- Десять минут осталось, - сообщает Чез, посмотрев на часы.
Времени - без четверти час дня. Теплый летний день. Сидим, свесив ноги, на краю Орлиной горы. Внизу, под нами, в чреве горы, находится огромный бункер, построенный когда-то на случай ядерной войны. Неделю назад его открыли заново, и с самого утра сюда, не иссякая, тянется поток машин. Час назад бункер запечатали. Прибывшие в надежде на спасение люди, обнаружив, что внутрь их пускать не собираются, ругаются, орут, умоляют. Многие плачут, и мужчины, и женщины. В ответ голос откуда-то из глубин горы объясняет, что мест в бункере больше не осталось, просит их очистить территорию. Один мужик, видно, повредившись умом, влез в фургон и попытался протаранить ворота; из какого-то хитро скрытого гнезда ударил пулемет, фургон занесло и он въехал в светло-синюю легковушку, до ворот так и не добрался.
Вдали хорошо виден город - серебристые и белые иглы небоскребов в деловом центре, зеленые парки, спальные районы. То тут, то там в небо поднимаются столбы черного дыма. Если бы ветер дул в нашу сторону, наверное, можно было бы услышать вой сирен, стрельбу и крики. А может, и нет. Далеко все-таки.
Через десять минут наступит конец света, вот люди и отрываются кто во что горазд.
О том, что грядет апокалипсис, стало известно неделю назад, причем всем сразу. Я тогда сидел дома перед телеком, смотрел какой-то фильм и курил марихуану, и вдруг в голову пришла четкая мысль - "через неделю, двадцать седьмого июня, в без пяти час дня наступит конец времен". Коротко и ясно. Я сначала подумал, приход какой-то левый, но через минуту позвонил Чез.
- Перец, через неделю нам всем труба. - сказал он.
- Ага, - сказал я. - Я в курсе.
Неделю мы курили траву, смотрели, как мир окончательно сходит с ума и комментировали происходящее. Оказывается, мысль о приближающемся конце одновременно пришла в голову всем семи миллиардам землян - такая вот эсэмэска прямиком в мозг. Церкви, синагоги и мечети были забиты, народ молился, постился и каялся. Какие-то особо пришибленные даже устроили на главной улице города шествие с самобичеванием. Другие, из тех, кто ни в каких богов не верил, решили напоследок оттянуться - поджигали дома, крушили и грабили магазины, мародерствовали. Полицейские, из тех, кто не разбежался, стреляли сразу на поражение. В общем, весело было. Позавчера к Чезу вломились двое отморозков. Чез, у которого клиническая депрессия, молча сидел в кресле с планшетом и смотрел свою любимую анимешку, пока они шарили по квартире. Даже показал им, когда попросили, где хранит деньги, хотя и заметил, что деньги теперь никому нафиг не сплющились. Потом один из грабителей попробовал отнять планшет. Чез вздохнул, встал, сходил на кухню, вернулся с ножом и пырнул бедолагу в бок. Вроде неглубоко, рассказывал, он, и неопасно, потому что оба отморозка после этого смылись из его квартиры бегом. Правда, кровищи было много. Чез даже отмывать не стал.
Чезу с его депрессняком и двумя попытками суицида конец света не страшен. Мне тоже, но по другой причине - у меня в мозгу опухоль. Началось все с головных болей. С походом к врачу тянул, думал, на работе переутомляюсь, обычная мигрень, пройдет. Потом, когда в стало тошнить и двоиться в глазах, перепугался и обратился за помощью, но оказалось, слишком поздно. Сам виноват.
Осталось только пить таблетки и курить марихуану, чтобы избавиться от боли, а от приступов депрессняка спасаться в чате группы взаимовыручки - там я и познакомился с Чезом.
Выбраться на Орлиную гору было моей идеей. Вид отсюда хороший, весь город как на ладони. Что бы не произошло, нам будет хорошо видно.
О том, как именно наступит конец света, я особо не задумывался. Может, весь мир поглотит огонь. Может, все накроет цунами. Может, Земля взорвется. Главное, чтобы было быстро и не больно. Я устал от боли.
Голова раскалывается. Закуриваю заранее скрученную сигарету с травой. Подействовать вряд ли успеет, но просто затянуться перед смертью - почему нет?
- Две минуты. - говорит Чез. У него на коленях планшет, идет трансляция первого государственного канала. Военный оркестр исполняет государственный гимн. В тему, но я бы напоследок послушал что-нибудь другое. "Лестницу в небо", может быть, или "Дорогу под луной" "Дорз".
Люди внизу вопят и плачут. Многие молятся. Вижу, как новые машины мчатся по шоссе к горе, будто надеются успеть. А эти, в бункере, надеются, что он их защитит.
