Издревле миром правит коммерция, главным образом, финансовая.
А за коммерцией надзирают жирные коты-британцы.
Борьбу с ИГИЛом надо начинать с рассекречивания планов глобализма, а для этого надо послать подальше всех, кто тут же начинает кричать про теорию заговора - о чем я написала роман "Сердце крысы" 30 лет назад.
Странно, как много шума из ничего. Особенно поражает Шевченко. Каждый поют свою песню. А ведь история с уходом у ИГИЛ студентки, проста как орех Правда в том, что в мире установлен культ насилия и пошлости, и эт о делает глобализм, но демократов у нас не принято критиковать, это удел "правых маргиналов". Именно поэтому либеральный мир поддерживает режим Потрошенко, включая и Путина,восхищается ИГИЛом, ведь у них ПОЛУЧАЕТСЯ СТРОИТЬ ВЛАСТЬ ЦЕЛИКОМ НА НАСИЛИИ. и НАШИ ДЕМОКРАТЫ НЕ РАЗ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ ОБ ЭТОМ ЗАЯВЛЯЛИ, ХОТЯ И С ОГОВОРКАМИ ДЛЯ ЦЕНЗУРЫ пОРЯДОК ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ - НЕРУШИМОСТЬ МИРОПОРЯДКА, КОТОРЫЙ СТРОИТ ГЛОБАЛИЗМ.
элементарно. А когда насилие становится генеральной линией, слабые и трусливые спешат встать в ряды насильников. Это элементарно. ИГИЛ делает открыто и показательно то, что глобализм делает уже 20 лет тихой сапой или с оговорками (бомбит города, убивает лидеров,и всё это оправдано). ИГИЛ же это чистый случай культа насилия, и тут у всех вдруг открылись глаза.
"""
Сегодня ночью (за 20 минут до полуночи, так что это было ещё 27 февраля) застрелен Борис Немцов, после ужина в ресторане прогуливавшийся с юной моделью по имени Анна - они шли по набережной направлению к дому Немцова поблизости, к тому же украинкой. Из проезжавшего мимо белого авто без номеров прозвучали выстрелы, четыре из них попали Борису в голову.
Нетрудно догадаться, что Немцова подстрелили его же хозяева, несомненно именно они - заказчики, исполнителями же могли быть кто угодно; этот служитель глобализма им больше не нужен - грядёт новая эра, старые козыри отыграны, колоду надо как следует перетасовать. А поскольку у оппозиционеров нет пенсии, то их банально отстреливают, когда надо послать отработанный материал в тираж, чтобы на его место пришли "молодые ребята" как выразился молодой друг Немцова Илья Яшин, возможно, именно себя он имел в виду. При этом Яшин заявил, что убить Немцова могли сторонник Новороссии, в том числе, но всё равно Путин ответит за всех. При этом Яшин уверен, что власть в России сменится в их пользу, что уже просто смешно, ведь Путин и либеральная оппозиция это одна и та же команда, просто она двухкамерная, а доклад якобы написанный Немцовым: "Путин и война на Украине", и ставший причиной его убийства, теперь станет программным документом либералов. Убив своего выдохшегося лидера, молодые голодные волки надеются взять власть в свои молодые руки, но они не отдают себе отчет, что их время уже прошло, и пробили часы полночь не в Кремле, а в Западной Европе. Бал окончен. Тушите свет.
В связи с убийством Бориса Немцова оппозиция отменила согласованное с мэрией Москвы шествие 1 марта. Вместо этого оппозиционеры хотят провести траурный марш в центре Москвы. Они обратились в мэрию с просьбой об изменении формата мероприятия. Они надеются собрать на свою акцию более 100 тысяч человек, а не случись этого убийства, то и трёх тысяч не собрали бы на свой "весенний марш" 1 марта - одна задача решена. Так что, в этом смысле, оппозиция уже пожинает плоды. Теперь они будут пытаться использовать естественное возмущение людей добросердечных, но политически близоруких, этим циничным убийством под стенами Кремля для поднятия новой волны ненависти против Кремля, что уже заявил Лукин: "Пусть ответят!" Главный бонус: вместо маёвки из 1-2 тысяч демонстрантов 1 марта оппозиция пройдет по центру Москвы - завтра - в режиме траурной процессии, что эмоционально куда более выгодно, чем просто антипутинский протест в режиме маёвки у черта на куличиках.
Проблема Путина в том, что он, не будучи способным удерживать ситуацию, исполняя при этом чисто репрезентативную роль, позволяет оппозиции вести свою игру, и, как видим, вполне успешно.
Вот если бы либералы слушали внимательно (или читали хотя бы тексты) мои комменты по поводу ритаульных (резонансных) убийств лидеров оппозиции, Немцов сейчас был бы жив. Это убийство означает ни что иное как смену политических вех. Либералы (точнее, неолибералы) уже глобализму не нужны, сейчас устанавливается другой тренд. Столь же печальная участь ждёт и других лидеров либерально-демократического толка, если они вовремя не перекрасятся или не уедут куда подальше.
Как всегда, глобализм на своих же преступлениях строит свою дальнейшую политику насилия. Теперь будут взывать к отмщению - т.е. к арестам и унижению тех, кто не с ними, кто за Новороссию, это слово станет ключевым вместо со словом Донбасс в ходе расследования убийства Немцова, раз ритуальная жертва принесена - и пустят, конечно, цепных псов по придуманному ими же "донбасскому следу", который их приведет прямиком в гнездовье терроризма, в Донецк (это тезис Гудкова).
Не исключено, что непосредственными исполнителями были знакомые или поклонники украинской модели по имени Анна, которые из ревности пошли на это убийство, но это надо было кому-то ещё и срежиссировать! И этот кто-то "очевиден!. И след приведет на Донбасс, можно не сомневаться - уже 3 или 4 заявления от лица видных либералов прозвучали в эфире.
Эти либералы, видя сокрушительные победы Новороссии, уже заранее испытывают животный страх за свои шкуры - ведь перед судом народа им придется предстать вместе со свей украинской хунтой, а к тому уже идёт. Чтобы избежать этого, они готовы перестрелять половину своих аксакалов, к тому же, уже давно не рейтинговых, чтобы замять ситуацию, сделать невозможным суд над поджигателями войны на Украине и спасти свои шкуры в будущем.
И опять общественность всколыхнется и пойдёт толпой катить бочку на спецслужбы России, благо день 27 февраля как раз и был объявлен днём работников спецслужб. Это день, когда спецслужбы отдыхают и празднуют, тем не менее, убийство в самом центре Москвы совершено, и убийство резонансное, так как убит ещё один лидер (пусть и обветшалый и уже не харизматический) но - либералов. А это всегда повод для общественных волнений.
Они всё ещё живут временами давно ушедшими, когда КГБ открыто преследовала оппозицию, сажало в тюрьму и всё такое. И вот им кажется, что это всё оттуда, из далёкого прошлого, а меж тем реальность уже совсем другая.
