Спокойный, ничем не примечательный вечер был моментально омрачен пропажей ребенка. Пока мать обзванивала своих знакомых и пыталась дозвониться до дежурной части, отец, находясь на грани нервного срыва, прочесывал близлежащие дворы в поисках сына. Куда он мог пойти? Друзья в один голос отвечали, что Костик пошел домой еще около часа назад. Показывая буквально каждому прохожему фотографию сына, он отчаянно надеялся на лучшее. Кто-то лишь качал головой, а кто-то давал сумбурные показания, полагаться на которые можно было лишь в крайних случаях. После череды неудач он побежал навстречу разбушевавшемуся ветру, выкрикивая имя сына.
Спустя час к поискам была подключена полиция.
*Беседа с Викторией Брагиной.*
Вы включили запись? Да? Уже можно говорить? Отлично.
Помните, когда-то в газетах писали, что на этом месте, на этом забытым богом пустыре, будет построен новый кабельный завод. И действительно, вопреки всему, стройка началась. Расчищенную площадь огородили двухметровым забором, а у ворот разместили посты охраны. Но в какой-то момент что-то пошло не так, и строительство забросили. Причин было множество – одна хлещe другой. В итоге место было забыто, а грандиозные планы так и остались на страницах газет.
Затем место облюбовали подростки и назвали его «Стахановкой». Уж не знаю, чем они руководствовались, но суть не в этом. О том, что происходило в руинах «Стахановки», ходили самые различные слухи. Кто-то здесь впервые попробовал наркотики, кто-то прятался от полиции, а кто-то прощался с жизнью. Может, слышали о череде самоубийств в 2007 году? Среди бедняг был и мой приятель. Напоролся на арматуру.
Что-то я заговорилась. Черт. Впрочем, именно в руинах этого гребаного завода все и началось. Я до сих пор помню пожухлые и изрисованные стены. Помню и ту тропинку, по которой они вели меня. Повсюду валялся мусор, кое-где попадись шприцы и пустые бутылки. В одном из кустарников я увидела разбитый кинескоп, из которого торчал черенок от лопаты. Тревога переполняла меня. Мне хотелось сорваться с места и убежать. Убежать подальше от этих пропитанных тоской руин. От этих людей. Зачем они ведут меня сюда? Они ничего конкретного не говорили. Лишь изредка пересмеивались. Может из-за того, что я была новенькой?
- Шевелись уже, - Вадим толкнул меня в спину. Его приятель-шестерка лишь усмехнулся и закурил.
Я промолчала. Вадим, по рассказам ребят, был самым старшим из нас и пользовался огромным авторитетом. Кто-то видел в нем лидера и друга. Кто-то боялся его, а кто-то ненавидел. Он якобы следил за всем, что происходит в стенах нашего корпуса. С первых дней пребывания в интернате я относилась к нему, как к простому парню, несколько раз в открытую высказывала свое мнение и ругалась с парой девчонок. Как оказалось позже, именно это и стало причиной кошмара.
- Что теперь? - спросила я, когда мы оказались в самом сердце дьявольских руин.
Ребята переглянулись, так и не удостоив меня ответа. Вадим схватил меня за руку. Его горячее дыхание обжигало. Изо рта скверно пахло. Этот запах преследует меня до сих пор. Ощутив прилив внезапного страха, я было подумала вырваться из его крепких мозолистых рук и сбежать, но сразу же выбросила эту идею из головы. Сквозь зубы он процедил, чтобы я держала язык за зубами и не делала глупостей. Тогда я поняла, что они не оставят меня в покое.
- Чего ты сжалась? Где твоя храбрость? Где та гребаная храбрость, с которой ты наводишь порядки в нашем интернате?! На тебя слишком много жалоб. Кем ты себя возомнила, сука? Независимой личностью? Может ты и была ей в своем дурдоме, но здесь ты никто. Здесь другие правила. Мои правила. За их несоблюдение я наказываю. Жестоко наказываю, - его рука коснулась моих щек. Я почувствовала легкое головокружение. В горле моментально пересохло. По телу прошла волна дрожи. Холодный пот.
