Война закончилась. Домой возвращались демобилизованные отцы и сыновья с трофейными чемоданами. Мы своего ждали напрасно.
В июне 1945 года от Ивана Бовкуна, его водителя, лучшего друга и соглядатая пришел фронтовой треугольник с сообщением о гибели Иванкова. Он погиб 26 апреля 1945 года, за 13 дней до Победы в автомобильной катастрофе в центре города Рига, «ни жил ни одной минуты». Втайне Мария все-таки надеялась, что семья их может воссоединиться после войны, ведь сказал же он многозначительные слова «закончится война, а там посмотрим!» И вот теперь она стала вдовой погибшего, хотя оставалась маленькая надежда на ошибку, ведь ей не приходило извещение о смерти, как многим другим женам и матерям.
«Может быть, все-таки ошибка? Ведь такое бывает в суматохе и неразберихе, может быть, напутал что-то Бовкун?» - проливая горькие слезы, думала Мария. Пошла за советом к Тосе Кутеповой. Тося рассудила правильно - причина в разводе, официально они с Иваном не расписаны, а извещения о смерти приходят женам и матерям.
- А как же ты пенсию на дочку оформишь? - забеспокоилась Тося. - Без официального извещения военкомат пенсию не назначит. Да подожди, не плачь ты! Тут подумать надо.
Долго они с Тосей беседовали, она, практичная и грамотная женщина, посоветовала Марии обратиться в суд.
- Ведь ты его на фронт провожала? И до 39-го года у тебя было свидетельство о браке? Вы развелись в 39-ом, а в 41-м помирились, а расписаться не успели!
- Это же правда, так и было! - сквозь слезы отвечала Мария.
- Какие тебе документы нужны? Свидетельство о рождении дочери, восстановленное свидетельство о браке и кто-то должен подтвердить, что вы помирились. Подумай, найди такого свидетеля, пусть заявление напишет! Не теряй времени, Маша! Как соберешь документы, езжай в Москву в наркомат обороны, там быстрее вопросы решаются.
- А что от Павла слышно? - спросила Мария.
- От Паши ни одной весточки за три года, - поджала губы Тося. - 27 июня 41-го года последний раз виделись, когда на машину нас подсаживал. Эх, Мария, я не знаю, где он, что с ним. Ты слышала, сколько погибло в первые дни войны? Кто их считал? Кто писал родным извещения? Только сейчас правда открывается, и то не вся. Вот тебе сослуживец написал, может, и Паша скоро найдется. Может, ранен был или в партизанах воевал. Как тяжело мне, Маша! Никаких документов на него нет, и пенсии нет, в погибших он не числится, одной мне приходится троих детей растить!
Теперь Марии пришлось утешать плачущую Тосю. «Как она изменилась, - думала Мария, - такая была пышная, круглолицая, а теперь - обвисшие щеки, потухшие глаза. Мне плохо, а ей еще хуже!»
- А тут еще Лелька от рук отбилась, - продолжала Тося. - Когда немцы пришли, ей было 15. Помнишь, нас предупреждали, что семьи военнослужащих расстреливают. Страшно было! А Лелька решила нас спасти. С немцами стала крутить, глазки им строить. Ее в комендатуру забрали, я думала, не вернется, замучают. А она - успокойся, мама, все в порядке будет! Развлекала их там, на столе танцевала, отдавалась добровольно всем по очереди. Что курит и пьет, я уже и не говорю!
Тося закрыла лицо руками:
- Ой, Мария, какой позор! А Паша бы узнал, застрелил бы ее и меня бы возненавидел за то, что допустила такое бесстыдство! Разве ж я не старалась ее остановить? И уговаривала, и обзывала всякими словами, и грозила в сарае замкнуть. А она мне - мать, помалкивай, нам надо выжить. Когда немцы ушли, пришли наши, она с ними стала крутить. Рядом связисты жили, восстанавливали городскую телефонную связь, так она сорокалетнему капитану подсунулась. Говорит, ты мне больше всех подходишь, одни еще ничего не умеют, другие - уже ничего не хотят. Капитан и растаял. Фронт дальше двинулся, и она удрала из дому следом за капитаном своим. Недавно письмо из Румынии пришло, пишет: «Хочу жить весело, домой не вернусь».
Мария сочувственно кивала и думала, как трудно детей воспитывать, с ними построже нужно.
Забегая вперед, расскажу о судьбе Павла Кутепова.
В 1952 году, когда мне было 19 лет, мы в Горловке жили. Однажды я стояла в огромной очереди за продуктами в Центральном гастро-номе. Перед самым прилавком подходит ко мне старик, в глаза мне заглядывает, буквально ложась на прилавок. Думаю, участник войны без очереди что-то купить хочет, а орденов и медалей на нем нет и костылей тоже нет, странно как-то. А он за руки меня хватает:
- Я живой, я вернулся!
Я отстраняюсь и вежливо говорю:
- Поздравляю!
А он:
- Томочка, я живой! Я - Павел Кутепов!
Присмотрелась я к нему. 11 лет прошло, я его последний раз видела, когда мне было 8 лет. Трудно его узнать, по моим подсчетам ему 46 лет, а на вид - все 70. Слезы текут по его лицу, руки трясутся крупной дрожью, старый, больной, измученный человек, правда, чистенький, на бомжа не похож. На прощание он мне сказал:
- А мать в твоем возрасте была красивее тебя!
Дома я рассказала о встрече, и мама пошла к Кутеповым в гости. Оказалось, в первые месяцы войны Павел попал в плен к немцам, всю войну был в немецком концлагере, а после освобождения был осужден и отбыл наказание в советском лагере. За то, что остался жив и был в плену. А что нужно было сделать? Застрелиться, отвечали ему. Застрелиться, но не сдаваться врагу! Вот и думай, кому больше повезло, кто остался жив или погиб?
Послушав Тосиного совета, Мария восстановила свидетельство о браке, нашла свидетеля, который написал в заявлении, что муж устраивал ее на работу в комбинат «Сталинуголь», что они проживали вместе в его квартире до его призыва на фронт, и что она была официально прописана. С письмом от Ивана Бовкуна мама обратилась в городской военкомат с вопросом:
- Почему же нет на мужа извещения о смерти?
Там ей также посоветовали обратиться в Наркомат Обороны. Она поехала в Москву и в Наркомате обороны снова получила ошеломляющие новости: брак Иванкова с Ангелиной Ивановной был зарегистрирован, поэтому «Извещение о смерти» пришло ей, как законной жене. Она получила крупную сумму единовременной помощи на погибшего офицера, а моей маме не положено было ничего. В Москве она узнала, что еще до смерти отца, 1 января 1945 года Ангелина Ивановна родила двойню - сына Сергея и дочку Татьяну, им назначили ежемесячную пенсию.
Несколько месяцев длилось судебное разбирательство, и только в октябре 1945 года моя мама получила пенсионную книжку на 340 рублей в месяц, теперь пенсия делилась на троих его детей. А спустя 30 лет Ангелина Ивановна мне сказала:
- Пусть твоя мама мне скажет спасибо и за это!
Кроме того, в Москве в ЗАГСе Мария взяла копию свидетельства о браке и вернула себе его фамилию, чтобы считаться вдовой погибшего майора Иванкова.
Продолжение:http://www.proza.ru/2015/02/25/2318