Арктическая эпопея 1995 года.
Или, как поправиться на 9 кило за три недели.
Продолжение.
12.10.1995 г. Сегодня была запланирована перешвартовка, так как надо было поставить два плавкрана между судном и причалом. Пришлось этим делом мне заниматься. Пока был на мостике - замерз изрядно. После перешвартовки, на судно прибыла на экскурсию большая группа школьников 4 класса с учителями. Экскурсию пришлось проводить также мне. Затем я пригласил всех в кают-компанию, где ребятам накрыли столы и напоили их чаем с тортом и конфетами. Все были очень довольны таким приемом. Мне учителя сделали ответный жест - подарили книгу «Мы из Игарки». Интересно будет почитать.
Отправил ребят на берег, а сам лег отдохнуть. Но, не тут-то было! Не успел заснуть, как пришел капитан и сказал, что нужно срочно вызывать скорую помощь, так как один из матросов-филиппинцев получил на работе серьезную травму головы. Через службу «Инфлот» заказал по радио скорую помощь, которая приехала на судно минут через 10 и увезла бедного филиппинца в больницу.
13.10.1995 г. Сегодня ездили с капитаном и нашим водителем закупать продукты для экипажа и в больницу – к матросу. Заехали к директору ДК, где я договорился о даче в ДК концерта для экипажа и об организации культпохода в музей вечной мерзлоты.
Вчера ночью, пока я спал в своей каюте, к вахтенным приходили местные пьяные рыбаки и навязывали филиппинцам какую-то рыбу, но те отказались. Местные алкаши обвели вахту вокруг пальца и украли в какой-то каюте, у одного из филиппинцев, новую зимнюю куртку. Пришлось сегодня докупать еще одну куртку у Ольги в ее магазине «Альянс».
Утром на судно к капитану пришел с проверкой местный инспектор по загрязнению моря нефтью и полтора часа писал акт. Он, оказывается, и вчера приходил к старшему механику и проверял у него в машине различные схемы, механизмы, сепараторы и портил ему нервы. Старший механик и проверяющий инспектор не понимали друг друга совсем, но пытались на пальцах объясняться. Сегодня он уже довел до белого каления и капитана, который никак не мог уразуметь, что от него хотят. Пришлось мне вмешаться и сказать инспектору, что раз он не знает английского языка и не понимает капитана, то пусть нанимает официального переводчика и говорит с капитаном и стармехом с помощью переводчика. Я переводить отказался, ссылаясь, что я могу что-то не точно перевести и окажусь тогда крайним на этом судне. А мне это надо! Капитан прав на все 100%, так как инспектор сидит второй день на судне, но объяснить, что он хочет – не может. А главное, все время что-то пишет и пишет в свой талмуд. Капитана это выводит из себя. Он мне говорит, что за всю свою морскую жизнь он с таким бестолковым инспектором никогда не общался. Трудно было объяснить капитану, что этот инспектор хочет таким образом показать свою дурь, или же наоборот – то, что он много знает в области загрязнения моря и очень требователен к выполнению МОРПОЛ-73 и СОЛАС-74.
Я тоже не выдержал такого его отношения к капитану и сказал ему, что дальше присутствовать в каюте капитана не намерен, после чего ушел к начальнику пограничников, чтобы предъявить тому претензии за украденную куртку. Пограничники обязаны были следить за тем, чтобы посторонние люди не появились на борту судна. Но, видимо, здесь все крепко-накрепко повязаны друг с другом. Кроме того, погранцы сказали мне, что они должны оформить на всех иностранцев пропуска какие-то, чтобы те могли пойти на концерт в ДК. Дурь какая-то, да и только! Капитан поражен нашими законами и сказал, что он в Италии даст об этом интервью в итальянские СМИ. Я сказал ему, что назавтра я вызову на судно местного журналиста и краеведа Горчакова, который нас обещал сводить в музей вечной мерзлоты и на концерт, а также он даст подробную информацию в местной прессе о «приключениях итальянцев в России». Это сыграло свою роль и пагранцы сразу как-то приутихли.
14-15.10.1995 г. Вчера я не делал никаких записей в дневнике. День (14.10.) был для нас всех не только напряженным, но и достаточно интересным. Вместе с краеведом Горчаковым, который прибыл на судно, я и свободные от вахты члены экипажа теплохода «Си Мартин», посетили единственный в мире комплекс музея вечной мерзлоты, где все мы изрядно намерзлись, пока были там на экскурсии.
Немного истории. В 1936 году в Игарке была основана научная мерзлотная лаборатория. Датой основания музея принято считать 19 марта 1965 года, именно тогда при лаборатории, возглавляемой доктором минералогических наук Александром Пчелинцевым, в одном из многочисленных подземных залов, была открыта для публичного посещения экспозиция, посвящённая вечной мерзлоте и истории её изучения. Однако официальный статус краеведческого музея был получен только 1 июля 1991 года, а спустя четыре года, в 1995 году — краеведческого комплекса. В этом же году, находящаяся под землёй часть музея, была признана Памятником природы краевого значения. Общая площадь музея вечной мерзлоты составляет: 470 м; под экспозиции и постоянные выставки, а 150 м; - под временные выставки, и еще 45 м; - под фондохранилище.
