За окном непрерывной бетонной лентой тянется ограждение, изобилующий глубокомысленными посылами, рисунками гениталий и номерами барыг, предлагающих «пряности». Пожухлая трава слабо пробивается через бурую заскорузлую почву, а листья придорожных деревьев даже не пытаются выглядеть зелеными из-за плотно въевшейся в них пыли. Похоже на зубной налет, от которого уже все давно пожелтело. Сама дорога, традиционно для российских просторов, вовсе не претендует на роль «полотна» и ее поверхность вполне даже напоминает зубья пилы. Утомительная пляска пятой точкой на сиденье тесной маршрутки начинает раздражать. Душно.
Пыль, песок и обрывки газет, опираясь на веяния бесплотного друга, суматошно кружат перед самым лобовым стеклом.
Вот когда нависает духота, тогда и начинается всё это нытье. Самого порой нервирует. Но если на всех людей перепады температуры действуют, то чем я хуже? К тому же сегодня ночью обещали дождь, и мне кажется - те неторопливо ползущие обрывочки перистых облачков потянут за собой прохладную тучку. Странный я человек. Не люблю ясные деньки, на дух не переношу. Но ничего, скоро покинем эту блеклую окраину и выберемся на загородное шоссе, а там - с ветерком!
Желание навестить старого друга настигло меня до того спонтанно, что я даже не успел опомниться, как собирал вещи в дорогу. Мой неутомимый авантюризм вообще не давал засидеться на месте при любой маломальской инициативе. Из моего приевшегося милионника мне предстояло проехать, без малого, пятьсот километров по «пилам» и проселочным. Потому я взял с собой чутка перекусить и спальник, чтобы вздремнуть теплой июльской ночью в одном знакомом лесу в Иртышске. Приятное с полезным, если коротко.
В кабине маршрутки чувствуешь себя почти как на борту такси. Развалившись на углу спинки кресла и двери, очень даже удобно бывает почитать или погонять незамысловатую игрушку в телефоне, но сейчас я просто смотрел вперед. Тем более что лента забора свернулась, как рулон обоев, за пределы окна. Правое веко нервно вздрогнуло, я зевнул. Дорога предстояла неблизкая, и отвлекать свое внимание на несколько ярко блестящих шаров, беззвучно рассекающих воздух огненно-красной аурой, мне не показалось сколько-нибудь достойным занятием. А зря.
Предчувствие дернуло голову вверх. Точно такой же шар близился к нам, с каждым мигом все сильнее напоминая ракету. Сидевшая рядом миловидная барышня являла своим лицом карикатурное удивление вкупе с природным, еще не осознанным, страхом. Не успел и я сообразить, что близится громкий финал, как серебристая болванка ракеты замедлилась в воздухе, будто бы это не было смертоносное оружие массового поражения, а чайная ложка, тонущая в банке сгущенки. Совсем неторопливо снаряд приблизился к лобовому стеклу маршрутного автобуса и на том вовсе перестал двигаться. Все это произошло настолько быстро, что я даже позы изменить не успел.
- Ракета, - вырвалось у меня, когда сердце, после пугающей паузы, снова застучало. - Висит.
Действительно висит. И ничего не происходит. Совсем ничего.
Удивление вывалилось изо рта матерным умозаключением. А как на это еще реагировать? Огромная межконтинентальная ракета, способная стереть с лица земли добрую половину города, зависла в двух сантиметрах от лобового стекла. Её выпуклая боеголовка, кажется, сама вопросительно уставилась на меня и ждет вразумительных объяснений.
- Вы это тоже видите? - обратился я к шокированной соседке. Она, похоже, слишком удивлена для ответа - никак не реагирует.
- Девушка, очнитесь! с вами все хорошо? - не унимался я. - Девушка!
