Еврейский вопрос Саши Голдэнмахера решился положительно, хотя пришлось изрядно поволноваться. Саша долго готовился к интервью в американском посольстве. Писал рассказ - легенду о преследованиях со стороны КГБ и кровавого коммунистического режима. Что-то добавлял, вычеркивал разучивая легенду в лицах. Просиживал перед зеркалом пытаясь изобразить на своем лице скорбное выражение. Кричал на непонятливую жену, которая путалась в деталях легенды. И все зря. Сашин рассказ слушать не стали, оборвали на полуслове и задали вопрос который Саша забыл подготовить.
"Вы еврей?" - как бы невзначай спросил американский чиновник.
"Да!" - с гордостью сообщил Саша и полез в карман за документами.
Чиновник жестом остановил его и как показалось Саше издевательски спросил - "Тогда расскажите, пожалуйста какие еврейские праздники вы справляете."
И тут Саша поплыл. Внизу живота он ощутил неприятный холодок. Все тело сковало непреодолимое чувство страха. Такое же чувство охватывало его лет десять назад в институте на государственном экзамене по научному коммунизму. Тогда Саша блестяще отвечал на вопрос о переписке Энгельса с Каутским, как его оборвал преподаватель коммунист. Глядя на Сашу безжизненными рыбьими глазами он попросил Сашу перечислить "три источника, три составных части марксизма". Потом еще долго глумился над Сашей приговаривая что он не может подписать диплом инженера электрика человеку который не удосужился изучить самые основы марксистко-ленинского учения. И лишь наигравшись вволю, доведя Сашу до слёз и взяв с него честное комсомольское слово о том, что Саша в тот же вечер изучит бессмертную Ленинскую работу, ни с того ни с сего поставил ему четверку.
Теперь на Сашу свысока, издевательски взирал американский чиновник с точно такими же безжизненно рыбьими глазами, как и у преподавателя научного коммунизма.
Саша не знал ровным счетом ничего. Где-то из глубины сознания выплыла картина далекого детства. На кухне орудовала бабушка, а он пятилетний еврейский ребёнок сидел за столом и вилкой колотил какой-то блин из теста. Потом блин перекочевав в печку извлекался оттуда в виде самодельной с обугленными краями мацы.
Ничего другого Саша не помнил. Все его еврейство легко умещалось в пятую графу советского паспорта нового образца.
Саша почувствовал, как из-под ног уплывает пол, а вместе с ним желанный американский берег.
"Маца" - лишь пролепетал Саша угодливо и с надеждой подняв глаза на американца.
Как обычно Сашу выручила его жена. Несмотря на строжайшие Сашины указания молчать во время интервью, она начала говорить.
"Ну, новый год, еврейский справляем, роша шану, йомкипур, халу печем на праздники, если конечно муку сумели достать."
Это последнее замечание как будто бы тронуло американского чиновника. Взглянув на Сашину жену он как будто бы небрежно бросил - "Думаю что у вас с этим больше проблем не будет" - и перешел к следующим вопросам анкеты.
Потом быстро свернув интервью он поднялся и давая понять что встреча закончена пояснил - "Решение о предоставлении политического убежища будет принято в течение недели."
Саша тоже поднялся. "А можно ли надеяться ..." - привычно занудил он.
“Thank you, a lot” - перебила Сашу его жена, Жанна и больно ткнув Сашу в бок потащила к выходу.
Лишь только закрылись двери комнаты, как к Саше и жене, словно стайка студентов, сдающих экзамен бросились какие-то люди.
"Ну как там? Что они спрашивают? Что нужно подготовить?" - зазвучали вопросы.
Жанна остановилась начав отвечать и давать советы. Но на этот раз, словно взяв реванш, Саша ткнул жену в бок и потащил ее к выходу злобно нашептывая на ухо: "Что ты им все рассказываешь? Они же конкуренты! Мест в Америке на всех не хватит."
Последующие дни Саша сидел словно на иголках вспоминая и перепесочивая все детали интервью.
"Что он имел в виду когда сказал, что у вас с этим проблем больше не будет?" - вопрошал Саша.
"Наверное он имел в виду то что в Америке можно купить муку без проблем." - отвечала уже вконец замученная жена.
"Это я и сам знаю!" - раздражался Саша.
"Наверное он имел ввиду что когда мы приедем в Америку то сможем купить муку без проблем" - радостно заключал Саша.
"Наверное" - соглашалась Жанна с логическим ходом мыслей своего мужа.
"Тогда почему он оборвал меня когда я рассказывал о КГБ?" - с беспокойством задавал очередной вопрос Саша.
"Наверное потому что не поверил."
"А почему не поверил?" - беспокоился Саша.
"А потому, что все это вранье!" - просто и без эмоций отвечала Жанна.
