Инвалид

И Н В А Л И Д







1



Знакомо ли Вам чертовски страшное чувство, когда все происходящее с Вами вдруг начинает скапливаться в огромный клубок сплошных неприятностей и беспощадных невезений, которые изначально появившись из самой обычной легкомысленной, но безгранично высокомерной глупости, превращаясь с каждой последующей безрассудной несуразностью все в больший ком, кишащий подобными бескрайними идиотизмами, со все возрастающей площадью откровенных неудач и напастей; однажды перестав подчиняться своему угнетенному создателю, начинает нагло, бесцеремонно и самоуверенно накрывать, поглощать (более того порабощать) и растаптывать его собственную жизнь; а в определенный момент, перестав подчиняться даже хоть какому-то крайнему смыслу и хоть извращенной, но логике, стирает на своем пути абсолютно все, что вообще могло быть у человека. Даже его собственную личность. Невероятно ужасное осознание того, что ничего остановить уже невозможно, и гибель неминуема. Настойчиво зудящее в подсознании чувство, когда непременно хочется, как можно быстрее проснуться и с непередаваемым блаженством осознать, что то был всего лишь сон; и в то мгновение, когда осознаешь, что весь тот кошмар действительно был всего лишь нелепым сном, милой шуткой доброго Гипноса – это еще не самое страшное: самое ужасающее, когда вдруг вспоминаешь, что тот страшный сон всего лишь детский лепет по сравнению с твоим реальным положением дел. Самое страшное ощущение в жизни человека.

Как раз это самое чувство и испытывал сейчас Макс. Он бы с огромным удовольствием погрузился в самый темный ужас, да хоть попади в лапы самого дьявола, только не возвращаться в свою собственную жизнь. Настолько жалкой и отвратительной она ему теперь представлялась, но самое удручающее то, что ничего теперь нельзя было изменить. Абсолютно ничего! Он дописал последнюю страницу своей совершенно бессмысленной никчемной книги - с прекрасным и многообещающим началом, ничтожной и мерзкой, местами похабной серединой и абсолютно жалким уничижительным концом! Все, что оставалось - поставить автограф и дату конца…

Однако хотелось прочесть ее снова. И совершенно плевать, что ничего исправить уже нельзя. И невероятно жаль, что исправить нельзя хоть немножечко, хоть в самом начале или где-то в середине повествования. И бесконечно обидно, что исправить совсем ничего нельзя. Все равно хотелось еще раз прочесть ее. Еще бы, несмотря на всю горечь и омерзительность напрасных рвений, злобу и отчаяние глупых поступков, редкие мгновения счастья и бесконечную череду удручающих неудач в поисках ответа на терзающие душу сомнения - это ведь его, самая родная, книга… Хотя и написанная, да что там – испорченная, зря. Да уж, «писатель» из него вышел никудышный. Хотя, если бы не этот чертов инвалид, кто знает, как сложилась его судьба. Если бы не этот проклятый инвалид, все было бы прекрасно! Непременно!... Наверное… Может быть…





2



Марсианское солнце, словно специально издевалось над Максом. Всегда холодное и неприветливое для него, сейчас оно нежно ласкало и игриво манило на свободу. Свобода! Вот что у него всегда было самое ценное и дорогое в жизни. Всегда! До этого момента. То самое богатство, полученное при рождении, которое он никогда не ценил. Никогда не думал об этом, потому что обладал этим даром, как чем-то само собой разумеющимся. Ни деньги родителей, ни положение, которое он занимал на Земле, тоже благодаря родителям, к слову, ни все вытекающие блага из этих двух отлично связанных и тесно переплетенных замечательных материальных составляющих. А именно свобода, которую он вечно отшвыривал от себя словно бездомную собаку. Она никогда не напоминала о себе, только молча, понурив голову, плелась рядом с ним незримым попутчиком, надеясь, что хозяин однажды осознает ее важность и преданность, ее нужность и порядочность, и впустит в свою жизнь; но тот, поглощенный совершенно иными мотивами, постоянно бездумно пинал ее, пока она, также незаметно, не покинула его, а возможно попросту умерла от безнадежности. Лишь сейчас в тюремной больнице, только сейчас Макс, наконец, осознал, как ему не хватает этой жалкой ничтожной свободы. Пусть она будет совершенно худая и беспомощная - он готов был выходить ее, взлелеять и уповать на взаимность – только бы она вернулась.

Правду говорят, счастье не ощущаешь, пока оно есть у тебя и только когда становишься несчастлив, только тогда понимаешь - в какие моменты ты был действительно счастлив и насколько. Нужно непременно обладать чистыми душевными истоками, чтобы ощущать и понимать степень своего счастья. Это не деньги, которые можно держать в руках или на счете, неважно, но их всегда можно конвертировать во что-то материальное, ощутимое. Это не власть, которой можно упиваться и наслаждаться бесконечно. Это совсем другое, шестое чувство, и нужно обладать талантом или быть кем-то вроде сумасшедшего или юродивого, чтобы естественно ощущать глубину этой безграничной духовной составляющей - заложенным тебе при рождении безвозмездным щедрым даром, словно авансом за последующие тягостные эпизоды твоей жизни. Как правило, люди могут оценивать только уровень своей несчастливости. Проклятая неисправимая человеческая натура - все познавать в сравнении! Мудрость приходит с потерей. А разве свобода это не есть настоящее человеческое счастье? Свобода выбора, свобода принятия решений, свобода в поступках, в конце концов, та самая материальная свобода, независимость, только не в наличии и обладании благ, а в понимании и осмыслении этой свободы в принципе, когда ты осознаешь свою независимость от них. А если есть материальные блага – еще лучше! Черт возьми, в конце концов, мы живем в материальном мире! К чему лицемерить, что материальные блага это скверно? Важно, как ты можешь ими распоряжаться и быть независимым от них. Впрочем, не об этом сейчас. Хотя и не без этого.

Макс реально обладал всем этим. Его богатый и влиятельный старинный род благоприятствовал тому, что только живи и радуйся, поступай в свое удовольствие. Он был свободен в своих стремлениях. Он был во всем свободен. Так какого черта ему тогда не хватало?! Макс мучительно простонал, глядя на солнце в решетчатое окно. Какого черта ему, в самом деле, не хватало?! Почему люди, у которых все есть, судьбе которых все завидуют, мечтая оказаться на их месте, вдруг начинают завидовать тем, у кого нет абсолютно ничего?! Что за бес вселяется в их сознание и с маленькой неприметной, но так назойливо зудящей и со временем обрастающей себе подобными, но уже более заморочными, появляется первая завистливая мысль, первая заноза в сердце, которая начинает ревниво долбить твое сознание – неужели этот чертов инвалид, у которого ни кола, ни двора, ни наследства, ни родных, ни даже гражданства, вдруг добьется большего, чем ты?! Какого черта он стал думать об этом?! Почему это стало его постоянной головной болью - идеей фикс, увлекшей его в губительную пропасть?! Какое дело было ему до этого чертового безродного инвалида?! Как оно все началось?! Как этот проклятый инвалид смог овладеть его сознанием, его жизнью, его судьбой?! Как?!!! Как все сложно, черт возьми.





3



Нет, конечно же, все не сразу начинается так сложно. Вообще тяжело сказать, как оно всегда начинается. С простых мелочей, с простой шальной сквозной мысли, которая, оставив после себя небольшую, с невидимую точечку едкого противного дегтя в твоем разуме, очень скоро, как омут начинает притягивать к себе различные еще более противные и гадкие мысли, и незаметно тебя вдруг засасывает настолько, что начинаешь погрязать в них безысходно, словно в болоте.

В случае с Максом все случилось удивительно банально и просто – «шерше ля фам», как говорится. И она нашлась. Куда же без нее. Она везде, всегда и во всем. Она исток наших глупостей и прекрасных начинаний. Это уж куда повернет. В нашем случае, это была одноклассница, в которую Макс был нежно, но тайно влюблен. Любовь свою он бережно хранил, ревниво оберегал и никого не посвящал в нее. Неудивительно, что даже сам объект вожделения, не догадывался о существующих чувствах в душе лидера класса - настолько он опасался проявиться и проколоться в какой-то пустячной мелочи, воспринятой, как ухаживание. Положение Макса не позволяло первому открыться – он считал, что это будет сокрушительным ударом по его имиджу. Вот если бы она первая сделала шаг, первая проявила интерес, тогда он, возможно, снисходительно ответил бы на ее ухаживания, при этом, все же удерживая ее на определенном расстоянии до благоприятного момента, а пока он только тайно вздыхал по своей неразделенной любви.

Ее звали Мая. Она была не красавица, но достаточно симпатична. Умна, прилежна, немного замкнута, но приятна в общении, мило улыбалась и смотрела на мир невероятно красивыми глазами - практически идеальна; однако имела единственный и главный недостаток – она из бедного рода, в третьем поколении эмигрантов с материковой зоны. Ее родители, только перед самым поступлением дочки в элитную школу, получили гражданство на островах. Отец Маи, талантливый инженер, сын уборщицы и таксиста, нелегально работавших на островах, разработал несколько новаторских изобретений, позволивших кардинально изменить и улучшить систему напыления и вентиляции куполов, что вскоре с огромным успехом стало применяться при проектировке марсианских куполов.

Родители же Макса (а его отец строил блестящую политическую карьеру, метя на место вице-президента островов и иногда вслух за столом с домашними, мечтал, что именно Макс в будущем станет президентом) не одобрили бы его симпатий к Мае и даже возможных намеков на близкие отношения, будь то даже дружба на данном детском этапе. Сейчас, по крайней мере. Однако Макс не отчаивался и в тайне надеялся, что в будущем, когда он станет независим, а Мая в свою очередь добьется в чем-то замечательных достижений (ведь у ее отца получилось), они смогли бы быть вместе. Что поделать, оставалось тайно вздыхать, и лелеять нежную мечту, зародившуюся в добром сердце десятилетнего мальчишки. И все возможно так и случилось, если бы не…

Если бы не этот проклятый инвалид! Стоило ему появиться, как все планы Макса полетели к чертям собачим. Господи, и что только Мая увидела в нем?! Чем он так поразил ее?! Первый жестокий удар и острый надлом в чистом добром детском сердце, который невыносимо сложно вспоминать.

