ПОЮТ КАРЕЛЬСКИЕ СОСНЫ
Высоко высоко...прямо под синим синим небом...задевая редкие растянутые в широкую прозрачную ленту облака...качаются верхушки сосен.
Шумят... тихо.....совсем не слышно...
Или.... гудят..... как огромный потревоженный пчелиный рой...
Взор их устремлен только вверх...в будущее...
И ....никогда не смотрят вниз...
На землю.
А там... тишина....
Песня сосен слышна только тем, кто смотрит вверх...
- Сашка!!!- возбужденный, с горящими глазами Ленька, рядовой 1й роты Nского полка ,подбегая, крикнул другу, спящему на сухой хвое возле огромной сосны, -Сашка!!! Вставай!!!
- Ну, че разорался ?- лениво открыл глаза спящий : рыжий , весь в веснушках, и оттого похожий на подростка солдат лет двадцати,- Пожар, че ли? Или опять фрицы полезли? Будь они неладны...- потянувшись зевнул и сел , опершись на смолистый ствол.
- Спишь тут, ничего не знаешь! К нам концертная бригада приезжает! - худой, но жилистый ,долговязый Ленька весь был как черный огонь. Легко загорался от любой идеи. Правда , и остывал также быстро.
- Ну и че...разбудил только. - флегматичный украинец Горбынко медленно встал и стал поправлять гимнастерку. Стряхнув с пилотки налипшие хвойные иголки, спросил,- И хде они?
- Да едут еще...
- Вот приедут, так и орал бы. Балаболка.
Вместе друзья направились к командирскому блиндажу. Куда уже стягивались остальные солдаты.
Шел 1944 год. Впереди - Выборг.
Их рота окопалась на высоте недалеко от реки Сестры. На опушке хвойного леса.
Начало июня.
Работа не тяжелая. Охрана обоза с боеприпасами да продовольствием. Разленились немного солдаты за неделю вынужденного безделья. Конечно, сидеть совсем без дела лейтенант Суховский не давал, но и не гонял.
Уважали его солдаты. Хоть и молодой, но пороха понюхал. Поговаривают, что семью Суховского расстреляли фашисты еще в начале войны. Он в это время в военном училище был. Курсантом.
Глаза - холодная сталь. Сам в бой не бросался очертя голову, и солдатам не давал. Говорил, наша цель: уничтожить как можно больше врагов, а погибнуть - всегда успеем.
Собравшиеся кучками солдаты ,покуривая самокрутки. негромко переговаривались, гадая, кто к ним приедет. Хорошо бы с гармонью... Послушать родные близкие русской душе песни, да и самим подпеть.
Звук подъезжающей эмки обратил все взгляды на разбитую колею лесной дороги. Вся в грязи, подскакивая на кочках, дребезжа всем, чем только можно, видавшая виды легковушка лихо затормозила возле блиндажа.
Шофер, весь под стать машине, в мазутных пятнах, усталый пожилой солдат, вышел, с силой хлопнув дверцей:
- Три раза, зараза, глохла! - Ну, что! Принимайте музыку.
Поправляя фуражку, подошел командир:
- Рядовой Рыжков прибыл. Вам донесение.
Лейтенант взял запечатанный пакет, положил в планшетку.
- Вольно, рядовой.
Шофер подошел к автомобилю и открыл заднюю дверь.
Щуря от яркого солнца подслеповатые глаза, держа в руках за дужку очки, оттуда вылез худющий, как скелет, подросток. Растерянно оглядываясь,поправил рукой короткие русые волосы. Надев очки , заметил лейтенанта, и звонким мальчишеским голосом представился :
- Саксофонист Тарасов прибыл в ваше распоряжение!
- Тааак. - произнес командир,- А где музыканты?
- Я.
- Что "Я"?
- Я и есть музыкант...- уже тихо сказал мальчишка, и сразу же с вызовом вскинул подбородок.
Легкий ропот пробежал по поляне. Кое кто смачно сплюнул. Остальные начали расходиться, пожимая недоуменно плечами, да почесывая в затылке.
- Тебе лет то сколько?- спросил лейтенант.
- Скоро семнадцать...- обиженно ответил малец,- я из Ленинграда.
- Понятно. Блокадник. Митрохин!- позвал кашевара ,- накорми музыканта. Там- разберемся.
Пока паренек ел солдатскую кашу с тушенкой на него поглядывали, но с расспросами не лезли. Всем уже было известно, что человек из самого Ленинграда.
А об ужасах блокады - наслышаны...
Где пацану было вырасти, когда голод страшный в самом красивом городе России.
