-Товарищ Гармашев! Отдайте танкетку! Ну, зачем она вам, если у вас только механик-водитель? А у нас она в бою послужит, глядишь до роты немцев положим?-упрашивал директора Азовстали Гармашова командир сводного полка прикрытия. У нас же полк из комендантских рот, батальона с азовской флотилии, батареи и истребительного батальона из комсомольцев города. Как воевать, если на бойца по одной обойме и бутылке с зажигательной смесью, а на батарее пятнадцать снарядов?
Гармашов с тоской глянул в окно своего временного кабинета. Последние корабли Азовской флотилии покидали рейд под обстрелом немецких артиллеристов. Хмурые сентябрьские волны небрежно раскачивали их, то скрывая из вида, то вновь открывая их смутные абрисы, уже не грозные и опасные, а беззащитные и хрупкие на просторе моря.
-Добро! Забирайте!-решился директор и, проводив командира полка, позвонил майору Верховому.
-Как ваши подрывники? готовы, товарищ майор?-спросил он для того чтобы просто услышать чей –то голос в опустевшем даже от собак заводе.
-А куда мы денемся, товарищ директор?-удивился Верховой. Нам уходить последними.
Немецкие мотоциклисты с треском въезжали на опустевший заводской двор и закружили по ближайшим проездам, постреливая для острастки. За ними на заводской двор въехали четыре легковые машины и бронетранспотёр. Затем на четырёх огромных ганимагах с тентами вкатила рота пехоты с карабинами в руках.
Едва офицеры вошли в огромный пролёт прокатного цеха, как свет погас и раздалось жуткое шипение пара. Совершенно пустой цех окутали паровые облака. Под их прикрытием директор и его товарищи из комиссии наркомата сорвали ограничители и паровые турбины завыли под предельной нагрузкой. Грохот и взрывы, прозвучавшие через несколько минут, показали, что турбины пошли в разнос и их лопатки разлетелись полностью.
Метания немецких автоматчиков и бестолковые команды офицеров только усилились, когда в цехах прогремело несколько взрывов и загорелся, выметнув чёрный дым склад горючего.
Директор и его команда успели добраться до берега и сесть на катер. Гремевший на заводе бой показал им, что сапёры майора Верхового тоже прорываются к берегу.
-Мы должны взять их с собой! Их нельзя бросить на расправу немцам-закричала Екатерина Джапаридзе, но Гармашов её уже не слушал.
-Заводите моторы, капитан!-приказал он пожилому моряку и палуба катера явственно задрожала от вибрации дизеля.
Вскоре берег и запоздалые разрывы снарядов в волнах остались далеко позади. А сражавшийся на заводе с десятком бойцов раненый майор Верховой ушёл из города ночью, подняв на воду притопленную лодку. Их несколько раз освещали ракетами и обстреливали из пулемётов, но пятеро раненых сапёров всё-таки достигли своего советского берега.
А несколькими днями раньше директор Магнитогорского металлургического комбината Носов созвал совещание своих руководителей и специалистов и они плотной толпой ходили по впечатляющим просторам комбината, пытаясь найти место под крышей для азовского пресса и прокатных станов. Главный механик Рыженко, как человек обстоятельный, с двадцатиметровой рулеткой вымерял выбранную площадь вместе с помощником и, почесав затылок, снова резко натягивал кепку на голову, дёргая за сломанный козырёк.
-и здесь не пойдёт!-сурово выносил он приговор, взбесив директора в очередной раз.
-Здесь то что мешает, товарищ Рыженко? Свободней места не найдёшь? Не хочешь работать так и скажи. Дуй на фронт, а на заводе освободи место для тех, кто готов разбиться вдребезги, лишь бы дать фронту танковую броню. Чего встал? Уйди с моих глаз-раскричался директор, обидевшись как ребёнок.