Тем временем Никита прошел вглубь помещения. Ближе к середине он опустился на колени и, нащупав рукой металлическую ручку, дернул ее на себя. Дверь в полу открылась.
- Готово, - холодным тоном произнес он и затушил сигарету.
Вадим буквально потащил меня за собой. Ноги точно приросли к бетонному полу, отказывались подчиняться.
*Отрывок из найденного дневника.*
Моя комната. Мой мир. Я здесь с самого начала. С момента Большого взрыва. С момента зарождения Вселенной. Я живу вне времени. Я выше и сильнее времени. В моем мире нет ничего лишнего. В моем мире есть только я и Она.
Четыре стены. Оббитая железом дверь. Впрочем, мне нет никакого дела до нее. Дверь принадлежит Ей. С правой стороны стоят тренажеры. Я усиленно занимаюсь по специальной методике, которую составила Она. Я должен стать сильным. Стать совершенным. Стать тем, кем Она хочет меня видеть. Тем, кем я должен быть.
У левой стены стоит стол. Ножки стола привинчены к полу. За этим столом я завтракаю, обедаю, ужинаю. В остальное время я использую его для рисования или, как сейчас, письма. В углу стоит пластиковое ведро – мой туалет.
Она приходит ко мне, чтобы поинтересоваться моим состоянием. Приносит еду. Иногда мы кушаем вместе. Каждый раз после еды Она дает мне горсть таблеток и делает укол. Я никогда не спрашиваю, зачем. Бывает, что мы подолгу общаемся, а бывает, что перекинемся лишь парочкой слов.
Бичевание – неотъемлемая часть моего развития. Я должен научиться преодолевать боль. Должен не обращать на нее ни малейшего внимания. Должен научиться жить с болью. Я смиренно приклоняюсь перед ней, когда Она бьет меня кожаным ремнем или плетью. Из моих уст не должен вырваться ни один звук. За малейший крик Она наказывает меня. Со временем я привык. Я стал выносливее и сильнее.
В нашу последнюю встречу она сказала мне, что вскоре подвергнет меня испытанию. Испытанию на прочность.
*Беседа с Викторией Брагиной.*
В горле пересохло. Можно воды? Большое спасибо. Я стараюсь быть краткой, поймите. Так на чем я остановилась? Ах, да.
Вадим изнасиловали меня несколько раз, не смотря на мои просьбы и мольбы. У меня не оставалось выбора – они угрожали мне. Он использовал меня как кусок плоти, не более. Но я не могла смириться с ролью жертвы. Несколько попыток вырваться из плена привели к еще большим унижениям. Не менее унизительным было и то, что его приятель снимал некоторые моменты на камеру мобильника. Именно этим в последствии они воспользовались для того, чтобы заткнуть мне рот. Именно этим сломали меня. Я терпела. Пыталась жить дальше. А что мне еще оставалось? С тех пор я ненавижу его. Гнилого лидера. Псевдомужчину. Он ничтожен. Мысли о суициде, конечно, посещали меня, но я не хотела так кончать жизнь. Я хотела отомстить ему. Рано или поздно нанести ему смертельную рану. Из интерната я вышла спустя месяц после случившегося. Уехала жить в неприметную деревню. Но самое худшее случилось потом. Я поняла, что беременна от этого ублюдка.
*Отрывок из найденного дневника.*
Дверь бесшумно открылась. Она вошла в мой мир вместе с каким-то парнем, на лице которого я видел страх. Она толкнула его. Гость упал на пол и закричал.
- Он убьет тебя! УБЬЕТ! – в его глазах был страх.
- Покажи все, на что ты способен. Проучи его, - с этими словами Она вышла, закрыв за собой дверь.
Гость бросился за ней. Он колотил руками по двери, выкрикивая несвязные слова.
- Заткнись, - я спокоен. Я знаю, что должен сделать.
Сжав кулаки, он уставился на меня. Он боится меня. Я вижу. Он отступает к стене. Его попытки ударить меня – безуспешны. Я уворачиваюсь от ударов и, прижав его к стене, хватаю за горло. Я начинаю душить незнакомца, чувствуя его жизнь в своих руках. Чуть ослабляю хватку и наношу несколько ударов по лицу. Он не пытается сопротивляться. Он сломлен. Я знаю.
