Сердце вздрогнуло от чувства, разум добавил каплю лжи – и родилась мысль.
Мысль оказалась неожиданно сладкой, завладела разумом, и он был не против – окутал ее пряностью значения и поставил штамп «образец разрешаю».
Облачившись в подобранный разумом наряд, мысль выпорхнула из уст осязаемым словом.
Сквозь него еще дышало чувство, рожденное в сердце, билось в нитевидном пульсе…но строго в рамках, согласно проштампованной мысли.
Стерилизованные словами чувства, плотно упакованные и разложенные по кофрам, доставались по требованию и без такового, по одному или пачками, с толком и без.
Их ценность падала прямо пропорционально спросу, пока не истончалась и не изнашивалась окончательно, и мало кто мог вспомнить, что же там когда-то пульсировало в сердце …
Шла война.
Сердце яростно метало молнии эмоций, срывая скафандры лжи и оголяя обездвиженные разумом чувства. Человек пугался, прислушивался к неведомому, вглядывался в искры в зрачках, слизывал пот с дрожащих тел, ловил дыхание и электричество.
Разум проигрывал. Его рафинированный и безопасный мир рассыпался в прах.
И тогда он создал Сверхоружие.
Магическую пантомиму, безликий отпечаток, застывший звук.
Беспристрастно и сухо он вбивал звуки в камень, прорезал их в сырой глине, разливал черным соком падуба по телячьей шкуре.
Он расчленял каждое слово на крючки и стрелы, круги и линии, окутывая их тайной и силой, завлекая и очаровывая.
Рассеченные слова собирались на неживом и молчащем, не имеющем сердца и лишенном чувств. Одинокие души неистово укладывали застывшие звуки в бесконечные цепи, одевая и разукрашивая мысли, рождая новые слова и пропуская их через «образец разрешаю».
Чувства, спрятанные в словах и буквах, как смерть Кощея, застывали искусным узором и просто пытались дышать.
Читающий склонялся над застывшим смыслом и, пока разум сканировал свои безупречные образцы, сердце выпускало луч и считывало чуть слышное дыхание.
И тогда лопалась кожура, дремавшее семя взрывалось и из слова прорастало чувство, пробивая тысячами атмосфер утрамбованный асфальт лжи и удобной правды.
Душа алчно припадала к магическим закорючкам, утоляя невесть откуда взявшуюся жажду, и тут же, не успев испить, царапала их вновь, передавая в мертвом шифре живой пульс от сердца к сердцу.
И эту войну не остановить. Победитель продолжает биться насмерть с самим собой, околдованный магией застывшего слова во имя безупречной ноты «ля» в центре груди.