Забрали меня из прославленного Южно-Чуйска через день. Доктор выписал какие-то бумажки и строго-настрого наказал моему новоявленному брату Васе всё передать в местную поликлинику. Тот торжественно поклялся, подняв два пальца вверх, и помянул зачем-то Гиппократа. Меня водрузили на кресло-каталку, дотолкали до приёмного отделения, где по пологому спуску довезли до собственного авто. Благо, парни все дела завершили без меня, вещи мои посбрасывали в сумку, номер в гостинице сдали, на фирме все командировочные документы отметили и даже забрали мою машину со стоянки. Так как Вася непонятно зачем всегда имел при себе свои девственно чистые водительские права, то и руль ему был в руки. Они с Федей заботливо погрузили меня в машину, пересадив с инвалидного кресла на заднее сидение авто. Сам Рыбкин устроился спереди, чтобы не мешать мне вальяжно сидеть на заднем диванчике, а Василий занял место за штурвалом.
Дорога была сложной, и не так из-за моего гипсового сапога на правой ноге, как из-за странной манеры езды Дудкина. Он то втапливал газ до полика, плотно обхватывая руль и сгибаясь над ним, словно мотоциклист на треке, то, наоборот, разваливался на сидении, руля одной рукой и не превышая скорости в шестьдесят кемэ. Федька всё время вертелся, чтобы посмотреть, как я. Он то пить предлагал, то перекусить, то спрашивал, не дует ли. Моментами он тормозил авто и заглядывал ко мне через задние двери, порываясь умостить мою ногу на сидении, чтобы уже километров через пятьдесят в очередной раз тормознуть Васю на обочине, предлагая мне помочь подняться и настоятельно требуя, чтобы я отлил.
- Федька, ты как мамочка за ним смотришь, - со смехом возмущался Дудкин. – Может, и пипирку ему подержишь?
- Надо будет, подержу, - бухтел Рыбкин, помогая мне выбраться через заднюю дверцу на одной ноге и отпрыгать на пару шагов от машины. – Мог бы и ты посодействовать, иначе сам бы сейчас на судно ходил.
- Всё-всё, сдаюсь, - тут же капитулировал Вася. – Игорёк, может, помочь? Давай ногу подставлю свою, а ты упрёшься пяточкой, пока отливать будешь.
- Бля! Да вы достали уже! Помолчите и дайте спокойно поссать! – взмолился я.
- Молчим, - тут же затихали парни, но как только я снова падал задницей на сидушку, начинали по новой ржать. – А молочка из сосочки? Или, может, памперс мальчику поменять? А может, колыбельную спеть?
И так по кругу, до следующей вылазки на обочину. Было весело, и мы всю дорогу прикалывались, временами я засыпал, потом просыпался и видел, что парни молчат. Даже музыку выключали. Обо мне заботились, как о маленьком ребёнке. Но, чёрт побери, было приятно, что эти два лоботряса сейчас со мной.
Домой меня доставили в целости и сохранности, даже на этаж затащили практически на руках. Машину Васька припарковал под окнами, а Федька мигом затащил мои вещи в квартиру.
- Слушай, а как ты будешь по дому передвигаться? – вдруг озадачился Рыбкин. - Не напрыгаешься же на одной ноге. Может, смотаться в аптеку и костыли тебе купить?
- Я же не инвалид, справлюсь, - отмахнулся я, но всё же улыбнулся такой заботе.
Федька искренне переживал, чтобы мне было комфортно. Он мигом разобрался, где у меня что. Притащил с кухни электрочайник и чашку, водрузил банку варенья на компьютерный стол, приволок полотенце из ванной и где-то откопал мои старые тапки. Потом он нырнул в шкаф и выудил оттуда две подушки, которые тут же подсунул мне под спину. А я ещё удивлялся, когда он в первый свой приход в моих тумбочках на кухне нашел, чё пожрать. Вот же уникум.
Через пару минут в квартиру ввалился Дудкин. Он отрапортовал, что машина на приколе, колёса подкачены, аккумулятор в норме, а ключи на тумбочке в коридоре.
- Я вам нужен, мужики? – Вася тёрся в дверях комнаты, переминаясь с ноги на ногу. – А то я после стольких часов за рулём вспотел весь. Да и спать почему-то хочется. Может, я пока домой, а?
- Давай, ездок! - хохотнул Рыбкин и махнул рукой Васе. – Иди отдыхай, а я пока могу тут побыть.
