фото дирижабля "Комсомольская правда"с сайта topwar
Школа рабочей молодёжи занимала в Курске особое положение — она была единственной в городе. Здесь получали образование юноши и девушки, работающие в государственных предприятиях и учреждениях, по разным причинам не получившие соответствующего образования в своё время. Школа находилась рядом с территорией Знаменского собора в помещении бывшей Мужской классической гимназии, которая была открыта в городе ещё в 1808 году и предназначалась для «воспитания благородного юношества» дворянского происхождения. В 20-е годы в этом здании размещались две школы — девятилетка и Школа рабочей молодёжи.
Здание школы было трёхэтажное. На первом и втором этажах находились классы, на третьем — кабинеты. Вход в здание был со стороны бывшего Дворянского собрания, ныне это Дом офицеров. В угловой башне находились спортзал и, на втором этаже, Актовый зал.
Спортзал был полностью оборудован и позволял проводить в нём любые тренировки и игры. В Актовом зале проводились общешкольные лекции, торжественные собрания, тематические вечера самодеятельности; ставились спектакли. На сцене этого зала коллектив художественной самодеятельности ставил пьесы Горького, Гоголя, Островского, Чехова. Звучали стихи Пушкина и Лермонтова, читали произведения наших земляков — Аркадия Гайдара и поэта Николая Асеева.
В мелодраматическом исполнении участников самодеятельности я услышал впервые стихи замечательного поэта Сергея Есенина, особенно полюбил его «Письмо к матери».
Преподавательский состав нашей школы был разнообразный, многие работали здесь по совместительству — в то время преподавателей не хватало. Чаще всего это были прежние педагоги дореволюционной школы. Каждый из них, в совершенстве зная свой предмет, проводил занятия в классе на высоком теоретическом уровне. Их метод преподавания отличался высокой культурой обращения с учащимися. Мы с уважением относились к своим учителям, кроме учителя немецкого языка — он был груб и неряшливо одевался.
Вместе с тем, учебный процесс был проникнут формализмом — не чувствовалась забота преподавателей о закреплении знаний.
В школе, хотя и были кабинеты, но они не отвечали требованиям учебного процесса: не доставало оборудования, соответствующих приборов, учебных пособий... кабинеты не работали. Но директор школы совместно с завучем пытались закрепить наши знания, организовывая экскурсии на предприятия, в другие учебные и научные учреждения. Наша группа часто посещала Электростанцию на ул.Дзержинского, обсерваторию на ул.Ленина, машиностроительный завод. Были мы и на ветроэлектростанции, которую изобрёл и сконструировал курянин Уфимцев. Он внёс значительный вклад в развитие ветроэнергетики. М.Горький назвал Уфимцева поэтом в области энергетики.
Наш учитель по истории и литературе часто водил нас на раскопки древних захоронений.
Всё это помогало пополнить учебную программу и расширить и закрепить знания по электротехнике, физике, химии, астрономии и другим предметам. Это приближало учащихся к производству, что в те времена было очень важно.
Наша группа состояла из 20 человек, из них 12 девушек. Некоторых помню: Татьяну Сафонову, Лёлю Широкову, Марию Хрипину, Галю Лысенко. Эти девушки учились лучше остальных, да и выглядели лучше.
Из парней помню Кирсанова Семёна, ставшего впоследствии писателем; Толмачёва Степана — он стал художником; Коткова Бориса (инженер), Вайнштейна Иосифа (его судьбы не знаю).
Вся наша группа закончила школу полностью, без отсева. Фотографировались на память. Я был в сером костюме... но, к сожалению, у меня фотография не сохранилась.
Наряду с активной экскурсионной программой, школа уделяла большое внимание кружковой работе. Почти вся наша группа занималась в кружках общества ОСОАВИАХИМ. Все парни группы, включая меня, были в кружке радиолюбителей. Программа была обширная. Кроме изучения теории и принципов радиовещания изучали конструкцию разных радиоприёмников, их принципиальные схемы и вдобавок учили международный язык эсперанто, предназначенный для общения радиолюбителей разных стран.
Не меньшее внимание было к общественной работе. Не было ни одного общественного молодёжного мероприятия в городе, где бы не участвовала наша школа. Это ночные походы и учения осоавиахимовских кружков — сейчас их называют «Зарница»; красные субботники по озеленению города; шефские культпоходы в деревни; встреча и проводы агитполёта дирижабля «Им.Комсомольской правды» и другие. Участвовали все учащиеся школы без исключения.
В организации общественной работы основная роль принадлежала комсомольской организации. Бюро комсомольской организации школы работало очень энергично и целеустремлённо. Его возглавлял учащийся Трофимов, сын старой революционерки, что работала в ЦК партии в Москве. Членом бюро был и сын старого революционера Ходин, тоже учащийся. Все члены бюро постоянно участвовали во всех мероприятиях школы, что обеспечивало авторитет всей комсомольской организации среди учащихся и педагогов. Комсомол двадцатых годов был боевым помощником партии. Общественная работа среди учащейся молодёжи рассматривалась как средство борьбы против индивидуализма, замкнутости, как средство воспитания активных строителей нового общества. И мы приветствовали такой подход. Выполняли работу с желанием и старанием.
