2
Снаружи неустойчивая апрельская весна скачком переходила в слякотную зиму, будто кто-то всесильный перевел стрелки ленинградских часов на середину или даже на начало марта. Вдруг задул холодный ветер со студёного Балтийского моря, затянули небо тёмные тучи. Пошёл мелкий дождь, в косых косах которого стали вплетаться седые пряди непрошеного снега. Виктор, накинув на голову плащ и прижимая к груди серый конверт, добежал до директорской машины. Передняя дверца отворилась, Виктор ввалился в салон. Шофёр Женя неодобрительно глянул на намокший плащ Виктора, покачал головой, но ничего не сказал.
– Здравствуйте, – не успев отдышаться, произнёс Виктор, – Александр Сергеевич, – он глубоко вздохнул, чтобы восстановить дыхание, – сказал, что вам велено отвезти меня в кооператив Заря.
Женя кивнул, завел машину и сразу тронулся. Когда Женя остановил машину, дождь уже кончился, но небо оставалось набухшим.
Офис кооператива Заря – невзрачной архитектуры особняк постройки начала прошлого века, когда Питер бурно рос – во всех отношениях был похож на маленькую крепость. Зарешётчатые окна, чугунная ограда, а за оградой два охранника в мокрых армейских плащ-палатках. Да не такие, как в советских учреждениях: бабушки – божьи одуванчики или побитые армейской молью старики, – а молодые, низколобые.
Виктор, сидя в машине, хорошо видел и обшарпанный особняк несколько в глубине двора, и решётку, и зарешётчатых сторожей. Не хотелось ему туда соваться, однако ж, взявшись за гуж… Он тяжело вздохнул и открыл дверь.
Охранники с самого начала фиксировали остановившуюся у противоположного тротуара машину, а увидав идущего к ним мужчину, как-то подобрались. В чём это выражалось, Виктор не смог бы объяснить, просто он почувствовал, что сторожа насторожились.
– Здравствуйте, – обратился Виктор к правому охраннику, стоящему у калитки, – я с малого предприятия Росток. Мне на двенадцать назначена встреча с директором кооператива Заря Богомоловым Василием Васильевичем. Я туда попал?
Правый охранник вопросительно глянул на левого. Видимо, в их звене тот был ведущий. Левый охранник едва заметно кивнул.
– Проходите, – сказал правый сторож, распахивая перед Виктором скрипучую калитку.
Офис Зари был странным местом, в том смысле, что он не нёс никаких признаков офиса. Не было томящихся клиентов, суетящихся сотрудников, даже не пахло деловой атмосферой предприятия государственной или частной формы собственности. Просторный пустой холл, широкая лестница, ведущая на балкон второго этажа, справа и слева двери в какие-то помещения. На подоконнике дальнего окна сидел молодой человек, одетый в спортивную форму фирмы Адидас турецкого пошива. Голову его покрывала остроконечная кепка, не вязавшаяся со спортивным стилем Адидас.
Молодой человек легко спрыгнул с высокого подоконника, затушил сигарету в консервной банке и разболтанной походкой направился к Виктору, в нерешительности застывшему у лестници с конвертом в руках.
– Здравствуйте, – Виктор намеревался повторить сказанное хмурому охраннику, – я из…
– Наше вам, – молодой человек коснулся кончиками пальцев острого козырька, и вдруг внезапно сделал выпад к гениталиям Виктора.
– Ой! – Гольдман рефлекторно закрыл яйца руками.
Отступая назад, он споткнулся о ступеньку, стал падать на спину, взмахнул руками, чтобы выровнять равновесие и в этом движении больно ударился ребром ладони о перила. Перила притормозили падение, и Виктор плавно опустился на третью ступеньку.
Молодой человек, ощерившись золотозубым ртом, с любопытством наблюдал метаморфозы Виктора. И когда тот сел на ступеньку, молодой человек протянул Виктору руку, вероятно готовя новую проказу.
– Штырь! – раздался властный окрик.
Лицо молодого человека мгновенно приобрело услужливое выражение.
