2.
- У нас снова неприятные известия. Тучи над Россией сгущаются.
- Тучи над городом встали, - запел Михаил Орлов, довольный тем, что о «духах» вспомнили второй раз в текущем месяце.
- И вы, конечно же, в курсе?..
- Да, уже вкурсее некуда! – сострил Виль Липатов, почёсывая несуществующее темя.
- А где наш афинский гость?
- От отлучался на родину, помочь землякам после землетрясения, поддержать силой своего вечного духа. Сегодня он здесь.
- Я вас приветствую, Сократ!
Сократ молча кивнул, и лишь тогда стало заметно его присутствие.
- Вот что я думаю, господа мыслители… Являясь народом пишущим, думающим, знающим, вы, как никто, понимаете, что сухая схоластика никого не интересует. Необходим хоть какой-то динамизм.
- Или динамит?
- Михаил, не шути со взрывчаткой. Она в последние дни унесла так много жизней.
- Московских?
- И не только. Как вы, наверное, знаете, взорвано два дома в Москве, и один в Волгодонске.
- Не хочется об этом и говорить, - сказал, вздохнув, Виль Липатов. – Бандиты!
- И вы, я думаю, знаете, кто организовал эти три могильника?
- Это не корректный вопрос, - резюмировал резко Михаил Орлов.
- Извините, веду себя как школьник.
- Так что там было сказано о динамизме? – нетерпеливо перебил меня Виль Владимирович.
- Я хотел пригласить вас не прогулку в осенний лес. Кстати, Сократ никогда не бывал в наших лесах.
- Интересная мысль, - иронически проговорил Михаил Орлов. – Мы, бесплотные, фотографируемся на фоне золотой осени.
- Быть может, нам ещё на рыбалку отправиться, - поддержал коллегу нарымский классик.
- И это возможно. Сейчас налим должен пойти к берегу.
- Налим. Какое скользкое название, - брезгливо поморщился Михаил Орлов.
- Налим. Нарым… Рифма. Кому? Предлагаю за чашку кофе, - развеселился Виль Липатов, он же Владимирович.
- Чашечку кофе – это хорошо. Я без кофе не могу графоманить. Привычка давняя.
- Слабый наркотик. Наркоманить – графоманить, - на этот раз разродился рифмой Михаил Орлов.
- Так мы идём, или опять застрянем в вашем хилом офисе? – спросил ещё более нетерпеливо Липатов.
- Вначале необходимо ехать. Я думаю, мой мопед потянет нас всех.
- Вообще-то, да – как бы сказал Николай Фоменко, - сказал весело Орлов.
- А что думает по этому поводу господин Сократ? Или он ещё всё там, в Афинах?
- … Что же напрасно язык мозолить. Я наговорился в своё время, - отозвался Сократ.
- Если вы готовы, выходим.
- Так как же случилось, что вы пересели на мопед? – поинтересовался Михаил Орлов, когда я выкатывал из сеней (прихожая моего офиса) это чудо прогресса – двухколёсное движущееся средство. – Ведь ещё прошлой осенью вы крутили баранку бежевой «семёрки».
- Всё течёт, всё меняется. Жизнь заставила. Её дороговизна. И моя личная безработица. Кто не работает, тот не катается на «жигулях», не говоря о более шикарных авто. А мопед для меня в самый раз. Ещё от прошлогодней поездки на рыбную ловлю осталась канистра почти полная, с разбавленным маслом бензином. И вот этим бензином и кормлю мопед. Хватит на всё лето.
- А ведь мопед-то покупали для сыновей, - проявил осведомлённость Михаил Орлов.
- Сыновья на «семёрке» катаются.
- Неплохой, надо заметить, обмен транспортными средствами, - ухмыляясь, изрёк Виль Липатов.
- Не будем о грустном. Его, грустного, и так невпроворот. Кстати, сегодня в Москве похороны бывшей первой леди страны, Раисы Горбачёвой. Прожила она 67 лет, на год больше моей мамы.
И на три года больше вашего отца, - вновь удивил меня осведомлённостью Михаил Орлов.
- Михаил, мне конечно же, лестно, что ты так много знаешь о моей семье. Но…
- Так мы едем, или нет! – повысил голос Виль Липатов. – Дорогой поболтаете.
Мимо ограды прошла молодая рыжеволосая девушка с гордо поднятой головой.
- Это она, ваша деревенская муза? – поинтересовался Михаил Орлов.
- Она самая, что ни на есть деревенская.
- Муза? – уточнил Михаил.
- Муза. К сожалению, бывшая.
- Всё что-то бывшее у вас. Бывшая жена, бывшая муза, бывшая страна, - вздохнул Липатов, держась бесплотной рукой за ручку «газа» на мопеде.
- Что поделать? Мы же не стоим на месте. Движемся по дороге жизни, и каждый прожитый день переходит в разряд бывших. Течёт река Времени…
Мопед завёлся без капризов. Чем проще техника, нем меньше с её стороны претензий на внимание.