Откуда внезапно появился страх, что этот инвалид, добиваясь лучших результатов, однажды заткнет его за пояс и завоюет сердце Маи? И совершенно непонятно, почему вдогонку за этой мыслью появилась следующая, трусливая – нужно непременно подружиться с ним. Каким образом воспаленное ревностью сознание, рождает неопровержимые глупости - ни в коем случае нельзя допустить его превосходства, чтобы не упасть лицом в грязь в глазах возлюбленной. Непонятно! Но что еще можно было предпринять, когда в сознании неожиданно, но мгновенно и самоуверенно воцарился Хаос, растаптывая здравое мышление и сея губительную панику? Уничтожить нельзя – это не выход из ситуации. Быть всегда лучшим, первым? Как ни старайся – во всем лидером не будешь! Оставалось самое неприятное - стараться, по крайней мере, старательно делать вид, что изо всех сил пытаешься помочь ему. Так проще, ведь все гениальное – просто: в случае успеха инвалида – доля славы будет на стороне Макса и Мая не станет сравнивать его с ним, а наоборот - похвалит, наверняка оценит и проведет параллель, что этот безродный инвалид именно благодаря ему добился определенных результатов. Это весьма изысканно - благородно, тонко и умно, расчетливо. Но как же это противно! Как противно притворяться, улыбаться, помогать, когда хочется взять и раздавить эту мразь, как таракана, случайно попавшего на идеально чистую кухню. Как же все осточертело!

Почему было не жить своей обычной жизнью?! Просто не обращать на него внимания! Кто он такой вообще?! Кто знает, что стало бы с этим треклятым инвалидом, если бы Макс своими поступками не помогал ему. Конечно, всегда стыдно признаваться себе в своих же пороках, в своих грехах и слабостях, проще обвинить кого угодно, что угодно, даже перевернуть всю человеческую мораль за тысячелетия с ног на голову, только не признаваться в своих промахах. Когда понимаешь, что сам своими руками взял и скомкал свою безупречную судьбу и выбросил ее на помойку, а взамен стал выхватывать, нет - пытаться выхватывать жалкие куски чужой судьбы, бесстыдно копировать их, гнусно подражать им, безропотно подстраиваться под косвенные обстоятельства. Омерзительно стыдно! Бесконечно стыдно признаваться в этом. Невозможно! В конце концов, да какая вообще разница, что бы с ним стало. Ему то что?!!! У него своя прекрасная жизнь!!! Была… Где она только? На что она растрачена?! Почему все пошло наперекосяк?! Ах, если бы только Мая в тот день не посмотрела на него особенно. Если бы не ее тот зачарованный взгляд. Если бы. Если бы. Как много этих проклятых, ненавистных «если бы», снесли его жизнь с надежных и устойчивых рельс, и понесли под откос.

Эта мразь даже издевается в своей книге. Прислал почитать, сволочь. Даже подписал еще особенно – «Лучшему другу, Максу! Не отчаивайся – я верю в тебя!» Гадина! Название еще какое придумал своим калякам-малякам – «Как распознать счастье в несчастье?». Издевается, верно. Безусловно, издевается. Причем тонко, изысканно. Конечно, что ему теперь еще делать, как не изгаляться над тем, благодаря кому, он собственно и обрел свое шикарное положение в обществе - живет в свое удовольствие, так как даже президент не может себе позволить, даже самый богатый и влиятельный человек, хоть на Земле, хоть здесь, на Марсе. Богатая пенсия, гражданство Марса, внушительный пакет льгот, внештатный советник президента единого марсианского государства: особенно ни чем не обременен и не связан – пишет книги, рисует картины, путешествует по Марсу, общается с президентом.

Вот в частности, строки из его книги:

«Счастье - оно в каждом проживаемом мгновении. Нужно только суметь настроиться на эту удивительную волну счастья, и плыть на ней по жизни. Это не так сложно, как вам кажется. Конечно, изначально потребуются определенные усилия. Недаром ведь говорят, что счастье это огромный труд. Да, верно, необходимо изрядно потрудиться, но когда эти усилия войдут в норму - они станут только приятными и счастье, ощущение его, поглотит настолько, что все станет невероятно прекрасным. Счастливые даже спят меньше. Да, ведь непременно хочется и хочется наслаждаться каждое мгновение счастьем»

Сволочь! Сволочь! Сволочь! У него хватает совести такое писать?! Я вообще практически не сплю, но ведь это не означает, что я невероятно счастлив. Да кем бы стал, если бы судьба не свела тебя со мной?! Сука! Макс с остервенением бросил книгу в стену и закричал. На крик моментально среагировали – открылась дверь, быстрой походкой вошел крупный человек в белом халате и совершенно беспристрастно, невзирая на отчаянные крики Макса, что он не будет больше кричать, всадил ему шприц в плечо. Успокоительное подействовало моментально. В голове помутилось, сознание поплыло, тело обмякло. Человек в белом халате, как пушинку подхватил Макса на руки и небрежно перебросил с инвалидного кресла на больничную койку. Боль в обрезанных конечностях дала остро о себе знать, но лекарство уже притупило ее. Да и что сейчас значила физическая боль, в сравнении с его нынешним душевным состоянием. Ну что же, успокаивал себя Макс, сам виноват. Всегда нужно держать над собой контроль. Собственно, чего ему всю жизнь и не хватало. А теперь, когда успокоительное начинало расслаблять, самое время снова погрузиться в память, сесть в свою машину времени и перенестись в прошлое невидимым, но все же нежеланным гостем, чтобы с извращенным чувством наслаждения переболеть былые раны. Переосмыслить то, что изменить уже нельзя. Перечитать свою книгу в очередной раз. До тошноты. До безумия.






4



-Ребята, познакомьтесь! Наш новый ученик, Александр,- громко объявила учительница,- прошу любить и жаловать! Ему выпала честь переехать к нам с материковой зоны, чтобы продолжить обучение. Вы пока знакомьтесь, а мне надо сходить к директору.

Она вышла, а класс сосредоточенно наблюдал за невысоким щуплым пареньком. Его внешний взъерошенный вид, несмотря на стандартную школьную форму, выданную по соцпрограмме (остальные школьники ходили, в чем желали), однозначно выглядел весьма жалким – в отличие от холенных мажорных типажей элитной школы, паренек выглядел очень просто - грубо, неотесанно. Он долго стоял, затравленным волчонком озираясь вокруг. Класс замер в ожидании. Наконец, он сделал несколько шагов, направляясь к свободной парте, при этом сильно хромая на правую ногу. Она смешно волочилась следом, словно чужая.

-А тебя хорошенько продезинфицировали? А то у меня ужасная аллергия,- наконец, первой съехидничала одна девочка.

Класс моментально взорвался смехом, как будто только и ожидал провокации, на что волчонок резко обернулся в ее сторону и пристально посмотрел ей в глаза. В этот момент Макса, словно поразило током. Непонятно почему он вдруг вспомнил о своем прапрапра(и так дальше)деде, который давным-давно приехал покорять Австралию. Его история жизненного пути с благоговейным трепетным напутствием пересказывалась в роду Макса из поколения в поколение, каждому отпрыску с самого раннего детства, и ее обязан был знать каждый приемник их знаменитого влиятельного и богатого рода. О том, как его предок, давным-давно приехав в только зарождавшуюся колонию, без единого гроша за душой, такой же грубоватый и неотесанный, сумел добиться невероятных успехов. Его портрет висит в главном холле особняка, словно в назидание и в пример последующим поколениям их рода. Взгляд предка с картины пронзал смотрящего с первого мгновения. Художнику отлично удалось передать энергетику взгляда - необычайно сильного и волевого человека. Почему Макс увидев этого чужака, вдруг вспомнил о своем прапрадеде? Его пращур также прихрамывал на правую ногу и был весьма неказист собой, но это не помешало ему пробиться в элиту общества. Вот и взгляд этого мальчугана, которым он одарил пустушку, тоже говорил о необычайной внутренней силе. Или Максу так показалось?! Однако пустушка, почувствовав этот взгляд, неловко заерзала от дискомфорта.

-Вы к нам надолго или так на экскурсию выпустили из клетки?- попыталась съязвить еще одна девочка, но также была одарена пронзительным испепеляющим взглядом.

-А почему нет охраны?- наигранно испуганно отозвался один из учеников. Этот мальчик любил злобно подшутить.- Хотя бы намордник с него не снимали, а то набросится, не ровен час. Покусает, потом прививки заставят делать!

Класс все больше заливался высокомерным ехидным смехом. Чужак медленно продвигался вперед, пристально рассматривая присутствующих.

-А у вас там мутации уже прекратились или вы, наконец, мутировали в людей, что вам разрешили ступить на землю обетованную?- это блистательный и остроумный Джон уже оседлал своего конька. Его отец работал помощником отца Макса и также имел немалое влияние на островах.

Класс распалялся все сильнее.

-Смотрите у него, как и у нас две руки, одна голова и две ноги!- радостно с поддевкой подхватила направление Джона еще одна девочка, страстно желавшая ему понравиться.

-Нет, он третью ногу тащит со второй в одной штанине,- тут же продолжил развивать тему Джон.- Трепещите парни! Стоит ему дожить до урока физкультуры и он всех нас сделает, на трех ногах-то ловчее и быстрее поди? А там глядишь, вероятно, еще сюрпризы имеются!

Казалось, никто больше в классе не сдерживался от ядовитого смеха. Не смеялся разве что Макс - он был потрясен взглядом этого чужака и в оцепенении заворожено наблюдал за его реакцией. Ему было очень интересно, чем все это действие закончится – как справится с пикантной ситуацией волчонок, и есть ли в нем хоть что-то из того, что ему показалось похожим на прапрадеда. Волчонок остановился. Некоторое время он пристально наблюдал за смеющимся и ликующим классом, затем решительно развернулся и также сильно прихрамывая, направился обратно к двери.

-Так быстро? Экскурсия закончена? Обратно за решетку? Давай-давай, а то без пайки останешься? Ногу не забудь, инвалид!- обидные крики-насмешки летели со всех сторон. Кто первый тогда крикнул - инвалид, Макс никогда не мог вспомнить, но это прозвище навсегда укоренилось в его голове. Отныне и навсегда мысленно он называл его инвалидом, не иначе как.

Вскоре дверь за ним закрылась, а через несколько минут он снова появился, но теперь в сопровождении учительницы и директора. «Стукач» - прошелестел по классу ехидный зловещий шепот.

-Я никогда не мог подумать, что такой образцовый класс может опуститься так низко!- недовольно начал директор.- Мне казалось, наша школа старается научить вас самому главному – человечности. Мы же учим людей, а не нелюдей.

-Но зачем вы тогда привели к нам – это?- бесцеремонно поумничал Джон,- раз вы учите людей.

-Джон выйди из класса и жди меня у кабинета,- расстроено, но строго произнес директор.- Кто еще что-то хочет сказать?

Желающих больше не нашлось.

-Как вам не стыдно, у вашего сверстника случилась беда,- сокрушенно добавила учительница, когда директор вышел из класса.- Надеюсь, у вас хватит достоинства извиниться перед ним. Александр, проходи и садись на любое свободное место. Не переживай.

Послышался неискренний злобный шепот, лишь отдаленно напоминавший извинения, но больше похожий на язвительный сарказм.

