Попал я как-то единственный раз в жизни на контейнеровоз. И был это не обычный контейнеровоз. Огромное, переделанное для перевозки контейнеров, грузовое судно польской постройки с шестью трюмами, последний из которых, самый кормовой был когда-то рефрижераторным. Продержался я на этом "Адриатике" всего четыре с половиной месяца, несмотря на великолепную трехкомнатную каюту с собственной буфетной, с двумя диванами, громадными иллюминаторами, полудюжиною мягких кресел и даже неплохим греческим капитаном.
Но даже мои 4 месяца оказались рекордными, мой предшественник проработал меньше двух месяц, а последователь – всего две недели. Судно было красиво, ходило под греческим флагом, имело носовое подруливающее устройство, но… остальные машины и механизмы либо отсутствовали вообще, либо были кем-то когда-то разобраны, а части от них не представлялось возможным найти. Куда смотрели портовые власти, не могу понять. А ведь заходы в порты были ежедневными.
Судно ходило между портами Италии, Греции и Турции. Во многих из этих портов я бывал раньше, в некоторые не очень и тянуло, но название Равенна напомнило мне о том, что мои однокурсники на учебном судне «Горизонт» когда-то там побывали и наделали массу фотографий, город был старинным с интересной архитектурой. шесть - семь заходов в Равенну я пропустил, но наконец, не выдержал, собрался в город. Наш радист вызвался поехать со мной, и уже на трапе за нами увязался филиппинский практикант. Контейнеровозы обычно в портах стоят считанные часы, но именно в Равенне, где морская дорога в порт проложена через канал, «Адриатику» предстояло переночевать. Отход был назначен на шесть утра.
Часов в пять вечера мы вышли пешком из порта и некоторое время ждали автобуса, когда моряки с другого судна посоветовали нам не тратить зря времени, автобусы не ходят. Тут до города по шоссе всего 7-8 километров. А если повезет, кто-нибудь сжалится и подвезет. В Германии буквально каждая проходящая машина готова помочь в этом плане, но в Италии… Конечно, мы были более, чем уверены, что кто-нибудь нас подберет, или мы сядем в какой-то автобус позже, но автомобили пролетали один за другим, ни такси, ни автобусов не было видно, и, верьте, не верьте, но дошли-таки до города пешком.
Пошатавшись немного по городу, мы проголодались, и зашли закусить в какой-то бар. Там бармен, которому мы пожаловались на судьбу, посоветовал нам поторопиться. Через полчаса от остановки рядом с баром отходил автобус в направлении нашего порта. Мы зашли в продуктовый магазин, где практикант набрал килограмм разных конфет, а я взял большую бутылку фруктовой водки.
Мы очень удачно сели в полупустой автобус, который поехал по дороге, параллельной той, по которой мы пришли в город Расстояние между дорогами было немалым, с полкилометра. Минут через двадцать мы уже находились напротив нашего судна, но легкомысленно отказались идти по перпендикуляру в темноте и остались в автобусе. Куда ехал этот автобус, мы не задумывались. Мы с радистом решили, что рано или поздно автобус доедет до конечной станции, развернется, и привезет нас прямо в порт. Не тут-то было. Автобус мчался вперед и вперед, дороге не было конца, мы уже были обеспокоены, но держались выработанной стратегии. Времени до шести утра у нас оставалось часов девять.
Совершенно неожиданно наш радист вдруг побежал к водителю и потребовал срочно открыть двери, мы едва успели за ним. Хоть и не советские были у нас порядки, но терять друг друга было нельзя. Наш бедолага юркнул в кусты, и через пять минут вышел оттуда с облегчением на лице.
От радости своей он не врубался в ситуацию. А она была не простой. Где мы находились, нам было совершенно непонятно. Время работало против нас. В стремление макаронников помогать иностранным морякам мы уже не верили совершенно. В активе у нас была только литровая бутылка водки и сладкая закуска, которую практикант пожертвовал на общий стол. Становилось прохладно и водка была кстати. Кстати было и то, что водка была фруктовой, иначе пить ее из горлышка было бы менее приятно. Прихлебывая по очереди горячительный напиток, мы двинулись, наконец, по направлению к встречной полосе, которая тянулась вдоль канала или реки. Нам пришлось идти, почти полчаса, когда мы выбрались на дорогу. Но пилить по ней до порта оставалось еще километров 50.
Стали мы искать транспорт. Деньги у нас были, транспорта не было. Никто не хотел останавливаться. Наконец, продвигаясь по пути к нашему судну, мы встретили автозаправку и обрадовались ужасно. "Ну, теперь уж"... Напрасно радовались. Чего боялись эти сукины дети, неведомо. Но нас подвозить нас все категорически отказывались.
Наконец мы высмотрели старенькую итальянку, путешествующую в одиночку, и понимавшую мало-мало английский язык. Меся придорожную пыль коленями, битых полчаса мы стояли перед старушкой на мослах, умоляя сделать нам одолжение. Она очень боялась нас, но, наконец, взялась подвезти километров 40, которые ей были по пути. Мы были счастливы.
Наша радость усилилась, когда в точке расставания с нашей благодетельницей, мы обнаружили большой придорожный ресторан. Было около одиннадцати вечера. Со вкусом и большим удовольствием мы поужинали, ни в чем себе не отказывая, и продолжили наш путь. До отхода судна оставалось четыре часа и неведомо сколько километров. Но большая часть пути была преодолена на колесах, хмель слегка кружил голову, настроение было превосходным. По пути, уже завидев вдалеке стоящие у причалов суда, мы залезли в камышовую глушь и наломали себе по охапке. В половине третьего, усталые, но еще возбужденные, мы карабкались вверх по судовому трапу.
Филиппинский практикант потом признался, что он счастлив и заявил, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Немудрено, такое случается нечасто и только с такими разгильдяями, как я.