"Но не мог же он этого знать!" - горячился Саша.
"Мог!" - заключала жена."
"Почему?"
"Потому что все это вранье, и потому что это у тебя на лбу написано!" - безжалостно заключала Жанна, чем вгоняла Сашу в беспросветную тоску.
На третий день пыток Сашина жена не выдержала и запустила в него турецкой тарелкой с узорами, купленной во время кооперативной деятельности на Стамбульском рынке, особой гордостью Саши.
На четвертый день не дотерпев положенного семидневного срока, Саша набрал телефон посольства. Безэмоциональный женский голос сообщил, что Саша со всем его семейством получил звание политического беженца того что осталось от Советского Союза.
Саша Голдэнмахер никогда не останавливался на достигнутом. Это и хорошо и плохо. Хорошо тем что это является признаком смелого динамичного характера с потенциальными возможностями достичь невиданных высот. А плохо тем, что Саша даже не успев порадоваться, мгновенно забыл о всех страхах терзавших его еще день назад и тут же нашел новую причину для беспокойства.
Успешно решенный "еврейский вопрос" гармонично перерос в плохо решаемый вопрос финансовый.
Саша Голдэнмахер был кооператором, если так можно выразиться - по неволе. После развала Советского Союза, после того как на заводе "измерительных приборов", где работал Саша перестали платить зарплату, Саша двинулся в бизнес. На вопрос чем занимается его кооператив, Саша горделиво отвечал, что занимается международной торговлей.
На самом деле Саша был одним из тех, кого в бывшем Союзе именовали челноками. Закупив в разоренных магазинах и на стороне всякую всячину, в компании таких же горе-кооператоров, как и он, с сумками и баулами, Саша отправлялся в соседнюю Турцию. Потом простаивал на Стамбульском рынке денек другой, распродав имеющийся советский товар, и закупив товаров турецких, Саша ехал домой. С турецкими товарами он днями простаивал на колхозном рынке, бешено торгуясь за каждую копейку. Потом распродав заграничные товары таскался по магазинам "уцененные товары" в надежде найти чего нибудь ценного.
После благополучно решенного "еврейского вопроса", к Сашиным проблемам добавились заботы по продаже бывше-советского домашнего имущества. Стандартный набор успешного советского человека в виде чешской стенки, всемирной библиотеки каких-то приключений, сервиз "мадонна", туркменский ковер, менялся на доллары и уплывал из Сашиной двухкомнатной квартиры.
Результатом Сашиной кооператорской и прочей финансовой деятельности оказались пустые, обшарпанные стены квартиры, раскладушки с матрасами на полу, остатки посуды, пара-тройка граненых стаканов, масса чемоданов, но самое главное - увесистая пачка в 5 тысяч долларов купюрами разного достоинства.
Теперь перед Сашей маячил новый вопрос - как перевезти в Америку деньги.
Старые, добрые надежные советские сберкассы денег в Америку не переводили. Новые нарождающиеся банки брали за эту услугу гигантские суммы - что-то типа десятины. Были, впрочем, и другие возможности. Открывается скажем на главной улице кооператив с ласкающим ухо названием "Алиса энд Базилио - деньги трансфэр интэрнэшнл". Заходишь в комнату, то есть офис. По стенам развешаны иностранные плакаты - корабли, отели, полуголая девица с бутылкой пива. Так сказать, типовой интерьер солидной западной компании. Ну и работники также под стать - вежливые, улыбчивые. Гарантируют быструю доставку перевода куда угодно - хоть в Африку, хоть в Антарктиду за какую-то минимальную плату. Но Саша и сам был кооператором и понимал, что вероятность доставки денег по назначению не больше чем россказни лисы Алисы и кота Базилио из сказки "золотой ключик" про золотое дерево.
Теперь Саша метался в поисках оптимального решения между Сциллой и Харрибдой, словно древнегреческий Одиссей. Отдать честно заработанные пятьсот долларов за перевод. Либо везти все доллары с собой рискуя потерять их при встрече с бандитами. Сашу уже однажды грабили по дороге домой из Турции, так что его страхи были более чем обоснованными.
Саша подумал, посовещался и решил идти на рискованный шаг - везти деньги "вживую" на себе. План был прост и смел - почти как план Наполеона по взятию Москвы.
На станции отправления быстро занимается заранее купленное купе, запирается и баррикадируется изнутри. Бандиты находящиеся в поезде баррикадную дверь не взломают, а взрывать не посмеют. Ночь в запертом купе, естественные потребности в ночной горшок и в окно. На так называемой границе дверь открывается таможенникам. Получаем справку, что деньги честно ввезены на территорию России, дальше таким же "макаром" до Москвы в баррикадном купе. Потом московский вокзал, такси, аэропорт, последний редут - таможня где и предъявляется та самая справка. Беспрепятственный проход в самолет, приятные 12 часов полета ... Чем хуже спрашивается плана Бонапарта?
