Путь к себе или «роуд-муви» по-европейски
Совершенно отвлеченно и политически не заангажированно (в свете итогов недавнего Оскара-2015 и победы в противостоянии с нашумевшим звягинцевским «Левиафаном») можно назвать «Иду» очень европейским кино. Эдакое камерное, старательно примеряющее каноны жанра «нуар», ретроспективное переосмысление всего европейского кинематографа в фазе его наивысшего расцвета.
Фильм напрямую отсылает нас к тогда еще совсем молодому и новаторскому, авторскому кино 60-х, представленному наиболее значимыми образцами французской, немецкой, чешской «новой волны», итальянского неореализма, равно включая и знаковых «шестидесятников» отечественного кинематографа: Шпаликова, Данелия, Хуциева, Тарковского, Тодоровского…
Мимикрия «Иды» в столь значимую для всего мирового кино эпоху поражает: досконально проработана черно-белая палитра, сама картинка, лица, костюмы, антураж, музыкальная подложка. На бэкграунде можно расслышать популярные в социалистической Польше «песни советских композиторов» и даже модный во времена молодости моих родителей шейк «Руди ритс» (а по-русски – рыжий). А джазовая классика Колтрейна «Найма» проводит прямую параллель с другим культовым фильмом 60-х: «Лифтом на эшафот» со столь же меланхоличной и пронзительной трубой Майлза Дэвиса.
Если бы не титры, многие бы догадались, что фильм снят в 2013-м, а не, скажем, в 1964-м году?
Но проникновение в эпоху является лишь первым, поверхностным слоем «Иды». Новое кино 60-х, несмотря на довольно жестко-прагматичный взгляд на жизнь, имело больше светлых красок и надежд. Недаром та эпоха ассоциируется с весенним возрождением, оттепелью. Но «Ида» не дает этих красок: в палитре лишь серая осенняя промозглось и ощущение неминуемой утраты человеком рая на земле.
И в этом принципиальное различие года 2013-го от 1964-го: ни новая волна, ни неореализм никогда не поднимали табуированной для кинематографа и столь болезненной для послевоенной Европы «еврейской» темы.
Отдельного упоминания, в этой связи, заслуживают визуализация образов главных героинь. С одной стороны, совершенно потустороннее, безжизненно-безэмоциональное, средневековое лицо Анны-Иды, словно взятое с мрачных гравюр Гойи или апокалиптических видений Босха: бездонные черные глазницы будто смотрят из самой преисподней, что лишь добавляет контраста к серому монашескому пальтишку. Словно автор, вслед за классиками, в который раз повторяет фразу, что «правды нет и выше», и «оставь надежду всяк, сюда входящий».
С другой стороны – исчервленная, остервенелая, человеконенавистническая гримаса «кровавой Ванги», не знавшей жалости к «врагам народа», не заслужившая жалости и к самой себе.
Но автор, отнюдь, не спешит расставить акценты. Он лишь созерцательно и даже отстраненно дает каждому пройти для себя этот путь: путь самоосознания, обретения, прозрения, разочарования, утраты, прощения, искушения, покаяния …
Жанр роуд-муви еще никогда не уводил его новых рекрутов настолько далеко от разбитой проселочной дороги в поисках самих себя…
Baddy Riggo, 26.02.2015
Ссылка на страницу рецензий в Кинопоиске: http://www.kinopoisk.ru/user/595574/comments/list/