Как позже оказалось, отца инвалида убили за выигранную в лотерею рабочую путевку на Марс, которые пользовались большой популярностью на материковой зоне, для не имеющих возможности купить ее за наличные. Убежать с материковой зоны мечтали все, кто там находился: кому удавалось - нелегально проникали на острова под купола, а кто с удовольствием улетал на Марс - пусть и опасная, но все же перспектива на будущее чего-то добиться. И хотя после атомной войны прошло уже 123 года, материковую зону продолжали держать в изоляции. Видимо, так было удобно политикам – иметь дешевую рабочую силу, и узаконенное превосходство небольшой элиты, сумевшей вовремя отгородиться от всего мира куполами.

Мать инвалида получила тяжелые ранения и находилась в коме (вскоре она тоже скончалась), а сам Александр лишь чудом спасся. Поскольку в своей школе на материковой зоне он проявлял неплохие успехи, его по программе реабилитации-компенсации потерпевших доставили на острова под купола. Достойно пройдя необходимое количество тестов, ему разрешили остаться на островах, найдя в нем неплохой умственный потенциал. При этом один из политиков, проводя свою избирательную компанию, решил показать, что ему небезразлична судьба ни одного обездоленного ребенка на островах, пусть даже попавшего с материковой зоны, устроил его за свой счет в самую элитную школу островов. Одним словом, парню невероятно повезло. Ему не нужно было искать ночлег в трущобах, не нужно было ломать голову над тем, как прокормиться; все, что ему предлагала сейчас судьба – учиться, учиться и еще раз учиться, и жить полноценной детской жизнью.

-Я и не переживал,- твердо ответил мальчуган. Его голос на удивление был приятен и мужественен, что придавало странной харизмы этому неотесанному угловатому безродному волчонку.

Как позже оказалось, он ушел вовсе не жаловаться, а с просьбой вернуть его на материк, поскольку ему было крайне неприятно находиться в среде безнадежно и откровенно зажравшихся мажоров. Но об этом Макс узнал совсем не скоро.

Некрасиво прихрамывая, смешно налегая на левую ногу, он рывками продвигался вперед и уверенно осматривался. Казалось, для него ничего не произошло, словно и не было позорных оскорблений несколько минут назад; либо он умело не подавал вида, надежно скрывая свои эмоции внутри, или же он просто четко знал для чего сюда пришел. Макс снова поймал его пронзительный целеустремленный взгляд и предложил сесть рядом. Сделал это Макс скорее импульсивно-инстинктивно, нежели сознательно (в тот момент он даже напрочь забыл, что Джон, сидевший рядом с ним, всего лишь вышел на беседу с директором). Что-то непонятное шевельнулось у него внутри (сначала он подумал, что роль лидера класса обязывала его к поддержанию порядка, но, несомненно, это было совсем другое чувство) и далее оно же подтолкнуло первому протянуть руку и приветливо улыбаясь, представиться:

-Макс.

-Алекс!- неожиданно бодро ответил волчонок и тоже в ответ улыбнулся. Улыбка его также оказалась приятной, как и крепкое не по годам мужское рукопожатие. Одним словом, Макс чувствовал странную силу этого чужака во всем. Но что самое непонятное и ужасное - Мая смотрела на него не так, как все. Совсем не так. Более того, она ни на кого из мальчиков никогда так не смотрела! Макс пристально наблюдал за ней с самого начала представления, ровно, как и за инвалидом – она ни разу не рассмеялась, даже не ухмыльнулась. Макс также успел заметить, что Мая уже была готова предложить инвалиду место рядом с собой, а этого допустить никак нельзя. Решение было принято в доли секунды. Но что еще успел заметить Макс в глазах Маи – то было нечто невероятное. Словно в них зажегся неведомый ранее огонек, которого Макс никогда не наблюдал в бесконечно любимых глазах. Он наизусть знал каждое ее неуловимое движение, каждый оттенок ее эмоций, каждую черточку, определяющую ее состояние в данный момент. Но именно эту особенность он увидел в ней впервые. Что разожгло этот огонь? Что она смогла рассмотреть в этом безродном инвалиде?

Мучительные воспоминания нахлынули с прежней силой. Множество вопросов, оставшихся без ответа, снова всколыхнули сознание и стали раскачиваться в нем, словно маятник с приближающейся смертоносной гильотиной, грозящей окончательно уничтожить рассудок. И зачем он только пригласил его за свою парту? Зачем протянул руку?! Зачем дал ему эту спасительную зацепку остаться?!!! Нужно было уже тогда додавить его окончательно! Ведь он - лидер класса, авторитет в глазах одноклассников, сын одного из самых влиятельных жителей островов. От решения Макса зависело гораздо больше, нежели от просьбы учительницы. Не протяни он ему спасительную руку, он с легкостью бы уничтожил его в ближайшем будущем, размазал бы окончательно и безоговорочно, используя свое влияние среди друзей – они не дали бы ему ни шага ступить, ни вздохнуть спокойно. Со школы его, конечно, все равно бы не выгнали, но этот чертов инвалид, напрочь затравленный крутыми сверстниками, точно бы вскоре сбежал с островов сам! Нет же, Макс сам кинул ему спасательный круг! Зачем? Зачем?! Но тогда Мая пригласила бы его к себе за парту. Вот зачем! Что же это за свобода выбора такая странная – когда выбора на самом деле-то и нет! У него не было другого выхода! Не было! Не было! Или все же?...

Макс мучительно простонал в полудреме. Только сейчас он вдруг с удивлением осознал, что уже тогда в десятилетнем возрасте он размышлял, как абсолютно взрослый человек. Но почему тогда он совершил столько ошибок? Почему?! Да уж, чувства - если с ними не совладать, если их не удержать под контролем - овладевают тобой полностью и несут в своем бешеном потоке, которым ты никак не можешь управлять. Они разрывают разум абсолютно глупыми и ненужными мыслями, они смеются и издеваются над тобой, сродни бешеным пиратам, которые захватили корабль и творят с ним что хотят, и им совершенно наплевать - потонет корабль или нет. Для них главное – стихия, анархия, бесчинство, произвол. Они ведь захватчики. Их можно только победить, уничтожив, или как-то договориться, подружившись, но ни в коем случае не сдаваться. Настоящие чувства – не для слабаков! Томясь в подсознании, они обладают колоссальной силой, которая воистину может творить чудеса и с такой же легкостью уничтожить своего слабого хозяина. Прежде чем открыть сундук Пандоры, подумай хорошенько – оседлаешь ли ты свои страсти или они тебя? А если даже оседлаешь – кто кого понесет?

Макс не справился с управлением. Теперь он это понимал. Перевернулась первая страничка его книги. Его первая ошибка. Роковая.






5



-Ты подружился с новеньким, Максим?- подозрительно улыбаясь, спросил отец за ужином.

-Да,- смущенно ответил Макс.

-Из каких принципов ты сделал этот шаг, сын?

- Золотое правило дипломатии – пока не знаешь кто перед тобой - друг или враг, умный или глупец, лучшее, как можно с ним поступить – подружиться. В лучшем случае у тебя появится новый, даже может быть, отличный друг, в худшем - будешь знать все слабые места будущего противника. Ведь в чем как не в дружбе и в любви люди открываются максимально сильно.

-Молодец, сынок! Приятно наблюдать, что мои советы идут на пользу. Тебя ждет прекрасное будущее! И как он тебе?

-Еще не понял, пап. Присматриваюсь пока.

Макс не решился рассказать отцу о тех впечатлениях, что произвел на него Алекс, тем более о сравнении с прапрадедом. И уж тем более о реакции Маи.

-Присматривайся, присматривайся, сынок. Если что сразу говори мне. Не хочу из-за него облажаться. У меня сейчас очень важная политическая гонка. На что только не приходится идти, чтобы завоевать электорат.

Оказалось, это его отец взял под опеку Алекса. Ну не случайное ли совпадение, подумал тогда Макс. А бывают ли вообще случайности в жизни, или все кем-то четко продумано и прописано, все происходит по чьему-то тайному плану, и чтобы ты ни делал, как бы ни проявлял свою волю и свободу выбора, на самом деле все оказывалось лишь иллюзией. И нет никакой свободы, лишь невидимые ниточки. Это был первый неосознанный пинок под зад своей свободе, свободе воли и выбора, и начало поклонения священной Ананке. Почему было тогда не уйти в сторону от подобных философских размышлений и наблюдений. Нет же, ему приспичило наблюдать за этим чертовым инвалидом. Проводить своего рода невидимый эксперимент, отмечать все, что с ним будет происходить, отслеживать его эволюцию в новом и чужом для него мире, где он никому не был нужен. И зачем только ему сдался этот инвалид?! Зачем?!!! Ах, если бы не Мая.

Как порой не следует доверять первому ощущению. Выдержка – вот волевое качество сильных людей. Погоди, дай времени прийти второму, третьему ощущению. Не спеши. Ведь первое чувство не всегда верно. Оно эмоционально, да. Слишком эмоционально. И многие считают, полагают, даже искренне верят, что оно не просто интуитивно, а непременно послано твоим ангелом-хранителем. Но в таком случае, признайтесь, положа руку на сердце, насколько вы честны и откровенны перед своим ангелом-хранителем, чтобы он посылал вам свои благодатные откровения. Только не льстите и не врите себе. Именно себе, в первую очередь. Возможно, это просто глупая трусливая блажь, а не знак свыше.

Макс абсолютно и полностью попал во власть первого ощущения, как безнадежно пропадают в нем влюбленные слепцы и только спустя много лет (впрочем, у каждого по-разному) понимают, что ошиблись. Начинаются трагедии, поломанные судьбы. А ведь только не стоило спешить и доверяться первым ощущениям. Однако это под силу далеко не всем. Только изначально сильным и мудрым от природы. Прочие же только к закату своей жизни набираются этих важных и ценных качеств (когда и применить их-то уже и негде и бессмысленно; разве что поделиться опытом, но кто их послушает – закон спирали работает не только в общей истории человечества, но и в каждой отдельно взятой личной судьбе). Да и опять-таки далеко не все. Хотя для них же лучше. Ведь за каждым маленьким откровением стоит огромная человеческая драма. Не каждый наберется смелости признаться самому себе, что оказался обыкновенным болваном. В неведении жить проще. А умирать и подавно.






6



Алекс оказался тем еще орешком. Несмотря на свои шутливые отговорки – «Чего не достигнешь полетом, достигнуть можно хромая», он, тем не менее, проявлял отменное рвение на всех фронтах учебы. Ему легко давались математика, затем алгебра, геометрия, физика, геометрия вселенной и квантовая физика. Он упорно поглощал литературные труды, изучал языки. И везде оказывался лучшим. Учителя ставили его в пример. Откуда у него столько талантов, не прекращал удивляться Макс. Этот парень действительно отличался от всех своих сверстников. Не иначе, как самородок с материковой зоны. Иногда Макс горько шутил сам с собой о том, что видимо Алекс мутант какой-то. Но шутки шутками, а вскоре Макс начал замечать, что и сам стал учиться значительно лучше. И если учителя и отец неустанно хвалили его за успехи, то сам Макс с горечью сознавал, что незаметно ввязался в негласное соревнование с этим инвалидом. Он не должен был уступить Алексу. Ни в чем! Иначе он потеряет Маю.