У Наполеона серьезные неприятности начались где-то под Бородино. У Саши гораздо раньше - на пограничной станции Кишерть. Начиналось все хорошо, спокойно. Заняли купе, забаррикадировались.
Впрочем, это даже было лишне. Саша где-то даже успокоился и позволял себе короткие перебежки в вагонный туалет. Все шло как нельзя лучше. За окном тьма и вьюга. Вагон тихонько постукивает на стыках рельс, идет удивительно точно по расписанию и вот минута в минуту прибывает на последнюю станцию бывшей советской республики.
Вышли немногочисленные пассажиры. Саша откупорил свое купе и прислушался. Где-то издалека должен был донестись привычный хамский говор "Граждане, документики для проверочки. Запрещенное есть? Штраф готовим." Но голосов не было слышно. По вагону слонялись заспанные пассажиры. Выскакивали покурить на перрон, забирались обратно, ругали длинную остановку и запертый туалет.
"Таможня" - тихонько выдохнул Саша.
"Где?" испуганно вскрикнул мужчина из соседнего купе.
"Та-мо-ж-ня" - уже громче позвал Саша.
"Ух" - облегченно произнес тот же мужчина - "Везет нам, паря. Сдается не будет сегодня таможни."
"Как это не будет?" - визгливо закричал Саша - "мне нужно таможню, здесь, сейчас".
Глаза мужчины округлились от удивления.
"Зачем?" - прошептал он и отодвинулся, решив видимо, что рядом сумасшедший.
"Таможню надо мне, таможню. Таможню надо мне, сейчас." - уже стихами кричал Саша пробираясь по вагону к купе проводника.
"Таможенный осмотр когда будет?" - обратился он.
"Откуда я знаю?" - грубо ответила проводница - "Когда надо, тогда будет, а не будет, значит не надо."
"Но мне нужно, очень нужно." - едва не плача выдохнул Саша.
"Ну сбегай тогда на станцию, в буфет" - со смешком ответила проводница - "может они там квасят. Попросишь, они тебя и прошманают. Индивидуально ..."
До отхода поезда еще оставалось минут 15. Саша выскочил на перрон, ворвался в здание вокзала, взлетел на второй этаж, пробежал мимо дверей с множеством табличек и остановился возле двери с надписью "таможня". Таможня не подавала признаков жизни. Щель под дверью была темна, а сама дверь наглухо заперта. Саша спустился вниз, подошел к двери с табличкой "милиция", вежливо постучал, тихонько открыл дверь. За столом спиной к входу сидел миллиционер и смотрел телевизор.
"Извините, вы не знаете ..." - начал Саша.
"Не знаю." - оборвал его милиционер даже не обернувшись.
Саша тихонько закрыл дверь и медленно прошел по пустому перрону к своему вагону Он стоял возле подножки вагона совершенно не обращая внимание на холодный ветер, все вглядываясь в темный проем возле вокзала все надеясь на чудо. О как же ему хотелось что бы сейчас, сию минуту из этого проема вынырнула машина, полная людей в таможенной форме, оттащили поезд на запасной путь, а потом 3 часа подряд ШМАНАЛИ, шманали, шманали, Но ничего не происходило. Проем был пуст и черен. Подошло время отправления. Проводницы привычно повисли на поручнях вагонов, размахивая флажками. Вот уже дернулся поезд, передавая скрип и скрежет от вагона к вагону, за окнами тихо поплыл перрон. Саша на секунду закрыл глаза и словно галлюцинации, словно сон он увидел Кощея бессмертного в синей форме московского таможенника, со своими длинными крючковатыми пальцами, перебирающими его Сашины доллары, со скрипучим голосом повторяющим одну страшную фразу - "так, значит, добро народное из державы увозим." Дальше Саша уже ни о чем не думал. Ноги сами собой несли его к спасительной красной рукоятке со свинцовой пломбой, повисшей на ржавой проволочке. Саша вздохнул, подпрыгнул и сорвал Стоп-Кран.
Раздался пронзительный визг остановившихся колес. Словно слепые щенки вагоны толкались, наползали друг на друга, отползали обратно и толкались опять. Неожиданно все стихло. Еще несколько секунд и тишина наконец поглотилась грубыми человеческими голосами.
"Что случилось, чего стоим, задавили кого-то?"
Представившаяся картина выглядела комедийно-сюрреалистически. Саша Голдэнмахер висящий на стоп-кране, головы выглядывающие из всех купе и очумелая проводница устремившаяся к Саше.
