку магом, на мне уже вспыхнул бы камзол, - усмехнулся сагранзец. - Нам нечего делить, и я не считаю высказанный вами повод достаточным для дуэли. К тому же, я обещал вашему отцу.
- Вы просто трус, маркиз!
- А вот это уже оскорбление, граф. Что ж, вы своего добились. Пришлите ваших секундантов.
Кристина всем видом выразила презрение и скуку и отошла к дамам, пообсуждать молодежь. Граф Киркуорт, воспользовавшись этим, шагнул еще ближе, горячечно зашептал, кривя губы от разъедающей душу ненависти:
- Вы... вы украли его сердце, я все знаю о вас! Вы дьявол, немудрено, что он выбрал вас... Но видеть его в этом виде... Невыносимо! Я хотел бы убить вас!
- Прекратите, граф, - холодный и совершенно спокойный голос маркиза подействовал на Роберта, как ведро ледяной воды или хорошая пощечина. - Вы просто больны этой манией. Но, думаю, время поможет вам излечиться.
Роберт снова вспыхнул, потом побледнел, потом решил выбрать нейтральный вариант и пошел пятнами.
- Не хотел бы это с вами обсуждать, но раз вы не понимаете, придется. Граф Сент-Клер выбрал меня потому, что я принимаю обе его ипостаси, как равноценные, и люблю его одинаково сильно в любом виде. Мне жаль вас, Роберт. Правда, жаль.
- Мне не нужна ваша жалость, - процедил юноша.
- Не смею вас задерживать и жду секундантов завтра, с утра. Прощайте, - Доминико развернулся и направился к жене.
- Он сильно тебе надоел? - поинтересовалась Кристина.
Нико пожал плечами:
- Не особо, но придется поговорить с его отцом. Душевное нездоровье юного Киркуотера вызывает опасения.
- Его нужно было отправить на лечение давно, но ведь никто не признается, что его дитя больно.
- Ему придется это сделать. Иначе в следующий раз это будет дуэль до смерти, и я вынужден буду убить его.
Кристина чуть поморщилась:
- Убивать больного ребенка?
- Да, признаю, это не выход. И мне будет совершенно неприятно это делать. Если, конечно, не использовать апелляцию от тысяча трехсотого года. Его величество, думаю, удовлетворит ее.
- А что там? - Кристина напрягла память.
- Правящий монарх имеет право смягчить условия дуэли по просьбе одного или обоих дуэлянтов.
- Лучше б он мог отправить одного из дуэлянтов на лечение расстроенного мозга.
- Увы-увы, я такого пункта в законах не припоминаю. Но, Крис, mi amante, давай забудем пока об этом и потанцуем? Могу я пригласить прекрасную леди?
Кристина сразу же обо всем забыла и позволила себе отдаться танцу в объятиях любимого мужа. Не стоило омрачать один из последних в этом году и при этом дворе бал мыслями о чужих болезненных фантазиях.
- Ах, какая же пара, они прекрасны, не правда ли?
Роберт Киркуотер едва не зашипел, услышав чью-то реплику, несомненно, о лорде и леди Даркмайр. И вылетел прочь, в галереи, подальше от бала. Не думать о Кристиане Сент-Клер...
Не думать получалось с каждым днем все хуже. Вначале ему помогала скачка, когда холодный ветер остужал лицо и выбивал из головы все мысли. Потом - вино. Сейчас не помогало и оно, только распаленное алкоголем воображение подкидывало картинки, одна чудовищнее другой, где счастливый соперник валил Рыцаря в постель и целовал его, страстно выгибающегося. И при этом с насмешкой в серых глазах смотрел на Роберта, и черты его лица постепенно переплавлялись в ужасную маску демона.
Роберт остановился, наткнувшись на какую-то колонну, огляделся, не узнавая коридор.
"Что я творю? Зачем я сегодня подошел к нему? Зачем мне нужен был этот вызов на дуэль?" - мысли путались, расползались туманом в слишком горячей голове. Он со стоном прижался к ледяному мрамору. Пылающий лоб немного охладился, но слишком ненадолго.
- Где я?
