ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
От Цюриха до Милана
У Маши начались каникулы, и мы поехали с ней вдвоём- впервые- в Италию. Конечно же, в любимый наш Сан Ремо.
Уже в пути с нами начали происходить множество маленьких приключений.
До Милана, правда, доехали без особых происшествий: в поезде было много немцев, швейцарцев. В нашем купе семья- родители и дети- разгадывали кроссворды, играли "в слова",рисовали. Было по- бюргеровски пристойно.
Милан, как всегда, оглушил нас своей суетой, толчеёй у касс -автоматов ,итальянской речью из репродукторов.
Двух часов до отхода нашего поезда на Сан Ремо едва хватило, чтобы купить билет и быстро перекусить
Автоматы в Милане устроены так, что к продаже предлагают только дорогие билеты.
Для туристов, естесственно.
Как только нажимают кнопку Deutsch,сразу приходит информация для туристов: втридорога. Разобраться без знания итальянского невозможно.
Наконец, наш поезд подан, входим в вагон, пробираясь по узкому коридору, ищем наше купе.
Неожиданно, услышав, видимо, нашу речь, дама из купе, возле которого мы остановились, сказала нам по- русски:" Давайте я Вам помогу найти Ваши места".
На ней был элегантный брючный костюм необыкновенного брусничного цвета и такого же цвета шляпа с широкими полями
Под стеклянной высокой крышей миланского вокзала, в ожидании поезда я уже видела эту даму. Высокого роста, стройная. Не обратить на неё внимание было невозможно.
Я была приятно удивлена, что она едет с нами в одном направлении и ещё более тем что она русская. Оказалось, что наши места в соседнем с ней купе.
В нашем купе ехала одна немецкая семья, говорящая по- итальянски, одна женщина приятной наружности, похожая на армянку, и мулатка неопределённого возраста
Перед Генуей семейная пара покинула наше купе. Мулатка и "армяночка" активно стали разговаривать на итальнском. Маша погрузилась в чтение своего огромного "фолианта", заданного ей на каникулы.
"З а п а ш и с т ы й " г о с п о д и н
Наше спокойное путешествие было нарушенно появлением высокого роста мужчиной, с уэоженной бородой и усами. Волнистые, каштановые волосы его светились.
Сначала он внимательно разглядыдал нас всех сквозь стеклянные двери купе. Три
женщины и ребёнок... Видимо, остался доволен, потому что потом как то очень решительно, рывком открыл дверь,вошёл и сел на свободное место.
И сразу купе наполнилось запахом общественного туалета: сладковатым ароматом мочи с дешёвым дезодорантом. Некоторое время мы деликатно закрывали носы платками, шалями, рукой. Запах становился невыносимым.
Первой не выдержала Маша. Она вышла из купе, прихватив свой "фолиант".
Я вышла почти вслед за ней: не хотелось оставлять её одну.
Она сидела в корридоре, на откидном стульчике, погрузившись с головой в чтение,
очень далеко от нашего купе, почти возле выхода в тамбур.
Наш сосед вышел из купе, и я стала звать Машу, но тщетно: она не слышала моих
призывов.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
От Милана до Савойи
Д а м а в б р ю ч н о й п а р е
В это время дама в брючной паре, поднявшись со своего места и подойдя ко мне с явным намерением поговорить, спросила меня:" Вы были в Сомо? Я не сразу поняла, о каком Сомо она говорит. " В Сомо? А да, да мы там были." Kомо- это город на границе Италии со Швейцарией, через который и мы недавно проехали, и где, судя по её вопросу, эта дама села в поезд.
Oна рассказывала о себе, о своей жизни в Италии. Уже три года как она здесь мучается, эта работа выматывает её в конец.
А я смотрела в это время на Машу, ждала, когда же она оторвётся от книги и хотя бы посмотрит в нашу сторону.
Мне было интересно узнать, какую работу нашла в Италии эта дама, но из-за
того, что я должна была следить за Машей, - сосед давно вышел из купе и где-то отсиживался,наверное,- я не задавала своей даме вопросов.
Но тут она сама заговорила об этом.
Конечно же она здесь в Италии батрачила на итальянцев, и её хозяин оказался таким капризным, что просто сил нет. И теперь она едет к друзьям в Савойю, чтобы немного,-недельку,- отдохнуть.