"Ты что творишь?" - срывающимся голосом закричала проводница.
Саша отпустил стоп-кран, выпрямился во весь свой небольшой рост и четким ледянным голосом произнес - "Поезд никуда дальше не пойдет, пока не прибудет таможня."
"Поезд то пойдет" - вконец взъярилась проводница - "а ты вот отправишься куда следует."
"Маша!" - крикнула она подошедшей проводнице из соседнего вагона - "вызывай милицию".
В соседних вагонах просыпались люди, сползали с коек и вливались в толпу недоумевающих и негодующих. В поезде уже рождались и ползли самые невероятные слухи.
"Там в восьмом вагоне какой-то еврей стоп-кран сорвал. Зачем? Таможню говорит надо, встретить там кого-то. А зачем. Бриллианты должен был передать, а они запоздали. А зачем передать. Что б в Израиль увезти. Так взять или передать?"
"Пошли разбираться" - предложил кто-то.
Негодующие и просто любопытствующие устремились в соседний вагон. Вагон быстро наполнялся людьми и воплями.
"Отойди от крана, всем ехать надо."
Саша , серый как лист оберточной бумаги уже молчал.
Собравшиеся бушевали. Назревал суд Линча.
"Граждане, расступитесь, дайте пройти" - послышался, наконец, спасительный голос милиционера. - "Что происходит, зачем кран сорвали, почему хулиганим?"
"Товарищ, то есть господин милиционер" - едва сдерживая слезы выдохнул Саша - "Пожалуйста пройдемте в купе. Я вам все объясню."
Дальше всхлипывая и утирая слезы Саша рассказал о своей истории с таможней и перспектив потери пяти тысяч честно нажитых долларов. Милиционер даже расчувствовался.
"Ну, мил человек, что я могу сделать?"
"Таможню" - угрюмо произнес Саша.
"Знаешь что" - милиционер начал заметно раздражаться - "я могу тебя задержать, могу оштрафовать за остановку поезда и выдать квитанцию."
"Квитанцию?" - переспросил Саша и словно ухватившись за спасительную соломинку затрещал - "Да, да конечно квитанцию и справочку с печатью. И штраф я не один уплачу, а сразу три. И квитанций то мне не надо, ну разве что одну маленькую и справочку, справочку с подписью и печатью."
Милиционер на секунду задумался. Идея с тройным штрафом явно пришлась ему по душе. Но справка …
"Что я справку тебе писать буду?"
"Да не беспокойтесь, товарищ, то есть господин милиционер" - продолжал трещать Саша - "Я ее сам прямо счас напишу, вы только штампиком ее припечатайте."
"Лады" - согласился милиционер - "я за печатью в дежурку, а ты уж садись да быстро пиши, как говорится, одна нога здесь, то есть, одно перо здесь, а другое там."
"Будет, будет сделано" - уже кричал Саша от радости - "Вернетесь и все будет готово".
Милиционер поднялся и вышел в коридор вагона.
"Граждане, расходитесь по своим местам. Поезд тронется через пять минут" - объявил он - "сейчас только оштрафую этого гаврика и поедете."
Народ в коридоре повеселел, зашевелился. Толпа начала рассыпаться.
"Товарищ милиционер" - кто-то весело крикнул из толпы. - "вы уж выпишите ему такой штраф, что б весь Израиль не расплатился."
"Выпишем, выпишем. Не беспокойтесь. Что положено, то и выпишем." - ответил милиционер проталкивающийся к выходу.
Милиционер вернулся через пять минут.
"Готово?"
"Всегда готово" - бодро, по-пионерски ответил Саша.
Милиционер взял бумажку и начал читать временами останавливаясь и восхищенно выкрикивая. "Ну молодец, во дает, в жисть такое не сочинить!"
"С П Р А В К А, Настоящая. Выдана гражданину Голдэнмахеру в том что находясь в вагоне номер 8 международного пассажирского поезда следующего по маршруту Кишинев - Москва, на пограничной станции Кишерть, Березовского райoна, Дубосанской области после получения машинистом вышеуказанного поезда разрешения на отправку и после начала движения вышеупомянутый гражданин привел в действие стоп-кран в вышеуказанном вагоне что вызвало незапланированную остановку вышеуказанного поезда в чем заключалось административно-хозяйственное нарушение порядка безопасного использования железнодорожного транспорта предусмотренного статьей 26 пункта б правил осуществления безопасной эксплуатации железнодорожного транспорта при перевозке пассажиров, при этом факт данного правонарушения был признан гражданином Голдэнмахером поясняющий свой поступок необходимостью пройти таможенный досмотр в установленные сроки и установленными правилами для получения необходимых документов для продолжения следования."