Все путалось и расплывалось. Он дома? Нет, в замке... Он на балу? А почему нет музыки? Он не помнил, откуда пришел, как попал сюда. Здесь было пусто, даже стражи не было у дверей. Стало страшно, как ребенку, потерявшемуся в темном лесу. Роберт попытался открыть дверь, она не поддавалась. Тогда он закричал, зовя на помощь. Было очень страшно находиться здесь одному. Ответом ему было только эхо, гулкое и жуткое в пустых залах. Пыльная портьера зашуршала от случайного прикосновения, треснуло что-то наверху, и тяжелая ткань, рассыпая клубы пыли, рухнула на юношу, погребая под собой. Роберт принялся отбиваться от пыльной горькой ткани, выпутываться из нее, кашляя. Сверху упала и деревянная гардина, ударив его по затылку, отправив в кратковременный обморок.
Очнулся Роберт от прикосновения мокрой холодной ткани. Ему на лоб положили смоченный в уксусной воде платок.
- Боюсь, у него жар, лорд Даркмайр, и ни о какой дуэли не может идти и речи.
- Я и не хотел никаких дуэлей с юным Киркуотером, - с легкой усмешкой отозвался ненавистный голос. - Как я ему и сказал, нам нечего делить.
- Где я? - Роберт открыл глаза. - Кто вы? Я заблудился.
- Лежите, юноша, - повелительно произнес еще один голос, смутно Роберту знакомый. - Вы больны, и наш личный врач должен вас осмотреть.
- Я свернул не туда, кажется, там был какой-то безлюдный коридор. А потом на меня что-то упало.
- На вас упала гардина, и вам очень повезло, что ткань портьеры смягчила удар, - заметил врач.
Доминико встал и поклонился королю:
- Я могу идти, ваше величество?
- Да, маркиз, можете.
Роберт снова заморгал:
- Почему я ничего не вижу?
- Надеюсь, это временно, лишь последствия удара по затылку.
Роберт немного успокоился.
- У него сильный жар, ваше величество, молодого человека лучше отправить домой. Постельный режим, успокаивающие отвары и никаких волнений.
- Непременно, так и сделаем. Сопроводите юношу, мэтр Кельвин.
Слуги помогли Роберту подняться, верней, подняли, отнесли в экипаж.
- Ваше величество, - лекарь немного помолчал. - Вы знаете, эти характерные симптомы... Путаность мыслей, агрессия, подсознательное концентрирование на одном объекте. Мне кажется, это горячка разума. Кровосмесительная связь родителей, или что-то в этом духе.
Король помолчал, обдумывая это.
- Граф Киркуотер женат на своей весьма дальней родственнице, но вот его отец, как мне известно, взял в жены кузину, так что все возможно.
- Юношу нужно поместить в приют для душевнобольных. Я понимаю, что он - лорд. Но его болезнь будет усугубляться, а травами ее не вылечить.
- Он единственный наследник рода.
- Он болен, ваше величество. Ему нужно пожить вдали от столицы, как минимум. Вы хотите дуэлей или сразу убийства кого-нибудь, когда юноше снова затмит разум?
- Да, мэтр, вы правы. Это, конечно, уничтожит его отца, но нужно оградить разум юноши от соблазнов.
Лекарь поклонился и покинул комнату, нужно было присматривать за Робертом по пути домой, а там немедленно добиться вызова их семейного врача.
- Ну, что там стряслось? - нетерпеливо заглянула в глаза Доминико Кристина.
- Горячка у юного Роберта стряслась, вот что. И, слава Богу, что мы его услышали, иначе не факт, что его отыскали бы утром еще живым.
- По крайней мере, дуэль не состоится.
- Боюсь, в жизни Роберта уже не состоится больше ни одной дуэли, - мрачно заметил сагранзец. - Если его и не отправят в лечебницу, то запрут дома или же в загородном поместье.
- Все настолько плохо? - Кристина вздохнула. - Жаль, он был иногда милым. Как щенок.
- Это все от близкородственного смешения крови. Острова слишком маленькое государство, да еще и с весьма развитым снобизмом, отчего все здесь приходятся друг другу родичами, но презирают тех, кто предпочитает вливать в жилы рода новую кровь, с континента.
- Ну что ж, едем домой, меня утомил бал.
Доминико кивнул и подал ей принесенный по его знаку палантин.