Но они опять будут взывать к отлову тех, кто "поднял волну ненависти" в связи с событиями на Украине (конечно же, они имеют в виду не тех, кто скачет, а сторонников Новороссии, потому и начнут искать "донбасский след" и кричать о том, что это теракт (что полезно для хунты, потому что подтверждает их призыв считать это "донбасским следом", а сам Донбасс - территорий терроризма и пр.
Именно так и пытаются влить молодое вино в старые меха. Бонусы у них уже есть: целый день 28 февраля все СМИ только и говорят о Немцове - устами всех более-менее значимых лидеров либералов. Сегодня и завтра и всю неделю все газеты только и будут что печатать выступления соратников, материалы об этом событии, о марше памяти, о похоронах. Хороший способ завладеть общественным вниманием, не так ли? Тиражи вырастут, хотя и не как у Шарли Эбдо - не в сотни раз, но в разы, это точно. Каким иным способом могли бы они получить эфир и все СМИ на весь день, на всю неделю, не будучи при этом правящей партией власти?
А потому снова обращаемся к старой теме - как устроено на самом деле современное мировое сообщество?
***
Общественное сознание, в целом,подобно звездному небу - в нём отражается то, что имело место быть давным-давно, и что уже ушло в небытие. Попытаемся исправить эту оплошность нашего разума. Самым большим предрассудком является представление о всесильной руке рынка, которая всё расставляет по местам. Однако поиск механизмов индустриальной демократии это не просто поиск проблемы капитализма, как иные всё ещё себе воображают, это попытка дать ответ самой индустриальной системе. Но тут нам понадобиться вооружиться новым представлением о внутренней свободе, ибо наша современная экипировка весьма слаба для этой цели. А дело ведь не шуточное - современная индустрия (постиндустрия тем более) губит человечество как вид, однако итог этого чудовищного эксперимента, начатого в 19 веке, всё ещё в подвешенном состоянии. Тем временем, первая фаза машинного века позади, она получила название от имени своего центрального института - рынка, который неуклонно идёт к своему упадку. Новейшие убеждения о человеке и обществе сегодня приобрели статус аксиом: нас заставили признать ересь, что мотивы поведения человека могут быть чисто материальными (физическими), либо идеальными, и что начала каждодневной жизни неизменно зиждятся на материальных мотивах, и этот подход приветствуют два ожесточенных врага - утилитарный либерализм и популярный марксизм. Однако так было далеко не всегда, всего лишь с 1700 года примерно (когда в Европе повсеместно стали строить демократические институты) воцарилась подобная точка зрения. А для далекого прошлого такой взгляд и вовсе был анахронизмом. Чтобы преодолеть доктрины, которые связывают свободу нашего сознания, мы и проведем нечто вроде революционной реформы нашего сознания.
Рождение laiser-faire (экономической доктрины, согласно которой государственное вмешательство в экономику должно быть минимальным) заставило понять наконец, что же произошло на самом деле с миром 100 лет назад - в середине 19 века. Либеральное устройство экономики, которое явилось первопричиной реакцией общества на появление машин, стало решительным отрывом о прошлого, а далее пошла цепная реакция: то, что было просто изолированным рынком, стало преображаться в саморегулируемую систему рынков, и в этой новой экономике рождалось новое общество: теперь труд и земля стали тоже ТОВАРОМ, (так как их не производили, или производили, но не для продажи). Более совершенной фикции никогда ещё не изобреталось.
Рабочая сила и земля были встроены в механизм рынка путем снятия ограничений с их свободной купли-продажи. Появилась и рыночная цена на использование рабочей силы, называемая зарплатой, и рыночная цена на землю - рента. Масштаб такого шага можно понять, если на минуточку вспомнить, что РАБОЧАЯ СИЛА это просто другое название ЧЕЛОВЕКА, а ЗЕМЛЯ это другое название ПРИРОДЫ. Та вымысел о товаре моментально переделал судьбу человека и материю природы - в руки игрового автомата,управляемого собственными смыслами, далекими от живой жизни.
Демократические институты на Западе изображают условно в виде картинки - двуликого Януса (точнее, утко-кролика - смотря с какой стороны на картинку смотришь) - для одних это благо, для других - зло (утка может жить только в воде, кролик - на суше). Благо для системы - она легко приводит к власти нужные ей силы с помощью легитимных процедур. Плохо простым людям - их право только в том, чтобы проголосовать, но не они ведь считают эти голоса! Никаких иных прав, кроме как пойти в суд (куда без денег вообще не ходят), у них нет. Разве что разрешенные демонстрации, цель которых опять же работает на систему - в том числе, в помощью видеокамер происходит выявление неформального актива и его последующая нейтрализация. Надо сразу заметить, что многие парадоксы станут ясны, если широкой общественности станет известен один очень важный и совсем не секретный факт: прессуя людей и страны Европы, особенно Россию в последний год, за нарушение прав человека, - и делают это лидеры ЕС, своими руками вскормившие киевский Майдан, - сами они при ни за что не отвечают, что очень удивляет Лаврова и других наших высокопоставленных чиновников. Более того, даже если бы кому-то пришло в голову привлечь западных кормильцев Майдана к ответственности в Страссбургском суде, который постоянно выносит многомиллионные приговоры России, как стране, злостно нарушающей права человека, у него ничего бы не вышло. И вот почему: любой чиновник из аппарата ЕС может творить ИМЕНЕМ ЕС любые бесчеловечные акты и бесчинства, ему за это ничего не будет? И бесполезно спрашивать - почему. Потому что к ответственности за нарушение прав человека привлекают только тех, кто ратифицировал Конвенция по правам человека, сочиненную самим же ЕС!!!
А сам ЕС, как это ни покажется странным, эту самую Конвенцию и не думает ратифицировать. Это главная западная мораль (ценность) - быть указательным столбом, но самому не идти в указанном направлении. Поэтому попирать права человека именем ЕС все евроинституты могут сколько угодно абсолютно безнаказанно. США, кстати, также вышли (или пригрозила, что выйдут, если к ним будут приставать с правами человека) из списка подписантов этой Конвенции. Вот это и есть двойные стандарты в действии, и бесполезно призывать их к совести - её у них нет по определению.
Давайте посмотрим, как на самом деле, в деталях, устроен современный Запад (Европа, главным образом, что собой представляют европейские ценности, это нужно для того. чтобы правильно воспринимать происходящее и не совершать глупых ошибок впредь, считая что солнце восходит на Западе, а Россия это извечное царство тьмы. Постараемся также понять, что политика это не приватно дело, а системный феномен, и никто, ни один человек, как велик и всесилен он не был, не может провести даже очень коротенькую прямую политическую линию - везде в ходу многоходовки, принцип домино. И не надо усыплять бдительность общества, рассказывая про заоблачный рейтинг Путина и ничтожные шансы либеральной оппозиции - ситуация усложнена тем, что это одно и то же. Оппозиции, как таковой, в легальном политическом поле России на сегодня нет.
Нулевые ознаменовались небывалым разгулом стихии и кровавыми войнами на всех континентах, второе десятилетие 21 века - ещё и сменой вех в глобальном масштабе: от политики неолиберализма (насилие+пошлость) к политике ликвидации неравенства.
