- Быть человеком такое же ремесло, как любое иное, - сказал Вечный Jude.
Лицо у него было тусклое, как у человека только что прилетевшего самолётом. Замечали, какие блёклые лица у тех, кто летает самолётами Аэрофлота и Трансаэро? Он, правда, только что прибыл из Германии рейсом Люфтганза., но что это меняет?
- Странное желание у твоих соплеменников вновь и вновь возвращаться в эту нацистскую державу, - сказал Кощей Бессмертный. – Не боитесь в пропасть заглядывать? Головка не кружится?
- Для нас везде пропасть, - сказал потухший, как свеча, человек.
- Так и не глядите! – воскликнул Кощей.
- Мы не можем не глядеть, - сказал Вечный Jude, - ибо нам больше всех надо…
Сидели они в маленькой кафешке, расположенной в очередном кривоколенном переулке столицы. И вот ведь какое дело, вроде маленькое заведение, и находится оно в отдалении от оживлённых городских трасс, а народу в нём пропасть. Значит, жива ещё человеческая страсть к неспешному общению и неуемному сосуществованию - впритык…
- Где мы с тобой в последний раз виделись? – спросил Кощей.
- В славном городе Бердичеве, во время свадьбы французского писателя де Бальзака.
- Да, большой переполох местечкового размаха случился в этом городе. Помнится, ты открывал в нём очередное питейное заведение…
- И всё-то ты знаешь! - недовольно промолвил собеседник. - И всё-то ты помнишь – даже то, что давным-давно пора забыть…
- А у меня оголённая память, - сказал Кощей. – Оголённая, как сталеалюминевый провод… Да ладно тебе, не обижайся! Я тут недавно одного твоего соплеменника встретил. - "Ты по маме кто?" – спрашиваю. – Jude, отвечает он. – "А по отцу?" – По отцу - русский. – "Так кто же ты на самом деле?!" – Понятие не имею, отвечает он. - И тяжко так вздыхает. – "Не расстраивайся, - говорю я ему, - вся наша жизнь похожа на американские горки – то вверх, то вниз… Сегодня ты jude, завтра – я. Сегодня я русский, завтра - ты. Кто более матери-истории ценен: Иван Соломонович или Соломон Иванович? Одна хрень, скажет непосвящённый, и будет неправ, ибо в этих несуразных сочетаниях огромные пласты нашей, как всегда, каббалистической истории".
Но нам с тобой делить нечего, разве не так?
Давай лучше выпьем.
- Давай, - согласился с ним собеседник.
Подняли они по рюмочке.
- За диалектику и бесконечный, как вселенная, материализм! – сказал Кощей.
- Лэхаим! – провозгласил Вечный Jude.
- Аллах акбар! – дружно ответили мусульмане, сидящие за соседним столом. Пили они, однако, прохладный шербет - полными стаканами.
- Мир меняется, - сказал Кощей, приветливо помахав рукой правоверным. - Не скажу, что в лучшую сторону, но меняется – стремительно и бесповоротно.
- Ничего подобного, - не согласился с ним Вечный Jude. – И мир неизменен, и человек неизменен, и озадачен он лишь одним стремлением – делать бабки… Тоже мне – делатели!
- И каждый выкрест мнит себя крёстным папашей! - засмеялся Кощей Бессмертный. - Какие деловые люди эти евреи, думал я задолго до того, как прочёл библию. Она, кстати, целиком проникнута вашей деловой хваткой – и когда Исав продал своё первородство Иакову, и когда братья загнали Иосифа в рабство, и когда Лия купила себе ночь, чтобы провести её со своим собственным мужем. "Делай ночь, - сказала она Иакову, - делай ночь, плесень".
Сегодня такой бизнес, увы, не существует, а жаль…
- Ну, почему же не существует. Ещё как существует – цветёт пышным цветом…
А как звали твоего приятеля?
- Какого?
- Да того мемзера, о котором ты рассказывал.
- Чудо-юдо, - ответил Кощей. – Забавный парнишка, кстати. Говорит: "Иисус не был христианином. Он был иудеем. Таким же иудеем, как его мать, отец, братья и апостолы. Он был обрезан, посещал иерусалимский храм, почитал иудейские праздники и строго соблюдал предписания".