Милиционер дочитал Сашино произведение и удовлетворенно хмыкнул -"Ну писатель, Достоевский. Тебе б прямо в справочном бюро работать".
"А вот и штраф" - елейно улыбаясь прошептал Саша, протягивая сложенные купюры - "Пересчитайте, пожалуйста".
"Верю" - ответил миллиционер, не глядя засовывая деньги в карман. Затем он достал печать.
"Преступление" - громко поведал он, потом громко дыхнул на печать и с грохотом пришлепнул листок бумаги - "и наказание" - заключил он.
"Все, инцидент исчерпан" - объявил он проводнице - "отправляйтесь".
Еще через несколько минут поезд тронулся. Повеселевший Саша больше не прятался в купе, справедливо рассудив что по фронтовой мудрости, снаряд в одно и то же место не падает, а хуже того что было уже ничего не произойдет. Уже свободно и спокойно как в бывшие советские командировочные времена расхаживал он по вагону.
Остальная часть путешествия в поезде и даже переезд в аэропорт прошли без единой зацепки. Оставался последний редут - московская таможня.
С семьей, кучей чемоданов Саша ввалился в аэропорт. Докатил тележку с чемоданами до таблички "Таможенный досмотр", перевел дух и осмотрелся. Таможенные работники были заняты своей привычной работой. На полу валялись разодранные чемоданы, кучи вещей, по которым как ни в чем не бывало ходили товарищи в синей таможенной форме. В воздухе стоял детский плач, крики женщин и привычные окрики - "не положено".
"Почему, почему нельзя?" - слышались голоса - "эта же ложечка память о бабушке."
"Ничего не знаю" - привычно отвечал таможенник - "серебро к вывозу запрещено".
"Да какое ж это серебро" - пыталась вступить в спор какая-то зареванная женщина - "смотрите, ложечка то желтого цвета, это ж латунь."
"Я что не разбираюсь" - парировал таможенник - "это особо ценное желтое серебро к вывозу запрещенное."
"Ну ладно уж" - в конце концов соглашался таможенник, тонко уловив момент, когда клиент уже созрел - "плати штраф и вези свою ложечку. Можно прямо здесь и в валюте за то что ложечка не декларирована.
По соседству шакалил веселый таможенник, собирающий дань с помощью волшебной рулетки.
"Ага, посмотрим!" - сообщал он, прикладывая измерительную ленточку к очередному чемодану - "Экая незадача, опять превышение. 92 сантиметра вместо разрешенных 90".
"Но я же дома всё измерял!" - недоуменно бубнил ошарашенный товарищ с чемоданом - "Всё было в пределах нормы, даже меньше."
"Загадка природы, да и только" - весело отзывался таможенник - "Значит, надо полагать, что за время пути чемоданчик успел подрасти ... Ну что? Платим штраф за превышение, или оставляем чемоданчик на родине?"
Шуршащие зеленные бумажки извлекались из сумочек и карманов “растaможенных” граждан и исчезали в оттопыренных карманах представителей власти."
Сашу била нервная дрожь. По мере продвижения очереди дрожь усиливалась. Ко времени когда Саша стоял перед входом в таможенный зал он уже не мог выговорить ни слова. Он просто протянул злополучную справку. Таможенник у входа брезгливо взял бумажку и начал читать. Он пробежал ее глазами, потом попытался прочесть еще раз, но медленно. Опять ничего не понял. Потом перевернул ее вверх ногами в надежде что так будет яснее. Потом с опаской взглянул на Сашу.
Было в чиновнике что-то от акулы. Такой же бездумный, безжалостный немигающий взгляд и в тоже время благоразумная акулья осторожность. Хорошо известно, что вблизи берега акулы питаются тюленями, поджидая этих усатых, милых, жирненьких зверьков. Вкусно, калорийно и главное безопасно. Но иногда случаются конфузы. Заплывет бывало какой-нибудь человек-серфер, одетый в черную тюленью униформу в гущу тюленьего стада и тут уж до беды недалеко. Подслеповатая акула случайно хватает этого малоподвижного тюленя. Но надкусив она мгновенно понимает что схватила чего-то не то и выплевывает добычу. Работает простая акулья логика сложившаяся и отшлифованная за 250 миллионов лет. Если чего-то не так, то уж лучше поголодать, чем подавиться чем-либо непонятным типа морского ежа.
Таможенник Вася интеллектом ушел недалеко от акулы. Все эти бюрократические изыски подсунутой справки он так и не сумел охватить. Единственное что он понял, это то что справка "настоящая" и кто-то специально остановил поезд что бы господин Голдэнмахер смог увезти пять тысяч долларов.
