Жил-был мужик. Молоденький ещё. Да и не мужик даже, а парень. Была у него девушка на примете, а сватов засылать стесняется. Живёт-то бедно, а молодую хозяйку хочется привести в дом с достатком.
Вот и старается, как может, заработать лишнюю копеечку. С ранней весны и до поздней осени крестьянствует. А зимой сам или с другими мужиками валит лес на продажу.
Вот как-то собирает небольшую котомку, затыкает топор с длинным топорищем, которым лесорубу удобно работать, за пояс и отправляется в дальнюю рощу заготавливать дубы на срубы. С утра дует позёмка, холодно, но сидеть без дела дома не привычно.
Прикрыл двери в избу, подпёр голиком и пробирается через сугробы за околицу. Снега видимо-невидимо. Кое-как пробирается через рыхлые сугробы, спина взопрела. А к этому времени лёгкая метель разыгралась.
Приходит на делянку, облюбовал дерево, стал подсекать с подветренной стороны. Через полчаса становится жарковато. Никита (ой, забыл, так звали нашего дровосека) снимает рукавицы, затыкает за пояс, продолжает своё дело. Ещё через полчаса снимает полушубок, потому как от него пар валит, как из берлоги. Выпрямится на минутку, вздохнёт полной грудью:
– Эх! Хорошо-то как!..
Оно и вправду хорошо. Воздух чистый, морозный, свежий. Метель в верхушках злится, подвывает, а ему хоть бы что! Разогрелся, на щеках румянец играет, улыбка с лица не сходит.
Свалил дерево, принялся обрубать сучья. А в это время Дед Мороз к нему в гости пожаловал. Слышит, кто в такую стужу лес валит? Заинтересовался. Выглядывает из-за дерева, видит, добрый молодец скинул верхнюю одежду, старается.
Походил-походил Мороз вокруг молодца, решил подкинуть холода. Подует маленечко, на ветвях иней образовывается. Подует ещё пять минут, сосульки повисают.
Обойдёт пару раз по-за деревьями вокруг Никиты – тот вроде как и не чувствует похолодания, только чаще топором машет.
Мороз ещё поддает, да только все старания напрасны. Чем сильнее крепчает мороз, тем больше раззадоривается наш молодец. Полдня старается Дед Мороз, результат нулевой. Устал старичок, сердится, думает:
– Ладно, отдохну, ещё прибавлю! Завтра наверстаем!
Назавтра Никита снова в лесу. Только начал стучать топором, Дед Мороз тут как тут! Обойдёт делянку кругом, подбавит холоду, любуется результатами. Сосульки по всему лесу звенят звонче хрусталя, птицы будто повымерли. Открывать клюв лишний раз не хочется, того и гляди, до кишок промёрзнешь.
А Никита раскраснелся, топор мелькает в воздухе:
– Эх!.. Эх!..
Дед Мороз сделает очередной круг, ещё нагонит холода! А Никитушка только пуще раззадоривается. Машет да покрякивает:
– Эх!.. Эх!..
Ещё один день потратил на лесоруба Дед Мороз, никакого проку. Никак из лесу не может выжить молодца. Ветер, и тот стих от жуткого мороза. Ему тоже непривычно морозить губы по такому холоду.
– Ладно, завтра я тебя всё одно доконаю! – думает Мороз. – Не может быть, чтобы я не выкурил отсюда презренного человечишку!
Словом, на третий день старичок прибежал на делянку раньше лесоруба. Птахи, видя неуёмность властелина зимы, предпочли убраться подобру-поздорову туда, где теплее. Снялись по всей роще и полетели в соседние леса.
Никита приходит на делянку:
– Господи! Какая красотища!.. Не лес, а сказка!..
Оно и правда. Ветра нет. Все деревья в инее, в сосульках, будто новогодние ёлки стоят. От морозного напряжения каждое ледяное создание дрожит и издаёт тонкую музыку. Солнышко просвечивает сквозь ледышки, делает их краше хрусталя.