______________________________
Комментарий к части
* - сияющая звезда
Глава двадцатая
Доктор Цельсий прибыл в Савентум поздним вечером, так что в поместье Дамайнов он не направился. Вместо этого он, поймав кэб, приказал везти себя к Сент-Клер-хаусу, как ему и посоветовал капитан Авенбрайт. Там его приняли более чем тепло. Лекс был крайне рад визиту доктора, сразу же принялся угощать его пирожками супруги. Доктор выложил письма, рассказал на словах все, что знал о семье Виктора.
- Я так рада, что у них все хорошо, - Амалия разулыбалась. - Надеюсь, когда-нибудь я повидаю эту девочку, Эдме.
- Они приглашали вас в гости, - кивнул старик.
Лекс, разбирающий бумаги, удивленно поднимал брови. Вик прислал дневник прадеда Амалии.
- С этими документами мы легко восстановим твой титул, солнышко.
- Мой титул? - Амалия растерялась, принялась перелистывать дневник. - Я прочитаю его потом.
- Как единственная наследница, ты должна быть баронессой Хантингтон.
- Если мы сможем это доказать, это будет просто замечательно. Простите, вы устали с дороги, давайте, я провожу вас в гостевую комнату.
Доктор согласился, что отдых его старым костям в самом деле был бы полезнее, и отправился следом за прелестной хозяйкой дома.
- Надеюсь, вы хорошо выспитесь, комната достаточно протоплена.
- Не беспокойтесь, милая леди, я привык к погодам куда как суровее савентумской зимы.
Амалия пожелала гостю спокойной ночи и спустилась вниз, желая прочитать дневник и узнать о своей так неожиданно найденной семье побольше. Через час Лекс принес ей подогретого вина и принялся молча утирать бегущие по щекам жены слезы. Амалия тоже молчала, даже не всхлипывала, просто катились и катились из глаз слезинки. Ей было искренне жаль умершего одиноким деда, который всю жизнь любил только одну женщину - свою жену.
- Он был таким влюбленным. И умер, не зная, что она жива.
- Недолго была жива. Но, если бы ее... их нашли, если бы... Может быть, все повернулось бы совсем по-другому? Знаешь, Лекси, я не хотела бы другой судьбы.
Александр обнял жену:
- Все хорошо. Он уже наверняка встретился с ней где-нибудь на берегу моря.
- И со своей дочерью тоже.
Александр поцеловал ее:
- Да. Идем спать?
Она кивнула, аккуратно заложила лист в дневнике и поднялась с дивана. Завтра нужно дочитать историю жизни деда, обязательно. Она хотела бы узнать о своей семье все, что возможно.
Утром Амалия, как всегда, отправилась в пекарню, нужно было работать, а не предаваться ненужным воспоминаниям и сожалениям. А Лекс повез лекаря к родителям. Он очень надеялся, что тот сможет помочь отцу. Доктор Цельсий не обещал ничего, кроме того, что будет в человеческих силах.
- Вы понимаете, что граф Дамайн уже далеко не молодой мужчина, чтобы риск при операции был минимальным? Да и условия... Здесь мне вряд ли предоставят такую операционную, как в Сагранзском медицинском университете.
- Королевская больница Савентума будет к вашим услугам, мэтр. Сделайте все, что сможете.
- Вы видели, какие там инструменты, юноша? - покачал головой доктор. - Почему бы не обратиться за помощью к светилам хирургии в Сагранзе?
- Я боюсь, что мы не успеем довезти отца, мэтр. К тому же, доверить его здоровье я могу лишь вам.
Старик вздохнул, кивая. Вполне возможно, что дорога убьет графа. Хотя, если судить по тому, что он уже побывал на двух балах с момента улучшения состояния... Или как раз таки не судить, потому что поведение инородного тела в его груди непредсказуемо.
- Я сделаю все, что смогу.
- Я буду очень вам благодарен, мэтр, - Александр посмотрел умоляюще. - Спасите его.
- Я всего лишь врач, не бог.
Больше доктор не стал ничего говорить: они приехали. Маргарет встретила их, приложив палец к губам:
- Добрый день и тише, он только что уснул.
- Добрый день, мадам. Я доктор Мервин Цельсий, - старик церемонно и очень старомодно приложился к ее ручке.
- Очень рада познакомиться. Маргарет Дамайн. А вы - тот самый врач, которого обещал привезти Александр?