"Ну если уж ради этого поезда останавливают" - подумал Вася - "то это наверняка крупная шишка. С таким лучше не связываться." Вася оскалился, попытавшись изобразить улыбку и вежливо произнес: "Все в порядке, пожалуйста проходите господин Голдэнмахер". Одновременно с этим он подал незаметный знак коллеге таможеннику, что означало "опасно, возможна провокация". Следующий таможенник чуть заметно склонил голову, что означало "вас понял" и произнес "Сюда, пожалуйста, проходите. Разрешите помочь чемоданчики перенести". Саша обалдел, наблюдая как таможенник перетаскивает их чемоданы. Жена лишилась дара речи.
Таможенник нарочито медленно развернул документы, заполненную декларацию. Сделал вид, что ее читает. Потом приоткрыл уголок чемодана и сообщил "Все в порядке господин Голдэнмахер. Счастливого пути. Может вам помочь перенести багаж?"
"Нет, нет, нет. Огромное спасибо" - выдохнул вконец обалдевший Саша - "Мы уж тут сами с женой управимся, а то у вас работы много, не смеем отвлекать."
"Ох много" - согласился таможенник алчно поглядывая на извивающийся хвост очереди - "в ту дверь проходите, пожалуйста".
Саша вез тележку в направлении заветной двери, провожаемый уважительными взорами таможенников и завистливыми взглядами растамoживаемых путешественников.
Еще секунда и Саша втолкнул тележку в заветную дверь и переступил полоску на полу отделяющую Россию от всего прочего мира. Саша остановился, вздохнул. Какая-то мокрота появилась у него под глазами.
"Вот она, свобода" - подумал он. Поэтический подъем толкался в его груди. Саша поднял голову и начал патетически читать: "Прощай немытая Россия ..."
Когда-то давно он про себя решил, что как только он переступит границу то обязательно прочтет это стихотворение Лермонтова. Он ни с кем не делился этой мечтой. И теперь, стоя в полуметре от бывшей великой империи он ощущал себя героем покорившим высочайшую вершину планеты.
"Страна рабов, страна господ.
И вы мундиры голубые.
И ты послушный им ..."
Договорить не дали. Болезненный тычок в зад стащил Сашу с поэтического олимпа и вернул к действительности.
"Чего стоишь, остолоп."
Саша обернулся и увидел тележку с растерзанными чемоданами и искривленную от злости физиономию своего бывшего и одновременно будущего соотечественника. Саша хотел было что-то сказать, типа "не надо хамить, мы теперь с вами в свободном мире", но понял что этот гражданин пожалуй так быстро не перевоспитается.
"Сашок, Сашуля. Тут места свободные" - услышал он знакомые вопли жены - "быстрее, не то займут".
Не сказав обидчику ни слова, Саша привычно и быстро покатил свою тележку.
Четыре места, отбитых его женой оказались весьма удачными - возле окна, вдали от суеты и стратегически близко к туалетам. Здесь можно было с удовольствием провести 4 часа остающиеся до посадки. Саша наконец сел. Посидел минут пять. Но генетическая жажда деятельности не давала ему удобно устроиться в кресле и читать какую нибудь брошенную газетную макулатуру, валявшуюся под креслами. Саша поворочался еще немного, потом вскочил. Бросил шапку в кресло, показывая всем стоящим, что место занято, сказал коротко жене "Охраняй" и пошел исследовать свободный мир Шереметьевского аэропорта.
Внимание Саши привлек съестной запах доносящийся откуда-то из-за обшарпанных колон. Саша пошел на запах. На месте бывшего советского буфета располагался кооператив с прощальным названием "Счастливого пути" и подписью чуть пониже "икскюзивные права". Ассортимент был старым советским, цены хорошо заграничными. Для непонятливых граждан висела табличка "Все цены в долларах". Саша глянул на меню и вдруг неожиданно для самого себя заговорил словами Кисы Воробьянинова. "Котлеты телячьи - восемь, сосиска говяжья - пять, кофе черный - три доллара. Однако!" Взбешенный этим невиданным грабежом Саша бросился к знакомой двери с полосочкой на полу, абсолютно позабыв все свои страхи, колотившие его еще четверть часа назад. Возле двери стоял солдат внутренних войск с автоматом за спиной.
"Слышь, друг" - сходу обратился он к солдатику - "будь человеком, выпусти на пять минут. Я тут сбегаю в буфет, кофе куплю. Пить хочется, невмоготу".
"Не положено" - привычно ответил солдатик.
"Ну мало ли что не положено" - продолжал Саша - "Я быстро, одна нога здесь другая там."
"Не положено" - опять откликнулся солдат - "Вон там буфет, иди и покупай".
"Буфет, кооператив" - задохнулся Саша - "знаешь там цены какие. Кофе - три доллара, а здесь всего-то 20 копеек".