– Эх, мать честная! Такую красоту даже рушить жалко! Может, отставить на сегодня работу, уж слишком занимательно смотрится?
А Дед Мороз сердится:
– Вишь, чего удумал! Что ж, выходит, я зря тащился! Хоть бы уж не ушёл! А то я уже и так подустал как следует…
Почесал-почесал Никита в затылке, решает остаться. Мол, чего уж туда-сюда болтаться? Красота красотой, а кушать хочется каждый день.
Деду Морозу неймётся, начинает свою работу, как только видит, что Никита остаётся.
А Никита сразу снимает тёплый полушубок, рукавицы, и давай по стволу топором наяривать. Чем сильнее мороз, тем активнее Никита. Вконец выбился из сил Дед Мороз, а дровосек только покрякивает.
– Да что он, железный? – думает Мороз.
– Как ни силён мороз, а я сильней его! – активнее работает Никита.
– Не может быть, чтобы один небольшой мужичонка оказался сильнее меня! – думает Мороз.
– Не сдамся ни за какие коврижки! – решает лесоруб.
И так почти до самого вечера. Свалил дровосек последний дуб, вытер пот со лба, одевает полушубок.
– Славно сегодня потрудились! – окидывает взором делянку.
Смотрит, из-за деревьев выходит огромный старик. Белый тулуп до самых пят, борода до пояса, инеем покрылась. Из-под тулупа кончики валенок выглядывают, тоже белые, что твой снег. А на голове шапка с красной опушкой. Бросил суровый взгляд из-под густых бровей на лесоруба:
– Здравствуй, добрый молодец!
– Здравствуйте, дедушка!
– Не холодно ли в лесу?
– Нет, не холодно! Даже жарковато! – смахивает пот с лица.
– Как же так? Вон и птицы, и даже звери в тёплых шубах попрятались от мороза, один ты в здешнем лесу работаешь!
– А куда ж деваться? Ведь Вы помните, как Господь завещал: «…И будешь ты всю жизнь трудиться в поте лица своего!..» Вот и приходится выполнять божий завет…
Деду Морозу и возразить нечего.
– Хороший, однако, парень вырос! Надо его за трудолюбие наградить от души! – решает про себя Мороз, а вслух говорит. – Хочешь ли стать богатым и знаменитым? Проси, что хочешь, исполню все твои желания!
– Да о чём может мечтать простой крестьянин? Мне много злата да серебра не надобно. Хватило бы на просторную избу с дубовыми полатями, на мелкий скарб, да чтобы хватило сыграть с любимой девушкой свадебку!..
– Ну что ж, запросы невелики. Давай-ка котомку!
Подставил Дед Мороз раскрытую котомку под сосульки на дубу, стукнул кулаком по ветке так, что вся котомка сосульками доверху наполнилась, постучал слегка посохом по котомке и молвит:
– Этого богатства на всю жизнь хватит! Только, чур, откроешь дома, в своей избе!
– Хорошо, дедушка! – улыбается Никита. – Всё сделаю, как прикажешь. А теперь прощай, мне пора поторопиться, а не то ночь в дороге застанет!
Поклонился и направился домой.
– Какой чудной дедушка попался! – думает. – Странноватый, однако, но собеседник приятный…
Приходит домой, затопил печь и только тут вспомнил про сосульки в котомке.
– Ох, ты, Господи! Про сосульки-то я и забыл! Растаяли, поди!..
Бросился в сени, заносит котомку, открывает, а она доверху наполнена сосульками из чистейшего серебра!
– Вот те на! – так и плюхнулся на лавку. – Да здесь и вправду настоящее сокровище. Выходит, дедушка не простой!..
Обрадовался до невозможности. Серебра хватило и на то, чтобы летом новую избу поставить. Просторную, светлую, с резным крылечком. Хватило и на новую обстановку, даже железную кровать с белыми железными шариками прикупил. Оделся не хуже барина, сватов к Глаше заслал с богатыми дарами. Как такому откажешь?
Сыграли всем миром весёлую свадьбу и стали жить-поживать, добра наживать.