Стоит отметить, что и физически Алекс развивался тоже отлично. Если с первого момента знакомства Макс почувствовал силу его рукопожатия, то вскоре убедился, что Алекс прекрасно развит и физически, а его недостаток – хромая нога, которую, как оказалось ему повредили во время нападения за лотерейную путевку, вскоре тоже исправился, не окончательно, правда. Он все же прихрамывал на правую ногу, уже далеко не так явно, но все же прихрамывал, но и эта его хромота пошла ему только на пользу – отличала от других. И если изначально над ним еще прикалывались за спиной, то вскоре стали сравнивать с лордом Байроном. К слову это сравнение подкинул сам Макс. Изначально это был скрытый сарказм, ведь Алекс не был даже гражданином островов, не имел никаких прав и на тебе – лорд Байрон, но вскоре это сравнение настолько крепко прижилось, что даже стало льстить Алексу. И весьма злило и раздражало Макса.

Шли годы. Алекс вытянулся ростом, похорошел, стал красавцем. Девчонки с восхищением засматривались на юношу, и Максу порой казалось, что имей Алекс гражданство, они наперебой стали бы заигрывать с ним, и что хуже, скорее всего он стал бы лидером класса, вместо Макса. Но гражданство очень много значило на островах. Точнее сказать – все значило. Без него дорога в светлое будущее для тебя безнадежно закрыта. Разве что обслуживающим персоналом, но это так унизительно. Или, если исключительно проявишь себя в чем-то (но такое случалось весьма редко – новых граждан не слишком чествовали на островах и крайне ревниво относились к этому моменту), как например, отец Маи. К тому времени, кстати, он уже работал в политической команде отца Макса. Мечты о Мае просто обязаны были воплотиться в жизнь!

Макс и Алекс были лучшими друзьями. Так можно было судить со стороны. Они всегда были вместе. Оба прекрасно развиты физически, красивы. Оба блестяще оканчивали обучение. Но если бы кто-то только смог пробраться в голову Макса, он бы с ужасом увидел, как тот жадно мечтает расправиться с ним, с каким благоговейным трепетом он выжидает подходящего момента, чтобы уничтожить негласного соперника. Одним ударом! Раз и навсегда! При этом желая остаться далеко в стороне, не дав никому ни малейшего повода обвинить его в подлости и коварстве. Это было сродни тому моменту, как если бы Макс проходил мимо и не подал руки утопающему Алексу, при этом никого рядом не было, а он с безопасного расстояния с блаженством наблюдал, как тот захлебывается и тонет. Это было бы идеально. Еще бы! Ведь этот проклятый инвалид заполонил все его мысли. Он стал навязчивой идеей, паранойей. Временами Макс не мог нормально есть, пить, дышать, спать. Не мог нормально думать. Иногда у него случались нервные срывы, истерики, которые он отчаянно душил в себе, скрывал, чтобы никто не заметил его ненормального поведения. Одним словом, он уже не мог нормально полноценно жить.

Каждый раз, завистливо с отвращением наблюдая, как блистает Алекс, как пристально с восхищением смотрят на него окружающие, он, внешне заискивающе и дружески улыбаясь, в душе неистово ненавидел этого проклятого инвалида, безродного выродка, ворвавшегося в его жизнь. Пытаясь разобраться в своих ядовитых мыслях, отчего же он так возненавидел Алекса, Макс в бесчисленный раз попадал в замкнутый круг, который моментально омутом втягивал в очередные губительные мерзкие душевные муки и терзания. Зависть? Ревность? Но к чему? – даже став лучшим из класса, да пусть со всей школы, да хоть со всех островов – какое будущее его ждет без гражданства? Вероятнее всего его снова отправят обратно на материковую зону, или даже, если и оставят на островах, он никогда не станет полноправным членом общества. Никогда! В свое время отец Макса разыграл в своей предвыборной кампании карту с бедным мальчиком. Теперь же, будучи вице-президентом островов, ему давно нет дела до этого паренька. Алекс предоставлен сам себе. После окончания школы все двери перед ним будут закрыты. И никогда Мая не станет его половиной! Никогда!

Что его ожидало дальше? Нищета, трущобы, пресмыкание? Там не пригодятся его таланты, его знания. Только забавы ради, блеснуть перед дешевой девкой. Разве что фортуна снова улыбнется ему каким-то невероятным фантастическим образом, как однажды улыбнулась уже, приведя на острова. Но разве это можно назвать фортуной – смерть отца, матери. Какие-то двое отморозков по горячке, пришили его родителей, и он, таким образом, попал во внимание его отца, который продвигал свою политическую карьеру и использовал Алекса как один из козырей его новаторских и прогрессивных политических взглядов. Алексу просто чертовски здорово повезло, если это только можно назвать везением. Игра случая. Судьба подкинула ему козырь. Сколько у нее еще в запасе козырей для Алекса?... Нет! Все это бред! Бред! Полный бред!






7



Макс пришел в себя - лекарство отпускало. Он снова с горечью осознал, что находится в тюрьме. В проклятой марсианской тюрьме-госпитале, куда сбрасывают самых гнусных преступников, от которых отвернулся даже сам Морос. И он – потомок прекрасного богатого и влиятельного рода – находился среди отбросов общества, покорно ожидая прихода Танатоса. Он совершенно по идиотски разрушил репутацию своего рода, напрочь уничтожил ее. Сейчас он являлся самым жалким из всех людей.

Но что ужасно – не это его волновало - он снова думал об одном и том же. Глупый ненужный и больной бег по безумному кругу воспаленного сознания. Этот проклятый инвалид даже на расстоянии продолжает разъедать его личность, продолжает растаптывать и без того ничтожную жизнь основательно. Как же судьба бывает жестока. Но главное непостижимо - если к одним она жестока, то другим по каким-то никому непонятным причинам, словно пытаясь компенсировать урон, взамен благоволила. Или наоборот? Да нет же, однозначно, Ананка за что-то мстила Максу, и словно извиняясь, помогала Алексу. А как же иначе объяснить последующие фарсовые события?


Однако для начала немного предыстории.

Атомная война, случившаяся для всех жителей планеты Земля совершенно неожиданно, окончательно установила превосходство небольшой горстки власть имущих мира сего над подавляющим большинством обыкновенных обывателей. Незадолго до этого ужасного события на Земле проводились эксперименты по строительству куполов, которыми в будущем планировали покрывать Марс, для последующего заселения и обживания красной планеты. Несколько экспедиций на Марс прошли успешно и теперь туда отправляли необходимые в дальнейшем заготовки материалов для первых куполов. Одновременно на Земле проводили последние проверки на автономность и полную готовность данного проекта. Местом эксперимента был выбран материк Австралия и ряд близлежащих островов. Проект по грандиозности превосходил ядерный коллайдер, но перенаселение планеты, достигшее критической точки, требовало быстрого и кардинального решения. Средств не жалели. Люди жили мечтой о скором заселении Марса.

Все человечество с восторгом и гордостью за самих себя, внимательно и напряженно следило за великим строительством. Схема куполов была спроектирована таким образом, что ничто извне в них не попадало и покинуть также не могло. Под куполом устанавливался микроклимат. Тончайшее покрытие куполов изначально было создано на принципе электрорезонанса сверхвысокой частоты, удерживающей поток электронов из смеси железа и свинца, для предотвращения проникновения радиации и других вредных волн, любого твердого вещества и даже молекул любого газа, который мог быть вреден обитателям купола. Под землей и в воде работал тот же принцип, но несколько сложнее. Забегая наперед, хочется отметить, что тот самый отец Маи, в будущем изобрел способ превращения золота в газо-жидкое состояние и научился управлять им, используя его вместо железосвинцовых электронов. Этот способ оказался намного дороже в плане стоимости самого золота и дальнейшего его превращения в необходимое крайне сложно устойчивое пограничное состояние, но намного дешевле и практичнее в эксплуатации - энергозатраты на управление электронами золота оказались в несколько раз дешевле, а само покрытие значительно надежнее и безопаснее в плане той же радиации и других вредных волн. В последующем именно этот способ позволил строить намного надежнее и соответственно безопаснее купола на Марсе.

Так вот, когда строительство куполов на Земле подходило к окончанию, богатые мира сего стали массово скупать земли на островах и в самой Австралии. Люди смеялись с них, считая это очередным модным течением среди богачей, но не прошло и года после запуска и успешной работы куполов, как на Земле, один за другим прогремели атомные взрывы. Погибло около 50 процентов жителей Земли. Мегаполисы и вся инфраструктура были напрочь уничтожены. Выжившие практически были отброшены в каменный век. Но именно те, кто проживал под куполами, совершенно не пострадали. Много версий тогда выдвигалось – от той, что таким жестоким образом проверили надежность строений, до той безумной, что таким образом богатые мира сего по-своему решили проблему перенаселения Земли. Чего только не говорили. Конечно, те кто остался на островах радовались своему спасению, а политики преподносили события в исключительно им нужном ключе. Впрочем, как всегда. Одно было ясно точно – уцелевшие жители не допускались на территорию, покрытую куполами, поскольку представляли угрозу заражения и были сдвинуты по социальной ступеньке в самый низ, ниже некуда. Они не имели никаких прав, считались опасными для общества. И даже спустя много десятков лет, когда сменилось несколько поколений на материковой зоне, они лишь использовались как самый дешевый рабочий труд и конечно для благоговейного трепета обычных людей, живущих под куполами и использовавшихся в качестве обслуживающего персонала сильных мира сего. Цивилизация со всеми ее благами покинула материковую зону, как называли все территории, пострадавшие от ядерных взрывов, то есть не покрытые куполами, и если некоторым было наплевать на это, большинство же страстно желало любым способом пробраться на острова, чтобы жить в раю, пусть даже и обслуживающим персоналом. А именно так и жили на островах – как в раю. Но это совсем другая история. Наша история в следующем.


89 лет назад началось активное освоение Марса. После того, как купола на Земле доказали свою полную эффективность, было окончательно решено применять их на Марсе, для освоения красной планеты. Первые купола, конечно же, были недостаточно адаптированы для марсианских условий, поэтому происходило множество неожиданных сбоев, ведущих к частым гибелям целых поселений. Неудивительно, что если в период начала заселения, желающих на волне энтузиазма было предостаточно, то очень скоро началась большая нехватка человеческого ресурса. Мало кто решался лететь на верную гибель. Даже жители материковой зоны, несмотря на свое тяжелое рабское положение, также не желали рисковать. Силой загонять народ на верную смерть тоже не удавалось – начинались массовые волнения, грозящие перерасти в настоящий бунт.