Но не всегда получалось так, как нужно. «Поспешишь-людей насмешишь» - это относилось и к нам... С течением времени многое забывается, но наиболее яркие эпизоды остаются в памяти надолго. Доброе начало и, можно сказать, смешной конец — такие случаи запоминаются. Они получали у нас названия: Несостоявшийся монолог; Стрелецкое побоище; Аллея дружбы; Двойка за полёт на дирижабле. Итак:
Несостоявшийся монолог
В стране проводилась большая работа по организации колхозов на селе. Естественно, комсомол и вся учащаяся молодёжь участвовали в этой важной работе. В связи с созданием колхоза в подшефном селе наша школьная организация решила поставить спектакль для жителей села. Наскоро подготовили небольшую пьесу «Рот Фронт», рассказывающую о борьбе немецкого рабочего класса в ходе революции 1918 года под руководством Карла Либкнехта и Розы Люксембург. В то время много было пьес, посвящённых борьбе рабочего класса западной Европы. Помню ещё «Тисса горит».
Кроме того, подготовили несколько номеров из произведений М.Горького в расчёте на посещение Горьким Курска после возвращения из эмиграции.
Подшефное село — Моква, в которую мы приехали со спектаклем, расположено недалеко от города в живописном месте среди хвойных деревьев. Здесь был вполне современный Дом культуры со зрительным залом и сценой с суфлёрской будкой — как раз то, что нам было надо.
Спектакль начался после лекции, при полном зале зрителей. Неизвестно, какое впечатление произвёл наш спектакль, но к началу второго номера программы — монолога Сатина из пьесы «На дне» - зал был пуст. Видимо, подействовал наш уровень искусства...
Наш ведущий Семён Кирсанов вышел на сцену и громко произнёс в пустой зал: «Монолог не состоится».
Потом мы долго с горькой улыбкой вспоминали о «несостоявшемся монологе».
Стрелецкое побоище
В школах, как правило, каждый учащийся был членом Осоавиахима. Членам Осоавиахима рекомендовалось носить костюмы Юнг Штурма цвета хаки. Для мальчиков это рубашка с закрытым воротником и брюки полугольф, а для девочек блузка и юбка. И тем и другим полагались пояс с портупеей и ботинки с гетрами. Костюм можно было купить, или заказать в мастерской. Такой костюм носил и я.
Все отряды Осоавиахима к концу учебного года должны были участвовать в общегородском походе, этим походом заканчивался учебный год. Поход считался итоговым занятием за год, а для учеников это было исполнение патриотического долга. Вот один из таких походов запомнился надолго.
Дело было весной, уже зеленела трава, деревья и кустарники оделись свежей листвой. Отряды Осоавиахима с противогазами и полевыми сумками с суточным запасом питания пришли в лагерь, расположенный в пригородном лесу и разместились в палатках до зари следующего дня.
Ещё не наступил рассвет, когда наш отряд выступил в дозор и первым принял бой с условным противником. Его изображали члены отряда из школы Стрелецкой слободы. В их задачу входило прикрывать подступы к населённому пункту.
То тут, то там рвались фугасы из картонных пакетов, имитируя разрывы бомб и снарядов. Вспыхивали дымовые шашки, создавая дымовую завесу. Противники сблизились и пошли в рукопашную. Вот тут-то завязался настоящий рукопашный бой, точнее, развязалась настоящая драка. В ход пошли кулаки, палки, камни и другие средства борьбы, не предусмотренные правилами. В это время в селе раздались крики «наших бьют», из домов выбежали взрослые и вмешались в эту кутерьму. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не подоспели своевременно к месту сражения руководители похода.
Наступил рассвет. Всё затихло. В результате ночного сражения многие как с той, так и с другой стороны, получили приличные ушибы.
Несомненно, в этом эпизоде сказалась недостаточно чёткая организация этой военизированной игры. К тому же к этой азартной игре присоединилась традиция кулачных боёв, что проводились здесь до революции. Отец рассказывал, что в городе на улице Мирной договаривались об условиях кулачного боя, а на улице Весёлой богатые купцы устраивали пир в честь победителей в кулачном состязании... Эти истории, как видно, не забылись детьми прошлых бойцов.
Аллея дружбы
Как и подобает патриотам своего города, куряне много внимания уделяли озеленению — устраивали скверы, газоны, парки. Эти работы приобрели массовый характер с приближением десятой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции.
Рядом с улицей Дзержинского в районе Херсонских ворот на расчищенной от травы и мусора площади был спланирован будущий парк с аллеями и газонами. Посадка деревьев и декоративных кустарников была поручена учащимся школ и студентам техникумов. Наша группа проводила посадку деревьев на центральной аллее.
Мы договорились между собой, что каждый посадит своё дерево, а ухаживать за ними будем попарно, каждый следит за двумя деревьями - своим и соседа. Моей соседкой оказалась Таня Сафонова, девушка аккуратная, общительная. Таня хорошо училась. Отношения у нас были товарищеские. Таким же порядком распределились и другие пары, правда, парни достались не всем девушкам — нас было меньше.
