15 сентября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. После разговора с тобой, точнее после той немыслимой беседы, что заставила перевернуть все сознания вокруг, я решила совершить побег от самой себя. Только решила. Не сразу поняла, куда конкретно уставить взгляд. А, когда у меня получилось, вытянуть руки широко, словно обнимая просторы, я пошла навстречу морскому ветру. И поймать его можно было, только если выйти из стен этого здания, из стен, которые стали свидетелем необъяснимых вещей. И теперь им придётся наблюдать еще много и много страшноватых вещей. Они увидят их ярче, услышат подробней. Потому что тишина слышит все.
Не один из преподавателей, учеников не решил выйти в тот час из здания. Особенно не души я не увидела напротив стойки, за которой обычно стояла девушка с хвостом. Даже она куда-то запропастилась. Я не спеша прошла через двери, которые пару деньков назад впервые открылись перед тобой. Я вспоминала эту походку нарочно, потому что думать о ком- либо другом не получалось совершенно. Твои стройные ножки в черных классических туфельках больше не проходили здесь. А может, и проходили, только я в ближайшее время не видела тебя в городе. Но стоит добавить, что это к лучшему.
Я пригляделась к будке из белого кирпича, спускаясь по ступеням. В ней обычно сидел дядюшка с бородой в виде крысиного хвостика. И хоть училась я здесь около месяца, имени так и не удалось запомнить. Я вздохнула с облегчением, его не было на месте. Ведь я уже с полной уверенностью предполагала, что стоит мне сесть на лавке с коричневатой загнутой спинкой, он появится тут, как тут и вовсе прогонит. С облегчением я присела, опустив руки вниз. Они стали болтаться. Как будто и никогда не были моими.
А, что происходило за забором, который был, как полчаса закрыт для безопасности учеников? Степан Викторович не терпел вечерние прогулки « детей» по городу, поэтому никто уже не мог на широкую набережную. Никто, кроме нее.
Закат освещал кирпичную дорожку, что как раз вела прямо к центральным воротам. По ним в вразвалочку шагала Арина, задевая ободранными пальцами на ногах мелкие кирпичики. Оставшиеся лучи солнца, что сделались тонкими и вытянулись, достав до ее пяток, подгоняли девушку. Но она ничуть не удивилась, просунув свой острый носик сквозь забор.
- Виктория, как прекрасно, что ты тут! Именно сейчас…- она отдернула меня от всяких мыслей.
Я опомнилась, повертев головой вправо. Вскочила немедленно, пойдя к ней.
- Помочь не могу! Видишь, - я покрутила ободранный замок в руке, коснувшись места, куда обычно вставляют ровный ключ.- Закрыто уже! Придется тебе перелизать!- я, смеясь, задрала голову.
- Не придется. Посмотри, там, будка то открыто!- она с секретом намекнула.
-И думать не смей! А, если, кто увидит!- я встревожилась, обернувшись к освещенному ярко-красному зданию, окна которого выглядели одинокими.
- Это не самое ужасное в твоей жизни, - Арина хитро зевнула, лениво, облокотившись загорелым локтем на забор, - А, если вдруг, кто увидит, как ты ампулы таскаешь из прошлого, ну случайно…
Зря она про это. Испортило все. Ну, ничего. Я смело отстраняюсь от нее, еще раз, взглянув вокруг. На глаза не попался даже садовник, что частенько просматривает каждую клумбу, особенно ту, что с красными цветами. Это хорошо. У меня получится! Я легко открываю болтающуюся на одной петле дверку, что и закрыть сильно не удастся, если постараться, как следует. Ключ, что заостренный на конце, сразу же врезается в мои серые глаза, я хватаю его, чуть не отодрав гвоздь, что не сильно забит в стену. Бросаюсь к Арине.
Двенадцать секунд, спустя которые девушка на территории здания. Медленно она проходит, тихо смеясь. Ее уверенность, что она сможет меня убедить помочь ей, как обычно не подвела. Дело шло за беседой.
- И, что ты делала в городе? Ответишь? – снова присев на ту лавку, я кладу ногу на ногу.
- Гуляла. Закат очень красив. А, скажи, в прошлом подобные закаты были? Ну, там, где ты обычно предпочитаешь гулять.- она посмотрела на меня своими маленькими черными зрачками, что были размером с точку на тетрадном листе.