Если кто-то подумал, что это означает уменьшение бедности, таки нет - это означает совсем другое: никому не дать высунуться над усредненным полем. Вспомним, что равенство является ценностью, которую заявила Великая Французская буржуазная революция. Тогда равенство, согласно Декларации независимости, понималось как равенство возможностей для всех членов общества, но недолго это понимание длилось, вскоре оно сменилось совсем другим. Во всех современных буржуазных (и не только) обществах есть система каст или групп, и каждая такая группа занята, в первую очередь, тем, чтобы приватизировать (узурпировать) те ресурсы, к которым у неё есть доступ: это может быть власть, энергоносители, бизнес, финансы, место в культурной нише, ранги в искусстве, спорте и т.д. Иными словами, кто чем распоряжается, тот тем и владеет. И блага, доступные их контролю, распределяются преимущественно в своей группе, члены других групп, таким образом,оказываются в неравном положении по отношению к выделенной группе. Это и есть основной механизм производства неравенства в наше время.
Как измеряют неравенство? Самое простое это по количеству присвоенных материальных благ. Неравенство в этом смысле это когда 10% населения присваивает более 50% национального продукта.
На первых местах по неравенству стоят США, Англия, Австралия, ЮАР и Россия.
Средний уровень неравенства в Канаде и странах Центральной Европы.
Самый низкий уровень неравенства в Северной Европе.
Показательно, что в странах с высоким неравенством оно ещё более вырастет в кризисные годы: одновременно растёт число и бедных и богатых за счет диссоциации средних(ничего из ничего не берётся).Эта тенденция прослеживается с 70-х гг. 20 века, этот период получил название ВЕЛИКОЙ ТРАСФОРМАЦИИ.
С этого момента суммарное богатство уже 1% населения превышает 50% совокупного национального продукта. Складывается власть олигархии, причем лидирует олигархия финансовая. Схожая картина наблюдается во всех странах сразу, независимо от того, какой тип политической системы там господствует - т.о., это глобальный процесс - концентрация богатства в ограниченных слоях общества. Это случилось при Рейгане и Тетчер - 1% населения установил суммарный рекорд по присвоению, с этого момента и нарушилось равновесие в мире, существовавшее целых 30 лет после окончания второй мировой войны. Олигархия начинает диктовать свою волю, не будучи формально на высоких руководящих политических постах - деньги легко конвертируются во власть.
Если посмотреть на графики неравенства по всем странам и периодам, то легко заметить, что вплоть до начала 20 века идёт его рост, затем весь 20 вся первая половина до 45 г. 20 в. - спад уровня неравенства, с 45 по 75 сохраняется плато, стабильный уровень минимального неравенства, практическое равенство в большинстве стран Европы, в СССР; а с конца 70-х (в СССР это начало застоя) вновь начинается рост неравенства, который в 21 веке в конце нулевых - начале десятых достигает своего максимума. Тут и выходит на первый план финансовый сектор, как самый прибыльный - операции с валютой приносят 200-300% и выше прибыли, с тенденцией роста. Так возникает новый тип экономики, основанный на высоких технологиях: за один лишь век, век неолиберализма и глобализма, мир вернулся назад - в конец 19 века, точнее - за последнюю треть этого века. Это и была т.н. Великая Трансформация. Нарастание концентрации капитала идёт с ещё большей скоростью, чем в начале 20 века (особенно в России). Сейчас в США 10% населения держат 50% национального богатства, такая же раскладка была во Франции в начале 20 века.
Вторая тенденция пострансформационного периода - разделение обществ во всех странах на изолированные страты; самая верхняя страта в США и других странах с высоким уровнем неравенства, содержащая в себе минимальную долю населения - О,0001%, даёт самый быстрый рост суммарного капитала; графически это можно выразить в виде летящей ввысь пирамиды с уменьшающимся основанием.Это так называемая флай-топ пирамида (летящая вершина). Очевидно, что центр тяжести такой фигуры лежит много выше центра равновесия (в качестве веса учитывается вся совокупная масса капитала). Это очень неустойчивое положение, и в некий момент эта фигура неминуемо опрокинется. В США поддерживают искусственное равновесие большими социальными льгатами, чего, конечно, не делают в других странах в высоким уровнем неравенства, к примеру, в таких, как Россия.
У этого быстро растущего капитала есть ещё одна особенность - это совсем не марксов капитал, быстро богатеют многие слои гос.служащих - топ-менеджеры естественных монополий, банковские служащие, денежное хозяйство в целом (кредиты и пр.), психоаналитики, консультанты, эксперты, с владельцы спортивных клубов, тренеры, титулованные спортсмены, журналисты популярных СМИ, топ-модели, массажисты, операторы тур-фирм, охранные ведомства и топ-телехранители, судьи, адвокаты, врачи-трасплантологи и протезисты, продавцы высокотехнологичных медицинских услуг особенно. Сейчас в России это самый прибыльный сектор экономики, после идёт фармакология, затем рекламодатели. Появились также "богатые трудящиеся". В начале 20 века богатели только те, кто имел капитал или собственность. Но в в конце этого же века ставок (зарплат) стало больше, чем капитала. Начало этому процессу положил 17 век, точно с 1700 года идут новые тенденции во всей Европе. Конец его пришелся на конец же 20 века. Графически это "одногорбый верблюд". За 30 лет капитализма было создано богатства много больше, чем за все предыдущие эпохи. Но и количество произведенной при этом несправедливости и обмана заведомо превосходит таковые во все предыдущие времена. И вот наступает конец этой эпохи - она безусловно выдохлась, это уже признают даже самые ярые представители идеологии капитализма.
Итак, ничего не создавая, в смысле продукта, большая масса людей богатела и наращивала реальный капитал по всему миру. Это не могло не сказаться на структуре глобальной экономики. Неравенства возрастают по всем параметрам: растёт неравенство и внутри стран, и между отдельными странами, и между группами стран.
Чем различаются страны Западной Европы? Растущим расхождением между самыми богатыми и самыми бедными. В мире в одни те же группы, сформированные по уровню неравенств, попадают самые разные политически-экономические модели, это говорит о том, что процесс роста неравенства носит наднациональный и надгосударственный характер. Однако в разных странах, тем не менее, разная ситуация в плане социальной стабильности и фактического неравенства.
К примеру, Франция является чемпионом мира по социальным расходам - тем до сих пор есть бесплатное высшее (!!) образование, не говоря уже о школьном, там на научные исследования именно государством тратится сколько, сколько нигде в мире, там есть специальный президентский фонд, из средств которого для национальных библиотек закупаются произведения литературы и искусства, имеющие некоммерческую ценность, то есть не приносящие дохода, но полезные для духовного состояния нации. Иными словами, чем больше государство тратит на поддержку и развитие социума (на социальные программы, тем меньше там неравенства и больше стабильности, ну и меньше тюрем, разумеется. Именно потому США со своим максимальным уровнем неравенства считает себя демократической страной - именно благодаря высокому уровню социальной заботы о малоимущих. Но там не только государство, как во Франции, выделяет средства на соц. программы, но и многие состоятельные люди создают свои персональные благотворительные фонды по всему миру, благодаря чему США приобрели имидж демократов, несмотря на свою весьма жесткую внешнюю политику.