Пока росли деревья, росла и дружба между нами. Вот так и появилось название «Аллея дружбы» в новом парке. После выпускного вечера в 1930 году мы собрались на аллее - к этому времени деревья хорошо подросли — и поклялись, что всегда будем помнить нашу дружбу. И каждый раз, бывая в Курске, я проезжал мимо, чтобы взглянуть на наши деревья... Теперь их нет. Нет Аллеи дружбы. В войну немецко-фашистские захватчики, оккупировав город, начисто уничтожили парк. Деревья вырубили, газоны вытоптали. Но память не вырубили, память осталась.
С тех пор прошло много времени, на этом месте выросли новые деревья — и среди них кое-где стоят старые деревья, как свидетели прошлого.
Сейчас ( в 80-х годах, ред.)этот парк называется по имени Феликса Дзержинского.
Двойка за полёт дирижабля
Полёт человека на самолёте ли, на стратостате, или на дирижабле в то время считался событием из ряда вон выходящим. И к подобным событиям молодёжь относилась с большим интересом. Сообщение о предстоящей посадке дирижабля «Имени Комсомольской правды» на нашем ипподроме вызвало ажиотаж в городе. Учащиеся старших классов почти всех школ города и студенты техникумов прервали занятия и вышли на ипподром для встречи дирижабля.
Поднявшись с центрального аэродрома Москвы, дирижабль сделал посадку в некоторых городах и теперь направлялся в Курск. Полёт дирижабля носил агитационный характер: его задача заключалась в том, чтобы рассказать и показать советским людям, что у нас, в Республике Советов, строится воздушный флот, и звать молодёжь записываться в Аэрофлот.
Когда многие из нашей группы, в их числе я, прибыли на ипподром, у намеченного для приземления дирижабля места уже скопились тысячи зрителей. Вот с трибуны наблюдатель с рупором сообщил: «Внимание, приближается дирижабль!». Возгласы: «Летит! Летит! Там, под облаками! - все присутствующие повернулись в ту сторону. На фоне неба, с северо-запада, среди белых кучевых облаков появился дирижабль. По мере приближения его к ипподрому вырисовывался его сигарообразный полумягкий корпус и подвесная гондола с воздушным винтом и кабиной аэронавтов.
На месте его приземления был выложен из белых полотнищ сигнал в виде буквы «Т», он показывал направление ветра. Дирижабль подошёл к ипподрому на высоте примерно 300 метров и стал медленно, с большим радиусом, разворачиваться против ветра, затем пошёл на снижение. Команда в несколько человек, образовав замкнутый круг на месте приземления, ждала приближения дирижабля к земле, чтобы схватить концы строп, спускаемых с гондолы, и закрепить их к ввёрнутым в грунт штопорам. Посадка прошла благополучно и организованно.
Трое аэронавтов спустились из гондолы на землю. Они были одеты в тёплые кожаные регланы, унты, кожаные шлемы с ветрозащитными очками и перчатки с крагами. Это придавало им вид инопланетян(у автора инопланетянов — быть может, первый вариант слова? - ред).
На корпусе дирижабля было написано большими буквами : «Комсомольская правда» и поменьше: «Комсомольцы, вступайте в Аэрофлот!».
Перед вылетом к месту швартовки подъехала автомашина с баллонами газа и мешками балласта. Пополнив газовые камеры корпуса аэростата и загрузив балласт, аэронавты поднялись в гондолу. Запустили мотор, завращался воздушный винт, пилот дирижабля подал команду «Отпустить стропы». Стропы отвязала стоявшая внизу команда, отпустила — и дирижабль рванулся кверху. Гондола качнулась и повисла, медленно удаляясь от земли. С высоты 100 метров сбросили мешки с балластом, отчего дирижабль поднялся выше, и на высоте 300 метров взял курс в южном направлении — на Харьков.
...В этот день, вернее, вечер, в школе у нашего семестра проходили итоговые важные занятия. Все, кто был со мной на ипподроме, своевременно ушли на занятия, я же остался на ипподроме вплоть до отлёта дирижабля. На другой день я был вызван в кабинет завуча школы на беседу. На вопрос, почему не был на занятиях, отвечал, что присутствовал при полёте дирижабля.
- Это неуважительная причина, - заметил завуч.
- Разве я мог упустить, можно сказать, уникальный случай увидеть собственными глазами полёт человека в воздухе, так сказочно будораживший моё воображение в детские годы? - доказывал я.
Но завуч был непреклонен. За отсутствие на занятиях он поставил мне двойку. Так я заработал двойку — единственную за всё время учёбы в этой школе - «Двойку за полёт дирижабля».
Этот визит дирижабля не пропал даром: вскоре в городе была создана специальная комиссия по отбору кандидатов в Школу Аэрофлота. За это дело взялся комсомол. Вместе с другими желающими я подал заявление, но на комиссии мне сказали: «Вы, молодой человек, торопитесь. Вам ещё надо подрасти»...
обзор и введение: http://www.proza.ru/2012/02/11/1383
Продолжение выложу только после окончания СВО.