- Да нет, парни, можете меня одного оставлять, я же дома, сам запросто со всем справлюсь, - попытался возразить я и, опираясь на поручень дивана, поднялся. Устоять на одной ноге так сразу у меня не получилось, и я мягко свалился опять на диван.
- Один ездок, а второй ходок! – припечатал Федька. – Сиди уже! Мне можно не спешить, так что побуду, а ты, Васенька, шуруй. Если будет желание, вечером зайдёшь.
- Парни, я вас обожаю! Игорёк, спасибо! Федька – респект! Всё, я улетел! – он по-быстрому взмахнул своей лапой с растопыренными пальцами и скрылся в коридоре. Через секунду хлопнула входная дверь.
- Зря ты не поехал домой, тебя ведь, наверное, ждут, да и отдохнуть нужно после дороги, - я устроился на диване поудобнее и закинул свою загипсованную ногу.
- Ты хочешь меня выгнать? – Федька не спеша прошёл через комнату и сел в противоположный угол дивана, тоже заложив одну ногу, но согнув её в колене. – Я надоел?
- Глупости, я просто переживаю за тебя.
- А я за тебя, - улыбнулся Рыбкин и подсел поближе, приподняв мой гипс и уложив его на свои колени. – Да и помыться тебе нужно после больницы. Как ты сам будешь?
- Ого! А ты меня купать будешь? – меня явно заинтересовала данная процедура, и я закинул ещё и здоровую ногу на Федьку. – А мне начинает это нравиться.
Рыбкин растянул губы в улыбке и погладил мои колени. Он аккуратно провел по загипсованной голени и нежно коснулся выглядывающих пальцев. Было и щекотно, и жутко приятно. Я пошевелил пальцами в ответ, как мог, на что мы оба рассмеялись. Потом Федя без слов приподнял мои ноги и бережно уложил их на диван, а сам встал и прошел вдоль края дивана к углу, где я сидел, упираясь спиной в мягкий поручень. Он снова, как в больнице, присел на корточки, взял мои руки в свои и прижался к костяшкам губами.
- Ты останешься у меня? – я решился задать вопрос, который мучил меня всю дорогу домой. Парень молчал, и я решил уточнить, чтобы не вспугнуть окончательно: - Я имею в виду, до вечера, чтобы кое-чем помочь мне.
- А я тебе нужен? – еле слышно спросил Федька, и его лицо стало очень серьезным.
Я молчал, не зная, как правильно ответить. Сказать, что мне нужен хоть кто-то, чтобы помогал по квартире лазить и заодно в магазин сбегал? Глупо. Сказать, что он мне до жути нравится, и я не против был бы пригласить его остаться не только на сегодняшний вечер? Нагло. Рассказать, что не знаю, как ответить, и просто выложить ему свои мысли? Амбициозно. Поэтому я не нашел ничего лучше, чем привстать и потянуться к нему за поцелуем. В тот миг мне казалось, что это будет самым правильным, и тогда точно не напортачу со своими ответами, а всё, что нужно, Федька сам поймёт. Мы касались губами очень бережно, словно боялись прижаться чуть сильнее и раздавить друг друга. Губы мои еле скользили по жарким сухим губам Феди, чуть шевелясь, как будто что-то рассказывая, обнимая то верхнюю, то нижнюю губу, а мои пальцы трепетно и как-то несмело пробежались по его скуле от подбородка до самого виска.
- Это значит… - начал было парень, как только мы на секунду остановились.
- Значит, значит, - ответил так же шепотом я и впился уже с остервенением в его рот, обхватив всей ладонью его шею и довольно жёстко притянув к себе.
И вмиг всё поменялось, мы уже набрасывались друг на друга, покусывая и жадно сминая ладонями. Поцелуи становились удушающе выматывающими, но от этого только более желанными. Объятия были до болезненного страстными и в тоже время очень ласковыми. Хотелось держать его в своих руках и не выпускать, но он сам отстранился от меня.
- Погоди, отпусти, - попросил он, и я, переводя дыхание, сморщил лоб, пытаясь хоть что-то понять. – Там, - и он указал куда-то себе за спину.
- Что там? – не понял я и уставился на Федю. – Резинки?
- Испорченный ты мальчишка, - хохотнул он и, взяв меня за плечи, немного встряхнул. – Там! В двери звонят! Ты разве не слышишь?
