-В Петрушатах-то теперь одни дачники проживают, никого сельских не осталось. А раньше неплохая деревенька была! – говорила мне собеседница, проворно сматывая в клубок нитку пряжи. – Я молодая еще была, только замуж вышла… В каком это году было? Ну, да! В пятьдесят третьем! Тогда еще Сталин умер. Жили тогда в Петрушатах Федор Данилович да Марья Александровна. Поди петрушатские-то помнят их еще? То ли родней они мужу-то были, то ли так – знакомые. Вот они нас к себе на Троицу-то и пригласили… Я вообще-то не охотница по гостям свашить, да куда денешься, коли муж - поедем да поедем!
Ну, сели, значит, на велисапед и покатили в эти самые Петрушата. А, к слову сказать, раньше-то не лишка транспорту было, все больше велисапеды. Молодые, те по двое да по трое езживали. Бывало, на раме человек сидит, а на багажнике – еще один! Это окромя того, кто ногами вертит… Знамо дело, на раме-то не больно вольготно, а ничо – терпели! Все не пешком!
Подруливаем это мы к деревне, а там – дым коромыслом! И с Ирбита понаехали, и с Ерзовки. Гармошка вовсю наяривает. Моему-то сразу штафную, как водится. Гляжу, он сразу как гусёк запохаживал, да вскоре на берегу и удрыхнулся…
Шире-дале, толпой-то уж на берег выкатили. Костерок запалили, браги целую флягу рядом приткнули, и пошло-поехало! Мужики, известное дело, уж крепко набрались, ну, а бабы тогдашние, этак не пили, как теперь пьют, так что не могу сказать, чтоб какая-то из них шибко наклюкалась… Песни петь наладились, ну и я с ними: чо-то ведь надо цельный вечер делать! Спели и «Хаз-Булат удалой», и «Златые горы» и частушки, каки знали. Только смотрю, одна девонька сильно горюет. Все поют, а она слезами ревет, будто по покойнику… Давай спрашивать, а она, стало быть, домой рвется. Ей к вечеру домой надо, а кавалер-от ее, с которым она на мотоцикле приехала, «лыка не вяжет». Да и как ему вязать, коли он в бессознательном состоянии! Сунулась было пешком идти, да забоялась – время-то позднее, а провожатых не находится: от такого гулянья кому уходить охота?! Мы ее давай уговаривать: скажем, мол, мы твоей мамоньке, что ничё плохого не было. С нами и спать ляжешь… Да и то признаться, уж ночь на дворе.
Ну, вроде она смирилась, куда деваться-то!.. Посидели еще маленько, а после на полати взвалехнулись. Утром слышу, расталкивает она своего-то кавалера, будит, а он никак не поднимается, не пробыгался ещё: ни тяти – ни мамы… Ну все-таки потом как-то сподобился, встал… А мне в тот день на работу надо было, во вторую смену. Я тоже наладилась в город. Мужика своего даже и будить не стала: какой с него прок, коли он утром опять ковшом зачерпнул? Вышла в ограду-то, смотрю, а кавалер-от мотоцикл заводит, деваха в коляске восседает. Меня, знамо дело, тоже позвали. Я и приткнулась на заднее седло. Вот парничок-от газанул в ворота да мимо моста, да под косогор! Как затормозил - даже и не поняла! Меня сразу как ветром сдуло! А барышня-то белёхонька сделалась как коленкор. Ну, это не это, парничка спать отправили, а сами думать стали, чё дальше делать. Не получилось ехать, стало быть, надо пешком добираться. И отправились мы с этой девушкой по дороге. До Ирбита-то топать не шибко близко, вот пока мы шли, она мне свою историю и рассказала.
Никакая она не девушка, а мужняя жена. И робеночек у нее новорожденный, еще полгодика нету. И живут они со свекром да со свекровкой. Все чин чином, а вот на тебе - вышла утром за ворота, глядь, а ее старый ухажер на мотоцикле тарахтит. Остановился, стало быть. Давай, - говорит, - «поедем, красотка, кататься!» Ну, молодка – то и надумалась! Как не сесть-то? Какая дура от такого счастья откажется? Погнали. А по дороге-то он возьми да и вспомни, что у его крестной в Петрушатах гулянка, ну и свернул туда. А дальше-то уж и известно…
Подивилась я на ту барышню, думаю: ну вовсе у нее в голове «попикивает», коли она от малого робеночка молочного с хахалем уехала… И чё она дома скажет? Где ночь прошаталась? Почё тогда и замуж идти, коли с ухажерами на мотоцикле гонять?.. В молодые-то годы ума у всех не лишка, а у этой, видать, вообще наособицу! Что с ней было дальше, не ведаю. Никогда больше ту бабенку не встречала. Может, и побил ее муж, али выгнал – кто знает?.. Раньше-то ведь строго было, не то что теперь. Может, она и одумалась: дорогой-то шибко каялась, себя ругала: "Не поеду, - сказывала, - больше в эти Петрушата…"
А я вот все прикидываю, как он тогда на мотоцикле с маху в ворота угадал? Захлеснул бы нас, нечё делать!