Главной достопримечательностью музея, где мы побывали, являлась подземная часть музея — многочисленные коридоры и залы на глубине до 14 метров. Здесь постоянно царит температура около ;5 °C. Это идеальная температура для поддержания состояния подземелья в устойчивом естественном состоянии. Для меня особый интерес представляло разнообразие в строении вечномёрзлого грунта залов музея. Промёрзшая до такой температуры земля сохранила подземелье в естественном виде. На срезах стен коридоров были видны законсервированные льдом лиственницы возрастом более 36000 лет, а среди подземных экспонатов имелись такие ценные экземпляры, как куски льда с обнажения возрастом около 50 тысяч лет. Нам показали в одном из подземных залов место, где хранится капсула с газетами, оставленная здесь учёными ещё в 1950 году, и подлежащая вскрытию только в 2045 году. Я конечно до этого времени не доживу.
После того, как мы вышли из подземелий с вечной мерзлотой, еще целый час ожидали на холоде автобус, который опаздывал к нам, из-за какой-то поломки. Мы его так и не дождались, а потому целый час шли пешком до судна. Бедные филиппинцы! Они замерзли так, что стук их зубов был слышен за сотню метров. Я уже и сам был не рад, что организовал им такую экскурсию. Но мне все это было даже очень интересно. Я тоже намерзся и пришел на судно задубевшим, да еще и с мокрыми ногами. Итальянцы и филиппинцы, которые являлись представителями южных наций, чуть дуба не дали. Они сказали, что после такой экскурсии они даже в интерклуб не пойдут, где их сегодня ждут местные жрицы любви. Тем более что сегодня (15.10.) директриса ДК решила дать для иностранцев концерт прямо на борту судна.
Вместо 12 обещанных, пришло 19 местных артисток, видимо, чтобы на всех хватило по артистке. В целом концерт всем понравился. Были здесь и песни, и пляски, и хороводы, а в конце программы – и номера с раздеванием. Это было сделано для того, чтобы показать натуральную красоту тела и завлечь зрителей. Несколько девушек-артисток были даже очень ничего. Народ даже оживился моментально, а капитан со стармехом – устроили бурные овации артисткам. Но, после концерта и праздничного обеда с хорошими итальянскими и французскими винами, наши артистки расходиться по домам не очень спешили. Они уже хорошо расслабились и ждали «продолжения банкета!» Я сказал капитану, что они ждут вознаграждения за их концерт, а также желают более близкого общения с экипажем. Как вы тут будете с ними разбираться – это ваше дело, но время тянуть не надо. Думаю, что сегодня, капитан наконец-то, сможет получить сразу трех артисток, как он и хотел этого. Но деньги и подарки – вперед! Как у нас говорят: «Деньги утром - стулья вечером!». А можно и наоборот, так как артистки уже полностью созрели для дальнейших любовных утех!
Капитан при мне дал директрисе 100 долларов, подарил ей красивые итальянские туфли и французские духи. Это было сделано на виду всего экипажа, чтобы все остальные поняли, что на шару они здесь ничего не получат. Как говорят сами же итальянцы: «За любовь надо платить!» Потом капитан пригласил саму директрису ДК и еще двух артисток, которые были помоложе директрисы, к себе в каюту. Старший механик тоже двух девушек повел к себе, а филиппинцы, кадеты и югославы забрали тех, что остались. Лишь старпом с женой остались на вахте на всю бурную ночь. Домой до утра, как я позже узнал, в эту ночь не ушла ни одна наша артистка. А крики, песни и пляски в каютах длились до утра. Бедный старпом! Единственным мужиком от ДК на концерте был лишь баянист. Он, после концерта, остался со мной в кают-компании, где я его накачивал различными капитанскими напитками и угощал, приготовленными по этому случаю поваром, закусками. Мы с ним тоже усидели часам к трем ночи граммов так по 700. Куда он делся потом, когда я пошел спать, не знаю. Но я сам проснулся только к следующему обеду. Думаю, что завтра на судно уже придет и вся женская половина интерклуба, чтобы дать здесь свой - особенный концерт. Веселое начало! Наконец-то народ натешится вволю.
Утро 16.10.1995 г. Сегодня в 11 часов пограничники принесли нам список на 50 человек, желающих посетить «Си Мартин». Надо бы все это срочно ограничить. Как бы нам с этими посещениями, еще ЧП какие-нибудь не поиметь. Тогда может так случиться, что в Игарку ближайшие лет тридцать иностранцев снова пускать не будут. Да и мне это может быть чревато! Хотя я здесь не командую. Лоцман капитану может только что-то советовать или рекомендовать, а капитан сам должен думать, как поступать в той или иной ситуации.
Сегодня капитан заплатил мне за перешвартовку судна на другой причал 600 долларов. Дело в том, что порт потребовал, чтобы судно перевели на другой причал, где его будут догружать в трюма. Пришел пьяный портовый лоцман, который также не знал английского языка. Я сказал, чтобы капитан его отправил с судна и потребовал другого лоцмана. Часа через полтора к борту судна подошел другой лоцман, но он оказался еще более пьяный, чем первый. Я его даже на борт не пустил. Оказалось, что оба лоцмана ночью вместе пили. Я связался с морским агентством и доложил им обстановку. Больше лоцманов в наличии не было! Мне предложили, чтобы я, если соглашусь, сделал перешвартовку судна самостоятельно. Договорился об этом с капитаном, и он пообещал мне заплатить 600 долларов, вместо 1200, которые надо было бы заплатить государственным лоцманам Игарки. Швартовка прошла как по маслу и без всяких дерганий со стороны пьяных лоцманов. А вечером, представитель фрахтователя мне еще 600 долларов заплатил, как штатному переводчику капитана. Вот так мне 1200 долларов свалились нежданно-негаданно. Спасибо! К сожалению, я не все еще знал, что для меня затевали турки. Сегодня получил также информацию от Николая Бабича – начальника ШМО. Уже везде на севере лед появился, а через две недели, если мы не выйдем отсюда, могут возникнуть большие трудности с проходом по Енисейскому заливу и Карскому морю. Завтра пойду на телефонную станцию, чтобы позвонить домой. Заказал себе на утро машину, чтобы съездить на переговоры с домом.
