Пока мы с Вовиком распивали чаи с гостеприимным Кемалем , так звали хозяина велосипедной фабрики, на легковой пикап загружалась очередная партия наших велосипедов. Теперь Кемаль для нас был другом и надежным партнером. Тихий и интеллигентный турок сильно привязался к нам. С ним, мы часто по вечерам навещали уютные кафешки на набережной, где заказывали приготовленную на жару рыбу с баварским пивом.
На город медленно надвигались сумерки. Пора ехать. Мы поднялись и по-турецки, дважды обнявшись с Кемалем, пошли к машине, где нас уже ожидал веселый и невозмутимый Селим. Лихо рванув с места, мы понеслись по, перенасыщенным автомобилями, улицам города.
Здесь, в сердце большой мусульманской страны, я открыл для себя мирный, очень гостеприимный и отзывчивый народ. Конечно, он отличался от нас своей темпераментностью и своими рамками из правил. Но за счет соблюдения жестких принципов естественного отбора, в мужских взаимоотношениях, здесь царила полная гармония. Особенно это проявлялось в стиле езды на автомобилях по переполненным транспортным развязкам. Когда турецкий водитель въезжает на многорядное кольцевое движение, будь то с преимуществом или на знак уступи дорогу, он вписывается в движение, практически не сбавляя скорости, при этом, между автомобилями всегда остается небольшая, но безопасная дистанция. Никто не сигналит, не кричит оскорбительные слова, никто не пытается на этом фоне выделиться, даже если он прав. На оживленной улице могут встретиться два знакомых водителя, остановиться друг против друга, заградив собою движение, и разговаривать целую минуту. Все будут уважительно стоять в ожидании. Посигналить может только тот, кто действительно очень спешит.
Наш пикап юрко завернул к привычному месту возле автобусов и, скрипнув тормозами, остановился. Подбежали знакомые автобусные зазывалы: наперебой заглядывая в приоткрытое окошко, каждый приглашал на свой автобус.
Не вылезая с кабины, я спросил у одного из них, уже проверенного Мехмета, за цену и, услышав подтверждение его постоянства, одобрительно кивнул головой.
Турок быстро замахал рукой Селиму и побежал, указывая путь к своему автобусу. Конкуренты, с досадой посмотрев в след счастливому избраннику, тут же развернулись, и помчались встречать новых клиентов.
Подъехав к автобусу, наш водитель с Мехметом принялись заполнять велосипедами просторные багажники. Все велосипеды не влезли, мешали уже загруженные сумки пассажиров. Тогда неугомонный зазывала повытаскивал все сумки и сложил их в салон на задние сидения, сильно сузив место для прохода. Рассчитавшись за доставку и погрузку, мы, попив кофейку, степенно направились к уже тарахтевшему автобусу.
Обычно, мы одну часть ночи отсыпались в автобусах, а другую - в гостиницах городов, где сбывались наши велосипеды. Первый раз, с пятью велосипедами, навестили Едерне. Удачно реализовав товар, мы еще несколько раз съездили этим маршрутом, стремительно наращивая продажу. Потом были и другие города.
Мы с Вовиком неплохо дополняли друг друга в нашем бизнесе. Напарник отличался своими экспериментаторскими качествами, а я был более консервативен, но на моей интуиции и дипломатичности держалась наша безопасность. А опасности всегда ходили рядом. Обычно, когда турок интересовался, откуда наши велосипеды, это почти всегда были работники надзорных служб. Хотя мы и озвучивали чешское происхождение нашего товара, шутить с этим было опасно, нужно было срочно менять дислокацию.
А однажды, в помещении автовокзала города Зонгулдак, к нам привязался здорово упившийся полицейский. Размахивая перед моим носом пистолетом, за чисто условную плату, он вымогал велосипед. Тогда, разговорами я пытался отвлечь на себя взбесившегося стража порядка: в это время Вовик, спешно выносил велосипеды на такси. И когда дело было сделано, я указал назойливому полицейскому на пустое место. Пока он, пошатываясь, соображал над бегством его велосипеда, в зале меня уже не было.
Были и неудачные поездки. В Бурсе нас так прессинговали местные конкуренты, что пришлось сдать им всю партию велосипедов по закупочной цене. Похожее произошло и в Анталии, куда так бредил поехать Вовик. Всю ночь ехали туда на втором этаже Неоплана по покрытой гололедом трассе. Сильно удивляла устойчивость автобуса, ведь на обочинах встречалось много слетевших с дороги грузовиков.
Курортная Анталия, никогда не слышавшая о северном товарном нашествии, встретила нас без энтузиазма. Велосипеды просто никто не покупал. Еле удалось нам сдать их хозяину ресторана по цене, не приносившей никакого дохода.
Мои воспоминания прервал тихо подошедший Мехмет, он хотел уточнить, к какой гостинице нас подвозить. Значит это уже Едерне: этот светлый уютный городок всегда будил во мне теплые чувства.
Водитель автобуса повернул в узкую улочку и, проехав два квартала, остановился перед облюбованной нами гостиницей Амисос. Нас выбежал встречать Онур. Этот турок находил нам клиентов на крупные партии, за это мы продавали ему велосипеды со скидками.
Утром мы быстро распихали велосипеды нашим клиентам; решили пройтись по базару удовлетворяя вызванное ностальгией по Родине намерение, пообщаться с нашими.
На базаре мы встретили улыбчивого молодого парня с Кубани, который был решительно настроен вырваться с разваливавшейся страны. У него была мечта добраться до ЮАР, где правительство привлекало белых эмигрантов многотысячными подъёмными, но денег на дорогу у парня не было.
Он рассказал нам анекдот про старого говорящего попугая, который вместе со своим хозяином, в поисках лучшей жизни, пытались выехать жить за границу. Но непоколебимые таможенники, из-за солидного возраста пернатого, оценили его как антиквариат, который готовы были пропустить только в виде тушки или чучела. На вопрос хозяина: Что же делать? Отчаявшийся попугай выдал крылатую по тем временам фразу: Хоть тушкой, хоть чучелом Вася, но нужно сваливать.
-Как же ты собираешься заработать денег на поездку?- поинтересовался я. Парень заулыбался и кивнул на стоящую в стороне девушку кавказской внешности. – Вот, на ней я и собираюсь заработать.
Мне стало не по себе. Было обидно и страшно за свою страну, где уже вовсю начали рушиться моральные устои, и начало рождаться такое позорное явление, как сексуальное рабство.