Тогда дед Макса отважился на хитрость. Он убедил правительство островов, являющееся по сути полноправным правительством всей планеты Земля, пойти на рискованный шаг – желающим получить гражданство на островах и стать полноправным членом общества, предлагалось отработать на Марсе два года. Желающих оказалось сразу предостаточно. Освоение Марса возобновилось с новой силой. Купола строились, ломались, люди по-прежнему гибли, а ученые тем временем, исключая прошлые ошибки и погрешности, совершенствовали свои технологии, все правильнее подгоняя их под марсианские условия. Но люди все равно летели, и снова строили, и результат не заставил себя долго ждать – качество куполов заметно улучшилось, гибелей становилось все меньше и меньше, а новых полноправных граждан Земли под куполами соответственно все больше и больше. Поэтому неудивительно, что вскоре срок был увеличен до трех лет, затем до пяти, а потом и до десяти лет, потому как условия на Марсе становились все более безопасными, а новые граждане прибывали и прибывали на Землю. Коренным жителям островов конечно такая ситуация не могла нравиться. Они привыкли считать себя элитой планеты, и разделять свой рай с новыми гражданами - обыкновенными работягами - совсем не желали.

Поэтому словно по иронии судьбы, именно отец Макса проводил новый закон в парламент об отмене данного закона. Что еще больше подстегнуло к ажиотажу желающих вырваться с материковой зоны. Таким вот образом, когда-то и убили родителей Алекса за выигранную путевку-лотерею. И вот спустя шесть лет отцу Макса, наконец, удалось провести закон об отмене получения гражданства за работу на Марсе. Чтобы не распалять страсти – пришлось идти на уступки и признать суверенное государство на Марсе и выдавать марсианское гражданство, соответственно признав право на частную собственность, жилье и прочие социальные услуги. Конечно, марсианское государство все равно фактически являлось колонией правительства Земли, поскольку по рукам и ногам было связанно кабальными договорами с заранее прописанными санкциями в случае неповиновения, но тем не менее первый серьезный шаг в этом направлении был сделан. До вступления закона в силу оставалось пару месяцев, в тот момент нашей истории, когда наши герои оканчивали школу.






8



Как ни решался, но даже к окончанию школы Макс так и не отважился признаться Мае в своих чувствах. Все откладывал - ждал подходящего момента. Его скрытые чувства безумным коктейлем бурлили в груди, неистово терзали и сводили с ума сознание, и еще больше закипали, когда он неоднократно наблюдал зарождающееся едва уловимое взаимное притяжение Алекса и Маи. Их подозрительно нежные робкие взгляды, их подозрительно странные вздрагивания от малейшего случайного прикосновения, их подозрительно неловкое смущение, когда в компании друзей заводились разговоры о предстоящей взрослой жизни и соответственно о взрослых интимных отношениях.

Все это невыносимо убийственно воздействовало на психику Макса. Иной раз, он ловил себя на мысли, что не решается признаться Мае в своих чувствах, потому как банально боится получить отказ. Более того, он боялся представить, что таким образом, сам ненароком подтолкнет ее к выбору Алекса, а это неопровержимое и унизительное поражение. Пока между ними не случилось ничего серьезного не нужно торопить события. Однажды представится прекрасная возможность, и он ее не упустит. В конце концов, скоро конец школы – и кем станет он, а кем Алекс в новом взрослом мире. Мая сама поймет, кто ей больше будет нужен. Поэтому он мастерски делал вид, что она его не интересует и, тем более что он не замечает их зарождающихся отношений.

А между тем, несмотря на внешнее беспечие и благополучие, внутренняя напряженность Макса нарастала с каждым днем, с каждой минутой, с каждым мгновением. Казалось еще чуть-чуть, и он взорвется. И он едва не взорвался, когда на выпускной вечер Алекс, опередив Макса, пригласил Маю своей спутницей, и уж совсем совершенно непонятно, как удержался, когда тайком проследив за парой, застал их в страстном поцелуе. Сколько раз в те секунды Макс мысленно убивал Алекса, сколько раз резал его на кусочки, медленно с наслаждением, сколько раз расплющивал ему голову своими кулаками, сколько раз разрывал его на куски и вырывал его сердце – одному Богу только известно! Как только Макс выдержал и не выдал себя, как и не выдал в дальнейших общениях, что был свидетелем той любовной сцены – непонятно. Наверное, пригодилось учение отца – выдержка! Самым терпеливым достаются самые лакомые куски. Нужно терпеть! Нужно быть сильным! Сильнее всех и вся!

Все это верно. Только зря мы часто забываем о правиле, как нужно уметь вовремя выпустить пар, иначе последствия могут обрести необратимый процесс.

Но Макс считал, что его терпение было вознаграждено! Причем незамедлительно – в тот же вечер, он подслушал, как Алекс признался Мае, что сразу после окончания школы, то есть сразу после выпускного бала отправляется на Марс, чтобы отработать десять лет и вернуться гражданином. Оказалось, отец Маи не приветствовал отношений дочери с Алексом из-за его статуса. Став частью элиты, он быстро забыл, кем был сам, его предки – к хорошему привыкается быстро; а может, просто не желал своей дочери тяжелых испытаний, которые сам прошел в свое время – кто знает? Вероятно, Мая рассказала все своему отцу, чего Макс так и не решился сделать. Но теперь, когда Алекса не будет целых десять лет, а может и вообще никогда – беспристрастная статистика смертей на Марсе все равно выдавала не всегда хорошие показатели - все было в руках Макса.

Так оно и случилось. Поступив поле школы в элитное высшее учебное заведение на дипломатический факультет, Макс попросил отца, чтобы тот помог с поступлением и Мае, причем так чтобы и Мая и ее родители были в курсе его помощи. Вместе с ними поступил и Джон, но с ним у Макса давно не было близких приятельских отношений. Ровно столько, как он пригласил на место Джона за партой Алекса. Джон всячески пытался воскресить былые дружеские отношения, но напрасно. Единственным другом Макса оставался Алекс. И даже сейчас, после школы, когда Алекс улетел на Марс, Макс не шел на контакт с Джоном. Он общался только с Маей.

Итак, выждав целый год совместного обучения, Макс принялся настойчиво ухаживать за Маей. Она не принимала его новых неожиданных знаков внимания, продолжая общение с Алексом по видеосвязи. Сводила все на шутку. Но видимо Максу было уже все равно. С нескольких корявых неловких ласковых слов, которые он случайно позволил себе неловко проронить (скорее, едва выдавить) своей давней возлюбленной, его надежную плотину, которую он столько лет неистово строил и чудом удерживал в себе, прорвало в одночасье и бесповоротно. Теперь, после стольких лет ожиданий и скрытости он, наконец, изливал, нет - изрыгал свои чувства и заваливал ими свою обожаемую подругу. Однако, несмотря на то, что чувств накопилось действительно великое множество, но видимо именно из-за того, что они настолько стеснились за все это время в груди Макса, что перекалечили, поломали друг друга, они выходили какими-то неправильными, исковерканными, дефектными. Как ими пользоваться у Макса совершенно не было навыков. Верно, говорят - всему свое время. Но Максу было уже все равно. Вероятно, он подсознательно был даже рад избавиться от них - настолько они мешали ему дышать, мешали ему мыслить, жить, что он выбрасывал, извергал их бурным маньячным потоком на свою любимую и чувствовал облегчение. Иногда он искренне верил, что раз ему хорошо, значит и ей тоже, просто она для вида показывала, что ждет Алекса. Нужно только дать время, и она станет его.

Однако прошел еще целый год, но Мая оставалась верна Алексу и не реагировала на чувства Макса – для нее он оставался только другом. К тому же, теперь весьма смешным и забавным другом, влюбленным в нее по уши. Иной раз, чтобы не обидеть Макса Мая в шутку парировала - где же он раньше был. Почему раньше не признался, что любит ее. Подобные незатейливые замечания Макс воспринимал крайне остро и резал себя мысленно на кусочки за свою нерешительность. Отчаяние – источник глупых и мерзких поступков. Не дождавшись взаимности, было решено подключить всевозможные рычаги давления, благо почва уже была готова основательно. Отец Макса довольно откровенно поговорил с отцом Маи о том, что его сын крепко и безумно любит его дочь, и что их ждет прекрасное будущее, а иначе его не будет не только у Маи, которая вообще неизвестно дождется ли живым своего Алекса, но и у всей семьи девушки. Аргументы оказались довольно весомыми. Вскоре сыграли свадьбу. Невеста со слезами поклялась быть верной мужу. Макс с чувством удовлетворения, наконец, принял печальное согласие Маи быть его верной женой.

Поскольку друзья часто общались по видеосвязи, Макс решил не тянуть и сам лично рассказал Алексу о свадьбе. О том, что давно любил Маю и мечтал всю жизнь о ней. Он ни словом, ни намеком не дал знать, что был в курсе их отношений. Он страстно жаждал увидеть подавленность в глазах Алекса, мечтал увидеть поражение, бессмысленность дальнейшего существования. Он заметил, как Алекс напрягся, сжался в комок, но…никак не отреагировал на услышанное. Он горько (как показалось Максу) улыбнулся и через силу выдавил (как тоже показалось Максу) пожелания счастливой семейной жизни. Сослался, что у него много работы и связь прекратилась. Макс ликовал. Он победил! Он все-таки сделал этого безродного ублюдка! Сделал! Он поставил его на место! Он доказал, кто из них круче! Еще большее наслаждение ему доставила подслушанная вскоре беседа по видеосвязи между Маей и Алексом. Мая плакала и просила прощения, что не дождалась его. Она не смогла пойти против воли отца. Казалось, у Алекса тоже были слезы. Он успокаивал ее, также желал счастливой жизни. Говорил, что она в надежных руках и что он очень рад, что она с лучшим и надежным его другом, и он не будет о ней переживать. Мая еще долго рыдала и просила прощения у пустого монитора. А Макс в стороне наслаждался каждым ее всхлипыванием. Ее беспомощностью. Ее покорностью. Это – триумф! Немезида держала его в своих объятиях и целовала в уста достойного приемника!

Неудивительно, что счастливой взаимной жизни с Маей не сложилось. И, несмотря на то, что у них родились двое замечательных погодков – мальчик и девочка, никаких теплых, не то что близких, отношений между супругами не было. Огромная пугающая бездна Хаоса разделяла их. Мая всегда молчала в присутствии Макса. Всегда была грустна. Но стоило им в очередной раз выйти на видеосвязь с Алексом, Макс видел, как она начинает светиться. И хотя она опять молчала, ей вовсе и не нужно было говорить. Алекс увлеченно рассказывал о марсианских буднях, плел разную ерунду, шутил, искренне радовался их деткам, а Макс ревностно наблюдал, как они общались глазами. Это было невыносимо! Невероятная боль! Чувствовать себя проигравшим победителем! Худшего ощущения, наверное, и не придумаешь! Душевные качели раскачивали психическое состояние Макса от одной крайней точки до другой, и неизвестно, когда можно было однажды, не удержавшись, сорваться и улететь в безысходность, во мрак.

