Говорят, пехота – царица полей. Но на войне теряла эта царица своих подданных немилосердно. Именно они – и в атаку первыми идут под пули, и в обороне – первыми принимают удар на себя. Остаться живым – счастливый случай. Такой счастливый случай выпал на долю Игоря Кадаева. По его словам, к постоянным боям и бомбёжкам привыкали быстро, но первое чувство страха запоминалось навсегда:
- Они кинули с самолётов десятка два-три бочек. Они летят, свистят. Всё трещит в лесу. Кухню разбомбило, лошадей. Я спрятался за корни большого дерева, и поэтому выжил. Рядом осколок пролетел, такой, что дерево наполовину расщепил.
Кадаев вспоминает: смерти не боялись потому, что она казалась неизбежной. Только успеешь познакомиться с новобранцем, глядишь, а он уже погиб. И крепкую дружбу старались не заводить: друга терять больнее. Да и особый отдел зорко следил за бойцами: лишний раз и не поговорить по душам:
- У нас кругом такая слежка была. Встанем где на день-два, три человека из особого отдела как сыщики: заметят, что стоял в стороне с солдатом минут 10-15, - уже вызывают: «Что вы там стояли? О чем разговаривали?» Кто уже всё это понимал, старался не сходиться. Потому что если нащупают что-нибудь, целыми неделями начнут таскать, спрашивать.
Ещё одно испытание, которое выматывало душу и силы, – долгие переходы. Бывало, по несколько десятков километров за день пешком. И, самое страшное, иногда без воды:
- Когда мы отступали под Сталинградом, сутками шли без воды. Её везли в резиновой бочке. Командир полка Парамонов на лошади и с плёткой. И – по спинам тех, кто слишком активно на эту бочку набрасывается: чтобы не поубивали друг друга. Берёшь воду, через бинт процеживаешь и пьёшь. А жарища какая! 50 км как дашь по этой пыли. На привале в кювет ляжешь, ноги кверху, чтобы кровь стекала. Потом встал и снова пошёл.
Игорь Кадаев вырос в немецком селе и хорошо знал немецкий язык. Когда об этом стало известно фронтовому начальству, отправили на курсы в Калугу. А после них – разведка. За линию фронта ходил несколько раз. Взять языка удалось только один раз. Это разведгруппе едва не стоило жизни.
За один из рейдов в тыл врага Игорь Петрович получил первую медаль - «За боевые заслуги».
А в разведке приходилось слышать не только немецкую речь, но и русскую:
- В разведке метров на 7 к их окопам подползали. Русские разговоры слышали. Женщины русские. Они там нашу любимую «Катюшу» распевали.
Предателей расстреливали беспощадно. Игорь Петрович вспоминает, как однажды стал свидетелем показательного расстрела дезертира, который во время погони, отстреливаясь, ранил несколько своих. Но в памяти остался только один такой случай. Массового дезертирства не было. А вот массовых казней немецкими оккупантами мирных жителей повидать пришлось немало:
- Я видел, как всё село было повешено. Из-за партизан. И головы отрубленные вдоль дороги аккуратно так лежат, ровно, как по ранжиру. В Белоруссии так было почти в каждом селе.
На жестокость советские солдаты, по словам Кадаева, тоже отвечали жестокостью. Рассказы о том, как они, проходя через фашистские владения, порой насиловали и убивали, не выдуманы:
- От правды никуда не денешься. Такие случаи были. Когда зашли в Германию, кавалеристы на одну немку по 20-30 человек… И её уже потом мёртвой уносили. Видел и такое: Когда их зажали, у них лошади были большие, брички гружёные. А танки их утюжили. Вот таким слоем лежали на дороге дети, старики. Нас в таком духе воспитывали, говорили: вы будете хозяева.
Впрочем, вскоре командование, напуганное разгулом жестокости и мародёрства, под страхом трибунала запретило издеваться над мирными жителями: вы освободители, а не захватчики. Однако остановить беспощадный маховик войны было невозможно. Человек с оружием чувствовал себя безнаказанным, и эта самоуверенность приводила к гибели сотен человек:
- В Польше был спецприказ. Офицерам без сопровождения или без автомата ходить нельзя, потому что было очень много убийств.
Но иногда жители освобождённых территорий устраивали провокации:
- В Восточной Пруссии немцы что делали. Днём спокойно, а как утро, бежали в комендатуру, жаловаться: мол, ночью грабят. Оказывается, в нашей форме ходят и грабят. Кинулись выяснять - оказывается, поляки.
Игорь Кадаев утверждает, что он сам ни в мародерстве, ни в насилии участия не принимал. Но за один поступок ему до сих пор стыдно:
- Мне стыдно стало уже потом, после войны. Пленного допросил. Он сердечно признаётся: мол, семья, дети. Отправлять мне его было некуда. Обстановка напряжённая. Зачем оставлять? Допросил и говорю: «Пойдём в санчасть, а по дороге около воронки и застрелил». Очень долго было не по душе.
Очень долго было Кадаеву не по душе и после того, как, по приказу командования, его отряду пришлось расстрелять около сотни немцев, которые сдались в плен.
Всякое было на войне. Она только по картам кажется понятной. Стрелочки, кружочки, линии. А за этими значками - обычные люди, тысячи разных судеб. Об одной из них вы только что узнали.
2004 г.
Выписка из наградного листа.
Медаль «За боевые заслуги»:
«В период боевых действий на косе Фриш Нерунг с 4 по 9 мая 1945 года тов. Кадаев находился на наблюдательном пункте командира полка.
6 мая 1945 года группа немцев с бронетранспортёром при поддержке танка вклинилась в наши боевые порядки и пыталась атаковать наблюдательный пункт командира полка. Тов. Кадаев с группой разведчиков и сапёр организовал оборону наблюдательного пункта и в течение часа сдерживал напор врага. В результате завязавшегося боя был подожжён бронетранспортёр противника и уничтожено 35 немецких солдат. В этом бою сам лично тов. Кадаев взял в плен двух солдат.
15 мая 1945 г.»