Спорное утверждение, сказал я ему. Любой хохол обидится, если его назовут кацапом. Он ХОХОЛ, хотя и не обрезан - так же, как ненавистные москали. И язык у него почти тот же самый, а вот поди ж ты… Христос – галилеянин, и нечего возводить на него напраслину. Спроси любого ортодоксального еврея, и он с гордостью назовёт себя антихристом!
Давай лучше выпьем.
- Давай, - согласился Вечный Jude.
- За Исаака Ньютона! – сказал Кощей. - И чтоб жизнь твоя была вечный пурим!
- Лэхаим! – провозгласил тост Вечный Jude.
- Аллах акбар! – привычно откликнулись мусульмане, сидящие рядом. Потом один из них встал и преподнёс им кувшинчик охлаждённого шербета.
- От нашего стола – вашему столику, - сказал он.
Кощей тоже поднялся с места. Они обнялись, похлопали друг друга по спине.
- Слушай, ты почему такой худой? – спросил правоверный, заросший бородой по самые очи. – Поехали ко мне домой, на Капказ! Барашка зарэжу – тебе угощу. Поехали, дорогой, - гостем будешь!
- Спасибо, друг, я, как видишь, на диете.
- Совсем отощал, - сказал правоверный, – один скелет остался…
- Да я с детства такой, - сказал Кощей.
Засучил рукава, расстегнул рубашку на груди: - Смотри – белая кость. Меня и просвечивать не надо – и так всё видно. Флюорография и рентген – не по мне… А за компот благодарю, только вот ведь какое дело: я, мил друг, водочку предпочитаю…
Они ещё раз обнялись, ощупали друг друга со всех сторон, словно дотошные полицейские, – и разошлись довольные по своим местам.
- Какие хорошие люди! – сказал Кощей.
- Они хороши, когда спят зубами к стенке.
- Ты не прав, дорогой. Чем поросёнок на Рождество лучше барашка на курбан-байрам? Помнится, мать Мухаммеда была еврейкой…
Вечный Jude не стал спорить - промолчал.
- С деньгами у тебя как? – спросил Кощей.
- Водятся, - ответил Вечный Jude. – Не скажу, что много, но - достаточно. Соплеменники меня не забывают…
- А я на мели, - сказал Кощей, - вконец поистратился. И на что жить буду – ума не приложу!
- А как же сундучок? – удивился Вечный Jude.
- Какой сундучок?
- Да тот самый – сказочный! Наверняка кроме яйца в нём ещё что-то лежало – золотишко, бриллианты - на старость, ценные бумаги, векселя, расписки разные. Завещание…
- Да зачем же мне завещание?! Я же бессмертный!
- А не скажи… Придёт вот такой Иван-дурень - и поминай, как звали.
- Неужели ты в эти сказочки веришь? – удивился Кощей.
- А у меня других источников информации нет, - сказал собеседник.
- Так и у меня о тебе никаких источников, кроме россказней и всяческих иных инсинуаций, - сказал Кошей. – Ильф и Петров уверяют всех, что тебя зарубили петлюровцы, и было это в 1919 году. А Генри Форд вместо тебя обнаружил счастливца по имени "International Jew". Многие убеждены, что Вечный Jude – это еврейский народ, проще говоря, оригинальный часовой механизм, заведённый на тысячелетия.
И, тем не менее, вот ты сидишь напротив меня, и я тебе верю. Ведь ты – это ты, а не какой-нибудь самозванец, так?
- Конечно, так, - произнёс Вечный Jude обиженным голосом. И как они все обижены на жизнь – от Ротшильдов до Ходорковского и Познера! Денег - куры не клюют, а туда же – в обидки, как в кусты, норовят заныкаться, глупышки…
- Насчёт Ивана-дурака ты на полном серьёзе сказал? – поинтересовался Кощей.
- Серьёзней некуда, - ответил собеседник. – Ваши олигархи больше всех Ивана опасаются – пуще Путина…
- Не наши, а ваши олигархи, - поправил его Кощей, - ваши-ваши – не спорь…
И опять Вечный Jude не стал спорить, сказал: "Ну, наши" и отвернулся, покосился на соседний столик.
- А как дела у твоей подруги? – спросил он через некоторое время. – Жива ещё?
- Баба Яга? Жива - что с нею станется? – Помолчал и добавил: - В Оклахому уехала к какому-то охламону…
- К охламону в Оклахому – неплохо сказано! - в первый раз за вечер улыбнулся Вечный Jude.
