Неадекватная педагогика.
В 1979 г. меня впервые привлекли к командованию ротой на уборке урожая, поскольку управление таким подразделением на больших территориях и с привлечением до 70 % приписного состава было и сложным и ответственным на должности в уборочных подразделениях назначали с более высоких должностей на одну-две ступени.
Роту формировали от нашей бригады и других частей ПВО армии, но входила она в опергруппу, сформированную от 15 Армии, соответственно начальником опергруппы был назначен заместитель командующего этой армии по боевой подготовке.
Я на то время занимал должность заместителя командира бригады по боевой подготовке и был сравнительно юным майором, но бригада была окружного, а не армейского подчинения, посему начальник опергруппы в повседневной службе фатально повлиять на моё служебное положение не мог.
Мои коллеги по ротному управлению, начальники штабов батальонов или заместители командира полка, командовали ротами, сформированными от дивизий этой армии и дурной норов своего замкомандарма знали не понаслышке.
Роты за месяц до выезда формировались в полевых парках, километрах в трёх-пяти друг от друга. За неделю до выезда генерал начал проведение строевых смотров с целью определения готовности к выезду и работе на местах.
Я без приглашения прибыл на такой смотр к своему соседу, чтобы определиться какими будут генеральские претензии. Генерал смотром остался недоволен и при разборе "полётов" при всех офицерах и прапорщиках роты, что недопустимо, достаточно оскорбительно высказался о деятельности командира роты, пригрозив ему по возвращении понижением в должности. В заключение он взял в руку пряжку портупеи майора и основательно двинул его в "поддых", майор согнулся от боли, а генерал убыл во-свояси.
На смотр моей роты он привёз всех командиров рот, я понял, что он планирует отъехаться на мне , как на чужаке, образцово-показательно, дабы другим не повадно было.
К тому времени я обучил свою роту работать по свистку, т.к. территория парка была великовата , а при работающих двигателях более чем двухсот машин, даже моего голоса не хватало.
С прибытием генеральской комиссии я продемонстрировал высокую организацию подчинённого мне войска, за состояние техники я не беспокоился, т.к. зампотех был свой, бригадный, и тоже "ходил под колпаком уже у меня".
Генерал-таки нарыл какие-то замечания и на подведении итогов привычно схватил меня за пряжку. Я мгновенно схватил его за запястье этой руки и жёстко зафиксировал кулак подальше от своего солнечного сплетения. Генерал держал пряжку, а я всё сильнее и сильнее давил его руку. Он побледнел от злости или от боли и прошипел: " Майор, отпусти руку!" Я в ответ, так же тихо: "Только после Вас, товарищ генерал." Некоторое время противостояние продолжалось, но победила молодость. Тем более, как пел мой любимый Высоцкий: "Я левой жму...", а уж правой я жал весьма основательно.
Так я приобрёл врага на четыре- пять месяцев уборочной, до первого промаха, который я рассчитывал ему не подарить.
Не называю фамилию генерала, но в дальнейшем наши пути не пересекались. Коллеги ротные, свидетели этой истории, тут же окрестили меня "майор Ветерок", т.к. в это время прошла публикация книги Ю.Семёнова "Майор Вихрь", за быстрые и решительные действия.