Всё что случилось – чистая правда!
И так, город Новосибирск, поздняя весна 1993 года.
Место действия – гауптвахта N-ой части, охрану которой обеспечивала наша доблестная 1 рота и я, ваш покорный слуга!
В караульном помещении было шумно и нервозно: губарей выводили на работы. Кого куда, а троих «духов» - побегушников на уборку территории за зданием штаба части.
А надзирать за этой троицей отправили такого же неопытного бойца по фамилии Агафонов.
Помню его лицо, когда он робко обратился с вопросом к начальнику караула сержанту Нурисламову:
- А если они, вдруг, побегут, мне что делать, стрелять?
Нурик, так мы сокращённо звали начкара, был в этот момент в прекрасном расположении духа и, подмигнув мне, серьёзным тоном ответил:
- Конечно, Агафонов, стреляй, если кто побежит! Автомат тебе, гад, для каких целей даден?
- Ну… стрелять…
- Ну, так и действуй, Агафонов! Понял?
- Так точно!
После того, как губари разошлись, Нурик, ухохатываясь, подошёл ко мне.
- Ты этот перл слышал, Поэт? «Что мне делать»? Да, он у меня в роте на полах умирать завтра будет!
- Не заводись! Нормальный пацан, оботрётся. В первый раз всегда страшновато.
- Как в первый раз?! – лицо сержанта Нурисламова побелело. – Он же две недели как в караул ходит…
- И что?! Знамя части – его коронный пост! Там большого ума не надо: стой смирно, да честь «полканам» отдавай.
- Я же не…
И тут раздался одиночный выстрел!
- Агафонов!!! - диким голосом заорали мы и бросились к зданию штаба!
*** Думается мне, гауптвахта ВПЕРВЫЕ осталась без караульных, да ещё с губарём-побегушником в туалете! За пять минут до выстрела, я сам отвёл его туда, для приборки!*** Бежать, правда, было не далеко, каких-то сто метров, но то, что я увидел, повергло меня в шок!
У ног трясущегося Агафонова лежал лицом вниз один из губарей.
Не раздумывая, я врезал горе-стрелку между глаз и, забрав автомат, осторожно приблизился к лежащему.
Кровь тоненькой струйкой вытекала из-под его бритого черепа. Пипец! Я оглянулся.
К нам уже трусило несколько офицеров во главе с комбатом, а сержант Нурисламов, в порыве праведного гнева, всё пинал и пинал мычащего Агафонова.
Тень «дисбата» в эту секунду накрыла обоих: один стрелял по не принявшему присягу бойцу, а другой зверски лупил этого самого стрелка, причём, практически, на глазах у старших офицеров!
Однако тень тут же рассосалась, когда поверженный, наземь, губарь очнулся и застонал, вставая.
При осмотре «недострелянного» бойца, комбат, к всеобщему облегчению, никакого ранения, кроме рассечённой при падении правой брови, не нашёл!
Настроение окружающих заметно улучшилось, даже Агафонов попробовал улыбнуться.
Но комбат тут же смазал эту улыбку:
- Ты – придурок, сейчас ко мне … для милой беседы, а ты, Поэт, - добавил он, не глядя в мою сторону, - Отведи пострадавшего солдата в санчасть, мало ли что?
Не пройдя и десяти шагов, я заметил, что мой «недострел» заметно хромает!
-Что с ногой? Болит?
- Никак нет!
-Тогда что хромаешь, гад?
И он показал причину!
Бог мой! Я заржал так громко и заразительно, что уже через минуту ( когда я кое-как объяснил собравшимся, в чём дело) хохотали все, поголовно. Даже комбат с Агафоновым!
На следующий день, я заглянул в туалетное помещение, где наводил порядок новый арестант и предупредил строго: «Смотри у меня, Агафонов, чтоб сегодня без стрельбы»!
Комедия!
*****************************************************
Оказалось, что Агафонов всё-таки ПОПАЛ! Его пуля срезала каблук на сапоге побежавшего губаря! От удара бедняга упал и стукнулся лбом о камень!