Связь между рынком и другими институциями капитализма такова: рынок включил в себя и государство, и семью, ранее, до 17 века было наоборот: экономика работала на государство и на семью. Но как получилось, что выстроенная так тщательно (Наполеону даже пришлось провести настоящую переделку (перекраску) росписей и прочего в Египте и в целом на севере Африки, чтобы создать иллюзию иной истории - что капитализм и буржуазность это благо для мира, а много тысячелетние государства с преимущественной госсобственностью - это Левиафан (морское чудовище), они вроде бы и не существовали) система капитализма и буржуазности вдруг дала трещину в начале 20 века, а потом и вовсе рухнула? Что в ней было нестерпимо?
Вспомним, Европа 19 века была организована вокруг либеральной системы ценностей, однако, начиная с 17 века, когда в Англии произошла первая буржуазная революция, и возник либерализм как система мысли. В Европе же 19 века, после ряда буржуазных революций, в том числе и во Франции, всё было уже организовано совсем иным образом - вокруг экономического либерализма исключительно: со всякой свободой мысли и выбора было покончено жестко и бескомпромиссно. Сейчас состояние общества примерно такое же как в начале
20 века - предреволюционное - т.е. на пороге больших перемен, потому всё вопросы вертятся и крутятся во круг проблемы неравенства как ключевой. Но решают её тоже как-то странно - вместо того, чтобы поднять уровень жизни нижних слоёв, опускают средний уровень. Верхний же уровень по-прежнему продолжает стремиться в облака.
Итак, в 18-19 вв. рынок как институт был поставлен в центр социальной организации общества. До этого периода монархия считалась сакральной, была несомненной политико-религиозной ценностью. Теперь, с воцарением рынка в западных обществах была придумана и запущена жестокая система наказания за бедность: в открытых повсеместно домах для бедных, куда, как в тюрьму, насильно помещали бедных людей, условия содержания были столь ужасны, что люди боялись теперь не столько бедности, сколько попадания в эти дама-тюрьмы, они шли на любые, самые унизительные и мало оплачиваемые работы, лишь бы не считаться безработными.
Экономический либерализм превратил труд в рыночный товар, это рынок должен был работать без вмешательства государства с целью зашиты общества от буржуазии, более того, бедность была наказуема именно государством, коль скоро этого требовал рынок. В 19 веке была создана теория Адама Смита, модная лишь в России до сих пор - о невидимой руке рынка, которая расставляет всё по местам на простой основе обмена. Его теорию далее развил Карл Полони. Либеральные общества 19 века превратил всё без разбора в товар, который можно обменивать - землю, деньги, сам труд человека... Это не могло остаться безнаказанным. Вместо того, чтобы всё расставлять по местам, невидимая рука рынка принялась жестко наказывать неугодных предпринимателей рейдерством и душить потребителей ростом цен путём ценового сговора, именно к этому склонялся рынок гораздо охотнее, чем к свободной конкуренции и заботе о процветании страны и пользе для потребителя. Так всё общество попало в тиски рынка, оказавшись жестко в встроенным в рынок. Все моральные принципы, ради которых народ и выходил на революции, было попраны ради пользы рынка. Это случилось впервые в истории человечества - экономика подчинила себе всё, слуга стал хозяином!
Однако сам Адам Смит предупреждал, что такое положение дел может легко привести к катастрофе, ведь отсутствие социального равновесия слишком ярко выражено. С начала 19 века до 1914 года абсолютно всё беспрепятственно превращается в товар, приносящий деньги. И вот в Европе случается катастрофа - её длительность 30 лет: с 1914 по 1944 гг. - это этап стремительного крушения рынка. Россия, где концерация финансового капитала к тому времени была самой высокой в мире, (потом СССР) - основная сцена этого грандиозного действа. А как сейчас происходит потеря доли товарности? Способом, который в Европе называют заменой либерального рынка на репрезентативную демократию, что означает полную формализацию иснтитутов демократии, и 100% захват практики в руки специальных людей, организаций и структур, которые исподволь бывшим либеральным (свободным) рынком управляют, теперь это т.н. регулируемый рынок, причем регулировщиков никто не выбирает, они ни перед кем не отчитываются - весь этот спектакль разыгрывает на публику репрезентативная демократия. Сам этот период крушения рынка 1914-1944 в Европе называют Европейской гражданской войной, цель которой - борьба с неравенством.
С момента окончания второй мировой войны, с 1945 года все современные европейские, а также иные общества строятся уже на совсем других принципах: на критериях снижения рынка, все усилия направлены на то, чтобы положить рынку предел. Начиная с 70-х гг. 20 века, когда неравенство вновь начинает расти, снова начинается неолиберальный этап, рынок постепенно возвращается и происходит это в России после развала СССР, этого самого грозного врага либерального, всё общественное себе подчинившего рынка. Ситуация возвращается к 19 веку: снова происходит превращение всего подряд в товар. Это явление называется комодити (comodite).
Теперь построим аналитический инструмент, который поможет провести аналитический анализ ситуации в Западной Европе, в первую очередь, ведь мы её держим за эталон. Для начала уточним, что товар это не вещь, это нечто, во что можно превратить всё, что угодно. Именно этот принцип на фоне растущего неравенства и привел мир к катастрофе в начале 20 века - природные ресурсы тоже стали товаром, а ведь они конечны! Что скажут потомки? А окружающая среда, экология? Как с этим быть? Рынок тут молчит, но при при этом продолжает хорошо кушать. Однако неравенство имеет ещё одну сторону - оно неизбежно порождает проблему доминирования (господства). В Европе это явление во всей своей красе проявилось уже в 17 веке, каким содержанием наполнено это понятие?
Государство всеобщего благосостояния - как оно строится, по мнению западных теоретиков? На стирании различий, приводящих к неравенствам (в том силе и гендерных, и это не только производство нового типа унисекс, или легализация и уравнивание в правах различных меньшинств, но и учреждение нового типа семьи, где нет традиционных мамы и папы, от которых родятся дети, а есть родитель №1 и родитель №2, а с февраля 2015 года в Англии учреждена семья с тремя родителями - третьим считается теперь уже суррогатная мать. Но разве в этом причина кризиса неолиберальных обществ? Разве она не в попрании самой сути человека? Превращении его в товар?