- Ага, - согласно кивнул головою Кощей. – Сказала: мне жизнь надо устраивать – и укатила…
- Парадокс, но нигде нет такого количества бедных евреев, как в Америке, - сказал Вечный Jude. Кощей, однако, его не слушал.
- У этой старухи, - сказал он, - неистребимое и какое-то непонятное садомазохистское желание пережить всех своих ровесников – и тебя, и меня, и Чудо-юдо…
Прокашлялся и с надрывом в голосе промолвил:
- "Вещий, вещий Кощей!" – нашептывала она мне когда-то по ночам…
Ты даже не представляешь, какая это была фемина! Теперь она феминистка - каких поискать! Эх, жизнь наша – трёхгрошовая, как пустобрехтова опера!
И опять они помолчали.
- Давно хотел спросить у тебя, - сказал Кощей вкрадчивым голосом, - каким образом ты заделался праздношатающимся субъектом? Нет, не официальную версию, согласно которой тебя именуют Агасфером, хочу услышать я, а твоё личное воспоминание на этот счёт. Расскажи, как это было? И зачем ты оттолкнул его?
- Да кто же знал, что он бог или, по крайней мере, мессия? Да и не мессия он вовсе, а мемзер, сын осквернённой мамаши, Иешу - да изгладится имя его и память о нём в веки вечные!..
И погрузился в воспоминания:
- Устал, прислонился к стене моего дома. "Уходи, - сказал я ему, - много вас тут таких – несуразных шатается!" – Сейчас, говорит, дай только дух переведу – и пойду. – "На Голгофе, говорю, переведёшь. Сгинь с глаз моих, нечисть!"
Пнул я его. И ткнул…
- Чем?
- Чем-чем - сапожной колодой.
- Ты бы его ещё оглоблей ударил, придурок!
- Да кто же знал, что он бог? - повторил, вздохнув, Вечный Jude. – Да и что это за бог, который воскрес на третий день и бесследно исчез на четвёртый?.. А сам-то ты верующий?
- Я – атеист, - ответил Кощей, - но не воинствующий, а безмятежный, тихонький-тихонький, почти что блаженный, и ничего подобного себе никогда не позволял. И не позволю!
- Да будет врать-то! – сказал Вечный Jude. – А то я про твои подвиги не читал – скольких баб ты в своё логово перетаскал, скольких девок перепортил!
- Это я по любви, - скромно потупившись, ответствовал Кощей. – Любовь - не вздохи на скамейке…
- И насильники – по любви, и педофилы…
- Да пошёл ты! – вспылил Кощей.
- Только этим и занимаюсь, - ответил Вечный Jude, поднялся и ушёл, гордо вскинув патлатую голову.
Кощей посидел чуток неподвижно, осмысливая разговор, потом оглянулся по сторонам, достал из внутреннего кармана пиджака древний дагерротип, на котором была изображена бабёнка Яга – молодая ещё, неискушённая, в полном, неизъяснимом естестве потустороннего свойства… -
и забормотал, держа на отлёте снимок: "Я возвращаю ваш портрет и о любви вас не молю, в моём письме упрёка нет, я вас по-прежнему люблю. Моя любовь - не струйка дыма…"
Обильные, как вешняя вода, слёзы струились по его лицу.
Подскочил служитель местного заведения.
- Что-нибудь ещё заказывать будете?
- Буду, - ответил Кощей, вытирая зряшную воду. – А принеси-ка ты мне яишенку на горошине. Только смотри – не переложи!
- В смысле?
- Без всякого смысла! – взорвался Кощей. – Не переложи, говорю, и не пересоли, понял?
- Да понял я, понял - ответил служитель, и в некоей задумчивости отправился было выполнять заказ, как, вдруг, Кощей его остановил:
- Эй, дружище! Погоди-ка чуток. – И показал дагерротип. – Красивая?
- Ничего – симпатишная, - ответил официант и мельком смахнул со стола невидимые крохи.
- Сим-па-тиш-на-я, - с обидой в голосе передразнил его Кощей и безапелляционный подвёл итог: - Много ты понимаешь, деревенщина! Ладно, иди – яишенку притарань…
Тоже мне - сим-па-тиш-на-я…
Ну, ханурик…
Из какой такой имперской окраины они этих идиётов выуживают?..