Трудно бывает, господа мои, признаться в чувствах, которые по велению века текущего, да и вообще, как принято говорить «по общечеловеческим нормам» осуждаемо! Хотя меня на куски режь, а не понимаю этого – «общечеловеческого»! А что делать?
Ну да ладно, так вот это касается моего чувства.
И я, господа мои, из всей своей вредности, возьму да и скажу про него!
Подступает ко мне это чувство в тот момент, когда на экране телевизора появляется зарубежный политик и начинает мне рассказывать такие сказки, каких я и от бабушки своей не слыхивал, насчет его отеческой заботы обо мне.
Более того, я от деда своего и от отца своего слышал иное, да и русскую литературу читал, про «Бородино» Лермонтова говорить не стану – общеизвестная стихотворение.
История отношений Руси с Западом куда глубже и дольше чем соловьиная вечерняя песня, или кукушкино слезное сетование по отложенным яйцам в гнездо синички.
- Кто старое помянет тому глаз вон, - говаривала моя бабушка, а дед поправлял её, - а кто забудет тому выдрать нужно оба глаза!
Так что я и бабушку свою помню, но и деда прошедшего две войны и австрийский плен, не забываю. Глубока моя память, но не глубже моих чувств.
Так вот я о своих чувствах скажу искренне как на исповеди, а не по моде этого века прикрыв маской добропорядочности всю грязь, что кипит и клокочет в душе.
И это притом, что хорошо помню, господа мои, что сказал Федор Михайлович об искренности. А сказал он следующее:
«Вот я раз в жизни взял да и поступил искренно, и что же, стал для всех вас точно юродивый... в наш век негодяй, опровергающий благородного, всегда сильней, ибо имеет вид достоинства, почерпываемого в здравом смысле, а благородный, походя на идеалиста, имеет вид шута».
Но не испугаемся шутовского колпака и скажем прямо и открыто, когда я вижу на экране политика зарубежного или своего доморощенного, то мне хочется плюнуть ему в лицо! Даже рефлекс какой-то срабатывает, весь рот заполняется слюной, как у верблюда.
И ведь умом понимаю, ну что взять с убогих и часто просто больных на голову, а ничего поделать с собой не могу! Мне бы их пожалеть надо – больные все ж таки, а хочется плюнуть в лицо!
Вот как с этим чувством жить, господа мои, ведь не дай Бог, а из этого чувства запросто может выйти какое-нибудь преступление.
Ведь законами меня так обложили, куда там подушкам безопасности, пишу эти строки, а сам холодный пот со лба стираю, а вдруг недрёмное депутатское око прочтет, да и усмотрит в этом чего-нибудь такое, за что с меня последние штаны снимут, если еще от треволнений жив останусь. Многое ли надо моему разорванному сердцу?
Потому как зарубежные политики в нашу глушь не залетают, а депутаты иногда, пролетом к местам охоты и отдохновения, случаются.
Ну как воочию увижу депутата и не сдюжу – харкну ему в лицо от всей души!
Тогда всё - хана! Налетят, руки из плечевых суставов вывернут – это как пить дать. Это мастерски умеют делать.
А с другой стороны если все у кого такие чувства появляются, начнут плевать в лицо политикам, не дай Бог еще и министрам, то сами понимаете, какой заплеванный рейтинг будет у России?
А государство без рейтинга по нынешним понятиям все равно, что мужик без инструмента. Чего руками не изображай как губы дудочкой не строй перед зарубежными партнерами, а все морду на сторону. Рейтинга, мол, нет!
Дома вполне нормальный рейтинг ни кто не сомневается в наличии его, но там, то есть за бугром, если сказали - нет его, - то значит и нет! А тут еще дома на этот персонифицированный рейтинг плюют! Значит…
Значит, это как раз в радость им!
Но опять же, как удержаться и не плюнуть в лицо всем этим рейтенгоносцам и политикам, как кукушкам, тоскующим о нём? Поэтому борюсь, отчаянно борюсь со своим чувством. Патриотом хочу стать, а по всем нынешним статьям – не получается из меня патриот. Чувства одолевают!
Может я патриот какой-то старинный, о котором писали русские поэты позапрошлого века, «Пусть далеко грозой кровавой\ Твои перуны пронеслись...\ Всей этой силой, этой славой,\ Всем этим прахом не гордись!»
Но точно не такой который поперся бы на антимайдан, а вот в Донбасс с ружьем точно пошел бы. Как в 1989 году пошел на площадь к шахтерам прямо из урологического отделения, чуть ли не соскочив с операционного стола.
Вот и всё собственно и так сказал больше, чем хотел, пора и остановится, а то и вправду накалякаешь на уголовную статью.
2015 февраль Прокопьевск.