Мне бы только до тебя дойти. Доползти, устилая свой путь осколками разбитого меня. Оставляя тянуться за собой след пролитой крови, чужой и своей собственной, слов, несказанных или сказанных слишком не вовремя, путаных мыслей, поступков, о которых всегда приходилось жалеть. Все оставляя, так, чтобы, придя к тебе, быть пустым и чистым, чтобы ты могла не пугаться того, что увидишь. Я и сам бы, наверно, боялся, если б имел привычку смотреть на себя со стороны. Но я умею только изнутри, из самых глубин, в маленькую щелочку, как из-под каменного завала. Я уже и не помню, как может быть по-другому. Под завалами сложно дышать, но без этого я был бы совсем беззащитным, как голый посреди площади, под прицелами взглядов толпы. Моя крепость – я сам, не человек уже даже, а плод своей извращенной фантазии, я придумывал долго и тщательно все то, что я есть теперь. Я бездарный творец, к сожалению, получилось печальное зрелище: камни плохо подогнаны, стены в выбоинах, гниют перекрытия, я сижу в темноте внутри, жду, когда уже все развалится. Ждать не долго осталось, скоро на меня обрушится свод. Как ты думаешь, плохо, наверное, обращаться так с божьими тварями? Так бессмысленно и неумело перекраивать душу… Я просил бы у Бога прощения, только Бог – не ты. Не простит. А я, к сожалению, из тех, кто умирает в последнюю очередь, кто живет и живет назло себе, так что вряд ли в ближайшее время свидимся. Еще долго не смогу уткнуться в твои колени, позволяя пальцам зарыться в волосы, бессвязно шептать – ты не слушай, ладно? Я же не для того, чтоб ты слушала… Я же просто мучаюсь от зависти к тем, кто способен быть не в себе. Я вот всегда в себе. Там тесно и холодно, а у тебя руки такие теплые, я помню, как осторожно держал твою руку и удивлялся тому, какие тонкие у тебя пальцы, а внутри разливалось тепло. Я бы снова хотел так же, как ночами в твою палату, войти в твой рай или новое перерождение, или где ты там, пока я тут пытаюсь жить без тебя? Я хотел бы упасть на колени пред тобою, как перед святыней, целовать тебя, как выживший после кораблекрушения целует долгожданный берег, прятать слезы в твоих ладонях и не верить, что ты меня принимаешь такого. Хотя ты и дворового пса гнать бы не стала, невзирая на блох и весьма вероятное бешенство. Подобрала бы, отмыла, вылечила. Можно и со мной так? Ты только взмахни надо мной крыльями, и мне станет легче дышать. Ты только напомни мне, кем я был, пока ты была рядом, и кем остаюсь где-то там, глубоко в себе. Только дай мне прощение, которого я не заслуживаю, за все то, что я сделал с собой.
Наверное, глупо страдать так по женщине, которую никогда не любил.