Предыдущая глава
http://www.proza.ru/2015/02/16/352
15. Обезьяны и кони.
– Маугли, – сказал Балу, – ты разговаривал с Бандар-логом,
с Обезьяньим Народом?
Маугли посмотрел на Багиру, желая видеть, не сердится ли также
и пантера: ее глаза были жестки, как яшмовые камни.
– Ты был с серыми обезьянами, с существами без Закона,
с поедателями всякой дряни. Это великий позор.
Киплинг Джозеф Редьярд. Книга джунглей. Охота питона Каа.
При декабрьском контрнаступлении русские увлеклись и в результате пополнили немецкие лагеря для военнопленных ещё тысячами людей. Правда, это пополнение привнесло в контингенты узников концлагерей искры надежды: ведь теперь наступала Красная Армия, а Вермахт отступал!
В январе-феврале сорок второго года благодаря дешёвой рабочей силе из огромного харьковского концлагеря для военнопленных оккупантам удалось восстановить несколько промышленных предприятий, хотя перед отступлением Красной Армии большевики разрушили все предприятия. Заработали три крупных рынка, на которых шёл активный обмен всего на всего. Хотя большинство восстановленных производств работало без выходных дней, на улицах города стало больше гражданского населения.
Каждый житель, осмелившийся появиться на улице, должен был быть готовым к проверке документов. Подозрительные расстреливались на месте, а вывоз трупов производился теми же пленными.
Комендантский час с началом оккупации начинался с четырёх часов дня. Но когда перед новым годом заработали гражданская администрация и полиция из местных жителей и приехавших с Западной Украины националистов, время начала комендантского часа передвинулось ближе к вечеру и в конце февраля начиналось с шести часов пополудни.
Перед самым приездом Нойкирха случилось так, что Фридриху пришлось не спать почти сутки.
Рабочие, укреплявшие бетонную подушку под генератором Ван-де-Граафа, обнаружили провод. Вызванные сапёры обезвредили заложенную под фундаментом взрывчатку, которой было достаточно, чтобы поднять на воздух всё здание.
В Харькове такая находка была не редким явлением. Но в данном случае провод выходил за ограду и там просто торчал из снега.
Организаторы несостоявшейся диверсии не могли предполагать, что вблизи этого места будет оборудована позиция зенитчиков, а в ограде сделают пролом. Зенитчики наткнулись на прикопанный телефонный аппарат и просто отсоединили его от проводов.
Если бы кто-то из солдат зенитной батареи крутнул ручку индуктора аппарата до того, как телефон был отсоединён, то в руины был бы превращён не только генератор Ван-де-Граафа, но и весь корпус, а Фридрих Георг Хоутерманс так и не получил командировки в Харьков, не примерил форму офицера СС, и сейчас мирно работал в ядерной лаборатории своего шефа Манфреда фон Арденне в Лихтерфельде – берлинском округе Штеглиц-Целендорф.
Здесь «от автора» уместно поиронизировать над выкрутасами истории и сослагательным наклонением: после войны Манфред фон Арденне дважды получит Сталинскую Премию и дважды – Государственную Премию ГДР, а Фриц Хоутерманс будет скрываться в Западной Германии.
Упоминая в разговоре с Фридрихом человека, застреленного несколько дней тому назад, которого Кёсте представил, как сотрудника местного отделения гестапо, и которого Фридрих встречал в Харькове в декабре тридцать седьмого года и в Берлине в мае-июне сорокового, Кёсте только заметил:
- Пора бы и мне познакомиться с твоей подружкой…
Упреждая инициативу гестаповца, Фридрих пообещал:
- За мною должок. Я ведь так и не отпраздновал свой день рождения. При случае отметим в казино, и я вас познакомлю.
Но Кёсте не стал ждать.
Охранный взвод СС, решительно настроенный особыми указаниями из Берлина, принял свои меры охраны генератора: была спешно замурована одна дверь в бывший актовый зал, где стояло сооружение ленточного генератора Ван-де-Граафа, а другая дверь расширена под массивную двустворчатую из железа с окошком для постового; в оконные проёмы вмурованы двойные решётки; попутно удалось сократить один пост охраны у этого зала, усилив охрану на этажах.
В отличие от «своих» гестаповцев Кёсте и Нойкирха, относившихся к эсэсовской форме Фридриха с пренебрежительной иронией, люди охранного взвода СС обращались к нему с уважением и даже побаивались; во всяком случае, любое его пожелание исполнялось тотчас. Если Нойкирх при каждой встрече с Фридрихом подчёркивал своё превосходство ветерана СС над этим выскочкой, то Кёсте, как более продвинутый, отдавал должное научному авторитету Хоутерманса, но разговаривал с ним на равных, как бывает, когда двух таких разных людей объединяет общая и притом опасная тайна.
После ужина Фридрих заглянул в канцелярию охранного взвода. Оказывается, на складе института обнаружилась амуниция довоенной охраны института: валенки, ботинки, и обмотки. Сейчас командир и фельдфебель примеряли обувь и сетовали, что нога в носке свободно болтается в огромном валенке. Обмоткам не удивлялись – Германия ещё помнила эту обувь Первой Мировой. Но обращаться с двухметровыми лентами русских солдатских обмоток никому из эсэсманов не приходилось.
Хоутерманс показывал фельфебелю, как надо наматывать солдатские обмотки – чёрные трикотажные полоски материи – сверху на носки и выше поверх галифе до колен. Следовало, предварительно свернув обмотку в плотный рулон, наматывать её на ногу особым образом – местами по принципу телескопа виток на виток, а местами крест-на-крест; получалось не сразу, что вызывало и веселье, и раздражение.
Дверь из канцелярии в помещение казармы была приоткрыта, и оттуда доносились разговоры рядовых эсэсманов.
Фридрих уже знал, что в городе первый этаж какого-то большого магазина артиллеристы приспособили под конюшню для лошадей. Сейчас эсэсман рассказывал:
- На втором этаже конюшни живут обезьяны, сбежавшие из зоопарка. Наш комендант распорядился их кормить «der Sonnenblumenshrot».
Фридрих догадался, что речь идёт о продукте, который Ольга называла «макуха» и который население использует в пищу.
Солдат между тем продолжал:
- Перед конюшней постоянно стоят автомобили, в которых офицеры и русские дамы приезжают смотреть на обезьян. Я тоже поднялся посмотреть. Обезьяны прячутся в каких-то помещениях без окон, где не так холодно, но за угощением выходят. Только там можно задохнуться от вони, ведь за ними никто не убирает!
На следующий день к Фридриху заглянул Кёсте:
- В два часа поедем смотреть обезьян.
- Я уже слышал о той конюшне. Не поеду. Что, я обезьян не видел? И работы много…
- Поедешь! Ты же не оставишь меня одного против этих зверей!
На втором этаже они прошли длинный широкий коридор. Там и тут стояли офицеры, солдаты, несколько девиц. Обезьян не было видно, все ждали подвоза корма. Кёсте и Фридрих вышли на узкий балкончик, тянувшийся над улицей. Трое солдат стояли поодаль и курили.
Кёсте показал вниз:
- Смотри-ка!
Возле конюшни стояла телега. Две русские девушки снимали с телеги мешки. Чувствовалось, что мешки тяжёлые. В одной из девушек Фридрих узнал Ольгу.
Кёсте подозвал куривших солдат и показал вниз:
- Помогите фройлен, быстро!
Кто посмеет ослушаться офицера СС!
По лестнице вниз застучали солдатские сапоги.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/02/24/539