- За право жить ты должен сражаться, - говорю я, ударяя снова. Алая кровь заливает его лицо.
Он ничего не может сказать. Только плачет.
- У тебя есть шанс! Убей или будешь убит, - мы оба знаем, что его шансы равны нулю.
Я чуть отступаю, давая ему возможность проявить себя. Вместо этого он лишь падает на пол и просит пощады, выплевывая сломанные зубы с кровью. Никакой пощады. Пощечина. Я добиваю его, сворачивая шею. Чувствую, как жизнь покидает его. Чувствую, как он умирает.
Мой мир не для слабых.
*Беседа с Викторией Брагиной.*
Об аборте речи идти не могло. Я не потянула бы такую сумму. Пришлось оставить. Все это время я жила на скромненькую пенсию и мне ее хватало. Почему? Я не хотела, чтобы кто-то знал о ребенке. После родов я планировала избавиться от него или же подбросить к порогу детского дома.
Родила его в домашних условиях. Сама. Без чьей-либо помощи. На убийство я не решилась только потому, что в мою голову пришла более изощренная идея. Я решила использовать ребенка в своих целях. Сделать из него нечто совершенное. Человека, не знающего слов “слабость” и “пощада”. Мужчину. Зачем? Он - мое орудие мести. Я продолжала скрывать его существование. Как я его назвала? Никак. У него нет имени. Я выделила ему комнату и изолировала его в ней.
Затем, когда он подрос и чуть окреп, я устроилась уборщицей в госпиталь. Да, именно оттуда я и воровала медикаменты для своих целей.
Ребенок рос, крепчал. Все шло по плану. О мире он знал лишь с моих слов. Я обучала его речи, письму и математики. Тренировала его и наказывала. Он никогда не покидал свою комнату. Никогда не носил одежды. Он становился тем, кем я хотела. Орудие возмездия.
Параллельно я следила за жизнью Вадима. К тому времени он уже обзавелся семьей и ребенком. Уже тогда я знала, что сделаю с его жизнью.
*Отрывок из найденного дневника.*
Она похвалила меня. Похвала – высшая мера поощрения. Я помог Ей засунуть труп в мешок, а после прибрался в своей комнате. В моем мире должен быть порядок. Я снова остался один. Развитие и только развитие.
В следующий раз Она пришла ко мне, будучи взволнованной. В ее руке зиял нож. Подойдя ко мне, она поднесла нож ко мне, а после расплакалась и ушла. Никогда не замечал за Ней такого. Никогда. Она показала свою слабость. Правильно ли это?
Беседа с Викторией Брагиной.
Несколько дней я следила за ребенком Вадима. А после, тщательно спланировав все, похитила его. Накачав его алкоголем с помощью шприца, я без особого труда доставила его к себе домой. Знаете, в этих пригородных электричках никому нет особого дела до вас. Уже дома я дала ему время придти в себя, а после, введя ему изрядную дозу обезболивающего, кинула на растерзание его брату.
Я наблюдала за убийством через дверной проем. Все кончилось быстрее, чем я могла предположить. Труп я засунула в мешок, отнесла к железнодорожным путям, где, собственно, вы его и нашли. Я отомстила Вадиму. Но от этого спокойней мне не стало. Наоборот.
Я отомстила, и что дальше? Моя жизнь будто потеряла смысл. Я не знала, что делать с этим ребенком. Знаете, уже я ведь решила прикончить его. Зашла к нему в комнату с кухонным ножом, и ничего мне не мешало. Ничего! Он даже не сопротивлялся. Да только вот я не смогла убить его. Не смогла! Что мне было делать дальше? Что? Не знала, что делать завтра и вообще. Ненависть и месть – моя слабость. Эта слабость погубила меня, сожгла изнутри.
И вот, закрывшись на кухне, я позвонила вам. Наверное, это было единственно правильное решение. Остальное вам известно.
Остановите запись. Мне больше нечего сказать.
————————————————————————————————————————————-
Под редакцией Соромолотова Ивана..