Только тогда я понял, что меня раздражало – это трезвонил мой дверной звонок. Кто-то жаждал попасть в квартиру и, видимо, не первую минуту, раз трель была такой настойчивой, а Рыбкин, не надеясь, что это прекратится, вынужден был прервать поцелуи.
- Чёрт! Это кого нелёгкая принесла? Маме я ничего пока не говорил, чтобы не отпаивать корвалолом, а Вася должен был уже отъехать на приличное расстояние.
- Сиди, я открою, - и, не дожидаясь моих распоряжений или, наоборот, сопротивлений, он метнулся в коридор. Через пару секунд я услышал хлопанье дверки шкафа в прихожей и слова Рыбкина: - Входите, входите! Он тут!
- Ну, Белов! Ай да паршивец! – громогласно разлетелось по квартире, и в комнате возник наш начальник собственной наглаженной персоной.
- Иван Лукич? – то ли радуясь, то ли удивляясь, произнёс я. – Здравствуйте.
- Ну как тут наш герой? – с раскатистым смехом поинтересовался мужчина и подошел ко мне, схватил мою руку, усердно её потряс и выпустил из своих мягких и потных ладошек. – Ну, рассказывай! Как самочувствие? Как нога? Нужно, может, чего? Не стесняйся.
Я ошарашенно бегал взглядом то на Рыбкина, непонимающе пожимающего плечами и подпирающего дверной косяк, то на Ивана Лукича - раскрасневшегося, довольного и очень уж по-дружески улыбающегося мне. Я понимал, что, скорее всего, ему позвонил Дудкин и сказал о моей травме, предупреждая, что я не смогу выйти на работу после командировки. Но неужели Вася расписал всё в красках, назвав меня героем и поведав скучную историю про пьянку и сынка директора центрального офиса, катающегося по ночам на неуправляемом мотоцикле?
- Ладно, не скромничай, я всё знаю, - он по-отечески похлопал меня по плечу и оглянулся в поисках стула. Подтянув моё кресло на колёсиках от компьютерного стола поближе к дивану, он умостился в нем и продолжил: - Мне Лев Игнатич звонил. Да. Расхваливал тебя. Поздравлял с таким ценным работником.
Мне оставалось только безвольно приподнять плечи и моргать глазами, поражаясь произошедшим без моего ведома метаморфозам с моей не шибко знатной персоной. С чего бы это самому главному звонить в наш офис и расписывать меня во всей красе? Да и что я такого сотворил? Дёрнул товарища из-под байка, а сам не удержался на ногах и свалился кулём под железяку? Согласен, Глебушек, kуев хлебушек, мог бы и вырулить, будь он трезвым, так что там его вина тоже есть в достаточной мере. Но всё же я не совсем понимал, какой из вариантов комикса про супер-героя поведали нашему непосредственному начальнику.
- А ты, Рыбкин, молодца! Помогаешь старшему товарищу! Хвалю! – не забыл раздать «слонов» Иван Лукич и Федьке. – Вот это я понимаю, мужская взаимовыручка!
- Ну куда ж мы без неё, - кивнул Федя и усмехнулся. Начальник наш снова повернулся ко мне, а Рыбкин всё продолжал: - Игорю Сергеичу сейчас как никогда нужна… - он сделал паузу и, сложив пальцы руки кольцом, начал показывать очень красноречивый жест, символизирующий дрочку. Меня залило краской от увиденного, а тот, как ни в чём не бывало, закончил: - …твёрдая рука и надёжное плечо. Самому ему сложно будет справиться, да и для поддержания боевого духа… - Рыбкин сильно сжал кулак и поднял согнутую в локте руку вверх, изобразив что-то наподобие жеста «Йес!», и только потом закончил: - …ему нужно присутствие рядом небезразличного человека. Вы же знаете, для выздоравливающего нужен стимул, - он опять изобразил за спиной начальника разврат, взявшись обеими руками за косяк двери и начав недвусмысленной двигать бедрами. - Вдохновение, так сказать. Верно я говорю, Игорь Сергеич?
Я чуть не прыснул смехом, когда дослушал эту воодушевлённую речь Федьки с элементами эротических мизансцен. В ответ я мог только кивнуть головой и зажать рот ладонью, всё же хрюкнув через пальцы, не сдержавшись.