– А я чё, – он поднял плечи в жесте удивления, протянул по направлению к Виктору открытые ладони и отвернул голову, показывая полную свою отрешённость от произошедшего с Виктором казуса, – я ничего, он сам упал.
– Усохни!
Виктор глянул на голос. В дверях одной из комнат стоял плотный лысый мужчина с мёртвыми глазами. Чем-то он показался Виктору похожим на героя гражданской войны Блюхера, которого сталинские соколы выбросили из самолёта.
«Если снять с него стильный костюм, который он не умеет носить,– промелькнуло в голове у Виктора, – напялить на него гимнастёрку с орденами, подпоясать ремнём, галифе и хромовые сапоги – вылитый Блюхер».
Штырь, похоже, обиделся на несправедливый разнос.
– Послушай, Зве…
– Усохни, я сказал! – рявкнул Блюхер в костюме от Армани.
Штырь, пожав плечами и засунув руки в карманы штанов Адидас, направился к подоконнику. Наверное, это был его пост.
– Ты от Шурика? – спросил Виктора лысый Блюхер.
Гольдман догадался, что речь идёт об Александре Сергеевиче Кузнецове.
– Да.
– Заходи.
Приёмная оказалась довольно большой. За канцелярским столом у окна сидела худенькая девушка – испуганная как мышка, попавшая в лапы кошки. «Как я здесь оказалась, – говорил её печальный взгляд, – и как меня угораздило».
Из приёмной две двери вели в кабинеты. Над одной дверью висела табличка «Зам директора. Штырь Геннадий Максимович». Табличка удивила Виктора. Он был уверен, что Штырь – это блатная кличка, и должность у Штыря не выше шестёрки на побегушках. Табличка над другой дверью гласила: «Директор. Богомолов Василий Васильевич». Дверь в кабинет Богомолова была открыта.
В красном углу жила старинная икона. Матерь Божья склонила голову к младенцу, отмеченному небесным нимбом. Под иконой лежала ветхая раскрытая книга, возможно главная книга христианства. Её охраняли с боков свечи в простых серебреных подсвечниках. Стола, за которым мог бы работать хозяин Зари, не было, зато рядом с красным углом привольно раскинулся мягкий гарнитур из трёх синих кресел, низкого стеклянного столика и диванчика тёмной от времени кожи. С другой стороны от красного угла стояли в ряд три книжных шкафа, наполовину занятые книгами, а на другую половину заполненные всякой белибердой, вроде стада слоников или морских раковин. Простенки между тремя окнами украшало оружие: сабли, кинжалы и старые охотничьи ружья. Завершала сложный интерьер бронзовая люстра, свисавшая с лепного потолка. Когда-то знавала люстра лучшие времена. Её завитушки игриво сверкали в свете свечей, ныне же она потускнела, позеленела, покрылась вековой пылью, смешанной с дерьмом от поколений советских мух. От смешения стилей и эпох рябило в глазах. У Виктора возникло стойкое ощущение, что Богомолов натаскал в кабинет лучшее из украденного. Возможно, так и было.
Виктор направился к креслам. За его спиной дверь закрылась. Богомолов наливал в хрустальные бокалы тёмную тягучую жидкость из пузатой заграничной бутылки.
– Садись, – он кивком головы указал подошедшему Виктору на кресло напротив себя. – Принёс? – спросил он.
– Принёс, – Виктор положил конверт на край стола.
– Бери бокал, – приказал Богомолов.
Виктор предпочёл бы не пить, особенно в таком месте и в такой компании, но он мог противиться напору бандита та же, как кролик мог сопротивляться претензиям удава.
– Тебя как зовут? – спросил Богомолов, поднимая свой бокал.
– Виктор Гольдман.
– Еврей, что ли?
– Почему еврей, – обиделся Виктор, – немец я.
– Да мне по х… За знакомство.
Богомолов медленно влил коньяк в горло. Виктор отхлебнул глоток, отметив про себя, что коньяк великолепный. Богомолов поставил пустой бокал на стол.
– Что ты цедишь, как целка на свадьбе подруги, – сказал он, пристально глядя на Виктора, – пей до дна по-русски.
Виктор выпил. Богомолов открыл стоящий на столе деревянный ящичек, достал оттуда сигару и закурил от длинной спички.
