Такси подъехало ровно в полночь. Из последнего подъезда типовой пятиэтажки показался силуэт человека в плаще с высоко поднятым воротником. Мужчина мигом преодолел крыльцо, переступил клумбу, и вскоре захлопнул за собой дверцу автомобиля.
- В центр, - лаконично произнёс он, откидываясь на заднем сидении типичного жёлтого авто с чернеющей по бокам чешуёй мелких квадратиков. Шашечка на крыше гласила «Sitycar.com <77-99-55>». Данная реклама позволяла безошибочно угадать в транспортном средстве готовность за договорную плату отвезти Вас куда и когда угодно.
Водитель плавно повернул ключ в замке зажигания, машина замурлыкала, потом зарычала, и, наконец, плавно тронулась с места.
Минут пятнадцать ехали молча. Когда же пассажир на время оставил свои раздумья и выглянул в окно, то окружающий пейзаж показался ему незнакомым.
- На старой дороге ремонт? – озадачено переспросил он, пытаясь придать голосу напускное равнодушие.
Шофёр не ответил.
- Я интересуюсь, что за объездные манёвры? – уже начинал выходить из себя клиент.
Опять ни полслова в ответ. Только старый добрый Стинг в десятый раз вкрадчиво затянул припев «Desert Rose» из колонок. Недовольный подобным развитием событий мужчина демонстративно полез в карман плаща за телефоном.
- Сделайте, пожалуйста, музыку тише.
Таксист нажал кнопку на проигрывателе, и некоторое время удерживал её. Повинуясь данным манипуляциям, Стинг принялся петь всё громче и громче, пока барабанные перепонки не заныли, грозясь вот-вот лопнуть. Только теперь пассажир сумел разглядеть часть лица перевозчика – а точнее саркастическую улыбку своего мучителя. И правда, краешек его губы издевательски сморщил небритую щёку. Большую часть облика всё ещё скрывала темнота.
Видимо решив пока не лишать клиента слуха, водитель снова убавил звук. Когда мужчина сумел наконец сосредоточиться на собственном телефоне, то с жутковатым предчувствием обнаружил, что сети нет. Тут же странный шофёр ударил по какому-то тумблеру, и все двери в машине громко щёлкнули, превратив автомобиль в подобие движущейся консервной банки, которую открыть совсем не просто.
- Моя дочь любила песни Стинга. Всё мечтала поехать на его концерт, - голос у таксиста оказался грубым и шершавым, словно наждачная бумага.
В этот момент проходящая машина на секунду осветила зеркало заднего вида, и в нём отразились глаза человека за рулём - налитые кровью, но при этом выражающие пугающее спокойствие. Если пламя бесконтрольной злости ещё можно загасить, то вдумчивая ненависть - как вулканическая лава – осознанно и методично уничтожает всё на своём пути.
- Это, конечно, очень интересно, - соврал клиент, - но я лучше сегодня дойду пешком, а твою историю дослушаю в следующий раз. Останови.
- Не могу. Даже если хотел бы. Тормозов нет, - засмеявшись, таксист нажал педаль тормоза. Та провалилась в пол, скорость не уменьшилась. В след за этим он вдавил в пол акселератор. Сто – сто десять – сто двадцать – сто тридцать. На последней отметке водитель убрал ногу.
Стало понятно, что за рулём псих.
Встречная машина посигналила, едва избежав столкновения. Фары её осветили руки психопата – крепкие и жилистые, уверенно впивались они в баранку. На безымянном пальце левой руки не было кольца, хотя круглым белым пятном выделялось место, лишённое загара.
- Бросила жена? Ты из-за этого психанул, брат?
- Не бросила. Умерла. А кольцо снял, потому что она не одобрила бы этот мой … поступок. Она всегда была против мести. А я вот, как видишь, очень даже за.
Стрелка спидометра монотонно перевалила за сто сорок.
- И кому ты мстишь? Мне? Я даже не знал ни твою дочь, ни твою жену.
- Конечно, не знал. Как и имена сотен, тысяч других людей, которые умерли или умрут, удовлетворяя твою алчность. И что теперь? Деньги останутся здесь, а грехи ты заберёшь с собой. Знаешь, эта мысль греет меня вот здесь, - он погладил себя по груди, - там, где недавно жили только холод и пустота. Можно даже сказать, что ты вернул мне смысл жизни, который сам же и отобрал.
- Дружище, я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, - гнев говорившего был искренним, но за ним неумело скрывался страх, - Скажи хоть как тебя зовут?