- Напяряжно все-таки, нет? - говорю я.
Чез пожимает плечами, не отрывая взгляд от раскинувшегося внизу города. Потом нехотя признает:
- Есть немного. Да ладно, не думай об этом. Лучше...
Гимн кончается, на экране планшета вспыхивают цифры - 10... 9... 8...
- Ну да, "не думай".
Черт. Все-таки страшно. Зажмуриваюсь, весь напрягшись. Лишь бы было быстро и не больно.
Нет, не могу так. Открываю глаза, взгляд впивается в экран.
3... 2... 1.
Ничего не происходит.
Верчу головой. Ошеломленно смотрю на Чеза. Он - на меня. Ничего не изменилось.
Он открывает рот, хочет что-то сказать, но тут начинает темнеть. Быстро темнеть. Времени - без пяти час дня, но через несколько секунд небо уже темное, сине-серое. Звезд нет. Луны тоже. Только эти странные серые сумерки.
- Не понял... - бормочет Чез. Он встает, смотрит вниз, на пятачок перед воротами бункера. Я следую его примеру и вижу, как люди, толпящиеся внизу, оглядываются, задирают головы. Кто-то истерически смеется.
- Что за нафиг? Это, что ли, конец времен такой?
Чез не отвечает, и тут я замечаю, что моя сигарета погасла. Лезу за зажигалкой, пытаюсь раскурить ее снова. Колесико исправно крутится, но искры нет. Что за черт?
Прежде, чем успеваю попросить, Чез протягивает мне коробок .
Спичка не зажигается.
- Да блин! Какого хрена?! - ору я и швыряю сигарету и коробок на землю. Я обычно не такой дерганный псих, но голова раскалывается, а тут еще и конец света, который то ли наступил, то ли нет, и эти странные сумерки... Чез поднимает коробок, достает спичку, пытается зажечь. Неудачно. Пробует еще несколько спичек, с тем же результатом.
- Интересно... - бормочет он. Смотрит на часы. Потом поднимает с земли планшет, смотрит на экран. Удовлетворенно кивает.
- Взгляни-ка на свой мобильник, - просит он. Я достаю мобильник из кармана шортов, удивляясь, что нашло на Чеза. Аппарат мертв. Странно, еще утром была полная батарейка.
- Сдох, - говорю я и демонстрирую мобильник Чезу. Тот кивает.
- Все правильно. И планшет сдох. Часы остановились. Спички не загораются, зажигалка не работает. Просек, что происходит?
Качаю головой.
- Знаешь такую песню - "Будущее"? Леонард Коэн исполняет.
- Чез, хорош, - говорю я. - У меня голова болит. Мне не до загадок. Мне хреново. Если ты понял, что здесь творится, просто объясни.
- Смотри, - вместо объяснений говорит он, указывая в сторону шоссе.
Несколько машин с включенными фарами приближаются к Орлиной горе. Пока я гляжу, фары одной из них гаснут, она теряет скорость, проехав еще с десяток метров, замирает. Потом еще одна. И еще. Люди, кажущиеся совсем маленькими, выскакивают из салонов, мечутся вокруг застывших автомобилей.
Огни, которые успели зажечь в городе, меркнут один за другим. Дым еще кое-где поднимается в серое небо, но быстро тает.
- У него в песне такие слова есть - "Небесный двигатель заглох, вас Сатане оставил Бог". - говорит Чез, отходя от края скалы и присаживаясь на большой камень. Двигается он медленно и плавно. - Это и происходит, перец. Насчет Сатаны не знаю, но небесный двигатель заглох. Понял? Все перестает работать, как заводная игрушка, у которой завод кончился. Электричество, принцип внутреннего сгорания, вообще все. У тебя сейчас и голова меньше болит, так?
Черт, точно. Не просто меньше болит - вообще перестала!
- И что теперь? - выдавливаю из себя. Язык почему-то еле двигается. Внезапно накатывает апатия и усталость.
- Ты присядь, - говорит Чез. - Теперь все. Я сейчас еле руку поднять могу, видишь? - его рука отрывается от колена сантиметров на пять, потом, как в замедленной съемке, опускается обратно. - На людей это тоже действует. Мы выключаемся. Медленно выключаемся. Так что это все, перец. Конец света, конец времен, как ни назови.
Медленно подхожу, сажусь рядом. Сумерки сгущаются вокруг, становится тихо и спокойно. Мысли ушли. Даже дышать вроде не надо.
- Слушай, а не так уж все и плохо вышло, - еле слышно доносится откуда-то чей-то голос. - Могло быть хуже, нет?
Я не могу ответить или кивнуть, но да, он прав. Не так уж все и плохо вышло.
И голова больше не болит.