Давно это было, так давно, что даже не знаю, в какую войну случилась эта история – то ли с турками, то ли с французами. А дело было так.
В одной деревне остались одни бабы, старики да мелкие ребятишки. Мужиков помаленьку подобрали на войну, и легла их работа на женские плечи. Они, бедные, и на покосе сами, и со скотиной управляются сами, и сеют, и жнут, и молотят, да ещё и ребятёнков кохают.
А как выпадет свободная минутка, соберутся у кого-нибудь в хате, попоют песни, поплачутся на свою тяжкую долю. Облегчат таким макаром душу и разойдутся по домам.
Вот как-то раз собрались по осени у одной вдовушки, жалостливые песни поют.
Душевно так страдают, от всего сердца. Пропели всё, что знали. Помолчали. Одна молодка, Аграфена, вздохнула да говорит:
– Ой, девки! Верите ли, нет, только так жить – ну никакого терпения нету. За что ж нам доля такая? И пожаловаться некому: до царя далеко, до бога…
– А что?!. – подхватывает товарку Мария. – До царя-то вовек не добраться, а вот за окном дожди вторую неделю идут, тучи низко плавают. Давайте сплетём из свежего хвороста лестницу до неба! Которая побойчее, залезет на облака, да обратится к богу с нашими молитвами.
– Правильно, подруга, – поддерживает третья. – Лестницу-то сварганим, не проблема. Только надо продумать до слова, что Господу нашему скажем, с чем придём? Не абы с кем собираемся балакать!
– Правильно! – шумят бабы. – Лестницу-то сообща быстро соорудим. А вот о чём говорить будем?
Стали судить-рядить, с чем к Всевышнему обращаться. Одни предлагают просить, чтобы мужики воротились до дому, в деревню. Другие возражают, кричат, что следом ворог нагрянет, всех в полон возьмут. Нельзя родину без обороны оставлять!
Опять всем кагатом поревели в голос. Мария голосит:
– Я уже ни спать, ни есть толком не могу. Тоска такая, что кусок в рот не лезет! А вспомню, как с милым Ваней хорошо да дружно жили, совсем тошно становится.
Другая подхватывает:
– Ага! Помним-помним, как вы дружно жили! То ты его по огороду с мотыгой гоняешь, то он тебя с колом вокруг дома кружит!
И тут же хохочут все разом! А что ты скажешь – у баб слёзы и смех всегда рядом!
Думали они так, думали и, наконец, придумали.
Решили просить, чтобы Господь такое снадобье дал, чтобы меньше горевалось, спокойно спалось, да чтоб аппетит не пропадал. Сказано – сделано.
Дружно, всей деревней стали хворост заготавливать. Тут и деды в таком деле помогают, и старухи. Даже малые ребяты, кто сколь может, тащат палки в общую кучу.
Заготовили семь добрых куч хвороста, ну, что твои стога. Начали главную работу.
Дед Митроха показал, как крепкую лестницу изготовить, и принялись они метр за метром наращивать.
Высокую уже построили, а до неба ой как далеко. На самой верхотуре Мария, самая смелая, сидит, навязывает да навязывает ступеньку за ступенькой. Снизу малышня до неё палки подтаскивает, а саму лестницу уже семеро баб держат. Качается наверху отчаянная баба из стороны в сторону, страшно, а работы не бросает.
Вот остаётся всего ничего – и на небо можно ногами стать. Мария шумит товаркам:
– Бабы! А кто ж сюды полезет, чтобы найти Всевышнего да пообщаться с ним?
Те отвечают:
– Да ты и рискни! Ты ж у нас самая смелая, тебе и карты в руки!
– Ох, бабы, что-то робею! – отвечает им Мария.
– Не робей! Хуже, чем есть, уже не будет! У нас на тебя вся надёжа!
– Ладно, – молвит Мария. – Будем рисковать!
Вот уже рукой до тучки достаёт, ещё полметра – и ты на небе! А тут, как на грех, хворост кончился.
– Ох, бабы! – шумит Мария. – У меня ужо и ноги дрожат. Может, позволите спуститься на отдых?
– Да ты что! Лезь по туче вверх, авось, увидишь благодетеля!..
Вцепилась Мария обоими руками за нижний край тучи, подтянулась из последних сил, коленями упёрлась – стоять можно. Так, на карачках, пролезла сквозь тучу, как через вату, а наверху-то теплышко, солнышко сияет, небушку конца-краю не видно.
– Ну, что там? – кричат снизу бабы.
– Красота небесная! – отвечает им Мария. – Такого на земле нету!
– А Господа нашего видно?
– Нет, не видно!
Вдруг слышит голос сзади:
– Да оборотись назад-то, я завсегда рядом!..
