Дом утопал в розах.
Был - как и надлежит утопленнику – синюшного цвета, и склонялась над ним ветла, будто пляжный спасатель над вытащенным из воды бесчувственным телом, примеряясь как бы сподручнее сделать искусственное дыхание, - целовать мертвеца рот в рот.
Возле дома рос сад, яблоневые деревья стояли, обвешанные, как бабы сиськами, крупными плодами, и дальше - покуда хватало глаз - виднелись поля, сады, виноградники, и даже там, где глаз уже не хватало – за горизонтами, - колосились поля, шумели листвой сады, с тяжким звуком падали в траву круглобокие яблоки, ибо климат в здешних краях сущая благодать, выражаясь географически, умеренно континентальный: много солнца и вволю воды. Осадки зимой ложатся снегами, вёснами грохочут громы и льются на землю роскошные ливни, летом сонные дождики прибивают пыль, ртутный столб редко когда поднимается выше назначенных богом миллиметров…
С другой стороны, зачем это нам?
Нам всего-то и надо было, что рассказать о Грише Малыгине… - яркий пример того, как одно неосторожное слово может повлечь за собой всякий сор -
Но ведь и без дома никак нельзя, герой наш отнюдь не бомж.
А давайте отправим его путешествовать, - как говорится, бутылка позвала в дорогу…
Не в том смысле, что вывалился Гриша из кабака и ноги сами несут его, куда ни попадя, нет. Всё намного прозаичнее, - море, в волнах выловлена рыба-молот, среди кишок и плавательных пузырей обнаружена бутылка с запиской, взволнованные рыбаки, энергично шевеля губами, с трудом разбирают порченные водой строки эпистолы: прощевайте, милые детки, видно ваш папка нашёл свой конец на такой-то широте, далее неразборчиво, люблю, целую, не поминайте лихом.
И вот мы в поисках капитана Гранта, позади Патагония и Австралия, родина каторжан, мы где-то на островах, ночь – хоть выколи глаз - жирная и чернильная, а, впрочем, есть и звёзды…
И глядя в небо, по-праздничному иллюминированное светодиодными лентами незнакомых созвездий – мы мечтаем напропалую:
дом утопает в розах
на крылечко выходит девушка с лейкой
поливает розовые кусты
бутоны, трогательно стесняясь, раскрывают навстречу солнцу свои нежные лепестки,
девушка улыбается, - утро
… сомнительны, доложу я вам, эти мечты.
Из источников, заслуживающих доверия, нам доподлинно известно: Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом… ну, так Гриша и не солдат.
А офицеру можно, офицеру простительно.
О чём ещё мечтать офицеру после стольких лет медвежьих углов, после забытых богом гарнизонов в пыльной тоске Оренбуржья, и ледяного дыхания Ледовитого океана, и гнилых миазмов болот, - ну, конечно, о домике, утопающем в розах, о юной девушке с лейкой…
Мечтать непростительно никому:
из тьмы, - из чернильной непроглядности ночи, - выскочил воин-маори, стремительное существо, татуированное горелой древесиной, удар - и нефритовый топор размозжил капитану Малыгину голову… вернее, не капитану, Родина официально отказалась от присутствия войск на островах, - наших военных здесь нет –
есть член экспедиции Русского географического общества, кандидат каких-то наук, чей интерес к бокситовым месторождениям – измышления и пропаганда, он здесь собирает ракушки, беглым карандашом зарисовывает в блокнот портреты аборигенов,
- антропологи с некоторыми оговорками относят их к Homo sapiens, ошибаются коллеги, это чистые ящерицы, ну разве прямоходящие, - я вам как учёный говорю.
И я, как учёный, против того, чтобы боевой топор маори, великолепный топор из нефрита с рукоятью, покрытой спиралями и рыбьей чешуёй, размозжил мне голову.
Быстрый шаг в сторону – смертоносное оружие со страшной силой обрушивается на дощатую дверь бунгало, выламывая в ней огромную дыру, - и несуществующий капитан отсутствующего спецназа неуловимым движением отрывает дикарю голову – будто некрупной рыбке, скажем, мойве холодного копчения, - без чувств и эмоций.
С тем чтобы никогда более не вспоминать и не думать об этом маленьком происшествии.
Ведь для чувств и эмоций – для воспоминаний – у солдата есть совершенно другое:
Домик, утопающий в розах,
девушка с лейкой, выходящая на крыльцо…
это очень важно, - единственное, что имеет для солдата значение – знать: где-то есть этот домик, куда он может вернуться,
есть любимая девушка, которая его ждёт…
Даже если её – покамест – у капитана Малыгина нет.