Вечер 16.10.1995 г. Представители фрахтователя всячески давят на капитана, чтобы он взял караваном палубный груз. Капитан и представители субфрахтователя хотят все-таки догрузить 3500 тонн пиломатериалов на палубу, но крепежного материала на судне нет. Привели сегодня капитану подкупленного турками старпома с какого-то архангельского лесовоза, который пообещал оказать судну помощь в погрузке и креплении палубного каравана. При этом этот старпом хочет использовать, вместо нужных и сертифицированных тросов, цепей и талрепов, старые и ржавые тросы, снятые с грузовых, давно списанных кранов. Цепей вообще нет. А талрепы - диаметром 10 мм. Я высказал капитану все, что думаю об этой афере, предупредив его, что он вместо своей родной Италии, может оказаться на старости лет – в тюрьме, а еще хуже – на дне моря-океана. Я же, если начнут грузить караван, возьму билеты и улечу в Мурманск самолетом. Я еще ведь жить хочу! Да и дома меня ждут жена и дети.
Прошло уже две недели, но ясности с выходом судна из Игарки нет. Первоначально отход планировался на 20-21 октября, потом – на 24, а сегодня уже идет разговор, что будем стоять до конца месяца. Судно грузят очень медленно. На сегодня заканчивают погрузку только в трюма №1 и №3. Весь вопрос заключается в отсутствии или неготовности к погрузке груза на берегу. Хорошо хотя то, что у нас с правого борта стоит баржа с 5000 тонн пиломатериалов. Но работа стоит, так как грузчикам два дня назад дали зарплату и они поголовно запили, а бригадир не может собрать бригаду для продолжения погрузки. Сегодня вечером руководство порта пригласило меня с капитаном на совещание, где до 2 часов ночи решало вопрос о продолжении погрузки с нами и бригадиром докеров. К тому же выяснилось, что грузчики загрузили два трюма так, что последний ряд пакетов не входит в эти два трюма, поэтому пакеты с досками надо будет грузчикам половинить, потом снова увязывать, а потом заталкивать их в свободные карманы трюмов. Все же договорились с бригадиром грузчиков о том, что порт будет привозить на судно уже готовые полупакеты и для грузчиков это будет значительное облегчение. Тем более что после двух дней пьянки, нормально грузчики работать вряд ли смогут. Ушли с капитаном спать, так до конца и, не решив, как лучше все сделать. Сложностей много, но самая большая сложность, что в Игарке нельзя найти нормального крепежа для каравана, если все-таки капитан решится брать пиломатериалы на палубу.
Сегодня разговаривал со старшим помощником капитана с теплохода «Плавинск». Он, оказывается, знает нескольких моих товарищей по учебе в ЛМУ. Это Витя Аверин – капитан с тх «Пертоминск», Юра Зуйков, который ныне работает начальником БРНКа и Володю Толпейкина – начальника (спасательно-координационного центра СМП - СКЦ), Мишу Суслина, который является в СМП начальником СБМ. Из разговора со старпомом я понял, что уходить из Игарки мы будем последними – вместе с теплоходом «Плавинск». Вечером я поднял вопрос перед представителем фрахтователя о том, что до сих пор ММП не получило 185 тысяч долларов, которые фрахтователь должен был по договору перечислить пароходству еще неделю назад. Также задал важный для капитана и меня вопрос: «Кто будет нести ответственность за крепежный материал, и кто будет крепить сам караван, если его начнут грузить?». Нормальных специалистов на судне по креплению каравана нет. Я в это дело ввязываться также не желаю. Мне сказали, что вопросом погрузки палубного груза и крепления каравана будет заниматься экипаж теплохода «Павел Корчагин» из СМП. В присутствии представителей фрахтователя и порта я предупредил капитана о его личной ответственности, если он пойдет на такое решение. Кажется, что капитан все-таки струхнул малость. В тюрьму ведь неохота идти.
17.10.1995 г. Сегодня утром капитан показал мне РДО от Войнова, где тот его предупреждал, что судно будет арестовано в порту Игарка, если в ММП в ближайшие три дня не поступят соответствующие платежи. Оказывается, что судно фрахтует норвежская фирма в Осло, а турки являются субфрахтователями, а вообще, все здесь непонятно, и нечисто покрыто мраком. Сегодня я переговорил с суперкарго Юрием, который подвел капитана к тому, что караван на палубу брать нельзя из-за отсутствия на борту нужных крепежных материалов, а поэтому погрузка будет закончена через 2-3 дня. Чтобы обезопасить капитана я еще попросил и капитана порта, чтобы он дал нашему капитану бумагу, где будет указано, что капитан порта запретит выход судна из порта, если будет погружен караван на палубу с нарушением правил. Оказывается, что вчера у берегов Норвегии, у теплохода «Маймакса» - в штормовых условиях плавания, крен достигал 45 градусов на оба борта. И судно спасло только то, что груз на судне был закреплен хорошим крепежным материалам и по всем правилам. Наконец-то капитан понял, чем он рисковал, так как метацентрическая высота тх «Си Мартин» составляла на отход из порта Игарка 180 сантиметров, а период качки – 7,5 секунд. Палубный груз в штормовых условиях его судно потеряло бы однозначно, если бы оно вышло в рейс с плохо закрепленным караваном.