К началу 21 века многие классы потеряли часть своих классовых преимуществ, теперь люди определяют себя через рыночную принадлежность, гендер, секс-ориентацию, расовую принадлежность и др. Общепринятая стартификация современного общества это лестница или эскалатор, где расстояния между ступеньками остается постоянным, даже если лестница начинает двигаться наверх в период экономического подъёма. Никто никуда не перемещается в индивидуальном порядке. Однако есть и модель возможностей, как экспериментальный вариант (на самом деле имеет смесь этих моделей): общество организуют по принципу спортивных соревнований, где на старте все равны, а дальше уже каждый покажет, кто на что способен... Но чтобы сохранить верность принципу равенства, самым сильным спортсменам на спину вешают тормозящий груз, всячески мешают им вырваться в лидеры. Все должно бежать ровно, никто не вырывается и вырвется на финише чисто случайно - и то на немного. В целом, победит дружба. В такой модели неравенство не создает проблем. Но разве дело только в этом? И вообще - в этом ли? Что если удерживать самых сильных, то не будет недовольных? Какова общая теория воспроизводства неравенства в обществе? У неравенства много осей, оно не просто существует, но и воспроизводится непрерывно, и даже принимается иными жертвами! Олигархия и в целом богатство создает вокруг себя множество сервисов, которые неплохо кормятся вокруг чужого богатства.
Что такое государство, как его понимают на западе? Это форма принуждения (через хозяина, начальника, правоохранителя...), так как за спиной тех, кто принуждает, всегда стоят институты, которые легитимируют все их действия. Отсюда - доверие к этому принуждению. Власть всегда имеет целый арсенал принуждения, но этого мало - надо ещё и признание этого принуждения как необходимого и полезного. У господства есть и объективная сторона - сила подчинения, но есть и интериоризация, то есть господство это то, в чём социум видит скрытые пружины этого доверия. Вера в законность власти - что это? На чём она основана? Слишком дорого обходится удерживать эту власть силой. Над природой господства задумывался ещё социолог Бурдьё. После религиозных войн в Европе в 16-17 вв. и реформы протестантизма, именно тогда возникла в Европе автономная политическая власть - отделенная от религии, она стала арбитром противоборствующих сторон, приобретая при этом свою логику. Макиавелли пишет своего "Государя", а Гоббс в 1661 г. пишет "Левиафана". Но если государство - левиафан (морское чудовище), а такое представление о государстве начинает внедряться в общественное сознание нарождающимся капитализмом, то его надо уничтожать, и эта работа даст свои плоды - в эпоху глобализации, когда национальные государства превращаются в марионеточные репрезентативные демократии.
Каков контекст этого явления? Европа это место, где развилась власть монархов. Государство это налоги на всё, что не нравилось крестьянам, такие выступления подавлялись самым жестоким образом.Тогда Монтень и выступает с идеей праздника непослушания: если все решат не слушаться короля, то сразу же станут свободными; мысль простая: основные столпы власти - не всадники, охраняющие порядок, а добровольное согласие народа на повиновение. А привычка слушаться тиражируется в поколениях, и её не так-то легко сломать, потому что социальное тело общество едино.
Государство это производное интерференции множества фактов, понятие господства - это предмет различий. В научно-политическом мышлении государство называется республикой. Всякий порядок определяется не только на силу, но и на веру (верити). Есть связь между духом капитализма и протестантской этикой, и это не исключение, эта связь есть всегда - между господствующими идеями и типом политической власти. В России это православие, а надо, чтобы - высшие ценности, которые должны быть в связи с типом власти. Условно есть три типа господства и три типа верований:
1. Легитимное (рациональное) господство;
2. Господство харизматика;
3. Традиционный путь (кутюм), по обычаю.
Есть параметры господства, которые отсылают к понятиям:
1. Инкорпорирование общество (общество впитывает его в своё тело, а каждый человек впитывает в себя общество); тут вводится понятие габитуса, т.е. идея включенности;
2. Стратификация как существование иерархии. И здесь есть два типа контекста: экономический и культурный;
3. Аспект институтов: здесь есть понятие символического насилия как воспроизводящегося;
4. Тотализация: через понятие поля.
Культурная легитимность это тоже форма насилия, хотя и символического (однако нередко дело доходит и до тюрьмы для отдельных деятелей культуры и литературы), потому что все, на самом деле, знают, где верх, а где низ, но если творец не принадлежит к доминирующей культуре, господствующие институты все время будут его понижать. Причина здесь в другом - все люди разные - есть идеалисты, у них свои идеалы, а есть рационалисты, прагматики, атеисты, и у них совсем уже другие представления о том, что им лично будет лучше. И отсюда - война всех против всех. Социум это поле, в котором мы, индивиды, движемся. В человеке всегда внутренняя множественность, и это результат социальной предрасположенности и контекста.
Есть такое высказывание: есть господство установлено повсюду, значит его нигде нет. Это главная проблема глобализма. Господству всегда нужна граница, это парадокс, но он так и не разрешён. Впрочем, есть и ещё одна проблема: люди в душе никогда не верят в законность насилия. И ещё один предрассудок: нет различий между расами иных, кроме социальных; нет евреев вне антисемитизма - евреев рождает антисемитизм. (Евреи это европейцы, и хватит уже придумывать им историю, которая обрекает евреев на постоянное противостояние. В Европе с 16 в. по 18-19 вв. евреи жили строго в гетто, их не хотели включать в общество, но в них нуждались - у евреев занимали деньги, все ростовщики в Европе в те века были евреями, это был их национальный бизнес.)
Разрыв в представлениях о реальности сейчас настолько велик, что найти общий язык, продолжая пребывать в разных системах морально-нравственных координат, просто невозможно. Ответственность инлдивидуальности от этого только возрастает, ведь мир глобализма это не государства-защитники и организаторы жизни общества, это набор индивидов, предоставленных самим себе, но вынужденным двигаться в многомерном и непонятном поле габитусов - в огромном глобальном социуме. И все его успехи, как и поражения - его личные проблемы, как в спорте, где играет не команда, а соревнуются одиночки, хотя всё вокруг уже называется в терминах спорта - все игроки, и бизнесмены. и политики, и деятели культуры.
Сегрегация сейчас вновь процветает - это неравенство пространственное. Эта проблема также решается с хвоста, а не с головы, ход мысли такой: сегрегация мешает смешению (уравниванию) людей, т.к. законы, кодексы, параметры только разделяют людей, будучи у всех разными. Для этого надо проводить насильственное перемешивание разных групп и давать им единый закон.
Но люди не пазлы из детского конструктора. Они будут этому сопротивляться.
Люди, видя всё это, сбиваются в группы (групп-фэйвор), и начинают тянуть одеяло на себя, тот, кто не вхож в фаворитарную группу, тот не допускается к ресурсам, доступ к которым имеет данная группа. Ресурсом может быть власть, культура, ресурсы и многое другое. Принцип простой: всё - своим, не нашим - ничего. Это неравенство передается автоматически, можно считать, через самораспространяющиеся механизмы эмульгации и адаптации (подражание и приспособление). Главное - захватить хоть какой-то ресурс, а дальше всё пойдёт как по маслу.
Современное мировое сообщество стремительно движется от неолиберализма к неравенству как доминирующей идеологии, и на этом пути нас ещё ждет много сюрпризов. Донбасс как резервация для тех, кто жаждет справедливости и высших ценностей, это первая черная "ласточка", проба сил нового мироустройста, идеологией которого является легитимное неравенство.