- Возможно, - усмехнулся доктор. - Итак, мадам, где мы можем поговорить? Мне необходимо знать все о вашем муже, касающееся его здоровья. Но без причитаний, - сразу жестко обозначил он рамки.
- Прошу в гостиную, - Маргарет повернулась и пошла, показывая дорогу, в гостиной она опустилась в кресло, собралась с мыслями. - Джон плохо спит в последнее время. Жалуется на боль в груди.
Доктор вынул пачку довольно дорогой мелованной бумаги, походную чернильницу и серебряное перо, принялся записывать, поглядывая на Маргарет.
- Где конкретно?
- В левой половине, ближе к центру. Говорит, что там холод, иногда острая боль.
- Еще жалобы? Онемение пальцев рук, ног? Сходные с отравлением симптомы? Кровь в мокроте? Жалобы на затрудненное дыхание?
- Нет, ничего такого, - Маргарет напрягла память. - По крайней мере, кровью он не кашлял.
- Уже обнадеживает. Итак, точнее я скажу после осмотра пациента лично, но то, что осколок не ранил легкие, хорошо. Из плохого: возраст вашего мужа, мадам, не располагает к оптимизму, хотя мне доводилось оперировать и более старших пациентов. Но ампутации не сравнить с полостными операциями, а здесь мне придется вскрывать грудину, чтобы извлечь инородное тело. Хорошего в этом мало. Все будет зависеть от вашего ухода и - в немалой степени - от сознательности самого лорда Дамайна. И, конечно же, от того, успешно ли пройдет операция. Хвала небесам и леди Джейн Парацельс за изобретение эфирной анестезии.
- Я готова ухаживать за супругом так, как это потребуется, что угодно. Просто скажите, что нужно сделать, - Маргарет нервно сжала подлокотники.
- Во-первых, не позволять ему вставать. Знаю я этих бывших вояк, так и норовят вскочить на третий же день. Во-вторых, - он принялся скрупулезно перечислять все, что включало в себя послеоперационный уход, в том числе питание. Параллельно с этим он покрывал листы подробными записями с рекомендациями. - Вот, возьмите. Лекарства я напишу по ходу дела, что потребуется. Кроме того, я не покину Савентум до полного выздоровления вашего мужа, мадам, и сам смогу проследить за этим всем.
- Хорошо, все будет сделано, для вас приготовят комнату. Вам нужно осмотреть Джона? Кажется, он все-таки проснулся, он никогда не пропускает ничего, что его касается.
- Конечно, осмотр пациента - первичен, - кивнул доктор.
- Идемте, - Маргарет провела его в спальню. - Джон, это доктор Мервин Цельсий. Он осмотрит тебя. И не упрямься по своему обыкновению.
Джон Дамайн только пробурчал себе что-то под нос о клистирных трубках, что доктор с ухмылкой пропустил мимо ушей. Зато обстучал и прослушал он Джона полностью, осмотрел старый шрам на груди, мысленно пожелав тому, кто шил рану, заполучить себе такой же шов на рот и задницу одновременно.
- Итак, как только я договорюсь с операционной и помощниками, будем резать.
- Резать?! - взвился было Джон, но под взглядом жены осекся. - Хорошо, резать так резать. Марго...
- Да, я довольна, - леди поняла его с полуслова.
- За сим откланяюсь, необходимо как можно скорее закончить все приготовления. Завтра я скажу вам дату операции. За сутки до нее пациента не кормить, поить водой или пустым чаем.
- Хорошо, доктор Цельсий, - Маргарет погладила мужа по руке. - Я провожу доктора и вернусь, Джон, не вставай.
- Ах, да. Если хотите проснуться после наркоза, милейший, - доктор состроил зверское лицо, - не вздумайте принимать алкоголь.
Лорд Дамайн вполголоса выругался, получил от жены укоряющий взгляд и смиренно склонил голову:
- Да, доктор.
- Всего доброго, господа, - чопорно откланялся старик Цельсий, спустился к ожидающему его в гостиной Александру и скомандовал: - В больницу, юноша.
Александр вытянулся:
- Есть, сэр.
Этот седой благообразный старичок за свои семь десятков лет прошел не только обучение у лучших докторов, но и две войны. И ему не привыкать было к строптивым пациентам, антисанитарии, отсутствию необходимых инструментов и прочим проблемам полевых врачей. В Королевской больнице их встретили достаточно тепло, доктора, пусть не сразу, но узнали.