Пытаясь разбудить застывшую, я дернул ее за плечо. Попытался. Девушка оказалась немножко твердовата для моих рук. Как от обманчиво тяжелого на вид куска пемзы мы ждем соответствующего веса, так от нее, обманчивой, я ожидал соответствующей мягкости. Невольно я заметил, что водитель так же окаменел и перестал подавать признаки жизни. Да что там водитель! Стоило мне оглянуться, как я увидал перекошенное ужасом лицо молодого паренька, который споткнулся и на полпути к земле замер в позе брошенной марионетки. Все машины на перекрестке стояли, пешеходы увязли в бездействии, боязливо пятясь в разные стороны, всем своим статичным видом выражая неподдельный страх. Я словно рассматривал объемную панорамную фотографию, которая, как я только что заметил, была ко всему прочему лишена звука. Ни единого крика, скрипа, никакого гудения моторов, ни малейшего вздоха - ничего. Если бы не медленный, тяжелый для ушей шорох собственной возни, я бы подумал, что оглох. Хотя сумасшедшим себя признать уже готов. Подергав ручку двери, я услышал слабый щелчок и навалился всем телом, обеими ногами оперившись об титановое плечо соседки. Такой потрясающей тяжестью могла бы отличиться сейфовая дверца в хранилище банка, но никак не этот проржавевшая рухлядь с драным утеплителем. Нечеловеческими усилиями мне удалось создать небольшую щель, через которую я и вылез наружу.
Гробовая тишина.
- Время, - голос прозвучал очень глухо, - остановилось.
В этом выводе не было необходимости. Это как то слишком много для простого человека.
- Эй! Кто-нибудь есть живой? Хоть кто? Хоть один? - я обернулся вокруг. - Кто-нибудь…
А чего я могу ожидать? Чего? Чертова ракета уткнулась в маршрутку, люди бесконечно падают и бегут стоя. Лица от самых спокойных до дико испуганных... безжизненны. Мать с ребенком в коляске даже не заметила никаких ракет, а вон тот в синей толстовке шел, уткнувшись в телефон. Я даже подошел посмотреть: «Зай, сегодня не мо», - все, что тот успел написать. Буква «Г» едва-едва стала проявляться в конце предложения.
- Нужно что-то делать, - только произнес и сразу задумался. Откуда человеку знать такое? Что делать в таких ситуациях и где взять инструкцию? Мне кажется - как добыть уголь пенопластовой киркой проще придумать или кошкой печатать деньги, чем то, что делать, когда время остановилось. Хрен с ним, со временем! Этот район, судя по тем отдаленным вспышкам, ракетным ударом накрыли, та, что над «газелью» далеко не последняя. Нужно сваливать, и это единственная здравая идея.
Когда-то давно я читал про нечто такое, но сам себе время представлял, как неразрывное полотно предопределенных событий. Пока я проверял дорожную сумку, как раз вспомнилась одна подходящая фраза: «В реальности все не так, как на самом деле». Скопившаяся во рту слюна надоела, и я ее сплюнул. На полпути к земле ее постигла участь ракеты.
- Слюну постигла участь ракеты, - такую абсурдную фразу не грех повторить.
Горестно усмехнувшись, я кинул взгляд в сторону других вспышек. Одна из ракет успела коснуться земли: взрывной ореол от нее желтыми волнами разошелся метров на пять, расталкивая людей и выбивая стекла домов, разгоняя пыль и вырывая асфальт. Но это я видел издалека, с невысокого пригорка, через череду одинаковых серых хрущевок. Ближе удалось рассмотреть взрыв на параллельной улице, среди кучки частных домов: невесть откуда взявшаяся четвертая ракета только успела протаранить титановым лбом багажник мелкой «Тойоты», и уже глубоко треснула в середине, обнажая адский огонь внутри. Если куда и бежать, то явно не в эту сторону.
Очень тихий, практически неслышный треск медленнее покалеченной улитки пополз к моим ушам, вызывая отвратительное склизкое чувство, будто бы эта самая улитка вместе со всей липкой и холодной семьей вползла мне в позвоночник. Обернулся. Пока я рассматривал окружение, ближайший снаряд уже продавил дорогу через лобовое стекло «газели», войдя точь-в-точь в промежуток между водителем и девчонкой. По всей видимости, до меня только сейчас стал доходить звук разбитого стекла, хотя звучал он как зажатая клавиша на испорченном синтезаторе.
