Судимость
- Поговори со мной, Саша… - попросил дядя Игорь, когда я вошел в комнату следующим утром. Выглядел он ужасно.
Комната дяди переходила в мою спальню узенькой полосой – это был проход. Моя детская была одинокой пещеркой. В ней никто никогда не ночевал, ну, разве что только мыши. Там было всегда темно из-за плотно закрытых окон. Иногда мне казалось, что скорее мама и Жирный кот согласятся ночевать в комнате дяди Игоря, нежели в моей. «Дортуар страха» - так они называли мою спальню.
Я присел рядом с дядей, сжимая в правой руке свечу. Он просто обожал огонь, и сейчас его черные глаза были широко раскрыты, руки дрожали, и поэтому он спрятал их под шерстяное одеяло. Мы смотрели в окно. На улице было грязно и сыро. Капли дождя, падающие на стекла окон, напоминали мне языки пламени, которые слетают с факелов.
Мы молчали, а потом дядя Игорь изъявил желание закурить. Я охотно выполнил его просьбу, потянувшись за пачкой сигарет, лежавшей на верхней полке. Шкаф был покрыт серой краской, высокий, широкий, достать бы эти папироски… Я взял стул, стоявший рядом, и вытащил двумя пальцами пару трубочек для дяди с надеждой на то, что Жирный кот не заметит пропажу. Я это делал уже не раз, поэтому чувство страха сменилось просто небольшим волнением.
- Спасибо, - бросил дядя и сделал кивок. Его голова сильно дернулась, пошатнулась, вверх, вниз! - как будто была пришита ниточками к подушке. Кусочек трубки не помялся, когда он сжал его пальцами, а это значило, что дядя совсем лишился сил. Как будто его срок уже совсем истек. – Мой паек, - докончил он. Я не засмеялся. Дядя обладал чувством юмора, но эта шутка сейчас была совсем неуместна.
- Почему ты скрывал свою судимость? – решился спросить я, и, немного подумав, произнес отчетливее, - Я бы хотел знать всю историю.
Дядя Игорь прокашлялся.
- Об этом никто не должен был знать, кроме меня и моих друзей. Но, к несчастью, это выяснилось. Твоя приемная мать узнала… - он помолчал, - А я, естественно, не хотел, чтобы она знала о моей судимости, видишь, как получилось теперь…
Я согласился. После того, как моя тетя узнала о судимости дяди, он исчез из ее жизни. «Был дядя Игорь, а теперь его нет, - говорила она, - А этот болеющий преступник мне не нужен. Сам и ухаживай. Большой мальчик уже».
Соседи ничего не говорили, а даже иногда заступались за мать. И за Жирного кота.
«Не обязаны они с этим бледнолицым сидеть, - комментировали они, - Пусть этот ворюга сам о себе заботится. Мошенник он!»
Только об этом мне и было известно. Сейчас же дядя рассказывал мне о своей молодости, о том, как надо мне в будущем будет общаться с девушками, о лесах, которые ему удавалось посетить за последние пять лет.
- Взял бы тебя туда сейчас, но болезнь… Болезнь не дает покоя, - дядя Игорь рассказывал красиво, медленно, как будто его монолог был настоящим искусством, он вкладывал в него все свои чувства, делал каждое слово значимым, словно долго и кропотливо работал над полотном, аккуратно зашивая щели нитками, - А посадили меня за ограбление, - продолжал он, - Были мы молоды, дураки… Эх, дураки… И на гитаре играли, но я ее потерял. Один раз я даже терял паспорт, представляешь, Саша? – он снова прокашлялся. – Но нужны были средства, и мы с парнями разбили стекло в магазине и взяли оттуда все, что нам было нужно. Просто запаслись ножами и всякими битами. Никого не убили, просто совершили кражу.
Не помню, сколько мне дали, но я очень долго сожалел о случившемся. Когда оказался на свободе, у меня выявили туберкулез. Но я быстро вылечился. А еще через пятнадцать лет начался этот рак… - дядя Игорь снова кашлянул и попросил у меня платок. Он покраснел, так как назвал случайно свой возраст. Ему было 44.
Дядя Игорь неожиданно уткнулся носом в подушку, словно только что проснулся от жгучей боли. Я знал, как ему было тяжело сдерживать досаду, он все еще пытался бороться за жизнь, словно мог выловить ее удочкой. Не хотелось ему уходить так сразу… так быстро угасать.
Он долго молчал, а потом произнес:
- Если 28 марта меня не станет, садись за руль и уезжай отсюда. Лучше всего живется во Франции. Или в Японии. Да, да, в Японии… туда и улетай. Но, главное, никогда не разговаривай с соседями. Они глупы, идиоты, глупы…
Я помолчал, а потом принес памперсы. Соседи постоянно хвалили Жирного кота. Дескать, только он за этим зэком и ухаживает, унижается, говорили они, так что простительно, что он пьет по вечерам.
Жирный кот иногда бывал дома и создавал видимость, что делает полезное, однако в это время обычно смотрел телепередачи или созванивался с друзьями. Поэтому от него всегда пахло либо уличной едой, либо углем, на котором готовилась пища для «пятерки». А еще иногда и пивом. Жирный кот никогда не заботился о дяде.
=> http://www.proza.ru/2015/02/25/1331