И о мужестве жителей культурной столицы- тоже наслышаны.
Как многие отказались от эвакуации, чтобы спасти, сохранить историческое наследие от бесконечных бомбежек :гасили пожары, уничтожающие памятники, библиотеки, старинные дома, галереи.
Окруженные со всех сторон врагами, без продовольствия, без топлива, безгранично мужественные люди , умирая от голода и холода, отчаянно сопротивлялись смерти. А она подстерегала на каждом углу, на каждой крыше и даже в собственной квартире. Многие, уснув, уже не просыпались.
Но...не ушли...не бросили...спасли...
- Вот ты мне скажи, - Митрохин, заметив, что юноша насытился, спросил, - Что ж это такое, такси...сакси...или как там...машинка какая то, что ли?
- Да нет, что вы.- улыбнулся парнишка,- это музыкальный инструмент такой. Да что рассказывать. Покажу сейчас. - и он направился к машине, на которой приехал.
Вернулся, держа в руках черный продолговатый предмет.
Разошедшиеся было воины снова столпились вокруг музыканта. Наблюдая, как юный музыкант бережно расстегивает футляр, никто не заметил, как подошел лейтенант Суховский.
Мальчик вскочил.
- Сиди, сиди - успокоил он мальчика,- Посмотрим, что за музыкант, раз тебя приказано до вечера доставить обратно в целости- сохранности.
Ленька локтем толкнул друга в бок:
- Важная персона!
- Как играть будет. - откликнулся Саня,- уж больно дохлый...
- Мал, да удал! - засмеялся друг.
На них зашикали. Пришлось замолчать.
А тем временем...
Устроив на коробке от патронов большой , примерно, с метр, футляр, юноша открыл крышку.
На ярко красном бархате, сверкая золотом, со множеством кнопочек, дырочек и еще чего то непонятного, лежал изящнейший инструмент...
Плавные изгибы заканчивались небольшим раструбом.
Солнечные лучи отражались от полированной поверхности металла и уносились назад, вверх, рассказать вершинам о сказочной и драгоценной гостье...
Сосны равнодушно пели свою вечную песню...
...им было все равно...
.....все проходит....и....это пройдет.....
Солдаты молчали, разглядывая диковинный инструмент. Труба не труба, но красива, чертяга.
- Вот бы курнуть из такой...- произнес дядя Митя, самый старый в их роте солдат.
И, действительно, чем то саксофон формой напоминал огромную курительную трубку.
Солдаты, посмеиваясь, стали готовить концертную площадку.
Из ящиков соорудили небольшое возвышение для артиста. Накрыли брезентовым пологом, а сами расселись вокруг.
Кто где.
Сидя возле стволов сосен, на ящиках, а то и прямо на земле, полулежа.
Наши друзья нашли место возле самой импровизированной сцены.
Наконец из блиндажа, куда ходил переодеваться, вышел паренек.
Какой там паренек?!?!
Ни у кого язык не повернулся бы сейчас так его назвать!
Черный фрак. Белоснежная рубашка. И...бабочка! Черная концертная бабочка на рубашке.
Кажется, музыкант вышел из другой жизни... Из той, о которой многие уже забыли, а, некоторые, и не знали совсем.
Саксофон в руках юного музыканта смотрелся естественно и органично.
Вот только сам он , среди брезентовых палаток, в окружении пропавших фронтовым дымом солдат был нереальным , призрачным...
- Слушай, а он подрос, как будто..- шепнул Санек Леньке.
- Ну да...выдумаешь...- откликнулся тот,- а , может, это другой? Брат, что ли...
- Да, тише вы, черти! - одернули друзей.
Тем временем на сцене установили какую то треногу с дощечкой вверху. ( позже друзья узнали, что это называется пюпитр). На нее положили ноты.
Артист встал перед пюпитром, перелистнул пару страниц:
- Уважаемые зрители. ( солдаты заулыбались). Меня зовут Стас Тарасов.
Сейчас я исполню для вас на саксофоне ревю из произведений русских композиторов. ( раздались редкие аплодисменты, кое кто усмехался)
А именно: Дмитрия Щостаковича, Сергея Прокофьева, Модеста Мусоргского и Сергея Рахманинова.
Стас сделал несколько глубоких вздохов.
Посмотрел вверх.
На , слегка качающиеся верхушки сосен в бездонной синеве неба и .....
поднес к губам мундштук золотого инструмента...
Музыка...
Волшебные звуки взлетали...кружили с солнечными лучами...рассеивались сквозь сосновые ветви...просачивались между иголочек...