– Сколько там? – богомолов откинулся массивным телом на спинку кресла.
Виктор догадался, что директор спрашивает о содержании конверта.
– Я не знаю, – ответил Виктор, – я не спросил, Кузнецов мне не сказал.
– Нелюбопытный значит, – Богомолов пустил к потолку длинную струю дыма, – это хорошо. Открывай.
Виктор, открыв конверт, выложил на стол две пачки рублей и тонкую пачку долларов.
– Так сколько?
Виктор пересчитал деньги.
– Восемнадцать тысяч рублей и тысяча долларов.
– Так! – Богомолов рывком поднялся. Виктор не смог определить, как он это проделал. Только что он сидел расслабленно в кресле, а вот он уже стоит, нависая над Виктором, – так, – с угрозой в голосе повторил Богомолов, – значит Шурик ни хрена не понял намека. Лады, будем говорить по-другому.
– Александр Сергеевич сказал мне, – вступился за своего директора Виктор, – что наши сложности разрешатся в ближайшие два-три дня.
Богомолов длинным холодным взглядом уставился Виктору в глаза. От взгляда этого заледенело сердце, а коньяк в желудке перестал питать мозг алкогольными парами. Мысли стали звонкими, предельно ясными.
«Этот упырь способен снять со стены кинжал и зарезать, как барана. Один не справится, позовет Штыря. Вдвоём они точно укокошат. Вот тебе и новая должность, Виктор Карлович».
– Ты вообще кто?
– Я, – Виктор откашлялся, поняв, что немедленной казни не будет, – заместитель директора по торговле.
– По торговле, – эхом отозвался Богомолов.
Он прошёл к красному углу, где стал читать ветхую книгу, невнятно что-то бормоча. При этом он курил. Моленье, если это было моленье, продолжалось довольно долго. Виктор замер в кресле, стараясь ни звуком, ни даже случайным жестом не потревожить хрупкое перемирие в душе упыря. Наконец, Богомолов трижды произнес: «Во имя отца и сына и святага духа». И трижды перекрестился. Кажется, молитва несколько успокоила Богомолова. Во всяком случае, он уже не пугал Виктора пустым взглядом.
– Ну рассказывай, – приказал Богомолов, усаживаясь в кресло.
– О чём? – Виктор весь подобрался.
– О торговле, о чём же ещё.
– Собственно, – смутился Виктор, – зам по торговле я только с сегодняшнего утра, а ещё вчера я работал прорабом.
Неизвестно почему, но это обстоятельство развеселило Богомолова.
– Ну Шурик, ну конь, – хрипло заржал он. – Зойка! – вдруг Богомолов гаркнул так, что висюльки на люстре жалобно задребезжали.
В дверях появилась испуганная девушка.
– Значит так, мне сама знаешь чего, а гостю, – Богомолов повернулся к Виктору всем корпусом, по-волчьи, – ты что будешь, чай или кофе?
– Кофе, если можно.
– А гостю кофе. И давай быстрей. Мухой.
Девушка сжалась.
– Рассказывай, чем ты там занимаешься.
Виктор чувствовал, что Богомолову не нужен производственный отчёт, какой он давал нынче утром Кузнецову. Он стал рассказывать всякие смешные истории, произошедшие на его объектах с заказчиками и рабочими. Богомолов смеялся, изредка вставляя короткие замечания типа «Лох» «Пидор» «Прошмандовка».
Секретарша вкатила в кабинет стеклянный столик на колёсиках. Она подъехала и стала перекладывать напитки с подвижного столика на стационарный. Перед Богомоловым она поставила большую чашку, заполненную до краёв гутой чёрной жидкостью с резким запахом дешевого чая. Перед Виктором она поставила чашку кофе и сахарницу. Богомолов небрежно похлопал секретаршу по тощей заднице.
– Хочешь её трахнуть?
Девушка бросила на Виктора взгляд, молящий о пощаде. Виктор и сам был не меньше испуган.
– Не хочу. Я лучше коньяка выпью.
– Ну смотри, – усмехнулся Богомолов, – я не всякому Зойку предлагаю.