- Сейчас немного прогреем, и едем. Усаживайтесь, кому где захочется. ГАИ нас не остановит…
И вот мы едем по дороге, не очень быстро, но всё же едем. Мопед потряхивает на оголившихся стыках лежащих под тонким слоем асфальта бетонных дорожных плит.
- Всю душу вытряхнет такая езда, - пошутил Орлов, сидящий впереди на фаре мопеда, опиравшись ногами на переднее крыло. Его бесплотная плоть позволяла видеть дорогу и легко управлять транспортным средством. Мимо с рёвом пронеслась машина ГАИ, показывая дурной пример водителям. Но только не мне. Я даже не дотягивал до разрешённой скорости миль десять в час. А разрешено по городу мчаться не быстрее сорока км в час.
Виль Липатов сидел сзади, на мотоциклетном сиденье, обтянутом белой мохнатой овчиной. За ним, уже на корзине багажника, уместился Сократ, довольный этой внезапной поездкой. Я видел в зеркале заднего вида, нацеленного немного вверх и вправо, его улыбающееся, чуть глуповатое лицо. Он подмигнул мне, давая этим понять, что ему очень хорошо и уютно на проволочной корзине багажника.
- С ветерком! – сострил Липатов.
- Со скоростью звука… этого мопеда! – поддержал классика молодой поэт Орлов.
- Сейчас мимо поста ГАИ промчимся без остановки, хотя там стоит знак «стоп».
- Права не заберут? – всё в том же тоне спросил Липатов.
- Сначала путь выдадут! – продолжал балагурить Михаил.
- Да, есть что-то в этой езде, дающее наряду с мнимым унижение не мнимое достоинство. Прежде этот пост на «семёрке» проезжал с одной мыслью: «Остановят, или пронесёт?».
- Но сегодня, должно быть, вам немного прохладно? – поинтересовался Орлов.
- Зато мопеду легче дышать. Не греется.
- Пост проскочили, и никто не стоит! – констатировал Липатов. – А я так хотел козырнуть современному Аниськину…
- На обратном пути… Вот и приехали. Свёрток вправо. Дышите полной грудью, господа!
- Да что вы всё господа да господа? – поправил меня Липатов. – При жизни мы всегда были товарищами, а Сократ гражданином.
- Да так. Навязло слово на зубах… Видите, на кедрах ещё полно шишки.
- Что ж, неплохой уголок на необъятной земле! – воскликнул патетически нарымский классик. – Идёмте скорее в лес!
- Надо прежде мопед замаскировать корой опавшей и мохом. Мало ли что?.. Ведь у него салона и капота нет, не закроешь.
- Эх, люди! Да кто здесь тронет твой мопед? Вся шпана в городе ошивается! – упрекнул меня в излишней осторожности Липатов.
- Тише, тише, - громко прошептал Михаил Орлов, - рябчик свистит!
- Идёмте на этот свист. Это моя любимая птица. В прошлом объект охоты, ныне объект умиления и восторга!
- А в Афинах рябчики есть? – спросил Орлов, пародируя известное изречение.
- В Греции всё есть, - ответил за него Виль Липатов.
Рябчика мы нашли быстро. Их оказалось двое. Два молодых самца. Красивая лесная птица. небольшая серая курочка с хохолком на голове. Чёрные щёчки отличают самца от более серой самочки.
- Эх, где мой дробовик? Не пуганые. Не улетают.
Сократ, бесшумно ступая своими бесплотными ногами по мягкой лесной подстилке, подошёл к рябчикам вплотную, присел перед одним из них на корточки и погладил его бесплотной рукой. Рябчик что-то почувствовал, взмахнул крыльями, и отлетел вглубь леса на добрую сотню метров, сразу же огласив золотую осень пронзительным, мелодичным свистом. Рябчик, сидевший чуть поодаль от Сократа, тоже захлопал крыльями, и полетел между кедрами, как мини-планер, и сел на означенное свистом место. Воссоединились.
- Хорошо им здесь! – довольный зрелищем, сказал Виль Липатов.
Мы пошли в направлении, указанном полётом птицы. Михаил Орлов пытался поднять упавшую с могучего кедра спелую шишку, но это ему не удалось. Тяжела. Неподъёмна. Я подошёл, взял шишку в ладонь, и мы стояли так рядом, под кедром, соединив ладони: его, бесплотную, и мою, пока ещё способную поднять эту спелую кедровую шишку.
Подошли Липатов и Сократ, положили сверху свои ладони на сизо-коричневую смолистую шишку. Засвистел рябчик, пронзительно, звонко, чисто и слегка печально: «Пять, пять, пять тетеревов!». Это подстрочник свиста, его размер.
- Симфония осени, - сказал Липатов, и по его щеке потекла бесплотная слеза.
Падающий жёлтый лист спланировал прямо на наши соединённые ладони, как будто ещё она маленькая ладонь.
23.09.99