Тем временем, прошло пять лет. Макс окончил вышку, а Алексу оставалось отработать еще пять лет и он вернется на Землю гражданином. Макс понимал, что Мая не из тех женщин, которые бросают семьи ради первой любви, но все же - Алекс будет рядом. У них и так в семье нет никаких отношений, а что будет потом? Измены, тайные встречи, или все же она решится и бросит его, сбежит к этому чертовому инвалиду? Страшные картины рисовались в воспаленном воображении Макса. Очень страшные и кровавые. Нужно срочно что-то предпринимать. Нужно срочно что-то делать, что-то менять, иначе кошмар неумолимо приближался в его итак изрядно покореженную жизнь. С каждым днем, с каждой минутой, с каждой секундой приближался невероятный кошмар. Часы словно поселились в голове у Макса и постоянно громко и больно отсчитывали секунды! Тик-так! Тик-так! Тик-так!






9



Пять лет общения с Алексом, постоянно угнетающая мысль о будущем возвращении ненавистного инвалида на Землю вывело, наконец, Макса из себя – он тоже отправился на Марс. Он не мог допустить, чтобы Алекс вернулся и разрушил и без того не сладкую жизнь. Отец, не подозревавший, что творится в голове у сына, поддержал его идею – неплохо для будущей политической карьеры поработать на Марсе. Показать, что он не боится никаких испытаний, тем более, что довольно немалая часть электората, к тому времени состояла из простых работяг, заработавших себе гражданство. Это было только на руку. Макс подписал самый обыкновенный контракт (дабы избежать в будущем ненужных дебатов о том, что это делалось умышленно), по которому он обязан был отработать пять лет на Марсе. Его не смутило, что он будет работать не по специальности, а начнет простым работягой. Отец очень гордился первым самостоятельным взрослым поступком сына, неустанно вторя, что того ждет великое будущее. Если бы он только знал истинную мотивацию поступков сына. Макс же отправлялся с одной тайной мечтой – хоть как-то поднять свой авторитет в глазах супруги, чтобы быть не хуже Алекса, когда оба вернутся с Марса. Однако, сколь себя не обманывай, но в голове Макса трусливо то появляясь то исчезая, блуждала самая главная мысль. Он боялся прямо посмотреть ей в глаза и признаться самому себе, что будь он рядом – вероятность несчастного случая с Алексом катастрофически возрастала. Всякое случается на Марсе. Люди гибли и в это время, несмотря на высокую безопасность труда. Внезапные прорывы марсианской толщи иной раз извергали сильно токсичные и крайне ядовитые газы для человека - малейшая брешь в обмундировании и тебе конец.

Алекс невероятно удивился прилету Макса, но и одновременно искренне обрадовался. Ссылаясь на давние дружеские отношения, Алексу не составило труда похлопотать, чтобы Макса командировали в его бригаду. Было конечно неплохо оказаться с ним рядом (именно то, что надо!), но на деле все же крайне унизительно - попасть в подчинение этого оборвыша, инвалида. Иной раз, Макс думал, что Алекс специально так устроил, чтобы лишний раз показать свое превосходство. Однако сколько раз он ни всматривался в глаза инвалида, ничего кроме дружбы там не находил. Даже не было и намека на укор, что тот женился на Мае. Макс вспоминал первую встречу, когда Алекс, вернувшись в класс ни одним словом, ни одним движением не выказал своего недовольства или затаенной злобы. Как только можно быть таким человеком, неоднократно удивлялся Макс. Может он просто дурачек – улыбается и радуется всему, что с ним происходит. Может быть. Но дуракам, как известно во всем везет. Дурдом какой-то. Каша в котелке Макса заваривалась все гуще и абсурдней.

Тем не менее, начались трудовые будни. Огромной опасности уже не представлялось, однако смертность была не редким явлением среди первопроходчиков. Конечно, купола уже были надежны, гибели целых поселений, как было в начале покорения Марса давно не наблюдалось, но вот именно в освоении новых территорий, бурении скважин, для того чтобы проложить купол под землей, случались несчастные случаи. И довольно нередко. Самым страшным был токсический газ, который временами прорывался во время бурения пластов Марса. Он разъедал человека в считанные минуты, если вдруг попадал на открытый участок тела. Поэтому в бригаде из двадцати человек всегда присутствовало пятеро врачей, на самый экстренный случай. Экипировка хотя и была надежной, но иногда от внезапного взрыва острым осколком породы запросто могло пропороть скафандр. Случались инциденты банального несоблюдения техники безопасности. Но все это происходило только на передовой, при освоении новых территорий. А именно там и работала бригада Алекса.


Между тем, четыре года пролетели, словно четыре недели, а Максу так и не представился случай предпринять что-либо коварное. Едва он начинал планировать какую-либо подлость, представлять, как это будет происходить, сознание мутилось, его тошнило, а тело, словно в оцепенении отказывалось подчиняться разуму. А тем временем подходил к концу срок службы Алекса, да и самого Макса. Мысль о скором возвращении, бесила и рвала изнутри на кусочки Макса. Более всего убивало неожиданное наблюдение - у Алекса не было отношений с женщинами. Очевидно, что он по прежнему сильно любил Маю, хотя ни разу не обмолвился никому о том, что к ней чувствует. И Макс даже боялся представить, что будет, когда тот вернется на Землю. Какие дьявольские планы вынашивал в себе этот спокойный улыбающийся дурачек? Мысли о том, что супруга сбежит с этим инвалидом и опозорит его имя, сводили с ума и подливали масла в огонь. Что же делать?!

Алекс к тому времени стал начальником трех куполов, следил за безопасностью работы системы, при этом был заместителем председателя профсоюза рабочих Марса, его новым отличным другом, с которым он здесь и познакомился. Но тем не менее на опасные бурения всегда отправлялся со своей бригадой на передовую, чем заслужил огромную популярность и уважение среди жителей Марса. Он и здесь был первым. Только теперь недосягаемо первым для него, для Макса. И хотя Макс на отлично справлялся со своими обязанностями, он особо не проявлял никаких стремлений к росту карьеры, его все угнетало на Марсе. Даже солнце здесь ему казалось каким-то чужим, злобным, ехидным. Оно не грело его - оно его странным образом сжигало.

Ничего, утешал себя Макс, вернемся на Землю, я приложу все рычаги, чтобы стереть тебя с лица земли. Все! Вот только вернемся! Отец на Земле уже готовил к запуску избирательную кампанию по возвращении Макса. Теперь он просто обязан стать президентом. Не сразу конечно, для начала отец возьмет его своим помощником, введет в курс дела, со временем уступит свое место вице-президента, а там – дело техники – электорату всегда можно навязать свое видение ситуации – для того и существуют сотни лет испытанные зомбометоды всесильных массмедиа. И вот тогда - тебе конец Алекс! Власть президента – всемогуща! Захочет, чтобы не стало человека – не станет. Никто и не заметит. Макс упивался коварными и сладкими мечтами долгими марсианскими ночами, когда в истерике от нынешнего бессилия не мог уснуть и только и бредил скорой будущей расправой. Оставался год.


-Ты знаешь, Макс,- сказал однажды вечером после смены Алекс,- я, наверное, не вернусь больше на Землю.

-Это почему вдруг?- удивился Макс.

-А что мне там делать? Все мои родные и близкие теперь здесь. У меня здесь все замечательно. А на Земле у меня ничего и никого нет.

-Но ведь ты вернешься гражданином! Ты сможешь жить полноправной и полноценной жизнью!

В голове у Макса началось настоящее помутнение – он уже не знал и не понимал, чего желал на самом деле. С одной стороны – великолепно, что Алекс останется на Марсе. С другой – он снова его провел. У него здесь блестящая перспектива. А о расправе можно и вовсе забыть.

-Да я и здесь живу самой, что ни есть полноценной жизнью. Наверное, даже более полнее, чем живя на Земле! В конце концов, какая разница, под каким куполом жить – здесь или там?

-Но ведь там Земля, дом.

-Нет, там боль, унижения, обиды. Думаешь, я не знаю, как ко мне относились там? Что обо мне говорили за спиной? Я был в курсе всего. Как ты думаешь – каково мне было? Вот только ты и был мне одним другом, и…,- Алекс осекся.- Именно здесь я почувствовал себя настоящим человеком. Я стал нужным этому обществу. Здесь люди живут уже в третьем поколении и на разговоры о Земле давно не реагируют, так как ты хотел бы. Многие остались здесь, несмотря на то, что на Земле их ждет гражданство. Для человека дом – там, где его любят, ценят, уважают. Мой дом здесь.

Макс был в шоке. Все его планы снова летели в трубу. Выходит, если Алекс остается на Марсе, у него никаких шансов ни превзойти, ни уничтожить его. Никаких! Все! Схватка окончена. Алекс - начальник трех куполов, член профсоюза, а кто он? Сколько лет и усилий ему еще предстоит потратить, чтобы добиться его положения. Да и вообще, сама атмосфера на Марсе все более раздражала, ежесекундно не терпелось вернуться на Землю. Здесь все его угнетало. Все было чужое. Начинать новую историю своей семьи здесь, как в свое время его предок начал в Австралии, с нуля? Нет, он явно не такой, как его прадед. Не такой, как Алекс. Нет! Он снова проиграл! И зачем только нужно было столько времени тратить на эту пустую гонку, на эту заранее бестолковую гонку. Дурак! Дурак! Дурак! Столько лет потраченных зря! Для чего?! Что и кому он хотел доказать? Алексу? Да ведь он даже и не догадывался о мыслях Макса, о причинах мотивации его поступков, искренне считая его своим лучшим другом. Как можно что-то доказать человеку, если он даже не подозревает о том, что ему что-то пытаются доказать. Он просто живет своей никчемной жизнью, которая почему-то все сильнее и сильнее раздражала Макса, выводила из себя. Макс резко осунулся и погрустнел.

-Я знаю, друг, что тебе здесь не совсем нравится, я давно это заметил,- словно читая его мысли, произнес Алекс.- Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем ты сюда прилетел? У тебя там семья, дом, родители, жена. Дети, в конце концов! У тебя прекрасное будущее, а у меня что? Конечно, я рад, что мы снова вместе, как в школе, но теперь у нас взрослая жизнь. Я бы на твоем месте вернулся на Землю. А мое место здесь. Здесь теперь мой дом. Не обижайся, ладно?

Эта сволочь еще издевается над ним и так изощренно, сочувственно. Гад! Сволочь! Психолог хренов!

-Захотелось сделать что-то героическое,- вместо этого произнес Макс.- Захотелось тоже внести свою лепту в наш род, не только же гордиться своими предками.

-Это по-мужски! Уважаю!

Алекс искренне обнял друга и дружески похлопал по спине.