Тут она вдруг прервала свой рассказ и проговорила с испугом:" Сколько же здесь едет этих... Kак их?" И тут я увидела, что из каждого купе,-пока что кроме наших трёх первых,- выглядывают крепкие, поджарые мужчины южной внешности и корридор
тоже заполнен ими.
"Только не произносите этого слова",-переходя на шёпот произнесла я.-Мусульмане?
"Да",- выдохнула она.
"Я только что вернулась из Украины,ездила домой родных навестить",-продолжала она." Мама живёт на западе, а брат перебрался в Киев"-"Коварство "Западенцы",-подумала я.
Я опустила веки, на мгновение как бы зашторив свои глаза.
Заметила ли она едва уловимое движение, как предупреждение:" Остановитесь! Не разрушайте образ прекрасной Дамы,который был создан в моём воображении, когда мы
увидели Вас под сводами миланского вокзала и когда Вы заговорили с нами на русском."
Я уже примерно знала, что меня ждёт в дальнейших её разговорах.
Но у меня не было желания с ней спорить. Особенно здесь в Италии, когда я тоже еду отдыхать. Тем более, что она была мне очень симпатична.
Но её уже не возмоэно было остановить.
"Моя мама живёт в маленькой деревне на западе Украины,"-продолжала она.
"Так вот, в нашем селении каждый день,-!Каждый!,- охороны! Хоронят молодых ребят! 20 лет! Что они видели в жизни! Они не виноваты! Их заставили!"
Вот. Мы подошли к главному: Кто заставил?
Кто виноват?
Я ещё надеялась, что ею будут названы истинные виновники: незаконное правительство Украины, узурпировавшая власть.
Но нет. Без паузы, без какой-либо короткой остановки: её речь отрепетирована многократными повторениями для случайно встреченных попутчиков, чтобы завербовать новых сторонников своего движения- она называет "виновников".
У неё виноваты все, кроме тех, кто действительно виноват.
Ей бесполезно говорить, что это не совсем мальчики, а, можно сказать, скорее солдаты, отравленные идеологией Бандеры нового "блицкрига" на восток.
Вооружённые новейшей техникой, силой захваченной со складов, и готовых воевать с теми, кто явно слабее них. Они не думали, что и сами могут умереть. Они были уверены в "лёгкой" победе.
Может, они бомбили города с мирным населением, они закапывали трупы женщин и детей и потом заливали их цементом, чтобы скрыть следы преступления.
Ведь это было, было.
Их заставили?
В западных областях, известно всем, живёт вольнолюбивый народ. При желании способный отказаться от странной мобилизации.
Потом именно так и происходило: многие отказывались от мобилизации. А потом на призывные пункты стали приходить матери, чтобы не пустить детей на фронт.
Но это уже потом. Когда стало ясно, что война простой не бывает, когда они не захотели и своей жизнью рисковать.
Во время её монолога я не спускала глаз с Маши. Она по -прежнему не смотрела в мою сторону,а меня очень волновало странное движение в вагоне, на которое ранее обратила внимание моя попутчица, но теперь она, увлечённая своей тирадой, не видела, что происходит за её спиной
Красивая шляпа обрамляла её лицо. за отворотами её английского покроя костюма
я видела её белую,очень белую кожу. Невероятную после трёх лет жизни в Италии.
Неужели ей достался строгий хозяин, что даже на озеро Лугано она не могла ходить.
И тем не менее, она тратит силы на беседы, чтобы те порядки, что творятся в Италии, пришли бы и в её село.
Остановка.
Савойя.
Моя попутчица, захватив изящный лиловый чемоданчик на колёсиках, направляется к выходу." До встречи в Комо,"- говорит она мне. Я снова не сразу поняла, Почему в Комо? Наверное, она решила, что мы сели в поезд на той же остановке,что и она. "Да. Да. До встречи в Комо,"- автоматически повторила я. Хотя понимала, что никаких встреч, тем более в Комо, у нас с ней не будет.
Наконец, я могла подойти к Маше и сказать, что того господина давно нет в купе,и можно возвращаться.