Позже, когда мы с капитаном прощались в Тюва-губе, он меня очень благодарил за то, что я не дал ему совершить такую глупую ошибку, которую он собирался сделать. Сегодня после обеда ездили с капитаном на машине за мясом – свининой. Пару дней назад я заказал одному частнику, чтобы он заколол двух-трех свиней, осмолил и разделал их, с тем, чтобы мы могли потом забрать эту свинину на судно для питания экипажа. Получилось около 150 кило свежей мясной свинины. Заехали еще и в магазин, где для нас были приготовлены фрукты, овощи и кофе. В общем, капитану можно будет спокойно выходить в рейс – экипаж голодать не будет. Платили везде, как всегда, наличными долларами! Купили также 13 масляных обогревателей в каюты, так как судно абсолютно не приспособлено для плавания в таких арктических условиях. В каютах уже сейчас температура понизилась до плюс 12-14 градусов. Холодно! Один обогреватель я забрал к себе в каюту, чтобы не «врезать дуба», пока буду добираться до Мурманска. Завтра собираемся поехать с капитаном в больницу, чтобы забрать матроса, раненого в голову. Он там бедный один, а главное – он никого не понимает, и его тоже там не понимают. Тяжело так быть одному вдали от родного экипажа, хотя он себя еще плохо чувствует до сих пор.
Договорился с местными рыбаками, что они наловят и привезут на судно килограмм 150 свежей енисейской рыбы. Сделаем это ночью, чтобы было поменьше чужих глаз. Все-таки такая операция может повлечь санкции, но уж очень осетринки свежей хочется поесть! Да может и с икоркой еще попадется! Судовой повар себя видимо уже исчерпал, так как пошли повторения в его меню, а скорее всего, запас продуктов иссякает… Вот, и побалуемся свежей рыбкой и свининкой. Вместе с мясом, я у хозяина забрал и все субпродукты от трех хрюшек, которые также пригодятся повару на судне. Сегодня мы доели последних омулей, которых повар запек в духовке. Но я думаю, что завтра, кроме осетров, браконьеры-рыбаки привезут нам и другой какой-нибудь рыбки. Так что до Мурманска повар будет еще изгаляться при приготовлении различных блюд. И я заодно душу отведу Игарским свежьем! Вчера звонил домой – там все нормально. Но, вот с Юрой Карасевым все очень плохо. Лежит в реанимации в областной больнице – видимо сердце совсем отказывает. А я ведь сколько раз его предупреждал, чтобы он бросал курить и пить так много кофе! Не знаю, доживет ли он до моего прихода в Мурманск. Что-то мне не нравиться, что уже столько наших ребят отправилось на тот свет. Ведь и на этом жить можно хорошо!
18.10.1995 г. Сегодня послал телекс Войнову за подписью капитана, чтобы меня оставили на судне до прихода в Мурманск, так как, согласно договору, окончание моего нахождения на борту судно истекает 22 октября. Ответ пришел быстро. Я буду оставаться на судне до прихода в Кольский залив, а капитан должен принять срочные меры, чтобы пароходство получило причитающиеся ММП деньги за ледокольную проводку.
Турок большой жулик. Вчера они с капитаном сильно поругались, а сегодня я его на борту судна не видел. Сегодня приходили на судно представители портнадзора и лоцманской службы. Они тоже не получили ни копейки причитающих им платежей. Меня попросили передать капитану, что судно будет стоять у причала до тех пор, пока все деньги не будут перечислены на их счета. Я это сказал капитану, а он передал представителям субфрахтователя, чтобы они все сделали и платежи были перечислены до отхода судна.
Утром съездили с капитаном в больницу, но уже с другим водителем, так как Сергей (наш шофер) сказал, что он разбил свою машину и пришлет нам другого водителя с другой машиной. Наш матрос, когда его забрали из больницы, прямо прыгал от радости.
На ужин повар приготовил для кают-компании свинину на ребрышках, которая прямо таяла во рту. Пришлось съесть два куска. А запивать пришлось литром красного вина.
Капитан просит меня, чтобы я договорился о доставке на судно свежего молока. Но, с молоком в Игарке большая напряженка, да и автомобиля у нас уже нет. А другого водителя искать уже поздно. Сегодня на ночь включил в каюте масляный обогреватель – стало значительно теплее. В протоке ночью образовалась первая шуга. Заметно похолодало, первый снег прикрыл чёрную мокрую землю, аккуратные штабеля леса, надстройки судов и гусиные шеи кранов.
Шуга (ледяная каша) — смесь ледяных кристаллов и кусков льда с водой в виде кашеобразной массы. Это уже начало льдообразования в Енисее на широте Игарки. А на севере Карского моря уже настоящий лед, который нам надо будет форсировать с помощью ледокола. Сказал об этом капитану. Капитан должен сообщить фрахтователю, чтобы тот срочно перечислил деньги пароходству! А то можем застрять без ледокола во льдах, и никто нам не поможет, если денег не будет. Информация с Диксона пока отсутствует. Завтра пойду покупать для себя утюг, так как надо погладиться перед домом, а заодно и подстричься. Ведь скоро уже буду дома.