-Я всегда тебя уважал с самого первого дня. Ты столько для меня сделал, и твой отец. Кем бы я стал, если бы не вы? Спасибо друг! Мы так с тобой похожи, словно братья!

Вот и сейчас Алекс искренне поделился своими мыслями, а Максу нестерпимо хотелось со всей силы врезать ему кулаком по лицу, и еще, и еще, и ногами добивать упавшее ненавистное тело. С каким бы наслаждением он сейчас это сделал! Друг? Ты меня называешь своим другом?! Да я только из-за тебя сволочи и приперся на этот чертов Марс. Похожи? Да уж, конечно. С самого знакомства Макс чего только не делал, чтобы не отставать от своего друга-инвалида и сам не понял, когда стал походить на него. Стал жалкой копией этого ублюдка. Убить! Растоптать эту мразь, чтобы и следа не осталось. Вот и все было простое желание Макса. Но что бы он потом объяснил трибуналу, везде видеокамеры, все под контролем (правила техники безопасности на Марсе) – за что он убил своего товарища? За то, что тот с детства доставал его своей успешностью? Ну да кто тебе виноват приятель? Вкалывай, стремись и тоже будешь иметь определенный результат! Возможно, и даже точно, не такой, но возможно, что даже намного лучше! Все в твоих руках, дружище! Дерзай! А такие подобные разборки только унижают и уподобляют человека в звериный ранг. Какой с него дипломат, политик, если он опускается до убийства. Нет - убивать нельзя. По крайней мере, своими руками. Для этого есть специально обученные люди. А что ты можешь сделать сам? Хочешь быть лучшим? Стань им!

Подобные противоречивые мысли разрывали сознание Макса. Хотелось кричать, бить, выть от злости, от безысходности. Алекс снова проделал непредсказуемый ход, да так ловко вывернул ситуацию, что у Макса не оставалось никаких шансов что-либо изменить. Единственное, что оставалось – признать, наконец, свое поражение. Окончательно и бесповоротно.

-Думаю, ничего с этим не поделаешь,- словно из далекой вселенной донесся спокойный голос Алекса.

Ничего с этим не поделаешь, на автомате мысленно повторил Макс. Да, наверное, и действительно не нужно больше с этим ничего делать и придумывать. Пусть будет, как будет. Проиграл, значит проиграл.

-Надеюсь, ты прав,- ответил Макс, и друзья, пожав руки, разошлись по своим квартирам.

Все последующие дни с Максом творилось что-то невероятное – его то бросало в жар, то в холод, то рвало, то голова раскалывалась от нестерпимой боли. Нервы расшатались до невозможности, он срывался с любой мелочи. Организм испытывал невероятную агонию. Его срочно положили в карантин. Такое бывает, говорили врачи. Вероятно, каким-то образом в организм проникли пары ядовитого марсианского газа, но никаких признаков не находили. Странный случай, бормотали врачи, разводя руками, и продолжали обследовать Макса. Вероятно, новая неизвестная инфекция, неуверенно предположили они. Но снова ничего не находили. И только один Макс, знал, что с ним происходит. Его сознание воспалено одним единственным главным вопросом – как теперь дальше жить, для чего? Все перевернулось с ног на голову. Если раньше он прекрасно знал, что его жизнь это борьба с этим чертовым инвалидом, то теперь его существование лишалось абсолютно какого-то смысла. Если раньше его сознание от начала и до конца с избытком было наполнено этим чертовым Алексом, то теперь там образовалась пустота, Мрак. Вакуум, который теперь втягивал в себя остатки личности Макса, грозя уничтожить его полностью и без остатка. Организм отчаянно реагировал, но как и что делать в подобной ситуации он не знал, поэтому задействовались всевозможные проявления внутренней истерики. Его лихорадило и трясло, затем он мог начать беспричинно громко неистово смеяться и тут же переходить в надрывный плач, за которым следовал тяжелый кашель, рвота и начинала невыносимо болеть голова. Вскоре и сердце начинало аритмить, как и весь организм. Врачи разводили руками и только и могли, что сделать, как колоть мощные успокоительные и снотворные. Но и во сне пытки организма не прекращались, и во сне он продолжал реагировать не менее бурно. Врачи только ждали смирно конца мучений больного. Невыносимая тяга по Земле – наконец, рискнули предположить ученые мужи диагноз. Результат нервного перенапряжения и срыва. Едва Максу стало бы полегче, его собирались госпитализировать на Землю.

Но вскоре все также быстро и непонятно прекратилось, как и началось. Никто не понял, что послужило причиной, но только Макс знал, как стоило ему услышать, что в его бригаде случился несчастный случай - во время бурения очередного пласта вырвался мощный столп газа - ранило нескольких человек, трое скончались на месте, еще двоим не успели оказать помощь, Алекса чудом успели спасти. Но как спасли?! О таком подарке Макс даже не мог и мечтать. Алекс остался жив, но ему пришлось ампутировать обе ноги, чтобы газ не разъел его полностью. Такого поворота судьбы Макс не ожидал. Теперь он даже без особых усилий сможет превзойти этого инвалида. А ведь и верно стал инвалидом. Инвалид чертов - так тебе и нужно, злорадствовал Макс. Верно говорят - от судьбы не уйдешь, суждено было быть тебе калекой немощным - ты им и станешь. И стоило только так изводить себя?

Невероятный груз спал с души Макса. Стало легче дышать, в голове прояснилось, нервы сразу же стали крепкие как стальные канаты и организм моментально мобилизировал свои резервы и перезапустил систему. Все органы начали работать четко, как часики и уже через три дня Макс вышел из госпиталя, как новенький. Врачи вновь только что и могли развести руками. От отправки на Землю Макс снисходительно отказался – оставалось отработать по контракту меньше года, и это время он хотел провести в блаженейшей эйфории, наблюдая немощное состояние его извечного ненавистного противника. Неужели он столько времени напрасно прождал, чтобы сейчас не насладиться своей победой?

Жизнь наладилась. Макса назначили новым бригадиром, теперь работалось с особым упоением, а еще с огромной радостью он приходил навещать безногого Алекса сначала в госпиталь, затем на квартиру. Он с удовольствием наслаждался видом удрученного инвалида, который отказывался есть и пить, швырял в стороны все, что ему попадалось под руки, орал и матерился. Таким Макс Алекса не видел никогда – это было беспрецедентное шоу. Ради подобного зрелища можно было и подождать столько лет. Молоденькая симпатичная сиделка, приставленная к Алексу, колола успокоительные, покорно убирала за ним, а Макс со своей стороны со слащаво-приторным наслаждением успокаивал товарища, говоря, что не все еще потеряно, жизнь совершенно не остановилась. Нужно найти в себе силы жить дальше.

Никто и представить себе не мог, с каким непередаваемым упоением он произносил каждое слово, как он наслаждался беспомощностью и безысходностью Алекса и упивался этим пьянящим ощущением, а слова поддержки, словно тонкие юркие подлые змеи спрыгивали с его языка, и обволакивали незримо все естество Алекса, жадно желая поскорее задушить его. Отравить. Уничтожить! Он уже готовил похоронную речь, и это чувство приводило его в еще больший экстаз. Победа! Долгожданная победа! Сами небеса вмешались в их противостояние и перевесили чашу в сторону победителя, в его сторону. Это награда за все мучения! Время стало течь медленно – это Макс специально тянул его, наслаждаясь, как гурман каждой секундой, тщательно обгладывая каждое мгновение, обсасывая каждый мельчайший фрагмент потрясающе сладкой картины. Блаженство. Самый сильный наркотик – победа!!!

А если бы он не заболел, не захандрил так сильно - он вполне мог погибнуть с остальными! Несомненно, это – судьба!






10



Однако, спустя пару месяцев Максу надоело навещать больного друга. Умирать тот как-то не спешил, а лицемерные уверения Макса в том, что не стоит отчаиваться, оказалось, начинали давать нежелательный результат с точностью до наоборот. Алекс понемногу взял себя в руки, с головой ушел в чтение книг и даже сам взялся за перо – пробовал писать истории о марсианских буднях. О своем нынешнем положении он теперь даже шутил, говоря Максу, что теперь уж с его хромоты точно никто не посмеется.

Вскоре Алекса, несмотря на его ярое несогласие, отправили на Землю, почетно проводив, как заслуженного работника, самоотверженно отдавшего всего себя на покорение Марса. Неудивительно, что в этом постарался именно Макс – отец готовил почву для его избирательной кампании – нужен был герой Марса, чтобы продемонстрировать, какая нелегкая судьба обыкновенного работяги с красной планеты. На фоне безного инвалида, шансы Макса неимоверно возрастали, как человека достойно прошедшего все тягости марсианского первопроходца и оставшегося целым и невредимым. Уж кому, а своему бывшему попечителю Алекс не смог отказать. Отец в очередной раз похвалил Макса за его нестандартный подход к своей будущей политической карьере. Алекса возили по городам, он давал интервью, читал свои зарисовки и жаждал вернуться на Марс. Максу же не давала покоя мысль о предстоящей расправе - она продолжала дырявить сознание с новой силой. Только на Земле он, наконец, окончательно поквитается с этим проклятым инвалидом. Теперь уж наверняка. Оставалось немного.

А между тем, жизнь на Марсе процветала. Заработки были, конечно, символические, но это никого не смущало - именно ощущение свободы, чувство полноправного гражданина пьянило людей. Они гордо называли себя Марсианами. Местные власти, полностью подчинявшиеся директивам с Земли, поначалу были совершенно не против подобного хода развития – вознесенные настроения сплоченности и марсианского патриотизма им были только на руку. Значительно легче управлять людьми, когда есть одна вера на всех. Вера в одну идею – равенство и свобода.

Под куполами теперь строились не просто бараки для жилья рабочих, а настоящие полноценные жилые дома, появлялись школы для детей, больницы, магазины. Куполам давали названия, как городам на Земле, а внутри куполов разветвлялись улицы, переплетались дороги. Связь между куполами осуществлялась благодаря специальным тоннелям. Одним словом, инфраструктура Марса развивалась полным здоровым ходом. На предприятиях функционировали профсоюзы работников, марсиан. За населенными куполами, раскинулись целые пашни плодородных земель, на которых, приспособив марсианскую почву специальной обработкой, колосились поля пшеницы, ржи и ячменя, тоже под куполами. Из недр Марса добывались полезные ископаемые, необходимые для дальнейшего строительства и развития. Марсиане уверенно переходили на полное самообеспечение. Зависимость от Земли становилась все меньше и меньше. В разработке даже находился колоссальный проект по созданию настоящего моря для марсиан. Одним словом, налаживалась настоящая жизнь. Правительство принимало новые законы. В обращение была введена своя марсианская валюта. Формировалось полноценное общество.