- Коллега, - навстречу заторопился доктор Кельвин. - Рад, что вы заглянули, у меня есть один интересный случай...
- А, коллега, все еще увлечены попытками понять человеческий мозг? Нуте-с, непременно после обсудим. Я здесь касательно операции, и мне необходима самая стерильная операционная и инструменты. И, конечно же, толковые помощники. Кого-нибудь посоветуете?
- Разве что себя, я думаю, что достаточно опытен для... Для чего, коллега?
- Извлечение осколка, коллега. Операция со вскрытием плевральной полости.
- Я - лучший ассистент для подобных операций, идемте, осмотрим инструменты, я распоряжусь подготовить операционную.
- Неужели Савентумская Высшая медицинская школа так и отвергает все приглашения своих учеников на обмен опытом? - с грустью вопросил доктор Цельсий.
- Нет-нет, что вы, коллега, все идет замечательно.
- Значит, прогресс все же есть? Признаюсь, это радует.
- Несомненно, - доктор Кельвин все-таки решил уточнить детали операции и имя пациента, а также состояние того на данный момент.
За обсуждением предстоящей операции и ее хода пролетело время, доктора успели обследовать операционную, заставить трижды ее перемыть, для профилактики лени персонала. Наконец, доктор Цельсий отбыл к Дамайнам, где его обещали поселить со всеми удобствами.
Маргарет уже успела заставить мужа поклясться, что тот будет соблюдать все предписания доктора, как бы тяжело они не давались.
- Ты нужен мне живым и здоровым, Джон. И нашим внукам тоже.
- Хорошо, Марго, хорошо, я буду делать все, что скажет этот клистирный сморчок! - бурчал тот.
- Доктор Цельсий!
- Да без разницы, хоть доктор Цельсий, хоть доктор Шмельсий.
- Он поможет тебе прожить достаточно, чтобы ты увидел внуков! - негодовала Маргарет. - Ты понимаешь, что это - наша единственная надежда?
- На внуков? - саркастически приподнимал бровь лорд Джон.
- На то, что ты их увидишь и вырастишь!
- Марго, успокойся и иди уже сюда. Ну же, подумаешь, будет на моей драной шкуре одним швом больше. Ты, кажется, дергаешься больше меня, но ведь это мне вскроют ребра.
- Но ты - МОЙ муж, - она улеглась рядом с Джоном, скинув туфли, не заботясь о том, что помнется платье. - Я волнуюсь за тебя. И не хочу терять так рано.
- Я останусь с тобой рядом. В любом случае, понимаешь? Даже если тело сдастся, я все равно буду с тобой.
- Да-да, будешь обнимать меня ночами и навевать сны о нашей молодости. Перестань, Джон, ты нужен мне живым, - она положила ладонь ему на грудь.
- Прости, любимая. Просто мне страшно, - признание вырвалось против воли.
Маргарет поцеловала его, успокаивая.
- Я с тобой, Джон. Не бойся, они извлекут осколок. И твоя жизнь будет вне опасности.
- Побудешь со мной? - он крепко сжал ее ладонь, не отпуская. - Когда ты рядом, мне гораздо лучше.
- Конечно, я никуда не уйду, - Маргарет улыбнулась мужу. - А ты попробуешь поспать, хорошо?
Он согласился, впрочем, даже если бы и нет, последний бал был явно лишним, растревоженный движением осколок снова колол зазубренным краем в сердечную мышцу, временами накатывала кошмарная слабость. Так что Джон уснул даже без лекарств, которые доктор Цельсий и без того забраковал почти все.
- Травить организм снотворными? Вы с ума сошли! Никаких экстрактов морфина! Пусть спит так.
Маргарет обнимала мужа, усыпляя, позволяя отдохнуть, шептала ему, что она здесь, она никогда его не оставит. Ей тоже было страшно - через день ее мужа заберут в больницу, а выпустят оттуда... неизвестно, когда. Нет, она будет с ним. Рядом, как только позволят. Она и сама задремала рядом, прижалась к мужу, привычно уткнувшись носом ему в плечо. Это было правильно. Джон всегда должен быть рядом.