Сокровища вскоре закончились, их хватило ровно на столько, сколько он желал. Никита по-прежнему трудится в летнюю пору в поле, а зимой на делянке валит лес на продажу. Тем и живут.
Глаша старается по дому. Всё у неё спорится, всё ладится. В избе прибрано, чистенько. Вовремя и на стол приготовит, и скотину управит. Словом, повезло с молодой женой.
Только докатился слух о Никитиных сокровищах до столицы, а там и до самого царя. Вызывает он к себе министра финансов:
– А доложи-ка мне, любезный, богата ли царская казна?
Министр мнётся:
– Ваше сиятельство! Казна не богата. Давно уже не богата!..
– А отчего же она оскудевает? – шипит государь.
– Воруют! – вытягивается в струнку министр.
– Кто ворует? – злится царь. – Отвечай, душа из тебя вон!
– Не могу знать! – дрожит министр. – То родственники помаленьку, то министры, то помощники министров!..
– Как это так! – возмущается государь. – Ладно уж, когда сродственники в казну попинаются. А кто министрам позволил в чужой карман лазить, а?
– Не знаю! Они сами!.. А за ними и помощники окунаются!!! Не слухают меня!..
– Ах, они такие-разэтакие!.. – возмущается государь. – Ладно, разберусь!.. Скажи-ка, любезный, а как так выходит, что простой мужик получает сокровища неведомо от кого, а казна не пополняется ни на копейку?
– Нам про это неведомо! – тянется министр.
– То-то и оно, что ничего не ведомо! А кому, как не вам, про финансы знать надобно! Срочно выясните, откель у дровосека богатство появилось? Даю вам на это целых три месяца. Отыщите, разузнайте до подробностей и доложите!
– Слушаюсь, государь! – чеканит министр, а у самого глаза на лоб полезли. – А откуда мне знать, где того дровосека искать?
– Это твои проблемы! – сердится государь. – Тебе и стараться!..
Делать нечего. Озаботился министр. Велел запрячь мягкую карету и отправился искать по стране неизвестного дровосека.
Вот мотается по стране месяц, другой. Повсюду, где ни спросит, только плечами пожимают: «Нет, не видали… Нет, не слыхали!..» Ну, что ты станешь делать? Может, это молва? Сказка про разбогатевшего лесоруба?
Где ни бывал министр, везде один ответ! Устав от поисков, решает воротиться в столицу. Может, и голову придётся на плахе сложить, а что делать? Достиг почти самой столицы. Осталось всего ничего – вёрст десять, не больше.
Зима. Смеркается рано. А тут ещё буран разыгрывается. Сбился министр с дороги, видит, вокруг лес дремучий. Куда ни глянь, одни деревья. Ни жилья, ни даже лая собак. Отпустил вожжи и думает:
– Выноси, родимая! На тебя вся надёжа! Если проплутаем час-другой, то наверняка дам дубу с мороза. Уж и так зуб на зуб не попадает!
А сам молитвы читает. И к Господу Богу обращается, и к святым угодникам, и к ангелам.
Прошёл час, вдруг лошадка останавливается. Министр на тот час почти намертво задубел. Укутался в шубу, только мороз всё одно добирается до каждой косточки. Оттого трясёт так, будто едет по железной дороге не по рельсам, а по шпалам.
Еле-еле разлепил очи. Страшно спать хочется. Словом, доходит человек. Лошадка остановилась ровно перед чьими-то воротами. Дышит тяжко. Бока туда-сюда ходят. Снег на животине тает и паром исходит.
Выполз бедолага из кареты, до ворот доковылял, стучит кнутовищем. Слышит, во дворе засуетились. Рухнул на снег под ноги коню, боле ничего не помнит.
Очнулся в светлице. Озирается. Светлица небольшая, но вокруг чистенько. Над ним склонилась симпатичная молодушка в крестьянском уборе.
– Как себя чувствуете, барин?
Министр пытается встать:
– Где я? Что со мною? Как долго я проспал?..
