7
Уж такая моя доля – быть вестником несчастья для любимой подруги... Вернулся Максим. Я слышала, как хлопнула их дверь, но решила не выходить. Потом он куда-то уехал, затем вернулся. Я догадалась, к кому он мог поехать, – к Маринкиной старшей сестрице, Неле, жуткой зануде, с которой у Марины ничего не было общего, кроме родителей. И, конечно, Неля ничего не могла знать. Оставалась я, хранительница всех тайн Марины.
Даже звонок в мою дверь звучал раздраженно.
– Где она?
– А где твое «здрасьте»?
– Обойдешься.
Макс отставил меня в сторону, как какую-нибудь швабру, пошел заглядывать во все двери.
– В шкаф загляни, – посоветовала я.
– В общем, так: звони своей чокнутой подружке, что если она не вернется сегодня же вечером, мы разводимся, – выдвинул он ультиматум, не останавливая поисков.
– Давно пора.
Он прекратил свой бег, стал столбом на моем пути, уперся взглядом в мой лоб, точно читая там пояснение. Но так как я молчала, он вылетел на лестничную площадку, захлопнув мою дверь с треском.
Сердце мое колотилось как бешеное. Хорошо, что дома нет Юры. Он бы не позволил Максу так распоясаться. Господи, как же долго Марина его терпит! Я ведь еще не все знаю, убеждена! Пусть она остается у Тимура, пусть! Дети уже взрослые, все поймут! Не слепые же они?!
Я с трудом удержалась от звонка Марине. Пусть еще подышит спокойно, бедняжка!
В полночь нас разбудил слабый стук в стенку. Так обычно стучала Марина, когда заболевала. Раньше у нее бывали приступы головокружения и тошноты со рвотой, связанные с мозговыми спазмами. Тогда я вызывала «скорую». Но Марины не было дома. Максим же ни у кого помощи не просил. Никогда!
Мы с Юрой одновременно сели на постели.
– Идем, у тебя есть ключ!
Трезвый голос Юры перечеркивал всякие сомнения, что делать. Конечно, идти туда!
На звонок никто не ответил.
– Открывай, – скомандовал Юра мне.
Максим лежал на спине и молча смотрел на нас. Правая рука, сжатая в кулак, застыла на нашей стене. Одеяло было залито рвотой...
С ним случился микроинсульт, как потом выяснилось, его не парализовало, лишь слегка перекосило рот... В больнице «скорой помощи» мы просидели до трех часов ночи, выполняя все необходимое: покупали лекарства, выписанные дежурным врачом, ждали результатов анализов, ждали хоть каких-то сведений о состоянии Максима. Дежурный врач нам показался каким-то вялым – то ли сонным, то ли просто равнодушным. Если бы не Юрина настойчивость, мне бы там куковать до утра. Он добился встречи с врачом из реанимации.
Тот нас успокоил:
– Хорошо, что сразу кинулись. Он в сознании, речь в порядке, думаю, что все нормализуется. Но недели три у нас побудет... если обойдется без осложнений.
Утром нас разбудил звонок. Было семь утра. Мы даже испугались: неужели из больницы?Это была Марина.
– Ренка, что случилось?
– Откуда ты узнала? Ничего страшного, успокойся!
– Еду!
Я знаю, как Марина может собираться с духом, когда действительно случается что-то серьезное. Паникует она по мелочам, как все эмоциональные натуры, но в беде...
Беда ей словно приснилась. С вечера душа болела, по ее словам. Чувство вины терзало ее до тех пор, пока Тимур не напоил ее валерьянкой и пустырником.
– Завтра утром и езжай, – сказал спокойно. – Не будем ничего загадывать.
– Спасибо тебе...
Среди ночи, видя, что Марину не берут успокоительные травки, Тимур дал таблетку снотворного. В семь она проснулась с чувством случившейся беды.
– Как хорошо, что мы не успели рассекретить нашу беглянку, – сказал Юра. – Ну до чего ей не везет... Разводиться надо вовремя... Правда, что я говорю? Она же любит Макса.
– Не знаю, не знаю...
Перед моими глазами стоял другой мужчина – другой по всем статьям. Сволочная судьба! Испоганила жизнь двоим прекрасным людям, да и третьему (Максу) особого счастья не принесла. Что-то же заставляло его тиранить жену, не отпуская на волю? Что он тайный ревнивец, это я уже знала.
Только повода для ревности у него не было. Что он собственник – тоже ясно. Но ведь и здесь ему ничего не грозило: Марина из плена не рвалась на волю, она пыталась приспособиться. Почему такая яркая личность дала поймать себя в ловушку человеку хоть и красивому, неглупому, но с недоразвитым воображением и в какой-то мере духовно ограниченным – в сравнении с нею?
... Теперь за стеною жизнь кипела: приехала Лерка с двумя детишками. Марина бегала в больницу по три раза на день: кормила своего инсультника, развлекала, таскала книжки мужу, подарки врачам, меняла постельное белье два раза в неделю, поражая всех нянечек ненормальной любовью к чистоте. Лера сменяла ее у постели отца, когда Марина бегала на рынок и готовила еду на всю ораву. Бедная моя подруга похудела, побледнела, просто валилась с ног.
Спасибо Юре – он не торопил меня с отъездом, и мы заменили Бердянск на село, куда ездили в годы безденежья. Довольствовались лесом... А я радовалась тому, что в выходные дни ездила в город, оставляя мужа рыбалить. Мне просто нужно было разделить с Мариной ее заботы.
Каждый день звонил Тарас, и Марина страстно уверяла сына, что с папой все прекрасно, и чтоб он не вздумал срывать гастроли. А я с ужасом думала, что если еще нагрянет Тарас, Марина сляжет в постель. Лерка со своими детишками была неважной помощницей в хозяйстве...Вся ее энергия уходила на деток.
Когда Максима выписали, никаких следов болезни уже не осталось, но он вроде бы усох, стал поджарым. Внуки его утомляли, и Марина отправила весь кагал на дачу. О Тимуре мы не вспоминали, словно тот приснился обеим. Он не звонил...
Однажды Марина сказала мне со вздохом:
– Мы выздоравливаем.
Я сразу поняла, о чем речь: Макс стал показывать зубки...
Так получалось, что во время его болезни я ни разу не видела их вдвоем. Марина не жаловалась, голоса Макса слышно не было. Казалось, в прошлое отошли глупые ссоры. Я подозревала, что на их провокацию у Макса просто не хватает сил. Он себя берег. Он был напуган.
– И то хорошо, – сказал мне Юра, когда я высказала свои догадки.
Однажды днем Марина позвонила в мою дверь.
– Можно от тебя звякнуть?
– Входи. Что-то ты мне не нравишься... Плакала?
– Нет. Все нормально. Макс спит. Завтра ему на медкомиссию идти.
Я вышла из комнаты, чтобы Марина могла спокойно поговорить. Я уже поняла, кому она звонит. Я специально шумела водой, гремела кастрюлями, чтобы не слышать ни слова. Но в комнате стояла такая тишина, словно Марина и не думала звонить, а просто сидела. Я заглянула. Марина держала трубку возле уха и молча плакала. У нее было такое лицо, что я испугалась. Мне показалось – она сейчас потеряет сознание, упадет. Я уже готова была кинуться к ней – поддержать, спасать, утешать, когда услышала не предназначенное для чужих ушей, даже моих:
– Мне плохо без тебя, понимаешь?! Да нет же! Без него – тоже!! Я сойду с ума... Хорошо, потерплю...
Я тихо отступила назад.
Кажется, ловушка захлопнулась...
Февраль 2008 г.