Помолвку Тео и Жозефин было решено провести не просто тихо, но еще и быстро: Джон Дамайн справедливо опасался, что, случись ему не пережить операции, это торжество отложат на неопределенный срок, а он такого не желал ни сыну, ни будущей невестке. Поэтому уже на следующий день с раннего утра, едва ли не с ночи, слуги бегали, словно ошпаренные, готовясь к вечеру, Даркмайры отправились к Эсташ-Каннигам, Александр и Амалия занимались приведением Тео в божеский вид, вернее, в более-менее спокойное состояние духа.
- Я волнуюсь, - Тео был бледен и подавлен.
- Ничего страшного нет, - Александр пытался успокоить брата, как только мог.
- Тебе-то откуда знать!
- Мне это еще предстоит, после весеннего бала дебютанток, - ухмыльнулся Лекс. - Но на твоем месте я бы успокоился и подумал о чувствах невесты. Ей-то в разы тяжелее.
Это Тео немного успокоило, ровно настолько, чтобы он обрел нормальный цвет лица.
- Кольцо?
- Вот оно. Красивое, - Тео снова залюбовался молочно-белым камнем с багровым огнем внутри в обрамлении резных золотых листочков. - Ей должно понравиться, как считаешь?
- Думаю, она придет в восторг. Только помни, что ей страшнее, чем тебе. Ты должен быть ей опорой.
Лейтенант гвардии кивнул, собираясь, навесил на физиономию подобающее случаю выражение. Амалия прыснула:
- Теодор, дорогой, вы ведь не на дракона идете и не в бой. Улыбнитесь.
Тео еще раз вздохнул, напомнил себе, что это помолвка, его ждет невеста. И улыбка получилась уже более живой.
Наконец, собрались немногочисленные гости: леди Дамайн пригласила только узкий круг ближайших друзей, да со стороны невесты пришли родственники ее матери. В кресле снесли вниз лорда Джона, рядом с которым неотлучно дежурил доктор Цельсий. Торжественных речей было немного - мероприятие было семейным. Помолвленных поздравили, одарили небольшими ценными подарками. Жозефин, в спешно сшитом платье, сильно отличающемся от ее обычных нарядов, казалась едва раскрывшимся бутоном лилии. Она очаровательно смущалась, когда Тео надел ей на палец кольцо и взял ее тонкие кисти в свои, обещая заботиться и оберегать весь этот год до свадьбы. Он снова залюбовался ей. Жозефин была прекрасна, как этого можно было не видеть? Следовало признать и собственную слепоту: он бывал при дворе много чаще брата, но тоже не обращал внимания на Невидимку до того памятного музыкального вечера. А может, это и к лучшему, что она до сих пор оставалась незаметной и безликой тенью для всех? Ведь - страшно подумать - ее могли уже давно помолвить с другим!
- Они чудесная пара, - шепнула Кристина мужу.
- Ты права, любовь моя, - он кивнул, окинув взглядом эту парочку, - но ты все равно прекраснее всех здесь, - закончил он тихо, чтоб услышала только она.
Кристина улыбнулась - жизнь была почти прекрасна. Отравляло одно, тревога за дядю. Он уже немолод. И операция... Это ведь не выдернуть больной зуб. Но от этого никуда не деться: доктор ясно выразился, что ждать дальше - верная смерть. Так что оставалось только сцепить пальцы на удачу и назавтра приехать побыть с тетей, чтобы немного успокоить ее. От мужчин толку в таком деле мало, даже Доминико, привыкший к уровню медицинской помощи в Сагранзе и собственной регенерации, не совсем понимал метаний леди Дамайн и Кристины. Хоть и пытался утешить жену.
- Просто не сочувствуй мне, так еще хуже, - нервничала Кристина. - Скажи, что все будет хорошо, он ведь справится?
- Да, он справится, - прислушивающийся к интуиции и тому чутью, что не раз выручало в жизни, Нико твердо кивнул и обнял ее. - Все будет хорошо, mi caro.
Кристина немного выдохнула:
- Нужно поспать, выспаться. Завтра придется быть улыбающейся и уверенной в лучшем.
Доминико без лишних слов подхватил ее на руки и понес в спальню. Ему очень нравилась мысль о том, что он сейчас несет не одного человека, а троих: жену, мужа и ребенка.
- И как только я буду уверена, что дядя поправится, мы отправимся в Сагранзу, правда?
- Да, Кристо. Сразу же, как доктор Цельсий скажет, что лорд Джон вне опасности. У меня практически все готово.