– Лежи, лежи, барин, не вставай! – молодушка кладёт ему ладошку на лоб. – У тебя жар до конца не спал! Отдыхать надо. На-ка, попей горячего молочка с мёдом да коровьим маслицем!.. Пей, пей… Через часок малиновым вареньем напоим! Сейчас муж придёт, в баньку тебя отнесёт. Там враз оживёшь!
– Ты мне не ответила – сколько же я проспал?
– Немного! Всего три денёчка! – хохочет молодушка.
– О, Господи! Время на исходе!.. Делайте, что хотите, только поставьте скорее на ноги!
В это время отворяется дверь в избу, в прихожую в клубах пара вваливается дюжий молодец:
– Как вы тут, Глашенька? – шумит с порога.
– Очнулся наш барин, Никита! Кажись, обошлось! – отвечает жена.
– Вот и ладненько! А мы сейчас в баньку! Пропарим так, что все хворобы выскочат!
Министр скукожился весь. Слыхал, что простолюдины предпочитают парную баню. Однако при дворе такой порядок не принят. Говорят, что там хуже, чем в аду. Те, кто пробовал, дескать, не своей смертью помирали…
А Никита безо всякого этикету схватил министра, ровно ребёнка, завернул в огромный тулуп, и, как тот ни извивался, в минуту доставил его через двор в деревенскую баню. Вытряхнул из тулупа, приказывает:
– Лезь на верхнюю полку!
– Лезь сам! – строжится министр. – Какое право ты имеешь мне, государственному человеку, приказывать?
– Ишь ты, – смеётся мужик! – Вспомнил, что министр! А когда мы тебя с Глашей три дня отхаживали, поди, и не вспоминал? Лезь! Я сейчас плесну на каменку, да похлещу тебя веничком!..
– Кто его знает, что на уме у разбойника? – думает чиновник. – Придётся исполнять чужую волю! Не погиб от мороза, так погибну от жары! Видно, на роду мне написано!.. Не жить!..
Забрался на верхнюю полку, а Никита плеснул из ковша на каменку, пар так и поплыл по всей бане. Сразу жарко сделалось. А мужик давай его то берёзовым, то дубовым веником охаживать. Тут и так хоть волком вой, а он жару прибавляет да прибавляет:
– Терпи, казак, атаманом будешь! – хлещет Никита.
Сомлел было совсем министр. Чувствует, что сознание отключается. Никита видит такое дело – хвать его в охапку, вынес во двор, да и кинул в середину пушистого сугроба! Чиновник совсем было с жизнью простился, а как Никита в снегу поворочал сбоку на бок, его будто огнём опалило. Заодно такая сила в теле проявилась, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Мужик опять его в охапку, да назад в парную… Три раза так измывался над государственным человеком!..
Ожил министр, даже какие-то мысли стали роиться в голове. О смерти уже не думает. Чует, что жизнь возвращается. Ждёт только окончания экзекуции.
– Всё, дяденька! Банька остывает. Пора в избу! – опять хвать несчастного, закутал в полушубок, да в избу. Там переодели в чистое, усадили за стол и давай поить малиновым настоем! Потом опять укутали в тот же тулуп, да на полати уложили. Никита пальцем грозит:
– Лежи, не вздумай вставать!
Чиновник полностью смирился, отдался во власть незнакомцам. Понимает, что хуже не будет.
Семь потов сошло с бедного путешественника. Долго ворочался, а потом крепко-накрепко уснул. Проснулся на другой день перед самым обедом. Тело, будто у молодого! Забыл не только про то, что чуть на днях не замёрз, но даже про былые болячки! И подагра отступила!
И настолько полюбил хлебосольных хозяев, что уезжать в столицу никак не хочется. Рассказывает о себе за столом. Молодые поведали о себе. Никита без утайки поведал, как встретился с Дедом Морозом, как тот его одарил, как потратил всё богатство на новое хозяйство да на женитьбу.