***
Индустриализм как случайно привитый побег на многотысячелетнее существование человечества, пока ещё не продемонстрировал нам свой итог. Главная проблема сейчас это проблема человека - его нельзя проштамповать на конвейере, как простейшее существо, потому что ему все-таки ему нудна индивидуальная свобода, и не только в вопросах разрушения (пусть даже через удовольствия) своего ума и тела, но и многих других, сущностных вопросах. Однако индустриальная (постиндустриальная) цивилизация не просто способна, но и готова погубить человека как такового. Не прямо, не в лоб, но последовательно, с помощью теории малых дел, довести его до ручки, т.е. до полного скотства. Главное средство - рационализм. А ведь логика рационального действия порождает и формальную экономику. Рациональное здесь выражает соотнесение средств целям, в результате связь между такой экономикой и хозяйством оказывается непрочной.
Хозяйство это институционально оформленный процесс, а процесс предполагает анализ с позиций движения, а движение элементов (всевозможных продуктов) и составляет суть хозяйства в содержательном смысле, каким выступает конкретно производство. Трансакция - это перемещение из рук в руки ( из одной службы в другую)путем присвоения, и хотя абсолютно всё можно связать терминами, мы всё равно не сведём весь хозяйственный процесс только к взаимодействию элементов разного свойства, ведь уровня всеобщности нам тут никак не достигнуть - потому что взаимодействуют живая и неживая материи одновременно. В докапиталистическую эпоху рынок был гибко встроен в социальный каркас дозволенности. Совместное действие обычая и законов, религии и магии побуждало индивида следовать тому порядку, который позволяет ему занять своё место в экономической системе. На протяжении веков отсутствовали механизмы, автоматически конвертирующие материальное положение индивида в социальное одобрение его поведения. При значительном распространении рынка был широко распространён, начиная с позднего каменного века, его функция в экономике оставалась второстепенной, и лишь в 20 веке социально-нравственные нормы стали вытесняться экономической целесообразностью, тогда уже социальный статус человека стал прямо зависеть от его капитала. Так "безвредный" институт рынка разразился социологическим взрывом: если раньше экономическая система была укоренена в социальных отношениях, то теперь социальные отношения оказались укоренены в экономический системе.
Реципрокность, или взаимность(основная характеристика прежнего рынка) предполагает передачу в дар продуктов или вещей, подчиняясь заведенном порядку, в результате чего регулируемый социальными нормами рынок (даро-обмен) становится основным распределительным механизмом сообщества. В качество примера реципрокного рынка можно привести "кольцо Кула" в Западной мМланезии: жители островов Тробриан доставляют продукты и ценные предметы жителям островов, расположенных от них по часовой стрелке. Перераспределение основано на концентрации ресурсов в одном центре и последующем распределении его по неким критериям. Примеры таких экономик - Вавилонское царство Хамурапи, Египет эпохи Нового царства
Бесплатность реципрокного рынка лукавая, ведь в ответ ожидается встречный жест. Сроки ответного дара не оговариваются заранее, а форма ответного хода всегда произвольна. Идеальный дар был как можно более щедрым по ценности и максимально неопределенным во времени. Он подразумевает аналогичный ответ. Этот обмен дарами вскоре может превратится в самую настоящую "гонку вооружения", в которой обе сторон несут крест жертвоприношения ради сохранения отношений, но ни принцип максимизации прибыли, ни альтруизм не были исключительными стимулами, но эта экономика направлена на выживание сообщества как целого. И хотя все виды обмена способствуют выживанию, принципиальное отличие реципрокности (фактически системы неформального кредитования) в том, что здесь идёт речь о выживании сообща, с точки зрения его непосредственных участников, тогда как выживание сообща в иных видах обмена это результат аналитических усилий объективного исследователя (ученого). Реципрокный обмен регулирует лишь норм взаимной любезности, иными словами, здесь регуляторами экономических отношений выступают культурные нормы, а не обезличенные законы рынка. Если товарный обмен позволяет обогащаться в одиночку, то реципрокный - выживать сообща. Денежная оплата товаров и услуг фиксирует ту границу, за которой заканчивается мир привязанностей и близких отношений.В обмене дарами люди первичны, а товары вторичны, в товарном обмене всё наоборот. Реципрокность использует деньги в качестве предмета дара или заёмного средства, а не расчетного инструмента, как в товарном обмене.
Великая трансформация (середины 70 гг. ХХ в.) прервала свободный полёт социалистической экономики на самом её подъёме. Вместо дальнейшего развития и перехода в СССР от социалистического государства к коммунизму, начался застой, потом стагнация и развал экономики. Почему так произошло? Цивилизация ХIХ века потерпела крушение в Западном мире, оставить СССР один на один с остальным миром означало для Запада подписать собственный приговор.
Цивилизация XIX века основана на четырёх институтах:
1. система равновесия сил,
2. международный золотой стандарт, символизирующий совершенно уникальную организацию мировой экономики,
3. саморегулируемый рынок,
4. либеральное законодательство.
Критическую роль в судьбе этой цивилизации сыграл золотой стандарт, его крах стал причиной общей катастрофы. К этому моменту три других института уже были принесены в жертву, в тщетных попытках его спасти. Однако золотой стандарт был лишь попыткой распространить на весь мир рыночную систему, подобный институт был обречен с самого начала, т.к. он разрушал человеческую и природную субстанцию общества, он был враждебен и человеку, и природе в целом. Именно это противоречие заставило рыночную систему развиваться в одном, жестко определенном отношении, что в конце концов разрушило ту социальную организацию, для которой данная система была фундаментом. Социальную трансформацию вселенского масштаба увенчивают беспрецедентные по масштабу войны, в которых гибнут два десятка государств, а из моря пролитой крови проступают очертания новых государственных образований. Система равновесия сил уже не могла обеспечивать мир, коль скоро вся экономика мира - фундамент этой системы, потерпела полное банкротство. Но если крушение этой цивилизации совпало с крахом мировой экономики, то это вовсе не значит, что оно было им, этим крахом, вызвано.
Созданию Евросоюза во второй половине 20 века предшествовал Европейский концерт держав, созданный после франко-прусской войны. Сами войны можно предотвратить только одним способом - путем устранения причин, их вызвавших, и никак иначе. Или они будут снова и снова возрождаться, как птица Феникс, из пепла войны. Рост богатства и народонаселения или, наоборот, приводят в движение определенные политические силы, что и может привести к войне, если дисбаланс приобрёл уже свой собственный мощный импульс.
Европейский концерт, пришедший на смену Священному союзу, этому интернационалу кровного родства, который римско-католическая церковь обеспечила штатом чиновников-добровольцев, занявших в Южной и Центральной Европе всю социальную лестницу. так иерархия происхождения и иерархия благодати , объединившись, превратились в весьма эффективный инструмент власти в отдельных государствах, единственное, чего им не хватало, так это военной силы. Меж тем Европейскому концерту, сменившему Священный Союз, не имевшему ни феодальных, ни клерикальных щупальцев, представлявшему рыхлую федерацию, несопоставимую по внутренней сплоченности с шедевром Меттерниха, где взаимное недоверие оставляло широкий простор для интриг, закулисных махинаций и дипломатического саботажа, не суждено было от души повоевать и сделало совместные военные акции редкостью.