Дальнейшей феерии я дожидаться не стал. Не увидев в небе других снарядов, я ринулся в сторону, противоположную той, в которую ехал. В том направлении за ветхими домишками виднелись пятиэтажки и недавний бесконечный забор.
- В этих развалинах часто есть бомбоубежища, - сказал я сам себе на бегу, и сразу же споткнулся, рухнув лицом на кривой придорожный тротуар и разбив себе нос. Оказалось, что я запнулся об задравшийся от ветра пустой целлофановый пакет, при нынешних обстоятельствах ставший тверже гранита. Кровь, хлынувшая из носа, мгновенно застывала, стоило ей отделиться от моего тела, а одна маленькая струйка, когда я вскочил, и вовсе растянулась почти до пола с высоты моего роста. Самое удивительное - она настолько тверда, что пройти в тех местах, где она висит, так же невозможно, как проникнуть сквозь фонарный столб. Едва я обошел новое препятствие, как неудержимое желание чихнуть привело к появлению двух красноватых полусфер, состоящих из мелких точечных капель, по новым порядкам так же оставшихся рядом с моим лицом. Эта непроизвольная прочистка носа привела к другому открытию, точнее - вопросу.
- Чем я, черти дранные, дышу?
Конечно же, никакого ответа. Не стоило так обижать чертей.
- «Где я так острить выдрессировался? Лучше бы думал, что дальше делать!» - явилась следующая мысль.
Неприятный звук становился все отчетливее, нужно было торопиться. Впереди на тротуаре и дороге недавний ветерок закружил крохотный ураганчик из пыли и мусора. Я даже пробовать не стал - это все равно, что попытаться пройти под ливнем гвоздей или проверить устойчивость собственной плоти против стальных иголок. Но жуткий скрип насыщался звенящей глубиной и подгонял мысль, которую не пришлось долго ждать.
- Выходит, что для всего, что я отпускаю, останавливается время. Значит ли это, что...
Вместо слов - действия. Достал из сумки ежедневник, присел, вырвал листок и, осторожно разместив в пространстве, отпустил. Листок отвердел так, словно приклеился к невидимому столу. Вроде как не время для радости, но в этот момент я чувствовал себя кем-то вроде Бога, строящего мироздание кирпичик за кирпичиком. Дело спорилось, и мне, приблизительно за пару минут, удалось построить лестницу, по которой я забрался на соседнюю шиферную крышу двухэтажного кирпичного домика. Оттуда я разглядел, что кабина моего микроавтобуса стала медленно поглощаться красновато-желтыми волнами образуемого взрыва.
- Время замедлилось в десятки раз, и сейчас напоминает мне часовую стрелку, вместо движения которой мы видим лишь результат перемещений, - пробурчал я себе под нос с видом профессора философии. Все-таки трудно бояться, если ты видишь саму суть явлений в таких мельчайших подробностях. - Страхи в тайнах. Познанного не боимся.
Тут я вспомнил про телефон. Доставая его из правого кармана черных джинсов, я ожидал увидеть на экране что угодно, но только не нормально функционирующий рабочий стол смартфона. Но, включив пару мелодий, я ничего не услышал.
- Звук распространяется очень медленно. А как же мой голос? - немного погудев и издав несколько странных звуков, я вспомнил, что звуки собственных шагов тоже не были слышны. - Стало быть, голос свой я слышу в голове, а звук от самых первых слов только начал распространяться.
Стоило об этом подумать, как я разобрал на фоне треска нечто, отдаленно напоминающее мычание. Скорее всего, это и есть мои крики о помощи и призывы ко всем «живым».