19.10.1995 г. Сегодня полностью закончили погрузку в трюма. Погрузили 13.500 кубометров пиломатериалов в пакетах. Ждем разрешения оформления отхода судна из Игарки и речных лоцманов. Сообщили, что лоцмана прибудут завтра утром. Субфрахтователи-турки на судне так и не появляются. Ветер на улице воет, как в глухую зимнюю пору, а также меняется с северного направления на южное. Сила ветра достигала до 25 метров в секунду. Вечером наблюдал северное сияние в полном блеске, которое распространяло такой свет, что видно было в округе все до самого горизонта. К утру ветер начал потихоньку стихать. Слава Богу!
Вечером капитан «Си Мартина» - Франческо и его старший механик – Луко, пошли прощаться со своими дамами. Это их последняя приключенческая ночь в далеком сибирском городе и порту под названием Игарка. Потом ребята будут еще долго вспоминать о своих северных приключениях, и делиться этими воспоминаниями со своими друзьями. А вспомнить ведь есть что! Кстати я забыл вам их представить в самом начале моих дневниковых записей. Только сейчас и вспомнил их имена.
Получил сегодня телекс от Бабича о состоянии льдов. Сегодня лед по Енисею до острова Белый, а дальше пока чистая вода. Енисейский залив — морской залив в Карском море, между Гыданским полуостровом и полуостровом Таймыр. Длина залива до мыса Сопочная Карга около 225 км, ширина у входа около 150 км, глубина 6-20 м. В Енисейский залив впадает река Енисей. Зимой залив покрывается неподвижным льдом (припаем), в северной части — плавучими льдами. Он свободен ото льда только три летних месяца. А мой друг Франческо думал, что плавать здесь можно также, как и по Средиземному морю. Но, здесь мерки совсем другие, да и обычаи тоже другие! Здесь Россия, да еще не просто Россия, а СЕВЕРНАЯ! Вот бы только наши итальяшки домой к утру вернулись, а то заметет метель еще где-нибудь их в такую погоду и больше не увидят они никогда своей замечательной страны - Италии. Вечером старпому принесли оформленные документы на груз, а врачи оформили нам свои документы на отход из порта. Смотрел сегодня на ночь еще один видеофильм - «Парк юрского периода». А после фильма начал читать подаренную мне книгу «Мы из Игарки». Интересно!
20.10.1995 г. Сегодня для меня очень сложный день. Утром мы снова не отошли от причала. Капитан сказал мне, что из Игарки судно пойдет в Стамбул без захода в Мурманск, т.е. меня в Мурманске и даже в Кольском заливе сдавать капитан не собирается. Это, конечно, происки фрахтователей. Они не хотят платить 185 тысяч долларов пароходству, поэтому всяческие желают пройти мимо Мурманска. Подтвердил мне об этом во время обеда и суперкарго Юрий, а ему сказал наш субфрахтователь-турок. Это называется - все решили без меня, или по-другому – без меня МЕНЯ женили. Сказал капитану, что сейчас же иду разговаривать по телефону с руководством пароходства, чтобы доложить о том, как обстоят дела на судне в целом и со мной в частности. Кое-как связался с пароходством через Трансфлот только в 15 часов. Мне дали команду оставаться на судне, а меня с судна снимет или ледокол, или же лоцманский катер в Тюва-губе. На том мы, и порешили. Я должен буду сделать все, чтобы деньги были перечислены в ММП, а пароходство сделает все, чтобы меня с судна сняли в Мурманске. Капитан очень нервничал, что на борт не прибыли до сих пор пограничники, чтобы закрыть границу. Я сообщил капитану, что пограничная комиссия прибудет на борт в 18 часов. Так оно и случилось.
В 18 часов комиссия прибыла на борт судна. Сразу у турок стал вопрос, почему пограничники не закрывают границу в Игарке, а закрывать хотят ее в Мурманске. Особенно усердствовали представители турков - Володя и Юрий, которые, ссылались на статус Игарки, как открытого порта, всячески при этом грозили майору пограничников. Но, майор стоял как танк: идите в Мурманск – и все тут! В Мурманске вам границу и закроют! А я не имею права! Представители потребовали от начальника погранзаставы письменного распоряжения следовать судну в Мурманск. Грозились, что все расходы по заходу в порт повесят на пограничников и т.д. и т.п.
Майор молча взял и удалился с судна, но в 23 часа он вернулся на судно и вручил капитану письменное распоряжение следовать в Мурманск, и при этом, капитан обязан был каждые 12 часов передавать координаты судна в адрес ММП. После обеда капитан добивался от меня, чтобы я объяснил ему: «Кто есть самый главный для него в Игарке?» Я ответил, что самый главный – это начальник погранзаставы. Его распоряжения являются для капитана обязательными, так как иначе судно будет арестовано и под конвоем доставлено в Мурманск. А капитан может быть посажен в тюрьму, где по суду ему назначат срок в виде тюремного заключения. Отбывать этот срок капитан будет в Игарке, где он нарушил закон. Видимо, это сыграло свою роль, и капитан вел себя в дальнейшем правильно. Пограничники ушли с судна в полночь, оставив только двух человек у трапа судна. Отход судна назначен был уже на завтрашний день. А сегодня мы тоже пойдем, пожалуй, спать. Речной лоцман на этот раз будет всего лишь один и мне, видимо, придется помогать капитану на мостике, так как уже лед везде начинается. А я ведь ледовый лоцман и начинаются мои прямые обязанности.