Чего Священный Союз, с его полным единством идеологии и практических целей, всего-то смог достичь , да и то только в Европе, путём организации частых военных интервенций, этот шаткий Евроконцерт смог совершить уже во всем мире, прибегая к силе куда реже, и с меньшей жестокостью. В чем же здесь секрет? Кто составил такую мощную конкуренцию королям и епископам? Этой анонимной и весьма скромной, когда речь идёт о публичности, силой стала рожденная капитализмом финансовая олигархия. Международная банковская система, это самый загадочный институт 20 века, до сих пор не выступил из тумана политико-экономической мифологии капитализма. Некоторые всё ещё придерживаются точки зрения. что этот институт (финансовая олигархия) был всего лишь простым инструментом правительств, другие, и они были в большинстве, полагали, что всё как раз наоборот, и что сами правительство были орудием в руках финансовой олигархии, её неутолимого корыстолюбия, а также проводником бесхребетного космополитизма, подтачивавшего жизненные силы народов.
Это единственный в своём роде институт, с конца 19 века до начала 20 века (около 60 лет), исправно функционировал в качестве связующего звена между политической и экономической организацией мира в те времена. Он был независим даже от всесильного Английского банка, однако прочно с ним связан. Теснейший контакт был и с дипломатами. Но главное, это особенности самой этой организации:
Ротшильды как семейство вообще никому не подчинялись, никакому правительству, они могли приватизировать любое государство и заставить его работать на себя,; они были образцом космополитизма, Эпоха нуждалась в верховном самостоятельном агенте-посреднике, и он явился - в лице семейства Ротшильдов. Однако сами Ротшильды были кем угодно,но только не пацифистами. Они нажили своё баснословное состояние конкретно на войнах - финансируя их, будучи абсолютно невосприимчивыми к морально-нравственным аргументам.
В структурном отношении финансовая олигархия представляла собой ядро сложнейшего института - это ещё полдюжины финансовых центров, вместе с эмиссионными банками и фондовыми биржами, а также сотни и тысячи мелких и средних банков по всему миру. Рука Ротшильда уверенно лежала на штурвале мировых финансов.
***
Когда капитализм зарождался в Европе как доминирующая система (во время и после Великой Французской буржуазной революции), не было и намека на то, что экономика будет диктовать законы обществу, а сами капиталисты и бизнесмены станут светскими толкователями воли Господней, управляющей миром экономики как особой реальностью с помощью некоего мистического инструмента - невидимой руки рынка. У Адама Смита экономическая сфера ещё не подчинялась своим собственным законам, которые давали бы человечеству мерило добра и зла - в богатстве народов Смит, проникнутый глубоким оптимизмом в отношении капиталистического способа производства, видел функцию народной жизни, по его мнению ничто не свидетельствует о наличии внутри общества особой экономической сферы, которая могла бы стать источником моральных законов и политобязательств. Эгоизм он почитал положительной силой, которая заставляет нас делать то, что и нам и обществу, в конце концов, будет полезно.
Смит считал, что благосостояние нации зависит всегда и только от двух факторов: от качества труда и соотношения между полезными и праздными членами общества, то есть чисто человеческие факторы. Возвеличивание Природы было ему чуждо. А вот гвоздь программы "Диссертации" Таунсенда (опубликована через 10 лет после выхода в свет труда Адама Смита) была задачка о козах и собаках: действие происходит где-то ан диком острове в Тихом океане. Там живут и размножаются с библейской плодовитостью в большом количестве козы, но вот, чтобы проредить их численность, на остров завозят двух собак - они тоже плодятся и в скором времени количество коз резко сокращается. Так устанавливается новое равновесие. Слабейшие особи обоих видов первыми принесены в жертву. Сильные и активные выжили. Из чего Таунсенд делает фантастический вывод: Численность человеческого рода регулируется количеством пищи.
Однако заметим по поводу этого расхожего и сейчас "закона", что 1/3 продуктов
в Европе и США не съедается и выбрасывается, ещё 1/3 портится, не дойдя до потребителя. И в то же время миллиарды людей на планете не доедают. При этом 1/3 населения планеты страдает избыточным весом. Так может быть дело здесь не в количестве пищи, которой на всех не хватает, а в неправильном её распределении?
Тем не менее, ни теория естественного отбора Дарвина, ни законы народонаселения Мальтуса не смогли бы оказать заметного влияния на общество, если бы не принципы Таунсенда, которые он вывел из духоподъемной истории про коз и собак: голод укрощает даже свирепых животных, а самых упрямых людей учит благопристойности и вежливости, покорности и послушанию. Только голод может заставить бедных работать, и в законах нет ни слова о том. что бедные не должны голодать. Но в тех же законах сказано, что бедных надо принуждать к труду, но это связано с большими хлопотами, шумом в обществе, эти меры вызывают злобу и враждебность, и это при том, что нет никаких гарантий качественного труда. В то же время голод это мягкое принуждение к труду, действующее беззвучно и безостановочно.
Поскольку формирующееся общество было ни чем иным, как рыночной системой, отличной как феномен от политического государства тем, что государство на рынке отсутствует, обществу людей теперь грозила новая опасность: трудность в том, как обеспечить безопасность для хозяев при таком количестве голодных рабов. Встал вопрос о свободном ношении оружия, а в городах увеличилось число полицейских, хотя он не поспевал за растущим бешеными темпами увеличением числа бедных (пауперов). Их стали сдавать в аренду, причем охотно покупали(брали) детей бедняков, бедняков также стали посылать в другие (менее богатые) страны на работы. И это было дешевле, чем содержать тюрьмы для невинных (бедных). Так на смену правительственному и приходскому принуждению к другу, стали появляться новые формы принуждения - в более твердой и педантичной форме: в виде твердой руки хозяина. С административной точки зрения это означало, что в этом деле замешаны и государственные интересы: зачем иметь в обществе бедных как обузу, если можно сдавать бедных в аренду? (Сейчас эта форма осуществляется в виде сдачи в аренду гастарбайтеров из бедных стан Востока.) Решение сопровождалось отменой елизаветинского законодательства без замены его чем-то иным, адекватно.
Теперь запрещалось датировать бедных, иметь минимальный уровень зарплаты, выплачивать пособия, никаких гарантий права на жизнь и т.д. Раз рабочая сила стала товаром, так пусть этот товар сам ищет свою цену на рынке. Законы коммерции приравняли к законам природы, это означало апелляцию к более сильной власти, к всемогущему голоду, а не к авторитету судьи. Если рынок, а не государство возьмёт ан себя заботу и бедных, то всё устроится само собой. Бедность теперь представляла собой Природу, существующую непосредственно в обществе, и её физической санкцией был голод. Политика ЕС в отношении ряда стран, требование сокращать дефицит бюджета за свет упразднения социальных расходов - это ария из той же оперы.