- Пора двигаться дальше, - заключил я и подошел к краю плоской шиферной крыши. Пытаясь спуститься тем же методом с другой стороны дома, я в какой-то момент порвал напополам очередной лист бумаги об едва заметный темный волосок, из-за своих размеров острый как хирургический скальпель. Сетовать по поводу потери я не стал - она спасла мне жизнь. Туда, куда я спускался, меня окружит почти невидимое облако пыли, которые от такой твердости и объеме просто пройдут сквозь меня как рентгеновские лучи, а значит спускаться на землю - верная смерть. Из-за поднявшейся ранее пылевой бури мне не оставалось больше ничего, кроме как менять направление в сторону крыши соседней пятиэтажки.
Ещё десяток минут приблизили меня к цели. Маршрутка тем временем стала улетать куда-то назад, её разгромленная кабина веером распустила осколки стекла и обломки метала. По-прежнему при взгляде туда казалось, что время намертво остановилось. Но я уже знал, что это обман. Все двери на крыше были закрыты, а при первоначальной попытке слезть с дома я сильно порезал руку об боковину отвердевшего листа. Кроме того кровь из носа так и норовила чинить новые, опасные для жизни препятствия. – «Что мне делать?» - простонал голос в моей голове.
Надо мной нависал тяжеловесный небесный купол, настолько близкий, что, казалось, вот-вот обрушится всей массой на моё ничтожное тело. Повсеместно из гигантских серых громадин туч вырывались багряные сияющие точки, которые совсем скоро обращались летающими колоннадами, начиненными взрывоопасным веществом. Когда я сбежал от одолевающего страха встречи с первой ракетой, я даже толком не успел её рассмотреть. Теперь же мне представилась такая возможность, и отчаянный голос захлебнулся в беззвучии уснувшего времени. В спешке я не заметил, что вокруг дома, на крыше которого я стоял, уже повсюду упали другие снаряды. Один из них бороздил землю на детской площадке, постепенно распадаясь и выпуская наружу голодное пламя, пожирающее беззаботно игравших ребятишек. С другой стороны ракета ворвалась в самый центр дома, и, не находя серьезного препятствия, свободно сверлила путь наружу. Дорога на землю отсюда была однозначно отрезана, а скоро будет и вовсе уничтожена. Значит нужно двигаться вверх.
Рядом стоит десятиэтажная свечка из белого кирпича. Если время вдруг возобновит нормальное течение, нужно быть как можно дальше от зоны поражения ракет, тогда будет шанс спастись. Впервые за всё время чудовищной бессмысленной беготни я присел отдышаться.
- Не факт, что это меня спасет. Но разве у меня есть выбор?
Я снова чихнул, оставив перед собой рваные застывшие капли крови. Поскольку я сидел, упершись спиной в ограждающий бордюр, пришлось лечь и проползти под ними, чтобы не порезать себя. Как только я очутился на ногах, глаза уловили в углу возле двери с крыши небольшую сценку: полосатый кот, раскинувший когтистые лапы в грациозном прыжке, готовился вгрызться в глотку отставшему от стаи голубю. Жертва была абсолютно спокойна, зависая над куском хлеба. Неожиданная мысль посетила меня в этот момент.
- А я ведь мог быть уничтожен, как он. Даже это пустоголовое существо не упустило бы такой возможности, какая есть у меня.
Постепенно тающий ежедневник и растущая лесенка все отдаляли меня от земли. Все труднее сохранить равновесие, ведь попросту начинает кружиться голова. Хвала моей вестибулярному аппарату, справляется. Уже с трудом разбираемые листочки на начале второй лесенки снизились, или просто мне так казалось. Нависая над двориком между домами в районе седьмого этажа, вообще чувствуешь себя неуютно и не очень разбираешь происходящее. Пришлось остановиться ради перевязки порезанной руки подручным куском футболки из сумки. Хорошо хоть кровь из носа остановилась. С каждым следующим листом лесенка давалась все труднее, поскольку сумка неудобно болталась за спиной, да и панорама простиралась пугающая.