Мы сели на свои места и некоторое время ехали спокойно.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
От Савойи до Сан Ремо
"Саранча"
За стеклянной дверью нашего купе возникла фигура молодого, крепкого, коренастного мусульманина. Он сквозь стекло внимательно рассматримал нас. Потом медленно, уверенно открыл дмерь, но не вошёл, остановился на пороге, продолжая нас разглядывать. За его спиной мельтешила фигура ещё одного мусульманина. Он был постарше, похудощавее первого, и так и подпрыгивал за спиной, появляясь то за одним, то за другим плечом коренастого, Его телодвижения уморительно напоминали действия кузнечика из детких мульфильмов. Он весь находился в движении, и при этом ещё и выкрикивал что -то по итальянски:" А ты проверь, проверь у неё? или у них? билет, билеты`!" При этом он явно указывал на Машу или на меня с Машей.
Было странно видеть, как мужчина- под сорок- или- за сорок- ведёт себя, как распустившиеся подростки, которые задевают людей на улицах, стараясь показать свою "удаль".
В их наглом поведении чувсвовалась неприкрытая угроза, При нашем европейском воспитании
нам нечем было им ответить.
Только после этой так сказать "психической атаки" коренастый уверенно пересёк порог купе,
оставив дверь открытой. и за ним вслед вскочил кузнечик и присел на кресло возле окна, как раз напротив иранки. В этой позиции он мог обозревать всё купе уже изнутри.
После того как кузнечик: он, скорее всего, был главным этой массы мусульман- таким невероятным способом внедрился в наше купе, коренастый вышел в корридор. Он, видимо, был как связной в этой стае. Дама м брючной паре не зря обратила моё внимание на исламистов Как бы предупреждая быть настороже.
Она знала, что нам предстояло ещё долго ехать в таком окружении Может, за три года ей уже приходилось сталкиваться с исламской агрессией в итальянских поездах.
Дверь в наше купе теперь постоянно оставалась открытой: мусульмане осваивали наше купе.
Меня успокаивала мысль, что мы находимся не в Иране, а в центре Европы, и до серьёзных столкновений дело не дойдёт. Но мы все чувствовали себя очень не уютно от хамоватости этих "гостей".
В это время в вагон вошёл, наконец. настоящий контролёр: в форме с позументами, в фуражке- и остановился, остолбенев, при виде этой щевелящейся массы тел, Тёмнокожие заполняли все самые небольшие уголки корридора, из всех щелей,- дверей купе,- выглядывали лица, вроде бы, как "нелюдей"
Ему сразу стало ясно, что у этих" насекомых", нет билетов и, если затронуть эту тучу "саранчи", затеяв проверку билетов, то костей не соберёшь.
Наш кузнечик, как только увидел контролёра, молнией метнулся к нему из своеё "засады", подскочил к нему вплотную и закричал по итальянски:" В предпоследнем купе там едут без билета! Там, там проверьте!" Он как бы об"яснял ему то, что контролёр и сам давно понял. Проверка бесполезна.
А у меня снова мелькнула мысль ,что случись какая "заварушка", на помощь рассчитывать не придётся: неизвестно, чью сторону примет запуганный, по всей видимости, контролёр И среди бела дня у меня могут украсть по -восточному обычаю моего ребёнк."Кузнечик" проявлял к ней особый интерес.
Меж тем, контролёр медленно продвигался среди копошайщейся толпы, Исламисты прыгали вокруг него, как обезьяны, мешая ему идти. Он шёл очень долго. Прошло, наверное, целых полчаса, пока он, наконец, добрался до другого конца вагона и больше в нашем вагоне он не появился. Приходил, наверное, в себя от полученного стресса.
Меж тем наш "кузнечик" прочно занял своё место в нашем купе возле окна, напротив иранки, и у них завязалась. Он был приятно удивлён. что она из Ирана, и щаговорил с ней на фарси..
Впрочем, было понятно, о чём у них идёт речь Слова: "талибы"," моджахеды"," суниты" - постоянно срывались с его языка. Он говорил много, очень быстро и слишком яростно Красивые огромные глаза иранки, казалось, становились ещё огромнее, прямо вылезали из орбит от тех слов, которые он обрушил на её голову, Её грудь вздымалась. Она едва переводила дыхание.
Обстановка в купе становилась всё напряжённее. Сгушались тучи прямо над нашими головами: вроде как запахло не только отхожим, но кровью.
Но две женщины, которым он морочил голову, не замечали опасности, исходящей от этого господина. Даже, напротив, он казался им, наверное, остроумным.