- Бывают. Только вижу я их редко, мне больше нравится дневное время, когда все улицы залиты либо дождем, либо…- я вздыхаю, прикусив губы.- Знаешь, когда ты начала на занятие Татьяны Ивановны говорить о…- я запнулась.
- Прости меня, не нужно было этого делать. Но, сложно поверить мне, что ты собой ничего великого не представляешь снаружи, а внутри ты можешь жить в созданном тобой веке! Уникально, удивительно, за гранью моего разума!- она жмет мне крепко руку, обхватив другой за свободное плечо.
- За гранью моего тоже!- я говорю, полностью расслабившись и придавшись теплому ветерку, - Не знаю, как продолжить. Но, я ввязала в эту историю еще одно звено, звено настоящего.- у меня слегка задрожали сухие губы.
Арина внимательно уставилась на меня, не произнеся не слова.
- Татьяна. – Я мягко произнесла твое имя, - Я пришла к ней сегодня, сказав, что хочу провести работу по твоему докладу, отдав ампулу, что якобы нашла в лаборатории. Только не спрашивай, зачем я подобное сделала, как-то опомнится не успела.
- Подожди! – девушка ошарашенно расставляет все по полочкам в голове, соотнеся каждую деталь к правильному последствию, выбрасывая неправильные, - Я думала тогда ты выбросила с балкона последнею стекляшку, оказывается, нет. Ты потрясла меня! То есть все это был спектакль тогда? Для кого? Для Ольги? Для меня? – Арина вспыхивает, встает, провожая взгляд последние лучи, что постепенно исчезают.
- Никакого спектакля не было! Это…- я правда остановилась тогда дышать, на миг задержала дыхание, кислород перестал поступать в легкие, сердце сжалось, - Ариша, а откуда я ее взяла? – я с полным ужасом гляжу на нее, ожидая ответа. – Не знаю, не знаю. Безумие получается какое-то!
- Дожили!- ты ставишь руки по бокам, - Может у тебя под кроватью таких коробок пять, шесть?- она фыркает, но тут же прислоняет к себе, - Ну, что ты? Перестань! Мы во всем разберемся! Слышишь, ты, я, Ольга и Татьяна теперь уж тоже.
« Я, Арина, Ольга и Женщина с загадкой»- вот, и мой круг из близких мне людей. Раньше похожий круг из привычных личностей был только там, в семидесятых на Малой Грузинской улице, а теперь есть и тут в настоящем. И я очень этому рада!»
***
1977 год. Осень. Ноябрь. Франция. Марсель. Я видела прекрасно ее лицо из закрытого окна, на котором еще не успели высохнуть крошечные капельки, которые принес утренний дождь. Окошко, что наполовину было прикрыто светлой шторой, вселяло обыкновенную тоску, что совсем недавно поселилась в ее сердце. Как это произошло? Известно не было, поэтому я еще больше попыталась приглядеться, наступив в лужицу босыми ногами. Прохладная вода немного испачкала мои пятки, но сейчас я концентрировалась вовсе не на этом. А на том, что мне казаться, будто она и совсем не двигается, а только смотрит на отдаленные деревья и французскую дорогу, такую родную для нее. Ведь именно по ней я приехала пару деньков назад, глубо вздохнув.
Да, я прекрасно осознала, что не в России. Не на улице Москвы, где под каждым домом сидит старая бабушка, ругаясь на дворовых мальчишек, что выпустили собак. Здесь подобного не было. Первое, что так ярко бросалось мне в поле зрения, была вывеска с узорчатыми красными французскими буквами. Стало проясняться мое сознание, что пятый час пребывало по ту сторону воображения. Там ночь, а здесь едва начинает вечереть. Чужие тучи собираются уходить на заднюю сторону. Они ждут одного, свою маленькую двенадцатилетнюю девчонку в одной ночной рубашке, ведь именно такой я запомнилась всему прошлому веку. Но в этот миг они тоже узнали меня с русой косой, которую я откинула за плечо, ветер подхватил край белого сарафанчика, что сливался с цветом белой кожи.