Двое людей, возможно – семейная пара, высунулись из окна. Женщина указывала в небо пальцем, другая её рука застыла в безумном жесте. Мужчина стоял, широко разинув рот и буквально впившись обеими руками в подоконник.
- Стоя за оградой балкона, никогда не познаешь подлинного трепета перед величием высоты, - выдохнул я и стряхнул пот, привычно застрявший в полете. Стараясь думать о благоприятном исходе и смотря исключительно на окна многоэтажки, я шаг за шагом продвигался вверх. И тут ослабевшая от напряжения покалеченная рука выронила ежедневник. Мой замученный разум чуть было рассудка не лишился. Хватаясь за новую окаменелость я взвыл от негодования и злобы на самого себя. Но на ругательства не было ни времени, ни желания, ни возможности. Пытаясь умерить свой пыл, я сильно пошатнулся и с большим трудом сохранил равновесие.
В ход пошли немногочисленные вещи из сумки: остатки футболки, шорты, пара рубашек, пакеты от еды и письменные принадлежности. По всему этому эклектичному мосту я добрался почти до самой крыши, около которой оступился и свалился с собственного носка, вовремя успев отпустить сумку и тут же ухватиться за мгновенно отвердевшую ручку. Кое-как подтянувшись обратно, я вскарабкался на крышу и отдышался. От напряжения порез на ладони расширился, и кровь уже стекала под рубашку ручейком. Мое сердце уподобилось скоростью барабанящим каплям во время дождя. Тут уже не до шуток, так и инфаркт поймать недолго, и тогда все усилия будут тщетны.
Машины на перекрестке разметало во все стороны, несчастная «газель» кузовом взмыла в небо, а кабина осталась в эпицентре огненных клубов взрыва, последовавшего за ударными волнами. Окружающие дома рассыпались, как брошенный в стену конструктор, и фейверк мелких деталей – досок заборов, человеческих конечностей, камней с обочины устремились в разные стороны. Другие боеголовки породили даже больше разрушений: та, что вдали, возле пятиэтажек, раздробила в песок убитые временем стены, вырвала с корнем деревья и уложила невысокие заборы поблизости; другая содрала облицовку коттеджей и опрокинула стоявшие рядом автомобили. Было очевидно, что это только начало каждого из локальных коллапсов.
- Почему я? - непонятные интонации режутся в голосе. Действительно, почему я вышел из времени и остался жив? И для чего?
Давно стихший назойливый треск сменился каким-то урчанием, которое нарастало гораздо быстрее. Я обернулся, потому что еще даже не успел осмотреть саму крышу. Лучше бы не смотрел.
- Матерь божья...
Весь обозримый горизонт был усыпан яркими блестящими точками, оставляющими за собой длинные шлейфы и одни разрушения впереди. Огненный дождь заливал видимый горизонт, а я мог только смотреть на то, как погибает знакомая мне земля. Многоэтажки горбились под ударами ракет, их внутренности спреем выстреливали на окружающие частные дома. Некоторые этажи подкашивались, и всё здание осыпалось само в себя, мгновенно убивая всех обитателей внутри.
А самое главное - прямо на меня устремилась еще одна. Та, от которой уже некуда было бежать. И она двигалась. Время снова пошло.
Жуткая встряска, кошмарный грохот и жар преисподней обернулся непереносимо дичайшей болью в голове. Чей-то ужасающий голос проорал:
- Едрить твою налево, колдобина манал я ее!
Ох, я все еще в маршрутке. Мы прилично отъехали от города, и, видимо, наткнулись на неровности дороги, отчего меня подбросило вверх – прочь от бредового сна. Тучки куда-то улетучились, и солнце так нещадно палило, что в своей куртёхе я бы мог с чистой совестью открыть платную баню.
- Приснится же такое, - вздохнул я, уставившись на небольшой лесок на выгоревшем поле, который недавно вылез из-за линии горизонта, покрывающегося закатным багрянцем. Дорога предстояла неблизкая, а эти жутковатые образы совсем отбили желание спать. Да и головой больно ударился.