- Что, простыл, Белов? – участливо поинтересовался наш начальник. – Ты, может, чайку попей, а? Или брызни чего в рот дезинфицирующего, - Федька тут же схватился за живот, сложившись пополам, и беззвучно заржал. Потом он открыл рот и жестом показал, что туда можно брызнуть, а Иван Лукич тем временем решил со мной опытом поделиться: - Я всегда в горло брызгаю, есть такие пшикалки с лекарством. Помогает. Ну, или на крайний случай можно пососать леденцов.
В этот момент Федька зажал ладонью рот и свалился на колени. Я, чтобы скрыть истерику, хрипловато отсмеялся рывками, словно кашляя, и перестал пялиться на угорающего Рыбкина. Иначе мы бы тут покатом валялись ещё долго. Начальник, тем временем, в двух словах попытался объяснить, что такие леденцы от кашля почти бесполезные, но иногда выручают.
- Нет, спасибо, Иван Лукич, это просто нервное, - с покрасневшими глазами и кривой улыбкой заверил я, отсмеявшись, и метнул глазами молнию на всё ещё по-тихому веселящегося в дверном проёме Рыбкина.
- Да я же тебе гостинцев принес! Там сплошные витамины! От всего отдела, так что – угощайся, - он крутанулся на стуле и обратился к Федьке: - Эй, солдат, а где паёк?
- Сейчас доставлю, сэр! – отчеканил Федя и скрылся в коридоре, но уже через секунду снова заявился с пакетом в руках.
- Благодарю за службу! – брякнул Иван Лукич и полез в свой шуршащий пакет с котиками. – Вот тебе, Белов, витамины! Тут всякое, и мелкое, и крупное, всё, что девчата нашли в отделе фруктов.
Мне на колени впендюрили увесистый пакет, из которого торчал хвостик ананаса. Я снова улыбнулся. По ходу, теперь меня будет преследовать этот образ хитрожопого ананасика. Отодвинув ветку бананов, я достал из пакета мандарины и предложил каждому из присутствующих. Все отказались, но Ивана Лукича это подвигло на новый виток заботы. Он попытался меня развеселить.
- Ой, что сейчас расскажу! Мне тут недавно анекдот поведали! Скрестили, значит, персик с мандарином, - начальник сделал выжидательную паузу, видимо, нагнетая наш интерес к старой шутке, которую он воспринимал как эталон новейшего юмора. - Но учёные так и не могли решить, как назвать гибрид – пердарин или мандасик!
Громче всех, конечно же, смеялся сам рассказчик, а мы с Рыбкиным интеллигентно хихикали, чтобы не расстраивать собственное начальство.
- А вот ещё один! Звонит муж домой жене и спрашивает: ты что больше любишь, бананы или клубнику? А та отвечает своим вопросом: а ты где, на рынке?
И снова возникла пауза, во время которой рассказчик хитренько улыбался, а мы с Федькой готовы были лопнуть от смеха, поскольку эта старая байка про презики для нас была уже практически частью жизни. Ещё совсем недавно Рыбкин выбирал в супермаркете резинки с фруктовым вкусом, и я даже успел одну из них испробовать на собственной заднице. Хоть вкуса и не почувствовал. Да и цвет не разглядел. Но, в общем, мне понравилось. По-моему, все те же пошлые мыслишки пробежали и в Федькиной голове, поэтому, как только Иван Лукич выдал концовку анекдота – «Нет, в аптеке!», мы тут же покатились со смеху, причём совершенно искренне.
Ещё какое-то время наш начальник веселился с нами, пока не зазвонил мой мобильный. Федя тут же подсуетился, схватил мою трубку и кинул на диван. Я глянул на дисплей и увидел надпись «Нина».
- Вы не против, чтобы я минутку поговорил, а то неудобно девушку заставлять ждать, - я пожал плечами, давая понять, что по-быстрому отвечу и снова смогу быть активным слушателем. Но мои гости всё поняли по-своему. Иван Лукич тут же поднялся и с улыбочкой попятился на выход.
- Говори, говори! Мы не будем мешать! Девушка - это святое. А Рыбкин мне пока покажет, где тут ванная.
- Да нет же! Вы не поняли! Не нужно выходить, я просто скажу… - договорить мне не дали, они оба выскользнули из комнаты и прикрыли дверь. Я плюнул на эти реверансы и нажал кнопку принятия звонка. – Да, привет, Нина!
- Ну как ты, блудный попугай? Уже дома? Как сегодня твоя нога? Кто-то рядом есть? Ты не напрягаешься? У тебя не холодно? Ты не голодный? Говори адрес, и я сейчас примчусь!