И кто - бы не утверждал обратное, небо все-таки видит ясно, что происходит под ним. А помогают ему в этом тучки, есть маленькие, что выполняют легкие задачи, а есть и большие грозовые, которым поручены все самые серьезные задачи. Например, вон той, что темная в середине и сероватая на левом боку, надо было проводить меня. Куда именно? Неизвестно! Знаете, неизвестность ужасно манит к себе. А отказываться я и не собираюсь.
Только вот останавливает одно, ведь я вроде как решила посмотреть на грустное личико, что в окне вблизи. Но, тогда я упущу тучу-сопроводительницу, и упущу какую-то важную детально. Правда, важную! Не смейтесь, что следовать за тучами очень не разумно, не я уже делаю это. Подняв ножку из грязной лужицы, шагаю по асфальту, печально смотря в окно. В котром уже простыл силуэт Марины.
***
24 сентября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Утро. Ольга поставила на стол светлое блюдце с шестью поджаристыми оладьями, что слегка подгорели. Она по - началу не хотела их брать, ведь все самые хорошенькие разобрали так быстро, что и головы повернуть не успела. А ждать, пока испекут новую порцию, уже не хватало времени, так как через полчаса начнутся занятия. Подруга едва удержала горячую тарелку за края, поставив вторую ладонь. А если бы все же упала эта самая тарелка, то непременно заметил бы Степан Викторович, который как всегда появился не понятно откуда, пожелав тебе приятно позавтракать.
- Все началось с оладий! Все ими и продолжится!- улыбнулась Ольга, поставив тарелку в середину круглого стола, накрытого бордово скатеркой. – Будете!- прежде она обратилась к тебе.
- Да, спасибо!- ты ответила, взяв один самый хорошенький оладушек, что как раз уместился на краю твоей тарелки.
Это был очередной день, который начинался с нашего дружного завтрака. Как-то особенно быстро мы сдружились, всякий ужин, усаживаясь именно за этим столом. Я всегда было лицом к прозрачному окну, за которым виднелось не спокойное море. Черноволосая Арина, что открылась мне с совсем иной стороны, убрав никчёмные черты характера вглубь, усаживалась по левую мою руку, стеля на колени белоснежную салфетку. А Ольга наоборот спиной к окну, уж больно ей нравился запах выпечки, что прямо струился к ее носу, особенно ее привлекали круглые булочки с творожной начинкой. Единственное, что вовсе не устраивало ее, так это то, что все время кто-то забирал третий стул, и вот ей приходилось обращаться к соседним столам. Тащить его за тяжелую спинку, а потом облегченно усаживаться. Ну, а ты садилась напротив всех нас. Это было удивительно! Я воспринимала это, как утреннею радость. Ведь стоило мне войти в двери, как я видела тебя за кружкой горячего кофе в сером с поясом сарафане. Твое присутствие вселяло необъятное спокойствие. Я всегда расслаблялась в подобные моменты, какие были сейчас, когда ты в бирюзовой блузке, рукавчики которой были в виде маленьких фонариков, так скромно сидела, прислоняя кружку с ароматным запахом к губам.
Да, стоит сказать, как поначалу остальные преподаватели, Доктора наук были полны смущениям, что ты не завтракаешь в их компании. Вроде все привыкли к тому, что ученики отдельно, напротив широких окон, а они где-то в уютном, отдаленном местечке. Но разве, кто запрещал нам завтракать в кругу с преподавательницей? Хотя это дико не нравилось Степану Викторовичу, что часто просто не сводил с тебя глаз. Он, зевая, приглядывался к каждому твоему движению, крутя головой. Думал, скорее всего, что общего может быть у тебя с тремя ученицами семнадцати лет.
Иногда я в мыслях предполагала, что это именно он утаскивает третий стул, в надежде, что ты решишь покинуть наш стол. Но это лишь мое предположение, которое вероятно звучит глуповато. Ему ведь, кроме того, как переставлять стулья, есть чем заняться. Но я не могу утверждать этого, так открыто.
- А со мной не поделитесь воспоминаниями об оладьях?- Арина придвинулась ко мне, подставив руку под загорелую щеку. – Любопытно!- произнесла она.