Политики и чиновники с радостью пошли на такое переустройство общества - они видели для себя возможность обеспечить правопорядок в обществе не прибегая к большим затратам средств и усилий. Так был применен наукообразный экономический подход к проблеме бедности. Всякая попытка протащить через законодательные органы дотации к зарплате или пособия для неимущих встречалась в штыки, идея же работных домов для бедных набирала всё большую популярность. Бентам полагал, что бедность это неотъемлемая часть обществ изобилия, без бедных нет и богатых, он был против налога на бедных (на бедность), т.к. считал, что этот налог улучшит положение бедных, а значит, сократит уровень нищеты, и снизит разрыв между бедными и богатыми, а это потенциал и драйвер развития. Таким образом, уменьшение уровня нужды в обществе это и сокращение промышленного потенциала.
Это так называемый принцип жизни в одном обществе двух наций - бедных и богатых. Бентам сам себе переиродил, изрекая одну сентиментальность за другой:
- Если бедняк станет искать дружбы богачей, богатые всегда будут полны желания прийти ему на помощь!
Именно "Остров коз и собак" стал для викторианской Англии образцом воспитания чувств. Берк вообще был человеком другого калибра - там, где Таунсенд делал мелкие ошибки, так Берк ошибался по-взрослому, непоправимо. Изображая своё сострадание к беднякам, он всё же призывает сдерживать чувствительность и неуместное человеколюбие, раз уж сами законы рынка (читай: природы) обрекают народные массы на тяжкий труд и нищету во имя высоких прибылей патрона, то идея равенства это просто пустая приманка, толкающая человека в бездну самоуничижения. Эта чувствительность самодовольной сытости породила мысль, что вновь открытое царство социальных законов это то же самое, что земля без владельца, оно и стало желанным полем утилитаристских экспериментов.
Важным интеллектуальным фактором промышленной революции являются не технические новинки, а социальные новшества, технопарк появился значительно позже, и не он был главным - социум уже глубоко и порочно изменился, когда промышленная революция завершилась. Уже в середине 19 века новаторы в бизнесе это не те, кто впервые использовал универсальные принципы доверия, риска, взаимности и другие аспекты человеческой предприимчивости, а банальные организаторы конкретных предприятий, прежде чем основать банк, им редко приходит в голову исследовать для начала природу денег - в глазах тех, кто всецело был погружен в рутину коммерции, аналитика не имела большой цены, ибо никаких белых пятен на карте человеческой природы уже нет. Как только рыночная система достигла преобладания, все прочие институты были подчинены этой модели и дух социального конструирования стал похож на бесприютного скитальца.
"Паноптикум" Бентама это не просто мельница, где мерзавцев перемалывают в честных людей, а ленивцев в трудяг, но это мельница ещё и приносит дивиденды, равно как и Английский банк.
Бентам породил множество идей:
- компании с ограниченной ответственностью,
- регулярная перепись населения раз в 10 лет,
- министерство здравоохранения,
- холодильники для овощей и фруктов,
- устроенные на новых принципах военные заводы, где работали заключенные и получающие пособие бедняки (и те и другие бесплатно),
- хрестоматийные дневные школы для верхушки среднего класса - для обучения их утилитаризму,
- всеобщий реестр недвижимости,
- гос.систему бух.учета,
- реформу народного образования,
- единообразную систему регистрации граждан,
- отказ от колоний (эксплуатировать бедность оказалось выгоднее),
- обязательное внедрение контрацептиков в среде бедняков,
- формула налога в пользу бедных, дающая экономию работодателю и приносящая прямой ущерб для усердного рабочего,
- проект работного дома, содержащий идеи нравственного усовершенствования бедных для более выгодной их эксплуатации и пр.
- новый закон заработной платы и народонаселения...
Так беспощадная игра различных интересов превращала самый филантропический закон в железную цепь. Факты, как они тогда воспринимались, говорили следующее:
1. в прошлом трудящиеся жили на грани нужды (принимая в расчет изменение норм потребления),
2. с появлением машин их доходы не поднимались выше прожиточного минимума,
3. когда экономическое общество сложилось окончательно, доход упал ниже прожиточного уровня.
А это значит, и Рикардо, и Мальтус, и другие "умные головы" капитализма, на самом деле, плохо себе представляли, как функционирует капиталистическая система, они жили какими-то умозрительными иллюзиями. С полной ясностью обнаружился истинный смысл проблемы бедности - рыночное общество подчинено законам, которые не являются человеческими(человечными). Мальтус призывал к тому, чтобы лишние люди уничтожались: если коз уничтожают собаки (поедая их), то лишние собаки погибают из-за недостатка пищи (это слабые особи, не умеющие отвоевать себе кусок). У Мальтуса роль карательного фактора исполняли грубые силы Природы, хотя человек всё-таки погибал в больших количествах по чисто социальным причинам - во время войн и эпидемий, от насилия и катастроф и пр.), однако был введен и ещё один параметр очищения социума - если человек нарушал законы, действующие в обществе, то его отпрысков должен был задушить не знающий жалости палач.
Так конкурентное (рыночное) общество было поставлено под защиту закона джунглей.
Ни один мыслитель не постиг феномен индустриального общества глубже, чем Роберт Оуэн. Не имея предубеждений против государства, он ожидал от него только то, что оно могло совершать (предотвращать ущерб для граждан); точно так же он не питал враждебности к машине, он ясно видел главное - феномен самого общества. Он отверг анималистическую трактовку общества, христианство он критиковал за индивидуализм, который создает пропасть между человеком и тем христианским багажом, который и есть главная ценность. Он признавал, что человек должен подчиниться обществу, и все глупые ребяческие жалобы по этому поводу должны умолкнуть, если уже сделано всё, что можно, по улучшению этого общества. Опираться он предлагал на ядро общества. Оуэн делал ставку на преобразование человеческого сознания, и здесь он явно преувеличивал человеческие способности.
Оуэн также понимал, что путь, на который вступил западный мир в эпоху капитализма, в результате "естественного хода событий" изменит коренным образом и сам характер человека, он станет другим, глубоко враждебным индивидуальному и всеобщему счастью, и породит самые страшные бедствия. Организация общества на принципах прибыли и личной выгоды будет губительна для него. Будет разрушен традиционный уклад и характер оседлого населения, люди превратятся в вечных мигрантов со своей кочевой психологией, в результате чего нравственная и социальная деградация неизбежна, и то, что кажется проблемой экономической, на самом деле есть проблема социальная. Там, где нет фабрик и заводов, люди уже не способны выжить, а механизмы самозащиты общества окажутся несовместимыми с функционированием рыночной системы. Что же касается земли, этой важнейшей природной стихии, превращенной в рынок, то это самая странная и небезопасная затея из всех предпринятых человеком.
К чему мы призываем? К восстановлению единства мотивов, которые должны информировать человека в его деятельности о его личной включенности в экономическую систему общества, к творческому приспосабливанию нашего образа жизни в индустриальной системе. Наше социальное воображение пока парализовано движением вслед за экономическим детерминизмом, он сделал своё дело и остался уже давно позади, так сколько же можно идти задом наперед?
Сегодня перед нами стоит задача восстановить полноту человеческой жизни, в первую очередь.
(продолжим на днях)