Оглядывается Мария – и вправду, рядом, на высоком-превысоком стуле, на таком, как рисуют царей на картинках, сидит сам Господь Бог. Перекрестилась Мария, отвесила три поклона, прочитала про себя три раза «Отче наш», а старик только сидит, улыбается, ни слова не вымолвил.
Мария и верит, и не верит, что добралась сюда.
– Господи! Я по поручению общества! Забралась в твои владения, прости меня, грешницу, если нарушила твой покой!
– Да не извиняйся! Дело житейское! Излагай просьбу!
Поведала Мария про деревенские беды да сомнения. Пожелания перечислила, которые бабы загадали. Задумался Господь, затеребил обеими руками бороду.
– Ладно, – говорит. – Помогу, коль смогу. Сейчас ворочайся домой, а я придумаю такое снадобье, чтобы вам в деревне было не грустно, жилось веселей, да душа пище радовалась!
Мария сунулась было вниз, а Господь её останавливает:
– Не спеши, девонька! Лестницы-то нету – уронили её твои товарки! Велика тяжесть! Сейчас призову парочку ангелов, они тебя доставят в деревню целой и невредимой!
А в деревне настоящий переполох! Бабы руками плещут:
– Да как же мы так оплошали! Да что ж теперь с нашей Марией будет? Лестницу-то не удержали, она грохнулась да распалась на мелкие части! Пропадёт бабёнка! Что её мужику скажем, как воротится? Давайте срочно по новой лестницу плести!
Только начали новый хворост заготавливать, как небо разъяснивается, и два ангела с белыми крыльями спускают с небес Марию, целую и невредимую.
Обрадовалась деревня. Шумят, вопросы наперебой задают. Ничего не разберёшь – бабы, что с них возьмёшь?
Когда помаленьку успокоились, Мария неспешно начала свой рассказ. Обрисовала Господа нашего на словах: «Точь-в-точь как на иконах пишут». Передала весь разговор до мельчайших подробностей. Да не один раз, а несколько, по просьбе трудящихся баб.
– А как же Он с нами свяжется? – интересуются бабы.
– Свяжется, на то Он и Бог! – заверяет Мария.
А Господь тем временем задумался не на шутку. Размышляет, как ему снадобье изготовить для хороших баб? Думал, думал и решил поступить так:
– Сделаю я им напиток из крови петуха. Он – птица хлопотливая, аппетит всегда при нём, всегда энергичный и подвижный. Как отыщет зёрнышко, ровно деревенские мамки, старается всю округу на пир собрать!
Сказано – сделано. Попробовал сам. Лепота! Посылает с ангелами к Марии:
– Пусть, – молвит, – испытают. Понравится обществу – научу, как делать. Только пить надобно в малой мере!
Бабы отведали. Во рту – будто огнём опалили.
– Да это ж настоящая огненная вода!.. Вот те крест!..
Горько, однако бодрит. И аппетит появился, и работоспособность заметно повысилась. Работают с удвоенной силой, весё-ёлые, песни поют, ни сна, ни отдыха не знают!
Понаблюдал Господь, видит, плохо дело – стали бабы на износ работать.
– Дай-ка, – думает, – я им туда ещё бараньей крови подмешаю! Авось, спокойней станут, поглупеют малость, до упаду трудиться не станут!
Подмешал в снадобье бараньей крови. Бабы опять выпили, ещё весёлые, но глупеют на глазах. Очи блестят, выпучиваются, как у баранов. Петушиная кровь заставляет задираться, баранья – драться без повода, чуть ли не по каждому пустяку лоб в лоб!
Видит Господь, что не всё удачно. Решил подмешать свинячьей крови.
– Аппетит у свиньи всегда отменный, – мыслит он. – Животина более спокойная, чем петух и баран. Наестся вволю – и спит тут же, рядом, ничто больше в жизни не тревожит!
Сделал напиток из трёх кровей, послал ангелов на землю. Опять же наказывает про малую меру, дескать, напомните. Надо соблюдать неукоснительно.
Те спустились, передали, как велено, научили Марию гнать напиток из того, что есть на земле, а из чего на самом деле состоит зелье, признаваться не велено. А готовить, дескать, его можно и из зерна, и из хлеба, и из фруктов, и из ягод, и даже из сахарной свёклы.
Вот с тех пор на земле и не переводятся спиртные напитки. Выпьет капельку человек – играет в нём петушиная кровь. Выпьет ещё – сказывается кровь барана. А если захочет ещё – в натуральную свинью превращается!
Так с той поры и повелось на земле. Умные люди потребляют-то по капельке, по чуточку, а глупые удержу не знают.
Правда оно или нет, только эту историю мне старые люди сказывали.