И все было бы замечательно, как вдруг на Марсе обнаружили колоссальные запасы уже готового жидко-газообразного золота. Этот металл показал себя весьма ценным не только в производстве куполов. Он открыл перед учеными неожиданные преимущества в развитии высоких технологий. Человечество сделало огромный шаг вперед в производстве новых компьютеров, работающих на более высоком уровне, соответственно андроидов нового типа, затем космических кораблей, которые могли развивать невероятную скорость, не опасаясь быть продырявленными никаким инородным телом – покрытие из жидко-газообразного золота выдерживало любые удары. А это сулило человечеству отличную возможность для дальнейшего покорения остальных планет солнечной системы. Амбиции людей не знают границ.

Тут-то все и началось. Группа экстремистов, сплоченная идеей чистой марсианской крови, заявила, что это их планета и за бесценок добывать этот уникальный элемент для землян не будут. Они требовали кардинального пересмотра всех отношений с Землей, как торговых, так и политических. Правительство Земли, конечно, не могло просто так сдать свои позиции, тем более в силу вновь открывавшихся безграничных перспектив. Началось противостояние. Один за другим ополченцы захватывали купола, центры ученых, военные склады с вооружением и порты космического соединения. Ситуация становилась критической. Ряды ополченцев то и дело пополнялись перебежчиками, поверившими в сказочное будущее. На предложение Земли решить проблему мирным путем, они отказывались. Не для того их предки гибли сотнями тысяч, чтобы продолжать оставаться рабами. Подачек экстремисты получать не желали. Им нужна была полная и абсолютная власть над планетой.

Началась война. Попытки отправить на войну солдат из материковых колоний оказались провальными, многие сразу перебегали на сторону взбунтовавшихся марсиан. Большинство было попросту дальними родственниками. Да и сами они фактически, будучи рабами на Земле, получали прекрасную отличную возможность стать свободными гражданами на Марсе. Решили набирать военных с островов. Тут уж конечно желающих было совсем немного – изнеженные прекрасной жизнью, они просто не желали идти воевать. На какие только уловки не шло правительство – большие деньги, награды, льготы. Но и этот шаг не оправдал себя. Умирать за чужие деньги никому не хотелось. Пришлось идти на крайние меры – силком загонять людей в армию, поддерживая такой шаг, как массированной лживой пропагандой, пугая жителей куполов тем, что экстремисты вскоре захватят и Землю, так и обыкновенным шантажом близких и родных. Тем не менее, контролировать ситуацию на Марсе становилось все тяжелее.

Жители Марса разделились на два лагеря. Еще вчера они бок о бок работали, шутили, отмечали праздники, радовались совместным успехам, роднились – сегодня стояли по разные стороны баррикад. Всем пришлось брать оружие в руки и выполнять долг перед своей родиной. Причем каждому перед своей. Вопрос о возвращении на Землю, у кого оканчивался контракт, сам собой отпадал в силу новых обстоятельств. Сбежать на Землю также не представлялось никакой возможности – если не погибнешь от вражеской пули, так свои точно пристрелят за дезертирство. В победу землян верилось все меньше и меньше. В свою очередь ополченцы использовали грамотную агитпропаганду, красивые обещания о прекрасной дальнейшей независимой жизни, ради которой сейчас нужно было повоевать, для привлечения в свои ряды новых бойцов.

Дело стало весьма худо. Макс, бесясь и не находя выхода из ситуации, проклинал себя, как только можно. Ведь предлагали ему улететь на Землю. Нет же, захотелось посмотреть, как сдохнет этот проклятый инвалид. А тот и вовсе не собирался умирать, напротив, с его же подачи был отправлен на Землю. Ну не идиот ли он, в очередной раз клял себя Макс, шарахаясь от постоянно разрывающихся мин, трассирующих пуль, наблюдая, как гибнут его товарищи. Мысли безумным аллюром неслись в голове, просчитывая возможные варианты спасения. Перебежать на сторону ополченцев ни в коем случае нельзя – можно сразу ставить крест на своем будущем. Продолжать сражаться за землян – непонятно победят ли они? И доживет ли он сам до этой призрачной победы? Другое дело быть ему сейчас на Земле. Но сколько бы раз он не загонял себя в отчаяние, было ясно, что оставалось лишь два пути побега с Марса – либо грузом 200, либо изрядно потеряв способность воевать. Тяжело раненых, немного подштопав, еще отправляли на Землю из гуманных соображений, если они изъявляли подобное желание.

Повезло же Алексу, печально думал Макс, как вовремя он улетел на Землю. Вот уж повезло, так повезло. Макс уж и не думал, что снова станет неистово завидовать ему, но ситуация поворачивалась таким образом, что невредимый на Марсе, начинал завидовать инвалиду на Земле. Пусть без ног, но живой. Вот гад, нервничал Макс! Он снова перехитрил его. Как ему только удается постоянно выигрывать, используя свои недостатки, обращать их на везение?

Каждый день на передовой, каждый день гибель товарищей, истощали рассудок. Каждый день словно последний. Что же делать, погибнуть на этом чертовом Марсе или?... Макса посетила ужасная, отвратительная мысль. Поначалу он противился ей, как только мог, но когда рядом с ним в очередной раз убили несколько его товарищей, он решился. Мысль пугала и убивала своей безумностью и идиотизмом, но другого выхода не оставалось. К тому же – лучше так, чем грузом 200. Вот Алекс, к примеру, замечательно устроился на Земле,- инвалидная пенсия весьма приличная, можно вообще не работать. Перед самой войной присылал фото своей супруги, та самая милая очаровательная сиделка. В один прекрасный день между ними вспыхнули чувства. Они сыграли свадьбу и ждали ребенка. В то время, как Макс должен прятаться от пули и каждую секунду ждать своей роковой. Нет уж! Так дело не пойдет! Он вырвется отсюда любым способом, и у него тоже начнется новая прекрасная жизнь и все равно лучше, чем у Алекса. В конце концов, у него прекрасная родословная и богатое наследство, положение в обществе, замечательная жена (любовь всей его жизни), которая теперь переживает за него и искренне ждет возвращения (пусть ради детей, но ведь ждет!). Подумаешь, какие-то две ноги. Это плата за твою беспечность, глупость и за выход из этого пекла.

Он все тщательно продумал, все мастерски подстроил – во время очередной вылазки его отряда за купола, дождавшись взрыва мины, быстро приполз к месту, где из воронки струился газ; огнестрельное ранение, небольшая рваная рана, несколько минут, как раз врач был поблизости… Его успели спасти, но ноги пришлось ампутировать. Жуткие кошмарные ощущения, нечеловеческие боли, но Макс уже мысленно истерически радовался отправке домой. Одного только он не учел – не он один начал практиковать подобное. Спецкомиссии, наспех организованные впопыхах военного времени, стали проводить быстрые расследования и беспристрастно расстреливать трусов, чтобы пресечь дальнейшую панику и массовое дезертирство.

Макс оказался в числе первых, вину которых с легкостью доказали – самострел. И был бы он расстрелян, если бы отец не приложил все усилия, чтобы через знакомых замять дело и спустить на тормозах. Макса не расстреляли, но бросили в тюрьму для инвалидов, для дальнейшего расследования. Это лучшее, что он смог сделать для сына на тот момент. В это время на Земле начинались массовые волнения по поводу братоубийственной войны на Марсе, насильственного отбора в армию, под лозунгами защиты землян от марсианских террористов. На этих настроениях набирала силу новая политическая кампания под руководством того самого одноклассника Макса, Джона.

Джон в пух и прах разносил прежние политические устои. Он был против рабовладельческого строя, который фактически установился и на Земле и на Марсе. Против диктатуры одного правительства на Земле. Он призывал открыть границы на Земле, дать полную свободу Марсу и его жителям. То ли разговор с директором, случившийся давно в школе, так повлиял на него, то ли он питал старую ненависть к Максу, который в свое время променял дружбу с ним на дружбу с Алексом. Политики – кто их знает, что у них на уме. У них особые тараканы. Изысканные.

Спустя три месяца мятеж на Марсе удалось потушить. Самопровозглашенных правителей свергли свои же приверженцы, когда стало понятно, что ни о чем те договариваться не собираются, а только и мечтают о полной и беспрецедентной власти над Марсом и его богатствами. Судьбы же обычных марсиан их совершенно не волновали. С растерянными, но обозленными оставшимися ополченцами решено было договариваться – в конце концов, они искренне сражались за свои права. Механизм полной свободы в их сознании был включен и остановить его, оставив отношения на том уровне, что были прежде, больше не представлялось возможным. В срочном порядке для переговоров на Марс Джон отправил Алекса – его авторитет возымел свое дело, марсиане прислушались к нему. Его друг, начальник профсоюза, был выбран новым президентом. Алекс стал его внештатным советником, прежде отказавшись от главной должности, решив посвятить себя семье и писательству. Ситуация разряжалась, а Земле пришлось идти на компромисс – признать Марс действительно самостоятельным государством, а не колонией Земли, а жителей Марса полноправными хозяевами всех богатств красной планеты.

Началась взаимовыгодная торговля между планетами. Земляне снова отправлялись на заработки на Марс, улетали целыми семьями, и им больше не нужно было стремиться получить гражданство Земли, они с удовольствием работали, получая достойную зарплату и становясь гражданами Марса.


На Земле же оппозиция сполна воспользовалась ситуацией – они раскопали всю информацию о трусливом самостреле Макса, и о том, что его отец, используя свое положение, повлиял на решение суда. Под руководством нового молодого вице-президента Земли Джона, провели публичное расследование. В результате отца Макса лишили его полномочий, сняли все титулы и привилегии, лишили гражданства и с остальными членами семейства выдворили на бывшую материковую зону.

Макс же страдал в своей палате на Марсе. Он изнывал от мучительных болей,- опасения, что заражение начало прогрессировать дальше, подтвердились, но резать уже ничего не представлялось возможным – оставалось медленно ожидать прихода Танатоса. Лекарства несколько тормозили процесс заражения, но предотвратить его полностью еще не были способны.

Макс узнал, о возвращении Алекса на Марс. О том, как он приложил немало сил в умиротворении конфликта, стал известным писателем, художником и теперь с удовольствием трудился на Марсе, поскольку его очень вдохновляла красная планета. Они с женой с нетерпением ожидали рождения ребенка и очень хотели, чтобы их первенец стал коренным марсианином.

Недавно Алекс прислал книгу с автографом своему лучшему другу. Свидания не вышло, поскольку Макс наотрез отказался видеть его. Алекс не обиделся, понимая удручающее состояние товарища. Он написал в пожеланиях, чтобы тот брал себя в руки и что искренне верит, что тот не занимался самострелом. В спешке и непонятке войны, все что хочешь, могло случиться. Он желал ему выздоровления и веры в себя. Обещал помочь в справедливом расследовании.

Будь ты проклят,- хрипел Макс, завязывая в узел простыню.

Будь ты проклят, инвалид чертов! Ты мне всю жизнь испоганил!!! Ненавижу тебя!!!









К О Н Е Ц




2.01.15-23.02.15г.г.