- Просто у меня была подруга по имени Оксана, которая каждый раз, когда я приходила к ней готовила оладья, дивные оладья. Таких, как у нее я больше никогда не ела. Вот, Ольга и придумала это выражение!- я придалась воспоминаниями, открыв забытую дверь памяти. Вспомнила тот образ, тёплые карие глаза…
- Говоришь, ее звали Оксана, Оксана Афанасьева?- ты внимательно смотря светлыми голубыми глазами цвета морской волны черного моря. Пытаешься правильно понять сказанные мной слова.
Ольга остановилась есть, не успев откусить кусочек любимой творожной булочки:
- Откуда вы знаете Оксану?
- Случайно в одной газете на статью наткнулась. – ты ответила просто. Этот ответ был похож на мой, когда неделю назад я пришла к тебе в руке с ампулой, бросив фразу про находку в лаборатории.- А, что такое?
Ольга закрыла лицо руками, после убрав прядь выпавших из крабика-заколки волос.
-Я пойду, еще надо за книжками забежать!- я решила не продолжать беседу о старой подруге Оксане. Собравшись с мыслями, задвинула стул, вытерев уголки губ салфеткой, - Приятно завтрака!
Ты посмотрела на свободное место, тоже приняв к сведению, что минуты продолжают спешить. И тебе надо поторапливаться с завтраком, успеть допить кружку ароматного кофе прежде, чем заиграет классическая мелодия. Ведь она ассоциируется у тебя с тем, что надо откинуть ненужные мысли подальше, снова сосредоточиться на вопросительных взглядах учеников и говорить. Много говорить.
***
1977 год. Осень. Ноябрь. Франция. Марсель. Поздний вечер. Вы спросите сразу, не успев дочитать предложение до конца: « Куда привели тучи? И привели ли они куда-то?». Я отвечу не смело. Посчитайте меня трусишкой, но я прямым текстом не напишу, куда они все-таки проводили меня. Искала то, что они хотят показать, больше часа, но это вовсе не расстроило. Наоборот еще больше стала понимать, что этот век и все, что происходит в нем никогда не оставит меня без присмотра! Это веселило необыкновенное спокойствие, и в тоже время поднималась тревога в сердце. Особенно, когда закончилась так называемая улица, то все ожидания ушли. Туча разделилась на маленькие, которые вшестером разлетелись. Кто в какой угол успела улететь, по тому направлению продолжила путь. Очень длинная воздушная дорога была у них всех. И главное, что они безумно ждали того момента, когда каждая из них снова разлететься на маленькие и так бесконечно будут они над французским небом парить…
Так началось мое пребывание в незнакомом городе Марселе, куда именно в этот месяц приехал на гастроли Театр на Таганке. Так странно, одновременно чудно, то, что еще никому не было известно о моей прогулке по французской улице, даже люди, которые замечали меня, лишь обронили частичку своего взгляда, спокойно пройдясь вперед. Но и шла я мимо них, держа в памяти то место, место, которое так ищет Марина. Жаль, она не может так последовать за тучами. Ну, ничего, ведь для этого я здесь в нужный час, чтобы изменить историю, или как это в вашем представлении можно назвать! А изменить ее, ну скажем, на каких-то сорок, ничего не значимых, по моему мнению минут!
Все та же фигура, устремленная взглядом в окно, представляется передо мной грустной. Сложно представить, но вдруг она простояла так уже больше двух часов, а я все это время шла за тучами. Как глупо, как глупо! Стоит промчаться прохладному воздуху, растрепав ее уложенные на сию минуту волосы, как она закрывает раму, медленно проводя ладонью по ручке. Задумчивость, вот, что делает ее такой неповторимой в эти минуты. И совершенно не хочу мешать этому кадру воплощаться в жизнь дальше!
Так и стою, опустив замершие руки, заведя босую ногу за ногу. Но здесь тепло, я пытаюсь расслабиться, постучавшись рукой об проем двери. Я не знаю, что сделать, чтобы не напугать Марину, кроме того, как постучаться, согнув кулак, не остается ничего. Но, кто-то опередил меня с этой идеей, уже настойчиво постучавшись. Я еле успеваю скрыться за дверку, прикрывая ее моментально к себе, прижимаюсь к стене. И тут в голове появляется одна идея, неразумная, однако. Причем я уже пытаюсь перенести ее из мыслей сюда. Дело в том, что Марина стоит ко мне спиной, разговаривая с человеком в мокрой куртке. Я еле вижу это, но все же. О Чем говорят? Тогда я упустила эту деталь, пытаясь просунуть свою ручонку незаметно. Я держу бумагу, на ней написано то самое, что сейчас очень важно для вас. Успела написать адрес, местонахождение, что не посмею сказать, так, как не нужно думать, что по-настоящему тридцать лет назад в этом самом городе оказалась эта свернутая бумажка с моим подчерком. Отодвинем то, когда я успела взять ручку со столика.