21.10.1995 г. Утром встал специально раньше капитана, чтобы переговорить с капитаном порта и решить срочно вопрос с отходом судна. Сказал ему, что как только я перезвоню еще раз, то он сразу пусть направляет нам портового и речного лоцманов. Надо срочно отходить, пока спят представители турков. Они ведь спать легли только под утро. Капитан же встал в 09 утра и сразу пришел ко мне в каюту. Сказал, что он решил уходить, только надо переговорить еще раз с представителями фрахтователя. Я сразу же вышел на связь по УКВ-связи с капитаном порта и сказал, чтобы срочно направлял на судно лоцманов и швартовую команду. А капитану сказал, чтобы он не тянул время. Если он не хочет неприятностей, то надо уходить из Игарки срочно, так как если последний лоцман уйдет, то потом нам надо будет целую неделю здесь стоять и ждать, пока не появятся другие лоцмана. Вроде бы подействовало. Говорит: «Пошли. Мне это тоже все так надоело, что этот рейс я буду помнить до конца своей жизни!»
В 10 часов на борт поднялись два лоцмана – портовый и речной. Портовый лоцман, как всегда, пьяный в зюзьку. Но ругаться с ним у меня уже не было сил. Выйду сам, если что. Сразу же начали отходить от причала. Когда развернулись на выход, к нам на связь через морское агентство вышел представитель турков - Юрий. Он начал требовать, чтобы мы вернулись к причалу. Я ему сказал, несмотря на все его вопли, что уже поздно что-либо решать, а потом взял и переключился на другой канал связи. Вот таким образом мы с горем пополам и ушли из славного города и порта Игарки. После разворота на выход сдали пьяного портового лоцмана и легли курсом на выход. Я ушел в каюту отдохнуть до ужина. Через полтора часа по судну раздался сигнал пожарной тревоги. Я быстро прибежал на мостик, чтобы узнать, что случилось. Вскоре выяснилось, что тревога была ложной. Такое бывает иногда на судах. Как говорят, произошло ложное срабатывание тревоги. Техника – она и есть техника. Всегда что-то не так бывает на судах, как должно быть положено по закону - хоть на российских, хоть на американских, а хоть и на итальянских. Жизнь продолжается! После ложной тревоги я оставался на мостике до ужина, а затем отправил поспать до полуночи речного лоцмана. В 23 часа дал РДО в адрес генерального директора ММП Матюшенко и начальника СБМ Войнова Э.К. о том, что мы, наконец-то вышли из Игарки.
22.10. – 23.10. 1995 г. 6 часов стоял на вахте вместо речного лоцмана, которого отправил с мостика отдохнуть. Моя вахта была с 20.00 вечера до 02.00 ночи – шесть часов. По Енисею сплошной лед. Створы не горят, а по радиолокатору берега очень плохо определяются, да и этот район я не очень хорошо знаю. Но вахта прошла нормально, и после двух ночи речной лоцман принял вахту у меня, а я ушел спать. Устал сегодня очень, но с 08.00 снова стал на вахту вместо речного лоцмана. В 11.30 подошли к месту сдачи лоцмана, а в 12.00 нас взял под проводку атомный ледокол «Таймыр», который должен вывести нас в Карское море. На траверзе Диксона «Таймыр» передал нас под проводку более мощного атомного ледокола - «Советский Союз», где командовал капитан Станислав Шмидт. А/л «Советский Союз» провел нас во льдах совсем немного на север, а потом дал мне три точки, через которые я должен был пройти до чистой воды. Попрощался со Станиславом, и мы разошлись с атомоходом в разные стороны. Мы последовали своим курсом - на пролив Карские Ворота, а ледокол – в район Диксона. Я простоял на мостике до четырех утра, пока не вышли на чистую воду. На мостик в 04 утра поднялся старпом. Я дал ему нужные указания и ушел спать, так как буквально валился с ног от усталости. Практически двое суток я был без нормального отдыха. Впереди была уже чистая вода, а там уже и до Мурманска останется идти три дня. Утром в 09.30 я поднялся на мостик. Льда по курсу не было. Ветер сильный и встречный. Скорость судна упала до 10-11 узлов. Атмосферное давление быстро падает. Значит, быть хорошему шторму, а это значит, что 25 октября я вряд ли буду дома.
24.10.1995 г. В 12.00 я принес радиограмму радисту, для передачи ее в пароходство, но он ее у меня не принял, а мне сказал, что отныне радиограммы будет передавать ему лично только капитан, хотя до этого проблем с передачей РДО и с самим радистом у меня не было. Что-то капитан еще затевает напоследок? Когда я пришел на мостик, то слышал что радист и капитан между собой ругались на повышенных тонах. Радист что-то говорил капитану о своей личной ответственности и о защите своих интересов. Но когда я вошел на мостик, то ругань между ними сразу прекратилась. После того как капитан ушел с мостика, я еще раз напомнил радисту, что согласно Правилам плавания на трассах Севморпути, он обязан передавать все мои радиограммы и телексы, как этого требуют наши Правила. Но радист отказался это выполнять и сослался на то, что он подчиняется только капитану.