Чиновник оторопел. Вот так чудо из чудес! Он столько времени искал этого богатея, а судьба-злодейка свела их в пургу, в буран. Да и богатства, как такового, оказывается, давно нет. Что ж государю-батюшке докладывать?..
Слава Богу, что выхворался. Пора и путь продолжить. Поклонился от всего сердца Никите и Глаше, поблагодарил за науку:
– Я теперь всему царскому двору буду рекомендовать парную! – заявляет на прощание.
Проводили молодые гостя. Даже грустно стало. Привыкли к старику, привязались.
Министр в тот же день попадает на приём к государю. Рассказал, что выведал за свои скитания. Царь подпёр кулаком подбородок, ссутулился, стал думать думу. Долго думал, минут десять.
Потом повелевает:
– Ладно, завтра поедем к Никите с супружницей! Попробуем царскими ручками лес валить! А что?!. Никому нельзя довериться!..
Прибывают назавтра к молодым. По распоряжению государя Никита отводит их на то самое место, где с Дедом Морозом повстречался. Оставили батюшку царя наедине с топором да вековыми деревьями.
Царь покрутил-покрутил топор в руках, а владеть-то не умеет! Прислонил инструмент к стволу, сам уселся на пенёчек. Сидел-сидел, сидел-сидел – не спасают песцовые шубы. Холодно! А морозу-то всего ничего!
Тогда он встал и давай нарезать круги по поляне. Сам думает:
– Когда же придёт Дед Мороз? Дожидаючись, недолго и душу Богу отдать…
Чем больше находится в лесу, тем холоднее. Понятное дело, с непривычки. Зимой всё больше во дворце прохлаждался. Если куда и надо выехать, подавали тёплую карету.
Бегает по снегу, топочет валенками. Дед Мороз слышит, кто-то в его владениях появился, редкий человек. Пошёл проведать.
Смотрит, мужик весь в соболях да песцах по поляне бегает, от холода спасается.
– Вот чудной, а если бы ему подкинуть северного ветра да северного мороза? За полчаса замёрзнет. Не, слаб мужик. Не то, что Никита!
Отворотился Дед Мороз, чтобы ненароком лишний раз не дыхнуть на несчастного.
А государь злится:
– Где же этот дед? Когда уж придёт? Пора бы, а то замёрзну, как министр финансов! Так тот помоложе будет, разница в полгода. Он-то крепкий, а я никакой бани не выдержу! Ох, не к добру эта затея!
А Дед Мороз на цыпочках, на цыпочках, да подальше от поляны. Жалко стало чудного старикашку.
Убрался в свои терема. По лесу потеплело. Снег влагой наполнился. Государь продолжает нести вахту. Валенки насквозь промокли. Совсем задубел глава государства. Озноб так колотит, что зубы барабанную дробь выбивают.
К вечеру, как приказано, воротилась прислуга. Подходят к поляне, слышит, никак военные на поляне маршируют, потому как барабаны на весь лес гремят. Подходят ближе, батюшки святы! – царь на пенёчке скукожился, дрожит, как осиновый лист!
Зубы так клацают, что по всей округе слыхать! Никаких барабанов нет и в помине…
Подхватили, скорей во дворец! Доставили чуть тёпленького. Вызывают лекаря, а батюшка стонет да приговаривает:
– Приму любую микстуру! Не выдайте, родимые: не сдавайте меня в парную!..
Нашли лекаря. Того приносят, потому как забрали с именин от кумы. Лежит лекарь на полу, отдаёт распоряжения:
– Делайте ему тёплую ванну!.. Дайте ему три таблетки аспирину!.. А добавьте-ка ещё панадолу!
Еле-еле откачали государя. Три месяца и три дня провалялся в постели. Про богатство и думать забыл. Стоит только напомнить, как отчаянно отмахивается:
– Бог с ним, с богатством! Здоровье – вот главное богатство!.. Старый дурень, погнался за молодыми! Чуть жизню не сгубил!..
А Никита с Глашею счастливо прожили жизнь в собственном тереме, троих детишек подняли. Своим трудом…