Кристина прогнала мысль о том, что с дядей что-то может случиться. Он сильный, он обязан справиться. И Нико ведь сказал, что все будет хорошо.
С самого утра они отправились в дом Дамайнов, откуда Джона уже увезли в королевскую больницу. Леди Маргарет туда не пустили, доктор Мервин приказным тоном велел ей принять экстракт валерианы, выпить чаю, повышивать или пойти порубить дрова, или перечитать и пересчитать дебет с кредитом в гроссбухах, в общем, занять руки и мысли чем-то более полезным, чем "напрасная трата нервов". Леди Маргарет взялась за вышивание, решив, что оно очень успокаивает. Кристина занялась тем же самым. Хотя рубка дров казалась куда более веселым занятием, но не в их возрасте у одной и положении у другой.
Через пару часов к ним присоединилась Амалия, которая привезла свое очередное творение. Леди, несколько перенервничавшие, хором отказались от кексов, и коварная внучка капитана Хантингтона оставила их под салфеткой на столике. Аромат свежайшей выпечки эта тонкая льняная преграда не остановила. Первой за ними потянулась Кристина, рассеянно сжевала один. Амалия налила ей чашку чаю и переложила на блюдечко еще два. Кексы оказались с сюрпризом: с начинкой из сливочного крема и засахаренных винных ягод.
- Какая прелесть, - отметила Кристина. - Тетушка, попробуйте.
- Попозже, милая.
"Попозже" наступило довольно скоро: аромат был неумолим и вызывал желание немедленно съесть его источник. А за чаем и кексами все трое немного расслабились, и уже не косились поминутно на часы и не прислушивались к тому, не въехал ли кто во двор. Маргарет, перенервничавшая ночью, была спокойна, как фамильный палаш на стене, сосредоточилась на вышивании. Кристина тыкала иголкой в ткань, больше портя. Амалия вместо вышивания взялась за крючок, задумчиво выплетая из тонкой шерстяной нити какие-то сложные петли и узоры. И все трое вздрогнули, когда двери в гостиную распахнулись, и влетел Александр.
- Все уже закончилось, мама! С отцом все хорошо, но пока он спит, и к нему не пустили.
Леди Маргарет выдохнула и отложила вышивание:
- Когда можно будет его увидеть?
- Доктор сказал, что завтра, - Лекс, выплеснув в первой тираде все напряжение, снова превратился в немногословного и неэмоционального. Правда, вместо хмурой гримасы на его губах сейчас то и дело мелькала легкая тень улыбки.
- Хорошо. Садись обедать, - леди Маргарет была спокойна. - И пригладь волосы.
- Да, мама.
На обед собрались почти все, и только кресло Джона, пустующее во главе стола, не давало забыть, что сейчас он не просто отсутствует. Обедали в молчании, разговаривать никому не хотелось. После обеда леди Маргарет сослалась на усталость, и поднялась наверх. Амалия и Лекс оставались в Дамайн-холле. Кристина решила отправиться домой. Ее там ждал собственный, не согретый и наверняка полусонный от этого муж. И в обнимку с ним было легче переживать время, пока дядя не пришел в себя.
Через день доктор позволил леди Маргарет ненадолго появиться у постели мужа, только сказать пару слов и коснуться прохладной руки, увидеть его улыбку. И немедленно выгнал из палаты:
- Прочь, прочь! Здесь нужна стерильность, я и так не должен был вас впускать!
Через неделю Маргарет практически поселилась в палате, вынужденно сменив роскошные наряды на балахон сестры милосердия, закрыв волосы строгим крахмальным чепцом. Она кормила мужа, меняла повязки на перепаханной теперь уже тремя швами груди, выносила, даже не морщась, судно. Еще через неделю доктор счел, что пациент вполне стабилен. Джону очень повезло: у него не начался жар, выдержало эфирный наркоз сердце, швы не воспалились.
- Я же говорил, заживет, как на собаке, - хмыкал лорд и нежно сжимал похудевшую ручку жены.
Маргарет целовала его. Живой. Они смогли. Они пережили это.
- А Крис с Нико уплывают в Сагранзу, - как-то поведала она.
- Давно пора, - он кивнул. - Я думал, что уже. Что их так задержало в нашей негостеприимной зиме?