В 12.30 я занес радисту в радиорубку подготовленный мною телекс в адреса генерального директора ММП и Войнова, но он отложил его в сторону и показал мне телекс от мурманского Инфлота, где давалась команда капитану докладывать каждые четыре часа информацию о подходе судна к Тюва-губе. Капитан сказал мне, что он не собирается заходить в Тюва-губу, чтобы сдать меня там. Он также сказал, что имеет указание от фрахтователя переговорить со мной, чтобы я согласился идти на судне до Стамбула, где субфрахтователь выплатит мне 5 тысяч долларов, а кроме того, предложат мне бесплатно отдохнуть на любом турецком курорте в течение месяца. Оказывается, что турки никак не уймутся и все тешут себя надеждой, что они не будут платить 185 тысяч долларов за ледокольную проводку. Но договор ведь надо выполнять! Я категорически заявил капитану, что и за 100 тысяч я не соглашусь на эту авантюру. Тогда капитан сказал мне, что он по закону имеет право сдать меня в Норвегии, на что я заявил ему свой протест и дословно сказал: «По закону капитан должен меня высадить там, где я сел на судно. Все остальное – противозаконно! Капитан может быть привлечен к уголовной ответственности за терроризм, так как то, что он собирается сделать – выкрасть незаконным способом государственного лоцмана приравнивается к терроризму! А это уже уголовная статья, вплоть до пожизненного заключения в тюрьму». После этого разговора, капитан на целый час ушел с мостика.
В это время я увидел, что на выходе из Карских ворот, на якоре стоит военный эсминец. Пока капитана не было на мостике, я связался с командиром эсминца, который уже снимался с якоря, чтобы идти в сторону Мурманска. Я обрисовал командиру всю сложившуюся на судне со мной и с ММП обстановку, после чего попросил его, чтобы эсминец на какое-то время подошел к нам поближе и посопровождал теплоход «Си Мартин», а я скажу капитану, что команда эсминца нас задержит, если капитан не будет выполнять моих и ММП указаний. Когда наш капитан-итальянец снова поднялся на мостик, то тут же решительно мне сказал, что сейчас он остановит машины и станет на якорь, пока я не соглашусь на его условия. Но он еще не понимал, с кем он связался. Эсминец уже снялся с якоря и находился в 2-3 милях по нашему правому борту. Я ничего не стал возражать капитану, а лишь сказал ему, чтобы он вышел на правое крыло мостика и оценил обстановку, где находится по моему вызову военный эсминец, который будет нас сопровождать какое-то время, а потом будет ждать его судно на траверзе Кольского залива. Если капитан хочет сесть в тюрьму и провести остаток жизни на русском Севере, то я ему это с удовольствием обеспечу.
При капитане я тут же связался с командиром эсминца, который тут же подтвердил мои слова. Второй штурман, который был поляком и немного понимал русский язык, подтвердил капитану, что «Си Мартин» будет задержан и сопровожден в Мурманск, если капитан не выполнит требования ММП и мои. Капитан сразу же сник и пошел на попятную. Он тут же начал при мне всячески нести турков. Сказал, что он с этими турками делает в Россию уже второй рейс и второй раз его арестовывают, так как турки никому не платят деньги, положенные по договору, а капитана ставят в дурацкое положение. Капитан должен постоянно нервничать, ничего не понимая в таких вот ситуациях. А его постоянно запугивают то турки, то русские. Таких вот странных рейсов, мол, у него никогда еще не было. И если сейчас его не арестуют и не посадят, то он после этого рейса уйдет на пенсию, чтобы больше никогда не выходить в море. Я предложил капитану успокоиться и следовать в Мурманск, не сбавляя хода и не меняя больше своих решений. Только в таком случае, капитан спокойно уйдет в свой Стамбул, а там пусть уж турки решают, что с ним делать. Кроме того, капитан должен четко потребовать от турков оплаты 185 тысяч долларов, если они не захотят потерять еще больше, за задержание и простой судна. Капитан пошел писать телексы и телеграмму, а я сказал командиру, чтобы он может увеличивать скорость и идти своим курсом. Ну и мы пока идем полным ходом!
25.10.1995 г. Продолжаем идти в сторону Мурманска. Капитан мрачнее тучи. Не знаю, что он там получил от новоиспеченных турецко-подданых Остапов Бендеров, но то, что капитан после рейса уйдет на пенсию, я поверил. В 13 часов у Колгуева встретились с теплоходом «Балтияс Цельс», на котором я уже ходил в Арктику ледовым лоцманом. Сейчас в рейс на этом судне ледовым лоцманом идет капитан Воробьев С.Б. Дал ему всю необходимую информацию, а от него узнал о прогнозе погоды на Западе Баренцева моря. Послезавтра ожидается сильный шторм. Глубокий циклон уже подходит к мысу Нордкап. Капитан вскоре сообщил мне, что он через Инфлот заказал себе адвоката через Ингострах, так как ему непонятно, почему его судну не закрыли границу в Игарке. Считает, что пограничники превысили свои полномочия, а он из-за этого несет дополнительные убытки, да и турки грозятся, что эти убытки он будет сам оплачивать. Кто ему эти убытки оплатит? Я ответил, что он об этом пусть решает вопросы с турками, которые начали дурить пароходство, а капитан им содействовал. Я ему здесь ничем помочь не могу, так как это не в моей компетенции. Поэтому на себя пусть и пинает. В целом, капитан согласен, что его вина в этом есть и ему надо было занять такую позицию, какую я ему в самом начале советовал. Но сейчас это все уже поздно.
В 17 часов капитан вызвал меня на мостик и сказал старпому, чтобы он шел со мной в артелку и выдал мне любое спиртное, которое я захочу взять себе. Я со старпомом отобрал две коробки различных красивых бутылок – это был мне подарок от капитана. Зная, что скоро у моей дочери будет день рождения, капитан сказал, что завтра он сделает для моей жены и для дочери хорошие подарки. Слава Богу, что на такой хорошей ноте заканчивается это мое удивительное плавание. Скоро я буду дома. Сегодня я сплю на этом судне последнюю ночь.