Итак, Марина стоит близко к двери, случайно положив руку за спину. Видимо так и удобно. Воспользуемся удачей! Страшновато, но раз уж я решила изменить чуть – чуть события, то сомневаться не будем! Я тихо кладу бумажку ей в руку, ожидая самого невероятно. А вдруг она повернется, а вдруг? Да, все, что угодно произойдет. Но я все-таки попробовала, и кажется, получилось.
Посмотрим в оба глаза, что же будет дальше? Как развернется событие? С изнанки или наоборот ничего это не поменяет?
***
24 сентября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. « Забежать за книжками»- фраза, которая была такой естественной для ученицы. Если бы не она может я бы так и не догадалась, что скоро среди моего близкого круга появится еще один человек. Появится - не совсем точно подмечено. Скорее я сама приведу человека, полностью закрутив в нити собственного… чего-то.
Поднимаясь по второй лестнице, в поле зрения попался солидный, видно, что с новым галстуком, Степан Викторович. Он, как обычно, подтянул съехавший рукав рубашки с запястья наверх. Задрав темные глаза к небу.
- Доброе утро!- я сказала с запинкой, что-то невыносимо защекотало в горле. Забыла запить хорошенько хлебные крошки, что всячески сыпались с булке мне на серую юбку.
Тот махнул головой, остановился. Интересно, что он спросит в данные минуты. Я замираю, стараясь вроде и пройти быстрей, в тоже время, понимая, как сомневается он в своей задумке. Спросить или нет?
- Ты случаем не видела Алексея? Его мать звонила, все беспокоится о всяком. У нас элитное заведение, где нужно совершенно спокойным быть за своих детей. Намотают, накрутят себя. И звонят!- он взглянул на ручные часы, помотав темной головой.
- Вы правы,- я вздохнула, исказившись в лице. Ведь, если его мать снова звонила, то вероятно она все еще беспокоится о том странном разговоре, который я хорошенько запомнила, подслушивая аккуратно. – При встрече с Алексеем я обязательно передам ваши слова.
- Удачного дня!- сказал он, улыбаясь в пол улыбки. Хотя, когда он так делал, то всем казалось, будто он слишком морщиться, и об улыбке тут речи быть не может. Но я пристально разглядело, это точно была улыбка.
« Оранжевый переплет, внутри бардовая тетрадь, в ней распечатки, что ты раздавала на прошлом занятии. Дополнительный материал, что на сером листе, его я взяла у Арины, куда-то задевав свой. Надо будет найти свой, не просить же у Архимея Петровича новый. Неприятный этот до ужаса Доктор наук. А, что делать? Он ведь один из выдающихся специалистов в медицине. И точно ближайшие годы будет преподавать в Евпаторском Заведении. Эх, и куда же все-таки подевался листок? Как прекрасно бы было, если кто-нибудь, кто угодно, главное что-бы нашел листок этот с черными буквами, что соединены в одну строку» -я рассуждала, шагая к знакомой дверки, только сейчас вспомнив, что забыла взять ключ у Ольги.
Но мне повезло, кажется, подруга забыла закрыть дверь и просто крепко захлопнула. Правильно будет сказать ей, чтобы больше подобного не было. Мало ли, кто свой нос сунуть может. А потом оправдываться будет, что перепутал комнаты. Уже наглядный пример появился. Чья-то русоволосая голова, немного виднеются короткие кудри, человек этот стоит спиной. Но стоит ему услышать, как я вступаю на уже теплый пол, разогретый утренними лучами солнца, он поворачивается.
Он поворачивается, тогда и рушатся вмиг структуры мыслей. Уносится хороший настрой, что я приобрела, позавтракав с тобой.
-Посмотри, твой листок нашелся!- говорит голос, сразу придумав оправдание.
