- Ну, что, Питик, будем нарушать или к перекрёстку потащимся? – обратилась я к своему псу, вынесшему меня к обочине дороги. Вопрос был риторическим: Пит, как вкопанный, застыл на точке, с которой мы обычно «нарушали», всем видом давая понять, что о наличии светофора в ста метрах отсюда он вообще не подозревал. Его нетерпение поскорей оказаться на противоположной стороне было понятно: зелёный островок газона, обрамлённый кустарником, манил собаку. К тому же за ним начинался спуск к реке, которая, собственно, и была нашим пунктом назначения. День выдался жарким, и Питу уж очень хотелось порезвиться на берегу и поплавать в реке. Вытянув шею, пёс провожал взглядом каждую машину, терпеливо ожидая, когда их поток иссякнет и мы галопом в считанные секунды преодолеем пространство, отделяющее нас от собачьего рая.
Машины неслись нескончаемым потоком в обоих направлениях, и, соответственно, нос собаки ритмично, как маятник, забавно двигался туда-сюда, туда-сюда. Но вдруг движение носа прекратилось: Пит, навострив уши, уставился на противоположную сторону дороги. Я тоже посмотрела туда и, подобно Питу, уставилась на собаку, которая, по-видимому, только что вышла из кустарника и теперь медленно направлялась к дороге. Лишь с трудом можно было догадаться, что когда-то она была белым пуделем. Теперь же грязная, скатавшаяся шерсть, клочьями свисала по бокам, обнажая костлявое тело собаки. Она явно была больна и с трудом переставляла лапы. Добредя до края дороги, животное ни на секунду не замедлило шаг, ступило на проезжую часть и двинулось наперерез машинам. Водители сигналили, пытаясь объехать собаку, резко тормозили, высовывались из машин, посылая проклятия в её адрес, но никто не посмел наехать на бедного бывшего пуделя, который медленно, но целеустремлённо перешёл улицу, развернулся… и двинулся в обратный путь.
Пит жалобно подвывал, глядя на эту картину, время от времени поднимая на меня глаза, в которых читалось: - Да что же это такое? Ну, сделай же что-нибудь!
Между тем, на дороге всё повторялось: едва достигнув одну из сторон, собака вновь отправлялась навстречу смерти. Я никогда не видела ничего подобного. Объяснить поведение собаки можно было только одним – она не хотела больше жить. Водители проявляли чудеса ловкости и милосердие, и это её спасало. Но надолго ли?
Мой пёс испуганно сжался, а в его глазах я увидела слёзы.
- Пойдём, Питик, к светофору, - тихо сказала я и потянула поводок.
В этот раз он не стал возражать и медленно побрёл за мной.
Мы не оглядывались. А позади визжали тормоза, хлопали дверцы машин, кричали водители и было страшно. А ешё было огромное чувство стыда за людей, предающих собак.