-Вы меня не так поняли, товарищ директор! Я от фронта не отказываюсь. Можно сказать, ловлю вас на слове. Я –человек молодой и на фронте мне самое место. Но я о другом сейчас говорю. Здесь у нас идут подземные коммуникации на дизельную электростанцию. Если их перекладывать, то завод обесточим на несколько дней. Так что здесь мы его не поставим-твёрдо сказал механик и поёжился, шевельнув под синим халатом могучими плечами.
-Рыженко! Думай, куда прокатный цех разместить. Думай! Или я не знаю, что я с тобой сделаю!-рассвирепел директор и так затряс кулаками на механика что окружающие чуть подались назад.
-так я что? Я и думаю-а вы мне мешаете! -серьёзно сказал механик, оглядываясь по сторонам и делая вид, что не замечает обалдевшего от такой наглости директора.
-значит так!-рубанул воздух, сорванной с головы кепкой, Рыженко. Будем строить новый цех, это сомнению не подвергается. За месяц-другой прокатные станы в них расставим. Но… листы будем катать сразу и немедленно. На блюминге будем катать-без вариантов! Вот как то так…-добавил Рыженко оглядывая возмущённые лица заводских специалистов.
-о чём ты, Рыженко!? Блюминг же мягкую ещё горячую заготовку катает, давление валков слабое, края он не прикатывает, боковых роликов нет. Как ты его приспособишь под вязкую полуостывшую броневую сталь?-закричал директор. Никто, Рыженко! никто в мире чистовую прокатку не делает на блюмингах, запомни! И отойди от меня на пять шагов, пока я тебя не убил…
-а ведь механик то наш дело говорит-неожиданно решил вмешаться главный технолог завода Агранский. Давление в гидроцилиндрах раза в полтора поднимем и дело пойдёт. Уплотнения конечно придётся менять чаще. А боковые ролики пусть откидные сделает. Скажем так две смены будем ускоренно катать свою программу, а в третью броневой лист. Ну а если Рыженко в межоперационное пространство впихнёт дополнительное устройство обжима…считай мы на коне.
Можем рапортовать о начале проката брони на комбинате даже до прибытия последних эшелонов с Азовстали.
Однако первые опыты привели к поломкам двигателя и Носов ходил чернее тучи. Но Рыженко не сдавался и на третий день все приспособления дополнительного обжима листа заработали. И когда огнедышащий многотонный пятиметровый лист благополучно сполз с блюминга и покатился в зону гибки, обрезки и нормализации дирекция и специалисты завода стали подкидывать в воздух кепки, береты и шляпы и обниматься.
Наконец Рыженко с криком …ура! Подбросил кепку выше всех и она попала в воздушный поток дутьевого вентилятора.
Падение кепки на горячий лист механик сопроводил открытым ртом. Крик замер у него внутри. И едва только кепка коснулась раскалённой поверхности не менее шестисот градусов Цельсия, как вспыхнула ярким пламенем и через минуту ползущий лист унёс на своей поверхности дымящие угольки.
-твою же маму!-огорчился Рыженко. Ну ведь всем ребятам говорю-инициатива наказуема, а сам попался.
-и ещё как наглядно –смеялись его товарищи, по очереди пожимая руку самому настоящему герою дня.
-отлично товарищи! С трудовым праздником и трудовым успехом вас и всех магнитогорцев. Пора звонить наркому Малышеву и обрадовать его нашими успехами. Пусть порадуется вместе с нами-весело объявил директор. Ну а всем участникам героической переделки блюминга обещаю по сто грамм спирта в обед и лишние полтарелки щей. В этом можете даже не сомневаться. От руководителей жду списки в столовую на доппаёк!
И с этими словами директор Магнитки Носов, почти окрылённый одержанной победой, пошёл к себе в кабинет звонить наркому Чермета Тевосяну и наркому Танкопрома Малышеву.
Однако звонок Малышеву сбил его радостное настроение.
-товарища Малышева пока нет. Он в Сталинграде на тракторном. Выталкивает неокрашенные танки на фронт. Но связь с ним прервалась еще вчера. Немецкие войска вышли прямо к заводу…
Носов помрачнел и, подойдя к карте Советского Союза, передвинул ещё один чёрный флажок почти вплотную к Волге.