- Нашелся? Неужели сам?- я медленно прикрываю дверь, протянув ладонь, - Я уж подумала, что это ты его нашел! Не так ли?- я вхожу медленно, бегая глазами по всей комнате, замечая смятый плед на моей кровати и подогнутый край одеяла.
- Возьми же! Я ждал тебя, чтобы отдать. В кабинете Архимея Петровича и нашел, под твоим столом.- он продолжает говорить слегка трясущимися губами, настойчиво протягивая смятый лист.
- Прямо под столом!- я резко вырываю лист, бросая на стоящий рядом пуфик. Но бумажка, конечно, не долетает, решает прервать свою дорогу около твоих моих ног.- Степан Викторович не может найти тебя, сказал передать, что твоя мать звонила! Настойчиво звонила!- я развела руками, пройдя вперед к балкону, чтобы поправить высунувшуюся занавеску.
- И, что я должен ей сказать!- он строго спрашивает, растягивая мелкую пуговичку на голубоватой рубашке. Ощущается, столпившийся в комнате, душный воздух.
- Это же твоя мать, мне не может быть известно!- я усмехаюсь, поправляя занавеску.
- Мать моя, бедная женщина, думал, накрутила себе всего, а оказалось, нет. Представляешь, так бывает, - юноша говорит спокойно,- Бывает, что однажды…
- Так, стало быть, ты догадался обо всем?- я перебиваю, говоря сжатыми словами, запинаясь.- Догадался! Знал все эти дни!- теперь я говорю уверенно, замечая его не разжатый кулак, из которого и виднеется та страшная вещь, единственная связь между реальностью и воображением. – Зачем же столько молчать? Зачем?- отходя от балкона, вижу свое отражение в зеркале, как искажено лицо, кожа бледнеет на его глазах.
- Чего ты так взволновалась? Знал, не знал, - Алексей взял меня за плечи, смотря прозрачными глазами, что слегка темнеют около зрачков, - Ты попала в неловкое положение, тогда одним днем. Эх, а ведь это было всего лишь сильное переутомление, но как говорится, ты сообразила, что сразу сделать.
- Сообразила?- я переспросила, отвернувшись. – Я была в панике, а когда узнала, что это рук Арины, я мечтала убежать отсюда, в море зайти и уплыть, чтобы никто не нашел!- я закашляла, присев на отодвинутое креслице с красным узором в виде лепестков розы, - Ты совершенно ничего не понимаешь. Не надо этого спокойствия, оно неправильное. Мы должны сейчас…
- Мы ничего не должны!- он говорит все также спокойно, будто это и в правду ничего не значит. Ну, действительно, подумаешь, какой-то там препарат из 1977 года, ничего серьезного не представляет для жизни.
Затем он ставит стекляшку на стол, аккуратным движением, пододвигая ко мне. Я, смотря на нее коса, пытаюсь сдвинуть с места взглядом. Но зачем? Есть же руки, локтями которой я резко пододвигаю ее к краю. Ампула падает вдребезги. Мелкие стекляшки на голом полу не долетели и до ковра. Я закрываю лицо руками.
- Объясни мне, откуда ты это взял? Откуда?
- У тебя в комнате под подушкой.- Алексей отвечает просто, спустившись на колени. Присел напротив меня, взглянув на кровать.
-Никогда больше не буду спать, кладя руку под подушку! Ничего не отвечай, пожалуйста! Тихо! Ведь тишина итак уже услышала много!- я сказало это как-то волшебно, убрав руки с лица, когда послышалась классическая мелодия. Та, которую я уже успела выучить.- Сейчас занятие, надо идти!- я приподнимаюсь.
- Да, точно, - юноша направился к двери, вдруг остановившись, - А, прости за вопрос, ты не расскажешь мне, что связывает тебя с Татьяной Ивановной?- и тут он замолчал, ожидая самого худшего ответа.
Я молча протягиваю ему лист, что только сие минуты достала из принтера. Это начальные наброски для биографического романа про своих героев, и девушки, что увлеклась воображением… А дальше, вы сами все знаете. Не так ли? Именно так, как вы прокрутили в голове строку, начинается эта немыслимая история: « На двенадцатом году жизни Виктория открывает в себе удивительную способность. Жизнь в двух мирах…»