- Погоди! Куда ты лететь-то собираешься? Я же тебе ещё вчера сказал, что всё нормально, в больнице мне всё необходимое сделали, и я уже дома в кровати, так что помощь не нужна.
- О! В кровати! – захихикала девушка. – Тогда я, тем более, приду посмотреть!
- Нинка, ты неисправима, - я тоже засмеялся, понимая, что подруга шутит. – Спасибо, но мне, и правда, ничего не нужно. Сейчас у меня товарищ с работы и мой начальник. Потом я позвоню маме, и она вечером приедет. Тебе незачем суетиться.
- Значит, я тебе никто, да? Ты не хочешь, чтобы я тебя проведала? – судя по голосу, она обиделась. – Никому я не нужна, даже ты от меня отказываешься.
- Всё, всё! Успокойся! Ты мне очень нужна, просто я напрягать тебя не хотел.
- А ты напряги! Я это люблю, - снова разошлась девушка.
- Так, не наглейте, маленькая леди! – заржал я. – Я же говорил - даже не надейся, тем более что у меня есть кого напрягать, - таинственно закончил я.
- Да ты что! Неужели свершилось? А он какой? Хорошенький? А ты его любишь? А жить вы будете вместе? А когда…
- Стоп! Ты меня уже утомила, - я еле смог остановить экспресс под названием «Нина». – Ладно, приезжай. Записывай адрес.
По-быстрому продиктовав улицу и дом, я сказал, чтобы она не спешила, на что Нинка ответила, что быстро и не получится, ей нужно еще собрать для меня сумку с едой. Сопротивляться было бесполезно, поэтому я просто попрощался и положил трубку.
Позвав своих гостей обратно, я снова очутился в приятной компании. Иван Лукич всё пытался выспросить, не невеста ли это, и снова начал вспоминать какие-то древние анекдоты. Изображать смех мне больше не хотелось, поэтому я перевёл разговор на интересующую меня тему.
- Иван Лукич, а что вам рассказал Лев Игнатич? Ну, про геройство? – мне казалось, что я довольно безобидно и нейтрально начал разговор, чтобы понять, в каком геройстве меня, собственно, обвиняют.
- Да не скромничай, Белов. Лев Игнатич на следующий же день мне позвонил и сказал, что ты его сына от каких-то пьяных подростков спас. А то зашибли бы парня. А ты не сдрейфил, вступился за сынка директорского!
У нас с Рыбкиным отпали челюсти, поскольку мы прекрасно знали реальную картину произошедшего. Но, по-видимому, папик Глебушки решил подстраховать жопу сыночка, поэтому они не просто «поздравили» меня денежкой после перелома, а ещё и по социальной лестнице продвинули меня в глазах моего же начальства.
- Он вообще о тебе как об очень толковом специалисте отзывался и настоятельно рекомендовал, чтобы тебя продвинуть, так сказать, по служебной лестнице.
Я снова глянул на Федьку. Мы оба немного по-дебильному улыбались. Вот это мне фарт! Меня, оказывается, любят лестницы, причем и социальные, и служебные, и даже простые ступеньки в зданиях, на которых я не раз сталкивался со своим Федькой. Прямо мистика какая-то.
- Так что поправляйся, выходи на работу, и будем тебя продвигать!
- Куда? – в один голос спросили мы с Федей.
- Как куда? На повышение, мой милый, на повышение, - мы боялись заорать от неожиданной новости, но на лицах читалось удивление с примесью дикой радости. – Только на отдельный кабинет губу не раскатывай!
- Спасибо! Я же ничего и не…
- Вот и отличненько. Значит так, Белов. Лежишь, болеешь, помощник, как я погляжу, у тебя есть, так что со скуки не умрёшь. А через месяц жду у себя на приёме.
- А если за месяц не успею срастись?
- Тогда через два! Что ты как маленький, ей богу. Всё! Я поехал. А ты, Рыбкин, следи за его режимом. Вовремя есть, достаточно спать. Но помни, лучше недоспать, чем переспать. Недосып можно доспать, а вот пересып отоспать нельзя!
- Ну что вы! Какой там переспать? Ему бы выспаться. Но можете быть спокойны, я ему не дам переспать! Никак и ни с кем! Ни за что! Лично буду следить, - заверил Рыбкин, и начальник вроде бы остался доволен.
Когда двери за гостем закрылись, и Федька влетел опять в комнату ко мне, мы ещё какое-то время глуповато пялились друг на друга.