26.10.1995 г. На подходе к Тюва-губе капитан показал мне телеграмму, в которой сообщалось, что все деньги в размере 185 тысяч долларов США перечислены на счет ММП. Капитан также вручил мне различные подарки для моей жены и дочери, а именно: женские сумки из кожи крокодила, такие же туфли и по флакону хороших французских духов. Тем не менее, я связался с генеральным директором ММП Матюшенко Н.И., который подтвердил мне, что все деньги пароходству перечислены, а он лично меня благодарит за ту работу, которую я проделал для ММП, в том числе и за мою принципиальную позицию в борьбе за получение причитающихся для ММП валютных средств, согласно подписанному ранее договору между пароходством и турками. После обеда к борту судна подошел лоцманский катер, который снял меня с теплохода «Си Мартин». Я попрощался с капитаном и экипажем. Пожелал все им счастливого плавания и семь футов под килем. Вот и пошёл последний день рейса. Пролетел быстро как-то незаметно.
Тюва-Губа — бывший населённый пункт на восточном берегу губы Тюва (Кольский залив), близ впадения в неё реки Большая Тюва.
В районе Тюва-губы меня принял лоцманский катер, на котором я затем добрался, после моей трехнедельной арктической эпопеи Мурманск – Игарка – Мурманск и которую я подробно описал выше, в родной порт Мурманск.
В 17 часов я был уже у себя дома, где меня ждала любимая жена.
Кроме радости встречи с домом, меня ожидало и большое горе. Оказывается, что накануне моего прихода домой, в больнице умер мой хороший товарищ и сокурсник по ЛМУ – Карасев Юрий Федорович. Ему было всего лишь 48 лет... Юра! Ты мог жить и жить, но смерть не знает никакой пощады - ни к старому, ни к молодому, ни к ребенку, и даже – к младенцу. Да, это так! Сколько уже нет наших родных, близких и друзей…
Удивительно, человек изобрел столько способов призывать смерть, но так до сих пор и не научился от нее избавляться. Единственное, чего человечество добилось, так это лишь ненадолго отсрочить смерть. Да и то не всегда. И еще удивительно, что при таком обилии смертоубийства среди людей, мы совершенно ничего не знаем о природе смерти. По большому счету, все, что нам известно, так это то, что пока вроде бы смерти нет, или же – вот, она уже есть. И все. Из всех тайн бытия одна из самых нераскрытых – это тайна смерти. Более загадочен, может быть лишь Творец, Создатель, Бог! Но тут надо учесть то, что никому вообще неизвестно, есть ли Он на самом деле? А смерть - она есть. Тут нет никаких сомнений, мы можем ее видеть или лицезреть результат ее «работы», и даже способствовать ее приходу. К какой природе мы можем отнести смерть? К материальной или божественной? Благо это или наказание? Есть ли за ней что-то или все-таки нет ничего? Какими критериями она руководствуется при своем выборе? Мыслящее она существо и является ли каким-либо существом вообще?
Так что же такое смерть? Я думаю о ней и сейчас, когда узнал о смерти моего друга, коллеги, сокурсника, так кто ты, вечная баба с ржавой косой, призывающая все живое в могилу? Что такое смерть? Я спрашиваю у себя и даю такой ответ. Ничего. Полная пустота! Это неизвестность, которая пугает больше любой самой ужасной известности. Однако к смерти мы относимся совершенно по-разному. Большей частью живые существа боятся ее, причем страх этот иррационален, потому как бывают ситуации, когда действительно лучше уж умереть, чем жить, но какая-то неизвестная часть тебя, как человека, невыносимо жаждет жить. Но, в 99% из 100, она всегда одерживает победу. С другой стороны, есть и такие люди, кто принимает смерть, как избавление от жизни. Моя родная бабушка Марья, дожившая до 93 лет (вечная ей память!) в последние годы жизни ждала смерти с нетерпением, и приняла ее с благодарностью (именно уже тогда я впервые задумался о том, что же на самом деле представляет собой смерть).
О смерти я думаю постоянно. Я думаю о ней даже сейчас). Многие вообще предпочитают не думать о смерти, другие же, наоборот, придерживаются мнения, что правильнее о ней думать всегда. И вот почему. «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. Что пользы работающему от того, над чем он трудится?» (Еккл.3:1-9).
В нашем падшем мире перемешаны радость и горе, созидание и разрушение, жизнь и смерть, Добро и Зло. Над этим всегда ломали головы лучшие умы человечества, пытаясь постичь тайну смысла человеческой жизни в этом мире. Об этом и книга Екклесиаст. Нет конечной цели на земле, в земных утешениях. Как бы они ни были привлекательны, но над всем покрывало тленности и конечности, дыхание смерти.
Оборвана цепь жизни молодой. Окончен путь! Бил час – пора домой. Пора туда, где будущего нет, ни прошлого, ни вечности, ни лет; Где нет ни ожиданий, ни страстей, ни горьких слез, ни слова, ни вестей; Где воспоминанье спит глубоким сном и сердце в тесном доме гробовом не чувствует, что червь его грызет. Пора! Устал я от земных забот… Сырой землей покрыта грудь, но ей не тяжело. И червь, движенья не боясь, ползет через чело. Ты схоронил навек былое, и нет о будущем забот. Земля взяла свое земное и уж назад не отдает! Мы пьем из чаши бытия с закрытыми глазами, златые омочив края своими же слезами.