- Ты, милый. Крис не желала отправляться, пока не узнает, что ты в порядке.
- Ну, вот я в порядке, можешь передать им, что благословил на отъезд. Глупые дети, мучить себя нашим климатом и сплетнями двора!
- О, кстати, о сплетнях. Недавно был скандал, юный Киркуотер, сбежав из-под строгого надзора в поместье родителей, снова явился к Доминико требовать какой-то мифической сатисфакции.
- И что? - лорд Джон заинтересовался.
- Крис рассказывала, что наш зять поступил очень не аристократично - засветил ему в ухо, вырубив с одного удара, и сдал слугам лорда Киркуотера с рук на руки, посоветовав лучше следить за подопечным.
- Бедный Киркуотер, - глаза лорда Джона смеялись.
Маргарет покивала: бедный, бедный мальчик. Даже доктор Цельсий развел руками. Подобное помешательство было возможно излечить, лишь изолировав больного от его объекта фиксации. И это не гарантировало исцеления, к сожалению.
- Неужели совсем ничего не может ему помочь, доктор?
- Я пока таких средств не знаю, увы, - развел руками Мервин Цельсий, как и его коллега, занимавшийся этим больным. - Тайны разума до сих пор совершенно не изучены.
- Но почему именно Крис?
- Первая юношеская влюбленность, нервический склад ума, потрясение после отказа объекта чувств. Кто знает?
- Надеюсь, его все-таки запрут подальше.
Юного Роберта после скандального "выступления" на последнем из Зимних балов отправили в дальнее поместье, приставив молчаливых и надежных слуг. Ему предстояло провести большую часть жизни за крепкими стенами и зарешеченными окнами, так как надежд на выздоровление никто, кроме его родных, не питал.
- Рада, очень рада, - только и сказала Кристина. - Поклонники - это хорошо, но когда они хотя б в своем уме.
А через три дня они, собрав все необходимое, попрощавшись с родичами и друзьями, Даркмайры выехали в Таблий, откуда уже традиционно отплывали на "Королеве Августе". Кристина забирала с собой свою камеристку, Джоанну, Доминико хотел, было, забрать и Валенсо, но повар, неожиданно смущаясь, поведал маркизу, что хочет остаться и попробовать уговорить "донну Хелену" на замужество. С ее братом он сошелся, так что с его стороны возражений не будет, а вот чопорную мадам-экономку уговорить будет сложнее, пусть она, вроде как, и питает к повару что-то большее, чем дружеские чувства.
- Наконец-то, будет тепло и солнечно, - радовалась Кристина. - И я так соскучилась по Бекки...
- О, я не сомневаюсь, что и она по тебе скучает, - Доминико улыбался, прижимая ее к себе и согревая. - И мне почему-то кажется, что она тоже уже ждет ребенка. Анхель хотел своих детей, я знаю.
- Будем две беременные утки.
- Два прекрасных лебедя. Кристо, я так люблю тебя!
На темной, свинцово-серой воде зимнего моря покачивался, ожидая пассажиров, корабль. На миг Кристине показалось, что она перенеслась в прошлое, в хмурую островную осень. Но хватило одного взгляда, брошенного на свою руку, чтобы увериться, что помолвочное колечко с изумрудом сменилось венчальным - простым золотым ободком, с филигранным прорезным узором.
- Я тоже очень тебя люблю, Нико. Идем.
Рассвет нового дня они встретили уже далеко в море. Начиналась совершенно иная веха в их жизни, для Кристины же - совершенно иная жизнь вообще.
- Me tiro de la vieja piel,
Como un vertimiento serpiente.
Y yo no s; lo que pasar; ma;ana y qui;n
Will seguir mis pasos en la arena*, - прошептала она, глядя на растекающееся по волнам рассветное золото.
- Pero habr; un nuevo d;a, y yo lo vea,
Aquel que va a seguir mis pasos,
Hasta que no se lavaron las olas del mar**, - ответил ее муж, обнимая за плечи. - Все будет хорошо, mi amante.
_________________________________________
Комментарий к части
* - Я сбрасываю старую шкуру,
Как линяющая змея.
И не знаю, что будет завтра и кто
Пойдет по моим следам по песку.
** - Но будет новый день, и я увижу его,
Того, кто пойдет по моим следам,
Пока их не смыла морская волна.