- Что это было? – первый спросил я.
- Ты - чёртов счастливчик, Белов!
- С чего бы это? – ухмыльнулся я, хотя прекрасно понимал, что и конвертик с двумя тысячами баксов двадцатками, и внезапное повышение – это определённый фарт. Но слова Рыбкина меня приятно удивили.
- У тебя есть я, - довольно ответил он. Подойдя снова к дивану, он опустился возле меня на колени. – Я ведь есть у тебя? Или такому начальнику уже не нужен раб?
Федька пальцами поводил по моему здоровому колену и посмотрел на меня исподлобья. Меня тут же разморило, и я откинулся на спинку дивана, позволив ему касаться своими шаловливыми руками моих ног.
- Ну, не знаю, нужно подумать, - я начал изображать капризы. – Да и товар лицом не мешало бы посмотреть.
- Вот ты гад, Белов, - улыбнулся Федька. – Если бы не твоё особое положение, я бы не тормозил сейчас, а так приходится учиться романтике, - и он медленно привстал на ноги и уперся коленом в диван. Потом и второй ногой, перекинув её через мои ноги. – Я, конечно же, попробую, но не обещаю быть спокойным и неторопливым в такой близости от тебя.
Я сам взял парня за бёдра и несильно надавил книзу, чтобы он опустился и сел ко мне на колени. Голени в гипсе это совершено не мешало, зато помогало всему остальному. Мне приятно было чувствовать его так близко, принимать его мягкие поцелуи, ощущать его ладони на своих плечах.
- Сними свитер, - прошептал я, и он тут же отстранился, стянул его через голову и откинул себе за спину.
- Теперь ты, - последовал приказ от него, и вот моя одежда летит куда-то в угол комнаты.
- Ты хотел меня помыть, - попытался я оттянуть момент, когда возврат уже будет невозможен. Мне нравилось это тягучее ожидание, будто тетиву натягиваешь, а лук всё ещё сгибается под натиском, позволяя растягивать время выстрела и не давая достойного сопротивления до какого-то определённого момента.
- Я хотел тебя, - он еле слышно прошептал эти три слова мне на ухо, и меня тут же обдало жаром его дыхания, прокатившись волной по всему телу.
- А сейчас?
- Ещё больше.
- По-быстрому?
- По-любому.
- Сверху?
- И снизу.
- Разденься.
Федя беспрекословно поднялся с моих коленей, сделал шаг назад и остановился, продолжая поедать меня глазами. Он стоял передо мной с голым торсом, в джинсах и носках. Я любовался им, и даже «гусиная кожа» по телу делала его ещё более желанным.
- Замёрз? – спросил я, увидев эти мурашки на его руках и груди.
Он очень медленно провёл кончиками пальцев по поясу своих брюк, а потом снизу вверх вдоль молнии ширинки, по диагонали которой выделялся довольно внушительный контур стояка.
- Согрей, - он улыбнулся и развёл обе руки в стороны.
- Иди сюда, - подозвал я его, и он снова сделал шаг ко мне.
Я поднял руки и провел по его животу, еле касаясь подушечками пальцев. Потом повел одной рукой вверх, поглаживая его пресс и направляясь к груди, а вторая стала расстёгивать пряжку ремня и верхнюю пуговицу джинсов. Когда ремень был расстёгнут, ширинка раскрыта, а возбужденные соски на его груди обласканы моими пальцами, я услышал сначала его стон, а потом и трель входного звонка.
- К чёрту всех, - рявкнул я и прижался губами к его животу чуть ниже пупка, чувствуя подбородком твёрдость его члена под тканью белья.
- Не дури, - он положил ладонь мне на затылок и несильно сжал прядь волос.
- Я их убью, - пообещал я и куснул парня за бок.
- Пойти открыть? – спросил Федя, прогибаясь в пояснице от моих касаний.
- Сам, - прошептал я в его живот. Потом поднял взгляд на него и попросил: – Сними с себя всё. Полностью. И жди меня в спальне.
С сожалением оторвавшись от такого желанного тела, хлопнув Федю по заднице и проведя его глазами до дверей спальни, я поднялся. Опершись о своё кресло на колёсиках, наклонился за своим свитером и поковылял в коридор, чтобы посмотреть, кого я должен сейчас убить за то, что потревожили моё удовольствие в джинсах и серых носках, которое сейчас уже снимает с себя всё это в моей спальне…