Не понравилось братам, что Мария замуж выходила, не понравилось, что разошлась, все Мария делала не так и не тогда, всегда они ею недовольны были. Не помню я, чтобы поддержка была от них, чтобы куда-то свозили или в гости пригласили, помогли картошкой на зиму запастись или просто денег Мане дали, помочь вдове ребенка растить. Как я их боялась! Они настолько ненавистные и завистливые были! Всегда глаза злобно щурятся, рот кривится презрительно, кажется, все высчитывают, не обделили ли его, а вдруг другому больше кусок достался? А скрипучий и злобный смех Хрисанфа у меня до сих пор в ушах звучит. Я думала, это у меня просто детские впечатления о родственниках моей матери, но вся дальнейшая жизнь их подтвердила.
Простой пример - привезти картошки на зиму. В «Донэнерго», где они оба работали, заранее списки писали, строго 50 кг на каждого члена семьи. Один раз подойдет Мария к Хрисанфу, он отворачивается, да рано еще, через недельку подойди. Через недельку ворчит: «А что ты так поздно сказала, уже все распределили». Она плакала, обижалась, потом опять обращалась и опять получала упреки и неприятности.
Ради справедливости стоит признать, что скандалили и ссорились они со всеми, не только с Марией. И Веру постоянно обижали и унижали, и Настеньке выговаривали за ее непутевого мужа, и между собой - бесконечно. Выкормят кабанчика вроде бы вместе, зарежут и начинается - как самые лакомые кусочки поделить? Вера Кузьминична говорит, глазки закатывая:
- Андрей Васильевич и корма на машине привозил, и сарай утеплял, а я еду поросятам варила. Хочу хвостик на холодец.
А Елена Карповна:
- Что ты! Да Хрисанф Васильевич денежки на корма давал и по знакомству доставал, у вас же нету таких связей! Хвостик на холодец - моя самая любимая часть, мой хвостик будет!
Чтобы разрешить этот спор, братья «на палку мерялись», чей кулак сверху будет, того и хвостик.
Из-за мелочей в общем дворе невестки скандалили постоянно, забора между ними не было. На воображаемой линии между их владениями росла яблоня, которую посадил Хрисанф, и они постоянно из-за нее ссорились. То Хрисанфа жене было жалко яблок, падающих на сторону Андрея, то на грядки Веры Кузьминичныы тень от яблоневых веток падает. Потом яблоня засохла, и Хрисанф заподозрил, что Андрей промывал карбюратор и воду с отработанным маслом под дерево слил.
Самым последним скандалом был дележ наследства после смерти Хрисанфа. Прожили они с Еленой Карповной всю жизнь без детей и в достатке, накопили 11 тысяч рублей, крупную сумму по тем временам. После смерти жены Хрисанф завещание написал заранее, подготовился к своей смерти, так принято было, даже доски для гроба обычно на чердаке держали. И обязательно на сберкнижке деньги «на смерть», чтобы родственники достойно похоронили с оркестром. Написал давно и важно намекнул, что разделил все поровну между племянниками и сестрой Верой, у которой детей не было. А кому свою половину дома завещал, не сказал. Мария наивно рассчитывала на эти деньги и часть дома. Еще в 39-м году, когда они с Иваном развелись, он переписал свою половину дома на Хрисанфа в обмен на обещание, что для Марии и Томочки всегда в доме найдется место.
Его младший брат Андрей с женой Верой Кузьминичной и двумя взрослыми сыновьями жил через стенку, под одной крышей с ним. Самочувствие Хрисанфа ухудшилось, к нему на дом ходила медсестра колоть уколы. Андрей решил, что настал удобный момент поговорить о наследстве и стал давить на него, требовать изменить завещание. От этого Хрисанф еще больше расстраивался и нервничал, ночью ему стало плохо. Вера Кузьминична скорую помощь вызвала, долго они пытались что-то сделать, намекнули, что плохи его дела. Пока решали, как его спасать, Андрей нотариуса привез. Подумать только! Насколько важнее для него было свои дела провернуть, чем жизнь и здоровье брата. В общем, что было в первом завещании, осталось тайной для всех остальных, а этой ночью завещал Хрисанф свою половину Саше, младшему сыну Андрея. Хотя сам всегда говорил, что не нужно братьям в одном дворе жить. Под утро Хрисанф скончался, и только тогда Андрей сообщил всем родичам, а ведь у всех домашние телефоны были и вполне они бы попрощаться успели. Не в его интересах это было.
Через два месяца после похорон объявили завещание, выяснилось, каким числом оно нотариусом заверено, и всем стало ясно, что Андрей брата доконал! Мария больше всех возмутилась. Завещание было так явно и нагло переделано! Она плакала и доказывала:
- Не мог брат меня обидеть, он же Ивану обещал, что в этом доме всегда будет место для нас! Иван участок брал, стройку начинал. Должна быть в этом наследстве моя доля! Все это Андрей виноват, заставил умирающего завещание менять!
Вера Кузьминична закатывала глаза и оправдывала мужа, они все отрицали. Сколько Мария не билась, а всем досталось по полторы тысячи рублей и все. Отношения с родственниками были испорчены окончательно и навсегда. Чтобы поставить точку в этой истории, расскажу об их неприглядной роли во время похорон моей мамы.
Через три года после Хрисанфа умерла сестра Марии Вера. Она была последним связующим звеном между всеми, практически каждый день ходила ко всем в гости и приносила новости и сплетни. Братья и сестры так и уходили через два-три года, как и рождались.
Моя мама долго болела, а умерла неожиданно в присутствии скорой помощи. Я была в шоке, плакала. Из всех родственников мамы был жив только старший брат Андрей и его жена Вера Кузьминична. Я сомневалась сначала, а потом все же позвонила Вере Кузьминичне ночью. Она стала меня утешать:
- Не расстраивайся, это каждого человека ждет, не расстраивайся.
Помощь предложила. Ее тон показался мне доброжелательным, у меня от души отлегло, мы же с похорон Хрисанфа вообще с ними не общались. Утром начали похороны организовывать, тогда нужно было самим везде договариваться и с копачами, и с машиной, много хлопот.
Я позвонила ей:
- Вера Кузьминична, мы маму хоронить будем на участке, где бабушка Лена и Фрося.
А она мне говорит:
- Андрей Васильевич запретил ее там хоронить.
Он в то время в больнице лежал, я пришла к нему просить, он даже разговаривать со мной не стал:
- Не будет этого!
Приехали копачи на то место, а там сидят Вера Кузьминична и ее взрослый сын Саша, руки сложили, не дают копать могилу. Саша особенно злобствовал, сказал:
- Если ее похоронят тут, я на ее могиле высерусь.
Как можно в детях такую ненависть воспитать? Это был мой двоюродный брат, и я считала, что проблемы наших родителей уходят вместе с ними, какое мы имеем отношение к их претензиям? Купили мы другое место на кладбище, похоронили маму, и после этого я окончательно перестала общаться со своими «родичами».
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/02/27/1960