Деревья мелькали за окном, словно зловещие призраки, лишённые чётких очертаний.
- Данил. Жену звали Софьей, дочь – Надей.
- Уже лучше. Меня зовут Валерий. И я, чёрт возьми, не понимаю, что здесь происходит!
Сто пятьдесят.
- Карты на стол. Конец игры совсем близок. Моя дочь однажды пошла с подругами в ночной клуб, ей там продали модную нынче таблетку. Молодёжь называет её «кровавый восход». Говорят, в них смесь экстази с галлюциногенными грибами из Мексики. Вещество вызывает мощный прилив сил, яркие галлюцинации, но побочный эффект – возможный инсульт. Правда у одного из тысячи. У остальных просто кровь пойдёт носом. Не большая плата за сказочные видения, правда? Так вот, моя Надя оказалась той самой одной из тысячи.
Данил говорил медленно, не плача и не гневаясь. Слова его сквозили кладбищенским холодом. Это значило, что отчаяние настолько выпотрошило душу его, что страдания стали чем-то само собой разумеющимся. Как воздух. Ты дышишь, и всё. Просто твоё сердце разрывается на части. Уже привычно: вдох-выдох. Так знакомо: Хиросима в грудной клетке.
- А Софья не выдержала. И отправилась следом. Я навёл справки, и выяснилось, что наркоту бадяжит некий хрен по кличке Ацтек. А что, грибы же оттуда - из Мексики. И никто этого Ацтека не видел. Всё, что удалось узнать– e-mail для заказа и номер дома любовницы. Прикинь, оказалось, что у Ацтека юридические проблемы в вопросе развода с женой, и ему светить отношения никак нельзя. Чтобы по суду кучу бабла не потерять. Даже Ламборджини свой в гараже оставляет, и к любовнице ездит на такси. И вот я сбросил ему на мыло час назад крутейшее предложение на покупку такой кучи его дерьма, что отказаться он не смог бы из чисто коммерческих соображений. Одно условие – Ацтек должен явиться не сделку сам. Стою у дома зазнобы. Жду под видом таксиста. Дальше ты знаешь. Ну, здравствуй, Ацтек.
Спидометр подпрыгнула до ста семидесяти
- Позволь спросить, а ты раньше видел этого Ацтека? Хоть на фото.
- А зачем? Не скрою, фантазия рисовала мне огнедышащего демона с рогами. Но умом я понимал, что это будет вот такой мыршавенький с виду мужичонка. Вот только внутри у тебя живёт самый что ни на есть инфернальный урод.
Пассажир истерически расхохотался. Звонко отражался его громкий смех в салоне автомобиля, смешиваясь с голосом британского певца. Данил насторожился.
- Эй, только не вздумай слететь с катушек, слышишь. Я хочу видеть ужас в твоих глазах, когда эта гнилая колымага привезёт нас в самое пекло.
Слегка уняв хохот, Валерий смахнул с глаз проступившие слёзы.
- А тебе не приходило в голову, чисто гипотетически, что в этот момент такси может вызвать ещё один человек из этого же дома?
- В полночь? Кого ты тут лечишь? Будь мужиком – умри достойно.
За спиной водителя раздалось почти лошадиное ржание. Истерика на этот раз продолжалась значительно дольше. Клиент смеялся и плакал. Будто услышал самую весёлую и самую грустную новость в своей жизни одновременно. Несколько раз Данил почти потерял управление и едва не съехал в кювет, обгоняя грузовик. В последний момент удалось вывернуть руль в нужном направлении. Водитель грузовика громко бибикнул вслед удаляющемуся такси и демонстративно показал из окна кабины часть руки с красноречиво вытянутым вперёд средним пальцем.
- Лечишь? Ты сказал лечишь? В точку, - он давился смехом, словно плохо пережёванной лазаньей.
- И что?
- Ты угадал, брат. Твою ж мать, сегодня прямо ночь курьёзных совпадений.
- Не дури мне голову, мужик. И не таким рога обламывали.
- Да будет тебе известно, достопочтенный мститель, что я уже десять с лишним лет являюсь ведущим хирургом центральной больницы. На моём счету сотни спасённых жизней. А в полночь я еду не потому, что плохо сплю, а потому что у шестилетнего мальчика из соседнего района приступ аппендицита. Такая уж сволочь этот аппендицит – не мог до утра подождать. Вот – держи. Брал домой стирать.