"Ну и что?" - ответил солдат - "Гляди, другие же покупают". И указал в сторону каких-то пассажиров, жующих сосиски и прихлебывающих кофе из белых фаянсовых чашечек.
"Так они ж миллионеры" - быстро нашелся Саша - "им три доллара выкинуть, как бумажку, а у меня на всю жизнь в Америке всего-то сто долларов."
Солдат пожал плечами - "Ну и что, знал же куда едешь".
"Слышь, друг" - опять взмолился Саша - "а может ты сходишь. Я тебе десять рублей дам. Всего-то кофе купишь, а сдачу себе возьмешь."
"Ну да" - возмутился солдат - "Я брошу пост и пойду тебе кофе покупать. Может тебе и автомат дать, посторожить."
"А что, я могу." - развеселился Саша - "Я посторожу. Когда-то тоже в карауле стоял. "
Кто-то легонько тронул Сашу за плечо. Саша обернулся. Рядом стоял караульный офицер с двумя солдатами, явно услышавшим Сашин разговор.
"Слышь, мудак!" - произнес офицер, ласково заглядывая в Сашины испуганные глаза - "Вали ка отсюда, вон в то кресло, возле параши" - Офицер указал в сторону туалетов "А не то я тебя сейчас отсюда достану и увидишь ты свою Америку лет через десять."
"За что?" - пролепетал Саша.
"За переход государственной границы." - отчеканил лейтенант и указал на Сашин ботинок, предательски оказавшийся по другую сторону полоски разделителя. Саша сгорбился, обиженно свернул губки бантиком и пошел в направлении указанному лейтенантом.
Оставшиеся часы до отлета Саша тихо просидел в кресле. Настроение было абсолютно испорчено. Саша смотрел в пол и тихонько шептал: "Хамье... Правильно что я уезжаю... 10 лет... За что... Ничего, приеду, сразу напишу сенатору... "
Двенадцать часов перелета в Боинге прошли спокойно. К концу полета Саша уж совсем повеселел и с удовольствием поддерживал разговор с женой и соседями.
"Вот это Америка! Вот это самолет! Громадина! Не то что этот аэрофлотовский курятник."
До того дня я Сашу не знал и ничего о нем не слышал. Поехал встречать его совершенно случайно, потому - как попросили знакомые. У кого-то сломалась машина, у кого-то машина мелкая японская, а в мой старый американский Шевролет можно было упрятать два десятка чемоданов, в которых свежие эмигранты везли советское добро "на первое время". Владельцы таких вот здоровенных машин ценились на вес золота в ново-эмигрантских кругах, поскольку они были незаменимым средством при встречах многочисленных родственников и частых переездах между "апартаментами". В то время среди вновь прибывших ходили многочисленные слухи-легенды. Среди них была история об одном пронырливом эмигранте который купил за 500 долларов слегка поезженный, но списанный катафалк из похоронного бюро.
"Представляешь" - завистливо говорил рассказчик - "Машина почти что новая, ухоженная, мотор - зверь. Впихать внутрь можно, что хочешь. Хоть квартиру целиком. На природу выехать - без проблем. Посадил всю семью включая дедушек и бабушек. Приехал на озеро и наслаждайся." Я тоже слушал эти байки поражаясь находчивости и изворотливости "наших" и представлял как бы изумились местные американцы увидев где-нибудь на отдыхе, как на парковку причаливает катафалк из которого с радостными воплями выбегают детишки, выходят их родители и убеленное сединами старшее поколение.
К счастью на встречу Саши мы приехали как нормальные люди - одна большая американская машина и несколько японок. Прибыли мы слегка заранее, да и самолет слегка запаздывал. Так что можно было спокойно побродить по аэропорту, без спеха разыскать нужный "gate". В те спокойные времена можно было спокойно подходить прямо к месту прилета - посадки. Мы расселись в абсолютно пустом зале. Все необходимые формальности связанные с приездом Саша прошел в Нью-Йорке и летел сюда совсем как "белый" человек - внутренним рейсом. Oперация "Встреча" должна была пройти быстро и без хлопот. Вскоре сквозь темное окно мы увидели, как к воротам подрулил белый лайнер. Сашины родственники прилипли к стеклам, наблюдая за священнодействиями наземной команды аэропорта.
Огромная черная кишка соединила аэропорт с самолетом. Прошло еще несколько минут и из двери начали появляться первые пассажиры. Вначале по одному, потом непрерывным потоком, потом вновь по одному, потом уж совсем редко словно каплями из незавернутого крана. Потом все стихло. Марина бросилась к окну причитая - "они же по-английски не говорят" видимо полагая, что Саша случайно сумел выйти не в ту дверь. Марина была двоюродная сестра Саши и вероятно лучше других представляла Сашины способности.