Маша интуитивно чувствовала себя неуютно в присутствии" моджахедов" и ненадолго вышла в коридор.
Быстрее молнии "кузнечик" выскочил вслед за ней. Он засыпал её вопросами.На английском, разумеется: kто она, куда едет и т. д.
Я тоже вышла, вплотную подошла к ним. Быстрый взгляд в мою сторону. Вопрос Маше:" Это твоя мама?" Ответ:" Бабушка ".
Также молниеносно он возвращается в купе на "своё" место, раздосадованный тем, что не удалось завязать новое знакмство и продолжает прерванную беседу на фарси с иранкой о политике
Через минуту, когда Маша снова вошла в купе, все места, каким то странным образом, оказались заняты Первое, что сделали гости при своём появлении: создали у попутчиков убеждение, что отныне все места "обобщены". Никто не должен претендовать на своё место входить, выходить из купе можно, занимая места по собсвенному усмотрению. "Демократия" общих вагонов была введена и на эти сверх элитные. сверх дорогие вагоны А как и в какой именно момент это произошло, никто не понял.
Так и теперь на месте Маши ,с которого она поднялась минуту назад, поднялась для того, чтобы передохнуть от той напряжённости, созданной ими же, -гостями-, вальяжно развалился " связной". Он даже не пошевелился, чтобы дать Маше сесть.
Это ещё один показатель возмутительного поведения " приблудших". Они как будто решили нас убедить, что отныне мы все заложники их прихотей. " Связной "за всё время своего появления не произнёс ни одного слова, Но в его молчании чувствовалать такая угроза, чтобы никому
не пришло в голову поднять его с места.
Так" кузнечик" мстил нам за не
состоявшееся знакомство.
Покачивался вагон. Она стояла в дверях, ожидая, когда связной уступмит ей её место.
Не дождалать. Села на кончик кресла, занятого огромного размера чемоданом, который тоже непонятно когда там появился.
Можно было потребовать,- если бы можно было бы что то требовать,- убрать этот немзвесто чей чемодан. Людей в купе после Савойи оставалось немного:
иранка, колумбианка и нас двое. Ни у кого из нас не было такого громоздкого багажа.
Его не могли притащить из соседних купе:мы стояли возле стеклянных дверей нашего купе корридорчик узенький и совсем недолгою
Но, если его убрать, то Маша оказывалать в непосредсвенной близости от кузнечика и он
мог возобновить атаку на своём английском сленге.
Решили оставить так как есть.Маша, примостившить, как воробей на колу, ехала покачиваясь. Ни о каком-то чтении или комфортной езде уже не было речи Путь от Савойи до цели путешествия тянулся мучительно долго.
Атмосфера восточного базара, атмосфера мелкого жульничества и обмана, созданного гостями отравляла путь.
Теперь после того, как я успокоилась, вспоминая это происшествие, понимаю, что действия еаших гостей, - что бы они ни делали, -носили какой-то особый, только им понятный смысл.
Они знаимали места,-если позволяло пространство,-так ,что бы всё было под их контролем.Если "шеф"садился у окна справа, то "связной" у входа в купе слева.Даже
если для этого нужно было согнать кого-нибудь, хоть ребёнка.
Они всё премя были настороже.Как будто ждали нападения или сами собирались нападать. И эти настойчивые разговоры о талибах о сунитах и шиитах не вольно погружали нас в обстановку вражды или войны, которая была сейчас в Иране.
Он как будто бы ни на минуту не забывал о том, что сейчас там творится. И своими хулиганскими выходками хотел хоть на время забыть об этом. Или дать нам почувствовать, что не так всё хорошо, как мы в своём благодушии думаем. И нас попугать хоть немного.
Ну вот и Сан Ремо.
Здесь почти никто не выходил. Только мы и наша соседка по купе: колумбиянка.Она далеко отстала от нас. И мы шли по длинному тоннелю с проложенными транспортёрами для ускорения движения в часы пик одни.
В этот поздний час они, по-моему ,не работали, но я всё равно шла по ним.
Всё равно, казалось, что с ними скорее.
Вот и выход.
Тёплая южная ночь немного освежила нас.
Мы в Сан Ремо.
Поезд со своими пассажирами ехал дальше в Вентимиглию.
Но нам туда не надо!