Пассажир швырнул на пустующее переднее сидение небольшой свёрток. Раскрыв пакет, Данил обнаружил там белый накрахмаленный халат. Тут же находился бейджик с небольшой булавкой. На прямоугольном куске пластика размещалось фото форматом 3x4. Чуть правее надпись: «Свиридов Валерий Витальевич – заведующий хирургическим отделением». В глазах у Данила потемнело. Какое-то время снова ехали молча. Только Стинг рвал душу своим «Shape of my heart». На этот раз скорлупу тишины первым расколол пассажир.
- Жить, зная, что погубил невинные жизни тяжело, но ещё тяжелее с этим умирать. А ты сегодня убьёшь сразу двух невинных людей – меня и того мальчика. Случай там серьёзный. Второй хирург вряд ли успеет. К тому же, он у нас запойный. Покромсает мальчишку. А всему виной ты.
- Нет! Ты лжёшь! Всё это неправда, - теперь из себя вышел уже шофёр, потеряв контроль. Они несколько минут назад съехали с оживлённой трассы, и машина вовсю виляла по пустынной ночной дороге, задевая кусты и выплёвывая из-под колёс гравий.
- Сам знаешь, что не вру. А самое ужасное то, что этот твой Каманч …
- Ацтек.
- Ой, да не важно, хоть шаман Вуду. Этот твой сраный индеец уедет на настоящем такси – которое вызвал я. И будет продавать свой товар дальше. А мы умрём. Конец. Ты просто невероятный идиот! Хоть мне тебя и жалко.
- Не надо меня жалеть, - резко отрезал Данил, - Ацтеку всё равно крышка. Два часа назад я узнал, где его склад и лаборатория. Сообщил кому надо в область. К местным ментам доверия не имею. Завтра всё зачистят.
Мужчина замолчал, сконцентрировавшись на дороге. Потом повернулся к доктору. Высокий лоб, волевые скулы, впалые глаза. Вид у него был отчаянный, но уже немного виноватый.
- Слушай, хотел бы остановить, но не могу. Это билет в один конец. Гляди, я уже до ста девяноста разогнал. Через десять километров дорога закончится. Там ремонт. Здесь деревья кругом. Выхода нет.
- Я понимаю.
- Куда тебе.
- Нет, правда, Валерий смягчился, - у меня жена и дети. Вот, посмотри.
Он достал из кармана ветровки паспорт, протянул Данилу. За золотистой обложкой спереди находилась иконка Святой Троицы. Сзади – фотография светловолосой женщины и двух улыбающихся детей лет пяти – восьми.
- Милые, - дрожащей рукой он вернул паспорт владельцу, - я скоро тоже встречу своих.
Дорога стала резко сужаться. Не потерять управление на бешеной скорости становилось всё сложнее. То слева, то справа мелькали бетонные блоки и строительные автомобили - словно крохотные точки и тире в бесконечной морзянке человеческих жизней.
Свет дальних фар выхватил впереди на дороге огромный экскаватор. Это была ловушка, от которой увернуться не представлялось возможным. Горе-таксист спокойно повернулся к пассажиру. Его сухие губы дрогнули, вымолвив последнее «прости». Рука резко скользнула под руль, раздался звонкий щелчок, двери распахнулись. Данил вдавил педаль газа в пол, а Валерий выскочил в отрытую дверь за несколько секунд до того, как легковой автомобиль врезался в громадный экскаватор, превратив обе машины в полыхающую груду металла.
Теряя сознание, мужчина отполз в сторону. На глаз диагностировав у себя множественные переломы рёбер, умеренную черепно-мозговую травму, выбитые зубы и обширную гематому лица, хирург убедился, что раны не смертельны и достал мобильник. Сеть была на высоте. Искорёженными пальцами он набрал последний вызов, перевёл на громкую связь. Вскоре грубый мужской баритон нетерпеливо прогнусавил:
- Алло, слушаю, ты где?
- Нас спалили. Зачисти склад, ликвидируй лабораторию. Времени тебе до утра.
- Это точно?
- Точно. Пока заляжем на дно. Убытки покроем новой партией. Выйдем на область. Не ссы, прорвёмся. Пришли за мной машину. Узнай, где строится дорога на запад от города. Я буду там.
- Да, Ацтек. Всё сделаю. Не дрейфь.
Мужчина завершил вызов, думая «как хорошо, что этот кретин не додумался проверить прописку». Сознание покинуло его. В воздухе пахло бензином, пластмассой и металлом. По округе разносился смрад тлеющих проводов.