Затем, наигравшись с окружающей природой, напитавшись теплом и хвойным запахом, волшебные невесомые ноты проникли в души людей...захватили их сердца и понесли ввысь...туда...где чистота...где вечная красота...безграничная доброта...всепобеждающая любовь ...
Вдруг, что то черное и грязное стало пронизать светлую музыкальную тему...
Что то назойливое и тревожное...вызывающее отвращение...страх...ужас...
- ВОЗДУХ!!! ФОКЕРЫ!!!
Громкий крик часовых заставил очнуться от сладких грез солдат.
Схватив оружие они побежали к окопам.
Слабое гудение превратилось в оглушающий вой.
Два фашистских самолета друг за другом пролетели возле самой опушки и сразу же раздались взрывы.
В суматохе все забыли про артиста.
И, только когда вверх полетели комья земли вперемежку с хвоей, разбитыми в щепки ящиками, досками...
- Музыкант! - закричал Ленька, - Где музыкант!!!
- Не знаю!!! - сквозь грохот проорал Саня.
Выглянув из окопа они увидели:
На середине сцены.
Прижав к себе саксофон.
Подняв голову кверху.
Вздрагивая от каждого взрыва.
Стоит музыкант.
- Он что, дурак?...Эй, ты!!! Стас!!!Беги сюда!!!- закричал Ленька, махая руками.
Саня ничего не сказал.
Придерживая руками каску на голове он выскользнул из окопа и пополз к сцене.
Ленька схватил его за ногу, но получив хороший пинок, отпустил:
- Идиот!!!
Вскинул винтовку. Посмотрел в оптический прицел. Все таки - снайпер.
- Да он же без очков! Музыкант то!
Попытка последовать за другом не удалась.
- Отставить! Хватит и одного. -приказал командир, наблюдая в бинокль за артистом и его спасателем.
- Что же он не прячется? - спросил лейтенанта рядовой.
- Не видит, куда идти. Зрение сильно слабое. Рос то , сам знаешь, где.
Рядовой Горбынько тем временем добрался до сцены. Схватив брезент, потянул на себя. Артист, почувствовав движение, присел на корточки, по прежнему прижимая к себе инструмент.
Схватив за рукав, сдернув мальчишку со сцены, Санька поволок музыканта к окопу. Тот , как мог, помогал ногами.
- Брось дудку!- крикнул сквозь вой фокеров солдат.
Парнишка молчал, но саксофон не отпускал.
- Ааааа ...черт с тобой...- продолжая тащить за шкирку процедил сквозь зубы Горбынько.
Комья земли падали на спины. Земля вздрагивала и вдруг... все затихло.
Тишина опустилась над разгромленным пятачком земли.
Звенело в ушах.
Пустота и гул в голове.
Улетели.
Несколько пар рук приняли человечка во фраке. Он не шевелился.
- Живой? - шептали губы солдат.
- Не знаю. Вроде - дышит.
Отнесли мальца в блиндаж. Медсестра Рая осмотрев , обнаружила глубокий осколок в спине.
Горестно покачала головой.
Не жилец.
Уложили парнишку на ровную поверхность.
- Да уберите от него эту трубу,- не выдержал Ленька.
Попытались забрать инструмент из рук музыканта. Побелевшие костяшки пальцев намертво держали саксофон.
- Не трогайте. Пусть. - приказал лейтенант.
- Сделайте хоть что нибудь!!! - Санька смотрел на мальца и горячо становилось внутри. Жгло.
Без очков глаза юного музыканта оказались голубыми.
Как голубым было небо над полем боя.
Огромные...наполненные музыкой...они сияли той чистой и ясной синевой вечности, что и бесконечная синева над верхушками сосен.
Но вот...мутная пелена смерти медленно заволокла зрачки.
Едва вздымающаяся узенькая грудь маленького, но большого музыканта приподнялась резко и ...замерла в последнем вздохе.
Там. Наверху. Где гуляет свободно ветер. Где поют вечную песню сосны.
Появилась еще одна чистая, ясная, светлая мелодия. Мелодия юного музыканта и золотого саксофона.
А на израненных осколками стволах сосен протянулись янтарно- смоляные прозрачные дорожки. Скорбно, медленно текли эти слезы. Оплакивая погибший молодой и яркий талант.
Через два дня. Девятого июня началось великое наступление на Карельском перешейке.
Никогда еще первая рота не дралась так ожесточенно.
За Россию!
За Душу Русскую!
За Музыку!
И ОНИ ПОБЕДИЛИ!!!