"Может они на рейс не успели" - высказал кто-то предположение "Ничего страшного, прилетят следующим рейсом."
"Но как мы узнаем" - начала было Марина, как вдруг в глубине кишки мы увидели вальяжно вышагивающего Сашу с женой и двумя детьми.
"Мы уже здесь, можно и не торопиться" - сказал Саша делая вид, что обнимает Марину, и словно опережая очередной вопрос добавил - "Да мы там разложились, потом вещи собирали, потом со стюардессой разговаривали..."
"О чем?" - удивилась Марина.
"Да я не знаю" - простодушно сообщил Саша - "Она же по-английски говорила."
У Марины округлились от удивления глаза. Остальные встречающие тоже с интересом начали рассматривать Сашу.
Саша понял, что спорол глупость, но немедленно нашелся: "Это, я имею в виду что она по-английски говорила с американским акцентом.
А мы к этому непривычны."
Чтобы снять глуповатую ситуацию, Марина поинтересовалась: "Ну как долетели?"
"Ну в общем неплохо" - начала Жанна - Сашина жена. - "но только ..."
Здесь Саша уже привычно перебил жену и затараторил - "Кошмар, ужас, давайте пошли. Что стоим. Уже поздно. Всем наверное завтра на работу или еще куда. Ужас словами не расскажешь."
Сашу понесло. Он в лицах пересказывал свои злоключения со справкой.
"Вот она" - потрясал он клочком бумаги - "Сколько же я из-за этого натерпелся. В поезде антисемиты меня едва не растерзали. Где тут урна чтобы выкинуть эту проклятую бумажку.
"Дай прочесть" - попросил я.
Саша слегка удивился. "Ну возьми, почитай." - согласился он, протягивая смятую бумажку - "Только потом вернешь."
Мы тащились по бесконечным коридорам аэропорта. А Саша уже кончив рассказ о злоключениях в поезде уже перенесся в Шереметьево.
"Такого нигде не увидите," - кричал он - "только в России. Представьте себе настроили кооперативов с безбожными ценами. Кофе, чашечка - три доллара. Грабят народ. Валютчики, одним словом. Да за это в советские времена расстреливали. "
Вдруг он остановился.
"Вот что я искал" - сообщил Саша, показывая в сторону аэровокзального буфета. - "На секундочку давайте зайдем. Я тогда вот в Москве в аэропорту себе сказал. Приеду в Америку - первым делом возьму и кофе выпью. Только вот на секундочку, вы же не торопитесь?"
Небольшая русскоговорящая толпа остановилась и засеменила вслед за Сашей, бодро вышагивающему к стойке буфета.
"Так, что тут есть, посмотрим" - сообщил он.
Саша задрал голову и начал читать вслух.
"Хам-бур-гер - восемь," - сообщил он - "хот дог - пять ..."
Наконец Саша добрался до напитков.
"Кофе - три! Это что в долларах?" - спросил Саша.
"Нет, в рублях." - выкрикнула Марина. - "Ну покупай, раз мы уже здесь!"
Саша повернулся с надеждой посмотрев в нашу сторону. Видимо он рассчитывал услышать спасительную фразу "Угощаю".
Выдержав паузу Саша пробормотал - "Три доллара. Однако!" - и полез в карман.
"Марин, как по-английски кофе будет?" - неожиданно спросил он.
"Так и будет - кофе!" - со злостью выдохнула Марина - "А ты, я смотрю, наши советы по поводу английского, судя по всему, проигнорировал!"
"Да нет. Я на курсы ходил, даже справку привез." - опять нашелся Саша и словно отмахиваясь от назойливой мухи добавил - "Я просто забыл что кофе и чай слова иностранные. "
"Так" - сказал он извлекая двадцатку из кармана - "Плиз кофе энд чай."
Парнишка продавец удивленно вскинул брови.
"Ти, смол" - подсказала Марина.
Парнишка кивнул и быстро наполнил бумажные стаканчики. А Саша вдруг повеселел.
"Давайте, давайте сюда вот так все вместе, сфотографируемся. Так сказать первая фотография в Америке. Вот у меня фотоаппарат есть. Минолта называется. В Турции купил. Давайте сюда, кто фотографировать будет?" - шумел Саша.
Понятливый мальчишка буфетчик уже бежал к нам.
"Плотнее, плотнее" - по привычке командовал Саша - "Я держу кофе в правой руке. Жанна иди сюда. Ты держишь чай в левой. Мы готовы!"
"Чи..из" - послышалось стандартное американское "приветствие".
Полыхнула вспышка и словно отрезая прошлое от настоящего, вытащила из темного угла нестройную русскую толпу и стеклянную стойку буфета со сморщенными хамбургерами.
Начиналась новая жизнь.